Программы / Колущинская удивляется

- Здравствуйте, Ирина Владимировна! Тоже рада слышать вас и видеть.

- Мы с вами очень много лет знакомы, но историю вашу в Перми я не знаю. Вы приехали в Пермь откуда?

- Я приехала из Харькова в Пермь. У меня муж закончил военное училище в Харькове и по распределению попал в Ныроб Чердынского района. И вот первую свою трудовую деятельность я начинала там. Года четыре мы там работали, потом переехали в Пермь, и так я здесь и работаю в образовании.

- То есть вы учительница русского языка и литературы?

- Я учительница русского языка.

- Замечательно! Скажите, пожалуйста, я помню, что вы учились в двух работали в двух замечательных школах. Это в 46-й…

- На Гайве.

- На Гайве. Замечательная совершенно школа. Сейчас лицей, да?

- Сейчас лицей и там…

- Да. И очень хорошая школа с эстетическим уклоном, на Юбилейном школа…

- 82-ая.

- Да, 82-ая. И вы должны были по наследству взять директорство этой школы. И уже собирались, были уже заместителем, и вот вдруг профсоюз.

- Да. Вы знаете, я…

- Согласились сразу?

- Я не сразу согласилась. Я даже отказала вначале. Потом начались уговоры и как бы аргументы, почему я должна пойти в профсоюз. И на какой-то период, смешно сейчас, меня вызвали в обком партии, со мной беседовали на эту тему, и когда я пришла и расплакалась в школе, завуч, моя коллега Попова Александра Никитична покойная, царство небесное ей, она мне сказала: «Ну, Зоя. Если дошло до обкома партии, соглашайся». Я не сразу даже поняла, что я правильно поступила, считала, что теперь…

- А почему не хотели уходить?

- Вы понимаете, я… у нас учительская династия, у нас все учителя по маминой линии, директора школ – у нас такая вот старая интеллигенция учительская. Я считала, что если я уйду со школы, то я как бы предам профессию. На самом деле все вышло не так. Я убеждена теперь, что я сделала правильно. Настолько вот эта работа в профсоюзе совпадает с моей внутренней сущностью такой общественной активности, и для учителей я здесь могла сделать гораздо… и для школы гораздо больше, чем бы просто в замкнутом пространстве, в одном учреждении. Поэтому, ну вот судьба, она свое дело делает.

- Вы – председатель сначала областной, затем крайкомпрофа работников народного образования с 1994 года?

- Да, я с 1987-го была заместителем в обкоме профсоюза, потом в 1994 году стала председателем и вот с тех пор каждые 5 лет на конференции единогласно меня избирают председателем. Уже несколько раз – раз 6, наверно.

- Вы помните, был какой-то период, по-моему, в это время – где-то 1993-1994-й, когда люди с производства возвращались в школу и зарплата была больше. Да, кстати, ваша зарплата была существенно меньше в профсоюзе, чем в школе.

- В школе больше, да. Да-да-да, я пришла на меньшую.

- А что это за период такой был?

- А была реформа в системе образования. Это было немножко раньше, не в 1993 году. Это было еще 1987-ом – вот примерно вот в этот период. Реформа… была объявлена реформа образования в Советском союзе еще тогда, и… Или что-то я уже путаю, но, по-моему…

- Да-да-да.

- И началась она, в общем-то, с повышения престижа учительской профессии: именно с повышения заработной платы. И было очень заметное такое явление, когда с производства бывшие учителя стали возвращаться в школу. Мужчины стали возвращаться в школу.

- Да. Да-да-да.

- Что я считаю вообще показателем престижности профессии, когда начинают приходить мужчины в школу. И это был такой период, но, я думаю, что это длилось не так долго, вот такая эйфория.

- Да.

- Потом как бы все равно престиж начал падать.

