Верхний баннер
10:22 | ПЯТНИЦА | 29 МАРТА 2024

$ 92.26 € 99.71

Сетка вещания

??лее ????ов??ое ве??ние

Список программ
12+

отдел продаж:

206-30-40

22:00, 07 апреля 2014

"Я была в шоке, когда главный эндокринолог РФ в течение часа осматривала моего ребёнка, историю болезни и посоветовала идти в суд", -Анастасия Гилева, мама ребёнка-инвалида

- Давайте начнём с фактов. Анастасия, сколько лет вашей дочери? Каков диагноз, расскажите о заболеваниях.

Анастасия Гилева: Моей дочке, Танечке, сейчас 3 года и 9 месяцев. В принципе, понятно, что ребенок инвалид. Но в результате чего. Когда мой ребенок родился, резко ухудшилось состояние, дальше ИВЛ и так далее. В процессе мы поняли с таким диагнозом она находилась в реанимации. Это перинатальная травма, именно родовая травма с травмой шейного отдела позвоночника.

- Вы считаете, что  врачи неправильно приняли роды?

Анастасия Гилева: Я думаю, что так. И такой диагноз стоял. Как нам комментировали врачи реаниматологи. Потом мы попали в 13-ю больницу и тактика лечения была совершено не верной. В чем она заключалась? Первое, нам ставили внутриутробную инфекцию. Которая не по моим анализам, когда у меня ребенок был в утробе не было. Не по анализам ребенка она не подтверждалась. Мне делали определенные анализы. В результате нас все равно выписали из больницы с внутриутробной инфекцией. Но ребенку становилось всё хуже. Мы ходили по всем врачам, самым лучшим в Перми, потому что мы понимали, что здесь нет инфекции и нам нужно было найти истину. Дальше мы попали к очень хорошему неврологу, это главный невролог города Перми. Он сказал, что здесь внутриутробной инфекции не видно. Видно, что здесь идёт какое-то поражение, и нужно разбираться. Что травма родовая подтверждено многими экспертами, в том числе и Москвы. После многих лет наших скитаний по больницам.

В 4,5 месяца, когда ребенок уже ослеп, и ей было очень тяжело дышать, она не двигалась практически, не реагировала на раздражители, не слышала мою речь.

Мы экстренно были госпитализированы с очень яркой картиной гипотиреоза, это дисфункция щитовидной железы. В таком очень тяжелом состоянии. Если специалисты знают, то это отек, который мог привести к коме в любую минуту. И после этого понятно, было отменено все лечение по внутриутробной инфекции, и симптоматическое, которое поддерживало работу других органов. И назначен гормон. Ребенок начал развиваться, конечно, не так как все дети, с задержкой, но мы шли вперед. Честно скажу, я не врач, но думала, что может быть, что-то еще есть. Потому что я прочитала про гипотиреоз многое, и про родовую травму. Я знала, что это все в принципе отлично корригируется.

Медицинское сообщество, и консилиумы по Перми внушили нам такую идею, что все-таки есть какая-то генетическая патология ребенка.

Хотя сами же подтверждали, что визуально ребенок на генетически больного не похож. Но я человек такой, мне нужна правда, мне нудно помочь моему ребенку, потому мы 2,5 года просто сдавали очень дорогие и серьезные анализы по генетике. После чего в медико-генетическом научном центре Москвы сказали, что, извините, мы в России первого ребенка видим с такой большой генетической картой, чтобы ни один диагноз не был подтвержден. Все диагнозы были опровергнуты.

- И что это значит?

Анастасия Гилева: Это означает, что основное заболевание – это гипотиреоз, поздно диагностированный, тяжелого течения.

Александра Гуляева: В связи с чем ребенку инвалидность как раз установлена. Прямо заключением СЭКа, что инвалидность установлена в связи с поздно установленным гипотиреозом.

- Насколько сложно, пройдя 4 года, сейчас выходить в суд с таким обвинением, что это была родовая травма? Прошло время, это  осложняет дело?

