Верхний баннер
14:45 | ПЯТНИЦА | 29 МАРТА 2024

$ 92.26 € 99.71

Сетка вещания

??лее ????ов??ое ве??ние

Список программ
12+

отдел продаж:

206-30-40


Программы / Кухня

29.08.2016 | 14:22
«Мое мнение – учитель должен зарабатывать достойные, хорошие деньги. Если сравнивать, какой труд важнее – пожарного, полицейского, либо учителя, то сравнить на самом деле очень сложно. Но учитель – это тот человек, который работает на будущее нашей страны», — Дмитрий Скриванов, депутат ЗС

«Мое мнение – учитель должен зарабатывать достойные, хорошие деньги. Если сравнивать, какой труд важнее – пожарного, полицейского, либо учителя, то сравнить на самом деле очень сложно. Но учитель – это тот человек, который работает на будущее нашей страны», — Дмитрий Скриванов, депутат ЗС
«Мое мнение – учитель должен зарабатывать достойные, хорошие деньги. Если сравнивать, какой труд важнее – пожарного, полицейского, либо учителя, то сравнить на самом деле очень сложно. Но учитель – это тот человек, который работает на будущее нашей страны», — Дмитрий Скриванов, депутат ЗС
Юлия Хлобыст: Всем добрый день! Мы находимся на политической кухне «Эха». Здесь политический обозреватель газеты «Звезда» Евгений Плотников. Женя, добрый день!

Евгений Плотников: Добрый день!

Юлия Хлобыст: Депутат законодательного собрания Дмитрий Скриванов. Добрый день, Дмитрий Станиславович!

Дмитрий Скриванов: Добрый день!

Юлия Хлобыст: Меня зовут Юлия Хлобыст. И хотели мы сегодня говорить об образовании. Мне кажется, тема самая кухонная.

Евгений Плотников: Мы в школьной столовой как бы, да, сегодня?

Юлия Хлобыст: Нет, мы на самом деле не меняем места, мы все-таки на политической кухне «Эха», но проблема образования, поскольку мы все учились понемногу чему-нибудь, да, и как-нибудь, плюс дети наши учатся.

Евгений Плотников: Да нет, у кого-то еще и мамы. Вот у меня мама и у Дмитрия Станиславовича мама педагоги.

Юлия Хлобыст: Ну и у меня, между прочим, педагог, так что…

Дмитрий Скриванов: Значит мы из одного братства.

Евгений Плотников: Мы такие, да, подготовленные.

Юлия Хлобыст: Да, мы примерно из одного братства. Но я бы, знаете, хотела с чего начать? Вот, кстати, недавно ушедший в отставку министр образования Дмитрий Ливанов запомнился в числе прочего школьной реформой, которая вызвала очень много негативных откликов в педагогическом и родительском сообществах, потому что большинство бюджетных образовательных учреждений перешли на так называемую систему госзаказа, то есть школе для того, чтобы получать финансирование, необходимо было демонстрировать свою рентабельность. Если раньше на объем финансирования влиял статус учреждения, достижения учеников, социальная значимость, то теперь первоочередным критерием стало количество школьников. Вот от такой оптимизации, конечно же, пострадали школы, и в первую очередь сельские. Но там, где не удавалось заполнить классы, школы закрыли. И вот рентабельность все-таки, на мой взгляд, это термин из бизнеса. И на ваш взгляд, образование, вот все-таки это госуслуга или это бизнес?

Дмитрий Скриванов: Нет, в любом случае это госуслуга. Рентабельность – это тоже термин из бизнеса, уверен. И уверен в том, что должны быть и качественные, и количественные параметры, у образования в том числе.

Юлия Хлобыст: То есть это должно быть как-то сбалансировано? И как? Как вот это вот сбалансировать? Понимаете, вот раньше, например, в школах у нас не было такого, что за количеством учеников пришло такое-то количество денег, насколько я понимаю.

Дмитрий Скриванов: Может, мы просто не знали об этом.

Юлия Хлобыст: Может быть, но…

Дмитрий Скриванов: Может, мы были учениками и нам не до этого было? Мы думали о наших оценках и дневниках.

Евгений Плотников: Да нет, за переполненность классов-то точно не платили. И вспомните, что большинство классов было такие, в общем-то.

Дмитрий Скриванов: Женя, неправда, тоже вот у меня мама для того, чтобы получать определенные деньги, вынуждена была с утра приходить на подъем учеников, потом она была учителем математики, потом она была воспитателем, и еще в конце концов она выплывала, получая там и тут, и другую, и третью ставку.

Евгений Плотников: Нет, мы-то говорим о количестве.

Дмитрий Скриванов: При этом и количество учеников в классе в том числе влияло на объем средств, которые получал педагог.

Евгений Плотников: Нет, ну то, что мы, я понимаю… У меня тоже мама работала на две ставки, тоже, если не на две, то вела продленку обязательно.

Дмитрий Скриванов: А все педагоги практически работали на полторы-две ставки.

Евгений Плотников: Тетрадки ночью проверяли, в общем-то, ну и за все это какие-то доплаты шли.

Дмитрий Скриванов: Точно.

Евгений Плотников: И когда сегодня говорят, что педагоги получали много, я бы сказал, что никогда они много не получали.

Дмитрий Скриванов: Нет.

Евгений Плотников: Всегда была зарплата такая…

Дмитрий Скриванов: И труд педагога всегда был тяжелый.

Евгений Плотников: Да.

Юлия Хлобыст: Слушайте, ну вот все-таки, вот сегодня, с одной стороны, школа получает бюджетные деньги, да, то есть это зарплаты педагогам, это майские указы, это какие-то преференции в виде санаторно-курортного лечения. С другой стороны, школе дана возможность зарабатывать, и мне кажется, что школа сегодня просто мечется вот на таком перепутье – куда пойти. Вот куда она вообще должна вырулить?

