Верхний баннер
19:24 | ЧЕТВЕРГ | 28 МАРТА 2024

$ 92.26 € 99.71

Сетка вещания

??лее ????ов??ое ве??ние

Список программ
12+

отдел продаж:

206-30-40

13:58, 20 октября 2014
Автор: Роман Попов

"На долю фундаментальных исследований приходится всего 5% от всего, что делается в науке сегодня в Российской федерации и у нас, в частности", - Валерий Катаев

Ведущий: Роман Попов

Гости:

Борис Смородин, доктор физико-математических наук, профессор;

Валерий Катаев, проректор по научной работе и инновациям ПГНИУ, доктор геолого-минералогических наук, профессор.

 

- Для начала небольшая справка. Знакомимся с гостем и исследованиями.

Справка:

Борис Леонидович Смородин, доктор физико-математических наук, профессор кафедры физики фазовых переходов. Окончил Пермский государственный университет по специальности физики, а затем аспирантуру ПГУ по специальности механика жидкости, газа и плазмы. После защитил докторскую по этой же специальности. Ведёт педагогическую деятельность в ПГНИУ, руководил научными проектами, получившими гранты Российского фонд фундаментальных исследований. Имеет звание «Соросовский доцент». Научные интересы: исследование конвекции бинарных систем. Ученые давно выяснили, что поведение смесей отличается от поведения чистых жидкостей. В эпоху научно-технического прогресса, когда создаются новые материалы и системы, также появляются и новые смеси с новыми возможностями. Изучать, знать их свойства необходимо, чтобы прогнозировать технологические процессы. Интерес к коллоидным суспензиям или смесям в последние десятилетия связан с большим количество искусственно синтезируемых смесей, представляющих собой жидкость с нано-частицами. Примером таких систем служит магнитные жидкости. Наибольшее распространение они получили при производстве динамиков и различных датчиков. На основе немагнитных коллоидных суспензий возможно изготовить тепловые клапаны – устройства, в которых возможно резкое переключение, связанное с ним изменение теплотока через систему.

- Теперь приступаем к вопросам и ответам. У меня в теме программы указано огромное количество слов, из которых я понимаю ровно половину. Смотрите: «Исследование конвекции бинарных систем от смеси спирта с водой до коллоидных суспензий». Я понимаю слова «смесь», «спирт», «вода», «исследование»... Ну, наверное, всё. О чём идёт речь, если объяснять очень простым языком?

Борис Смородин : Если объяснять простым языком, то начать надо со смеси спирта и воды, которая, конечно, знакома, и в нашем отечестве соотношение 40 на 60 является очень популярным и начинается ещё с Менделеева. Была интересная история в 19 веке, когда заводчики спирта предложили правительству следующий ход: покупать спирт, мешать его с водой и продавать, разливая по бутылкам, и будет вам хорошо. И есть такая байка, что правительство заказало Менделееву работу – действительно ли будет хорошо? И он, изучая, как смешивается спирт с водой, обнаружил, что объём при смешивании уменьшается. То есть если вы берёте спирт с водой, которые по отдельности составляют пол литра, смешиваете... Результирующий объём будет меньше. Заводчики спирта это прекрасно понимали и хотели нагреть правительство. И вот, значит, научная мысль, облечённа в отчёт о научной работе, показала, что это делать не стоит.

Все знают, что Менделеев интересен и известен не только этим, но, тем не менее, поведение смесей, как оказалось, сильно отличается от поедения чистых жидкостей. В современную эпоху, эпоху научно-технического програсса, когда появляются новые материалы, полимерные материалы, коллоидные системы, то есть это системы с достаточно крупными частицами, появляются новые смеси с новыми возможностями, и знать их свойства неободимо для того, чтобы прогнозировать какие-нибудь технологические процессы.

- Проще говоря: вы изучаете смеси.

Борис Смородин: Да, разные. ОТ молекулярных смесей типа «спирт – вода» до коллоидных смесей, когда с жидкость-носитель добавляются относительно крупные частички, которые являются нано-частичками. Тоже модная нынче тема – нано-технологии. Эти частички могут быть заряжены, не заряжены, могут быть магнитными и так далее. И поведение вот этих разных систем мы, по мере возможностей, изучаем.

- Когда я слышу слово «смесь», мне представляется что-то очень простое. Берём жидкость А, жидкость Б, сливаем в одну колбу, смотрим, что получится. Вы себе представляете явно что-то более сложное. Как объяснить более-менее доходчиво и в то же время не по-дилетантски – что такое смесь сейчас?

