Программы / Утренний разворот

Олег Русских: «Утренний разворот» на Пермском «Эхе». Олег Русских, Александр Лобов в студии. За звукорежиссерским пультом Антон Мелехин. У нас в этой части «Разворота» совершенно серьезная история, уважаемые радиослушатели. Дело в том, что двое военнослужащих срочников Денис Кнышов и Денис Смусь, призванных на службу из Пермского края, заболели менингитом, предположительно серозным. Точнее говоря, сейчас про диагнозы и про все прочее мы будем говорить. Юноши были призваны 16 июня 2009-го года. И проходят службу в военной части 61424 в еврейском автономном округе села Бабстово Ленинского района. Ситуация следующая. Сейчас Денис Кнышов находится в реанимационном отделении 301-го окружного военного госпиталя города Хабаровска в крайне тяжелом состоянии. То есть, он в реанимационном отделении в коме. А второй военнослужащий Денис Смусь находится в санроте еще военной части. Мало того, насколько я понимаю, по некоторым сообщениям с ним находится еще один человек из Екатеринбурга с подозрением на менингит. А рядом с ними солдаты, которые не болеют менингитом и не находятся с подозрением с другими. Давайте начнем с того, что мы связались с отцом Дениса Кнышова Дмитрием. И сейчас он нам расскажет во всяком случаем о той ситуации, которая прошла, о том, что ему сейчас известно. Дмитрий, здравствуйте.

Дмитрий: Здравствуйте.

О.Р.: Насколько я вижу в вашем Живом Журнале, первую информацию вы об этом получили 7 мая, правильно я понимаю?

Д.: Шестого.

О.Р.: Тогда рассказывайте по порядку о событиях.

Д.: Из части звонков, ничего не было. Позвонили сослуживцы, и спрашивают, как здоровье моего сына. Я в большом удивлении узнаю, что там такая ситуация. Через Москву, через Министерство обороны фактически вышли ночью уже на 301-й госпиталь. И в 5 утра по нашему времени я разговаривал уже и с лечащим врачом, с начальником реабилитационного центра 301-го госпиталя, разговаривал с полковником медицинской службы округа. То есть, вот узнавали всю ситуацию. Уже был поставлен диагноз кома. В принципе, в ней сейчас и находится. Есть такие небольшие улучшения, но вот очень незначительные.

О.Р.: Дмитрий, скажите, пожалуйста, была ли у вас возможность, и связывались ли вы с руководством военной части? Что-то они там говорят?

Д.: Отправлена 6-го уже вечером телеграмма в часть с просьбой сообщить о здоровье, о прохождении службы. Уведомление пришло дня через два о ???????? (неразборчиво) телеграмме. Из части тишина до сих пор.

О.Р.: Вот вы у себя в Живом Журнале пишите о том, что, в принципе, в части возможна вспышка менингита. Есть информация о том, что менингит там распространяется каким-то образом, Дмитрий?

Д.: Как распространяется, неизвестно. Но известно из так, неподтвержденных данных, как бы, ну, нету доступа…

О.Р.: Конечно.

Д.: …что год назад, когда наши ребята пермяки пришли в эту часть, из части из этой отправляли груз 200 в Псков с диагнозом менингит. Такая информация есть.

О.Р.: Что вам известно о состоянии здоровья второго Дениса, который Смусь?

Д.: С ним очень тяжело связаться. Телефон у них забрали. Связь очень тяжелая. Постоянно ругаемся с санротой. То есть, отвечают просто – здесь не переговорный пункт. Узнавайте, как бы, другими путями. Состояние у него сейчас такое, среднее. Невропатолога к ним не вызывали. То есть, осмотра не было, как ни просили. А диагноз менингит может поставить только невропатолог. Ставят ОРЗ, грипп и прочую такую штуку. Мучают головные боли, особенно по утрам и по вечерам. То есть, это, в принципе, вот схоже.

