Программы / Утренний разворот

Роман Попов: 25 августа 2010 год, среда, 91,2 FM, прямой эфир, «Утренний разворот». Олег Русских у одного микрофона, Роман Попов у другого микрофона. Антон Мелехин за звукорежиссерским пультом. Олег, доброе утро.

Олег Русских: Добрый день всем.

Р.П.: В этой части «Разворота» мы бы хотели обратиться с просьбой - позвонить нам в эфир людям, которые имели опыт работы офицером.

О.Р.: Просто офицером? Скорее, может быть, преподавателем?

Р.П.: Необязательно преподавателем. Офицером с обязательным условием, чтобы у вас был опыт работы с подчиненными.

О.Р.: Роман, ты сначала изложи суть дела, а мы потом будем принимать звонки.

Р.П.: Читаем «Комсомольскую правду». «В Перми солдат-контрактник института МВД России утонул, исполняя приказ командира. Все началось с синяка, который увидел на лице у кого-то из солдат-срочников командир батальона Михаил Скорняков», - пишет «Комсомолка». « Он построил весь личный состав: офицеров, прапорщиков, контрактников автороты из 24 человек и, не разбираясь, приказал: ребята, я вас научу, как уважать друг друга, все в полном обмундировании - на марш-бросок. Первым бежал сам Скорняков, боевой офицер, прошедший Чечню, имеющий ранения и награжденный Орденом мужества. Через 15 минут служащие в бронежилетах, касках, берцах с автоматами добежали до берега Камы. У воды комбат скомандовал: «Вперед!» и первым бросился в воду. Пройти вброд нужно было всего ничего – 10- 15 метров, но в некоторых местах были глубокие обрывы и ямы. Сослуживцы погибшего парня рассказывают: «Оказавшись в воде, мы пошли ко дну. Вес обмундирования - около 20 килограмм, намокнув, он становится в два раза больше. В воде началась паника, мы цеплялись друг за друга, пытаясь вылезти. Нахлебались все, в том числе и комбат, его тоже еле вытащили. Чудом удалось расстегнуть бронежилет, выкинуть автомат, высунуть на поверхность воды руку, за нее меня и вытащили, - делится пережитым другой. Могли утонуть шестеро, пятерых откачали. Не откачали Егора Богомолова». Парню 20 лет. Его вытащили через 3-4 минуты, после того, как он скрылся под водой. Пытались оказать первую медицинскую помощь. Безрезультатно. Дальше не читаю Дальше – эмоции, интервью с родителями и так далее. То есть, все исключительно в традициях «Комсомольской правды». Но вот ситуация дана.

О.Р.: Синяк. Весь взвод отвечает за возможное проявление дедовщины. Наказание…

Р.П.: На всех.

О.Р.: На всех одно. Причем, комбат при этом, мы говорим о том, что комбат бежит впереди. Дальше ситуацию вы слышали. В первую очередь обращаемся к людям, которые служат, либо служили, либо, еще раз повторяю, особый упор на воспитателей.

Р.П.: То есть, хотелось бы выслушать офицеров, у которых был опыт работы с подчиненными, с солдатами.

О.Р.: Любой офицер фактически у нас работает с подчиненными.

Р.П.: Оцените действия командира батальона Михаила Скорнякова, если «Комсомолка» описала все верно. Где была допущена ошибка, все ли он делал неправильно? Или все ли, наоборот, он делал правильно? Это трагическая случайность. Нам нужно понять. Потому как ни я, ни Олег…

О.Р.: Да, мы сейчас единственное, что просим вас учесть, что мы сейчас не говорим о том, как это было на самом деле. Мы фактически зачитали вам описание. И просим вас комментировать по описанию.

Р.П.: И ни я, ни Олег там не присутствовали.

О.Р.: Здравствуйте.

Слушатель: Доброе утро. Меня зовут Дмитрий. Я сам бывший офицер, служил. У меня тоже был личный состав. Ну, я могу сказать, что, скорее всего, конечно, трагическая случайность. Никто не хотел этого, никто этого не думал. А офицер, который воспитывает бойцов своим личным примером, который бежит впереди, в общем-то, как бы, не бьет их сам, ничего, а доводит до молодых людей, грубо говоря, правила воинской жизни через ноги, через марш-бросок, то есть, он достоин уважения. Единственное, конечно, да, это трагическая случайность. Страшная, ужасная, конечно.