Валерий Катаев: Это на самом деле очень просто и я понимаю слово «смесь» так же, как и радиослушатели, которые сейчас присутствуют с нами в эфире. Когда вы добавляете с утра сахар в чай или кофе, вы получаете смесь. По определению физиков, это будет смесь молекулярная, потому что сахар переходит в раствор, но если вы добавляете в свой чай речной песок, смесь будет уже механическая. Вода и некие твёрдые, нерастворимые вещества.

- Правильно ли я понимаю, что механическую смесь можно обратно разделить на составляющие, а молекулярную уже не получится?

Валерий Катаев: С точки зрения химии, обратно некоторые реакции всё-таки получаются, если мы выпариваем, например, соль из раствора, то мы получаем соль. Но в данном случае, когда речь идёт о механической смеси, её разделить, конечно, проще.

- Борис Леонидович, в таком случае не от смеси спирта с водой начинается вся эта история, а намного-намного раньше? Ученые в самых разных отраслях со смесями работали?

Борис Смородин: Если мы идём в историю, то, конечно, всё начинается ещё с древних алхимиков, которые завезли в Европу перегонный куб (фактически, самогонный аппарат) и впервые спирт и смеси со спиртом начали получать с помощью перегонного куба. И тут есть две исторические параллели. Первая: как получали спирт в Европе – с помощью куба. И вторая: как спирт получали в России. Там его впервые получали, вымораживая. Мы вымораживали воду и получали другую субстанцию типа спирта. Фактически это 13 век.

- На дворе уже 21 век. Сегодня какие отрасли науки, какие направления работают с этим, кроме физики?

Валерий Катаев: Я хочу поправить или внести некоторую ясность. Всё-таки физики изучают не вкусовые качества этих смесей...

- Ну, определённо.

Валерий Катаев: ...о чём мы начали говорить (смеются). А изучают их некие физические свойства и новые возможности. Поведение той же магнитной жидкости в определённых электрических полях или магнитных полях. Это такое отступление.

Где применение... Ну, в мокрых технологиях точно. В некоторых нано-технологических процессах точно. Ведь физики пытаются создать смеси, которыми можно управлять, пытаются предсказать поведение жидкости, условно говоря, в определённых условиях.

- Можно тут чуть подробней. Предсказать поведение жидкости... Я примерно понимаю: если заморозить воду в морозилке в стакане, то стакан лопнет, если он будет закупорен чем-нибудь. Это предсказанное поведение жидкости?

Борис Смородин: Тут есть ключевое слово «конвекция», которой мы занимаемся. Вот простой пример: коллоидная система. Это может быть жидкость типа воды, в которую добавлены частички оксида кремния. И вот у нас уже есть коллоидная система, в которой может при нагреве развиваться конвекция. Где используется этот препарат? Например, при выращивании чистых полупроводниковых кристаллов, которые идут в телефоны, телевизоры и разную бытовую технику. И как ведёт себя эта система при нагревании, способны ли мы знать ее свойства и, соответственно, способны ли мы управлять – в конечно счёте, от этого зависит чистота получаемого кристалла.

Или другой пример коллоидной системы, которая интересна в исследовании. Когда нагревают коллоидную систему, там возникают разные режимы течения. А с этими режимами течения связана такая характеристика как теплоперенос через слой. Немного изменяя внешние параметры, мы резко можем изменить теплоперенос через слой, то есть мы можем получить немеханический тепловой клапан.

Если мы разговариваем с разными людьми, которые рисуют перспективы науки... В  частности, в университете был известный академик Кирко, который много занимался космической отраслью. Его оценка такова: если мы обсуждаем перспективный полёт на Марс, то все механические клапаны неэффективны, потому что у них маленький ресурс работы, и важно придумывать разные переключатели немеханического типа, которые работают с помощью электромагнитных полей, тепловых полей и так далее. И вот здесь интересны, в том числе, магнитные жидкости и коллоидные системы и конвекция в этих системах.

- То есть, мы говорим о том, что сейчас на теоретическом уровне прогнозируются технологии будущего?

Валерий Катаев: Не только на теоретическом. Тут важное место занимает эксперимент. В частности, известна работа, которой занимаются физики нашего университета - это работа с магнитными жидкостями, чем, в общем-то, занимается и Борис Леонидович. Экспериментальная часть должна подтвердить теоретические выкладки, которые существуют на бумаге.

- А как выглядит эксперимент глазами со стороны?

Борис Смородин: Эксперимент выглядит по-разному. Эксперименты делают не только в России, но и за рубежом. Мы можем смотреть какие где эксперименты делают. Это Кювета диаметром сантиметров 10, толщина стенок - миллиметра три. Она заполняется коллоидным раствором. Есть специальные фирмы, которые эти смеси производят и продают. Тонкости эксперимента я пояснить не смогу, так как сам не занимаюсь экспериментами.