Александра Гуляева: Безусловно, было сложно влиться в этот процесс, потому что меня привлекли к участию в деле, когда исковое заявление уже было подано в суд. Я на первых моментах ориентировалась на мнение Анастасии. Нужно отметить ее медицинскую осведомленность, она не врач по профессии, но уже за 4,5 года изучила все. Так продвинулась в этом вопросе, что может вполне конкурировать с какими-то медицинскими специалистами. Это было сложно, и это дело было в суде. Потому что нужен был объективный взгляд, чтобы понять, что там на самом деле было. И естественно, главным доводом и обращения в суд, и ведения дела, было поручить экспертизу медицинскую, по поводу выяснения причин, что же случилось тогда, в момент рождении Татьяны. И что же произошло потом. Как проводилась и диагностика, своевременная ли она была. И моя задача важнейшая и первичная, как мне кажется, в судебном разбирательстве, как и любого юриста в медицинском деле, убедить суд, что нужно назначить судебно-медицинскую экспертизу по делу. И получить ответы на эти вопросы. К сожалению, в данном деле ответы нам показались не очень объективными.

 

- Несмотря на то, что вы разбирались во всех аспектах диагноза, почему вы все-таки обратились в суд спустя 4 года?

 

Анастасия Гилева: Я вам честно скажу, почему. Мы обратились в суд в день дня рождения Танечки, когда ей исполнилось 3 года. За неделю до ее дня рождения к нам пришли окончательные генетические анализы и так же решение главного генетика, который нам озвучил в частной беседе при консультации. Далее продолжение диагностики. Главный генетик сказал. У вас нет генетики, не ищите уже. Вам просто не надо это. А самое основное, что было, для меня это было открытием. Когда главный эндокринолог Российской Федерации в течение часа осматривал моего ребенка, и всю историю ее развития. Она сказала, ребята, вы еще имеет хорошего ребенка. Потому что такая поздняя заместительная терапия, начало лечения гипотиреоза, она вообще очень тяжелая. Дети становятся полностью умственно отсталыми. А то, что сейчас ребенок что-то понимает, пытается ходить, это еще спасибо вам.

И не поверите, я была в шоке, когда мне сказала главный эндокринолог Российской Федерации, что я вам советую обратиться в суд.

Я не ожидала, что из ее уст, потому что именно она ответственна за этот поголовный, грубо говоря, скрининг новорожденных, который выявляет заболевание до появления клинической картины, когда еще можно все спокойно регулировать. И в отношении здоровья ребенка никаких изменений вообще не должно произойти и не произойдет. В нашем случае, к сожалению, все прошло не так, скрининг не был проведен, и ребенок получил необратимые последствия.

 

- Почему обращаетесь к двум больницам? Роддом № 21 и городская детская клиническая больница №1.

 

Александра Гуляева: Исковые требования были сформулированы следующим образом и по следующим основаниям. Главная претензия была к 21 больнице, к роддому, в том, что была неправильно выбрана тактика родов. 

Вместо естественного процесса родовспоможения, как нам казалось, и нам кажется до сих пор, что должно было быть проведено кесарево сечение, поскольку были для этого показания.

Но, к сожалению, в этой части медицина все-таки не точная наука. Нет ни одного нормативно-правового акта, который бы давал точные перечни случаев, когда нужно кесарево сечение, а когда нет. Есть акушерские протоколы, которые применяются в больнице свои. И, по сути,  конечно, тактика, тем более, экстренная, идет выбор врача.

Это были претензии к 21 больнице. Главная претензия и основная к 13 детской больнице, что ребеночку, как того следовало не сделали скрининга новорожденных на очень тяжелые заболевания, в перечень которых входит гипотиреоз.

И вот в этот скрининг, который должны были провести ребенку, он не был проведен. И как раз об этом говорила Анастасия.

 

- Кому и для чего делают скрининг?

