Программы / Колущинская удивляется

– Здравствуйте, всем добрый день!

– Значит, такие страсти пишут-то, такие ужасные вещи происходят, я прочитала про скандал, который, якобы, скандал в вашей больнице, и пришла к выводу, что мои коллеги ну как-то или делать нечего, или страшилки очень любят совсем. Выборы закончились, новые еще не начинались, жареных фактов не хватает. Вот я прочитала, посмотрела-то, что там у вас произошло, и пришла к выводу, что проблемы как таковой нет, есть ситуация. Давайте от первого лица, что такое страшное – ты же понимаешь – случилось в девятой медсанчасти? Расскажите, как есть.

– Да, Ирина Владимировна и уважаемые пермяки, действительно инцидент очень получил большую огласку и цель моего сегодняшнего прихода – как раз постараться дать объективную информацию для всех, что же произошло. Инцидент, конечно, экстраординарный, вопиющий и для нашего коллектива.

– Ну все живы?

– Безусловно, живы и, как говорится, и слава богу.

– Уже хорошо. Так.

– Но здесь надо сказать, что действительно и в коллективе мы все это уже обсудили и осуждаем. Что же произошло на самом деле? Не было неоказания врачебной помощи, как это в СМИ и вообще освещается. Пациент к нам обратился в больницу после, в течение двухсуточного повышения артериального давления, ни к кому не обращался за помощью, вызывал предварительно две бригады скорой помощи, одна ему помогла, поставила, препараты дала, оставила дома. После повторного вызова ему снова дают препараты, понижающие артериальное давление, и везут к нам в больницу. В больнице его встречает врач, молодая девушка первого года работы после института, которая с желанием большим пошла учиться, самостоятельно за время первого года работы еще овладела второй специальностью, кардиолога.

– Ну я, честно говоря, проверяла, говорят, что девочка-то хорошая.

– Ну она умница, с большим желанием.

– Да.

– Учитывая, почему произошло…

– А что случилось?

– Учитывая то, что препараты были поставлены недавно данные, нужно было немного некоторое время понаблюдать.

– Подождите, вот мне это очень близко. Значит, приехала ко мне скорая, дали мне какой-нибудь «Энаприл», что-нибудь в этом роде.

– «Эбрантил», например, «Эналаприл», «Магнезию».

– Да, да, да, да, и на всякий случай привезли меня в больницу.

– Совершенно верно.

– Вот сразу помогать мне и давать еще какие-то препараты просто нельзя, я правильно понимаю?

– Вы правы, абсолютно правы, потому что…

– Оно же должно начать работать.

– Совершенно верно. И если дать еще один препарат, это приведет к резкому снижению артериального давления и…

– Вот это инсульт стопроцентный.

– Тогда, да, неблагоприятные последствия для пациента ему гарантированы. Правильно поступила, она выждала некоторое время, посмотрела, что препараты не действуют, давление не снижается, усиливает терапию по снижению артериального давления и оно действительно начинает реагировать. Все усугубляется это именно тем, что…

– Так, значит эта девочка, пока выяснилось, что не работают лекарства, она назначила дополнительную терапию, так, правильно?

– Да, да. Терапию назначила, через некоторое время контролировать, мониторировать давление, оно снижается с 220-ти до 175-ти. Этого недостаточно для того, чтобы решить вопрос.

– Конечно.

– Либо больного надо госпитализировать…

– Надо еще посидеть немножко.

– Либо да, либо его можно будет отпустить домой с рекомендациями обратиться в поликлинику. Это так и делается. Его наблюдают в течение двух с половиной часов, третий час, к сожалению, пациент понимаемую терапию посчитал, что ему не должным образом оказывают помощь или недостаточно, позвонил родственникам, которые приехали за ним и увидели, к сожалению, наших нерадивых сотрудников, находящихся в нетрезвом виде.

– Это кто?

– Это были медицинская сестра и санитарка.

– Так, минуточку, а вот эта медицинская сестра участвовала в этой вот медицинской помощи относительно этого мужчины?

– Нет, в отношении этого пациента помощь и врачебные назначения выполнялись другой медсестрой, и врач абсолютно верно поступила, видя нетрезвое состояние работников, отстранила ее фактически. Но я дальше могу сказать, что она формально неправильно оформила эти все документы, но фактически отстранила. И капельницу, и инфузию выполняла другая медсестра, находящаяся в трезвом виде. И капельница была поставлена правильно, а не так, как обсуждалось, что в результате неправильной постановки капельницы образовалась гематома, как называют, шишка. Она действительно имела место быть, но она образовалась после того, как капельницу начали удалять и не совсем плотно придавили место вкола и под кожу излилось небольшое количество крови.

