Программы / Дуплет

Ведущий: Добрый день, дамы и господа. Мы начинаем нашу программу «Дуплет». И сегодня свое особое мнение вновь выскажет художественный руководитель Пермского театра кукол Игорь Тернавский. Добрый день, Игорь Ниссонович Игорь Тернавский: Добрый день. Здравствуйте.

Ведущий: Поговорим мы сегодня, безусловно, об искусстве, а в частности о поэзии, которую опубликовала недавно газета «Звезда». Мы говорили вчера, немножко касались этой темы в «Развороте». Но хочется услышать, конечно, мнение Игоря Ниссоновича.

И.Т.: Я уж думал было о Пушкине поговорим, о поэзии.

Ведущий: Нет, нет, нет. О Игоре Тюленеве поговорим. А, точнее, о его попытке «глаголом жечь» сердца пермяков. И называется стихотворение «Речной вокзал». Об этом мы поговорим. Мы поговорим и о том, почему все-таки Пермь для многих так и остается Пензой. Судя по федеральным изданиям. Ну, и начнем мы с дружины Российской Федерации. Я обращаюсь сейчас, в частности, к материалу газеты «Газета». На базе добровольных молодежных дружин движения «Наши» по борьбе с оппозицией создается всероссийская сеть дружин. Ее организаторы намерены за три года объединить 100 тысяч неблагополучных подростков, которые будут патрулировать улицы с травматическим оружием. Поддержку дружинам будет оказывать государство в лице Росмолодежи и экс-лидера «Наших» Василия Якименко. Вот, собственно, об этом мы и начнем говорить с Игорем Ниссоновичем. Я добавлю, что в этом году должна вообще появиться Всероссийская ассоциация дружин. А решение о ее создании было принято на форуме «Селигер-2009».

И.Т.: Ну, прежде всего, меня очень заинтересовала там эта оговорочка или сносочка, что там «по борьбе с оппозицией»…

Ведущий: Да.

И.Т.: …создается.

Ведущий: По борьбе с оппозицией Всероссийская сеть дружин.

И.Т.: Господи, боже мой. Да я считал, что еще пока не пришла пора бороться с оппозицией. К моему великому сожалению, она так слаба, что с ней еще…

Ведущий: Она слаба в Перми. А в Москве-то она не слаба.

И.Т.: Нет, ну, тоже, к сожалению, силенок-то еще у оппозиции по-настоящему нет. Поэтому бороться, да еще с оружием. Ведь не далее, как в прошлом нашем разговоре, так промелькнуло, я сказал, что, конечно, демократическое общество подразумевает гражданское общество, в котором есть разные точки зрения, и все это, но только самое… И многое должно измениться в нашей стране. Но я каждый… как нормальный человек каждый раз я оговариваюсь. Только единственное что должно быть, это не должно быть ни крови, ни битв, ни драк. Это должен быть нормальный диалог, как во всем. Потому что единственное, о чем хочется думать, чтобы не произошло в нашей стране. Демократические перемены, о которых нормальные люди и мечтают и думают, дай бог, только, чтобы это не было страшнее и кровавее, чем в 91-м году.

Ведущий: А мне пришла сейчас шальная мысль, почему создается такая организация. Есть у нас МВД, да, есть милиция, которой, так или иначе, приходится участвовать и бросать большие силы, участвовать в разгоне тех же самых демонстраций и того, что было вот совсем не так давно в Москве на площади Маяковского. Так вот, чтобы не отвлекать милицию от преступников, будет создана отдельная дружина. Но мне очень нравится состав этой дружины. 100 тысяч неблагополучных подростков будут патрулировать улицы с травматическим оружием.

И.Т.: Во-первых, само по себе, опять же.. неблагополучных подростков. Что другой какой-то меры воздействия на этих… Надо думать об этих подростках, а не об оппозиции в данном случае. Оппозиция – это оппозиция. Совершенно верно. Для этого есть орган власти. И она не так страшна еще у нас для того, чтобы ей нужно было 100 тысяч помощников. А с этими-то ста тысячами? Или есть такая бредовая идея, что как только они встанут в ряды борцов с оппозицией, так они станут примерными мальчиками паиньками? Да еще дать им травматическое оружие. У меня такое ощущение, что это человек не очень вменяемый это писал. Потому что нормальный человек не может такие вещи придумать.

Ведущий: Ну, придумали, однако.

И.Т.: Ну, значит, я и говорю, невменяемый.

Ведущий: В данном случае, вероятно, этой молодежи и тем, кто вступит в число этой дружины, им не будут ведь говорить о том, что мы боремся с оппозицией. Им что скажут. Мы, господа, с вами…

И.Т.: Должны навести порядок в нашей стране, в нашей России.

Ведущий: …навести порядок в нашей родной стране. Мы патриоты. И будут воспитывать лучшие чувства у этих ребят.

