Программы / Дневной прямой эфир

Ведущий: Здравствуйте, друзья. Продолжается прямой эфир на 91,2 FM. И сегодня у нас в гостях ректор Пермского Государственного технического университета Василий Петров. Василий Юрьевич, здравствуйте.

Василий Петров: Здравствуйте.

Ведущий: Василий Юрьевич, во-первых, Пермский Государственный технический университет это сам по себе бренд. Когда вы стали еще и «Национальным исследовательским университетом» - это что-то добавило к тому, что у вас уже было? В плане престижа, может быть.

В.П.: Да, он остался Политехом для Перми, для края. В общем, бренд-то, в общем, не пермский. У нас никак «Пермский государственный технический» не получается с брендом. А вот Политех - он застрял, и надолго, и хорошо. Но он стал более таким, хорошим Политехом. Более таким известным, сильным. Я думаю, что добавил, конечно.

Ведущий: Что принципиально меняется между Политехом, который был 15 лет назад, и Национальным исследовательским университетом ПГТУ? Вот принципиально, что поменялось? Помещения те же. Денег? Ну, может, больше стало. Преподавательский состав?

В.П.: Тоже изменился за 15 лет.

Ведущий: Верю.

В.П.: Ну, что меняется? Меняется статус. И не с точки зрения вот… ходить по улицам и говорить, что мы теперь Национальный исследовательский, у нас другой статус. Меняется статус, который нам позволяет многое делать по-другому. Например, в образовании мы можем теперь ориентироваться не только на федеральные образовательные стандарты, а нам дано право самим разрабатывать стандарты и с учетом бизнеса, науки, тех, кто наши стратегические партнеры, что нас окружают, с учетом их пожеланий готовить специалистов. И это будет, тоже в рамках стандартов общегосударственных. Образование-то у нас построено таким образом, что мы же не можем учить тому, чему мы захотели, например. Мы же должны ориентироваться все равно на некие стандарты, которые разрабатываются, утверждаются, проверяется строго следование этим стандартам. Поэтому вот одно из преимуществ, с точки зрения образования организации самого учебного процесса, то, что мы можем самостоятельно с учетом пожелания, так сказать, наших партнеров. Второе – это то, что немножко меняется сама вот эта парадигма образования. У нас образование становится не таким не школьным, не начетническим, а становится образование через исследование. У нас должен существенно увеличиться объем исследований, проводимых в университете. И это нас должно отличать от Политеха 15-летней давности. И значительно большее количество студентов, чем сейчас, должно участвовать в проведении этих исследований. Ну, в общем, это такая мировая практика. Для этого надо иметь, так сказать, научные школы. Это вот тоже должно отличать. Не пять, как сегодня, семь, а значительно больше. Школы известные. Для этого надо иметь контакты международные с тем, чтобы исследования велись не только здесь, а велись вместе с людьми, которые занимаются этими же проблемами в российских ведущих университетах, в Российской Академии наук, где-то за рубежом. В общем, вот это серьезно изменяет нашу организацию всего дела внутри университета. Плюс к этому, конечно же, результаты исследований научных, которые получаем, мы, студенты, ну, должны более активно как-то уходить в бизнес. Ну, не имеем в виду, так сказать, вот торговлю пирожками, а должны уходить в бизнес, иметь возможность капитализироваться, коммерциализироваться. И на основе этого создавать там малые предприятия. В общем, вокруг университета должен возникнуть, так называемый, инновационный пояс. Это когда молодые ребята, завершающие образование в университете, со своими идеями идут, ну, например, не на авиационный двигатель, а решили заняться сами бизнесом, организацией высокотехнологичного бизнеса. И это тоже одно из отличий по отношению к 15-летней давности Политеха.

Ведущий: В свое время, когда я еще учился в школе, мне взрослые умные люди объясняли разницу между ПГУ и Политехом следующим образом. Они говорили, что в ПГУ тебе расскажут все про историю гвоздя и объяснят, что это такое, а в Политехе научат его забивать.

В.П.: Еще делать.

Ведущий: Да. А сейчас что-то принципиально поменялось? Сейчас вы тоже расскажете про историю гвоздя? Или все-таки больше будете нацелены на то, как его забивать, что с ним делать?

В.П.: Ну, если он не будет знать историю гвоздя, он его будет беспощадно бить. На самом деле все равно образование, оно заключается не только, так сказать, в технологии гвоздя, изготовления и даже забивания. Все-таки образование – это некие такие фундаментальные знания, куда должны входить сведения о том, когда произошел гвоздь, кто его изобрел, зачем вообще его сделали. Ну, и дальнейшая история его развития. Тогда, ну, в общем, получается грамотный довольно человек. А если мы только по вершинкам стреляем, ну, вот получаются верхогляды. Ну, вот тот, кто на тройку учится, он историю гвоздя старается не учить. Он сразу же вот, как забить, быстро получить тройку на экзамене, и уже говорит, что я все про гвоздь знаю. Это не очень здорово. Образование должно быть фундаментальным.

Ведущий: Верю. Не так давно смотрел таблицы со средними результатам ЕГЭ у абитуриентов, которые поступают в московские вузы и у абитуриентов, которые поступают в наши вузы. Есть ощутимая разница.