- Значит, вот скажите, пожалуйста. Профсоюзная задача сегодняшняя. Вы знаете, я работала в школе долго, 18 лет. Причем где-то 8 лет параллельно с работой в «Звезде». И у меня была полная ставка со всеми делами, но я совершенно точно знала, какая у меня зарплата. У меня было достаточно стажа, и я… у меня есть 18 часов академическая ставка. Я получала свои 100, сейчас помню, 130 рублей этой зарплаты, и было совершенно все понятно – 60 плюс окончание. Сегодня я вообще не понимаю. Я знала, что если, допустим, я там как-то где-то, у меня там больничный, значит, минус чуть-чуть процент. Если я взяла там отпуск без содержания там на неделю, я понимала, сколько я получу зарплату. Сегодня учитель не может рассчитать собственную зарплату: каждый месяц непонятно что. Простите, когда человек не знает, какая зарплата, так как вообще планировать-то жизнь? Что это такое, Зоя Ивановна?

- Вы абсолютно точно подметили. И я, когда работала в школе учителем, я могла сесть и сосчитать свою заработную плату, примерно на год вперед предусмотреть, что там меня ожидает, да, и что сделать для того, чтобы получать немножко больше. Сегодня вот неясность эта, непредсказуемость в оплате труда – это действительно существующее явление. А суть, корень его в системе оплаты труда. Вот наш профсоюз уже на протяжении достаточно такого длительного периода – года 4-5, когда наступила вот эта почасовая оплата в зависимости от количества учеников в классе, от ученика-часа, мы начали доказывать, аргументировать, что система оплаты труда должна базироваться на единых ставках и окладах по профессиям и должностям. И это должно быть закреплено законом на федеральном уровне, чтобы никакой начальник на районном уровне своим росчерком пера, не понимая, может быть, иногда ситуацию, не сделал ставку там 1500. То есть должна быть законная единая ставка по профессии и должности. Учитель должен это понимать и знать и рассчитать свою заработную плату. Мы достаточно серьезно продвинулись в этом вопросе. Сегодня в единых рекомендациях по оплате труда российских, которые, в принципе, обязательны для исполнения, записана вот эта позиция. Но она не отработана все равно подзаконными актами, и сегодня остается у нас вот эта непонятность – две системы. Выбирайте систему труда на… оплаты труда на муниципальном уровне, но вся отчетность у нас будет все равно идти по вот этой системе, о которой вы сегодня говорите, когда трудно предсказать свою заработную плату. Я считаю, что нужно все равно добиваться единых ставок по профессиям и должностям. Пусть будет большой процент – вот этот стимулирующий фонд, который позволяет сегодня дифференцировано подходить к труду учителя и отмечать лучших. Это, пожалуйста, мы критерии отработаем, даже на уровне учреждения честно отработают критерии. И тогда учитель может рассчитывать, видеть свою заработную плату в перспективе. Вся суть, подводя итог, в самой порочной системе оплаты труда, показатели которой не зависит от учителя – он не может влиять на количество учеников в классе.

- Конечно!

- Это территориальный признак.

- Разумеется!

- Вот сегодня в Красновишерске в какой-то деревне столько учеников, их больше не будет, не будет столько, сколько в Перми или в Пермском районе. Поэтому у нас средняя зарплата в Пермском районе 40 с лишним тысяч, а где-нибудь в Красновишерске, дай Бог, минимальный размер оплаты труда учитель заработает. То есть так не должно быть, и мы это аргументируем, доказываем, и я на любой аудитории, на любой трибуне об этом буду говорить.

- Я вам должна сказать, знаете, вот эти люди, которые это придумали, по-моему, это бред. Они… Это вот те самые люди, которые из системы народного образования сделали образовательную услугу, а из медицинской помощи – услугу медицинскую. То есть берутся отрасли явные социальные и впихивают эти социальные отрасли в отрасли экономические. Ведь, значит, сапожник сделает столько сапог, сколько у них кожи есть, и столько есть, сколько покупают. Как-то вот ученик – не только кожа, там еще всяческие другие части тела, и, главное – голова и душа. Это вот государство вообще понимает, кто оно для учителей?

