Верхний баннер
02:38 | ПЯТНИЦА | 29 МАРТА 2024

$ 92.26 € 99.71

Сетка вещания

??лее ????ов??ое ве??ние

Список программ
12+

отдел продаж:

206-30-40


Программы / Биография

28.09.2014 | 10:35
"Если ты воспринимаешь руководство университетом как административную функцию, ты ничего не достигнешь", - Владимир Маланин, президент ПГНИУ

Ведущий: Артем Жаворонков

Гость: Владимир Маланин, президент ПГНИУ.

 

- Вы известная фигура в Перми. Мне хотелось бы, чтобы вы рассказали о себе с самого начала - родился, учился...

"Если ты воспринимаешь руководство университетом как административную функцию, ты ничего не достигнешь", - Владимир Маланин, президент ПГНИУ
"Если ты воспринимаешь руководство университетом как административную функцию, ты ничего не достигнешь", - Владимир Маланин, президент ПГНИУ
- Наверное, это будет неинтересно, но давайте. Родился я в окрестностях Кунгура. Это село Сылвенск. Очень древнее село. там был монастырь, большая школа. Школа была одной из земских школ, построена в 1860-х годах после земской реформы. Я родился в учительской семье и это очень многое предопределяло. В разрушенном мужском монастыре была прекрасна монастырская библиотека. Можно было спокойно ходить, сидеть, читать в библиотеке. Закончил я свою школу. Она была семилетняя.

- Мама какой предмет преподавала?

- Она была учительницей начальных классов. Она закончила пермский университет и была фанатично предана своему делу. В 60-х годах она была в числе первых, кто получил звание "Заслуженный учитель РСФСР". После школы я поступил в кунгурский нефтяной техникум, потому что на территории Кунгура это было одно из самых продвинутых учебных учреждений, дававшее гимназическое прикладное образование. Там учиил на полном серьезе. Почти все ребята, с которыми я учился, потом работали на крупных пермских предприятиях.

- Уклон в техническое образование был чем-то предопределен?

- Вероятно, старшим братом, традициями. Брат закончил этот же техникум. В то время была интереснейшая география практик. Я ездил на практику в Грозный, Рязань, Москву, Минск. Потом я понял, что меня привлекает не столько сами технические предметы, сколько возможность заниматься фундаментальными науками. Я поступил в университет. В те времена, не смотря на красный диплом, надо было сдавать пять вступительных экзаменов. Был очень большой конкурс.

- Студент, школьник Вова Маланин был хулиганом?

- Я был абсолютно нормальным. Очень вольное деревенское воспитание. Многие ребята после Кунгура поступили в политех. Ну а я выбрал очень модный тогда механико-математический факультет университета.

- А помните свое самочувствие, вступительный балл?

- Превосходно помню. По нынешним меркам я бы ни за что не поступил. Сейчас объясню почему. первые два экзамена были по математике. Их я сдал на пятерки, потому что математика была любимым предметом. После этого - физика, русский язык - тоже нормально. Но самое драматичное - это был иностранный язык. У нас в школе реально языка не было. Учительница немецкого языка преподавала нам немецкий на урок вперед. После этого у меня осталось стойкое отвращение к иностранным языкам. В техникуме язык учили полтора года. Преподавательница была замечательным человеком. Она была уже бабушкой и все знали, что если спросить у нее что-нибудь о детях, о внуках, она могла говорить об этом весь урок, вспомнив про английский лишь в последнюю пятиминутку. Это было на первом-втором курсе. На третьем и четвертом ничего не было. Поэтому, когда нужно было сдавать иностранный язык, мне было все равно какой сдавать - китайский, японский, английский. Но, мы с двумя ребятами, с которыми я дружу до сих пор, решили за  лето выучить английский язык. Надо было с чего-то начинать. В итоге, это яркое ощущение поступления у меня останется на всю жизнь: Кафедра, как постамент. Справа - слева преподаватели, в центре - председатель комиссии, которая смотрела на меня как удав на кролика. Попалась традиционная вещь Moscow News (??). Там было несложно, потому что много известных названий и терминов. Вторым был перевод - фрагмент из «Дочь Монтесумы» Хаггарда. Мы тогда все ее читали и достаточно было сориентироваться в том, какой именно фрагмент. Третье - надо было разговаривать. Только я открыл рот, они сразу сказали: спасибо, молодой человек, можете идти. Они прекрасно поняли что я из себя представляю. Мне поставили 4. Таким образом, я набрал 24 балла из 25.