О.Р.: Дмитрий, скажите, пожалуйста, а как насчет подумать?

Р.П.: Прежде, чем бросаться в воду.

О.Р.: Нет, я понимаю, марш-бросок. Но вот здесь… Я тоже понимаю, что вы оценили это, как трагическую случайность. Как насчет подумать?

Слушатель: В реальных боевых условиях шибко много времени на раздумья не будет. Если нужно форсировать преграду водную, то нужно ее форсировать. Если кто-то при этом утонет, ну, к сожалению, это так.

О.Р.: Дмитрий, я понимаю, что мы говорим про реальные боевые условия. Первое. Второе. Думать-то должен офицер за солдат. Я правильно понимаю?

Слушатель: Ну, я понимаю, да…

О.Р.: Я имею в виду, что вы считаете логичным эти 2 процента не боевых потерь?

Слушатель: Ну, я считаю, что, да, конечно, они всегда были, они всегда будут. И в том числе в период учебы. Еще Суворов говорил: «Тяжело в учении – легко в бою». Да, конечно, определенная доля вины этого офицера есть. Мог бы, конечно, не форсировать водную преграду и так далее. Но, если он, действительно, боевой, если он хотел научить своих ребят хорошо и правильно, то, конечно, я считаю, что к нему нужно отнестись со снисхождением.

О.Р.: Дмитрий, как вам кажется, опять же ваша оценка, на ваш взгляд, должен ли этот офицер понести уголовное наказание?

Слушатель: Вы знаете, сложно…

О.Р.: Сложно, конечно.

Слушатель: Погиб человек, да. Но все-таки, еще раз говорю, он заслуживает серьезное снисхождение, потому что этот человек учил бойцов, учил своих подчиненных, учил воевать. И если бы он учил их копать картошку, был не офицер, а колхозник, и учил копать картошку – это одно. Тут совершенно другая степень риска в будущей работе, понимаете. Он учил так, как умел учить. Естественно, он не хотел того, чтобы молодой человек, молодой парень в расцвете сил погиб. Естественно, он хотел дать ему что-то, хотел научить его чему-то хорошему. И вот с этой точки зрения, конечно, да, он должен понести наказание. Но он должен понести наказание совершенно, как бы, с серьезной степенью снисхождения.

О.Р.: Спасибо, Дмитрий.

Р.П.: Ну, ясная точка зрения. Бывший офицер, еще раз напомню, нам позвонил Дмитрий. У него был опыт работы с подчиненными. И, соответственно, абсолютно ясно он свою позицию изложил. Продолжаем общаться с вами. Здравствуйте. Алло.

Слушатель: Здравствуйте. Антон.

Р.П.: Антон, для начала, служите сейчас? Служили раньше?

Слушатель: Я служил раньше, но рядовым. Просто напросто в детстве увлекался всем этим делом довольно-таки пристально этим делом. И купил в Абхазии книжку интересную. «Наставления по стрелковому делу». Книжка примерно 78-го года выпуска. Открываем ее и читаем, как правильно преодолеваются водные преграды. То есть, та же самая одежда снимается и наполняется воздухом. То есть, все это известно. И этот комбат, извиняюсь, в броннике… если тогда бронников не было, и автомат укладывался на воздушную подушку, получается, то есть, которую накачали воздухом, или соломой или как-то. То есть, соответственно, это чистая ответственность комбата. Его надо судить.

О.Р.: То есть, ваша точка зрения, Антон, в том, что комбат на марш-броске, преодолевая водную преграду, не соблюл требования устава и наставлений?

Слушатель: Естественно.

О.Р.: Все понятно. Спасибо.

Р.П.: То есть, и налицо нарушение правил техники безопасности.

О.Р.: Ну, то есть, он должен был это знать, но не сделал.

Р.П.: Уголовное дело по факту гибели срочника, кстати, возбуждено по статье «Халатность, повлекшая смерть человека». Ну, в данном случае, Антон вот именно так это и обрисовал.

О.Р.: Здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. Николай.

