Программы / Дневной прямой эфир

Ведущий: Здравствуйте, друзья. Продолжается прямой эфир на 91,2 FM. У нас в гостях депутат Законодательного собрания Пермского края Андрей Агишев. Андрей Валентинович, день добрый.

Андрей Агишев: Здравствуйте.

Ведущий: Ну, Андрей Валентинович, тут вот нас уже обвинили, у нас же на сайте echoperm.ru, мы проанонсировали эфир, написали «Андрей Агишев на «Эхе Перми».

Ведущий - Роман Попов. И все. И первый же комментарий он обвинительный. «Это типа очень важно, все должны затаить дыхание, коли ни темы, ни проблемы не обозначено». Ну, как-то так. Ну, вот, я думаю, что все понимают, о чем мы сейчас будем говорить.

А.А.: Самое главное не написали – а кто это? Хотя это, естественно, могли написать.

Ведущий: Да, это было бы интересно.

А.А.: Это уже положительно.

Ведущий: Андрей Валентинович, момент первый. Он интересует многих. Вы отпущены под залог. Соответственно, это обозначает что? Это обозначает, что суд изменил просто меру пресечения? Или это обозначает, что суд коим-то образом признал ошибочным заключение вас под стражу?

А.А.: Ну, на самом деле, все изложено в решении. То есть, изменена мера, во-первых. То есть, она строже, нежели была до того. Но менее строгая, чем предлагал Ленинский суд. Это первое. И второе. В своей резолютирующей части суд указал, что решение было неверно.

Ведущий: То есть, в данном случае судом признана ошибка. Под стражу заключали вас зря.

А.А.: Да.

Ведущий: В таком разрезе давайте возвращаться вообще к истории подписки о невыезде, неподписки о невыезде, постольку поскольку даже ряды ваших сторонников в Интернете были разбиты на две части. Одни, понятно, да, ваши сторонники уверены, что дело липовое. Но одни из них считают, что не имел право Агишев уезжать, а другие говорят, что имел право Агишев уезжать. Как тут дела обстоят?

А.А.: Ну, на самом деле я считаю, что, слава богу, что это так. Люди рассуждали о том, о чем они не знают. То есть, подавляющее большинство людей не сталкивались с этим, и плохо себе представляют, вообще, о чем идет речь. Поэтому, да, я читал и комментарии. Вот, собственно говоря, последнюю неделю посвятил тому, чтобы пообщаться с людьми, с максимальным количеством. И общее было такое… ну вот раз сказали, что нарушил, значит, нарушил. Поэтому скажу просто – я не нарушал подписки о невыезде. То есть, все было абсолютно для меня понятно и законно. Я выехал без тени сомнения, абсолютно, как бы, не считая, что я нарушаю закон, что я там, как это писали, наплевал на него, крутой, там, и прочее, прочее. Я получил разрешение на выезд.

Ведущий: Давайте вот на этом сейчас остановимся. Друзья мои, я обращаюсь к слушателям, у вас буквально минута-две на то, чтобы сейчас, если у вас еще есть вопросы к Андрею Агишеву конкретно по поводу подписки о невыезде, неподписки о невыезде, если вы хотите еще что-то прояснить, и вам было что-то непонятно, вот ровно две минуты, телефон прямого эфира 261-88-67, эфирное ICQ 404582017. Вот передо мной Андрей Агишев, и он говорит – он не нарушал подписку о невыезде. Только этот аспект темы пока. Здравствуйте. Алло.

Слушатель: Здравствуйте. Вот тоже как раз у меня этот вопрос сразу же и возник. А как это не нарушал, если есть подписка о невыезде? Подписка либо есть, либо ее нет. Если ты выехал – ты нарушил. Если не выехал – не нарушил. Другого, по-моему, нет.

Ведущий: Представьтесь, как вас зовут?

Слушатель: Игорь меня зовут.

Ведущий: Спасибо, Игорь.

