О пермском оперном, ситуации с "Добрыней", "Перми-36" и продуктовых санкциях. Особое мнение Олега Андрияшкина

Ведущий:  Роман Попов

Гость: Олег Андрияшкин, руководитель агентства «Стиль-МГ», общественный деятель

- Самая первая история, нам вчера Теодор Курентзис дал жару, причем, всем. Было ожидаемо, что что-то с Театром оперы и балета должно произойти, но мы не ожидали того, в какой форме это произойдет. Вот появляется информация о том, что театру Оперы и балета режут бюджет. Вот появляется информация о том, что Курентзис встречается с губернатором. Вот на сайте perm-opera появляется мало внятное письмо непонятно кому обращенное, часть журналистов, в том числе и мы, признаться, грешные, принимают это на своей счет. Потом они говорят, нет-нет, мы это про  газету «Звезда». Потом пресс-конференция, и на ней после двух часов разговора о Моцарте наша обозреватель задает вопрос, что же там с Минкультом, и бомба взрывается. И неистовый Теодор от А до Я, от начала и до конца не скрывая ничего, и не стесняясь в лексике, рассказывает обо всем, что он думаем о министре, о Минкульте, о профессиональном уровне. После такой отповеди, а она процитирована, я посмотрел всеми, федеральными СМИ специализированными СМИ. После такой отповеди сделать вид, что ничего не произошло невозможно. Как дальше будут развиваться события?

- Я могу рассуждать об этом как человек в двух ипостасях, как наблюдатель, так же как и вы читающий и слушающий выступления, как

-  Я быстренько добавлю, чтобы нас потом в расшифровке на сайте не обвиняли, на «Амкар» мы тоже тратим, на него мы тратим больше, чем на Курентзиса, потому что «Амкар» фактически финансируется  за счет бюджета.

- Речь о лишних затратах, о том, что можно покупать звезд. Мы купили звезду, бюджет позволяет, купить сверх архитектора, бюджет позволяет, одного. Архитектора, который нам напроектирует дома, сильно лучше, честно скажем, чем местные архитекторы. Мы можем на это потратить деньги, но мы не можем потратить деньги на все. Поэтому происходит ситуация, это абсолютная калька всей российской ситуации. Мы можем купить Мерседесы, ну, позволяют газовые деньги, мы можем купить яблоки польские, мы можем купить швейцарскую ветчину, все, что угодно можем купить, сюда привезти. Пока мы отовсюду это покупали, мы немножко разучились сами это делать. Хорошо это или плохо в эпоху глобализации? Вот сейчас какие-то трения возникли. Они бывают объективные, субъективные. И у нас проблема, что мы умеем только добывать газ или нефть и то, только с помощью какого-то иностранного долота, оборудования. У нас есть проблема, что мы многое разучились делать, потому что мы это свободно покупаем. Хорошо это или плохо, можно спорить, но ситуация с приглашением актеров, артистов, музыкантов сюда, примерно можно провести параллели, здесь должна быть консерватория, музыкальные школы местные, здесь должны быть таланты. Давайте кого-нибудь пригласим вместо себя здесь жить. Неприхотливых людей, которые в этом климате хорошо живут, лапландцев, самоедов, не надо будет дома утеплять. Юрт везде наставят. А наших… Давайте всех пригласим

- Еще один аспект, он заключается в следующем, претензии к Курентзису были высказаны не столько в финансовом плане, и в этом тоже,  сколько в попытках вмешаться с политику

- Да, в репертуар. На мой взгляд, тоже это двухплановая вещь. С одной стороны прав, творцу виднее, что сегодня востребовано, в конце концов, творцы двигают этот процесс. Когда Штраус, Моцарт все это писали, это было ново, и не следовали канонам, которые дал Римский папа, как писать ли тот курфюрст, который на тот момент это курировал. Но  с другой стороны, какой-то баланс. У нас национализма в культуре нет. Нельзя ставить половецкие пляски в ущерб сему, тому, пятому, десятому. Но разнообразие должно быть, зритель должен решать, что он хочет смотреть. Как ни странно, это на стыке с рынком. Если это нравится нашему зрителю, он пойдет, купит билет, очень недешевый.

- Притом, что он очень недешевый, его еще и фиг достанешь.