О.Р.: Николай, вы тоже офицер?

Слушатель: Да, полковник запаса. 30 лет в армии отслужил, практически, все с личным составом. На мой взгляд, этот командир действовал безрассудно, в общем-то, уже из отчаяния.

О.Р.: Из отчаяния?

Слушатель: Да. Потому что, если речь идет о дедовщине, о неуставных взаимоотношениях, то порой командир вот прибегает к таким фокусам, всевозможной самодеятельности для того, чтобы навести порядок в подразделении, чтоб люди поняли. Потому что законные методы в правовом поле они обращаются против того же командира. Он как мазохист выступает. То есть, это как в анекдоте. Ничего не будет, если доложишь, ни шашки, ни коня, ни папахи. И поэтому прибегают к таким фокусам. На самом деле, это безрассудство. И, конечно, командир в данном случае виноват. Даже в боевых условиях, в боевой обстановке прежде, чем совершить такое формирование в боевой выкладке и так далее, это должна быть тренировка, это должен быть разум, и, прежде всего, с тем, чтобы не было потерь. Причем, здесь по сути дела не боевые потери, а безрассудные потери. Но, к сожалению, реальность та. Какая бы реформа в армии не проходила, пока командир, он не защищен. И вынужден прибегать к таким методам, либо к насилию. Ну, в любом случае.

Р.П.: Николай, у меня к вам вопрос, как к человеку, который очень долго служил в армии. Прокомментируйте, в таком случае, первую реплику, которая у нас прозвучала в эфире. Реплику от Дмитрия – «Да, виноват, но заслуживает максимального снисхождения».

Слушатель: Дмитрий тоже здесь он прав. Я его понимаю, потому что мотивация командира была благая. Она, конечно же, с точки зрения суда, она заслуживает понимания, снисхождения. Но, тем не менее, он требует наказания по закону.

О.Р.: Понятно. Спасибо.

Р.П.: Пока у нас нет ни одного человека, который бы оправдал офицера полностью.

О.Р.: Что значит «оправдал офицера полностью»?

Р.П.: Ну, я не знаю. Попробовал бы придумать какой-нибудь довод, который бы оправдывал поступок офицера. У нас три человека позвонили, и три человека сказали, что он виноват.

О.Р.: Понимаешь, вот комбат был непосредственным руководителем этого подразделения?

Р.П.: Насколько я понимаю, да.

О.Р.: Понимаешь, еще можно было бы придумать некие оправдания в истории, если это было подразделение… солдаты не готовы. Не подготовлены, не здоровы.

Р.П.: Кем-то другим?

О.Р.: Да. С другой стороны, ???????? (неразборчиво) он же контрактник. То есть, по идее солдат, который уже прошел какое-то обучение.

Р.П.: Он служил срочную в Челябинске, насколько я понимаю, также цитирую по «Комсомолке». Затем вернулся в Пермь, решил идти контрактником, и служил в роте обслуживания.

О.Р.: То есть, если уж совсем придираться к истории, и говорить по логике, его за два года срочной службы должны были подготовить и обучить . То есть, по идее, этот солдат должен был знать, и быть готов к форсированию водных преград в полном обмундировании. Это я так тебе говорю.

Р.П.: То есть, ты пытаешься воспроизвести логику защиты?

О.Р.: Да. В таком случае, если этот солдат контрактник, а он проходил срочную службу, то вина, по идее, ложится не только на него, на командира этого подразделения, но и на командира, в котором обучали и воспитывали солдата там.

Р.П.: Здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. Я, к сожалению, или к счастью, не офицер, но отслужил. И у нас в части вообще был такой случай, что контрактники устроили перестрелку. То есть, там ??????? (неразборчиво) с пулевыми отверстиями были,

О.Р.: Как вас зовут?

Слушатель: Меня Камиль зовут, И я вот я думаю, что комбат, в принципе, он, наверно, нельзя его обвинять полностью-то. То есть, он действовал, как ему подсказывала его офицерская, не знаю, что там.

О.Р.: Честь, наверное.

Слушатель: Совесть или честь, да. Наверно, он все-таки пытался искоренить это все. Но вот эта трагическая случайность.