- Ирина Владимировна, совершенно правильно. Вот, знаете, я на какой-то трибуне на августовской конференции об этом сказала, что не может быть образование однозначно расцениваться как услуга.

- Конечно!

- Я понимаю, что можно что-то измерять, но измерять… даже измерить сложно. Потому что даже троечник, получив завтра «четверку», он не может быть пятерочником никогда, но это успех, да. Очень сложно измерить результат.

- Конечно.

- И услугой считать сложно. Но, тем не менее, мы имеем сегодня – это требования международного валютного фонда в 90-е годы, когда нужно было все на услугу переводить, перешли вот все в эту систему. И я думаю, что сейчас уже происходит изменение подхода к народному образованию, к образованию не как к услуге, а все-таки как стратегическому ресурсу государства, потому что ученик – это будущее страны, да, и это не только измерить – «тройку», «четверку» или «пятерку» он получил, благодаря труду учителя. Поэтому отношение к учителю государства, оно очень трудно меняется в том смысле, что государство начинает понимать, что оно для учителя является работодателем и что учитель…

- Ну надо же!

- Да. И что учитель – это не просто как бы вот ресурс трудовой, а что это человек, который формирует будущее страны, формирует престиж страны, формирует, я не знаю, вообще все. Потому что он формирует ребенка, формирует его жизнь, как говорится. Вот сейчас в декларативных документах, в, не знаю, президентских различных посланиях, письмах и т.д., образование уже не называется услугой, а называется все-таки так, как должно называться. И я думаю, что под вот эти главные названия должна вся система меняться постепенно, но она меняется, ну не так, может быть, как бы нам хотелось – все еще услуга. Особенно если учесть, что и часть общества готова принимать это как услугу и, соответственно, формирует отношение к образованию, как к услуге. У нас есть на сегодня часть общества, может быть, это люди состоятельные, которые и относятся так и к учителю, и к образованию – как к услуге. Это надо менять очень медленно, постепенно.

- Вы знаете, вот в этом месте очень хочется начать ругаться на родителей. Я вам скажу, почему. У меня в семье все учатся хорошо из молодняка, потому что железно знают, что семья не будет платить за высшее образование. У нас принципиальная позиция: значит, есть конституция, там очень точно написано, что в Российской Федерации гражданин имеет право на получение высшего образования бесплатно на конкурсной основе. Поэтому, будьте любезны, семья, взрослые люди работают, ваша работа – это учеба. Значит, если ты умный – все порядке, ты поступишь. Если ты не поступишь, потому что плохо учишься, значит, ты дурак и платить за тебя никто не будет категорически. В семье этого нет. И я очень много… Надо сказать, что мой внук закончил совершенно обычную прекрасную пермскую школу 28-ю. Это вот прекрасный специалист, организатор образования Галочка Гутник в министерстве образования говорит: «Люблю эту школу, там всех, просто всех учат». Так вот, проблем у нас никаких не было со школой, поскольку ребенок учился и учится прекрасно, на сплошную «пятерку». И многие родители, которых я знаю, у которых внуки и дети школьники, очень недовольны школой. «Ну вот как же, – говорит, – ребенок не хочет учится, потому что ему скучно, ему неинтересно». Начинаю выяснять, а, оказывается, ребенок сроду не мотивировался в семье к учебе, вообще никак. И приходит ребенок в школу, не то что в школу, а как бы к нему гувернантка приходит за деньги родителей. Вот у нас сейчас реклама на секундочку и продолжим. Так вот, я разговаривала, разговариваю с такими родителями достаточно часто и говорю: «Ребята, что вы делаете! Учитель – не гувернантка». Вообще-то говоря, это человек, у которого вот таких, как ваш ребенок, если это, допустим, учитель истории. Что такое 18 академических часов – это восемь классов: четыре – 5-х, четыре – 6-х и еще какие-то 25 человек не хватает еще за 2 часа. Это 225 человек. И при всем желании вот вылизывать каждую внучку, каждую дочечку, значит, вип-персоны, ну, извините, не получится этого. Более того, дети из этих семей требуют особого отношения. Мне очень нравится одна учительница из той же самой 28-й школы, которая объяснила очень престижному папе, что вот если он сядет в классе и будет учеником, она имеет в виду, значит, престижность его должности и ваших талантов: «Что касается ребенка, он не учит уроки, и восхищаться им только потому, что это ваш сын, извините, ну, как-то я этого не могу сделать». Ну, надо сказать, что директор защитил учителя. Вот эта агрессия, я бы сказала, общественная агрессия, которая существует в медийном поле, в кино, в современной литературе, вот это науськивание общества на школу, на учителя, равно как и на врача, для общества это очень плохо закончится. И я думаю, что вот ваша профсоюзная деятельность – это чрезвычайно важное дело, чтобы этого не случилось в обществе. Скажите, пожалуйста, вот сегодня отношение к профсоюзам. Ну, допустим, Мария Ивановна, которая… уже квартира у нее есть, и она вообще все получила, ей уже скоро на пенсию. Если она ушла из профсоюза или, допустим, не вступила в него 20 лет назад, то, наверное, и не вступит. Ваше главное направление…