О.Р.: Ну, это, возможно, может быть, признаком того, что может быть и менингит тоже. Правильно ли я понял, Дмитрий, что Денис находится в обычной санроте, и там есть еще другие военнослужащие, которые, если этот менингит, что называется, серозный и вирусный, они могут просто заразиться?

Д.: Ну, во-первых, там менингит не серозно-вирусный. Там более тяжелая форма. Это менингококковый менингит, это бактериальный. Действительно, Денис и еще один военнослужащий из Екатеринбурга находятся в санроте, оба на подозрении, лежат в общей палате еще с восемью больными из части. То есть они, как бы, не изолированы, что положено при подобного рода инфекции.

О.Р.: Скажите, пожалуйста, Дмитрий, вы или родители второго Дениса связывались ли вы с Советом солдатских матерей, уполномоченным по правам человека и так далее, и так далее, и тому подобное? На какие организации выходили на сегодняшний момент?

Д.: Ну, на сегодняшний день, я вот минут 15 назад разговаривал с Советом солдатских матерей Биробиджана, до Хабаровска не смог дозвониться. Они постараются что-то помочь. Ну, праздники были. В праздники была отправлена срочная телеграмма в Министерство обороны с данной ситуацией. То есть, они сегодня начинают работать. Ждем реакцию. Отправлена телеграмма с просьбой о проведении проверки в части в Главное управление здравоохранения Министерства обороны также в Москву. Отправлена телеграмма в Дальневосточный округ в военную прокуратуру о проверках. То есть, пытаемся, где, что можем. Ответа пока тоже нету. Но вот как мне сегодня сказали, я сегодня разговаривал тоже с Сергеем Валерьевичем, это майором медслужбы. Вот он очень не добрый сегодня был, видимо, там уже пошло шевеление какое-то.

О.Р.: Дмитрий, спасибо огромное, спасибо, что нашли силы поговорить с нами. Желаем вашему сыну выздоровления. И будем надеяться, что все будет хорошо. Спасибо огромное.

Д.: Значит, самый такой большой вопрос, который сейчас вот волнует, да, это первое, что все-таки вот с ребятами, которые в части, они многие поедут через месяц, два домой уже, срок службы заканчивается, и вот те, которые сейчас лежат там, они носители. И с вегетацией в три недели, четыре, они как раз дома приедут, на смену иммунитета могут заболеть уже дома. Вот первая такая тяжелая ситуация, почему все это раздуваем. И второе, что касается моего Дениса, очень тяжелая ситуация. Мы, как люди верующие, для нас очень важно присутствие священника, пособоровать. Не пускают.

О.Р.: Не пускают? А чем объясняют, чем мотивируют?

Д.: Мотивируют тем, что закрытое учреждение. Никаких чувств верующих, ничего, как бы. Вот просим. Коленопреклоненно, слезно просим – пустите священника пособоровать. Не пускают.

О.Р.: Спасибо, Дмитрий. Будем сейчас, во всяком случае, стараться держать ситуацию на контроле. Уважаемые радиослушатели, если есть врачи среди тех, кто нас слушает, можете ли вы нас сейчас в прямом эфире проконсультировать по тому, что такое менингококковый менингит. Александр Лобов: И. самое главное, есть ли какие-то лекарства или способы лечения, которых может не быть в военном госпитале, и которые могут быть какие-то дополнительные, платные в обычном гражданском госпитале? То есть, сможет ли помочь перевод из военного госпиталя, где, наверняка, совершенно, ограниченные медикаментозные средства, и может не быть просто современного чего-то? Может ли помочь перевод в обычный гражданский госпиталь?

О.Р.: Ну, вот давайте мы сейчас вот в этой части «Разворота», медики, если кто-то нас слышит, 261-88-67 телефон в нашей студии. Пожалуйста, специалисты, врачи, проконсультируйте нас насчет вот менингококкового менингита – это раз. Теперь второе. Информация совершенно другой сферы. Я сейчас, наверно, говорю для Советов матерей солдатских, для уполномоченных по правам человека, что Пермского края, уполномоченного по правам детей, для «Мемориала», я хочу сказать, что вот эта военная часть, которая 61424, она на самом деле, как выясняется, нам известна. Дело в том, что в октябре прошлого года в средствах массовой информации Перми, в том числе, у нас здесь, на «Эхе», проходила информация о побеге из вот этой самой части 61424…

А.Л.: Нашего пермского солдата.