И.Т.: Да, лучшие чувства воспитываются даже на тех же спортивных поединках. Это же, к сожалению, даже в самых развитых демократических странах такое движение очень опасно. Что, мы не знаем английских, итальянских, там, и других фанатов? Это в благополучнейших странах. Это же игра с огнем.

Ведущий: Конечно.

И.Т.: Это же то же самое, только пострашнее. Если там все-таки с болельщиками как-то пытаются сладить, пытаются их как-то утихомирить, теперь уже сейчас проверяют при входе. А теперь что проверять-то будут, если травматическое оружие…

Ведущий: Комендантский час не за горами. Костяк этих самых добровольческих дружин составят те самые активисты движения «Наши». «Мы находим ребят, которые фактически живут на улицах». Это я привожу цитату из газеты «Газета». «Не знают, чем заняться. У них нет денег и интересов. Мы им предоставим спортивные залы, научим их боевым и игровым видам спорта. Мы работаем с той группой риска, которая потенциально может разбить бутылку о чью-то голову или кинуть в окно камнем», рассказал газете «РУ» руководитель проекта дружин Сергей Бохан. По его словам на данный момент вступили организации из 18 регионов». Фильм «Сволочи» вспоминается.

И.Т.: Самое страшное, что бывает в нашей жизни, когда что-то происходит, это безнаказанность. А здесь еще… еще одно слово можно вспомнить. Здесь просто прямое подстрекательство к тому, чтобы люди безнаказанно шли на защиту патриотических завоеваний российского государства. Вместо того, чтобы, действительно, заниматься патриотическим и воспитанием, и настроением, и всем этим, это просто подмена. Это же проще и легче. Тем более, что, действительно, есть десятки, сотни этих подростков, которые выходят на улицу. Заниматься им нечем.

Ведущий: Озлобленные, уже в нужном тонусе, будем так говорить.

И.Т.: Ему достаточно только пальцем показать – ату, вот этого. И все. Потому что… Ведь опять же вспоминается моя молодость. Те самые стиляги, когда чубы нам стригли. Просто стригли. Мне лично остригли на улице чуб. И в школе, кстати, стояла директриса школы…

Ведущий: То есть, Тодоровский не соврал?

И.Т.: Да, абсолютно. В 22-й школе я учился. Это был 57-58-й год, извините. И мне директор школы, она держала за спиной ножницы, и неожиданным движением… она, меня предупреждала уже пару раз, правда, что я должен состричь этот свой кок, там. Все это. Она моментально из-за спины выхватила ножницы и одним движением успела как-то. Она мне выстригла. Ну, вот. Это же то же самое, только уже пострашнее. Там все-таки директор школы, с которым можно было как-то сладить, я не знаю, кому там, районо, или кому… Хотя в свое время это поощрялось.

Ведущий: Ну, безусловно, Игорь Ниссонович, подобная идея, подобная инициатива выглядит ее столько безумной, сколько угрожающе безумной.

И.Т.: Совершенно верно.

Ведущий: Будем надеяться, что у нашего руководства хватит сил не допустить этого. И инициатива, в общем-то, останется на уровне ее зачатия. Ну, по крайней мере, не будет травматического оружия и не будет развлечения и привлечения той самой молодежи, которой некуда податься.

И.Т.: Вы знаете, я все-таки склонен… мало в это верю… Вот банально опять звучит. Но у меня такое ощущение, что мы с вами в каком-то дурном сне вот здесь разговариваем о каких-то молодчиках…

Ведущий: Но это не придумано. Совершенно официальная информация.

И.Т.: …о молодчиках, которым дадут травматическое оружие, о ста тысячах… Че-то какой-то бред.

Ведущий: Хорошо, Игорь Ниссонович, ну, а как вы смотрите на такую идею, если мы сейчас уберем статью «борьба с оппозицией», если не будет травматического оружия, если будет создана, действительно, какая-то дружина из молодых ребят, которые будут ходить вечером по нашему городу, и, действительно, следить за какими-то пьяными, безумцами и так далее.

И.Т.: Если опять же говорить, уж извините, об особом мнении…

Ведущий: Конечно.

И.Т.: …то я глубоко убежден в том, что на каждом участке жизни человеческой должен находиться профессионал. Я и тогда был категорически против этих всех, не смотря на то, что сейчас начинаю вспоминать - ах, как было хорошо, была дружина, она помогала. Поверьте мне, не помогала. Ничего она хорошего в свое время не сделала. Во всяком случае, ничего не остановило такого зримого. Тоталитарный режим. Достаточно сильная была милиция в Советском Союзе. Достаточно, я говорю, сильная. Люди жили в некотором страхе. Тогда молодой человек не мог разговаривать так, как сегодня, свободно и легко. Все-таки сегодня это есть. Он может свободно высказаться, он может возразить и в школе той же, где угодно. А сейчас опять возвращать эту дружину? Что у нас мало милиции?

Ведущий: Не хватает. Не хватает сотрудников милиции. Мало идут люди, которые хотят профессионально этим заниматься.

И.Т.: Ну, в цифрах не могу сказать, не специалист.