– «Гепарилом» помажем и на следующий день все прошло, даже не вопрос.

– Надо давящую повязку, компресс, и все это рассосалось на следующий день.

– Вы знаете, я проводила свое личное ТО, после выборов устала до невозможности и сдалась кардиологам. А у меня вены вот только остались только вот здесь вот. И с такими шишками, с такими подушками, потому что вены безобразные и действительно такое бывает.

– Я сам донором являюсь и тоже периодически после этого может случиться, это небольшой…

– Ну как всегда говорят: «Зажмите, зажмите, зажмите». Вот как-то вот так.

– Да, да, да. Ну это я чуть-чуть отпущу, например, и всё..

– Синяк, все, понятно.

– Небольшой синячок будет, это ничего страшного, без всяких последствий.

– Так, значит, приезжают родственники и видят – на руке страшная опухоль, а вокруг – ужас, прости, господи – пьяные санитарки и медсестры. Вообще жуть, конечно, вот так, по большому счету.

– Ну картина непривлекательная, и более того, она ужасная.

– Отвратительная.

– Это безусловно, можно понять родственников. Женщина, увидев такое, она сама по себе действительно, мы разговаривали с супругой пациента, она очень энергичная женщина, эмоциональная…

– Ну так ее можно понять.

– И безусловно, увидев это, начала выражать свои чувства и эмоции, тем более, что и пациент ей сказал, что «мне здесь как бы вроде все сделали, как бы не лечат меня, забирай меня отсюда». И вышли вот эти наши работники, между ними начал развиваться конфликт. Молодой врач растерялась, элементарно растерялась, не смогла сориентироваться, как ей правильно поступить, предотвратить этот инцидент – скандал, и она пошла за старшим ответственным врачом.

– За старшим врачом.

– Когда она вернулась обратно, инцидент, видимо, себя исчерпал, все съемки уже были проведены и пациент с супругой покинули приемное отделение без документов и, в принципе, получается, прервали то наблюдение, которое делали с врачом. Если бы давление не снижалось, его бы госпитализировали. Спустя некоторое время после повторного повышения давления он к нам поступил, это в 12 часов дня, к этому времени я владел уже полной информацией. Да, в принципе, и без меня врачи сделали правильные действия, они приняли пациента, положили его в стационар, он в настоящее время лечится, в удовлетворительном состоянии. Хочу сказать, что и при поступлении его состояние не вызывало опасений серьезных, несмотря на повышенное артериальное давление и несмотря на основное его заболевание, серьезное заболевание, которое он действительно, у него онкопатология серьезная, но артериальное давление повышено было не по этой причине. И состояние его было удовлетворительным.

– Понятно. Теперь так. Теперь уберем все то, что есть в СМИ, всю эту съемку и прочее, и прочее, получается следующее: санитарка вместе с медсестрой вне зависимости от своей работы позволили себе, что называется, принять на грудь. Молодая врач отстранила их от работы, но бумажку не должным образом сделала или вообще не сделала, просто прогнала, так?

– Наверное. Она не оформила документы и более того, в принципе, она должна была поставить в известность ответственных дежурных врачей. И данных работников нужно было отстранить не только от выполнения назначений, а вообще чтобы они покинули приемное отделение или отделение, где они находились.

– Так. Обе они уже уволены?

– Мы провели свою комиссию.

– Вопросов нет.

– Для нас однозначно – я про комиссию – что они находились в нетрезвом виде, несмотря на их возражения. Они уволены, изданы приказы об увольнении.

– Так, значит вот эта выпускница медицинского университета, девочка, которая специально дополнительно училась и хочет работать в медицине, причем терапевтом, что вообще редко бывает, значит ее ошибка была, видимо, в том, что она не объяснила пациенту, почему он сейчас сидит 40 минут чего-то ждет и что потом она будет делать, и что дальше будут делать. То есть, что называется…

– Контакт с пациентом отсутствовал должным образом. Действительно, большинство медицинских жалоб формируется из-за того, что мы недостаточным образом, недостаточно разговариваем, объясняем пациентам. Да, мы многие вещи делаем правильно, но из-за того, что мы это не доводим до пациента, не говорим ему, что сделано, какой эффект мы тут планируем достичь, складывается ложное ощущение, что тебя не лечат, тебя неправильно лечат, к тебе нет внимания должного и отсюда, пожалуйста, получаешь жалобу. Но еще дефект в том, что она действительно не приняла меры для того, чтобы отстранить этих работников нетрезвых, которые не должны, никаких оправданий этому нет, они не должны присутствовать на работе.