О.Р.: …нашего пермского солдата из Большесосновского района, призванного… Ваня Подъянов, Иван Подъянов. То есть, он покинул военную часть. И его тогда так и не смогли найти. То есть, он покинул часть еще 31 июля. И тогда обращалась мать военнослужащего, и пыталась каким-то образом организовать поиски. И возбуждалось уголовное дело. И на тот момент поиски солдата так и не дали результата. Это я к тому, что из общения с этой военной частью у Пермского края уже есть негативный опыт.

А.Л.: Да, нехорошая история.

О.Р.: Абсолютно нехорошая. Есть ли у вас, что сказать по этой ситуации? И какие меры сейчас мы можем предпринять для того, чтобы отсюда, из Перми, повлиять на ситуацию там, в Хабаровске, и там, вообще, в еврейском автономном округе? То есть, на самом деле, сколько до туда, Александр?

А.Л.: В часах лета?

О.Р.: В расстоянии я даже не знаю.

А.Л.: Не могу тебе сказать.

.Р.: Во всяком случае, что у нас на сегодняшний день есть еще, кроме всего прочего, кроме этой информации. Информация по Ивану Подъянову. Вашего сына съел медведь.

А.Л.: Ответили матери.

О.Р.: Ответили матери. На вопрос – а вы его ищите? - был получен ответ – он ваш сын, вы его и ищите. И, вообще, что его разыскивать? Может быть, его давно медведь съел. Тайга.

А.Л.: Совсем больные люди, господи. Олег, я тебе скажу, что в тех краях на Дальнем Востоке вообще сама по себе климатическая ситуация такова, что там очень много ребят оттуда возвращается потом с хроническими заболеваниями. Потому что климат там таков, ну, все-таки, и тайга, и там очень влажно, и оттуда возвращается очень много людей и выходят на инвалидность сразу же. То есть, просто климатические условия таковы, что без всякого менингита можно там потерять здоровье, и вернуться сюда инвалидом.

О.Р.: Непривычно, что ли? Ты это имеешь в виду?

А.Л.: Непривычно. Там тяжелый, влажный климат. И куча всяких соответствующих заболеваний, клещи, и так далее, и так далее, и так далее. Не могу сказать подробности. Но, в общем, я много раз слышал, что очень, очень там тяжело служить. Даже просто банальные опрелости там у людей не заживают, народ возвращается сюда совсем плохой.

О.Р.: Мы пытаемся у вас выяснить, можно ли… может быть, я не знаю, там, у специалистов военкомата, может быть, офицеров, что можно сделать в подобной ситуации для парня, который лежит в госпитале Хабаровска, и у которого диагноз менингококковый менингит, и который сейчас находится в коме. И, вообще, надо ли сейчас что-то делать, или пусть он находится в госпитале? Здравствуйте. Слушаем вас.

Слушатель: Алло. Здравствуйте. Это Ирина Дмитриевна Кизилова. Я не медик. Я только правозащитник. Я недавно вернулась из Хабаровска, буквально, вот в конце апреля. И знаю совершенно четко всякие контакты. Если отец Дениса позвонит мне сейчас, я ему дам контакты с Комитетом солдатских матерей, с правозащитным центром и со всеми, кто может там помочь.

О.Р.: Ирина Дмитриевна, скажите, пожалуйста, по вашей правозащитной практике, что в таких случаях можно предпринять, чего можно добиться?