Ведущий: Нет, не хватает. Я вам точно говорю.

И.Т.: Ну, наверное, да. Наверное, не хватает, потому что все-таки, конечно, не каждый далеко молодой человек хочет идти в милицию. Как правило, это все-таки бывает после армии, когда приходят парни, которым, к сожалению, негде приложить свои руки. Так мне кажется. И они идут в милицию. Таких недостаточно, наверно. Но уж, во всяком случае, знаю, что ничего хорошего из того, что мы любителей «самоделкиных» пригласим на это, и потом пройдет какое-то время, мы схватимся за головы и начнем бороться уже с ними. И тогда уж, действительно, нам не хватит ни рук, ни ног, ни голов, и, боюсь, ни пистолетов.

Ведущий: Но мне нравится, что хотят снова изобрести какие-то велосипеды в попытке занять вот эту молодежь не занятую, вот привлечь ее к дружинам. Ну, почему не создать бесплатные секции?

И.Т.: Если уж говорить о велосипедах, то его, действительно, не надо изобретать. При всем моем критическом отношении к тому, что было там в свое время и с демократией, и со всем в Советском Союзе, все-таки ведь были потрясающе хорошие вещи. Была широчайшая сеть спортивных секций…

Ведущий: «Драмкружок, кружок по фото, мне еще и петь охота»…

И.Т.: Да, мне и петь охота.

Ведущий: «За кружок по рисованию тоже все голосовали».

И.Т.: Да, да. Было это. Это правда. Это было здорово. Только мы же, когда косим что-то, мы же не разбираемся, что хорошее, что плохое. До основанья, а затем… А теперь начинаем опять изобретать и наступать… банально говорить, но наступать опять на те же грабли. Ну, куда ж мы размаркиданили все кружки, все спортивные… Ну, не все, многие спортивные секции. Там, только там.

Ведущий: В сферу бизнеса перевели.

И.Т.: Ну, вот, только там. А теперь будем тратить деньги на то, чтобы эти 100 тысяч оснастить, дать им людей. Они же все равно должны быть. Я не знаю, начнется, там, десятками, сотнями, чем будут их делить? И у каждой десятки, у сотни должен быть обязательно кто-то старший. Этот старший уже не будет самодеятельным. Ему, наверно, как-то будут приплачивать. Вот они эти деньги. Просто очень просто это разложить.

Ведущий: Ну, явно это не будет а-ля Тимур и его команда.

И.Т.: Нет. Хотя в последнее время чего-то очень часто вижу… Вот это как раз, когда вдруг появляются… Называйте их, как угодно - тимуровцами. На днях сюжет какой-то смотрел, не могу вспомнить. В каком-то из городов и довольно много ребят… Какой-то не очень большой город. 20 тысяч ребят в течение вот этого нынешнего лета уже сделали очень большую работу. С ветеранами, понимаете.

Ведущий: У нас такие тоже есть, добровольческие дружины такие есть.

И.Т.: Я к этому отношусь, конечно, ну, здорово, когда молодые детки наши занимаются добрым, нормальным, когда они добрым делом занимаются, когда они смотрят в глаза этих стариков, когда они видят немощных стариков и помогают им, ничего, кроме добра, в душе быть не может. А это чего-то такое. В общем, я говорю, у меня ощущения, что мы с вами сидим сейчас и чего-то в дурном сне обсуждаем. Честное слово, у меня вот такое ощущение.

Ведущий: А это реальность, Игорь Ниссонович. И вот еще одна реальность, о которой хотелось бы поговорить с вами. Пермь, как город, Пермь, как Пермь, а не Пенза. Не так давно одно из федеральных изданий, называется этот журнал «Медиа-профи», в основном, конечно, этот журнал читают люди, работающие в СМИ, такой полупрофессиональный журнал. Я имею в виду полупрофессиональный для узкого круга читателей, но, тем не менее. Заголовок одной из статей. «Антон Шаронов станет руководить всеми СМИ Перми. А далее статья сама, в которой речь идет о СМИ Пензы. И я думаю – да, что ж это такое? Мы тут и стихи пишем.

И.Т.: Чего мы только не делаем.

Ведущий: И пляшем, и танцуем. И Шурман отличился.

И.Т.: И бренд на бреде уже у нас сидит и брендом погоняет.

Ведущий: И все-то мы говорим миру о том, что мы Пермь, мы есть. Однако, не случается. Сегодня «Новый компаньон» любопытный материал. «Надо ли требовать сатисфакции? Русский «News Week», наш опять же журнал, федеральное издание, перепутал Пермский театр оперы и балета с Большим театром оперы и балета, который, оказывается, большой театр, привез к нам на дягилевские сезоны замечательную оперу «Один день Ивана Денисовича». Вообще, подобных ляпов, конечно, в федеральных СМИ достаточное количество. Очень много я слышала таких радостных возгласов по поводу того, что уже и «News Week» тот самый, тот, не русский, «News Week» написали о Перми. И там о культурной составляющей… И все перепутали. Так как же нам…

И.Т.: Как быть?