О.Р.: Камиль, вы считаете, что комбат хотел обуздать контрактников фактически?

Слушатель: Ну, и в частности, это тоже. Потому что не секрет, что вся эта дедовщина, я, как бы, по собственному опыту все знаю, она выгодна, в первую очередь офицерам.

О.Р.: Почему?

Слушатель: Ну, офицер сидит и отдает приказ нижестоящему. Нижестоящий идет, отдает следующему приказ. А в самом низу кто? Солдаты и сержанты. Сержанты – те же срочники. И там уже разбирайтесь, как сами. Естественно, там, если отслужил год, а пришел молодой, ясно, что через что будут убеждения?

Р.П.: Понятно, Камиль, точка зрения ваша ясна. Соответственно, комбата стопроцентно обвинять нельзя, потому как действовал он согласно офицерской совести, боролся с дедовщиной таким образом. То есть, смотри, вот еще раз, внимание. Я понимаю, что сейчас несколько неуместная аналогия. Но когда у нас учитель физкультуры на уроке бьет подростков, у нас никто, по крайней мере, очень редко я сталкиваюсь с точкой зрения, что учитель физкультуры пытался воспитывать ребенка. В основном все так абсолютно спокойно говорят – он бил ребенка.

О.Р.: Правильно, потому что это ребенок.

Р.П.: Когда у нас офицер загоняет толпу подчиненных в воду, и шесть человек тонут, из них пятерых спасают, одного нет, у нас тут же отношение другое - ну, они же взрослые люди.

О.Р.: Да.

Р.П.: В конце концов, они же должны что-то уметь, у них должны быть какие-то навыки. А то, что Антон, который нам позвонил, рассказал о некотором способе преодоления водных преград, который не был в данном случае учтен, то есть, о том, что офицер действовал не по правилам, об этом как-то люди предпочитают забывать, оправдывая офицера тем, что он боролся таким образом с дедовщиной. Я не хочу сказать, что я сейчас на чьей-то стороне, потому как, еще раз, не был ни разу в такой ситуации к счастью. Надеюсь, не буду. Здравствуйте. Алло.

Слушатель: Здравствуйте. Это Алексей вам звонит. Я служил в армии. И мне немножко, наверно, знакомо. Но я уже семь лет назад, как уволился.

О.Р.: Офицером?

Слушатель: Да. Здесь ситуация, мне кажется, немножко выходит за рамки вообще вот этого происшествия. Надо, наверно, смотреть глубже или даже выше. С позиции управления вообще государства. Если у нас президент, премьер не могут с коррупцией справиться, которая налицо, есть законы, дума, которая может принять под них закон любой. А здесь офицер один остается с подчиненными, которых государство ему вручило. Управляй и воспитывай, и обучай. Вы же сами знаете, кто сейчас идет в армию за 10, за 15 тысяч служить. То есть, люди, которым некуда деваться. И ему ничего не остается делать, как вот, правильно до меня товарищи сказали, что ищет любые способы навести порядок. Других нет у него способов, понимаете.

О.Р.: Я правильно ли вас понимаю, что по вашей логике, Алексей, президенту с премьером теперь нужно устроить большой марш-бросок для всей России с преодолением водных преград?

Слушатель: Не для всей России, а для тех чиновников, которыми они руководят, которые уже управляют всей странной. Видимо, вот так подходит.

О.Р.: Спасибо.

Р.П.: Знаете, Алексей, согласно вашей логике именно для всей России, постольку поскольку комбат не стал разбираться в том, кто нанес удар солдату-срочнику, из-за кого на лице солдата-срочника появился синяк. Он построил весь личный состав - офицеров, прапорщиков, контрактников автороты, и, собственно, всех погнал на этот марш-бросок. Так что, наверно, все-таки у нас президент и премьер должны построить также весь личный состав нашей необъятной Родины, и всех погнать на марш-бросок. К слову, марш-броски такого рода ведь у нас уже выполнялись в масштабах всей страны, как минимум, пару раз. В общем, достигнуты были неплохие результаты. Другое дело, сколько народу было погублено.

О.Р.: 2 процента не боевых потерь.

Р.П.: Ты знаешь, там было гораздо больше. Здравствуйте. Алло.