Евгений Плотников: Более того, появились такие педагоги, которые, собственно, заработав себе имя, сидят, на полставки работают или на ставку, да, а остальное время занимаются репетиторством за хорошие деньги, выполняя наказ одного из высоких чиновников по поводу того, что если нужны деньги – идите в бизнес.

Дмитрий Скриванов: Ну что-то у нас как-то все в кучу полетело, честно говоря. Значит, я думаю, что вряд ли школа мечется между тем, зарабатывать им деньги или выполнять госзаказ, потому что, скорее всего, объем платных услуг – это не более 3-5% от общего объема тех средств, которые школа тратит на свое содержание. Значит, что касается платного образования, то есть просто платные школы, в принципе. Они не получают и не выполняют госзаказ, а если даже выполняют, то на очень маленькую частичку. И тогда в основном они существуют на те деньги, которые платят им за обучение родители. И мы говорим еще о том, что школа выполняет, или, продавая свою услугу, и не заботится о качестве, а только о количестве. И возникают те же самые репетиторства, когда человек вынужден для того, чтобы сдать экзамены, в том числе прибегать к репетиторству.

Юлия Хлобыст: Вот видите, вы сейчас сказали, кстати: «Школа, продавая свою услугу». Вот когда вообще такое было, когда школа продавала свои услуги, если это, по сути дела, государственная услуга?

Евгений Плотников: Да, несла светлое, доброе, вечное всегда, а тут вдруг деньги.

Дмитрий Скриванов: Ну, давайте начнем с того, что мы всегда что-то покупаем и что-то продаем, то есть вот сейчас, выступая перед радиослушателями, я продаю себя. А радиослушатели либо покупают, либо не покупают фамилию «Скриванов».

Евгений Плотников: Либо выключают радио и покупают Стаса Михайлова.

Дмитрий Скриванов: Либо покупают, либо выключают радио – совершенно точно. А вот выключая радио и покупая Стаса Михайлова, для радио «Эхо Москвы» в Перми нужно оценить, что лучше – либо приглашать Скриванова в аудиторию…

Юлия Хлобыст: Слушайте, ну Стаса Михайлова дорого очень приглашать.

Дмитрий Скриванов: Либо компенсировать стоимость должен Скриванов, опять же, выключенного эфира, и говорить при этом для себя для любимого или для своих родных, либо приглашать более интересного человека, который собирает аудиторию, соответственно, зарабатывает радио. Поэтому, мне так кажется, что в любом случае то же самое образование – государственная услуга. Государство продает эту услугу, продает услугу населению, оно оказывает эту услугу. Но мы, как население, платим налоги. И если мы пользуемся этой услугой, это не значит, что она бесплатна для нас. Мы заплатили налоги, соответственно, мы покупаем эту услугу.

Евгений Плотников: Может быть, мы заплатили еще больше, чем могли бы заплатить, так скажем, если бы нам выделяли наш налоговый какой-то доход, да?

Дмитрий Скриванов: Ну я не знаю, я тут не знаю, честно, не считал баланса вот тех денежных средств, которые уплачены. И у каждого гражданина, мне кажется, будет отдельное абсолютно сальдо.

Евгений Плотников: Разное, да.

Дмитрий Скриванов: Но совершенно точно, мы платим налоги – значит покупаем услугу. Покупаем услуги образования, покупаем услуги здравоохранения, государство их оказывает, в конституции это прописано – на мой взгляд, все очевидно.

Юлия Хлобыст: Хорошо. Оставим эту тему, куда пойдет школа. В конце концов, у нас есть новый министр образования и она должна, видимо, выстроить какую-то политику. Но, смотрите, дискуссия, которая длится уже достаточно давно – это где образование лучше – в России или за рубежом. Вот вы, как человек…

Евгений Плотников: Да, у вас же опыт есть и такой, и такой.

Юлия Хлобыст: Да.

Евгений Плотников: То есть у вас дети учились и там, и здесь, то есть можете уже сравнивать.

Дмитрий Скриванов: Ну это все равно, как сравнивать холодное с квадратным, или соленое с круглым или горячим.

Юлия Хлобыст: Это почему это? То есть разные системы в принципе?

Дмитрий Скриванов: Да, разные системы, в принципе, образования. Я считаю, у нас более сильное академическое образование. Я не знаю, по крайней мере, ни одной страны в мире, ну с теми, с которыми я знаком или образовательный процесс тех стран, в которые хоть как-то погружался, где было бы настолько сильным академическое образование. Нам оно досталось с советских времен, это школа советских времен, тогда, когда была всеобщая безграмотность, а потом мы были самой образованной страной на планете.

Евгений Плотников: Мы гордились этим.

Дмитрий Скриванов: Мы гордились, мы и сейчас гордимся этим, и, я надеюсь, что мы будем гордиться этим и дальше. Мало того, что надеюсь – я уверен в этом. За границей более все-таки такое приспособленное…

Юлия Хлобыст: Узкое.

Дмитрий Скриванов: Да, узкое с точки зрения компетенции, которую приобретает человек.

Евгений Плотников: Оно прикладное, что ли?

Дмитрий Скриванов: Оно, во-первых, более прикладное, во-вторых, человек там, понимаете, может получить среднее образование, сдав при этом готовку, маркетинг, еще какие-то такие легкие предметы, на наш взгляд. У нас в обязательном порядке физика, химия…

Евгений Плотников: Русский, математика.

Дмитрий Скриванов: Еще какие-то академические фундаментальные науки: русский, математика, литература. Там это знать совершенно не обязательно, в зависимости от того, что ты выбрал и как ты себе простраиваешь эту жизнь и куда ты хочешь поступать. Поэтому если говорить все-таки об иностранном образовании, то оно, скорее, человеку дает возможность выбирать себе будущее и, исходя из этого будущего, проектировать в том числе, как «Лего», тот образовательный стандарт, по которому он идет в школе.