Александра Гуляева: Это анализ крови, он на четвертые сутки берется каждому новорожденному ребенку, не зависимо ни от чего, берется из пяточки кровь, и соответственно этот скрининг выявляет шесть, если я не ошибаюсь, очень важных в медицине и вообще в политике Российской Федерации в этой области, этих заболеваний. Причем в приказе минздравсоцразвития как раз сказано, что эти все заболевания нужно выявить достаточно рано и своевременно начать лечение. В данном случае скрининг не был проведен. И это тяжелое заболевания эндокринное было выявлено через 4,5 месяца. Хотя могло быть, теоретически выявлено на 6 – 8 день после проведения скрининга.

 

- Сейчас как чувствует себя ваша дочь? Как проводится реабилитация? Вы сказали, что она ослепла. Видит ли она? Какие есть успехи в ее выздоровлении?

 

Анастасия Гилева: Зрение к ней вернулось достаточно… После 3 – 4 дней начало возвращаться после гармонозаместительной терапии. Как мне уже потом пояснили, что у нее был отек, в том числе и глаз, соответственно у нее есть атрофия. Они видит, но не достаточно. Пока врачи не могут определить, насколько. Но что она видит точно, я вам могу сказать, потому что мы ходим в галерею рисуем, мы изучаем буквы.

 

- Мы можем наблюдать это, потому что вы активно пишите в Facebook. Вам огромная благодарность, что вы это делаете. Не каждая мама будет так активно говорить о своих проблемах и успехах. Вы большая молодец. Это я вам говорю от себя.

 

Анастасия Гилева: Спасибо большое. Знаете, для чего я это делаю, я общественный деятель такой активный. Очень много мам, кто не верит, кто боится, кто стесняется. Я хочу на своем примере показать, что дети-инвалиды, они такие же дети, как и все остальные. И что не нужно стесняться и нужно идти вперед. И не опускать никогда руки. Я хотела сказать, что мы сейчас имеем. Мы в принципе очень долго к этому шли. Потому что было очень много диагнозов, которые приходилось опровергать. Но сейчас мы встали на такой путь, такой хороший, основательный, реабилитации, которая ведет нас вперед. Мы сейчас уже знаем практическим весь алфавит, мы начали потихоньку говорить. Правда, не все слова. 50 слов, не очень, конечно, понятных, но я их понимаю. Я понимаю, что кук – это круг, кат – это квадрат. Она начала дифференцировать. Конечно, с точки зрения мышечных проблем, с точки зрения походки, как мне пояснил главный эндокринолог Российской Федерации, это не уйдет никогда, потому что возникли необратимые, с ее слов, изменение, именно в органах и тканях. Которые нам сейчас дают трудности с питанием, с пищеварением. Ребенок, чтобы жить… Он, конечно, как все. Любимый, счастливый. Но его необходимо поддерживать препаратами, витаминами, средствами реабилитации в том числе. Мы делаем тейпирование. Пусть мамы посмотрят в интернете, что это такое. Это очень полезно детям с ДЦП и какими-нибудь сложностями с мышечными процессами. Мы идем. Очень помогла нам дельфинотерапия. Такой толчок в ноябре мы приехали, толчок в психо-эмоциональном развитие.

 

- Что говорят врачи, я так поняла, что гипотиреоз – это диагноз редкий, с которым неврологи, наверно есть такие врачи никогда не сталкивались. Может быть, по всей России пару таких детей найдется?

 

Анастасия Гилева: Таких детей крайне мало. В Перми нас 2, есть еще мальчик 17 лет. Они тоже готовятся с иском в суд выходить, глядя на наш пример, мама так вдохновилась. Честно скажу, неврологи в Перми не знают, как таких детей вести.

 

- Вы определили размер компенсации. Моральная компенсация сколько составляет?

Анастасия Гилева: Моральная компенсация составляет 175 млн рублей, и материальная около 3 млн рублей, сейчас точную сумму не могу сказать.

 

- Как проходил суд? Сколько было судов?