– Вы знаете, вот я вообще человек жесткий в оценках людей, которые работают врачами и учителями, но мне кажется, что вот за эту ситуацию увольнять эту только что пришедшую на работу врача… Вы что решили? Вы ее увольняете или что вообще?

– Нет, ни в коем случае. Безусловно, люди должны отвечать за свои поступки, слова, поведение, и должны быть ответственны. Но эта ответственность должна быть соизмерима их поступкам.

– Так.

– Здесь речь ни в коем случае не идет об увольнении. Для нее это должно быть серьезным уроком, она должна сделать правильные выводы. Выговор – да, ей дисциплинарное взыскание и выговор. Ну я думаю, что и упустить это вообще на тормозах – это не надо.

– Ну конечно.

– Иначе сформируется ложное чувство безответственности.

– Вот это вы очень хорошую штуку сказали, наказание должно быть соизмеримо проступку. Вот я, честно говоря, боялась. Про нее мне просто говорили, врачи ваши говорили, что девочка вдумчивая и так далее, я не то чтобы пожалела в душе, а я подумала о том, что какая же странная работа врача. Вообще, как у всех. И кузнец с первого раза розу не выкует. И учитель сразу правильно урок не поставит. Все равно нужен какой-то опыт. И я подумала, что если девочку выгонят, было бы это жестоко. Пожалуй, в первый раз. Что-то, видимо, я такая добрая стала к старости. У нас как раз в этой связи…

– Нет, нет, это даже не обсуждалось, Ирина Владимировна.

– Вот давайте, знаете, вот эту тему закольцуем в более широком смысле. Вот интернет говорит о том, что существуют некие ассоциации пациентов. Больные люди, типа пациенты объединяются в борьбе с врачами. По-моему, это безумие на самом деле. Такое впечатление, что нужны психиатры в очень больших количествах. Понимаете, я все думала, а что случилось-то? Вот у меня в семье врачей восемь и три четверти. Три четверти – это внук, который на пятом курсе. Вы знаете, я о чем подумала? Во-первых, все очень умные – это однозначно, мы-то лучше всех знаем, как нужно лечиться, у нас есть такое даже понятие, термин у нас есть – ответственное самолечение. Этого вообще в Европе нет, вот этого принципа. А мне фармацевты говорили, что есть такая у нас штука – ответственное самолечение, всё знают. Ну я тоже знаю, что мне нужно пить от моего отсюда и отсюда, это даже не вопрос. Второй момент – у нас большинство людей, вплоть до того, что генетически, не меняют и не хотят, и агрессивно не хотят изменить собственное отношение к собственному здоровью. Есть такое?

– Есть. Единственное, что я немножко хочу скорректировать, Ирина Владимировна, в отношении того, что пациентские сообщества объединяются – это неплохо, это первое. А второе – как они себя ведут, взаимодействуют с врачебными сообществами. Я хочу сказать, что у нас опыт общения, вот, например, Татьяна Викторовна Романовская, которая возглавляет пациентское сообщество в Пермском крае, как раз эти взаимоотношения, они не деструктивные, они конструктивные.

– Это, да, это, да.

– Вот здесь идет, начинается, формируется диалог, как пациент хочет видеть, какую хочет видеть медицину. Мы, как министерство здравоохранения, представители лечебных учреждений, мы говорим, что мы можем и как мы видим, то есть это идет диалог и сближение мнений и разъяснение. Поэтому в этом ничего плохого нет, что есть объединения. То, что действительно у нас в настоящее время все так интенсивно, все высокотехнологично, каждый знает – трудно с этим не согласиться.