А.А.: Спасибо, Игорь. Да, подписка о невыезде дана мной более года назад. Это бумага, которая оформляется соответствующим образом и которая соответствующим образом регламентирует поведение. Потому что называется полностью - подписка о невыезде и надлежащем поведении. Поэтому, когда я хочу выехать, неважно, в Москву либо за пределы Российской Федерации, я обращаюсь с соответствующей просьбой либо к следователю, либо к судье. Соответственно, я обратился. Просьбу изложил. Получил разрешение и выехал. Вот и все.

Ведущий: Вы обратились к кому?

А.А.: К судье.

Ведущий: Вы получили разрешение, оно как-то письменно оформляется?

А.А.: В том-то и весь аспект проблем. Все решения в процессе следствия, что в суде, они там, что называется, протоколируются.

Ведущий: То есть, в данном случае, когда вы говорите, что мне судья разрешил, вы можете иметь в виду все, что угодно, устно сказал, еще что-то, но это все равно запротоколировано.

А.А.: Совершенно верно. Поэтому, естественно, как бы, в результате всех переживаний, действий, анализа и прочее, естественно, необходимо, там, по итогу, да, необходимо получить некий документ, который вот ты себе там у сердца держишь, и ты с ним дальше существуешь.

Ведущий: Был этот документ?

А.А.: Этого документа не было. Поскольку ни разу на протяжении более, чем года, я сказал, да, никаких документов ни следователь, ни судья не выдавал.

Ведущий: То есть, в протоколах вашего общения с судьей этот момент есть, но надлежащего документа нет.

А.А.: Да, совершенно верно.

Ведущий: Когда вы, вернувшись из-за границы, снова пришли к судье, этот же судья вам говорит, что вы нарушили подписку. И дальше?

А.А.: Ну, мое состояние шока. Потому что, повторюсь, как бы, все вопросы я задавал, получил, что называется, напутствие - лечитесь, пожалуйста, как вылечитесь, возобновится процесс. И когда мне начинают задавать вопросы, я первое время просто не понимал, о чем вообще идет речь. А когда я понял, что, собственно говоря, никакого документального подтверждения у меня на руках нет, и больше, я так понимаю, по, собственно говоря, тому, что говорится в процессе, его нигде нет, ну, тогда мне все стало понятно.

Ведущий: Вот вы находитесь в больнице. Вот вы находитесь под стражей. Этот момент мы сейчас еще обсудим. Ваши адвокаты, ваши юристы готовят кассационную жалобу в краевой суд. На основании чего? Они поднимают вот эти протоколы общения с судьей?

А.А.: В том-то и дело, что протоколы не поднимались. Протоколы, если они и затребовались, то затребовались судом. Адвокаты сослались на действующее законодательство, на собственно говоря, существующие нормы, сослались на медицинские заключения, на выписки из медицинских учреждений, в которых я находился. Ну, и аргументировали максимально, что согласно действующего законодательства эта ситуация не может быть, там, трактована, как некая невероятная, исключительная, в которой применяется именно такая мера, как арест. И, собственно говоря, судейская коллегия краевого суда с этим согласилась.

Ведущий: Судейская коллегия краевого суда видела протоколы вашего разговора с судьей Ленинского района?

А.А.: Не знаю.

Ведущий: Не знаете. То есть, в данном случае нигде не отражено, что где-то во между вами и судьей этот разговор состоялся.

А.А.: Совершенно верно.

Ведущий: Все. Здесь, мне кажется, точки расставлены. Отсюда и, понятное дело, довольно жесткое решение в виде освобождения только под залог. Теперь другой момент. Вот освобождение под залог 5 миллионов рублей. Вот у меня лично в голове с трудом укладывается такая сумма. Она очень большая. Я в руках ее не держал ни разу. 5 миллионов рублей это много. Посмотрев самые разные решения по освобождениям под залог, я пришел к выводу, что 5 миллионов рублей в среднем это вообще очень много. Такая очень крупная сумма, и довольно редкое решение суда. Хотя были и больше. Были там и 50 миллионов рублей и так далее. Но тем не менее. Вам не объясняли, почему именно 5 миллионов рублей? Почему не два, не три, не десять?