- Стратегия?

- Да, стратегия? Кого вы хотите прежде всего обаять и почему?

- Здесь вот несколько вопросов очень важных, Ирина Владимировна. Во-первых, вы совершенно правильно понимаете проблему внешней агрессии относительно школы. Мы ее подняли лет 8 назад, когда в Москве провели международную конференцию о внешней агрессии относительно учителя. И кстати, к нам приехали… У нас же… наш профсоюз, он, в принципе, в мировом сообществе очень весомую роль играет.

- Да. Да.

- Потому что по количеству у нас около 5 млн – это первое место в мире по количеству членов профсоюза, если взять в целом профсоюз.

- Да.

- И поэтому к нам приехали и международные эксперты. И эта проблема, она не только российская – вот этой агрессии относительно учителя. Это проблема вообще мировая. Ну не будем сейчас про мировые проблемы.

- Да.

- Если говорить вот ближе к нам, как говорится. Конечно, важна зарплата, конечно, важен социальный пакет для учителя, какие-то другие условия труда, на которые мы тоже влияем, формируем очень активно. Но очень важно находить новые направления, которые бы защищали учителя в новом как бы пространстве. И это работа, конечно, с родителями, с учениками, защита учителя в этом смысле. Мы, конечно, гарантируем сегодня учителю юридическую защиту в случае возникновения конкретной ситуации, несправедливой агрессии со стороны учеников или родителей. У нас есть свои юристы профсоюзные, о которых учителя знают, члены профсоюза. Если нужно, они обращаются, и мы легко выигрываем суды. Таких судов много, когда и руководитель проявляет агрессию по отношению к учителю – несправедливо его увольняет там или еще что-то, или родитель и т.д. Но это проблема не только конкретная. Она, конечно, общая и это политика относительно образования. Это, конечно, корни растут вот от услуги, о которой мы сегодня уже с вами говорили.

- Да, конечно. Конечно. Конечно.