В.П.: Есть.

Ведущий: Создается ощущение, что Москва, как пылесос, подсасывает «стобалльников», а нам остаются все остальные. А у нас тут Национальный исследовательский университет. Нам как-то с троечниками-то ведь немножко не по пути будет, правда? Что делать?

В.П.: Ну, во-первых, нам хватит и не троечников. Во-вторых, конечно, проблема есть. И, не смотря на то, что москвичи вот самые последние стартовали практически, как регион ЕГЭ, они с этого получат больше, чем кто-либо. Вообще, эти ???????? (неразборчиво) центры Москва и Санкт-Петербург, у них сейчас самая страшная проблема – это отсутствие общежитий. Потому что вот такой большой вал достаточно сильных успешных выпускников школ. Это несколько неожиданно для них. Единственное, спасает, вот я говорю, что не хватает у них этих общежитий, и достаточно высокий уровень жизни, с которым не все справляются. Для нас, ну, мы будем бороться, сражаться за хороших выпускников. На самом деле, ведь вот Олег Анатольевич правильно делает. Он это почувствовал. И правильные инициативы его последние в послании постараться задержать, не просто наших задержать, а привлечь из других регионов достаточно сильных абитуриентов, понимая, что, ну, из слабого довольно сложно получить выдающихся ученых, выдающихся конструкторов. В общем, нужна хорошая школьная подготовка. Если ребята с 240 баллами придут в наши университеты, то край будет платить им большую достаточно стипендию в размере 5 тысяч. Это даже больше, чем стипендия президента. В общем, край делает достаточно много для того, чтобы вот привлечь сюда и молодых достаточно сильных выпускников школ, и, чтобы им было, где учиться.

Ведущий: Тем не менее, Москва периодически берет брендами – МГУ, «бауманка». Просто берут брендами. И народ клюет вот на то, что уже известно. У Политеха, ПГТУ бренд есть? Или его еще только предстоит сформировать?

В.П.: Нет, ну, на самом деле, ведь, ну, действительно, есть бренд МГУ. И там вот ведь… университет – он и бренд, это, безусловно. Но, главным образом, это научные школы. Вот почему американский университет держит сильную баскетбольную команду? Вот умение, так сказать, бренд представить в любом каком-то таком интересном виде. Ну, это достаточно такое искусство, в общем, как для любой, наверно, компании. Поэтому… Ну, у нас есть научные школы, которые известны в мире. Это не бренд, может, Политеха всего. Но у нас есть ученые, которых знают в мире, достаточно успешные. У нас имеется, например, «Солнечная радуга», которая… они вот каждый год за границей. И в этом смысле она едет и от края, и от Политеха. Она тоже известна там. Наша баскетбольная команда сейчас вышла в финал Приволжского округа. Если в этом году все будет успешно, даже на финал снова поедет. То есть, мы стараемся достаточно много ребят отправить на всякие конкурсы научных работ, семинары. И там, когда они успешно выступают, то это тоже, в общем, Политех. Ну, вот среди людей, которые, так или иначе, связаны с высшим образованием, ректоры, заведующие кафедр, мы известны. Среди вот просто людей, которые там живут в Воронеже, много ли они знают про пермский Политех? Думаю, что не много. И это довольно сложно там организовать известность Политеха. Хотя сейчас мы стараемся выйти в другие регионы, на такие выставки типа «Образование и карьера». Мы были в Кирове, в Тюмени. Мы пытаемся войти в Свердловский регион с тем, чтобы предложить ребятам получать образование у нас. За счет того, что мы стали Национальным университетом, у нас больше, безусловно, появилось звонков, запросов из других регионов, а можно ли у вас поучиться? Ну, можно. На каких условиях, и что мы при этом будем изучать. В общем, достаточно старательно стараемся объяснить.

Ведущий: Я правильно понимаю, что пермских не хватает?

В.П.: Ну, пока хватало. Но в этом году, наверно, уже начнет не хватать. Ну, пермских, имею в виду не город Пермь.

Ведущий: Да, прикамских. Пусть будет так.