А.А.: Это не входит в обязанности суда, собственно говоря. Я, честно говорю, вопросом не задавался. Я для себя решил, что вот этот эпизод моей жизни - это, как сказать, наглядная иллюстрация вот мудрости - от сумы и от тюрьмы не зарекайся. Вот все вместе. Вот тюрьма, а вот сума. Пожалуйста.

Ведущий: Ну, пять миллионов вам вернут, если я правильно понимаю?

А.А.: Если я не буду нарушать те требования, которые были и ранее, мне их вернут по окончании судебного процесса.

Ведущий: То есть, это значит, что теперь, если вы уже соберетесь на лечение, то озаботитесь всеми бумажками, штампами…

А.А.: Совершенно верно.

Ведущий: …с диктофонной записью и видеосъемкой.

А.А.: Неважно, куда я соберусь, я озабочусь тем, чтоб получить все в нескольких экземплярах.

Ведущий: Понятно. Все. На этом тему освобождения под залог мы закрываемся, и возвращаемся к истории. Итак, вот вас заключают под стражу. Как, вообще, вот в какой момент произошло вот это вот попадание в Пермскую краевую клиническую больницу? Прямо в зале суда вызвали «скорую», и врачи сказали – нет, никакого СИЗО?

А.А.: Ну, на самом деле, я уже говорил, что первая реакция, она, вообще, не понимаю, что и как происходит. После того, как я. что называется, для себя ситуацию уяснил, понятно, что, ну, мысли, которые появляются в голове, они не лучшего, так скажем, свойства для того же самого здоровья. Когда входит тот самый конвой с автоматами Калашникова, с дубинками, с наручниками, и начинает свой необходимый в таких случаях инструктаж, мы же смотрим, в основном, американские фильмы, вы там можете хранить молчание, как обычно там говорят…

Ведущий: Все, что вы скажете, может быть использовано протии вас в суде, ну, и так далее.

А.А.: Да, да, да. У нас все проще. То есть, любая попытка ускориться, пойти в сторону, неважно, вправо или влево, расценивается, как попытка побега. При побеге конвой имеет право открывать огонь на поражение.

Ведущий: У нас такой филиал программы «Своими глазами» получается.

А.А.: Ну, вот, собственно говоря, появление конвоя тоже впечатляет, естественно, да. И, ну, вот, в целом, промежуток от начала, в 10 часов мы начали и, когда ты сидишь с 10 часов до трех, непрерывно гоняешь, да что же это такое, как это могло вообще такое быть, и чем это в конечном итоге может закончиться, ну, вот, собственно говоря, реакция организма была как раз, что называется, гипогликемия, то есть, увеличение уровня сахара в крови, ну, такие показатели я у себя еще не видел. Там 23 миллимоля, если кому-то это что-то говорит. Ну, можно сказать, что это очень высоко. И это как раз было показанием госпитализации. Конвой стоял рядом со мной. Приехала, действительно, «Скорая помощь». Зафиксировала еще и гипертонический… ну, то есть, повышение давления попросту говоря. Все. Спустили меня, повели… в смысле, в Скорую помощь», куда сел и конвой тоже. Мы приехали в краевую больницу.

Ведущий: Андрею ответьте. Он спрашивает: «Вы честно, реально заболели? Или косили? Я думаю, что косили», - пишет Андрей. - Я бы сам так сделал. Я про СИЗО». Ну, и все-таки вопрос. Вот честно реально?

А.А.: Тоже, как бы, что называется, получал, ну, уже постфактум, там слова поддержки… Ну, у нас край такой, где, собственно говоря, это никто не будет считать предосудительным то, что я закосил от, как бы, обманул этих самых вертухаев, да, как это говорится. Ну, получается, что я уже 15 лет кошу, если можно так выразиться.

Ведущий: Почву готовите.

А.А.: Да. 15 лет готовил почву. И вот на, что называется, дала свои всходы.

Ведущий: Еще один вопрос, Андрей Валентинович. Итак, вот вы на больничной койке. Вот начинается активное обсуждение всей вашей истории, особенно в блогосфере, ну и в СМИ, и так далее. Сразу есть несколько вопросов у меня, знаете, такого, вот технологического характера. Сначала же преподавалось все просто, как какой-то полный швах, там. Агишев, прикованный наручниками к кровати. Было это?