Ведущий: Как быть?

И.Т.: Вы знаете, мне вспомнилось сейчас, вот вы это рассказывали. А мне вспомнилось. У меня были очень смешные такие дядя и тетя московские. Очень забавные люди, не молодые. Кстати, люди достаточно культурные. Дядя мой был просто первой скрипкой Большого театра. Как-то говорят – на минуточку. Это был большой специалист, это был прекрасный скрипач. Брат с сестрой. Они жили долгой-долгой жизнью. У них там были какие-то муж, жена. Потом они много лет уже жили как брат, сестра в одной квартире. И, когда дядя шел в магазин, тетя ему говорила – купи лапшу, а не макароны. Боря, купи лапшу, а не макароны. Он одевался. Уже в дверях она ему еще раз говорила – лапшу, а не макароны, понял, Боря? Он выходил на улицу, она ему кричала с балкона – Боря, купи лапшу, а не макароны.

Ведущий: Боря покупал лапшу.

И.Т.: Боря приходил с лапшой. Она ему говорит – я же тебе… Он говорит – ты не могла сказать – купи макароны? Зачем ты мне эту лапшу приплетала? Поэтому, вот я к чему. Чем больше мы сегодня будем бороться с тем, чтобы нас называли не Пензой, тем больше нас будут называть Пензой. На мой взгляд, надо просто об этом забыть. Жить, работать.

Ведущий: Или объединиться с Пензой, которая тоже уже, наверно, Пермь слышать не могут.

И.Т.: Может быть. Но, во всяком случае, мне кажется, на это надо перестать обращать внимание. Потому что все-таки львиная доля нормальных людей прекрасно знают, что такое Пермь, и что такое Пенза. Это два достойных города на карте страны. И, причем. Я не знаю, какой из них достойнее. Мы любим нашу родную столицу Западного Урала. Пензяки, пензюки, как их там называет, я не помню…

Ведущий: Пензенцы.

И.Т.: Да, пензенцы любят Пензу. Они говорят с гордостью, называют это название города. Ну, и будем жить. Чем больше мы будем сейчас об этом во всех газетах трубить, тем больше запудрим мозги и запутаем читателю и жителям других городов нашей страны. Поэтому, надо забыть об этом.

Ведущий: А вы не считаете, что это дискредитирует как-то журналистов, которые работают в федеральных изданиях, которые себя…

И.Т.: Дискредитируют. Я опять могу сказать…

Ведущий: Не считают нужным, вообще, подготовиться, на карту посмотреть.

И.Т.: Когда-то Владимир Ильич Ленин великий и могучий говорил - ничто не может так дискредитировать Коммунистическую партию, как она дискредитирует себя сама. Это сказал сам Ленин. Никто не может дискредитировать журналистов больше. Чем он сам себя. Ну, пишут они такую ересь. Ну, значит…

Ведущий: Все, конечно, это смешно. И мы с вами посмеялись по-хорошему.

И.Т.: Но смех-то горький.

Ведущий: Но, тем не менее, Игорь Ниссонович, мне бы хотелось услышать ваше особое мнение, как вы вообще относитесь вот к этому, порой переходящему всякие границы, к этой погоне за брендом? За тем, чтобы нас услышали? Мы есть. У меня какой-то комплекс в этом неполноценности видится.

И.Т.: Безусловно, в этом комплекс неполноценности. Я могу только вспомнить - такие настроения у меня были от 20 до 30 лет. Ну, может быть, до 35. Потом я от этого излечился. И это такая детская болезнь «левизны», по-моему, в нашем обществе. И в данном случае, это болезнь в нашей, мне кажется, и в нашей администрации.

Ведущий: Вот.

И.Т.: Это есть болезнь. И я думаю, чем быстрее они это изживут, тем нормальнее будут жить наши дорогие пермяки.

Ведущий: Но наша администрация оправдывает это тем, что мы-де хотим не просто похвастаться, мы привлекаем инвесторов, мы хотим развить бизнес. За счет этого мы привлекаем…

И.Т.: Я не знаю, какие цифры. Я в это не верю. Понимаете, вот не верю, как Станиславский. Хоть убейте меня. Не верю я в то, что это привлекает. Я знаю, что нормальная жизнь нормального города нормальных его жителей дадут свои результаты. Рано или поздно. Жизнь в Перми станет привлекательна. Ну, земля слухами полнится. Ну, не бывает так, чтоб в каком-то городе было хорошо, и завтра об этом не знали. Может быть, послезавтра. Не торопитесь. Узнают не завтра, узнают послезавтра. Но надо этому… потому что на это все-таки, на мой взгляд, улетает слишком много дурных денег, которые можно использовать значительно полезнее. И самое главное - с отдачей другой, которая даст, действительно, то результат, которого мы хотим.

Ведущий: Эти бы деньги, да эту энергию да в нужное русло.