- И меняться это будет не быстро. Это, в принципе, уровень воспитанности общества, уровень культуры общества, и влиять на это нужно постепенно. Но у нас это направление в стратегии, в планах, и мы что можем делаем в этом смысле: повышение престижа профессии, защита учителя конкретно. Теперь, если говорить об учителе, который работал в школе, был в профсоюзе, потом в 90-е годы, разочаровавшись во всем и в жизни, вышел из профсоюза, рубит сук, на котором сидит. Сегодня мы, конечно… у нас есть ветеранские организации, и мы тех, кто остается верен профсоюзу, мы их лелеем, пестуем, – и в отношении укрепления здоровья, и в отношении других условий и т.д. Но мы понимаем, как и любое сообщество, что будущее все равно молодых, и поэтому сегодня наш профсоюз вообще взял, не знаю, может быть, даже самое приоритетное направление в своей работе – это работа с молодыми учителями. Вы знаете, мы что обнаружили. Я хожу на встречи всегда, которые проводит департамент образования Перми, с главой города с молодыми учителями встречи. Я прихожу на эти же встречи, мы там свою роль выполняем, свою миссию: даем им буклеты – на что они могут рассчитывать, на какую помощь и т.д. Я обнаружила, что к молодым учителям, их, например, 250 человек сидит, к 10-ти подошли, предложили вступить в профсоюз, а к остальным не подошли и не предложили даже вступить в профсоюз. И они не в профсоюзе, не в профессиональном сообществе, они как бы себя очень уютно себя чувствуют, мы поняли это.

- Зоя Ивановна, итак, молодые учителя, слава тебе, Господи, они какие-то все-таки еще есть у нас. Что предлагает профсоюз? И вообще, что такое соцпакет для учителя? Это что?

- Вот я бы с молодых начала, ну, как бы закончила эту мысль.

- Да.

- Мы, когда поняли, что нужно ими заниматься, потому что в этом и наше будущее, и вообще образования, мы создали практически во всех районах края советы молодых педагогов. Мы их объединили… Сейчас, слава Богу, средства массовой информации, телевидение и компьютер позволяет им. Они настолько нуждались в общении между собой! Это достаточно большое сообщество. Вот мы приехали… В прошлом году мы на теплоходе вывезли 400 человек молодых педагогов. В этом году 300 с лишним человек вывезли молодых педагогов. Я с ними поехала и общалась, разговаривала. Это самые как бы активные педагоги, которые хотят, которые мотивированы, во-первых, на то, чтобы высокопрофессионально работать. Высокопрофессионально работать – они мотивированы на учебу. Во-вторых, они мотивированы на обустройство своего социального положения и в обществе, и в учреждении, и вообще своего жизни, оформления своей жизни. Когда мы с ними проводили анкеты, мы, значит, изучали, в чем они нуждаются, мы поняли, что они нуждаются не только в материальной поддержке. У нас в Пермском крае неплохой социальный пакет для поддержки молодых педагогов: есть «подъемные» молодым педагогам, есть выплаты до трех лет работы ежемесячные. В свое время, еще завучем когда работала, мы в законе об образовании ввели эти вещи.

- Я писала об этом. Потрясающее дело.

- Да. И даже программа по предоставлению жилья. Хоть и небольшое количество людей участвует в этом, но она работает и участвуют, т.е. есть меры поддержки молодых педагогов. Но они нуждаются не только в материальной поддержке, они как раз нуждаются в том, чтобы общались между собой не только в своем районе, но между районами. Чтобы с ними проводили современные форумы, на которые бы приглашали педагогов чуть ли не с Санкт-Петербурга, из Москвы, и они бы увидели бы их воочию и вживую задали бы вопросы, пообщались. Они в этом очень нуждаются. Они хотят в какой-то деревушке в Кунгурском районе ходить на каблуках. Они хотят, чтобы там были и мужчины, и женщины и т.д. Ну то есть я как бы заканчиваю, но это очень серьезное направление работы, совместной работы нас с министерством образования, и мы стараемся это делать совместно с министерством образования, потому что мы вместе заинтересованы в этом. Но мы тут вот как бы взяли на себя такое организующее начало и ничуть не сожалеем об этом. Если говорить о социальном пакете для учителя… Вы знаете, я называю это социальным пакетом. И еще в свое время, когда на примере закона о санаторно-курортном оздоровлении для работников бюджетной сферы, который имею как бы из нескромности считать в том числе и своей инициативой.

- Да-да-да. Можно это я скажу? Это вы просто героиня, что вы это пробили. Это ведь редко где есть влияние, да.