А.А.: А как же?

Ведущий: То есть, приковывали именно наручниками к кровати.

А.А.: Это требование вот этого внутреннего регламента ГУФСИН. Там все четко расписано. Наручники, нахождение в одном помещении двух охранников. При этом, там, условно говоря, требование того, чтобы дверь была закрыта в эту самую палату. Ну, там много разных, скажем так, требований, которые в нормальном состоянии трудно объяснимы. От наручников до требования исправления нужды на виду у этих самых охранников. То есть, закрывать дверь в туалет запрещено.

Ведущий: Никакой послабухи не было.

А.А.: Варианты прогулок или передач, встреч с родственниками тоже исключены.

Ведущий: То есть, все на общих основаниях.

А.А.: Есть требования. Они выполняются.

Ведущий: Сразу момент тоже вот важный. Говорили также, что, если, допустим, вас суд не освобождает, не меняет еру пресечения, то вас тут же направляют в Соликамск. Потому что там есть больница соответствующая при СИЗО, и так далее, и нечего держать Агишева в гражданской больнице, там еще тратить на это время, силы, деньги. Это никакими намеками не передавалось вам, нет?

А.А.: Передавалось, естественно. То есть, вообще, вся ситуация от, собственно говоря, инициации процесса со стороны прокуратуры до, ну, вот фактического освобождения из-под стражи, была только с одной целью – демонстрация того, что может меня ожидать, если я неверно буду реагировать на те самые сигналы от гособвинения.

Ведущий: Из космоса.

А.А.: Нет, все абсолютно просто. То есть, прокурор попросил суд изменить мне меру пресечения, арестовав меня. И, когда был объявлен перерыв, тут же подошел к адвокату. Я стоял рядом. Он говорит – ну, что, за 15 минут можно было вообще все уже закончить все ваше дело. Всего-то делов там признать вину. Все.

Ведущий: Слушайте, ну, вот когда вы говорите так, все это было исключительно с одной целью, я тут же себе вспоминаю какие-то невероятно глупые боевики, когда вот сидит человек, прикованный наручниками к стулу, к нему сначала заходит один следователь, на него кричит, потом другой, он добрый, чай предлагает, потом еще что-то. Пока вы там находились на больничной койке, к вам никто не приходил со словами - ну, Андрей Валентинович, ну, как же, ну, вот давайте вот прямо сейчас все закончим?

А.А.: Зачем? То есть, вся эта неделя с лишним отводилась по сценарию для того, чтобы в полной мере ощутил, что называется, на своей заднице все прелести вот, собственно говоря, возможного решения.

Ведущий: То есть, фраза – за 15 минут можно было все закончить, она звучала уже в краевом суде?

А.А.: Нет, почему? В Ленинском.

Ведущий: Еще в Ленинском.

А.А.: Еще до принятия решения.

Ведущий: А, допустим, когда вот в краевом суде все это разбиралось, никто не подходил к адвокату со словами – ну, вы прочувствовали? А мы можем повторить. Нет?

А.А.: Ну, на самом деле, зачем подходить? Угроза, повторенная дважды, она, как бы, теряет в силе более, чем в два раза.

Ведущий: Я просто пытаюсь понять. Это ваш домысел вот о том, что это вот такая угроза? Или она, действительно, все абсолютно очевидно, лежащая на поверхности, когда человек приходит, там, прокурор или представитель прокуратуры, какой-нибудь помощник, и говорит – ну, сейчас-то дошло?

А.А.: Мне сам гособвинитель, повторюсь, как бы, до того, как сказал - ну, вот впереди такая неопределенность, и непонятно, сколько времени, и как, и что, а все можно решить за 15 минут.

Ведущий: То есть, когда все за 15 минут не решилось, и вы эту неделю пролежали на больничной койке, и, наконец, за вас внесли залог в 5 миллионов рублей, вот сейчас вот вы вышли, вы чувствуете себя на коне, вы победитель?