И.Т.: Совершено… Да, в мирных целях, да.

Ведущий: И в мирных целях.

И.Т.: Совершено верно.

Ведущий: Итак, поэтическая страничка. Дамы и господа. Для тех, кто вчера по каким-то причинам не слышал наш разворот, итак. В одном из номеров краевая газета «Звезда» опубликовала стихотворение под названием «Речной вокзал». Автор – Игорь Тюленев, Лауреат поэтических премий, автор четырнадцати поэтических сборников. Для людей, которые занимаются литературой, которым, так или иначе, известно творчество пермских поэтов, имя Игоря Тюленева также известно. Стихотворение называется «Речной вокзал». Вчера мы попытались, скажем так, с легкой долей иронии прочитать это стихотворение. Мы сейчас вам представим, ну, и Игорю Ниссоновичу, прочтение этого стихотворения.

И.Т.: Ну, у вас все в порядке с чувством юмора.

Ведущий: Ну, я надеюсь. Мы не будем даже обсуждать, как написано. Как это прочитано, тем более, не будем обсуждать. Мы попробуем сейчас с Игорем Ниссоновичем и с вами, уважаемые радиослушатели, вообще поговорить о том, насколько человек, который публикует себя в краевой газете, должен, ну, понимать, что он пишет, собственно говоря, какие слова.

И.Т.: Я бы еще добавил – и краевая газета должна очень хорошо понимать, что она публикует. Писать-то можно, что угодно. Это право наше.

Ведущий: Итак, Игорь Тюленев. «Речной вокзал».

СЮЖЕТ В ЗАПИСИ. Нина Соловей: Был красивым вокзал. Пароходы гудели, Как горох рассыпалась вокруг детвора... Пассажиры из окон на Каму смотрели Сквозь имперские стекла, как будто вчера. И гребные винты под водою сверкали, Как браслеты на мощных руках водяных. А вдоль набережной горожане скучали О других городах и о реках иных. Только вдруг налетели карманы-гельманы, Стали мозги чинушам пороть и кроить. Пермяки позабыли о «Парме» романы, Ведь с Речного вокзала теперь не уплыть. Как для виселиц врыли столбы у вокзала, Чтобы классику вешать на этих столбах. Стали люди плешивого слушать бахвала, У которого - сперма блестит на губах. Пермяки - «человекообразная масса» Для хапуг и дебилов, нагрянувших к нам. Что их объединяет? Лишь деньги да касса Ну, а вместо искусства нам - мусор и хлам! Пермь была наковальней рабочего класса. То маевки, то стачки... да хоть бы братва! Стать могли б монолитом народного гласа. Или быть депутатами от большинства. Вожаков и вождей, к сожаленью, не стало. Потому жди от шавок столичных вреда! То тип-топ, то перфоманс, то на дрыне мочало. Вредоносно-опасная, злая среда. Вот при входе в вокзал баксы требуют с рыла, Любопытен у нас, к сожаленью, народ... Это Нью-Васюки (есть веревка и мыло) И невольничий рынок, для гоев - dress code. Стало меньше в Перми самобытной культуры, Как всегда популярны ГУЛАГ и тюрьма. И визжат от восторга ученые дуры, Растерявши последние крохи ума. Значит снова по городу шастают гунны, Захватили вокзал, облапошили власть, Бей хоть пушкой по лбу - лбы у гуннов чугунны, И они не уйдут, пока есть что украсть! Это девы-беды по-над городом крылья Разрывают железным пером горизонт. Кисть художника падает в грязь от бессилья, Хам сильнее становится от нечистот. Притащили голландцы с германцами опус, Чтоб Вокзал трансформировать в кресло-кровать. Позабыли, собаки, как Уральский наш корпус Проутюжил Германию, так вашу мать! Потому мне и стыдно за сирых и бедных, За доверчивых, чистых, наивных, простых. Не сдается поэт, он обязан быть вредным. Костылем в глотку дурня вбивать русский стих! ПРОДОЛЖЕНИЕ ЭФИРА

Ведущий: Ну, в общем, все было бы так смешно, если б не было так грустно.

И.Т.: Но у меня такое ощущение, что дурдом продолжается.

Ведущий: Да, да.

И.Т.: Я только что говорил, что вот эти сто тысяч молодчиков, и все это дурдом. Ну, а это Игорь Тюленев. Не знаю, дорогой, чего ты такое написал. И почему в тебе столько злости? И чего ты так это выплеснул? И на кого? И все, по-моему, перемешал. Все перемешал, что можно здесь.

Ведущий: Ну, что конкретно вас смутило более всего?

И.Т.: Ну, смутило все. Во-первых, с больной головы на здоровую. «Был красивым вокзал». Он некрасивым был уже последние несколько лет.

Ведущий: Десятилетия, я бы сказала.