- Тогда забрали путевки, которые по соцстраху давали. А мы тогда тоже активно работали, мы превышали план чуть ли ни в 6 раз со всякими договорами с южными курортами и т.д. Мы очень много предлагали тогда путевок, но их забрали – нет, все. Как на производстве? На производстве есть коллективный договор, есть прибыль, есть работодатель, который через коллективный договор, через профсоюз ведут переговоры и пишут – сколько-то путевок они закупают для реабилитации здоровья своих работников, своего трудового ресурса. Если сделать аналогию на образование, на медицину, у нас работодателем является государство.

- Совершенно верно.

- То есть формально в законе записано, что директор является работодателем. Да, он является представителем работодателя, я бы так точнее сказала, потому что он все равно не распорядитель бюджета края там или еще чего-то.

- Конечно.

- И мы сразу начали, вот буквально в первый же год «бомбить», извините за выражение, Законодательное собрание о том, что нужно решение о выделении санаторно-курортного оздоровления работникам бюджетной сферы. На меня сначала смотрели вообще, как вот как бы не совсем в порядке у девушки с головой. С какой бани-то в бюджете должны быть? Нет такой строки. Хотя есть 30 строк, которые, значит, не вписываются в какие-то нормативные акты. И, в общем-то, удалось доказать. Может быть, там где-то выборная компания сыграла роль, но мы ввели этот закон, добились и вот много лет уже его держим, хотя с трудом.

- Причем, это закон о санаторно-курортном…

- Санаторном.

- Да, о курортном лечении.

- Лечении.

- Значит, лечении работников бюджетной сферы.

- Всей бюджетной сферы.

- Не только учителей.

- Нет-нет-нет. Это, конечно, для всей бюджетной сферы.

- Это вы молодцы, конечно, даже не вопрос.

- Понимаете, там, конечно, есть свои проблемы. Во-первых, что это немного, хотелось бы больше. Во-вторых, вот сейчас вот этот тренд о том, что адресность в оказании социальной поддержки, он коснулся и этого закона. Там сейчас ввели градацию по доходам учителей – кто на какую, значит, стоимость, путевки могут…

- Боритесь.

- Вот. Мы…

- Боритесь.

- Мы сейчас все изучаем и видим, какая бюрократическая сложность появляется с вот этим распределением. То есть соцпакет – это, конечно, не только санаторно-курортное лечение. Это вообще реабилитация здоровья, это условия труда, охрана труда. Это там целый перечень условий, кроме заработной платы, которые сопровождают деятельность учителя профессиональную. И это, конечно же, прямая сфера нашей деятельности, мы этим занимаемся.

- Я вам должна сказать, что учителей в школе, вообще, должно быть не столько, сколько надо компьютеров и интерактивных досок, но должен быть удобный стул для ученика, но и для учителя.

- Удобный график.

- Совершенно верно.

- Удобное расписание и т.д.

- Конечно. Но это административная та самая работа, которая, кстати, в советской школе работала как часы и это даже не вопрос. Вот очень важное дело, которое, я знаю просто, вы этим занимаетесь, дай вам Бог успеха, вот этот КЗОТ, согласно которого можно без объяснения причин выгнать человека с работы. Вы знаете, кстати, о сложных родителях и балованных детях. То есть приходит папа-спонсор и говорит Марии Ивановне, директору: «Значит, вот эта вот. Вот, значит, мой вообще мой сын ее не любит. Вот убирайте, как хочешь». Надо сказать, я знаю только один такой пример.

- А я не один.

- Вот. Ну это до меня просто не доходило. Ребята, дорогие родители, вы убиваете будущее своих детей. Если у вас ребенок растет вот в этих условиях, когда пошел вон каждый, который не нравится, то общество погибнет обязательно. По-другому не может быть. И профсоюз все-таки должен…

- Аргументировать.

- Стоять насмерть.