Слушатель: Прежде всего, я думаю, что он сделал правильно – послал телеграммы, вот те три телеграммы, которые отец перечислил. Вот мы так спасали тут некоторых ребят, которые служат здесь тоже. Я думаю, это главное. Сейчас это должно, в общем-то, поиметь очень важное действие. Ну, а теперь еще вот с помощью нас, я тоже туда буду обращаться везде. А как вылечить, я не знаю.

О.Р.: Это понятно. Могут ли здесь помочь каким-то образом краевые власти? Возможно ли их задействовать, там, я не знаю, облвоенкомат, еще какая-то история?

Слушатель: Вот у меня сейчас есть время. Я могу связаться с этими организациями, попробовать тоже на них как-то повлиять или попросить их помочь.

О.Р.: Ирина Дмитриевна, скажите, пожалуйста, а вот та история прошлогодняя про парня, который скрылся из этой же военной части, она чем-то закончилась, не знаете ли вы?

Слушатель: Нет, она так, по-моему, в песок ушла. Ену, в принципе, занималась Александра Михайловна Вракина. И пока никаких вот положительных результатов нет.

О.Р.: Хорошо. Ирина Дмитриевна, спасибо, что позвонили. Спасибо огромное. Это была Ирина Кизилова, специалист правозащитной организации «Мемориал». И именно специалист по работе по правам военнослужащих и призывников. То есть, она этим специально занимается, это ее проблематика.

А.Л.: Будем надеяться, что бежавший год назад из части солдат, скрывается просто у нас где-то в Пермском крае.

О.Р.: Будем надеяться.

А.Л.: Скрывается от наших дорогих, очень уважаемых военных.

О.Р.: Ну, на самом деле, я себе плохо представляю… Понимаешь, вот смотри. Вот ситуация. Есть больные парни на другом конце страны. Я себе, самое главное, плохо понимаю, поскольку эти парни в ведомстве Министерства обороны, что можно отсюда предпринять? Можно послать самолет и вытащить их оттуда?

А.Л.: Я думаю, что армия просто так своих детей не отдает никоим образом. Единственное, что можно сделать, это поднять какой-то шум, и попытаться воздействовать через Москву. Чтобы к данной проблеме было обращено пристальное внимание просто из-за того, что там вот поднялась шумиха. Поэтому, может быть, единственное, что можно сделать – это позвонить, если там где-то вещает в Биробиджане «Эхо», позвонить туда и попытаться…

О.Р.: В Хабаровске, да

А.Л.: …попытаться сделать так, чтобы они обратили внимание на данную проблему.

О.Р.: Нам присылают неофициальную информацию про эту же военную часть. Говорят о том, что по информации правозащитного центра, ссылаются на него, в этом году в апреле месяце из этой же военной части был комиссован житель Перми, который тоже был призван в 2009-м году с ножевыми порезами на руках. Юноша до этого три месяца провел в госпитале. Вот так вот. Все это вот про эту военную часть 61424. Здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. Меня зовут Нелли Георгиевна. Я врач. Я очень много работала с менингококковой инфекцией. Я была участковым врачом. Поэтому эта инфекция очень контагиозная.

О.Р.: Это что значит, Нелли Георгиевна?

Слушатель: То есть, очень быстро передается от одного человека к другому. Поэтому этих детей нужно обязательно строго изолировать от окружающих. И лечение им таково. Нужны антибиотики в больших дозировках. Лучше всего самые современные антибиотики. И очень хорошо ввести иммуноглобулин.

О.Р.: А в том состоянии, в котором находится один из ребят, который в коме?

Слушатель: В коме? Ну, там, все реанимационные мероприятия, какие предусмотрены в данном случае.

А.Л.: Скажите, пожалуйста, а может ли чем-то помочь перевод в обычную больницу из военного госпиталя?

Слушатель: Ну, если его транспортировать, то только в инфекционную больницу. Если в Москву, то только в инфекционную больницу. Потому что он опасен для окружающих.

О.Р.: Понятно, Нелли Георгиевна, спасибо за консультацию. Ну, я на самом деле, Саша, я не знаю, возможно ли парня транспортировать в состоянии комы. То есть, я просто не знаю. Это к специалистам. Это к медицине.