А.А.: Ну, во-первых, отчасти да. Не то, что я себя чувствую на коне. Я чувствую, что вот этот этап испытания, так скажем, я прошел. Я чувствую большую благодарность и хочу ее выразить всем, кто принял участие, что читал даже, кто обратил внимание да ситуацию. Потому что задача противной стороны была в том, чтобы, ну, как можно меньше шума, как можно более спокойно чтоб ситуация прошла, чтоб никто вообще не обратил внимание на это на все. И то, что так, в той или иной степени, как бы, людей ситуация взволновала, повторюсь, я очень благодарен тем, кто эту тему поддерживал, в том числе и радио «Эхо Москвы» в Перми.

Ведущий: Пока, если есть такое желание, может быть, кого-то адресно отметите.

А.А.: В том-то и дело, что я многих не знаю, условно говоря, поддержавших меня горячо, активно. Поэтому большая благодарность всем. Абсолютно.

Ведущий: И в блогосфере, и в СМИ?

А.А.: Совершенно верно. СМИ, блогосфера – это как раз те источники, которые, ну, так скажем, возбудили достаточно серьезную волну. Как бы к нам не относиться, многие скажут – маловато было или еще что-то, но в конечном итоге для того, чтобы люди осознали, что происходит, этого было остаточно. Огромное спасибо.

Ведущий: Несколько реплик, которые пришли: «Я не знаю всей этой истории точно, - пишет Андрей, - но думаю, что с вами случилось не просто так. Кто-то это заказал. Я думаю, что у вас есть предположение» - говорит нам Андрей. Вот именно в такой форме я вопрос и адресую вам.

А.А.: Да, все, как бы, в общем и целом, все понятно. Позицию и Надежда озвучивала. И я ее тоже высказывал и ранее. Ну, просто, действительно, не было такого, как бы, общего интереса к ситуации. Поэтому, ну, она, может быть, прошла не особо замеченной. То есть, мое дело напрямую коррелируется с делом о исчезновении из компании «Ермак» 200 миллионов рублей, больше, там, 230. И, условно говоря, сторона по делу, которую там мы обвиняли в хищении средств, впрямую говорила, что вы особо не активничайте. Не надо этого делать, потому что против вас же есть дело, возбужденное уже. Зачем вам это надо?

Ведущий: Это предыстория.

А.А.: Это предыстория.

Ведущий: Теперь давайте еще раз, мне вот уже набило оскомину. Вам, наверно, тоже. Но все равно ведь этот вопрос, так или иначе, всплывет. Я в этом уверен. Давайте еще раз. Уголовное дело против Андрея Агишева. Вас конкретно обвиняют в чем?

А.А.: Вот даже предложение прокурора признать вину, да, я, как бы, сразу же ему и ответил прямо в том же коридоре Ленинского суда. Я сказал, что я давно все признал, сразу же. Вот как был первый, там, условно говоря, допрос меня в качестве еще там подозреваемого, я сразу сказал - да, я владел недвижимостью, да, я сдавал ее в аренду, да, я получал доход. Не в тех цифрах, которые вы называете, но получал действительно. И не регистрировался в качестве индивидуального предпринимателя. Вот. Я признался. Дальше что? То, что с меня требует сейчас прокуратура, чтоб я признался в этом и сказал - в этом моя вина. Вот надо сказать, что я виноват. Я не знаю, в чем я виноват. Потому что все доходы я получил на расчетный счет, все налоги уплатил, там, переплатил. А вину свою я признать не могу, потому что я преступление не совершал. Позиция прокуратуры – признай вину.

Ведущий: То есть, при всем при том, что вы в принципе подтверждаете - все, изложенное мною, правда, все, изложенное вами – тоже, просто я не виноват.

А.А.: Ну, повторюсь, как бы. Есть решения судов. Они есть даже в материалах дела, где там, что называется, русским по белому написано – сдача недвижимости в аренду не является предпринимательской деятельностью. Это игнорируется прокуратурой. Есть решение пленума Верховного суда, который точно, четко все расписывает, что не возникает предпринимательской деятельности, соответственно, не возникает незаконной предпринимательской деятельности. Тоже есть в материалах моего уголовного дела. Тоже игнорируется. Поэтому я делаю вывод один. Как мне было сказано, значит, оправдательные приговоры не нужны. Это мне сказал лично Александр Юрьевич Белых, прокурор Пермского края. Я тогда не понял, что это имеется в виду, посчитав, что прокуратура разберется, там, прочитав все 57 томов, и спокойно дело прекратит. Оказалось не так. Прокуратура, не читая, утвердила обвинительное заключение. И сейчас добивается того, чтоб я признал вину. Вот и все. В этом плане понятно стало, что, значит, оправдательные приговоры не нужны.