Александра Гуляева: Судебное разбирательство длилось у нас с июня 2013 года по 28 марта 2014 года. 28 марта состоялось решение суда об отказе в удовлетворении иска. Из этих больше чем полугода 3 месяца дело находилось на экспертизе. По делу было проведено порядка 6 судебных заседаний, я так думаю, не занималась, к сожалению, их подсчетом. И особенно показательным было последнее судебное разбирательство, все началось с того, что Анастасии в этот день вообще не дали поучаствовать в суде. Поскольку судья решила, что причина ее неявки в суд, а неявка была связана с тем, и это было подтверждено медицинскими документами, с тем, что она находится на дневном стационаре с ребенком инвалидом, судья решила, что в этом случае причина не является уважительной и продолжила рассмотрение дела по существу.

 

- Давайте назовем имя, чтобы все знали имя судьи.

 

Александра Гуляева: Это судья Кировского районного суда Ольга Юрьевна Селиверстова. Лишила Анастасию самого главное, наверное, ее права не только как истца в гражданском процессе, но и как матери ребенка инвалида, которая, как вы услышали, просто борец по натуре, за эти 3, 5 – 4 года уже столько всего сделала, что она просто была обязана участвовать в этом процессе.

 

- Кто участвовал в процессе?

 

Александра Гуляева: Соответственно, в этом случае участвовали в процессе мы, представители истца. В этот день второй истец, муж Анастасии, тоже не участвовал, поскольку у них был прием, и он их возил на этот прием. То есть, он тоже не участвовал, по сути, по уважительной причине. Участвовал прокурор, представители ответчиков, многочисленные. Было 2 адвоката у больницы и было 5 врачей, которые были привлечены к участию в деле третьими лицами, но как не странно, они все участвовали в рассмотрении дела. И полный их рабочий день был занят тем, что они отстаивали позицию больниц в суде.

 

- Говорят существует медицинское  корпоративное  сообщество, что каждый за каждого. Вы почувствовали это?

 

Александра Гуляева: Это было понятно давно, что есть некая корпоративная медицинская этика. То же самое заключение медицинской экспертизы, которое мы получили, мы считаем, все-таки, какое бы мнение об этом не складывали другие, что это проявление своего рода медицинской вот этой корпоративной этики. Возможно, никто ни с кем нигде не договаривался. Но есть, видимо, определенные категории, когда одни врачи других не подставляют. И это наше мнение.

 

- О чем речь, что за медицинская экспертиза?

Александра Гуляева: Поскольку, как я уже сказала, в медицинских делах основополагающим доказательством, была назначена медицинская экспертиза, вопросы были определенные специфические ей поставлены. Были ли дефекты оказания медицинской помощи, правильно, неправильно была проведена диагностика, лечение. Проводило эту экспертизу санкт-петербургское судебно-экспертное учреждение при Минздраве России. Да, это была наша инициатива провести эту экспертизу именно в Питере, мы этого очень долго добивались, потому что нам показалось, что это будет объективная экспертиза. Потому что мы целый день в суде обсуждали, куда отправить дело на экспертизу. Безусловно, ответчики хотели провести ее в Перми. В Перми было бы смешно проводить эту экспертизу. Уж здесь-то медицинское сообщество точно все друг друга знают. А не то, чтобы там какая-то этика на расстоянии.

 

- Вы довольны итогами этой экспертизы в Питере?

 