После первого курса я стал заниматься языком и имел наглость прийти на филологический факультет к известной преподавательнице, у которой было безупречное знание английского языка и прозанимался с ней полтора года.

- Оказавшись в уникальной среде в одном из старейших вузов Урала, вы помните атмосферу.    

- Конечно. Особенно в первые месяцы - это было незабываемо. Первую лекцию нам читал профессор Черников по линейной алгебре. Это была абсолютно столичная штучка, великолепный лектор, рафинированный математик с состоявшейся школой. На следующий день была военная кафедра и я понял весь спектр, который предоставляет университет.

- Вы ходили на военную кафедру?

- От альфы до омеги, пока не прошла реформа Хрущева и кафедру не упразднили. Когда я закончил университет, кафедру восстановили, но я уже прошел мимо.

- На каком курсе вы уже допускали мысль о том, что можете связать свою жизнь с университетом?

- Об этом тогда никто не думал. Просто интересно было заниматься математикой. На втором семестре я понял, что можно было спокойно было учиться по другим параметрам. С моим совиным характером, мне было очень сложно ходить на лекции с утра и я их обычно просыпал.

- Это сказывалось на успеваемости?

- Положительно. Я хорошо высыпался.

- А пропущенные занятия, суровые преподаватели?

- После второй третьей сессии, когда понимаешь, что совершенно спокойно можешь учиться в своем режиме, все становится на свои места. Кроме того, я же никогда не пропускал лекции, если они велись уникальными преподавателями.

- Когда же в вас прошел перелом, когда вы решили, что будете заниматься наукой, а не прикладной математикой?

- Вероятно, на 2-3 курсе, когда надо было определяться с темами курсовых, дипломных работ. Мне поступили удивительное предложение от профессора Волковысского Льва Израилевича - очень крупного математика, который, к сожалению, потом тоже покинул университет. Он не курировал нашу специальность, но принял определяющее участие в моей дальнейшей среде, дал мне рекомендации. Я хочу сказать, что мехмат в то время был определяющим в формировании репутации университета в естественно-научной среде.

- А вольница студенческая. Это же новые свободы.

- Конечно это было. Я сессию всегда сдавал досрочно, устраивая себе дополнительные каникулы.

- Это допускалось?

- Конечно. Почему нет?

- Послеуниверситетское время, в двух словах.

- На пятом курсе у меня появилась возможность закончить образование в МГУ. В то время существовала такая практика, когда эмиссары МГУ ездили по стране и определялись с ребятами, которых можно пригласить на старшие курсы МГУ, чтобы продолжить обучение. Тогда я уехал в Москву. Правда, ректор, который в то время был, отпустил меня с единственным условием - после окончания МГУ я должен был вернуться.

Я об этом позабыл, обучаясь. У меня даже было распределение на Берег слоновой кости - на преподавательскую работу. Но мне напомнили о моих обязательствах.

- Это были моральные обязательства?

- Нет. Под пытками никто возвращаться не заставлял. Но я же был послушным. Вернулся. Поступил в аспирантуру и так далее.

- Вы не раз проходили стажировки за границей. Даже в советское время.

- Это был удивительный опыт. Тогда я уже защитил докторскую диссертацию, был молодым заведующим кафедрой. Тогда проректор по научной работе, Андрей Александрович Печеркин - один из двух-трех профессоров университета, которые имели практику поездок за рубеж, пригласил меня поработать в ним в качестве первого председателя молодых ученых при университете. Мы проработали очень плотно около года. Потом он сказал, что пришла бумага,  квота на 14 человек для поездки на стажировку по организации научной деятельности в капстраны. Он говорит - давай, готовь документы. Я посмотрел страны, направления, куда предлагают. Мне захотелось в Америку. Он говорит - Володя, ты совсем ненормальный? тебя там загонят в кампус на окраине, где ты проторчишь год - полтора. Париж есть!

Я говорю - какой Париж? Я и языка не знаю. Он говорит - ты знаешь, многие ученые из Соединенных Штатов с удовольствием поедут в Париж. У тебя есть 8 месяцев, давай, быстро учи французский и вперед.

- А нужно ли было учить французский. Мой преподаватель говорил, что в те времена международным языком для математиков был русский.

- И тем не менее. Я потом расскажу один интересный случай, который произошел во Франции. А пока, я месяца на три вычеркнул себя из активной жизни, погрузился в изучение языка.