Ведущий: На какой стадии сейчас находится ваше уголовное дело? Что осталось?

А.А.: На самом деле, осталось очень много, потому что, прежде всего, вот эта активность, так скажем, с арестом и прочее, вызвана только тем, что рассыпается само дело. То есть, свидетели, которых прокуратура вызывает в суд для подтверждения своей позиции, они не подтверждают эту самую позицию. Не подтверждают те данные, которыми, так или иначе, пытается оперировать прокуратура. Сыплется дело. Поэтому вот, что называется…

Ведущий: А приведите какой-нибудь простой пример, чтоб мне просто было понятно. Ведь я не силен в этих тонкостях.

А.А.: Я очень простой вам пример приведу. Любой свидетель, которого приглашают, ему задается вопрос. Первый же вопрос. – Здравствуйте. Вы знаете Агишева? Все свидетели говорят - да. После этого говорят – замечательно, давайте, когда, при каких обстоятельствах заключали сделки с ним, еще что-то. В 90 процентов случаев следует ответ – нет, мы с ним незнакомы лично, я просто знаю Агишева, там, видел его в телевизоре, в газете, в Интернете. А так лично вы не знаете? Никогда с ним не встречался, никаких дел не имел. Соответственно, как бы, о чем говорить, я не знаю.

Ведущий: «Что вам говорят коллеги-«единороссы» после вашего выхода?» Вопрос от Егора.

А.А.: Ну, на самом деле коллеги-«единороссы» выражают радость и поддержку. Но большого разговора еще не было. Сегодня вот я встретился с Геннадием Петровичем Тушнолобовым. Договорились, в виду его занятости, провести разговор на следующей неделе. Обязательно к какому-то решению, мнению придем, потому что у меня вопросов очень много.

Ведущий: К ним?

А.А.: Конечно.

Ведущий: Здравствуйте. Алло.

Слушатель: Здравствуйте. А скажите, пожалуйста, вот Никита Белых он не брат этого нашего прокурора?

А.А.: Родной брат.

Слушатель: Родной брат. А, вот я знаю, что Чиркунов друг Никиты Белых. Мне кажется, че-то там непорядок.

А.А.: Ну, на мой взгляд, непорядок вообще, когда один брат возглавляет регион, а в соседнем регионе брат руководит прокуратурой. Ну, сама конструкция неверная изначально.

Ведущий: «Комментарий по высказываниям Никиты Белых будет?» Вопрос от Константина. Я напомню для наших слушателей, может быть, кто-то пропускал утренние у нас обзоры блогов. Мы там довольно подробно рассказывали. Никита Юрьевич давал комментарий журналистам изданий «Соль» и «Ньюс.Пермь.Ру». И, соответственно, там выдавал ряд реплик. Например, отношение к Агишеву. Либо ты с ним не работал, либо ты работал, и, соответственно, его не любишь. Это вот одна реплика. Там еще одна была что-то по поводу вашей нечистоплотности при предыдущих сделках. Ну, и как-то вот так все это увязано. Ну, и в целом, он, конечно же, говорил, что никакого отношения к выводу денег из «Ермака» не имеет.

А.А.: Нет, я читал интервью. Очевидно, подробно. Там есть, что отвечать, там, буквально по каждому предложению. Ну, начиная с того, что очень много просто вранья из уст самого же Никиты Юрьевича прозвучало. Ну, я думаю, что это отдельно, как раз вот также, может быть, развернуто, чтоб никто не обвинял в голословности или еще в чем. Я скажу только одно. То, что, как бы, эти два интервью вот непременно появились именно в таком виде с хамскими отзывами там, условно говоря, к жене, к Надежде, говорит только об одном. Ну, очевидно, переживает товарищ, боится. И вся эта попытка с его стороны на самом деле отвести внимание от фигуры брата Александра Юрьевича Белых. Больше ничего. То есть, там сразу все вот эти личностные переживания, там какие-то истории из жизни, только для этого.