- Значит, то, что делает театр, устраивает зрителя, все, это рынок. Все стенания на то, что дайте нам денег, мы сделаем гениальное… Расширим эту тему. Театров много, достаточное количество. Театры обязаны быть погорелыми театрами, объясню ситуации. Вот театр объекта А, он его открыл, он никого не устраивает. Люди туда не ходят, и театр разорился. Это конкурентная среда театров. Люди хотят пойти на это, на это, а на это не хотят, почему-то, пойти. И не надо загонять про несчастных. У нас есть в Перми театры, которые мягко говоря, свой репертуар в пустых залах проводят. Есть у нас такие постановки. Я не хочу на персоналиях останавливать, но у нас есть такие постановки, которые не востребованы никем. Оперный театр, театр, в котором играет Теодор, востребован. Зритель, не хочу обидеть никого из минкульта, но зритель лучше, чем чиновники, точнее, зрителя больше, чем чиновников. Они понимают, на что ходить, а на что нет.

- Хотели еще упомянуть строительство новой очереди

- Я не хочу, чтобы в меня Агишева бросала камни. Но творческая интеллигенция, в хорошем плане, часть творческой интеллигенции просит и требует, что нужно развитие оперного театра. Нужно строить новую сцену, новое здание и так далее. Давайте на это посмотрим. 140 лет назад горожане решили построить театр, они построили этот театр, он был городской. Он возник, ему больше 140 лет. Все 140 лет по площадям нам этого театра хватало. Что такое произошло в творческой культуре, какие такие взлеты и падения, что нам его стало не хватать. За это время появилась сцена драматического театра, появилось целое здание в Перми, которого раньше не было, которое по масштабам своим по более, чем оперный театр, которое в ходе многочисленных реконструкций сократило места, там меньше людей входит. И на который тратиться то 100 млн., то 200 млн. на реконструкцию сцены. Вот эти все театры, они все нужны. Но может нам остановиться в количестве театров, которые нам нужны в городе. Раньше государство строило кинотеатры, много в Перми было кинотеатров. Сейчас эта ситуация с кинотеатрами полностью рыночная. Она полностью ушла в рынок. Никто не жалуется на отсутствие кинотеатров, более того, кинотеатры стали уровнем лучше, чем на западе. Наши кинотеатры очень современны. Это полностью рынок, это тоже культура. Пусть и более массовая, но она отлично существует в рыночных условиях, почему мы не делаем исключение ни для сельских библиотек, ни для бесплатного интернета в селе, это те же элементы культуры, чтобы те же постановки Теодора могли посмотреть в Зюкайке. Посмотреть, и восхититься этим. А почему мы тратим эти деньги на интересы пусть очень культурного, но очень небольшого слоя людей. Вот надо очень большое богатство, чтобы на все его тратить. На все денег не хватает. Вот этот лосенок не очень большой. В результате мы имеем не политические причины. Это импотенция политическая, нет. Мы имеем отсутствие галереи, нормального музея в нормальном здании, музей современного искусства кем-то востребован. Новые очереди театра, потому что все это построить невозможно финансово. Таких денег мы с вами все вместе не заработали

- Но вы же уже сказали, мы не имеем галереи, мы не имеем того, сего, пятого, десятого, сейчас мы еще и оперный потеряем в том виде, в котором он есть. Мы не получим ничего взамен, но потеряем. Давайте сейчас поставим штамп, Курентзису денег не давать. Все, ушел Курентзис, у  нас вообще ничего нет.

- Я думаю, что до этого не дойдет. Думаю, что здравые люди договорятся. Во-вторых, ругать министра мы всегда успеем. В любое государственной стране, я ни в одной стране не слушал, ой, у нас такой хороший министр. Ругать министра – это нормальная задача избирателей и населения. Все-таки у нас министр – это специалист из этой сферы. Он театральный деятель. Думаю, что они решат эти вопросы, даже в условиях уменьшающегося финансирования. Но давайте так, до появления в Перми Теодора у нас тоже был популярный театр, в него тоже было невозможно попасть, но был с каким-то классическим, другим репертуаром, но точно так же заполнялся зрителями. Я никогда не слышал о проблемах театра при Пичкалеве, или кто еще там работал. 

- Масштабность вас не устраивает?

- Я не обладаю должной компетенцией, чтобы понимать, насколько лучше этот оркестр этого оркестра

- А поверить?

- Знаете, я склонен к тому, что любые деньги государства, я налогоплательщик, кстати, не маленький, я рассчитываю на то, что мои деньги тратятся на конкурсной основе

- А поверить и попытаться разобрать, а потом приобщиться к самой группке людей, пусть узкой, пусть маленькой, которая понимает, что Курентзис – это явление планетарного масштаба.

- Знаете, давайте так, Гергиев, явление планетарного масштаба?

- Я не знаю

- И Гергиев сейчас говорит, в каждом городе должен быть огромный детский хор. Если бы ставился вопрос о том, создать в Перми возможность в какой-то музыкальной школе для появления огромного детского хора, это та тема, которую обсуждать. Я считаю, что если творчество Теодора востребовано, то на него должны ходить и платить огромные деньги за билеты. 