А.Л.: Но. Олег, мы одно с тобой поняли, что, действительно, есть препараты, видимо, современные, антибиотики, которые могут помочь, если их правильно и к месту применять, если они есть, самое главное. То есть, помочь, наверняка, я совершенно уверен, что современных лекарственных препаратов в военном госпитале нет. У нас, сам ты знаешь, наша медицина военная, она военно-полевая медицина.

О.Р.: Ты думаешь, что там нет современных антибиотиков?

А.Л.: Я очень сильно сомневаюсь.

О.Р.: То есть, ты думаешь, что они не готовы к приему больных с таким диагнозом?

А.Л.: Я думаю, что нет. Потому что, медицина же не стоит на месте, она непрерывно движется. И все современные препараты по законам рынка всегда очень дорогие.

О.Р.: Там, знаешь, меня еще вот беспокоит информация, о которой говорил Дмитрий. Она, конечно, неофициальная информация о том, что… и то, что сейчас нам сказала Нелли Георгиевна, врач, о том, что этот вирус, или, там, я не знаю, как это называется, правильно. В общем, во всяком случае, что болезнь эта очень заразна. И что, если там лежит парень… А.Л.: В палате вместе с обычными, находящимися там рядышком больными, да.

О.Р.: …то все эти 10 человек - это потенциальные, это совершенно точно, носители вот этого самого…

А.Л.: Сами носители. И, самое главное, что, по всей видимости, у этого вируса есть определенный цикл, да. То есть, сколько-то он может спать в организме. И потом они приедут, и могут быть здесь, в том числе, разносчиками.

О.Р.: Спрашивают нас информацию, где можно, что. Вот, уважаемые, единственное, что могу вам дать. Могу вам дать ссылку на блог Дмитрия, он еще и святой отец. dim-perm livejournal.com. Вот достаточно просто, как говорится, так и пишется. Вся информация по этому поводу, вот она там практически в онлайн режиме, Дмитрий ее выкладывает. Ну, что у нас еще остается?

А.Л.: У нас остается еще обратиться к пермскому военкомату, к комиссариату. Давайте не будем отправлять в эту часть Я понимаю, что есть какие-то, видимо разнарядки. Давайте хоть таким способом, может быть, оградим.

О.Р.: Слушай, а это возможно вообще?

А.Л.: А я думаю, что да. Потому что есть какое-то распределение, которое приходит с частей. То есть, распределение, сколько человек, куда нужно. Ну, не знаю, наверняка есть способы не отправлять.

О.Р.: Нет, ну раньше же были купцы.

А.Л.: Ну, есть вот у нас патогенная зона пермская какая-то там.

О.Р.: Уважаемые радиослушатели, скажите, пожалуйста, можно ли каким-то образом, те, кто работал с военными, те, кто знает ситуацию с призывом, можно ли каким-то образом не допустить, чтобы солдаты не попадали… А.П.: В такую черную для Пермского края часть.

О.Р.: … в совершенно конкретную военную часть, да.

О.Р.: Вот какая информация к нам пришла, пока шли федеральные новости. В 2004-м году пермские правозащитники, по-моему, даже с участием администрации края, выходили к Министерству обороны с предложением создать… с таким списком, с «черным» списком военных частей, в которые предлагали не отправлять призывником из Пермского края. Насколько я понимаю, опыт 2004-го года Пермского края оказался не очень удачным. Но вот, как нам сказали, в 2007-м году с такой же инициативой выходил Татарстан. И их опыт частично удал я. Но это было сделано при полном содействии всех властей Татарстана, всех уровней. Примем телефонный звонок. Здравствуйте.

Слушатель: Добрый день, здравствуйте. Это Бессонов. Во-первых, маленький нюансик. У нас нет армии. Вот то, что вы называете армией, это силы самообороны. Во-вторых, я предлагаю вообще армию распустить, и всех сразу или в милицию, или в правозащитники. Эти подонки уничтожили армию. У нас нет армии.