Ведущий: Ладно. Хорошо. Я так полагаю, что у вас есть довольно популярная площадка для того, чтобы в свободной форме изложить там построчно свое отношение и к этому интервью, и к братьям в целом. А сейчас же я просто еще раз хотел бы вас попросить. Ну-ка увяжите мне еще раз Андрей Валентинович, как связан Никита Белых, Александр Белых, Андрей Агишев, дело о незаконном предпринимательстве и. в конечном итоге, арест? Вот все это вместе. Увяжите. Вот просто для того, чтоб было понятно. Последовательно. Как в Библии – сначала было это, потом было то.

А.А.: Сначала произошло исчезновение денег из компании «Ермак», более 200 миллионов. Это первое. Это конец 2008-го года. Затем прошло возбуждение уголовного дела против меня.

Ведущий: По поводу незаконного предпринимательства.

А.А.: Совершенно верно. Потом фигуранты первого дела пришли и мне прямо в глаза увязали мое дело с тем. Мало того, сейчас, собственно говоря, свидетелями обвинения фигурируют как раз те лица, конкретно Шахаев, бывший гендиректор «Ермака», заключивший сделки, приведшие к ущербу для компании. Матвеев, акционер компании, Пунин, юрист компании, и много еще. Там целый есть список. Он будет расширяться. То есть, условно говоря, черный список Агишева я, естественно, составлю по результатам. Дело «Ермака», хоть и было возбуждено, было прекращено. Дело Агишева, несмотря на весь абсурд и прочее, набрало 57 томов, и сейчас находится в суде. Арест, повторюсь, как бы, это демонстрация мне того, что может быть, если я буду в дальнейшем упорствовать вот в своей позиции.

Ведущий: А где здесь братья?

А.А.: А братья… один брат в Кировской области. Фигурантом дела «Ермака» есть несколько фирм, в той или иной степени, связываемых с Никитой Юрьевичем. И Надежда про это говорила. Я еще это повторю. А брат Александр здесь в Перми. Это главный государственный обвинитель, собственно говоря, по сути своей ???????? (неразборчиво).

Ведущий: Без которого бы не было дела Агишева. Так?

А.А.: Я считаю, да.

Ведущий: Вопрос от Сергея. Хороший вопрос. Он мне нравится. «Андрей Валентинович, а что дальше?»

А.А.: Что дальше? Дальше суд.

Ведущий: А когда?

А.А.: Честно говоря, дата неизвестна, поскольку не назначено заседание. Ну, назначат, я думаю, в ближайшее время все это будет продолжаться. Думаю, что прокуратура сейчас будет затягивать процесс, ну, и пытаться, так или иначе, найти какие-то еще дополнительные способы увещевания меня. Все-таки постараются, так или иначе, не мытьем, так катаньем, добиться того, чтоб я признал свою вину, которой не было.

Ведущий: Вот смотрите. В тот момент, когда вы лежали на больничной койке, прикованный наручниками, первый или второй ли день, не помню, был вашего пребывания на больничной койке, мы задавали нашим слушателям вопрос. Мы просили их оценить вот так абстрактно ситуацию, представить себя на вашем месте в первую очередь, и ответить на вопрос - пойдут они на сделку, просто на некую сделку, или не пойдут? Причем, здесь мы сразу обговаривали, что условия сделки, они там довольно простые. В конечном итоге они не приводят к продаже души дьяволу. То есть, это просто нужно согласиться, признать, дальше все будет закрыто, и мы живем дальше. Я, если честно, ждал такого честного деления, что-нибудь типа, там, 30 на 70, где 30 процентов бы были такие стойкие товарищи, которые бы сказали – нет, ни за что, а 70 бы честно признались, что пойдут. В итоге мы получили другой результат. Мы получили там большее соотношение. Там примерно 70 на 30, где 70 оказались реально стойких, а 30 оказались слабыми духом. Но, наверняка, ведь, лежали на этой койке и думали, а может, бросить все и пойти на сделку?