И.Т.: Десятилетия, да. И десятилетия уже к этому вокзалу не подходят пароходы так, как подходили когда-то. Виноваты совсем другие. И уже искать их негде. «Классику вешать на этих столбах». Кто сказал, что то, что устроили… нравится мне или не нравится, я сейчас об этом даже не говорю, в Речном вокзале. Почему это надо противопоставлять классике Это существует само по себе, как альтернатива. На это пошли люди. Больше, меньше… Извините, если мы чего-то не доделали для того, чтоб люди так вот толпами пошли, так виноваты не люди, виноваты мы. Значит, чего-то не доделали. Хоть бы «братва». То есть, он уже готов, чтобы и маевки, и стачки опять, и братва была.

Ведущий: Да хоть братву потерпим. Только вот…

И.Т.: Ну, его раздражает… «Стало меньше в Перми самобытной культуры. Раздражает популярный ГУЛАГ опять же и тюрьма». ГУЛАГ и тюрьма. О ГУЛАГе надо говорить. Он хочет сказать, что не надо. Слишком много говорим? Знаю я эту песню. Не было вообще никаких ГУЛАГов. Все было прекрасно. Чего мы об этом сейчас говорим? Потрясающий фестиваль. Мы с вами вместе были на нем две недели тому назад. Потрясающий фестиваль в «Перми-36». И очень хорошо, что там был большой, известный, любимый молодежью…

Ведущий: Шевчук.

И.Т.: Шевчук Юрий, который привлек такое количество людей. Юрий Шевчук-то приехал туда для того, чтобы людям что-то сказать. Он ведь не приехал в другое место. Он приехал именно в «Пермь-36».

Ведущий: Вчера вспоминали Солженицына. Я вспомнила наш эфир с Натальей Дмитриевной здесь же, в этой студии. Когда звонили накануне оперы «Один день Ивана Денисовича», когда звонили люди и говорят – что вы придумали? Не было никаких лагерей. На полном серьезе. Это все придумано.

И.Т.: И опять слышу этот голос. Ну, зачем - «Проутюжил Германию, так вашу мать». Ты зачем, Игорь?

Ведущий: Вот оно самобытная пермская культура.

И.Т.: Я понимаю. Зачем? Зачем это надо нагревать опять в людях? Вот это вот совсем не нужные чувства? Сегодня Германия… я, действительно, искренне, я, извините, еврей по национальности, я снимаю шляпу перед этой страной, перед этими людьми, которые, действительно, признали свою вину, которые сделали очень много. Которые, кстати сказать, в 90-е годы одними из первых протянули руку помощи России. Та же гуманитарная помощь, все ерунда, конечно. Но, тем не менее, немцы были среди тех, кто понял, что России трудно. А уж как трудно-то было. Ну, чего ж мы опять-то? Чего мы хотим… Мне непонятно. Чего мы хотим нагреть опять в наших людях? Ненависть, злобу? Все вокруг враги? Ну, и так уже этого достаточно.

Ведущий: Но ведь каждый высказывает свое мнение по поводу каких-то событий своим языком.

И.Т.: Ну, это я Игорю.

Ведущий: Режиссер ставит спектакль. А вот поэт пишет стихотворение, публикует на страницах достаточно популярной газеты.

И.Т.: Я должен сказать, что он поэт, имеет право писать то, что хочет. Он поэт. Правда, художественные достоинства, извините, вот этого стихотворения…

Ведущий: Оставим это литературоведам.

И.Т.: … у меня вызывает это… Хотя это и не мое дело. Я гражданин, высказываю свою… Зачем это? Мне интересно сегодня одно - вот что думают даже наши слушатели. Зачем это сегодня публикуется? Что нужно подогреть, какие настроения для того, чтоб это возымело действие? Каждый поэт «глаголом жечь сердца людей». Каждый поэт – я в театре, музыкант берет скрипку – каждый хочет найти какой-то отклик. Чего хотели в газете, какой отклик найти в сердцах пермяков? Вот это меня занимает.

Ведущий: Все-таки программа наша называется «Дуплет». Дуплет – это двойной удар. Ваш, Игорь Ниссонович, и наших радиослушателей. Мы сейчас примем один звонок. Добрый день.

Слушатель: Здравствуйте. Меня зовут Алексей. Мы с вами, Нина, как-то общались. Я сейчас очень весело посмеялся, конечно, над литературным произведением. Вы знаете, Нина, пока мы будем говорить бренды, тренды, контенты на сайтах нас будут путать с Пензой. Будут путать даже не с Пензой, а еще там есть что-нибудь еще помельче Пензы. Пенза, кстати, хороший тоже большой город.

Ведущий: Хороший.

Слушатель: Так вот, Нина, поймите одно, что, конечно, вот то, что вы прочитали, ну, это обсуждению не подлежит. Но дело в том, что опера «Один день Ивана Денисовича», а следом за ней идет балет «Архипелаг ГУЛАГ», это из той же оперы. Нина, это одно и то же. И «Пилорама». Шевчук в Интернете сказал, что он приглашен был за деньги. И ни в какие политдискуссии не втягивался. Он выступал не на «Пилораме». Это был просто концерт Шевчука.