В.П.: Я не знаю вот в количестве людей, сколько уехало. Но я знаю, что… у нас остались сильные, там, победители Олимпиад, да, вот есть они. Потом, в общем, довольно тонкая прослойка ребят с довольно высоким баллом. И потом, вот как вы говорите, середнячки. Причем, нельзя сказать, что мы вот взяли тех, кто на два в уме делить не умеет. То есть, все равно у нас много достаточно осталось ребят не принятых. Даже вот сдавших ЕГЭ. Но был все равно конкурс. Не таких баллов, как в Москве. Москвичи они немножко хитрят, конечно. На то она и Москва. У них немножко другие возможности. Они проводят очень много Олимпиад около своих вузов, среди своих школ. И поэтому они победителей Олимпиад, ну, они с ними занимаются в течение последних двух-трех лет получения образования в школе, и для них делают, ну, какие-то такие целевые наборы. И поэтому для всех «егэшников»-то остается достаточно мало бюджетных мест. И, конечно же, балл там зачисления очень высокий. У нас Олимпиады в Пермском крае практически собственные не проводятся. И поэтому у нас, конечно же, ну, как бы в открытом бою все. И поэтому балл пониже. Но вот сказать, что мы совсем слабых берем. То есть, вот после зимней сессии мы примерно отчисляем столько же, сколько отчисляли там 15 лет назад в Политехе то же самое. То есть, вот немножко, конечно, слабее стали ребята. Это заметно. Но сказать, что вот какой-то провал есть в школьном образовании в результате внедрения ЕГЭ, и вот совсем уже люди перестали понимать, что такое математика и физика. Жалко, что их мало сдает физику. Вот из-за этого конкурс на наши инженерные специальности, например, снижается. Потому что все вот пошли в гуманитарную сферу. Ну, проще. Вы же понимаете. Вот и разница между ПГУ и ПГТУ была раньше 15 лет назад в том, что в Политех было легко поступить и трудно учиться, а в университет было трудно очень поступить, но легче учиться. И вот такая разница тоже была. Сегодня это все примерно вот в одной – и туда, и сюда полегче стало поступать с помощью ЕГЭ. Просто сейчас такой период. Я когда был деканом автодорожного факультета, нам нужно было принять 200 человек на бюджет. Мы принимали ровно 200. 201-й не был успешно сдавшим экзамены. Понимаете? То есть, это ситуация 20-летней давности повторяется. Эти демографические спады, они приходят. Это же все войны, революции. Они сглаживаются. Но они все равно есть.

Ведущий: А если б была у вас возможность выбирать, кого приоритетно брать – «олимпиадников» или «егэшников», на ком бы останавливались?

В.П.: Ну, я бы и тех, и других брал.

Ведущий: Вы же исследовательский вуз. Вам же творческие люди нужны. А такие, по-моему, с Олимпиад только и приходят. ЕГЭ – это дисциплина, не более того.

В.П.: Вот творческие, понимаете… Мир вот так вот раскручивает процентов 10-15 населения. А остальные вот… Я вчера смотрел «Лобби-холл». И там был выпускник Политеха, который живет в Австралии. Вот он не хочет организовывать свой малый бизнес. Ему удобно работать ведущим программистов, понимаете. Поэтому не все же должны быть выдающимися учеными, не все должны, так сказать, гениальные идеи высказывать. Достаточно много должно быть квалифицированных работников, умеющих вот в сегодняшней атмосфере работать, так сказать, и творчески работать, там, на «Протоне», «Авиадвигателе», еще на каких-то предприятиях. Создавать свой бизнес, который не обязательно, так сказать, вот связан с полетами на Луну. Есть много инженерных задач, которые нужно решить здесь, на Земле. Поэтому «олимпиадник» - творческий. Ну, вот он… их немножко. И будет этих ученых сколько-то. А сколько-то будут хорошими, грамотными инженерами, на которых, в общем, будет промышленность основываться. Ничего тут страшного не происходит. Не нужно всех менеджеров, не нужно всех, так сказать, «олимпиадников». Всего должно быть поровну, понемножку.

Ведущий: С колледжами плотно дружите?

В.П.: Обязательно.

Ведущий: Тут просто некоторые руководители некоторых колледжей, ну, так вот, в частных беседах, обижаются не столько на вас, на Политех, сколько на то, что, вообще, Политех существует. И уже своим существованием вуз оттягивает людей, которые могли бы по-человечески пойти в колледж и стать хорошими специалистами. А некоторые из них теряют год, два, потом отчисляется у вас. И не у всех хватает снова желания, и снова возможностей, и снова терпения поступать, но на этот раз в колледж. Это сложно очень признать, что суз – это твой настоящий уровень.

В.П.: На самом деле у нас третий, наверно, такой год очень плотные программы с колледжами, не со всеми. Но такие, как механический, авиационный, промышленный в Лысьве, еще, по-моему, пару штук вот в Закамске. Мы для формирования приема в оборонный заказ, там у нас есть, так сказать, набор, у нас достаточно большой оборонный заказ. И мы идем навстречу выпускникам колледжей. Мы устраиваем в этом году для них собственные экзамены. Мы в прошлом году набирали их на сокращенные сроки обучения на дневное отделение и на бюджет. И, в общем, все, кто успешно заканчивает колледж, имеют возможность в Политех поступить и продолжить образование по выбранной специальности. Если он хочет, конечно, вильнуть, после химии пойти, там, в переводчики, тут ему будет сложно. Если он из химиков хочет продолжить делать себя инженера-химика, то у него есть все возможности. Поэтому мы с колледжами дружим. Мало того, у нас в Лысьве, например, есть в филиале, мы пролинцензировали среднее профессиональное образование, и сами занимаемся этим. Не знаю, другие вузы, там, в Тюмени в состав нефтегазового университета, например, там, до десятка колледжей ввели, соединились. У нас пока этого нет. Ну, не знаю, если будут интересные предложения, можно будет и это рассматривать. Потому что уровень образования этот терять нельзя. Квалифицированный работник на предприятии нужен так же, как квалифицированный инженер. Кто-то же должен, в общем, и у станка стоять, и выполнять ту работу, которую не выполняет инженер по должности.