- Так ходят и платят.

- В чем подвох тогда? Почему нужны бюджетные деньги в таком количестве?

- Еще больше платить?

- Или проводить в Перми больше концертов.

- Давайте немножко отойдем от культуры. У нас же идет компания против сети Добрыня». Висят баннеры, «Покупаем долги ЗАО Добрыня». С другой стороны в супермаркеты приходят приставы, пишется письмо президенту, кстати. У нас в эфире были представители «Добрыни», и представители приставов. Вы  следите за это?

- Я слежу за этим, поскольку это сейчас из всех щелей прет. Я не вижу повода здесь для какого-то… Пресса возникала здесь как стороны апеллируют к общественному мнению. Я не вижу повода для каких-то волнений населения по этому поводу, и для нашего какого-нибудь волнения, вмешиваться в этот хозяйственный спор. Это чисто хозяйственный спор. Давайте так, скупка долгов законна? Законна. Люди публикуют рекламу, хотят скупить долги. Кому-то это не нравится,  но это его личная совершенно проблема. Дальше, насколько я понимаю, сеть  действительно должна. Они это не отрицают. У этого конфликта есть отличное разрешение – отдать долг. И все. Если этого не может сеть сделать по каким-то причинам, значит это повод для судебного разбирательства, значит, надо идти в суд и так далее. Эта проблема решается элементарно, если есть долг, его надо отдать. И все. Повода для обсуждения никакого не будет общественного. Я даже не представляю себе причины, по которой это бы могло в хорошем смысле пермского обыватели или пермского предпринимателя заинтересовать. Если это элемент рейдерства, с этим разберутся. Долг не оспаривается, есть ведь какой-то долг?

- Насколько я понимаю, 30 сентября у нас должно состояться судебное заседание как раз по иску. Все происходящее вокруг – это только обеспечения иска 

- Я читал выступление кого-то из представителей торговой сети, они говорят, что долг там столько-то миллионов, а он на самом деле столько-то миллионов. Но долг есть. И это повод его отдать. Я не вижу вариантов 30 млн. или всего 15 или всего 10… Давайте честно, давайте себе представим, если вам должны 5 млн. или 10 или 1.

- Если бы мне кто-то должен бы был 5 млн. или 10, я бы собой гордился. Но мне не должны ни 1 ни 5 млн.

- Но мне должны, и я за это волнуюсь. Я не сомневаюсь, что комбинату тоже сеть должна. Вообще у нас в стране, надо сказать есть такая проблема, мягко говоря, плохо они рассчитываются с поставщиками, изобретено масса и месячных, и 45-дневных и полугодичных отсрочек. И плата за вход в сеть. Об этом очень много говориться, многие местные продукты не могут пробиться в сеть, потому что не могут понести эти финансовые убытки. Мне кажется, что государство не очень отрегулировало отношение поставщиков с сетями. Все-таки какие-то монополисты, как-то надо это регулировать, может быть, до кого-то это дойдет когда-то

- Следующая история, тоже скандальная, но на этой неделе получившая продолжение, совершенно затерявшееся в медиапотоке, «Пермь-36». Не то, чтобы я призывал вас вернуться обратно в сферу культуры и финансирования, но  тем не менее, по-вашему, как должна сейчас развиваться ситуация вокруг этого музея. Я просто напомню, что в спорах АНО и ГАУК, Курсиной, Шмырова и администрации, в этих спорах затерялось главное, музей сейчас не функционирует, туда не едет турпоток, а раньше эта территория генерировала огромный турпоток. Я сейчас к тому, что мы  фактически потеряли очень привлекательную точку на карте региона