– Вот. Вот знаете, что получается? Вот была я совсем юная, сказали – у меня с сердцем не так и вот те врачи, которые меня с начала пользовали, лечили, это совершенно замечательные врачи, которые ухом и вообще слышали без всяких «Эхо» и без всяких компьютеров, у меня был замечательный кардиолог, профессор Гуревич, красивый, как 10 героев библейских, так он вообще не любил стетоскоп, он вообще ухом слушал сердце. У меня было такое впечатление, что мне уже легче от такого лечения. А потом раз – и, кстати, именно, в девятой больнице, у Тверье, я в первый раз увидела «Эхо», вот это самое, которое делали…

– Ну понял, «Эхо-энцефаллограф» или «Эхо-кардиограф».

– Да, да, да. И теперь вместо того, значит, ну там тыкнуть трубочкой туда-сюда – ага, значит у тебя болит печень, что ее жамкать, когда можно пойти на УЗИ, да? И все места посмотрят, безупречно все сделают. Более того, врач, который стоит за компьютером и с этой тыкалкой, они даже диагноза не ставят, они просто смотрят, что именно есть. А компьютер не разговаривает с пациентом. И получается, что мы приходим, никто нас не тискает, никто не жамкает, нам не дышат, а загоняют нас на этот магнитный резонатор, в это, прости господи, УЗИ, потом туда, в такую жужалку, такую жужалку, потом навешивают на тебя всё. Где врач? Врача хочу живого!

– Вы правы, и мы в первой части как раз об этом с вами говорили, что одна из проблем медицины – это то, что настолько она стала интенсивная, настолько большая нагрузка на врачей и медперсонал, что времени не хватает. Ну я думаю, что в этом направлении все равно делаются определенные уже шаги, и они начаты на уровне федеральном, и на краевом уровне. Пришло осознание, что нужно пересмотреть нормы, нормирование труда.

– О! Совершенно верно.

– И это уже начало делаться и в отдельных учреждениях нашего края, когда через нормирование труда можно выйти на реальные трудозатраты, услуги, врача, специалиста. И самое главное – чтобы максимально оперативно эти вещи были сделаны и за ними последовали издания других документов, которые бы скорректировали всю структуру, уже измененную структуру помощи. Тогда и появятся и время, возможно, да? Либо по-другому можно поступить – сделать так, чтобы у одного врача было побольше среднего персонала – тоже вариант. Я думаю, что, в принципе, в пределах одного учреждения это тоже можно, посмотреть свои ресурсы, резервы, это от уровня вышестоящего, так и от самого менеджмента в больнице это тоже зависит. Нужно просто правильно оценить свои ресурсы и правильно расставить акценты.

– Есть такое впечатление, что менеджмент от здравоохранения время от времени должны не только рассылать телефонограммы, но и спрашивать? «Товарищи врачи, а ваше мнение какое?» Вот понимаете, у меня такое впечатление, что есть федеральная повестка в здравоохранении, которая, как осложнение после гриппа, бронхит возникает, на местном уровне своей проблемы. И вы никогда не будете соглашаться, потому что это нельзя, нельзя вам это делать. Значит, как я сейчас буду выкручиваться? Вот я могу говорить все, что я думаю, а вы не можете, даже если так же будете думать, говорить так же, потому что вы – главный крепостной здравоохранения, вы потому что главный врач, вас кто угодно может обидеть и выгнать вас можно с работы без всяких проблем, без объяснения причин за шесть секунд.

– Без комментариев.

– Да, так вот, я думаю, что проблема взаимоотношения пациента заключается в том, что федеральная повестка системы здравоохранения – вы совершенно правы – совершенно перестали думать о том, что мы ведь имеем дело с людьми, скажем так, они вообще болеют, они мнительные, общество у нас сложное, не очень здоровое, у нас 85% населения не доверяют никто никому. Почему мы, собственно говоря, в этой связи должны верить врачам? Но из этой ситуации надо выходить, и вы совершенно правы, сказали, надо…

– Ну здесь надо быть толерантными, надо быть толерантными друг к другу, и я говорил уже о том, что мы должны сделать уроки, выводы, и здесь не только речь идет о молодом враче, и мы за себя, как учреждение, я, как руководитель, должны сделать выводы. Не просто это должны быть организационные меры по усилению контроля за трудовой дисциплиной, проведение внеплановых обходов.

– Выпивали и будут выпивать, к сожалению.

– Здесь нужно создать такую атмосферу, вообще чтобы неприятие в коллективе таких вещей – раз. Второе – безусловно, в коллективе вообще, не только в нашем учреждении, присутствует факт профессионального выгорания. Здесь усталость и вот такие инциденты.