Ведущий: Особенно, если учесть, что периодически на тех же предприятиях, допустим, уровень доходов, он сопоставим, а у некоторых квалифицированных работников иногда и выше.

В.П.: Да, конечно.

Ведущий: Хорошо. Поехали дальше. Итак, один миллиард 800 миллионов рублей на пять лет, да? Правильно понимаю? Такие цифры?

В.П.: Да. Записаны такие.

Ведущий: Что-то уже получили?

В.П.: Ну, прошлый год профинансирован. А этот год пока еще нет. Ну, обещают к лету.

Ведущий: На эти деньги что будет? И как уже потратили, и что еще планируете?

В.П.: В общем, есть программа развития до 18-го года. Вот, собственно, финансируется не вуз, а программа развития вуза. И эта программа развития утверждена постановлением правительства. И довольно такой строгий документ. Отклоняться от показателей вот этой программы не очень приветствуется. Мы должны вот то, что мы заявили, туда должны двигаться. Должен сказать, что помимо финансирования бюджетного, у нас самая крупная среди всех этих исследовательских университетов заявлена программа софинансирования. И она тоже порядка двух миллиардов на десять лет. Эти за 5 лет, а там 10 лет. Причем, половина – это финансирование со стороны краевого бюджета. И если бы вот этого не было, вряд ли бы мы оказались, там, в числе исследовательских университетов. Такой мощной поддержки края, губернатора края, конечно, другие вузы не имеют. Ну, особенно, там, не московские, а вот вузы из не Москвы и Санкт-Петербурга. Потратить мы должны на создание, ну, во-первых, уникальных лабораторий, на базе которых мы должны либо развивать существующие научные школы, либо еще лучше создавать новые. Причем, эта наука, направления научных исследований по нашим вот планам должны как-то… не как-то, а, в общем, вплотную соответствовать тем научным проблемам, которые стоят перед нашими промышленниками, перед бизнес-структурами. Если «Авиадвигатель» проектирует сейчас абсолютно новый двигатель, там, ПС-14, да, то мы должны вот проблемы, связанные с шумом двигателя, с ресурсосберегающими технологиями, со многими другими мы должны, как бы, вот подключиться к этому. И перехватить это у вузов или исследовательских университетов в других регионах. Научить наших выпускников решать эти проблемы при проектировании, производстве, эксплуатации двигателей. Поэтому, это вот одно направление.

Ведущий: А научная лаборатория, это какая-то разовая история? Или она у вас появилась и, значит, она у вас и останется?

В.П.: Она у нас останется. И мы должны на этой научной лаборатории обеспечить и образование, и защиту кандидатских диссертаций, публикации в зарубежных журналах, стажировки зарубежных студентов здесь. И наши по этому направлению туда…

Ведущий: А они сами себя прокормят?

В.П.: Должны. Мы так писали этот бизнес-план, что в конечном итоге после создания этой материальной базы они должны иметь такой объем исследований научных, который позволил себя сам и прокормить. Источников ведь достаточно много. Это целевые программы федеральные. Причем, мы ориентируемся… если мы говорим, вот сейчас мы говорим – шум, да, это проблема авиационного двигателя следующего поколения. Это не означает, что шум – это проблема авиационного двигателя. Мы занимаемся научной проблемой шума, который, так сказать, и в городе. И у нас есть направление – урбанистика. И это связано с автомобилем и с правильным проектированием в городе со всеми делами. И других всевозможных источников шума существует много. И мы решать будем целую научную проблему. У нас создается экспертный совет, во главе которого член-корреспондент Академии Наук из столицы. И, в общем, мы стараемся привлечь к этому достаточно много известных ученых и российских, и из-за рубежа.

Ведущий: Это уровни бюджетного заказа еще?

В.П.: Это на уровне и бюджета, и вне бюджета. Все зависит от то го, насколько интересно бизнесу вот наше направление. Мы в этом смысле довольно жесткие переговорщики. Если к нам приходят с идеей, и эта идея не поддерживается финансово, то мы такие идеи реализовать не можем. Нам, во-первых, никакой бюджет не разрешит такие идеи. Потому что есть очень жесткие требования по софинансированию по любым сегодня федеральным программам. Если мы хотим участвовать, мы должны обозначить свое софинансирование. И если кто-то с нами в паре хочет участвовать, он должен тоже показать, что ему это интересно.

Ведущий: А с 94-м ФЗ как дружите?

В.П.: Ну, как вся страна.

Ведущий: То есть, примерно также. Есть какая-то своя финансовая подушка, на которой вы сначала начинаете разрабатывать, а потом уже получите, не получите деньги?