Юлия Хлобыст: Слушайте, так это же очень неплохо, потому что, скажем, подросток в школе уже должен профессионально сориентироваться и понять, куда он пойдет, чем, допустим, в наших школах дети учат все: физику, химию, биологию… я не знаю, и так далее.

Евгений Плотников: И потом в девятом, в десятом классе начинают думать: что делать?

Юлия Хлобыст: И до одиннадцатого класса они не понимают вообще, ну большая часть, большая часть не понимают вообще, чего бы выбрать.

Евгений Плотников: Может быть, пошел в первый класс и говорит: «Я буду учить только русский язык и литературу и буду филологом». И все одиннадцать лет учит, потом, бах – поступил.

Дмитрий Скриванов: Ну Женя, Юля, вот очень на самом деле сложно сравнивать – что правильно, что неправильно в данном случае. Я просто могу привести пример.

Евгений Плотников: Свой пример приведите. Вам образования вашего хватает, которое вы получили? Школа, университет?

Дмитрий Скриванов: Мне хватает моего образования, но в моем образовании, совершенно точно могу сказать, что мне не пригодилась на протяжении долгого периода жизни ни физика, ни химия, мне не пригодилась, я не знаю, какие у нас еще науки были… Геометрия.

Евгений Плотников: Астрономия.

Юлия Хлобыст: Биология.

Евгений Плотников: Астрономия, астрономия.

Дмитрий Скриванов: Биология, может быть, потому что я люблю, в принципе, мир животных, и моя любимая программа – это Animal Channel. Я смотрю просто и мне нравится все это. Но большинство предметов мне действительно не пригодилось, даже тогда, когда я учился в высшем учебном заведении. Я учился на юридическом факультете Пермского государственного университета, нам всегда говорили, что «мы вас учим не конкретному закону, а мы вас учим применять закон и искать закон, потому что законы меняются». Образование, на мой взгляд, помимо самой академичности, оно дает еще и, как сказать, какие-то навыки жизненные, то есть оно дает человеку какие-то стереотипы трудолюбия, доводить дело до конца.

Евгений Плотников: Дмитрий Станиславович, вы постоянно, ну не постоянно, периодически появляетесь в социальных сетях, оставляя там комментарии свои, и в общем-то, есть ошибки. И некоторые там люди сомневаются, что…

Юлия Хлобыст: Вопрос: как же вы учили русский язык?

Евгений Плотников: Спрашивают, как учился Скриванов в университете, если у него в каждом слове по три ошибки?

Юлия Хлобыст: Нет, в университете-то ладно, русский язык в школе.

Евгений Плотников: Да, да, да.

Дмитрий Скриванов: Значит, у нас в школе…

Юлия Хлобыст: Сейчас ваша учительница по русскому, наверное, краснеет.

Дмитрий Скриванов: Нет, у меня была очень хорошая учительница по русскому – Лидия Андреевна, она была директором школы. Но очень часто, тогда, когда у нас были уроки, у нее были немножко другие заботы. Но я даже думаю, что не в связи с этим я не особо грамотен. Грамотность – это вообще то, что дается с молоком матери, вот мое ощущение. Потому что моя жена, например, очень грамотна. Она, во-первых, закончила филологический факультет в университете, а, во-вторых, она всегда писала без ошибок. А я всегда писал с ошибками, наоборот. И тогда, когда я поступал в университет, у меня была проблема. После своих занятий с репетитором репетитор мне сказал, что надо писать очень короткими предложениями для того, чтобы не совершать…

Евгений Плотников: Подлежащее и сказуемое.

Дмитрий Скриванов: Да, для того, чтобы не совершать… Может быть, еще прилагательные. Для того, чтобы не совершать ошибок. Когда я написал первое сочинение короткими предложениями, оно вышло всего на один листок. После этого я подумал, что это очень мало и написал на вторую тему сочинение – тоже короткими предложениями.

Евгений Плотников: Тогда это было уже…

Юлия Хлобыст: Перфекционист прямо.

Дмитрий Скриванов: Да, но я думал просто, что один листок – очень мало. И когда я пришел и сказал, что я написал две темы, но вот на два листка, она мне сказала: «Ну все, точно тройка, Дмитрий».

Евгений Плотников: И никуда не поступишь.

Дмитрий Скриванов: И никаких вариантов, да, потому что проходной балл был две пятерки и одна четверка, а мне поставили четверку в университете. Поэтому мне повезло, и я поступил в университет. Но я всегда был действительно безграмотным и, не знаю, может быть кто-то этого и стесняется, я считаю, что это, безусловно, минус для любого человека, но что выросло, то выросло, потому что кто-то не может умножать в уме. А я, например, умножаю трехзначные цифры в уме совершенно спокойно.

Евгений Плотников: Особенно деньги.

Дмитрий Скриванов: Ну на самом деле не обязательно деньги.

Юлия Хлобыст: Хорошо. Напомню, сегодня на политической кухне «Эха» политобозреватель газеты «Звезда» Евгений Плотников, депутат законодательного собрания Дмитрий Скриванов, меня зовут Юлия Хлобыст. Вы знаете, Дмитрий Станиславович, Вот все-таки по поводу российского и зарубежного образования. Сегодня у многих депутатов, у многих чиновников дети, так получается, учатся за границей России, и люди, обычные люди, я не скажу, что осуждают, но, в общем-то, некое такое мнение существует в обществе…

Евгений Плотников: С недопониманием, что вы типа здесь свою систему образования…

Дмитрий Скриванов: Нет, непопулярно в любом случае.

Юлия Хлобыст: Непопулярное, да, потому что ну а как вы…

Евгений Плотников: Постройте свою систему образования, да, а уж потом там это…

Юлия Хлобыст: Да, потому что вы не можете прочувствовать, да, раз вы, у вас дети не учатся, вы не можете прочувствовать, соответственно, все плюсы и минусы российской системы образования.

Евгений Плотников: Не знаете, как это.