- На каких языках вы сейчас говорите?

- Английский, испанский.

- Еще учить собираетесь?

- А зачем? Мне достаточно. Итак, конкуренция была дикая. 14 мест на весь Союз было на стажировку во Францию. После долгого отсеивания, я туда попал. Попал в сорбонский книверситет, в центральный факультет естественных наук. Руководителем у меня был профессор Льёнс, академик, член колледж де Франс. Мы с ним очень хорошо проработали и он предложил мне принять участие в конгрессе по Теории систем, который должен был проходить в Версале. Он был председателем комитета. В Версаль я попал, участником конференции был. Любопытный случай был вот какой: я посмотрел два рабочих языка - французский и английский. Встает Льёнс, при открытии, и на очень неплохом английском начинает открывать конгресс. После этого, все доклады в этот день были сделаны на английском. Даже те, которые стояли на французском. Второй день пошел. С утра то же самое. Советской делегации нет. И только к обеду, по залу бежит руководитель советской делегации академик Моисеев. Он там был человеком известным. Ему предоставляют слово и он делает доклад на прекрасном французском языке. После этого атмосфера изменилась и все доклады, которые были на французском, делались на французском, а которые на английском - на английском. Потом первый перерыв, я продвигаюсь к Моисееву, чтобы пожать ему руку, поздравить с блестящим выступлением. Потом финал. Я смотрю - он меня просканировал, в глазах нотки узнавания. Я ему протягиваю руку, он протягивает мне, но потом убирает ее назад. Таак. Как это квалифицировать? Дело в том, что это был 1975 год, в то время наши ученые уже начали немножечко бежать, прежде всего, математики, физики. А у меня здесь был значок университета  Пьера и Марии Кюри, Париж, Франция.

- Он признал в вас беглеца?

- Да, он был не только математиком, но и дипломатом. Он мне сухо сказал "здрассьте". Я спросил - вы меня не узнаете? Я на стажировке. Он - аааа, ну понятно. Так недоразумение было снято.

- Вы были во Франции уже в ранге кандидата наук? "некоторые вопросы выведения летательного аппарата на заданную программу" - так называется ваша диссертация?

- Да, это была открытая диссертация. Это было в Москве. Научным руководителем у меня был интереснейший ученый Михаил Зиновьевич Литвин-Седой. Совершенно интеллигентный человек. Он занимался космической тематикой, вместе с пионерами нашей космической науки. Некоторые вопросы космической тематики и стали темой диссертации.

- Какие именно?

- Вопросы стабилизации, наведения - те, которые были на повестке дня и сами по себе очень сильно провоцировали развитие прикладной математики.

- Помните свой старт на академической ниве?

- Это было забавно. В первый год моей преподавательской практики в университете, было ощущение полной загруженности. У меня были занятия с ребятами, с которыми я начинал учиться. Я в московском университете закончил все это раньше на полгода и когда вернулся, мои бывшие однокурсники еще были студентами.

- Вы преподавали своим однокашникам? И как они к вам обращались? По имени отчеству?

- Не, конечно. Но достаточно уважительно. Никаких проблем не было.

- От руководителя кафедры - до ректора. Давайте об этом. Вы жили университетом?

- В тот период преподавание и наука занимали 80% моего времени.

- Остальное - сон и еда.

- Да, именно так.

- А личная жизнь в этот период? Свадьбы, юбилеи...

- Все было. Абсолютно. Все одновременно и сверх того.

- Как можно было выкроить времени на личную жизнь?

- У молодых сил на многое хватает.

- Руководство университетом - это больше административная работа?

- Это сложно. Не могу согласиться. Если ты воспринимаешь руководство университетом как административную функцию, ты ничего не достигнешь. Это сложная работа, налаживание взаимодействия между всеми структурами, взаимодействие с научными, педагогическими и духовными лидерами университета для того, чтобы все получилось. Это формирование команды, отстаивание интересов в университета в регионе. Администрирование необходимо, но оно не должно занимать главенствующее положение.

- Как вы преодолевали бюрократические барьеры, отстаивая интересы университета?

- Достаточно сказать, что за период моей работы в должности ректора, я вынужден был работать с десятью министрами. Это начиналось еще с министра образования РСФСР. И каждый новый министр  - это новая команда, новые правила, новые законы.

- Вся реформа образования  - на ваших глазах.

- Не вся. Все российское образование - это непрерывная реформа. Она как унылая неизбежность.

- При контакте с функционерами нередко возникает недопонимание.