В.П.: Нет. Ни в коем случае. Это авантюра. Зачем? 94-й ФЗ… Мы не можем выполнять исследования, если под них не получено финансирование. Это, ну, как бы… Поэтому, когда мы получаем, участвуем в реализации там федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры», то сначала это достаточно толстая заявка, а потом это исследования. Если мы не ведем исследования с предприятиями, если нет договора с этим предприятием, контракта на выполнение этих исследований, мы тоже не можем это вести. Люди не могут просто так работать, не получать зарплату. 94-й ФЗ нам, ну, как бы, не удобен. Вот как театрам он неудобен, как всем. Ну, он всем неудобен, на самом-то деле. И нам, в том числе. Потому что, во-первых, там эти мелкие суммы, да. Вот все, что там до миллиона, это все ерунда. Потому что мы сегодня закупаем достаточно дорогостоящее оборудование. Там единственные поставщики. Мы столько времени тратим на подготовку этой конкурсной документации, на опубликование ее, на проведение аукционов. Это все затягивает очень. А в конечном итоге все равно они единственные, там, есть поставщики в России какие-то. Особенно, если с зарубежными партнерами, то все это становится еще вдвое сложнее. Это, конечно, проблема. Но страна ж должна отчитываться о борьбе с коррупцией. И это единственный закон, который можно всему миру показать, что вот наша борьба есть.

Ведущий: Вот сейчас вы Национальный исследовательский университет. На пять лет это будет так. Потом срок конкурса закончится. Ну, вот срок этой программы закончится. Вы останетесь Национальным исследовательским университетом?

В.П.: Во-первых, не пять, а десять. Пять – это бюджетное финансирование, а десять – весь проект. Ну, вот, кто может сказать, что у нас будет? Не знаю. По крайней мере, ну, вот из того понятийного аппарата про исследовательские университеты, которые есть сегодня, то с завершением проекта, ну, как бы, должен уходить исследовательский статус. Но, с другой стороны, мы же понимаем прекрасно, что за счет вот этих конкурсов, за счет этих статусов формируется сеть высших учебных заведений России, опорная сеть, которые должны дать толчок развитию образования в регионах, развитию исследований в регионах. И поэтому не думаю, что это главная задача проекта, так сказать, дожить, прожить 10 лет в проекте и потом потерять статус. Мы должны стать исследовательским университетом не по статусу, а по существу. И для нас уже этот статус, в общем, не должен иметь какого-то особого значения. Содержание самого университета должно стать другим, существенно измениться за 10 лет. И мы должны, сегодня, если мы побеждали на конкурсе, и не очевидно было, что мы точно победители, осталось достаточно много вузов довольно сильных, и, в общем, там, конечно, есть проблемы и у министерства образования, которые должны отстоять вот эти первые 14 вузов, то потом, после 10 лет вопросов этих уже не должно быть. Точно должны быть сильнее вузов, которые не исследовательские сегодня. И это должно, как бы, быть очевидно всем.

Ведущий: Этакий выход на полупозишн. Василий Юрьевич, скажите, пожалуйста, вот Пермский Государственный технический университет – он станет центральным университетом в Пермском крае, вокруг которого вообще будет формироваться университетское сообщество? Насколько я понимаю, карт-бланш, помимо прочего, вам выдан еще и для этого.

В.П.: Плохой вопрос.

Ведущий: Ну, конечно. Вас же коллеги слушают, естественно.

В.П.: Вопрос плохой. На самом деле, у нас ничего ни в планах, ни в мечтах нет. Мы, единственное, чего бы хотели вот добиться. Учитывая ограниченность ресурсов все равно, мы хотели бы, чтобы и студенты и выпускники других вузов Пермского края довольно активно принимали участие в инновационной деятельности, которая будет вокруг университета. Приходили сюда, если нет такой возможности в своем университете, приходили сюда с идеями со своими, пытались реализовать, ну, вот в инновационном поясе, который, так или иначе, все равно будет сформирован вокруг университета. Ну, вот есть же, там, в Казани технопарк. Называется «Идея». Из других территорий туда приезжают с идеями. И, собственно, у нас только это стремление было. С другой стороны, мы могли бы использовать потенциал наших вузов, там, классического университета вот по многим направлениям нашего развития, где мы точно, ну, сегодня не можем похвастаться. Например, мы открыли направление такое, как фотоника подготовки. Оно базируется на очень сильной физике. Конечно же, физика сильная у нас в классическом университете. И, конечно, нам каким-то образом выпускников классического университета надо будет, ну, как-то привлекать для проведения исследования в области фотоники. Потому что, ну, вот будущее в передаче там всех данных расчетов, моделирования какого-то между супер-компьютерами. Это все равно оптика, это оптическое волокно и исследования по тому, то, что мы сейчас ведем с приборостроительной компанией. Это очень интересное направление. Мы специально под развитие компании его открывали. Но понятно, что нашего, сегодня, по крайней мере, нашего собственного потенциала еще недостаточно.

Ведущий: По вашему ощущению, у классического университета есть шанс попасть либо в такую же, либо в какую-то аналогичную программу?

В.П.: Ну, он сейчас участвует ведь во втором туре. Сейчас идет второй тур. Заявка написана. Ну, и, как и у нас, шансов не очень много. Но мы же попали. Значит, и университет… Он был участник вот этой программы инновационных образовательных программ. Причем, там, в первом же туре туда вошел довольно успешно. И поэтому, я думаю, что шансы есть. Шансы есть всегда. Ну, просто это зависит вот от того, что напишут другие, что продемонстрируют другие. Наш университет, в общем, сильный университет. Я думаю, что у него все шансы есть.