О.Р.: Алексей Борисович, все понятно. Давайте от лозунгов перейдем к делу. Первое, чем можно помочь парню, который сейчас…

Слушатель: ??????? (неразборчиво) прекрасная военная медицина, лучшая в стране медицина всегда была в армии. Всегда. Справятся они и с менингитом, и с аппендицитом, и со всем, с чем угодно. Мальчики должны служить в армии. Это одно из самых главных…

О.Р. Понятно. Спасибо. Я не буду спорить насчет лучшей военной медицины. Возможно, так оно и есть. Возможно вполне. Другое дело, что было б желание лечить еще. А.П.: Ну, я бы армию, на самом деле, вот с чем согласен, Алексей Борисович говорил с шуткой, я бы армию, на самом деле, взял и распустил.

О.Р.: Алексей Борисович, думаешь, говорил с шуткой? А.П.: С шуткой, с шуткой. Оставить нужно только части, специальные части для каких-то локальных задач. Для всего остального у нас есть ракеты. Больше ничего не надо. Олег, я тебе шутку, конечно, говорю. Я говорю, нужно объявить государственную концепцию. Господа, если кто-то на нас напал, через полчаса у вас нет больше страны. То есть, есть какое-то страшное государство, Монголия, например, которое пытается напасть на Россию, непонятно, зачем, что здесь делать. Сюда кто ни приходил, все очень плохо кончали. Пытается напасть на нас Монголия. Они знают. Они загоняют своих оленей, садятся на оленей, едут к нам. Но уже через полчаса после того, как они зашли на нашу территорию, им некуда возвращаться. У них нет ни детей, ни стариков, никого, все, там нет. Выжженная земля. После этого стране будет великолепно и легко ???????? (неразборчиво) такую нагрузку с бюджетом.

О.Р.: Сейчас я тебе выкину совершенно шовинистический лозунг - объясни это китайцам. Они сюда придут, и будут у нас жить.

А.П.: Да?

О.Р.: Конечно. А на те полмиллиарда, которые не успели прийти, им наплевать. Здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. Вам позвонил врач-невролог. Это, как бы, мое, в принципе заболевание. Поэтому могу кое-что сказать.

О.Р.: Спасибо огромное. Как вас зовут?

Слушатель: Олег меня зовут.

О.Р.: Олег, расскажите, скажите нам что-нибудь, как врач-невролог.

Слушатель: Во-первых, чуть-чуть не очень понятно с диагнозом. Вы говорите, вроде бы, как бы, серозная, бактериальная менингококковая инфекция. Это бактериальный. Тут же говорите про вирусный. Здесь необходимо установить все-таки диагноз точный.

О.Р.: Олег, я прошу прощения. Это мои оговорки. Я, поскольку не специалист, неправильно сформулировал. Сейчас я вам точно зачитаю этот самый диагноз. Называется менингококковый менингит.

Слушатель: А серозный откуда?

О.Р.: А это вначале ставили подозрение на серозный менингит.

Слушатель: Потому что это две взаимоисключающие… ну, редко бывает, но в основном это две взаимоисключающие.

О.Р.: По серозному было подозрение. Потом поставлен диагноз - менингококковый менингит.

Слушатель: Хорошо. По лечению. Насколько я знаю, Хабаровск достаточно большой город. Я думаю, что с каким-то диагностикой проблем не должно, собственно, как бы акцентирую на это слово, не должно возникнуть, все может быть, но не должно. Это, во-первых. То есть, без правильной постановки диагноза лечение, оно не будет эффективным. Оно будет совершенно не туда. И лечение будет абсолютно неэффективно. Это первое. Во-вторых, по поводу лечения. Если это бактериальный, то есть, менингококковый, существуют определенные виды препаратов, которые разнятся по качеству и разнятся по стоимости – от бюджетных совершенно до таких, что, там, я не могу себе позволить, наверно, на один флакон. Поэтому, кто будет спонсировать, насколько есть эти препараты в госпиталях в Хабаровске, ну, я не могу, конечно, сказать. То есть, здесь надо узнавать конкретно – что-то нужно, не нужно. И как это доставить, и чтобы это еще, во-первых, разрешили использовать. Такая проблема тоже есть.

