Лидия Лисовенко: Зачем же скрипки ломать?

Есть газетные материалы, которые пишутся быстро, что называется, на одном дыхании. Этот — не из их числа

Можно сказать, для автора его рождение заняло месяцы, а возможно, и годы. Для нее, Лидии Алексеевны Лисовенко, слишком многое в жизни значит этот театр — Пермский театр оперы и балета.

Стал значить, когда она, будучи начальником областного управления культуры (1985 — 2001 гг.), вместе с ним прошла тяжелое для России переходное время.

С 2004 года ее жизнь связана с фондом «Жемчужина Урала», который предназначен для поддержки театра и до сих пор оказывает ее.

Это выступление Лисовенко — из разряда «не могу молчать!»

Зачем же скрипки ломать?

То, что в театр пришла новая команда, пришли талантливые в своей области люди, — это замечательно. Но по прошествии времени — тому минуло почти три года — хочется видеть какой-то результат. И что видим?

Еще в декабре прошлого года главный менеджер театра Марк де Мони заявил, что идет работа над созданием попечительского совета федерального уровня и что его первое заседание состоится уже нынешней весной. На дворе осень, однако никаких сведений о том, как идет эта работа, кто войдет в совет, не говоря о самом заседании, нет.

Как известно, команда пришла очень дорогая, и оркестр MusicAeterna, и хор одноименного названия получают достойные зарплаты. Что касается остальных музыкантов, то их зарплаты на грани минимального уровня или маленькой пенсии. У руководителей театра должна бы болеть голова, где взять деньги на зарплаты, чтобы не держать значительную часть работников в состоянии выживания. Действительно, в минувшем году говорилось о создании фонда целевого капитала, так называемого эндаунмент-фонда. Но с осуществлением — не случилось. Насколько я знаю, у театра непростая финансовая ситуация и какие-либо накопления отсутствуют.

Да и какие могут быть накопления, если репертуарная афиша стала скудной (имею в виду только ее оперную часть). В основном это одноактные комические оперы, исполняемые в фойе, — хорошо поставленные спектакли, они нравятся зрителям, к тому же их несложно вывозить на другие площадки. Но в последнее время в театре говорят, что г-ну Курентзису эти спектакли не нравятся — худрук их снимает.

Тогда снова возникает недоумение. Было много шума вокруг двух моцартовских постановок: «Cosi fan Tutte» и «Свадьба Фигаро», поставленных на зарубежных исполнителей, с пополнением оркестра «MusiсАeterna» солирующими музыкантами. И — тишина. Меня часто спрашивают: а когда можно посмотреть эти спектакли? Да никогда. Потому что снова и снова приглашать мировых знаменитостей не по карману даже самому богатому бюджетному театру.

Сейчас усиленно пропагандируется механизм копродукции, который вроде как позволяет сделать произведение высочайшего уровня за 50 процентов его стоимости. Именно такой случай — с новой постановкой «Королева индейцев», которую пермская команда создала совместно с мадридским и лондонским театрами. Можно поздравить постановщиков и порадоваться за публику, которой посчастливилось побывать на шести премьерных спектаклях. Однако ясно, что спектакль не войдет в репертуар — ведь ставка снова сделана на приглашенных звезд. А в чем выгода театра — тайна за семью печатями.

Репертуарная афиша стала не только усеченной по названиям спектаклей, но и более редкой по заполненности. Если раньше простоев у театра не было — по четыре-шесть премьер в сезон, то теперь продолжительней репетиционный период — приезжим солистам и музыкантам надо освоиться. Но позволительна ли такая роскошь? Пермских же исполнителей в тех «произведениях высочайшего уровня» занято раз-два и обчелся. А остальные? Как-то спросила о них у директора театра, он ответил: «У нас никто не уволился». Значит, люди сидят, не работают. Вынуждены метаться на подработках. Между тем ни в одной профессии нет такого прямого влияния рабочего голода, как у артиста. Месяц-полтора простоя — это дисквалификация. Не только с телом в балете, но и с голосом в опере надо постоянно работать.

Основа жизни любого театрального коллектива — репертуар. И что бы ни говорили: мол, будут замечательные приглашенные артисты, будут отличные менеджеры и т. п. — при бедности репертуара показывать зрителю нечего, деньги собирать не с кого. А это единственный источник дохода театра, это оценка произведенного им продукта.

Мы всегда гордились тем, что наш оперный — репертуарный театр. Но сегодня так сказать не можем. Еще и потому, что с пермской сцены уходят оперы П. Чайковского. Остались три из десяти: «Иоланта», «Пиковая дама», «Евгений Онегин». Все они поставлены еще Георгием Исаакяном. И на сегодняшний день, оказавшись безнадзорными, втыкаются в афишу как придется. Мало того, объявлено, что пермскую «Иоланту» тоже ждут перемены: будет перенесен спектакль из Мадрида — та же копродукция, иностранные постановщики и исполнители. В России уже и на Чайковского нет собственных сил?

При этом г-н де Мони заявляет, что смотреть Чайковского надо только в Перми. Хотя Чайковского сначала убрали с логотипа театра — теперь композитор на нем словно подсматривает в щелочку. Стали всячески избегать его имени в названии театра. Затем убрали скульптурное изображение в театральном фойе, объясняя намеченной заменой на лучшую скульптуру, однако явно не просчитав, каких денег она будет стоить. Неприлично все это — так не поступают с композиторами мирового поклонения.