Ведущий: Вузов много в Пермском крае по ощущению?

В.П.: Да нет. На самом деле, правильная система высшего образования. Молодой человек имеет возможность, в общем… практически, вот весь классификатор специальностей вузами Пермского края перекрывается. Ну, может быть, нет там ядерной какой-нибудь физики, еще каких-то таких тонких специальностей. А так у нас есть все. У нас есть и классическое образование университетское, и техническое, и медицинское, и сельскохозяйственное, и педагогическое. То есть, в общем, выбирай на вкус. Я думаю, что у нас, в общем, оптимальная система образования высшего сложилась в Перми. И, в общем, вузов достаточно для этого количества населения. Когда будет не хватать населения, тогда, наверно, что-то надо будет думать.

Ведущий: Просто неоднократно уже поднимался вопрос о том, что у нас крайне много филиалов…

В.П.: Филиалы – это не вузы. Вот не надо путать. Филиалы – это филиалы вузов. Это все равно филиалы. И как вы их не называйте, это все равно филиалы. Есть филиалы, которые, ну, вот просто необходимы по жизни. Вот березниковский филиал, вечернее образование для работников «Уралкалия», «Сильвинита», «Ависмы» и всех прочих предприятий, которые после техникумов служили в армии, нужно получить, совмещая работу с высшим образованием. Есть ребята, которые, ну, по каким-то причинам не могут уехать в Пермь. Много же ведь, не то, что в Москву, в Пермь тяжело уехать, там, тому же из Березников. Все равно сложности есть, связанные с переездом. Поэтому вот там какое-то количество людей учится. Но там предприятия вкладываются. Там, в общем, полноценное образование бакалавра идет. А есть филиалы, которые, ну, вот… не знаю, мне их трудно называть. Но просто вот филиалы и все.

Ведущий: У нас есть, среди, допустим, средних специальных учебных заведений, замечательно, когда название суза абсолютно не соответствует содержанию. Допустим, он заявлен по одному профилю, а в итоге получается, что там выпускают психологов, экономистов, специалистов по информатизации и ни одного не выпускает вот, ни одного специалиста по заявленному профилю. Сейчас просто не хочу называть. Но есть такие парочка…

В.П.: Не парочка, а больше. А куда деваться? Вот куда деваться, если вас поставили в такие условия? Мы никогда не выпускали переводчиков, специалистов по связям с общественностью.

Ведущий: Вы не выпускали?

В.П.: Ну, когда это было, там, 20, 30 лет назад,

Ведущий: Ну, тогда, наверно, и не требовались, по большому счету?

В.П.: Не знаю. Почему люди, которые должны переводить с одного или участвовать в переговорах, они должны быть, да. Но мы вынуждены были это развивать, потому что кафедра должна стать выпускающая, она должна, так сказать, вот заявить о себе, как люди должны профессионально заниматься подготовкой специалистов, а не просто учить инженера языку или еще каким-то другим навыкам. У нас же ведь все сохранилось. Кафедра истории, философии. Все же это есть в стандарте. Но они все стали выпускающими. Они все стали готовить специалистов. Это немножко другие сразу становятся кафедры. Мы вынуждены это были делать, потому что иначе бы нам просто не удержать эти кафедры на тех уровнях.

Ведущий: Исследования в этой области будут в рамках программы?

В.П.: У нас очень сильная школа социологии. И вот она осталась еще от известнейшего в Советском Союзе социолога Файнберга.

Ведущий: То есть, им еще и лабораторию будут делать новую?

В.П.: Не знаю. На счет новой не знаю. Если найдутся ресурсы, найдутся заказчики, то, безусловно, да. У нас сильные, еще раз говорю, в свое время были отраслевые лаборатории по социологию. Вот вы юный же. Вот когда был еще телефонный завод…

Ведущий: Я помню это время, правда.

В.П.: Да, и там, на телефонном заводе первые лаборатории по организации, научной организации труда, это все труды… значит, они работали в Норильском металлургическом комбинате, например, по научной организации труда, по ведению исследований по поведению коллектива, исследований процессов в трудовых коллективах. Очень много сделано ???????? (неразборчиво) социологии.

Ведущий: Вы произнесли такую фразу – если будет заказ. А научились работать с заказами? А предприятия научились работать с вами? Ведь ждать-то долго.

В.П.: Они не разучились. Они всю жизнь работали. Всегда объем научных исследований, выполняемых в Политехе, был существенный. Ну, если раньше это были, главным образом, предприятие оборонного комплекса, то теперь это и «Лукойл», это… Мы со всеми работаем. У нас больше тысячи договоров в год, самых разных. У нас большие суммы мы зарабатываем. Вот в этом смысле мы заметный университет в России. Более 300 миллионов в год мы только научными исследованиями зарабатываем. У нас в этом смысле все не так плохо.

Ведущий: Заказы на специалистов поступают?

