"Ребенок кричал в трубку - "Мама, мамочка, чужой дядя нас затаскивает в машину"

Часть вторая:

Юрий Бобров: Мы продолжаем историю. Если вы думаете, что кто-то сидит в тюрьме, кто-то уволен, разогнан, к чертовой матери, весь отдел и все начальники этого полицейского - нет, к сожалению, вы ошибаетесь. Что сейчас происходит, как это развивалось, Яна, мы хотим, чтобы слушатели узнали это из ваших уст.

Яна Краснокутская: Я пройдусь по тем инстанциям, с которыми мы столкнулись.

Антон Толмачев: Заявление у вас приняли, его зарегистрировали?

Яна Краснокутская: Принял инспектор ОДН, зарегистрировали, все у нас есть. Нам выдали ордер…

Антон Толмачев: Ордер и номер, всё есть?

Яна Краснокутская: Все это есть. Потом один сотрудник полиции порекомендовал моему мужу продублировать это заявление уже у дежурного.

Юрий Бобров: Чтоб не потерялось.

Яна Краснокутская: Чтоб не потерялось, на всякий случай. Там отказались принимать заявление, сославшись на то, что «вы же уже инспектору ОДН написали». После чего я сказала: «Хорошо, дайте мне письменный отказ». После этого нас сразу же пригласили пройти в кабинет, и написать заявление. Мы продублировали заявление . На следующий день мы с родителями второго мальчика написали заявление в следственный отдел по Мотовилихинскому району.

Юрий Бобров: В следственный отдел полиции.

Яна Краснокутская: В отдел следственного комитента…

Антон Толмачев: Все-таки СКР, да?

Яна Краснокутская: Там очень длинное название. Мы написали заявление на имя… сейчас я не вспомню, и здесь же - все в одном заявлении, обращение и к прокурору Мотовилихинского района.

Антон Толмачев: А в прокуратуру его относили?

Яна Краснокутская: Да. Они находятся в том же здании.

Юрий Бобров: Вот мы сейчас услышали фабулу самой истории. Кто-то, наверное, просто тихо офигел, кто-то подумал, почему ваш муж не прибил его на месте. Вот мы с Антоном лично так подумали. Вы писали в заявление все то же самое, что рассказали нам?

Яна Краснокутская: Все то же самое мы описывали во всех заявлениях.

Антон Толмачев: То есть, подано заявление в полицию, в следственный отдел по Мотовилихинскому СКР России, в прокуратуру Мотовилихинского района. Еще куда?

Яна Краснокутская: В Главное управление МВД Российской федерации по ПК.

Антон Толмачев: На имя Юрия Валяева.

Яна Краснокутская: Да, генерал-лейтенанту полиции Юрию Валяеву.

Юрий Бобров: 27 марта?

Яна Краснокутская: Валяеву мы написали 28 марта.

Антон Толмачев: В управление собственной безопасности обращались?

Яна Краснокутская: Валяев передал наше заявление в отдел собственной безопасности, и они нам написали отписочку очень интересную.

Юрий Бобров: Мы подтверждаем. Вот тут синяя печать, подписи, гербовые листы.

Антон Толмачев: На самом деле ОСБ – это тот самый орган, который призван очищать органы полиции от таких товарищей, как Леха Ушаков.

Яна Краснокутская. Да, совершенно верно.

Антон Толмачев: Я зачитываю: Подписано начальником оперативно-розыскной части собственной безопасности ГУВД Пермского края , начальник Е.Н.Иванов: «По вашему обращению проведена проверка. П результатам установлено, что действия, находившихся не при исполнении служебных обязанностей старшего участкового уполномоченного полиции ОП № 4 (дислокация - Мотовилихинский район) Управления МВД России по городу Перми Ушакова были направлены на задержание совершивших противоправные действия несовершеннолетних Краснокутского и Стрельченко».  Напоминаю, 9 лет детям. Их берут за шкирку, швыряют в салон автомобиля, не при исполнении. Тут же находится дежурная по дому, то есть, консьержка, куда их можно было отвести, обратиться. «…таким образом, сведения о неправомерных действиях Ушакова А.С. не подтвердились».

Юрий Бобров: Что говорят по поводу видеозаписи?

Яна Краснокутская: По поводу видеозаписи нам сказал следователь Мотовилихинского отдела, гражданин Ларионов. Он посмотрел запись, сказал: «Да, налицо противоправные действия со стороны этого Ушакова». Но эту видеозапись он никаким образом не упомянул в своем постановлении.

Антон Толмачев: А теперь, уважаемые радиослушатели, я вас призываю взяться покрепче за стулья, потому что сейчас вы с них упадете. Как выдумаете, куда развернулась дальше история? Яна, в чем обвинили ваших детей? Дети теперь в роли обвиняемых! Вы не поверите!