Юлия Хлобыст: Конечно, были очень такие, скажем, радикальные, да, точки зрения – запретить нашим представителям законодательной и исполнительной власти…

Евгений Плотников: Деньги запретили, счета, да, держать.

Юлия Хлобыст: Учиться, лечиться, и так далее, за границей. Вот как вы к этому относитесь?

Евгений Плотников: Как запрет.

Дмитрий Скриванов: Все запретить.

Евгений Плотников: Все запретить для чиновников?

Дмитрий Скриванов: Вообще, вот все запретить и все поделить.

Евгений Плотников: Имущество, деньги, и теперь еще и детей чтобы не вывозили.

Дмитрий Скриванов: И поделить, и поделить.

Юлия Хлобыст: Нет, ну если серьезно, ведь точка… как сказать, есть рациональное зерно какое-то.

Дмитрий Скриванов: Вот серьезно, на самом деле, вот представьте, если все запретить и потом все поделить, это серьезно.

Юлия Хлобыст: Нет, ну рациональное зерно какое-то в этом есть. Ведь на самом деле человек, который не знает, что ребенок в этой школе учится, не ходит на родительские собрания, человек – ну это уж мы в сферу здравоохранения уходим – не ходит по нашим поликлиникам, например. Ведь представление-то, чувство реальности теряется.

Дмитрий Скриванов: Давайте говорить честно.

Юлия Хлобыст: Давайте.

Евгений Плотников: Так у нас высокие чиновники приезжают, только из вертолета видят Пермь как бы и Пермский край, ну и считают, что как бы они все знают. Есть ведь такие?

Дмитрий Скриванов: Женя, по-честному: вот сколько времени мы уделяем воспитанию собственных детей, вот мы с тобой?

Евгений Плотников: Ну я все равно пару-тройку часов вечером стараюсь уделить.

Юлия Хлобыст: Ничего себе.

Дмитрий Скриванов: Ну и как это выглядит?

Евгений Плотников: Общаюсь.

Дмитрий Скриванов: Общаешься.

Евгений Плотников: Читаю книжки.

Юлия Хлобыст: А на собрания родительские ты ходишь?

Дмитрий Скриванов: Ты смотришь, какие уроки задают твоему ребенку? Ты смотришь его дневник?

Евгений Плотников: К сожалению…

Дмитрий Скриванов: Ты разговариваешь с ним по поводу программы?

Евгений Плотников: Нет, дневник, дневник я смотрю, разговариваю с ним, как у него прошел день в школе, но, к сожалению, уроками не занимаюсь, мне в голову они не влазят и я вынужден нанимать педагога, да.

Дмитрий Скриванов: Понятно. Последний раз у меня приехала жена, она была четыре дня, за четыре дня она меня видела два часа. Я вообще считаю, что если бы не позиция жены, то у меня и детей бы не было, наверное, потому что большинство времени я провожу на работе. В этой связи, понимаете, независимо от того, есть у тебя дети, учатся они в российской или не в российской школе, как правило, ты отстранен от образовательного процесса своих детей. Это все складывается на жену. И в моем случае, я не знаю, низкий поклон, большое спасибо!

Евгений Плотников: Нет, ну чем дальше, тем хуже – в этом с вами трудно не согласиться. То есть я вот два часа-то в день уделяю, но это становится делать все труднее, чем ты дольше работаешь.

Дмитрий Скриванов: Ну я никогда не уделял, честно говоря, а теперь…

Юлия Хлобыст: Но все-таки, а как избежать вот этого, чтобы потемкинские деревни перед, скажем, как у нас перед вице-премьером не выстраивали?

Дмитрий Скриванов: Ну в этом смысле моя работа мне больше помогает узнать об образовании, чем собственные дети, которые учились бы в российской школе, постольку, поскольку встречаешься с педагогами, присутствуешь на педагогических конференциях, смотришь точно статистику, участвуешь в обсуждении тех или иных законопроектов, и у нас свои есть доклады уполномоченного по правам человека, уполномоченного по правам ребенка.

Евгений Плотников: Хорошо. А когда последний раз вы были в школе, хоть в какой-то?

Дмитрий Скриванов: Ну недавно совсем был в Жилино в школе, до этого времени мы были в Суксуне.

Евгений Плотников: Ну и как там состояние здания?

Дмитрий Скриванов: Нет, все на самом деле становится лучше с точки зрения, например, хозяйственного обеспечения, совершенно точно лучше.

Евгений Плотников: Вот вспомните, да, вот вы первый раз баллотировались 16 лет назад. Что-то изменилось в школах с того времени?

Дмитрий Скриванов: Да небо и земля. Вот если вы приедете в Янычи, там справа, ну я не знаю, смотря как стоять, но, тем не менее, справа от дороги, заезжая в Янычи, стоит старое здание школы. Оно стоит без окон, без дверей. В свое время, когда я баллотировался депутатом законодательного собрания, это была школа, фанерное здание. На сегодня там другое современное здание и вполне себе нормальное образовательное учреждение. То же самое по поводу медицинских учреждений у нас происходит, и по поводу культурных учреждений. Все равно жизнь меняется и меняется к лучшему.

Юлия Хлобыст: Хорошо.

Дмитрий Скриванов: Хотя многое еще нужно сделать, честно скажу.

Юлия Хлобыст: Никто не отрицает, да. Но, тем не менее, вот смотрите, когда разговариваешь, скажем, с педагогами, которые работают на западе или работали учителями, то когда они сравнивают зарплату там и зарплату учителей в России, то они так очень, потупив глаза, говорят о том, что, ну, действительно, там зарплаты педагогов в разы выше.

Дмитрий Скриванов: Да.

Юлия Хлобыст: Вот как вы считаете, нужно ли государству, я не знаю, на уровне федеральных бюджетов, региональных бюджетов идти по поводу все-таки увеличения зарплат педагогам…

Евгений Плотников: Сделать 5000 евро педагогу, нормально…

Юлия Хлобыст: Или пойти по совету Дмитрия Анатольевича?