И.Т.: Нет, извините. Он на этом концерте сказал, что он не получал…

Ведущий: Нет, кстати, гонорара ни один артист за участие в «Пилораме» не получает.

И.Т.: Он сказал на этом концерте. И не надо перетасовывать факт. Он сказал – я денег не получал. Действительно, никакие политические меня не интересуют. Я приехал к людям. Но приехал на «Пилораму» же, не в Пермь. А это уже тоже о чем-то говорит. И денег он не получал.

Ведущий: Есть у нас звонок. Добрый день.

Слушатель: Добрый день. Здравствуйте. Бессонов Алексей Борисович. Прекрасные стихи. Это, вообще, на самом деле, перчатка вот Тюленева в лицо уральской либеральной интеллигенции. Тут я один подымал голос, а здесь он, поэт, сказал им, что они мерзавцы и подонки. Но дело не в этом. Вы знаете, в 70-е годы советологи говорили, что Союз распадется через 15 лет. Все смеялись над ними. ?????????(неразборчиво) на той неделе сказал, что России осталось жить 15 лет. Вот благодаря вам, либералы, России осталось жить 15 лет. А Тюленев - это голос эпохи, это голос русской патриотической интеллигенции. Молодец. Мы дадим ему премию.

Ведущий: Спасибо. Нас назвали либералами с вами, Игорь Ниссонович.

И.Т.: Да, я горжусь.

Ведущий: «Какие «болезни» есть еще у нашей администрации?» – спрашивает вас Владимир. Ну, болезни, в кавычках.

И.Т.: Да, я понимаю. Ну, я далеко не доктор, который собирается врачевать нашу администрацию. А как у всякой власти, болезней очень много. Это нормально. Ведь все дело только в том, чтобы эти болезни признали даже не столько мы, сколько сама власть. Но об этом надо ей говорить. А вот это, как раз, и делали всю жизнь либералы. Те самые, которых сегодня вот только что охаивали. Те самые либералы. Если нормальные взаимоотношения оппозиции либеральной с властью, тем яснее становятся недостатки этой власти. А власти, ну, что делать? Это ведь нормальные люди.

Ведущий: А у власти, на ваш взгляд, есть слух?

И.Т.: Вот, на мой взгляд, самое страшное, что может быть у власти, это отсутствие слуха. И вот когда его нет, тогда и происходит все, что происходит. А если у власти есть музыкальный слух, она слышит…

Ведущий: Да бог с ним, с музыкальным.

И.Т.: Да, обратная связь. Никто ничего еще лучше не придумал во взаимоотношениях общества и власти. И если это есть, эта обратная связь… я не считаю себя просто должным, обязанным или даже просто имею право сегодня здесь говорить о недостатках нашей власти. Конкретно готов о чем-то говорить. А чего же я буду сидеть и перечислять недостатки?

Ведущий: Но, может быть, какая-то конкретная проблема?

И.Т.: Вот самая главная проблема – не слышать то, о чем говорят люди. Вот это самая большая проблема власти. И тогда, когда власть не вступает в диалог… Даже та же вся вот эта история с нашим «Русским бедным», с культурой, с тем шумом…

Ведущий: С брендами, трендами…

И.Т.: …с брендами, с поднятым шумом вокруг этого. Я считаю, здесь есть один большой недостаток, который не дает возможность нам нормально из этого выйти. Это ди-а-лог. Власть сегодня, к сожалению, снова, если было время, когда она вступала в диалог с обществом, сегодня не вступает. Вступит – будет много лучше.

Ведущий: Сергей уточняет – «Правду власти говорят не либералы, а честные люди».

И.Т.: Ну, я согласен, что либералы - это еще не панацея, а то, что каждый либерал это обязательно там честный, открытый человек. Конечно, я согласен – честный, нормальный человек. Но я просто считаю, что среди либералов больше их по определению. Потому что сама либеральная политика подталкивает людей к тому, чтобы вступать в диалог, к тому, чтобы говорить с властью, нормально ей указывать на какие-то… не указывать, слово, может быть, нехорошее. Показывать, где она права и не права.

Ведущий: Помогать.

И.Т.: И не говорить, что бы не говорили. Ведь либералы ничего не говорят, как истина в последней инстанции. В отличие от всего, как раз, противоположного. Там ведь всегда истина в последней инстанции. Я не считаю себя, например, правым что-то говорить так, чтобы… Даже как руководитель. Когда дело идет о приказах, я обязан руководить, управлять. Но когда у меня есть нормальный диалог с моими работниками, творческими, техническими, неважно, я обязан всех слышать. Вот я абсолютно точно, когда я был один в одном лице, художественный руководитель тире директор, я понимал, что как директор я обязан быть все время в диалоге, я должен слышать, я должен быть достаточно вежливым, культурным, и сдержанным. Как художественный руководитель, творческий я уже могу быть более вольным человеком. А уж как режиссер, я могу быть совсем свободным человеком. Я уже творю, я делаю то, что я хочу. Вот так и во власти.