В.П.: Да. Больше 300 договоров целевой подготовки с предприятиями. Вообще, так, если бы вот все, порядка 80 процентов выпускников, они… Ну, вот если бы все исполняли свои обязательства, они уже трудоустроены считались бы. То есть, для них и рабочие места есть. Но там каждый раз какие-то конфликты интересов могут возникать. И поэтому не все из этих ребят доходят так, как они договаривались. Но абсолютное большинство трудоустраивается. По крайней мере, по инженерным специальностям. Вот там, куда, как вы говорите, послабее приходят, ну, ему и разогнаться особо…

Ведущий: Это не я говорю. Это вы говорите в данном случае. А, вообще, вот, у вас работает связка школа-вуз-работа, школа-вуз-профессия? Такая связка, она отлажена? То есть, вы следите, проводите определенным образом селекционную работу среди школьников, допустим, да. Вы готовите людей к определенной профессии. Потом вы отслеживаете, сколько из них стало профессионалами по выбранному направлению.

В.П.: Ну, на самом деле, мы жили в хорошее время последние десять лет. С точки зрения не финансов, а с точки зрения демографии. У нас был очень высокий конкурс. И нам, в общем, не очень мы… Хотя в свое время коллектив педагогов получил премию правительства из рук тогда Путина за вот эту связку – школа-вуз-предприятие. У нас очень тесно работали мы с первым лицеем, который был политеховский лицей по существу. Занимались там очень много преподавателей, были привлечены из Политеха. Ребята, школьники проходили различные практики на кафедрах. И, в общем, это как-то их ориентировало в будущей специальности. Все это было налажено. В общем, не все до конца утеряно. Но есть теперь проблемы там. По-новому организовано образование школьное. Правда, сейчас сказал губернатор, что если там преподаватель вуза пойдет в школу, то 10 тысяч ему будут доплачивать. Потому что там, ну, как-то вот были свои инновационные школы, эти лицеи были, выделены гимназии, и как-то по-другому немножко финансировались. Сегодня, когда их всех выровняли, конечно, у них возможности привлекать наших преподавателей стали меньше. Хотя мы по-прежнему… есть у нас, ну, не подшефные, как это было раньше, но есть отдельные классы, в которых, так сказать, занимаются те же строители, авиационные двигатели. Вот есть такие классы. В общем, конечно, все это стало немножко слабее, чем было раньше. Вот все же немножко меняется, потому что возможность ребятам познакомиться со специальностью, они есть. Но теперь уже это вот не организовано классом, а каждый теперь ведь сам за себя. И поэтому это твои проблемы. Хочешь узнать, приходи на сайт, и в лаборатории. Не хочешь – никто за тобой не придет.

Ведущий: То есть, по временам, когда тесно работали с лицеем, даже скучаете.

В.П.: Ну, в общем, польза была. Достаточно сильные ребята приходили.

Ведущий: Добрый день. Алло.

Слушатель: Добрый день. Исаев Максим Борисович, председатель управляющего совета школы № 12 с углубленным изучением немецкого языка. Василий Юрьевич, у меня к вам вот такой вопрос. Как вы смотрите на перспективу сотрудничества аналогичному тому, о чем вы сейчас рассказывали со школой № 12 в плане того, что руководство школы приняло ориентацию на политехническое образование, как это ни странно звучит, своих учащихся? Поясню. Немецкий язык очень востребован в технике. Вы, наверняка, знаете. Пермское отделение «Люфтганзе» - это, в основном, выпускники 12-й школы, которые отлично знают немецкий язык. И в дальнейшем сотрудничество с Германией предполагает, и с немецкоязычными странами всего мира, предполагает знание языка именно техническими специалистами. Вот ваше видение сотрудничества 12-й школы в этом разрезе.

Ведущий: Возьмете под крыло?

В.П.: На самом-то деле у нас же есть контакт с 12-й школой. Причем, это же вот, даже, как это ни странно может казаться, контакты не столько вот в области подготовки специалистов переводоведения и коммуникаций межкультурных, а сколько у нас вот сварщики. И там есть группа ребят, которые приходят из 12-й школы. Мы с 12-й школой дружим, в общем, давно. И мы испытываем дефицит ребят, которые знают немецкий язык. У нас наиболее такие творческие связи – это Венский технический университет, это вузы Германии. И при всем притом, что там, конечно, можно получить образование и с помощью английского языка, но все равно вот нужен немецкий. И мы испытываем, в общем, большие сложности, когда нам нужно сформировать группы ребят для того, чтоб они прошли какие-то стажировки на инженерных специальностях, но требуется знание немецкого языка. Мы вот в свое время с «Мерседесом» кафедра автомобилей, ребята ??????? (неразборчиво) три месяца на стажировку. Ребята, конечно, на автомобиле – это никакие не выпускники, там, школ с углубленным изучением иностранного языка. И попытки в течение года их как-то подготовить, не очень здорово получается. Все равно знания языка нужно получить в школе, в правильной школе. И тогда, даже, если ты долгое время не употреблял его, это очень быстро всплывает. Это видно вот по нашим ребятам. Те, кто вот заканчивает 7-е, 12-е школы, 7-е, и идут в строители, в химики, они, безусловно, более успешны. Потому что у них есть возможность очень активно участвовать в международных проектах.

Ведущий: Есть телефонный звонок. Здравствуйте. Алло.