- Очень часто. Огромное противоречие с высокой задачей науки, как развития, хранения ценностей, их передачи.

- Вы все время отходите от личной оценки, а мне бы хотелось услышать вашу эмоциональную оценку процессов хотя бы последних двух десятилетий.

- Дури много было. от совершенно непрофессиональных конъюнктурных решений, самых глупых, до решений, которые реализовать не получилось. Вы прекрасно помните садово-ягодную пору в жизни высшей школы, когда выдвигались совершенно невнятные, нереальные цели и задачи. Вводились многие технологические инновации, совершенно некритичные, не совсем нужные нам.

- В этой связи утечка мозгов, интернациональный обмен, который стал шире после развала СССР, как вы к этому относитесь.

- Я бы не сказал, что многие, но немало людей уехало. Драмы я тут не вижу. Преподавательская мобильность, академическая - это не редкость в мире. Во многих странах это не является драмой. У нас это было внове и было окрашено негативно. Реально в этом есть и польза. Многие устроились хорошо, многие не хорошо, очень немногие вернулись. Если говорить о утечке мозгов, то брешь, конечно, есть. Уехало много молодых талантливых ребят. Условия, в которых они живут там, гораздо лучше того, что они могли бы иметь здесь. Но я знаю немало и других примеров. Многие наши ученые имеют возможность международных контактов. В условиях пока еще открытых связей, информационных каналов это вполне реально. Например, есть сотни ребят, которые представляют нашу гидродинамическую школу и имею тесные контакты с французскими университетами, работает множество объединенных групп исследователей, выпускаются магистры, признанные и там и здесь. Это все правильно. Реально такие возможности есть. Статус национального исследовательского университета, который мы получили несколько лет назад в труднейшем конкурсе, такие возможности дает в превосходных степенях.

- Есть убеждение, что университет больше развивается в тех направлениях, которые связаны со специальность ректора.

- Наверное, такое подозрение имеет право на существование. Но у меня есть контрпримеры. Например, мне было очень интересно способствовать и расставлять множество связей для гуманитариев. Многие связи с Оксфордским университетом были созданы для гуманитариев по моей инициативе. Например, я первый привез ректора Оксфордского университета, я привез предложение мэра Оксфорда мэру Перми установить побратимские отношения между старинными университетскими городами. Создание гуманитарных связей меня занимали не меньше.

- Хотелось бы больше узнать вас изнутри. Вы считаете себя амбициозным человеком? Какую свою победу вы считаете главной? О чем сожалеете сейчас?

- Вопросы философские. Главное - университет сейчас находится в том состоянии, в котором он есть. Все те победы, которые он одержал за последние пятнадцать лет - это не только ярлычки и деньги. Это дополнительные возможности, которыми университет должен был воспользоваться, чтобы отойти от образа абсолютно провинциального университета. Не стать столичным университетом, но быть крепким университетом. У нас есть Новосибирский, Томский университеты. Мы сейчас в этой обойме, мы в альфа-лиге. Она сейчас сформирована. Существует 29 национально-исследовательских университетов. Это университеты, которые по многим направлениям, по уровню развития, по статусу выше, чем многие остальные. Очень важно, что все конкурсы быи объявлены по естественно-научным направлениям. Классических университетов туда попало всего четыре - пять.  Омский, Томский, Новосибирский, мы.

- Это ваша победа.

- Нет. Я считаю, очень важно, что это в моей жизни произошло.

- Вы сами приняли решение уйти с поста ректора.

- Считаю, что на восьмом десятке это возможно.

- Давайте о ваших планах. Вы в науке...

- Не только. Во-первых, есть статус президента. Он определен законом и моим контрактом с министром.  У меня есть прямой функционал. Кроме этого, я руковожу советом ректоров вузов Пермского края, участие в жизни региона в качестве почетного гражданина Перми, работа в общественной палате, руководство советом по защите докторских диссертаций. Это уход от административной работы и это то, чем, как я считаю, должен заниматься.    

Источник фото 


Обсуждение
4566
0
В соответствии с требованиями российского законодательства, мы не публикуем комментарии, содержащие ненормативную лексику, даже в случае замены букв точками, тире и любыми иными символами. Недопустима публикация комментариев: содержащих оскорбления участников диалога или третьих лиц; разжигающих межнациональную, религиозную или иную рознь; призывающие к совершению противоправных действий; не имеющих отношения к публикации; содержащих информацию рекламного характера.