Ведущий: Добрый день.

Слушатель: Алло. Добрый день. Александр Сергеевич меня зовут. Ну, конечно, свободным человеком можно быть только на кладбище. Там вообще свободен, так сказать, от всяких обязательств.

И.Т.: Ну, да.

Слушатель: Вообще, мне нравится, очень интересная постановка господином, главным режиссером Игорем Ниссоновичем. Он говорит – ты зачем вспоминаешь про Великую Отечественную войну? Зачем ты нас обратно туда тянешь?

И.Т.: Нет, нет, не надо.

Слушатель: Как это? Это ваше слово. Один к одному.

И.Т.: Не надо.

Слушатель: Вы четко сформулировали…

И.Т.: Я очень не люблю, когда меня извращают.

Слушатель: Вы четко сформулировали позицию – зачем ты нам говоришь? Что ты «уральский наш корпус, проутюжил Германию так вашу мать»? Вот это ваша была реакция от начала до конца.

И.Т.: Ну не надо из меня… Ну, зачем?

Слушатель: А вы-то почему, либеральный человек, все время нам говорите – забудьте Великую Отечественную войну?

И.Т.: Я не говорю этого.

Слушатель: И помните только ГУЛАГ.

И.Т.: Типун вам на язык. Все. Вам мне ответить нечего.

Слушатель: Потому что вы передергиваете все время факты, понимаете? Вы все время пытаетесь сказать нечто, что не соответствует действительности.

И.Т.: Кто, я?

Слушатель: Да. Конечно. И сейчас, когда вы сказали, почему он нас тянет обратно, вспоминая о том, что мы прошли…

Ведущий: Спасибо, Александр Сергеевич.

И.Т.: Нет. Я к выражению придрался. Александр Сергеевич, не надо извращать. У вас есть очень нехорошая манера – извращать вот тут же мое слово.

Ведущий: Игорь Ниссонович, что конкретно, вас смутило в этой фразе – «проутюжили Германию, так вашу мать»?

И.Т.: Здесь слово не о победе, а о том, что проутюжили, так вашу мать. Помните, как мы вас утюжили? И не забывайте этого. Вот против чего я. А о том, что победа, а о том это… Чего мне клеить? Извините, я столько в своей жизни ярлыков имел. И вы мне ярлык. Не надо. Я нормальную жизнь живу. И я нормальный российский человек. Который гордится тем, что сделали наши предшественники. И стыдно от того, что делали люди, которые делали не совсем хорошие вещи. Вот о чем речь все время идет. А вы мне начинаете ярлык клеить.

Ведущий: Правильно ли я понимаю, что вам не нравится в большей степени. Что эксплуатируют эту тему в этом стихотворении?

И.Т.: Мало того, что эксплуатируют. Ей еще и педалируют. Причем, педалируют не на нормальном слове «победа», не на нормальном слове «героизм», вот о чем я говорю. Есть нормальные слова, которые поселяются в голову молодых. И там сеют нормальные зерна. А есть зерна, которые сеют злость. Вот против чего я. Вот почему меня это задело.

Ведущий: Последний звонок принимаем. Добрый день.

Слушатель: Алло. Добрый день. Матвей меня зовут. Говорить надо вот о чем. Почему сейчас за самый счастливый период в истории России внучки победителей мечтают уехать в побежденную, чтобы проституткой заработать на квартиру?

Ведущий: Отлично. Спасибо.

И.Т.: Ну, что я могу сказать. Горько это слышать. Хотя сегодня я могу уже сказать, что это в меньшей мере. Давайте будем, как бы, это точнее сказать, справедливы. Давайте будем справедливы. В 90-е годы…

Ведущий: Это было.

И.Т.: Это было, когда в стране, действительно, не на что было купить и все это. Ну, что же, виноваты-то мы – отцы и деды, которые все равно мы же. Наши деды и отцы побеждали. Наша страна в 90-е годы пришла к тому, что пришла. Она еще Советским Союзом, между прочим, пришла к этому нулю. И дальше надо было выпурхиваться из этого. Но это горько. Но что делать? Виноваты-то мы. А что вы сказали, что это проблема, конечно, проблема. Но должен вам сказать, что сегодня все-таки уже это в меньшей степени беда наша. Хотя она остается. Но отцы, деды, чего ж вы не воздействуете на ваших внучек? Извините меня, у меня внучки никуда на панель не пошли. И не идут, слава богу. Не дай бог, нельзя этого говорить, потому что никто не застрахован. От сумы, и от тюрьмы.

Ведущий: Будем начинать с себя, Игорь Ниссонович.

И.Т.: Будем начинать с себя. Воспитывайте внучек.

Ведущий: Спасибо большое, что были сегодня у нас в студии. Еще раз приглашаю вас принимать участие в нашей беседе. Думаю неоднократно встретимся в этой студии. Спасибо всем, кто был с нами.

И.Т.: Спасибо. До свидания.