– Ну все врачи сегодня работают в системе постоянных стрессов.

– Безусловно.

– Есть такое.

– Безусловно. И поэтому то, что я и хочу сказать, что нам нужно, я вот, по крайней мере, для себя сделал вывод, что нужно найти формы разгрузки наших работников, проведение каких-то семинаров медитации, стрессоустойчивости, умения разруливать эти конфликты. Вот в этом плане у меня мысли есть. Возможно, даже какого-то психотерапевта в учреждение. К сожалению, их, хороших психотерапевтов, мало, и уровень доверия…

– Я бы сказала так: он уехал во Францию.              

– И более того, у врачей и вообще у сообщества медицинского нет доверия к таким, не сформировалось доверие к таким специалистам. Ну может быть через другие какие-то формы, но нужно им дать выплеснуть ту накапливающуюся отрицательную энергию у врачей, у медработников, которая формируется из усталости, чтобы они были более толерантны. Но надо говорить и о другой стороне. Население тоже должно понимать, что, да, есть нерадивые сотрудники, да, есть проблемы.

– Вообще-то говоря, знаете, вы задачу поставили очень интересную. Вот если мы, медийщики, не только будем гоняться за жареными фактами, но и вернемся к той работе, которая называется просветительской, вот сейчас, я думаю, вот такому хозяйству, как девятая медсанчасть – это же здоровенная хабазина, ужас – вообще, наверное, было бы хорошо, если бы вы рассказывали пациентам через интернет, то есть нужен такой специалист…

– Мне предварительно говорили об этом, как раз Ирина Владимировна тоже высказывала, что один еще вариант – в учреждении, безусловно, должен быть какой-то медиаспециалист, медиаменеджер или еще, который бы постоянно был в контакте с населением, постоянно использовал все современные виды – «ВКонтакте», социальные группы, чтобы рассказывал и положительные вещи, и вовремя, своевременно реагировал на ситуацию.

– А у вас два с половиной миллиарда недофинансирование. На какие, извините, люли будем решать этот вопрос? Нет, шутки шутками, но это действительно очень серьезный вопрос.

– Вы понимаете, те последствия, которые возникают в отсутствии этого, показывают необходимость этого. И не такие уж будут большие затраты, если мы минимизируем в результате этого и жалобы, и повысим уровень доверия населения к больнице, к врачам, медработникам. Поэтому это все…

– Вы знаете, я очень хорошо помню, как долгое время, более полутора лет буквально травили и поедом ели профессора Суханова Сергея Германовича. И накручено там было столько, что пострадали даже не врачи кардиохирургического центра, там полгода не было пациентов. Люди были на всю страну так испуганы, что… А ведь это потрясающее лечебное учреждение. И Суханов памятник заслужил, и даже не вопрос. У нас не должно было быть этого центра, потому что было 7 округов и 7 центров, и в Пензе уже было построено, и этот восьмой, его не должно было быть. Если бы не Сережа, этого просто не случилось бы. Вот люди полгода боялись вообще приезжать в центр. Сколько при этом возникло инфарктов, которые можно было упредить, сколько людей погибли от сердечнососудистых заболеваний, потому что просто не поехали получать эту помощь. Это результат вот этой медийной травли, это страшная штука, и вот потом, когда начался вот этот шум-гам, а я, значит, такая счастливая, кампания у меня избирательная кончилась, я полежала в больнице, там, где нет интернета, значит, вся из себя. Потом – мать честная, что случилось-то! И я думаю: «Господи, боже мой!» Две медсестры напились, выгнали их, девочка не так сделала, не поговорила с пациентом, слава богу, все живы, а клубок!

– Вы правы, вы абсолютно правы.

– Ведь это же репутация огромного медицинского учреждения, причем прекрасной больницы.

– Мы годами зарабатывали такое народное звание «девятки», доброе такое.

– Конечно.

– У нас трудится огромное количество профессионалов своего дела, победителей конкурсов федерально-краевых «Лучший врач года». В этом году мы чествовали Скачедуб Розу Гавриловну, которая в 92-летнем возрасте продолжает работать и передает свой опыт и знания. Другие специалисты – Скрябин Владимир Ильич, Раев Александр Борисович, и так далее, и так далее, и так далее, их очень много. Вот действительно, если я правильно понял вашу мысль, что действительно в коллективе большинство, подавляющее большинство замечательно, доброжелательно относящихся и ответственно относящихся к своей работе, и я призываю, чтобы население из-за вот этого инцидента не меняло отношения к больнице и в целом к системе здравоохранения и верило, и обращалось вовремя за медицинской помощью.