- Да, назначение любого музея, базовое, это что-то сохранить, второе назначение, это привлечь. Другое дело, что политика, насколько я понимаю, что политика музея… Я в музее был несколько раз, но никогда не участвовал в таки мероприятиях, которые проводит музей. Если мы отбросим вопрос либерального или консервативного подхода, то, насколько у меня сложилось впечатление, что руководство музея, которое существовало, вот эту вот свою деятельность ставит на первое место. Я не знаю, не касаясь содержания, мне кажется это неправильным, в первую очередь должен быть качественный музейный комплекс. Он должен а) быть достоверным, то есть, с точки зрения исторической достоверности, б) рассказывать об экспонатах, о людях, хранить информацию и демонстрировать ее людям, и на это, дай бог, зарабатывать. Будучи в музее, я могу сказать, как человек, который понимает в том, что видит, в затратах денег на это. Я могу только сказать, что если на этот музей выделялись деньги, о каких-то миллионах речь идет, выделялись в прошлом, я не понимаю, куда они девались с точки зрения реконструкции и восстановления. Потому что музей, если честно говорить, имеет очень унылый вид с точки зрения качества. Безусловно, речи не идет о том, чтобы все было достоверно, музеифицировано, законсервировано и в хорошем состоянии. Речь об этом не идет. Я далек от оценки, что украли деньги и ничего не сделали, но мне кажется, что какие-то специалисты должны этим заниматься. Спор может продолжаться вечно. Это должен быть музей в первую очередь, а все остальное, споры вокруг музея. То, что музеи надо сохранять,  что в него должны ездить люди, туда могут приехать бывшие заключенные, у них одни воспоминания, туда могут приехать люди, которые несправедливо попали, простые люди, бывшие надзиратели, которые там работали. Знаете, есть такое, мы-то здесь сидим по статье 58-й, а вы-то здесь, товарищи надзиратели, за что сидите. У каждого своя точка зрения. Но это не отменяет необходимости существования музея. Ни при каком раскладе мы этот музей не должны потерять. И то, что вокруг него делается, на мой взгляд, некрасивая история. Не хватает мудрости у обеих сторон, встретиться и найти какой-то компромисс.

- Ну, здесь же замешана политика, идеология, в конце концов. Музей на самом деле, особенно и не нужен никому. Ведь били в первую очередь по фестивалю «Пилорама»

- Давайте разделим вещи, музей и фестиваль «Пилорама».

- Я просто к тому, что музей добили так, чтобы уже идей не было

- Нет, нет, нет. Политика никогда ни во что не вмешивается. Вмешиваются конкретные люди, которые считают себя носителями той или иной политики. Если вмешиваются государственнкии, в кавычках, традиционалисты, фундаменталисты, то они должны обратить внимание на выступление президента, который четко говорил, что память о политических репрессиях должна быть сохранена. И это без вариантов. Вот государственная политика в этой сфере. Несмотря на все закручивание гаек, речи не идет о том, что давайте мы все сейчас, и вообще Сталин наш вождь, об этом не говорилось. Кто как понимает, как у опального поэта, под изменчивый мир вдруг все прогибаться начали. Это не отменяет музей, это не отменяет правильной траты денег на содержание музея. Давайте это все разделять. За те деньги, которые выделялись на музей, в музее должен был быть город-сад. Это я в кавычках. Это музейная инфраструктура, забор вокруг него должен быть, автостоянка, парковка, кафе, все должно быть, чтобы люди могли посмотреть, не испытывали тяготы и лишения, а могли посмотреть. Стеклянные витрины должны быть. Я был в музее Освенцима, я был в музее Бухенвальда, это музеи полноценные, музей оккупации восточного Берлина. Это музеи, которые интересны, они интерактивны, там есть видео, там история показана со всех точек зрения, каких только можно. Давайте честно, в нашем музее, при всем энтузиазме его руководителя, я уверен, очень много денег не доходило до организации музея. Они уходили на организацию нужных фестивалей, возможно, но вот эта фестивальщина, которую мы часто ругаем, не должна заменять того, что там все прочно должно быть построено

- И последний вопрос к вам, как к знатоку кухни, ресторанной критики. Эмбарго продуктовое, которое мы в ответ ввели, уже сильно ударило по ресторанам 

- Недавно в одной газете мы рассуждали по этому вопросу. Да, кое-что подорожало, так скажу. Но кроме некоторых видов салатов… Все заменилось, все подобрали аналоги, и никакого падения качества не произошло. Да, подорожало мясо, и базовые продукты. Более того, я  не буду провидцем, но несмотря ни на какие меры правительства, они еще подорожают. А если начнут регулировать на него цены, оно просто исчезнет. Мы это прекрасно проходим. Я думаю, что у нас квалифицированные люди, и понимают, что регулирование тотальное приведет к дефициту, все подорожает.

- Значит ли это, что отрасль начнет постепенно схапываться.

- Давайте так, кушать и лечиться люди никогда не перестанут. Люди станут меньше ходить в театр, меньше ездить, меньше отдыхать, но есть меньше люди не станут. Они изменят что-то в еде, возможно. Но те продукты, которые исчезли, люди, которые на макароны перешли, и не ели. А те, которые выкладывают за обед 2-3 тысячи рублей, ну, они буту выкладывать 3200. Вдвое не подорожало. А люди обычные, нормальные, которые кушают в столовой заводской или в кафе на улице, они, скорее всего, то же и будут есть. Они не ели фуа-гра, в общем.