Яна Краснокутская: Совершенно верно. Детей почему-то объявили совершивших противоправные действия, хотя нигде этот факт не зафиксирован, никаких обвинений не было.

Антон Толмачев: В каких?

Яна Краснокутская: Я не знаю. Человек через неделю попросил свою жену написать заявление о том, что его машину разбили вот эти два 9-летних ребенка.

Юрий Бобров: Рецидивисты, надо было добавить.

Антон Толмачев: Через неделю.

Юрий Бобров: Какую машину? Не машину Ушакова?

Яна Краснокутская: Машину, которая принадлежит его жене Немтиной.

Юрий Бобров: «КИА Серато», ту самую красную?

Яна Краснокутская: Да. Причем, инспектор ОДН не посчитала нужным показать нам вообще это заявление. Она объяснила так, что ваши дети разбили фару, помяли крыло и поцарапали машину.

Антон Толмачев: Дети 9-летние у «КИА Серато» разбили фару, помяли крыло. Взрослые автолюбители уже, наверно, просто хватаются за голову и вместе со мной кричат: «Боже, они идиоты что ли там сидят?» Как 9-летний ребенок может разбить фару?

Яна Краснокутская: Ну вот так, стояли, видимо, и разбивали на глазах у всех.

Антон Толмачев: Там кулак, скорее, разобьет взрослый мужчина, чем фару.

Яна Краснокутская: Вот в том-то и дело. Но здесь такой примечательный факт, что второй папа - Александр Стрельченко, после того, как все случилось, он сумел вместе с этим другом в полицейской форме сходить к этой машине, и он сделал несколько снимков этого автомобиля.

Юрий Бобров: Он просто думал о том, чтобы эту машину зафиксировать, вероятнее всего.

Яна Краснокутская: Просто зафиксировать, да, совершенно верно. И когда нам сказали, что в присутствии сотрудников полиции были зафиксированы вот эти повреждения, опять же нам ничего не показали, ни одного документа, есть свидетельские показания всех полицейских, что машина разбита, на что я сказала: «Вы меня простите, у меня есть фотографии, сделанные в такое-то время, такого-то числа. Во сколько зафиксировали ваши полицейские разбитую машину?» «В 18.50». А у меня отмечено на фотографии 18.48. Я говорю: «Через 2 минуты после нашей съемки машина превратилась в хлам?» После этого больше никаких претензий нам не стали предъявлять по этому поводу.

Антон Толмачев: Вы, насколько я понял из материалов, сейчас еще и в судах. То есть судят ваших детей, или вы судитесь? В чем смысл судебных исков?

Яна Краснокутская: Мы подали жалобу на постановление следственного отдела.

Антон Толмачев: В отказе в возбуждении уголовного дела против Ушакова.

Яна Краснокутская: В отказе, да. Потому что видеоматериал не приложен. У нас есть свидетели, которые не были опрошены, хотя я о них говорила, и они нигде в документах почему-то не упоминаются в этом постановлении. То есть мы посчитали, что достаточно много нарушений. Более того, вот вы читали письмо ОСЧ СБ, где написано, что, несмотря на то, что не при исполнении находился Ушаков, он называется тем не менее старшим участковым уполномоченным полиции.

Юрий Бобров: То есть он не уволен, делайте выводы.

Яна Краснокутская: Он не уволен, во-первых. Во-вторых, полицейский даже не в форме, он может у нас совершать такие действия. Это будет нормально. Поэтому мы написали жалобу, и почему-то Мотовилихинский суд посчитал, что жалобу нашу нужно оставить без удовлетворения.
 
Антон Толмачев: Как вы считаете, Яна, столкнулись вы с ситуацией круговой поруки в правоохранительных органах России, когда из-за того, что начальника могут уволить за правонарушение, совершенное его сотрудником, он покрывает своего сотрудника, его начальник покрывает этого начальника, а начальник начальника покрывает всех вообще?

Яна Краснокутская: Однозначно. Это очень тесно взаимосвязанная цепь, которую, к сожалению, на сегодняшний момент, мы никак не можем разрушить.

Антон Толмачев: Какие действия вы планируете принять в дальнейшем для защиты законных интересов своих детей, и, по сути дела, уже и ваших интересов? Потому что еще немного, и вашего мужа начнут обвинять в том, что…

Яна Краснокутская: А его уже обвиняют. Его обвиняют по статье 115 УК РФ – это умышленное причинение вреда легкой степени тяжести из хулиганских побуждений.

Антон Толмачев: То есть, понимаете, да, уважаемые радиослушатели, мы сталкиваемся вообще с дичайшим абсолютно случаем: когда человек защищает своего сына, его потом обвиняют. Да этот Леха Ушаков спасибо должен сказать, что его на месте не убил, потому что он у вас работает охранником, как я понял, и человек физически подготовленный.