Александра Гуляева: Мы, честно говоря, недовольны итогами этой экспертизы, потому что считаем, что она не основана на объективных данных, имеющихся в материалах дела. По сути, это заключение экспертизы не содержит исследовательской части. Из экспертизы мы, как пользователи этой экспертизы, так и не поняли, а почему были сделаны такие выводы? Выводы о том, что действительно, у Татьяны гипотиреоз, сложно опровергнуть. Но нет причинно-следственной связи наступивших последствий, в виде тех, которые описала мама, именно нарушениями здоровья и вот этим поздно выявленным гипотиреозом. Да, признаны некоторые факты, которые нам, я думаю, сыграют роль в суде апелляционной инстанции, что да, были дефекты оказания помощи в 13 больнице, что не был взят вот этот скрининг и была гипердиагностика вот это внутриутробной инфекции. Но, к сожалению, это не привело даже в какой-то части к удовлетворению наших исковых требований. А в остальном эксперты сделали вывод о том, что нарушений не было. И сделали инновационный вывод, которому очень поразилась мама, и мы тоже были немножко в таком удивлении, что врачи поставили такой диагноз ребенку, которого раньше никто не ставил. Эксперты сделали вывод о том, что у ребенка некие внутриутробные нарушения развития. То есть, это знаете, для простого обывателя, чтобы понять, это некие космические такие явления, которые невозможно предугадать, которые невозможно диагностировать, которые невозможно верифицировать.

 

- То что они предположили, возможно?

 

Анастасия Гилева: Не возможно. Возможно то, что мы уже сделали. Мы уже опровергли, что у нее были какие-то наследственные внутриутробные генетические заболевания.

 

- Откуда взялась сумма 175 млн? Это на первый взгляд запредельная цифра.

 

Анастасия Гилева: Если честно, это не запредельная цифра. Я сама экономист-аналитик. Я считаю, что все можно рассчитать. Я эту сумму рассчитывала, исходя из судебной практики, которую я прочитала в интернете, нашла. И в зависимости от ущерба, который причинен здоровью моего ребенка. И в том числе, вы же понимаете, куда эти средства пойдут. Если посчитать диагностику, реабилитацию дальнейшею, то этих денег может лет на 5 хватит. 

- Не все слушатели  это понимают. Как вы делали расчёт,на что опирались?

 

Анастасия Гилева: Хорошо. Диагностика в Германии раз в год, это порядка 3 млн. Лекарства ежемесячные порядка 25 тысяч, это те, которые мы сейчас принимаем, не известно, что потом будет. Дальше, дельфинотерапия 4 раза в год по 140 тысяч. безлактозное. Это сейчас точно не могу вспомнить, 14 – 16 тысяч в месяц. Плюс аппараты, плюс обувь, плюс коляска специализированная. Конечно, обеспечит ФСС, но частично. Плюс санаторно-курортное лечение, вы знаете, сколько это все стоит. И все это, понятно, вообще несоизмеримо.

 

- Вот такие огромные суммы вы называете, и их вкладываете ежемесячно в здоровье ребенка. А помогает вам кто-то?

Анастасия Гилева: Я работаю. Я не прекращала работать. Делаю иногда контракты, потому что вы понимаете, если бы я не работала, то мы бы никуда не ездили. Конечно, нам очень хорошо помогли, когда мы собирались в Германию, когда мы продавали все вещи, я машину, потому что там был экстренный случай, ребенок умирал.  Так, конечно, постоянно нам никто не помогает, мы сами. Честно скажу, мы живем в ноль иногда в минус.

 

- Я правильно понимаю, что  обращение в суд, для вас это не столько деньги, сколько дело принципа?

 

Анастасия Гилева:  Я честно скажу, я, когда обращалась в суд, я хотела понять для себя, что произошло в те полчаса, пока ребенок был без меня в роддоме. Что произошло дальше в реанимации, и почему так получилось, что ребенку потеряли скрининг. Или не сделали все-таки. Да, этот вопрос так и остался нерешенным. Почему все так. И как так может продолжаться, потому что наш случай не единичный, к сожалению, по другим заболеваниям. Потому что детей очень много. В реабилитационных центрах я встречаю мам, очень много с таким осадком на душе. Чтобы дальше куда-то идти, нужно поставить точку где-то, у нас сейчас многоточие.

 

- Александра. Вот пример Анастасии, мамы, которой борется. А много у вас,как у юриста  примеров  мам, которые опустили руки, и в суды не пойдут?