Слушатель: Добрый день. Дмитрий. Я офицер. У меня не было, правда, людей в подчинении, но я закончил военную кафедру, и ???????? (неразборчиво) на учете в офицерском отделе. Я считаю, что, ну, немножко все-таки мы неправильно подходим вот именно к контрактникам. Понятно, что погиб человек. Очень плохо в любом случае, неважно, как это произошло. Но нужно понимать, что контрактники – это люди, которые, в принципе, за деньги должны отдавать свою жизнь. Они подписали договор, условно говоря, они знали, куда идут и знали они, на что идут. Понятно, что дедовщина. И мы зацепились за тот момент, что вот, якобы, был синяк, были проявления дедовщины.

О.Р.: Дмитрий, вроде бы суть понятна. То есть, это не срочник, это контрактник. Он сознательно выбирает такую профессию. В том числе, частью этой профессии является профессиональный риск. Не только в боевых условиях, но и в не боевых.

Р.П.: И не надо цепляться к причине марш-броска. Нужно просто понять, что был марш-бросок. Соответственно, вот произошел такой несчастный случай.

О.Р. Да. И квалифицировать это в данном случае с точки зрения того, что это отличает контрактника от срочника. Вот о чем нам говорил Дмитрий. Потому что контрактник сознательный, он профессионал. Это часть его работы, это часть договора.

Р.П.: Определенного.

О.Р.: Определенного, да. Вот, собственно, и все. И офицер в данном случае, получается, не виноват.

Р.П.: К сожалению, Дмитрию мы не успели задать вопрос – виновен ли офицер. Здравствуйте. Алло.

Слушатель: Алло. Добрый день. Игорь. Знаете, что, я с предыдущим вот звонившим вполне согласен. Они контрактники. Почему-то во время чеченских войн контрактникам, отдававших глупые приказы, и когда они гибли, никто не поднимает эту тему. А умер контрактник. Ну, что ж. Он контрактник.

О.Р.: Спасибо вам. Вот то, что у нас высказали при обсуждении, у нас можно, наверно, объединить в несколько позиций. Мы просили звонить исключительно людей, связанных со службой в армии.

Р.П.: Мы просили звонить офицеров в первую очередь.

О.Р.: И нам, действительно, по большей части офицеры и звонили. Итак, точки зрения. Это трагическая случайность. Комбат поступал в соответствии со своим долгом, наставлениями и уставом. Действия командира были безрассудными. Он не учел, как раз, требования устава и наставлений. И не учел качество подготовки солдат. Офицер таким образом искоренял дедовщину, и. следовательно, был прав. И еще одна позиция о том, что это контрактники, а, следовательно, статус у этих солдат вовсе не как у срочников. Они сознательно выбрали военную службу. Они профессионалы. Должны понимать профессиональный риск и, кроме того, должны быть подготовлены.

Р.П.: И надо сказать, что подавляющее большинство позвонивших нам офицеров все-таки отметили - комбат виновен. Они все, вот кто нам звонил, так или иначе, отметили, ну, пожалуй, за исключением одного-двух слушателей, и сказали – комбат виновен. И точно также подавляющее большинство отметили - но заслуживает снисхождения, и так далее, и так далее…

О.Р.: Серьезного снисхождения. А давай я попробую аналогию спросить, может быть, у тех же людей. Вот смотрите. Для тех же наших, естественно, офицеров. Вы водитель в машине. У вас на заднем сидении не пристегнулся пассажир. И вы попали в аварию. Неважно, чья вина. Пассажир на заднем сидении получил серьезнейшие травмы.

Р.П.: Возможно, несовместимые с жизнью.

О.Р.: Возможно, несовместимые с жизнью. Вы виноваты?

Р.П.: Хорошая аналогия. Вот на эту тему порассуждать мы сейчас предлагаем всем желающим, не только имеющим отношение к армии. Всем желающим. Друзья, итак. Вот вам офицер, подчиненные, марш-бросок, гибель солдата-срочника. И вот вам ситуация – водитель, непристегнувшийся пассажир, авария, и пассажир, который погиб. Порассуждайте на эту тему, друзья.