Яна Краснокутская: Да. Мы с адвокатом подали жалобу в краевой суд, чтобы отменить решение Мотовилихинского суда. Сейчас мы ждем, когда придет повестка.

Антон Толмачев: К Павлу Микову обращались?

Яна Краснокутская: К Павлу Микову обращалась вторая мама. Ее Миков перенаправил к какому-то специалисту. Она фамилию его, к сожалению, не запомнила. Из разговора с ним она поняла следующее: что, к сожалению, скорее всего, нам не помогут в этой ситуации.

Антон Толмачев: То есть аппарат уполномоченного по правам ребенка Пермского края отказался брать ваше дело под контроль и помогать?

Яна Краснокутская: Они не отказались.

Антон Толмачев: А что?

Яна Краснокутская: Они сказали: вы соберите все материалы, нам предоставьте, мы подумаем.

Антон Толмачев: То есть они самостоятельно запросы не стали писать.

Яна Краснокутская: Нет. Мы подумаем, что сделать. Вот вы когда все материалы подготовите, заявление нам напишете, мы посмотрим, что можно сделать.

Антон Толмачев: Вопрос: зачем нужен такой уполномоченный?

Яна Краснокутская: После чего у меня, например, руки опустились. Я решила, что я не пойду в кабинет Уполномоченного по правам ребенка. Я сейчас намерена обратиться к Марголиной.

Юрий Бобров: Леха Ушаков не отвечает, мы пытались поговорить с ним. И второй момент: пресс-служба ГУ МВД была поставлена в известность, что есть такой материал на properm. Мы ждем, что, может быть, к вечеру получим какой-то комментарий, что, может быть, на самом деле, все уже уволены и расстреляны, просто вас пока еще об этом не известили.

Антон Толмачев: Планируете ли вы выйти на федеральный уровень обратиться за помощью в федеральные ведомства, то есть МВД, соответственно, какие-то, может быть, федеральные СМИ подключить.

Яна Краснокутская: Если на сегодняшний момент ничего не решится, то я готова идти дальше. Мне посоветовали обратиться к Колокольцеву…

Антон Толмачев: Министру внутренних дел Российской Федерации.

Яна Краснокутская: …поэтому я готова идти туда. Я готова написать письмо Владимиру Владимировичу Путину, потому что, я считаю, что это действительно тот вопиющий беспредел, который происходит…

Антон Толмачев: Произвол.

Яна Краснокутская: …произвол. Особенно в провинции, где настолько…

Антон Толмачев: И самое страшное вот эта круговая порука, когда человек простой понимает, что он с системой сделать ничего не сможет. Система и его раздавит, и детей его уничтожит.

Юрий Бобров: Во всяком случае, Лехе повезло, потому что Сергей Краснокутский был в этот момент без топора. Вот у меня дома топор лежит, и если бы случилось такое в моем дворе, я думаю, что не ходил бы Леха больше, вне зависимости от роста, веса, комплектации, наличия звезд в погонах. Я прошу вас репостить этот эфир в соцсетях, в материалах своих, может быть, блогах. Сейчас вы можете заходить на properm, это наши коллеги, интернет-портал, очень подробный материал с фотографиями и видеозаписью, той самой видеозаписью, на которой этот мужчина. Друзья, я думаю, что здесь, кроме как общественным мнением, мы ничем пока помочь не можем. Но мы помочь здесь обязаны. Друзья, 2-066-066, ваши мнения, отношение, ваш совет Яне, ее мужу, а также родителям Алексея Стрельченко. 

Слушатель: Антон. Я хочу сказать, что надо обратить на то, что какое же правило сейчас у полиции. Если ваш подчиненный проштрафился, увольняют вашего подчиненного и вас. Поэтому сейчас начальник будет весь в мыле, ездить, его отмазывать, будет принимать все усилия, чтобы ???? (неразборчиво) самому. Потому я считаю, что надо идти в Москву, чтоб прилюдно выпнули и его, и его начальника.

Антон Толмачев: И начальника начальника, я добавлю.

Юрий Бобров: Яна, по ICQ спрашивают: «Как сейчас чувствует себя Богдан, Алексей, возможно, его одноклассник? Они гуляют?» Как они вообще сейчас себя чувствуют?

Яна Краснокутская: Долгое время дети отказывались выходить на улицу, боялись. Меня ребенок не отпускал на работу. Это были каникулы, он боялся остаться дома. Сейчас на той площадке, где обычно гулял, он не гуляет. Он принципиально отказывается, поскольку он боится встретиться с этим Ушаковым. Сейчас нам предстоит допрос с ребенком в среду в 2 часа, нас ждет дознаватель. Ребенок, вспоминая все эти события, сейчас опять стал плакать.