 

Александра Гуляева: Я не буду здесь голословна, надо опираться на какие-то факты. Случаи есть некачественного оказания медицинской помощи. Не все доводят их до суда, потому что реабилитация и лечение детей требует очень много сил. А еще потратить силы на суд, это надо быть таким же характером, такой же сильной натурой обладать, как Анастасия. Потому что всем кажется, что это действительно очень сложно. Но это и на самом деле сложно, вынести дело в суд. Но нужно и нашим слушателям и всем остальным сказать о том, что нужно поднимать вопросы качества оказания медицинской помощи. И не обязательно это делать через суд, есть и другие возможности. Если вам оказывается помощь бесплатно, по полису бесплатного медицинского страхования, то соответственно, ваше лечение оплачивается фондом медицинского страхования. А фонд в своих полномочиях имеет право на проведение контроля качества оказания этой помощи. И фонд проводит экспертизы, проверки, обследования этих фактов, можно обратиться хотя бы туда, и понять, была ли качественно, некачественно оказана медицинская помощь. Для того, кто обратился, это может не иметь возмещения морального вреда, но это как-то подстегнут больницы, медицинские учреждения к добросовестному отношению к своей работе.

 

- Когда вы шли в суд на каких материалах основывались, Анастасия? Я поняла, что вы ездили в медико-генетический центр Российской Федерации. Еще?

 

Анастасия Гилева: Мы основываемся на заключениях и консультациях главных врачей российской Федерации. Главных. В том числе и врачей Германии, которые сделали нам первый раз заключение, что генетики у ребенка нет, но потом нам еще предложили ряд диагнозов, который мы тоже опровергли. Я не просто так говорю. Главного генетика Российской Федерации, главного эндокринолога Российской Федерации, то есть, это не какие-то там врачи Питера, я, конечно, не умоляю их достоинства, но все-таки это другого уровня специалисты.

- Анастасия, как ведут себя ответчики, главврачи больниц, выходили они на вас, просили ли какой-то мировой, не выходить в СМИ, не выходить в суд, не опубликовать это все так масштабно?

 

Анастасия Гилева: Выходили только в самом начале, когда было ребенку 4,5 месяца. И тогда мы обратились с запросом официальным, где скрининг, и нам сказали, что нас будут теперь вести, что нам будут помогать, что нас будут обследовать бесплатно, но как-то через несколько месяцев они просто самоустранились. И когда мы вышли в суд, никто не выходил к нам с предложением о заключении мирового соглашения. Хотя все врачи, я уверена, все врачи, которые находятся в процессе, они понимают, что такое позднее диагностирование гипотериоза. И не просто так сейчас определенные новшества внеслись в этом. Как скрининг вообще берется, чтобы не потерять его и сделать однозначно, и как получить результат по этому скринингу. Сейчас все изменилось благодаря нашей ситуации, но, видимо, ребенок должен был наш пострадать. Чтобы все изменилось для всех остальных детей.

 

- Вопрос в icq, существуют ли сроки давности по вашему делу?

 

Александра Гуляева: По искам о возмещении морального время в результате повреждения здоровья, сроков исковой данности нет.

 

- Кировский районный суд отказал в удовлетворении иска. Что делать дальше будете? Ваши действия дальше?

 

Александра Гуляева: Мы намерены обратиться в суд апелляционной инстанции, чтобы данные факты нарушения…

 

- То есть, дело попадет в краевой суд?

 

Александра Гуляева: Да.

 

- Если краевой суд тоже откажет, что дальше будете делать?

 

Анастасия Гилева: Дальше мы будем бороться до конца. До победы.

 

Александра Гуляева: Мы пока не будем комментарии по тому поводу давать. Мы будем надеяться, что краевой суд нас услышит.


Обсуждение
3942
0
В соответствии с требованиями российского законодательства, мы не публикуем комментарии, содержащие ненормативную лексику, даже в случае замены букв точками, тире и любыми иными символами. Недопустима публикация комментариев: содержащих оскорбления участников диалога или третьих лиц; разжигающих межнациональную, религиозную или иную рознь; призывающие к совершению противоправных действий; не имеющих отношения к публикации; содержащих информацию рекламного характера.