А.П.: Скажите, а есть, действительно, дорогие, может быть, но очень эффективные препараты, что-то современное, все, что вышло, то, что, действительно, может помочь человеку, который находится в коме?

Слушатель: Есть. Только я сомневаюсь. Существуют антибиотики, цена которым флакон от 500 до тысячи рублей, которых нужно, там, три-четыре в день, пять в день. То есть, я не знаю, позволит там Министерство обороны или кто там спонсирует. Но, в принципе, как бы, госпитали финансируются совершенно по-другому. Я не могу сказать о том, насколько такие препараты существуют. И насколько адекватное лечение.

О.Р.: Олег, скажите, пожалуйста, там вот есть часть истории. Она, конечно, неофициальна, о том, что двое ребят с подозрениям, я подчеркиваю, диагноз не установлен, поскольку невропатолог не осматривал, с подозрением на менингит находятся в палате с другими больным. Насколько это опасно для остальных?

Слушатель: Опасность очень большая. Возможность заражения, так сказать, очень большая.

О.Р.: И еще вопрос. Насколько возможно… понятно, для тех, кто в легкой степени болеет, транспортировка возможна. Насколько возможна транспортировка для парня, который в реанимации?

Слушатель: Ну, как вам сказать. Теоретически это возможно. Это нужно такую реамбригаду, которая будет сопровождать. Первый вопрос – нужно ли? Потому что, как бы… я думаю, что Хабаровск все-таки большой город. И там достаточная медицина, ну, уровне, хотя я ни разу не был. Это первое. А, во-вторых, организовать это… Все-таки главный вопрос – нужно ли? Зачем?

А.Л.: Зачем везти, если можно привезти лекарства.

О.Р.: Да.

Слушатель: Можно привезти лекарства. То есть, во-вторых, куда доставка, куда транспортировка больного? В Пермь? Я думаю, бесполезно. Ничем разницы от Хабаровска… Я не был, еще раз говорю. Но я не думаю, что…

О.Р.: Понятно. Спасибо, Олег. Спасибо огромное. Это был у нас в эфире врач-невропатолог, и чьей специализацией, собственно, является, в том числе, и менингиты различных версий, которые нам вот вполне квалифицированно выдал… То есть, видишь, Саша, получается, что везти…

А.Л.: Везти бессмысленно. Единственное, что можно сделать, это привезти лекарства. Ну, и каким-то непонятным образом заставить военных применить эти лекарства, да, то есть, использовать эти лекарства. Потому что, я думаю, что там все идет по налаженной колее. То есть, вот, скорее всего, там менингитом ведь часто болеют, да. То есть, это не единичный случай.

О.Р.: Я не знаю.

А.Л.: Поэтому все идет по налаженному пути, как это было много раз. Но вот, единственное, чем можно помочь – это каким-то образом доставить лекарства, мне кажется.

О.Р.: Если их там нет, конечно. Причем, понимаешь, я вот больше, чем уверен, начальник военного госпиталя начнем говорить, что у нас все есть. Это вот не сомневаюсь в этом.

А.Л.: Марли и бинты.

О.Р.: Конечно. Здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. Меня зовут Александр. Я думаю, в этой ситуации. Можете помочь вы, я имею в виду «Эхо Перми». Если вы созвонитесь с московской организацией «Эхо Москвы», и вся эта информация прозвучит на всю страну, тогда наши отцы командиры начнут шевелиться.

О.Р.: Ну, во всяком случае, я вас уверяю, что мы это, безусловно, сделаем. Возьмет ли эту информацию Москва, будет ли она ее транслировать? Я надеюсь на это.