Антон Толмачев: Это вообще-то невроз, я как старый доктор, могу сказать.

Яна Краснокутская: Это невроз, самый настоящий невроз. Я не знаю, честно говоря, нужно ли ребенка сейчас вести на допрос, потому что состояние его меня настораживает.

Антон Толмачев: Моя вам рекомендация – возьмите справку у врача о том, что допрос ребенка противопоказан, потому что может развиться невроз навязчивых состояний. Это очень тяжело лечится, тем более ребенок маленький, и во что это может вылиться, вообще непонятно.

Яна Краснокутская: В принципе, дознаватель пошла навстречу. Я ей объяснила сегодня эту ситуацию. Она сказала, что если ребенку станет плохо, или вдруг у него срыв произойдет, мы можем прекратить допрос, перенести его на другое время, либо написать заявление и вообще отказаться от допроса. Я вот это все понимаю. Но я и понимаю одно, что мой ребенок – это самый главный очевидец тех событий. И кто, если не он, сумеет защитить своего отца и самого себя? Поэтому, я думаю, что, наверно, правильней будет ребенку рассказать эти события…

Антон Толмачев: Подготовить тогда ребенка надо…

Яна Краснокутская: Да-да, совершенно верно.

Антон Толмачев: …психологически к допросу, потому что нужно все вспомнить. Да, ваша концепция абсолютно понятная и правильная – защитить уже отца.

Яна Краснокутская: Может быть, кому-то, очень нежным родителям покажется, что я достаточно жестока и категорична я в этом вопросе, не жалею своего ребенка. Нет, я очень жалею своего ребенка, переживаю за него, за своего мужа, но он и его друг – это главные свидетели, которые видели все изнутри.

Антон Толмачев: Плюс еще Маша, та девушка. Она дает показания?

Юрий Бобров: Не отказывается?

Яна Краснокутская: Она не отказывается, просто ее не приглашают.

Слушатель: Меня зовут Нина Михайловна. Я хочу посоветовать пострадавшей даме обязательно обратиться в СМИ – это в газету «Новая». Обращение в «Новую газету» самое эффективное. Это я знаю по собственному опыту. Они всегда ведут очень детальные расследования журналистские, и очень объективные. А то, что наша пермская милиция опускается до беспредела, очень обидно.

Антон Толмачев: «Новая газета», да, это известное федеральное СМИ.

Юрий Бобров: Да, совершенно не глупый совет, я к нему лишь только присоединюсь. «Новая» доказала свою честность количеством убитых журналистов, как бы цинично это ни звучало. Есть еще такая для меня не очень понятная ситуация. Ведь этот Леха, он сосед, он фактически живет в доме напротив, как вы сказали, Республиканская, 12. И у вас есть соседи – есть мамы, есть мамочки, есть бабушки, есть мужики. Что они говорят?

Яна Краснокутская: В тот момент, когда мы бегали, искали, к какому врачу обратиться, чтобы зафиксировать все повреждения, телесные повреждения у детей, мы разговорились с мамочками, которые были на приеме у педиатра. Все были в жутком шоке. На тот момент весь Висим тогда взбудоражило очень сильно. Все знали эти события. Но все говорят практически одно: все уверены, что его накажут. И сейчас все недоумевают: как же такое происходит? Почему сейчас с ног на голову все встало? Почему дети теперь не  пострадавшие, а лишь свидетели, как нам заявили? Почему этот господин Ушаков вдруг становится пострадавшим?

Антон Толмачев: Это честь мундира пресловутая, в кавычках.

Яна Краснокутская: Да. Но жители нашего микрорайона поддерживают нас.

Антон Толмачев: Вы обращались к своему депутату местному? Там не простой депутат. Там директор газоперерабатывающего… в общем, с «Сибура» человек.

Яна Краснокутская: Нет, мы не обращались, потому что мы, как законопослушные граждане, решили действовать с точки зрения закона и порядка, так, как должно быть.

Юрий Бобров: Какой-то помощи сейчас вы ждете от общества? Понятно, от СМИ. Вы дали интервью properm. До этого вы молчали. Сегодня же вы сразу согласились, пришли на «Эхо», за что я вас благодарю. Я понимаю, что это нелегко каждый раз для вас дается. Еще какая-то помощь вам требуется? Юридическая, может быть, криминалистическая. Ждете ли вы какой-то помощи? Люди вас слушают, может быть, кто-то готов откликнуться.

Яна Краснокутская: Я жду, что нужные люди услышат нас сегодня.

Антон Толмачев: Начнут сами подключаться?

Яна Краснокутская: Да. Может быть, это наивно звучит, но тем не менее, может быть, я так воспитана, я жду все-таки какой-то проблеск разума у вышестоящих органов, которые наведут порядок и помогут нам разобраться с этой ситуацией.

Продолжение следует