Тревожит попрание истории театра. Когда о спектакле «Ромео и Джульетта» Николая Боярчикова публично заявляется, что это две тряпки, повешенные пьяными художниками, и что хвалить спектакль может только обкурившийся героином, меня — да, знаю, не только меня — это оскорбляет. Хороший спектакль своего времени, живы его исполнители, постановщики.

Недавно прочитала в очередных откровениях, что пермский балет, выезжая за рубеж, до сих пор работал в нещадящем режиме, зачастую на провинциальных площадках Франции, Голландии, Ирландии (видимо, подразумевается, что сейчас будет по-другому). Однако достаточно спросить у заведующего балетной труппой Виталия Дубровина, да и мне выпало это счастье — я много ездила с нашим балетом: в Токио, например, мы делили сцену с Михаилом Барышниковым. Ничего себе провинциальная площадка. А знаменитый Карнеги-холл в США, где с успехом выступали наши оперная труппа и оркестр! Не три страны, а весь мир объехали пермские артисты. «Открываем новые горизонты: Япония, Китай», — провозглашает сегодняшнее театральное руководство. Извините, но и в Китае пермяки гастролировали, и в Японии, во многих городах, — дважды. За такими утверждениями читается: мы пришли — мы победим. Напоминает, честно сказать, недавние времена «культурной революции».

Сегодня идет активная спекуляция именем Дягилева: мол, он новатор, и все происходящее сейчас — в духе его новаций. Но ведь заслуга Дягилева в том, что он знакомил Запад с русским искусством, и не только с балетом и оперой. Сколько, скажем, он объехал дворянских усадеб в российских губерниях, собирая картины для парижской выставки! Есть ли эта функция — открытия для публики — у нынешнего театра? Есть. Но касается она всего одного человека — художественного руководителя театра. Точнее сказать, политика нынешнего театра — удовлетворение творческих амбиций одного человека. Все на это работают: и фирма «Сони», и спонсоры, и бюджет края, который дает очень большие суммы. И спектакли поставлены достойные. Только они, не став основой репертуара, на публику не работают. А ведь это государственный театр.

Зрителей можно понять: они не вникают в «кухню» театра, они приходят и видят красивый, качественный спектакль. И все-таки, даже несмотря на заслуженный успех сегодняшней премьеры «Королевы индейцев», решусь сказать: театра оперы и балета у нас уже нет. Осталась лишь репетиционная и прокатная площадка для творений Теодора Курентзиса. Своеобразная антреприза. Все остальные и всё остальное вытеснены на обочину или убраны совсем. Почему в параллель с блистательными спектаклями нельзя занять оперную труппу и оркестр другой постановкой, как это было в случае с «Дуэньей»? Чтобы репертуар театра все-таки пополнялся, а не таял, как снег весной.

Будь нынешний худрук главным приглашенным дирижером — никаких претензий: приезжай и показывай класс. И раньше приезжали, и это подтягивало качественный уровень труппы. Но делать ставку лишь на приглашенных… Надо смотреть вперед — не будет Курентзис работать в Перми долго. И в заверения его соратников, каким родным стал им наш город, тоже как-то не верится: на местную публику, похоже, они глядят снисходительно — можно немножко и попросвещать ее. Но не более того.

…В планах на сезон названо новое произведение радикального современного композитора Дмитрия Курляндского «Бунт весны», написанное по заказу Теодора Курентзиса. Для шокирующей новизны в финале сочинения ломаются все инструменты. Это что? Зачем? Это искусство или что-то другое? Какие чувства вызовет в человеке? Вопросы, вопросы… Зачем же инструменты-то ломать? А заодно ломать и театр.

Кстати

Это письмо в адрес губернатора и министра культуры края, появившееся еще в июле, до сих пор обсуждается в кругах пермской культурной общественности. Оно подписано как «артисты и музыканты Пермского академического театра оперы и балета им. П. И. Чайковского», однако за отсутствием конкретных фамилий по существу оказывается анонимным. Можно понять, почему авторы письма не решились «засвечиваться». Но, видимо, именно анонимность не дала ему дальнейшего хода.

Вот несколько фрагментов из этого письма.

…У самого Теодора Курентзиса довольно странный контракт. Согласно ему, Курентзис работает в театре три месяца, а восемь месяцев пребывает за границей. Получается узаконенный прогул, за который Теодор Курентзис получает 4 миллиона в год, так как его оклад, согласно контракту, составляет 500 тысяч рублей в месяц. Музыканты его оркестра и хора MusicAeterna получают от 60 000 до 120 000 рублей в месяц… Получилось так, что зарплаты нашего театра отличаются от зарплат его подразделений в несколько раз!

У Теодора Курентзиса нет времени заниматься текущими делами театра и его репертуаром… Два года назад он обещал, что ни один оперный спектакль, ни один балетный спектакль не будет снят с репертуара. Однако все происходит с точностью до наоборот. Снятие того или иного спектакля оправдывается обновлением репертуара или падением художественного уровня. Но не проще ли сначала поставить новый спектакль, а потом уже снимать старые?

…Мы считаем, что надо уменьшить финансовые затраты на оклады нынешних руководителей театра, на тарифы, на гонорары для приглашенных солистов оперы и музыкантов. Не надо забывать, что эти суммы складываются из денег налогоплательщиков Пермского края. Не всегда приглашенные солисты соответствуют определенному уровню. Поэтому стоит ли приглашать из-за границы певцов и музыкантов, если есть свои, пермские артисты, которые ничем не хуже заграничных? Наши исполнители оказались униженными и оскорбленными по всем статьям.

Источник