Слушатель: Вы сейчас вот упоминали о Татарстане. Там именно вот такая же ситуация какая-то была. То есть, когда там все поднялись на защиту. Там пробили этот вопрос. А когда это в Перми будет только озвучено, то есть, я не думаю, что там что-то особо пройдет быстро.

О.Р.: Понятна ваша точка зрения. Спасибо.

А.Л.: Ну, сейчас уже, по крайней мере, это не озвучено только в Перми. Потому что отец Дмитрий отправляя сообщения, телеграммы в Москву. И, по всей видимости, поскольку сейчас из Хабаровска уже не очень хорошо с ним разговаривают, по всей видимости, шевеление какое-то началось.

О.Р.: Ну, ты же знаешь, что военные очень часто, вместо того, чтобы предпринимать какие-то меры и ситуацию быстро и безболезненно разрулить, они несколько упираются.

А.Л.: Я очень хорошо знаю менталитет врачей. И любая попытка надавить на врача со стороны, а особенно посоветовать ему, всегда упирается в нежелание что-либо делать. Притом, нежелание, которое становится все крепче и крепче. Я много раз со своими родственниками наблюдал вот такую ситуацию, когда родственник в больнице. И попытка посоветовать даже врачам с более высокой квалификацией, просто стенка возникает какая-то перед человеком. Давай примем телефонный звонок.

О.Р.: Здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. Меня зовут Альбина Александровна. Я вот сейчас слушаю вашу передачу. У меня служит внук в этой части. И не могу без слез слушать. Почему? Потому что боюсь даже матери рассказать про это дело.

О.Р.: Но вы давно с внуком разговаривали, Альбина Александровна?

Слушатель: Недавно разговаривала.

О.Р.: Все у него было в порядке?

Слушатель: У него все в порядке. Но он в этой части. Я хочу сказать, чтобы,.. я предлагаю всех их отпустить раньше. Он 22-го июня призывался. И чтоб его просто отпустили, всех, кто там есть, а ребятам этим поправиться, дай бог. И остальных всех отправить. Пусть … раньше за месяц. Да, чтобы они не были в контактах там с теми товарищами, которые попали вот в эту ситуацию.

О.Р.: Вот чего, я подозреваю, невозможно, так это этого. У нас Министерство обороны, как правильно совершенно сказал Александр Лобов, никого так просто не отпускает. Спасибо, Альбина Александровна.

Слушатель: Я желаю, чтобы эти ребята поправились. А наших, как можно быстрее отправить. И если вот мы хотим самолетом, проблема – как деньги отправить на дорогу?

О.Р.: Ну, вот сейчас будем, во всяком случае, каким-то образом подключать…

А.Л.: Какая проблема? Дорогу Министерство обороны оплачивает. У меня вот только что знакомый пришел из армии, год служил на флоте.

О.Р.: Оплачивают железную дорогу?

А.Л.: Оплачивают самолет и железную дорогу. На Дальнем Востоке служил. Полпути было самолетом, до, по-моему, как раз до Хабаровска, что ли, а дальше поездом.

О.Р.: Ну, видимо, докуда можно долететь, самолетом.

А.Л.: Докуда можно долететь, долетают.

О.Р.: А дальше поездом.

А.Л.: Ну, в общем, ощущения самые отвратительные у него от службы. Даже от года службы.

О.Р.: Уважаемые радиослушатели, мы вынуждены сворачивать «Разворот». Единственное, что мы вам можем сказать, что мы сейчас будем следить за этой ситуацией, безусловно. Естественно, будем информировать вас. Насколько я понимаю, будет, конечно, отправлена информация на «Эхо Москвы» федеральное. Даже не вопрос.

А.Л.: Может быть, попробуем позвонить в Хабаровск, если там есть «Эхо».

О.Р.: Да. Ну, в общем, во всяком случае, мы будем делать то, что, собственно говоря, сможем. И будем следить за этой ситуацией. Александр Лобов, Олег Русских. Это был «Утренний разворот» на пермском «Эхе». Не переключайтесь. Дальше будет также интересно.