Дмитрий Скриванов: Здесь ситуация такая: если брать заграничный опыт, там государство конкурирует с частным сектором. Мы уже с вами говорили только что о репетиторстве. Там очень тоже развито репетиторство, и человек, который изучает достаточно серьезные предметы или нацелен на поступление в какой-то серьезный вуз, он очень большие деньги тратит на репетиторство. В этой связи государство, если будет платить маленькие деньги учителям, то оно будет проигрывать эту конкуренцию и большинство учителей уйдут в репетиторство. Для того, чтобы этого не происходило, они вынуждены платить большие заработные платы. Я считаю, что мы учителю тоже должны платить большие заработные платы, безусловно, потому что ученики – это наше будущее, дети вообще будущее России, и в зависимости от того, какой уровень образованности, какой кругозор будет у человека, такое будет будущее. Мы пока не конкурируем с частным сектором, потому что в административном порядке мы эту конкуренцию выигрываем, у нас и школ частных мало, и детских садиков мало частных.

Евгений Плотников: Пока очень мало, даже в краевом центре, в Перми.

Дмитрий Скриванов: Да, но если все-таки эта предпринимательская инициатива будет развиваться, то мы неминуемо придем к тому, что государство должно будет платить учителю достаточно высокую заработную плату, и это правильно абсолютно. Причем вот у меня мама была учителем, мы выяснили, что и у вас мамы были учителями.

Евгений Плотников: Да, да, да.

Дмитрий Скриванов: Человек, который работает учителем, он очень много тратит эмоциональных сил и, как правило, на свою семью эмоциональных сил вообще не остается. И бывает очень часто так, что у учителя математики ребенок собственный математику знает меньше всего, к сожалению, потому что…

Евгений Плотников: Потому что маме вечером некогда, она тетрадки проверяет.

Дмитрий Скриванов: В том числе. Я думаю, что это должен быть хорошо оплачиваемый труд, совершенно точно.

Юлия Хлобыст: Ну согласна с вами, но за счет чего? Мы сегодня видим, что бюджеты секвестрируются и как-то все мы ужимаемся. Так вот когда это произойдет, если вообще произойдет?

Евгений Плотников: Когда нефть вырастет или когда мы работать начнем в конце концов лучше.

Юлия Хлобыст: Если мы говорим о сегодняшней ситуации, ну или ситуации ближайших лет, то, скажем, кто должен больше в это вкладывать? То есть, скажем, федеральный бюджет, региональные бюджеты могут принимать какие-то на себя обязательства?

Дмитрий Скриванов: Вы просто мимоходом затронули такой серьезный вопрос, что кратко на него не ответишь. Но совершенно точно это должен быть и федеральный и региональный бюджет. Я уверен, что если речь идет о государственной услуге, то она не должна быть платной, потому что она продекларирована конституцией. А во-вторых, федеральный и региональный бюджет может себе позволить образование как отрасль, которая имеет все необходимое, потому что именно благодаря образованию и благодаря образованности людей мы можем разорвать этот порочный круг, который складывается: отсутствие денег с одной стороны, а с другой стороны – необходимость финансирования тех или иных отраслей.

Юлия Хлобыст: При этом должны ли развиваться частные школы и частные образовательные услуги?

Дмитрий Скриванов: Я считаю, что они должны развиваться наравне с государственными. И мне кажется, что именно в этом, может быть, в том числе и будущее того, что, конкурируя между собой школы, и, конкурируя между собой инициативы, во-первых, будет подниматься заработная плата, во-вторых, будет ослабевать нагрузка на федеральный и региональный бюджет. То есть люди за счет собственной инициативы будут строить школы, люди за счет собственной инициативы, как это за границей, например, человек, заработавший большое количество денег, строит школу, рядом со школой строит какой-то бизнес-инкубатор и уже отбирает молодых талантливых студентов.

Евгений Плотников: Ребенка привели туда в семь лет и в 20 выпустили оттуда бизнесмена уже с университетским дипломом.

Юлия Хлобыст: Если выпустили.

Дмитрий Скриванов: Там на самом деле раньше приводят детей, там детей приводят в школу, по-моему, в год, в два.

Евгений Плотников: Ну в пять.

Дмитрий Скриванов: У них все намного проще.

Юлия Хлобыст: Ну у нас сейчас тоже есть такая тенденция.                

Дмитрий Скриванов: У них все намного проще. Но говорю еще раз: частное образование – это безусловно правильное решение, и если оно будет стимулироваться, если будут даваться определенные преференции тем, кто вкладывает в образование средства, я думаю, что… Государство всегда, когда остается в той или иной отрасли единственным игроком, очень сложно понять, насколько качественно оно оказывает ту или иную услугу, и стимулирование конкуренции государства, даже если это государственная услуга, прописанная конституцией, со стороны бизнеса, на мой взгляд, очень правильно.

Юлия Хлобыст: Мы приветствуем всех на политической кухне «Эха». Здесь политический обозреватель газеты «Звезда» Евгений Плотников, депутат законодательного собрания Дмитрий Скриванов, а меня зовут Юлия Хлобыст. Дмитрий Станиславович, новый министр образования, она очень много времени в своей деятельности уделяла работе с православными структурами. И, кстати, до ее прихода возник вопрос: основам православной культуры могут начать учить с 1-го по 11-й класс, выделив для этого один-два часа в неделю. Соответствующий проект уже направлен на экспертизу в Московский городской педагогический университет. То есть сейчас это будет проходить экспертизу, потом ученые вынесут свой вердикт, и потом, возможно, этот проект уже будет направлен в минобр. Вот вы бы хотели, чтобы ваши, скажем, дети… Ну хотя одна-то уже точно закончила.