– Пару слов скажу, вернее, спрошу, очень хочу, любопытно мне. Вы ведь там начали, очень серьезные вещи происходят, у вас хорошее отношение с «Лукойлом», да ведь?

– Да, верно.

– Вот скажите, что нового наваяли и в ближайшее время наваяете для того, чтобы вы были здоровенькими и красивенькими?

– Ну и чтобы больница преобразилась. Благодаря помощи «Лукойла» на протяжении уже многих лет, вот буквально в этом году был переезд в новое помещение, отремонтированное для реанимации новорожденных, отделение общей реанимации отремонтировано, родовой блок. В будущем году предполагается ремонт и открытие второго этапа выхаживания новорожденных с критической массой тела, от 500 граммов, что повысит выхаживаемость этих детей. Но вообще, конечно, большое учреждение, и вот мечты мои, я свои идеи уже доводил до министерства… Конечно, больница практически скорой помощи, там напрашивается строительство современного корпуса отделения скорой помощи.

– И у вас земля есть?

– И земля эта есть. И тогда можно было бы правильно организовать весь поток пациентов, поступающих в огромном количестве, до 200 обращений в сутки в нашу больницу.

– Ух ты!

– До 200 обращений в сутки. Это очень большое количество и его нужно правильно отсортировать, его нужно правильно перенаправить, чтобы была всем вовремя оказана помощь. А вот такое отделение бы, конечно, помогло.

– То есть такое вот отделение и туда много-много «Хаусов».

– А, доктор Хаус…

– Да, да, да, да, да, классический такой пример.

– Да, да.

– Скажите, пожалуйста, вот девочка, за которую я переживала, что ее уволят, вот у вас ведь средний-то возраст солидный у врачей. К вам приходит молодежь?

– Молодежь приходит и нас это радует. Мы стабилизировались по кадровому составу по врачам. Если предыдущий год был небольшой минус, на сегодняшний день плюс один врач пришел. Врачи приходят, хотя средний возраст действительно по врачам за 45, и радует это. По средним медработникам динамика более положительная и это тоже благоприятная тенденция. Мы делаем все для того, чтобы работники приходили, повышаем заработную плату, она в нашем учреждении уже выше, чем дорожная карта по Пермскому краю. Поэтому создаем условия для работы. В этом году за счет собственных средств в 10 раз увеличили количество финансирования своих денег на ремонт помещений.

– Зарабатываете, что ли?

– Мы научились зарабатывать. Если в прошлом году кредиторка у нас была, была кредиторка почти 50 миллионов, это месячный доход.

– А за счет чего?

– Там разные условия были неблагоприятные, но я думаю, что общими усилиями, за счет оптимизации доходной и расходной части мы на сегодняшний день в стабильном плюсе, средства у учреждения имеются.

– То есть это не только за счет увеличения платных услуг? Или вы не смеете…

– Нет, нет, абсолютно нет. Платные услуги оказываются, но…

– Что-то такое муниципальное?

– Нет, нет. Платные услуги, безусловно, есть, но их доля доходов составляет примерно 7-8% от общих доходов учреждения.

– Вот так, да?

– Безусловно. Поэтому это в основном доходы в системе ОМС, оптимизация расходов.

– Понятно. Ну вот что? Мы выяснили, что инцидент имел место, все, что написано об этом инциденте в интернете и в средствах массовой информации нужно разделить на 32. И мы получили, что было на самом деле из первых уст и идея мысли высказана по поводу того, что медицине нужны медийные менеджеры. Как интересно! Слушайте, это прекрасная тема, надо ее развивать.

– Я думаю, что нужно переходить от слов к делу.

– Прекрасно! Спасибо большое! Мы с вами ругались, да, полтора года? Ну что я могу сказать? Я считаю, что я правильно с вами ругалась. А вот теперь помирились.

– Спасибо вам!

– Всего доброго! Дорогие пермяки, любите себя единственных и не болейте, потому что все-таки здоровье начинается от отношения к нему самого человека.

– Полностью с вами согласен.

– Всего доброго, до свидания!

– Всего доброго, до свидания!

_________________________

Программа вышла в эфир 20 октября 2016 г.