А.А.: Ну, думал и о том, что, может быть, точно также обратиться и спросить, ну, что называется, посоветуйте. Но, понятно, что это мое решение, должно быть принято мной, моей семьей. И на сегодняшний момент решение такое – а зачем вот эти два с половиной года, по сути говоря, прошли, за что? Вот за что я вот этот весь срок боролся? Я мог на первом же допросе сказать - да, давайте, значит, там побыстренькому договоримся, потихенькому, как и что. Уже бы там все бы судимости, если бы даже они были, были бы сняты. А, собственно говоря, до суда и судимости бы не было. Просто бы признал, что да, я виноват. И это повесило бы мне какой-нибудь там, условно говоря, ярмо или досье мое какое-то существовало, что вот есть за что Агишева потрепать, в случае чего. Собственно говоря, в этом весь расчет-то был, что на Агишева что-то должно быть. Вот он должен в этом признаться. И там два с лишним года вот я живу в не самых комфортных, скажем, условиях, состоянии, прежде всего, в душевном. Потому что, ну, сталкиваясь ежедневно, по сути говоря, сам лично вот с этой, назовем ее, системой, хотя не совсем так, этот вопрос задаешь постоянно. А надо, а стоит? Там прочее. Но, повторюсь, я собой, своей семьей дорожу именно в плане того, что ломаться нельзя. Если уж мы отстаиваем свою позицию, и это и есть, собственно говоря, нашей ценностью, то было бы, наверно, очень неправильно махнуть на все, плюнуть и сказать, там – а ладно, давайте я подпишу ваши бумажки, и вы уже от меня отстанете. Тем более, что не отстанут. Это же понятно.

Ведущий: Здравствуйте. Алло.

Слушатель: Федор. Я хотел спросить. Он гордится своей женой? Я, как вижу, жена активное принимает участие в защиту его.

А.А.: Да.

Ведущий: Понятно. Спасибо, Федор. Я тоже хотел бы спросить. И так хорошо у нас совпало, что к концу эфира мы решили задать один и тот же вопрос. Ну, что? Одно слово «да»? А где дифирамб?

А.А.: Конечно, слово не одно. Конечно, Надежда, моя супруга вот уже большой, так скажем, срок. И с каждым днем, с каждым годом я все больше убеждаюсь в том, что это там самое правильное решение господа, который нас когда-то свел, если уж на то так высоко говорить. То есть, это счастье мое, это радость моя, это гордость моя.

Ведущий: Ну, и ваша надежда.

А.А.: Да. Это уже все обыграли.

Ведущий: Ну, естественно. А как иначе? У нас натура такая. Последний момент. Семья-то, всё, всё нормально, устаканилось? То есть, кто должен был вернуться на учебу, вернулся на учебу…

А.А.: Нет. К сожалению, так не получилось. И старшая дочь вот из-за этих всех обстоятельств задержалась, ну, я только рад этому, на самом деле. Младшая пошла в школу, наконец-то, потому что ее просто держали дома во избежание любых потрясений для нее. Ну, и есть такой эффект, знаете, там, мы как-то переворачивались с Надеждой на машине, ну, все остались целые, без каких-то видимых потрясений. И абсолютно на вот этой волне адреналина там целый день провели, все нормально, все хорошо. Но адреналин заканчивается в организме. На следующий день Надежда встать не смогла, потому что, ну, как бы, последствия аварии это последствия аварии. Вот сейчас есть такая проблема, когда мы получили максимальный выброс адреналина и я, и она, а сейчас вот в эту в рутину возвращаться, ну, как обычно, приводит к тому, что мысли о том, а зачем это надо, они мучают, но, повторюсь, пока мы в общем убеждении, что мы продолжим это все.

Ведущий: Андрей Агишев, депутат Законодательного собрания Пермского края был у нас в гостях. Ну, что, Андрей Валентинович, я думаю, что в следующий раз встретимся по более оптимистичному поводу. Ну, вот, например, по более рабочему, если хотите. А то как-то уже неинтересно становится.

А.А.: Договорились.