О.Р.: Здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. Меня Роман зовут. Я хочу сказать, что вину офицера определит суд. Но я бы его оправдал, потому что сам имею опыт боевых действий. Я бы, наверно, поступил точно также. Потому что он комбат, у него есть командиры взводов, которые должны за этим следить. И, тем более, он, как бы сказать, сам впереди, как говорится, сам возглавил колонну и побежал. То есть, он не дал команду тупо, и люди погибли. Он участвовал сам, и сам чуть не погиб. Поэтому опыт боевых действий показывает, что он сделал правильно все.

О.Р.: Понятно. А водителя автомобиля вы бы оправдали?

Слушатель: А водитель автомобиля должен следить. У него есть зеркало заднего вида, которое показывает…

О.Р.: А комбат следить не должен?

Слушатель: Комбат следить должен. У него есть для этого командиры рот, командиры взводов. Он должен с них спрашивать.

О.Р.: Не понимаю. И в том, и в другом случае…

Слушатель: Водитель здесь крайнее получается звено.

О.Р.: Комбат же несет ответственность за свой личный состав.

Слушатель: Комбат несет ответственность, я сказал, определит суд его ответственность.

Р.П.: Все верно. Скажите, пожалуйста, Роман, вот в данном случае, в чем разница между водителем и его экипажем в машине и комбатов и вот теми людьми, которых он повел на марш-бросок? Ведь он же из ??????? (неразборчиво).

Слушатель: Вы ??????? (неразборчиво) разные вещи. Это, во-первых, служащие по контракту. Даже не срочники. А это гражданские лица.

О.Р.: Ну и что? Вы хотите сказать, что в данном случае должны быть другие законы?

Слушатель: Почему другие законы? Здесь подчиняется законам армии и законам военной службы. А здесь гражданская служба, так сказать…

О.Р.: Я ж говорю. То есть, законы должны быть разные для гражданских лиц и для армии.

Р.П.: Да. Спасибо вам. Более того, Олег, я думаю, ты прекрасно понимаешь, что законы и так разные. То есть, законы внутриармейские, да, правила, кодексы, и, в том числе, кстати, и военный суд со своими определенными категориями, и законы гражданские – они и так разные. Они в принципе разные. И здесь с этим ты ничего не сделаешь. Они уже разные.

О.Р.: Я согласен. Но, понимаешь, нам говорит человек изнутри армии. Для него это естественно. То есть, гражданский - шляпа, который посадил себе пассажиров – лох, должен сидеть, а офицер, который по уставу, по всем положениям несет ответственность за собственных подчиненных, должен быть оправдан.

Р.П.: Нет.

О.Р.: Да.

Р.П.: Нет. Роман нам сказал о другом. Он сказал о том – садишься в машину, отвечаешь за себя сам. Пристегнись.

О.Р.: Нет, нет, нет. Он сказал, что водитель должен отвечать.

Р.П.: Садишь к себе пассажиров…

О.Р.: Следи за ним.

Р.П.: …следи за ними.

О.Р.: Правильно. У тебя есть подчиненные – следи за ними.

Р.П.: В армии ты же подписываешь контракт. Здравствуйте. Алло.

Слушатель: Добрый день. Дмитрий. Видимо, связь прервалась. Я не договорил. Я считаю, что он виновен. В любом случае он виновен, потому что он ответственен за своих людей. Вина его не в том, что условно он отправил их на форсирование этой преграды водной, и один из солдат не справился. Не из-за того, что он отдал такой приказ. Вот правильно, вам звонили же боевые офицеры вначале, и говорили - требование устава, должна быть техника безопасности и так далее. Вот за не соблюдение, за то, что он не проследил, не убедился, что его личный состав, который у него в подчинении, все правильно делает и форсирует, вот именно за это, а не за то, что солдат один ???????? (неразборчиво).

О.Р.: Спасибо огромное, вы разъяснили свою позицию.

Р.П.: То есть, да, виновен.

О.Р.: Халатность.

Р.П.: Но виновен именно вот по той статье, по которой его и…

О.Р.: Халатность.