Дмитрий Скриванов: Нет, там, за границей, это очень сильно развито. Я могу сказать, что у них все практически большие какие-то сборы или совместные занятия разных классов проходят именно в церкви. И у них считается совершенно нормальным то, что день начинается в церкви, либо неделя начинается или заканчивается в церкви. То есть там этот вопрос…

Евгений Плотников: То есть мы в этом плане просто атеисты, да?

Дмитрий Скриванов: Совершенно спокойно уживается с теми образовательными стандартами, которые есть.

Юлия Хлобыст: Нет, там просто, понимаете, речь еще идет о том, чтобы чуть ли не несколько часов в неделю на протяжении всех одиннадцати лет…

Дмитрий Скриванов: Я-то не считаю, что это плохо. Вот я бы для своего ребенка хотел. Но я знаю людей, которые являются атеистами, и есть люди другой веры, и в этом смысле мы должны давать право выбора человеку.

Евгений Плотников: Это все усложняет сразу же.

Дмитрий Скриванов: Ну так правильно, потому что это вера, это немножко другое.

Евгений Плотников: Тогда нужно сразу несколько преподавателей, и так далее, и так далее.

Дмитрий Скриванов: Здесь нет универсального решения вопроса, да и не может его быть, потому что это вера. Всегда говорят, когда речь заходит о политике или о вере, спорить бесполезно.

Евгений Плотников: Все останутся при своем мнении, как сектанты настоящие.

Дмитрий Скриванов: Конечно, и это мнение совершенно точно правильное – для каждого свое. Поэтому здесь я уверен в том, что и сейчас такая практика есть в школах, набирают соответствующие классы и при приходах организуются воскресные школы.

Евгений Плотников: Иудейские, армянские и какие хочешь, даже в Перми.

Дмитрий Скриванов: Не только – православные, христиански наши церкви организуют это. У человека должно быть просто право выбора в зависимости от того, родители хотят – не хотят, или ребенок хочет – не хочет, в зависимости от возраста, опять же, ребенка.

Юлия Хлобыст: Ну хорошо, если с этим вопросом пока еще ничего непонятно, это еще все только в стадии обсуждения…

Дмитрий Скриванов: Да нет, некоторые вещи уже решаются.

Юлия Хлобыст: Нет, некоторые вещи решаются, да, в России, согласна.

Дмитрий Скриванов: Они уже есть, да.

Юлия Хлобыст: Но вот, например, еще такая практика, это, наверное, хорошо забытое старое, как зачастую бывает, то, что в школе вводится некая социальная нагрузка, которую в перспективе, опять же, хотят оцифровать. То есть, если раньше, помните, мы участвовали в тимуровских всяких движениях и так далее, общественных, то сейчас…

Евгений Плотников: Нет, ну подождите, вот смотрите, у нас же совсем недавно…

Юлия Хлобыст: Подожди. И сейчас есть всякие проектные вещи, которые такие, из социальной сферы. То есть детей просят, ну не говорю – заставляют – просят, делают, например, проекты социальные, например, помощь больницам, еще чему-то, ну в общем, разным, разным структурам. Они сначала эти проекты делают, потом они их защищают, потом они их реализуют и так далее. И поговаривают, что вообще вот эта проектная социальная деятельность, она будет оцифровала и будет учитываться в аттестате, как на западе. Кстати, вот у вашей дочери есть какой-то балл за такую социальную деятельность общественную?

Дмитрий Скриванов: Ну у них нет как такового, балла, но очень большое внимание уделяется характеристике. Характеристику в свое время, в советские времена, всегда писали, и характеристика из школы за человеком шагала.

Юлия Хлобыст: Значила очень многое.

Дмитрий Скриванов: Да, да, до седых волос.

Евгений Плотников: Ну смотря где. То есть в Москве она может что-то значила, в Перми она не сильно значила.

Дмитрий Скриванов: Нет, нет, подожди, секунду. Значит, я был комсоргом школы. В свое время, будучи комсоргом школы, я точно понимал, что при балле поступления в 14 на юридический факультет – две пятерки и одна четверка – будет конкурс характеристик.

Евгений Плотников: Будут смотреть, да.

Дмитрий Скриванов: И в этом смысле…

Евгений Плотников: Дмитрий Станиславович, а если все пятерки, то характеристики уже не смотрят, правильно?

Дмитрий Скриванов: Ну, понимаешь, если все пятерки, сколько у нас медалистов?

Евгений Плотников: Ну да.

Дмитрий Скриванов: Есть, конечно, и такие, и характеристики в этом случае, конечно, не смотрят. И я думаю, за границей примерно то же самое. Но я бы не называл это социальной нагрузкой. Я бы называл это социальной вовлеченностью. Вот мы все живем в социуме, в этом смысле вот для мужчин вообще это считается, ну не считается, а, как правило, очень значимо – какое место он занимает в социуме. Для женщины, может быть, в меньшей степени, но в любом случае это тоже немаловажная тема.

Евгений Плотников: Дмитрий Станиславович, так сейчас ведь, понимаете, идет замещение просто. Вот смотрите, вспомните, отличники, да, хорошисты и отличники получали стипендии. Сказали: «Нет, будет не так». Включили туда некоторые пункты, что ты необязательно уже должен быть хорошистом или отличником, чтобы получить не стипендию, а, так скажем, денежную какую-то помощь по результатам года, как гордость Пермского края, или как там называется, да, со значком вместе. Теперь уже там стала превалировать вот эта вот общественная активность, это уже чисто субъективный фактор. И получается, что если ты отличник, ну, так скажем, ты будь где-нибудь в стороне, а если ты вот такой крутой общественник, то ты уже везде.

Юлия Хлобыст: Может, это просто для того, чтобы бюджетные деньги сэкономить, все было придумано?

Евгений Плотников: Либо бюджетные деньги, либо отличники не нужны, нужны активисты, может быть, вот в этом плане?