- Да-да, стоять насмерть.

- А для этого, для того чтобы профсоюз успешно боролся за трудовые права людей, нужно, чтобы люди в профсоюз шли почаще и массово. Я думаю, что вот то, что вы делаете по развитию профсоюзного движения, именно опираясь на молодых учителей, это очень перспективная штука. Знаете, старый, взрослый, так сказать, Михалков, Сергей Михалков, он был совсем не простым человеком, он сказал потрясающие фразы: «Какие дети – такое будущее, какие дети – такое общество». Я думаю, что, наверное, это очень глубока мысль, и вообще-то страшновато. Думаю, что, да. Скажите, пожалуйста. Расскажите, откройте тайну, Зоя Галайда. Вы очень обаятельный человек, очень спокойный, очень миролюбивый, абсолютно не скандальный, но при этом вами пугают. Я очень хорошо помню, это давно было, еще еще только начинали уже председателем облсовком…

- Профсоюза образования, да.

- Профсоюза образования. И руководительница Ленинским районным отделом образования Света Володьевна что-то воевала-воевала с кем-то, воевала-воевала… По-моему, с гороно. Вот. И говорит: «Все! Вы меня достали. Я звоню Галайде». А как это вот так получается? Такой милый человек и пугают администрацию Галайдой. Это что такое? Как это у вас получается?

- Спасибо! Значит, ну, начну с последнего тогда, да.

- Да.

- Я не знаю. Я сталкивалась тоже, когда мне говорят, что учителя говорят: «А мы позвоним Галайде». Вот как бы пугают моей фамилией. Это, наверное, от того, что если мы идем с каким-то вопросом для решения защиты учителя конкретного или еще кого-то, мы, конечно, берем с собой аргументы, вот железные аргументы, против которых сложно спорить. Это первое. И если мы поднимаем какую-то инициативу и пытаемся добиться результата, то, конечно, мы аргументируем свою позицию, опираясь на мониторинг, на анализ, который существует. А если уж нарушено право по отношению к конкретному человеку, то у нас есть юридическая служба, которая выигрывает суды и, значит, в судах защищает право, если требуется. Ну, может быть, как бы многолетняя деятельность, которая дает такой результат, она дает людям возможность так вот обращаться и надеяться на то, что мы сможем защитить. Это первое. Второе. По трудовому праву вы подняли проблему. Для меня это как бы основа основ – это трудовое законодательство, и не секрет, что был период, когда мы многие позиции в трудовом праве потеряли из тех, которые действовали в свое время.

- Да.

- И относительно защиты людей, которые могут смело говорить о каких-то проблемах, не боясь, что его уволят за это, что он защищен трудовым законодательством как профсоюз.

- У нас минуточка, прошу прощения.

- Хорошо-хорошо.

- Да-да, заканчивайте. Заканчивайте, пожалуйста.

- Вот. Поэтому, значит, конечно же, совершенствование трудового законодательства – это всегда приоритет, и вот та статья, о которой вы конкретно говорили – это вообще, я считаю, возмутительная статья. Она… Я должна немножко сказать об истории этой статьи, если нам время позволяет.

- Нету.

- Ну…

- Значит, спасибо большое, что вы сказали по поводу этой статьи и ответили на мой вопрос, почему администрацию порою пугают Галайдой. Я могу сформулировать. Председателю крайпрофа…

- Крайком профсоюза.

- Да. Значит, работников народного образования и науки Зое Галайде просто и лучше дать то, что она требует для школы, чем объяснить, почему нельзя. Спасибо, дорогая!

- Спасибо большое!

- Выглядите прекрасно.

- Спасибо!

- Я вас люблю. У вас святая работа.

- Спасибо!

- И вам, если пойдете на выборы, успеха.

- Спасибо!

- Всего доброго!

- Спасибо большое, Ирина Владимировна!

- Спасибо!

_____________________

Программа вышла в эфир 9 июня 2016 г.