Р.П.: Да. То есть, он не проследил за выполнением уставных требований. Все. Тут с юридической точки зрения понятна история. То есть, виновен. В чем виновен? Не в том, что умер человек, а в том, что он не проследил за тщательным выполнением требований техники безопасности. То есть, видимо, есть какие-то (опять же, не армейский человек, не знаю), но, видимо, есть какие-то требования, предписывающие правила поведения при форсировании водных преград.

О.Р.: Есть устав. Утром ото сна восстав читай внимательно устав. Здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. Доброе утро. Меня зовут Максим. Знаете, вот позиция, которую высказывал Роман, это, пожалуй, самая большая беда советской и сейчас российской армии. Потому что еще со скобелевских времен доказано, что личная, подчеркиваю, личная храбрость командира, не храбрость, как стратега или как тактика, как человека, который принимает управленческое командное решение, а вот личная храбрость командира зачастую ведет к большим человеческим жертвам среди его личного состава. И то, что человек сам возглавил этот марш-бросок, это не аргумент. Потому что тебя комбатом командование поставило не для того, чтобы ты показывал свою молодецкую удаль, а как раз для того, чтобы ты остался на берегу и обеспечил полное и безболезненное форсирование личным составом этой преграды. Понимаете, в чем дело?

О.Р.: Вот теперь понимаем.

Слушатель: Поэтому, он, конечно, должен сидеть. А что касается этого аргумента, что он не должен был за этим следить, потому что у него есть командиры рот, ну, вот смотрите. Любой случай гибели военнослужащих в результате неуставных отношений, он, как правило, к чему приводит? Командир дивизии не виноват, потому что ЧП произошло в полку. Командир полка не виноват, потому что ЧП произошло в батальоне. Командир батальона не виноват, потому что ЧП произошло в роте, и вот этот лейтенант, он должен был следить за ротой. А командир роты тоже не виноват, потому что есть там какой-нибудь командир отделения. И в результате находится там, не знаю, какой-нибудь ???????? (неразборчиво), который сидит в дисбате какое-то количество времени. Но вся командная вертикаль, которая должна была обеспечить безопасность, здоровье и сохранение жизни гражданина, проходящего воинскую службу, она не сработала. Она не виновата. Возникает логичный вопрос. Господа офицеры, на хрена вы вообще нужны армии? Оклады и нашивки получать?

О.Р.: Максим, вы сказали две очень важные вещи. Правильно ли я вас понял, что на самом деле комбат в данном случае на ваш взгляд оказался плохим командиром?

Слушатель: Абсолютно.

О.Р.: Потому что, вместо того, чтобы обеспечить с берега, там, грубо говоря, с какой-либо другой точки процесс грамотного и безопасного форсирования, в крайнем случае, ринуться спасать самому.

Слушатель: Это как Климент Ефремович Ворошилов, который завалил фактически операцию по обороне Ленинграда ???????? (неразборчиво) в полной маршальской форме возглавлял атаки морской пехоты на немецкие окопы, и потом этим очень гордился. Он показал свою личную храбрость. Это правда, Ворошилов храбрый человек. Но мы имели в конце блокаду и несколько сот тысяч человеческих жизней.

Р.П.: А можно напоследок вопрос к вам, Максим? Вы в армии служили?

Слушатель: Почти что. Министерство внутренних дел, внутренние войска.

О.Р.: Спасибо, Максим. Спасибо огромное вам. Вот тебе совершенно неожиданный, что называется, разворот. Потому что большинство наших собеседников говорили о том, что как офицер, который лечил дедовщину, этот человек поступал правильно. А Максим нам сформулировал точку зрения, согласно которой этот комбат еще и офицер плохой на самом деле. Понимаешь? Потому что вместо того, чтобы заниматься прямым исполнением своих обязанностей, он демонстрировал личную храбрость.

Р.П.: Ну, что ж, вот на этом я бы предложил завершить наш «Утренний разворот». Все равно каждый останется при своей точке зрения.

О.Р.: А на самом деле, как мне кажется, у нас эта история для нас для всех, она, действительно, значительно глубже. И она не только в том, по какой причине погиб солдат-контрактник, но и в том, как мы все видим место офицера в российской армии. И чем он должен являться на самом деле. Ладно. «Утренний разворот» это был. Роман Попов, Олег Русских, Антон Мелехин работал за звукорежиссерским пультом.