Дмитрий Скриванов: Ну я, честно говоря, считаю, что не все так радикально, и мы каждый раз сталкиваем одно с другим. Значит, я не уверен, что так происходит, и если так происходит, то это, безусловно, неправильно.

Евгений Плотников: Нет, ну согласитесь, что раньше говорили, что «мы вот платим, да, вот у нас, почему у вас много так получают так много?» Ну вот дети хорошо учатся. Ну как бы они все такие? Ну вот да, есть хулиганы, которым бы вообще ничего не платили, да, вот они учатся на четыре и пять, вот ничего не сделаешь. А сейчас есть возможность тем, кто хороший – им дать, тем, кто хоть как-то где-то преподавателю надерзил или что-то еще – можно его задвинуть, потому что он ну не общественно активный. Субъективные факторы включаются.

Дмитрий Скриванов: Слушайте, ну и раньше было все то же самое, ну то же самое.

Евгений Плотников: Раньше так и было в советские времена. Так куда мы возвращаемся?

Дмитрий Скриванов: Нет, ну мы никогда не ведем от субъективного фактора. И учитель – это тоже человек. Вот я помню, что учителя в свое время делились четко на несколько частей, по крайней мере, для меня.

Юлия Хлобыст: Категорий.

Дмитрий Скриванов: Нет, часть учителей просто относилась ко мне хорошо и вот, в принципе, хорошо. Понимаете, вот, например, учитель английского языка, несмотря на то, что она была очень строгой, говорила так: «Дмитрий, вот тебе английский язык как только пригодится, я знаю, что ты его выучишь» – и ставила мне четверку. А все другие не могли получить тройку у нее. И были другие учителя, например, учитель математики. Я математику знал и математику сдавал хорошо.

Евгений Плотников: А она говорила, что «я ее сама на три знаю», да?

Дмитрий Скриванов: Ну у меня были там некоторые проблемы, скажем, с учителем математики. В этом смысле от субъективизма никогда не уйти. Другое дело, еще раз: вот вы подняли вопрос о том, что академические знания или академические оценки подменяются какой-то активностью человека и активность человека является уже определяющей с точки зрения оценки того или иного человека.

Евгений Плотников: Да, вот про это и говорится, да, кто более полезен обществу, скажем так.

Дмитрий Скриванов: Да нельзя ставить вопрос по поводу того, кто более полезен обществу.

Евгений Плотников: На что заказ сегодня у власти. Нет, на что заказ. Вчера был заказ на отличников, сегодня на кого? На активистов?

Дмитрий Скриванов: Да нет такого, Женя. Заказ на, собственно говоря, человека, который раскрыл свои таланты. Вот мы все рождаемся талантливыми, просто каждый в своем: кто-то умеет рисовать, кто-то умеет организовывать, кто-то хорошо читает, кто-то хорошо пишет, а кто-то безграмотно вообще пишет. Мы каждый по-своему и каждый разный человек. Нельзя взять и из человека сделать шаблон – мое глубокое убеждение.

Евгений Плотников: Слушайте, и еще у меня в связи вот с этим вопрос такой. Как раз хорошо, когда про шаблоны мы говорим, и так далее, и так далее. Сегодня, да, смотрим, вот у нас очень образование сильно шагнуло по сравнению с советскими временами, да, мы давно учились, понятно, доски обычные, мел…

Юлия Хлобыст: Книжки.

Евгений Плотников: Книжки, да. Сегодня что? Сегодня приходишь в школу – интерактивная доска, компьютер, планшет, и так далее, и так далее. Но есть проблема: дети перестали читать. То есть, в принципе, я на родительские собрания иногда хожу, и родители бьют тревогу: «Вы почему так много задаете?» Предположим, на лето задали прочитать восемь книжек, каждая по 50 страниц – это очень много. Ну почему много-то? И вот все бьют тревогу, что «Ревизора» уже стали читать по частям. Одна пятерка читает первые 10 страниц, вторая следующие 10 страниц, и так далее, и так далее, потому что дети не в состоянии, они сидят, они, в общем-то, ориентируются в своих айфонах…

Юлия Хлобыст: Гаджетах.

Евгений Плотников: Гаджетах, да, то есть они, в принципе, быстро находят там информацию, но ушли вот эти вот вещи. Слушайте, ну если дети перестают читать книжки, образности мышления ведь нет. Ну ладно, они будут неграмотные, бог с ними, да, а как тут-то быть?

Юлия Хлобыст: То есть Женя нашел, по сути дела, статью, на которую можно бюджет секвестрировать, то есть не надо школы оснащать новейшим оборудованием.

Евгений Плотников: Да, да, да, вернуть тряпки, мел и книжки из библиотек.

Дмитрий Скриванов: И кирку с лопатой еще.

Евгений Плотников: И интернет по праздникам.

Дмитрий Скриванов: Да, интернет по праздникам. Мы опять одно другому противопоставляем. Я, честно говоря, не считаю, что интерактивные доски, гаджеты и способность найти ту или иную информацию в очень короткий период времени расслабляет детей и они не читают. Вот есть дети, которые действительно любят читать. Моя, например, старшая дочка, она не любит читать так, как младшая дочка. Вот младшая дочка без книги вообще не засыпает. У каждого свое, опять же, понимаете?

Евгений Плотников: Ну чтение – это все равно работа.

Дмитрий Скриванов: Чтение – это безусловно работа, и читать нужно для того, чтобы правильно говорить в том числе и для того, чтобы правильно писать. Но не все для этого рождены, как не все рождены быть журналистами хорошими, понимаете, не все рождены…

Евгений Плотников: Или космонавтами.

Дмитрий Скриванов: Или космонавтами, да. Я не считаю, что интерактивные доски или интернет является антагонистом того, чтобы дети читали. Надо заинтересовать тогда, должны быть красивые книжки, должны быть какие-то интересные подводки к тому, чтобы человек был заинтересован прочитать ту или иную книжку.