Слушатель: Алле. Добрый день. Вопрос к уважаемому ректору. Специфический вопрос. Предполагается ли углубленное знание иностранного языка, я делаю упор как раз на немецкий язык, больше, почему, сейчас объясню, вашими студентами? Насколько я знаю, что каждый дипломированный инженер должен, если не в совершенстве, но хотя бы работать со словарем совершенно спокойно, чтобы читать иностранную литературу. Очень много литературы по машиностроению, и по горному делу… Я не знаю, вот сейчас есть горное дело или нет в вашем вузе?

В.П.: Есть.

Слушатель: Идет на немецком именно языке. И как-то вы очень скромно ответили Максиму Борисовичу о том, что вот мы работаем с 12-й школой, и у нас предполагается то-то и то-то.

Ведущий: Понятно. Спасибо. Суть вопроса-то, в общем, ясна. Василий Юрьевич, ну, давайте комментируйте.

В.П.: Понимаете, немецкий язык, это же вот проблема-то какая? Раньше в классе, вот я учился в 9-й школе. Ты идешь в английский, ты идешь на немецкий. Было достаточно много немецкого языка в школе. Сегодня он фактически, как бы, сохраняется только, я не знаю, даже, в таких школах, не 12-х, сохраняется немецкий язык или нет?

Ведущий: Местами.

В.П.: Вот очень мало стало его. А контактов с Европой довольно много. И в Европе очень много людей, говорящих на немецком. Страны, говорящие на немецком языке, они самые интересные партнеры. Лететь близко, они очень близки нам по всему духу. И все это у них хорошо… они заинтересованы в наших обменах. И, конечно, люди пишут, и сейчас тоже читаю, перевожу со словарем. Но это вот совершенно недостаточно для того, чтоб сегодня проходить стажировки, участвовать в каких-то обменах, реализовывать совместные проекты. Надо владеть языком. А, к сожалению, образовательная программа вот наша, четыре семестра по два, по четыре часа в неделю. Хотя у нас есть образование дополнительное к высшему. И все ребята, которые заинтересованы, так или иначе, в знании иностранного языка, в течение двух лет за счет дополнительного образования совершенствуют свой иностранный язык. Насколько у него успешно это получается, все равно это индивидуально очень. Но, если человек задумался о своей будущей карьере, возможности совершенствовать язык у него, безусловно, есть. В обязательной, вот, выпускника специалитета, нет свободного владения иностранным языком. Хотя мы пытаемся такие требования ввести в подготовку магистра. Вот магистр – это точно исследователь, у магистра точно должны быть стажировки за рубежом, и он точно должен достаточно хорошо знать язык. Мы пока там всякие ??????????? (неразборчиво) не применяем при поступлении в магистратуру. Но такие вот желания к этому есть.

Ведущий: Причем, не только разговорные, но и технические аспекты языка.

В.П.: Конечно. На самом деле он должен прийти из школы, зная вот общий лексикон. И мы ему должны, как бы, вложить лексикон профессиональный. Вот он горняк, там, в горном деле много своего лексикона. Он должен свободно становиться владельцем этого лексикона. А все, что про вилки, тарелки, когда отходит паровоз, это он должен прийти из школы. А мы вынуждены, к сожалению, этим тоже заниматься.

Ведущий: Виталий с некой обидой пишет: «Планируется ли перемена отношения к студентам-заочникам? Лет пять назад был вынужден перейти с АТФ на другой факультет из-за откровенного презрения со стороны преподавателей. Нас называли не иначе, как «производственниками» с соответствующей интонацией, и всячески давали понять, что в этом «храме науки» здесь не место».

В.П.: Ну, у нас из 30 тысяч обучающихся в вузе, ну, если не половина, то что-то около этого, это заочники. И никакого у нас к ним особого презрения нет. Другое дело, уважение… Понимаете, тоже ведь, заочное образование – не образование. У меня отец в свое время получил заочное образование правильного Северо-Западного политехнического института, потому что была семья, и, в общем, нужно было и профессиональную карьеру строить, и получать образование. Нельзя было, там, в войну где-то он не мог это получить. И сейчас то же самое. Когда люди приходят серьезные и получают образование, это да. А когда их просто подталкивают там условия работы, что ты иди, получи, и начинается, вот, быстро-быстро, юлить и придумывать, и несерьезно к этому относиться, то преподаватель это видит, чувствует. И, конечно же, начинает, так сказать, немножко, может быть, не очень уважительно к этим людям относиться. Но вот, как себя поставишь, так к тебе будут относиться.

Ведущий: Неужто, и к вам в погоне за дипломом приходят?

В.П.: Конечно, приходят. Ну, вы же понимаете, работодатели, как их теперь называют, да, достаточно жесткие требования к работникам… и вот из госслужбы придут, если у тебя среднее профессиональное образование, или ты пришел не по профилю работать, тебе предъявят требования, если ты хочешь успешно продвигаться по карьерной лестнице. Иди и учись. У нас очень много взрослых людей, там, за 40 лет, которые приходят и получают образование.

Ведущий: У нас в гостях был ректор ПГТУ Василий Петров. Василий Юрьевич, огромное вам спасибо. Приходите к нам еще.

В.П.: Спасибо вам.