Евгений Плотников: Новые формы нужны привлечения. Или деньги платить – книжку прочитал…

Дмитрий Скриванов: Ну и самое главное здесь, мне кажется, очень важным является работа родителей. Вот у меня, например, жена, она с самого раннего детства ребенку читала на ночь. И всегда в течение дня, когда возникал какой-то период отдыха, жена читала ребенку. И младший ребенок в этой связи привык просто к книжкам. А старшая, она росла немножко по-другому, и у мамы было меньше времени, и больше она была занята в школе, и гаджетов, кстати, в то время было меньше, но вот так случилось, что читает она меньше, чем младшая.

Евгений Плотников: Дмитрий Станиславович, кстати, да, тут главное интересное наблюдение, что мама читает. Поэтому, когда я на родительском собрании возмутился и сказал, что, собственно, а что? Они говорят: «Ну слишком много задают». Я говорю: «Вы, вот…». Они говорят: «Дети не могут». Я говорю: «Дети могут. Вы сами вспомните, когда вы последний раз брали книжки».

Юлия Хлобыст: Примеры родителей.

Евгений Плотников: Что вы делаете, когда приходите с работы домой? Включаете телевизор. Все, в лучшем случае.

Дмитрий Скриванов: А, кстати, вот по поводу того, что много задают, я совершенно с этим согласен.

Дмитрий Скриванов: Потому что у меня ребенок учился и в нашей школе, и ребенок учился и в иностранной школе. У нас задают столько, что сейчас детям просто не продохнуть. Я помню, что мы в свое время приходили после уроков, у нас был час, по-моему, мы могли гулять, и после уроков, мы заканчивали в шесть подготовку домашнего задания, и с шести до девяти…

Юлия Хлобыст: Допоздна гоняли на улице.

Дмитрий Скриванов: Ну я в интернате учился, поэтому там до девяти. Но до девяти часов у меня было три часа, чтобы погонять в футбол, еще чем-то заняться.

Евгений Плотников: Можно было в секции ходить, то есть времени хватало, да.

Дмитрий Скриванов: А сейчас дети загружены до такой степени… У меня возникает, честно говоря, впечатление, что через какое-то время мы будем самое большое внимание уделять психологическому здоровью наших детей, потому что сидя за столом с утра до ночи и уча академические предметы, я не уверен, что мы вырастим здоровых граждан.

Юлия Хлобыст: Да, во всем должна быть золотая середина.

Дмитрий Скриванов: Совершенно точно.

Юлия Хлобыст: И мы как-то, мы очень много посвятили в разговоре об образовании, внимания детям, да, но как-то меньше поговорили об учителях. И поскольку время-то у нас уже все заканчивается, я все-таки не могу не спросить: вот как вы относитесь к словам Медведева, Дмитрия Медведева, который на этом форуме сказал, отвечая на вопрос – почему так преподаватели мало зарабатывают? – он сказал, что нужно идти, если захотите зарабатывать, нужно идти в бизнес.

Дмитрий Скриванов: Я думаю, что бизнес, во-первых, бизнесу рознь, а во-вторых, и в бизнесе по-разному зарабатывают. Я думаю, что есть бизнесы, в которых зарабатывают меньше, чем зарабатывают учителя. И для того, чтобы совсем быть корректным и интерпретировать слова Медведева, нужно эти слова, по крайней мере, вот в каком контексте они были сказаны, их полностью прослушать.

Юлия Хлобыст: Я прослушала, они в таком контексте, я прямо полностью слушала.

Дмитрий Скриванов: Ну да…

Юлия Хлобыст: Там четкий вопрос, ну там, правда, вопрос был о том, что полицейские зарабатывают много, учителя меньше, на что Дмитрий Анатольевич сказал, что…

Евгений Плотников: Ну там было что-то типа дружеской встречи, поэтому некая откровенность подразумевалась.

Дмитрий Скриванов: Ну давайте скажем так: то есть, мое мнение, еще раз, заключается в том, что учитель – это очень важная профессия – раз. Учителем может быть не каждый – это два. Три – учитель отдает очень большую частичку себя именно детям и очень, как сказать, его труд сложно измерить какими-то количественными показателями, потому что именно отдавая частичку своего сердца, это, скорее, как бы к вопросу качества того образовательного процесса, который учитель ведет. И мое мнение – учитель должен зарабатывать достойные, хорошие деньги. Если сравнивать, какой труд важнее – пожарного, полицейского, либо учителя, то сравнить на самом деле очень сложно. Но учитель – это тот человек, который работает на будущее нашей страны, и в этом смысле… Это, знаете, откуда, говорят, в Америке появилась школа гимнастики? Только в связи с тем, что туда уехали наши тренеры. Значит, появилась школа гимнастики. Вот то же – ситуация с образованием. Мы не должны потерять учителей, они не должны пойти в бизнес. На мой взгляд, они должны оставаться учителями, потому что это единицы. И дай бог им здоровья, и, кстати, поздравить их с первым сентября.

Юлия Хлобыст: С наступающим.

Дмитрий Скриванов: Чтобы они могли гордиться своими учениками, дай бог.

Юлия Хлобыст: Дмитрий Скриванов, депутат Законодательного собрания Пермского края, политический журналист газеты «Звезда» Евгений Плотников были сегодня на кухне «Эха». Меня зовут Юлия Хлобыст, всего хорошего и до свидания!

Дмитрий Скриванов: Спасибо, до свидания!

Евгений Плотников: Спасибо, до свидания!

______________________

Программа вышла в эфир 29 августа 2016 г.


Обсуждение
2329
0
В соответствии с требованиями российского законодательства, мы не публикуем комментарии, содержащие ненормативную лексику, даже в случае замены букв точками, тире и любыми иными символами. Недопустима публикация комментариев: содержащих оскорбления участников диалога или третьих лиц; разжигающих межнациональную, религиозную или иную рознь; призывающие к совершению противоправных действий; не имеющих отношения к публикации; содержащих информацию рекламного характера.