- А ваша роль в эксперименте? Предсказать его результаты?

Борис Смородин:  Работа идет с трех сторон. Первая - это экспериментальная часть, теоретическая - чем я занимаюсь и компьютерное моделирование, к чему я тоже имею отношение. Современные компьютеры могут просчитать все, что угодно и давать разные результаты. Интерес представляют только те результаты, которые сопоставимы с результатами экспериментов

- То есть, если вы предсказали и результаты с этим совпали, то вашими предсказаниями можно пользоваться дальше?

Борис Смородин:  Наверное, да. Хотя, тут есть такая тонкость - на один результат может быть несколько теорий. Например, есть несколько теорий, которые предсказывают поведение нашей вселенной. Наиболее подходящая из них - теория Энштейна, хотя, большинство из них дает те же результаты м небольшими нюансами.

- Мы сейчас говорим о фундаментальной науке?

Валерий Катаев: Физика, по большей части, наука фундаментальная. Если мы говорим о полученных новых свойствах вещества - это результат фундаментальной науки. Другое дело - как это применяется в экономике или на производстве - это дело будущего, это связано с технологическими возможностями и запросами.

- Ранее мы общались с учеными, которые работали по схеме: практики, которые в цехах, лабораториях решали набор конкретных поставленных задач, конкретные решения которых применялись очень быстро. И они рассказывали, что их разработки окажутся в руках лет через пять. Мне непонятно, кто вам ставит задачи?

Борис Смородин:  Мы находимся не на военной службе, все-таки. Хотя, был случай, когда физикам поручили реализовать ядерный проект. Сейчас наши задачи немного шире. Есть интересные законы, которые проявляются в каких-то технологических цепочках. Часто оказывается, что какие-то разработки давно лежат на полках и люди, которые знают где эти разработки лежат, беру и применяют их, когда приходит время.

- У студенчества пользуется спросом такая сфера науки, которая на грани физики и философии? То, что я услышал от Бориса Леонидовича выглядит так: ученый сам себе ставить задачу, сам ищет вектор, сам пытается понять, что будет востребовано. Есть же риск пойти не в том направлении, ошибиться с востребованностью, не получить денежный заказ.

Валерий Катаев: Есть понятие "научное сообщество". Есть сообщество физиков, геологов и т.д. У сообщества идет обмен информацией. Часто направления, которые будут приоритетны через 20 - 30 лет, определяются на форумах. Все ученые, которые занимаются исследованиями, руководствуются современными тенденциями. Они имеют определенный вектор, а не блуждают.

- А можно пояснить, о каком векторе речь идет сейчас? Вы - современные физики.  каком направлении вы работаете?

Борис Смородин:  Начну немножко издалека. Есть экспертное сообщество. Наши ученые участвуют в редколлегиях и представляют себе, что пользуется спросом. Есть направления, определенные самим обществом. Есть приоритетные направления развития науки. С этим связано создание на факультете специальностей Прикладная математика и физика. Они направлены на моделирование процессов, которые происходят в твердых, жидких и газообразных телах. Когда мы предлагаем студентам темы для дипломных, магистерских работ, диссертаций, мы выбираем интересные задачи, которые могут быть востребованы в будущем.

(перерыв)

- Какова роль пермских ученых в рамках общих задач? У нас есть какая-то индивидуальность?

Валерий Катаев: Конечно, есть. Более того, все научные сообщества, которые сейчас существуют, формировались на базе Пермского университета на заре века. Понятно, что до сих пор существуют школы, например, известная школа физиков-гидродинамиков, которая была создана здесь. Сейчас в этом направлении работают несколько коллективов в разных вузах. Есть масса других школ. Хорошо то, что мы имеем Пермский научный центр, который объединяет академические институты и не только. Там проводится координация, согласовываются действия. Это первое, что отличает. Второе - там работают ученые с мировым именем - биологи, физики... Это все звезды, вокруг которых собираются и молодые и другие ученые. Этим Пермь отличается от других.

-  А вашими разработками насколько часто интересуются коллег из параллельных сфер, вузов в России, на Западе?

Борис Смородин:  Об этом сложно судить, но наши исследования проходят не в вакууме. Мы сотрудничаем с другими пермскими учеными и вузами при исследованиях. В Перми проводится семинар, куда приходят разные люди, где обсуждаются интересные задачи.

- Можно сказать, что на земле конвекцией бинарных систем занимаются вот здесь, здесь и вот здесь?

Борис Смородин:  Трудно сказать. Могу сказать, что ею занимаются в Америке, Германии, Франции, в Бельгии, в России.

- Можно говорить о какой-то гонке здесь?

Борис Смородин:  Слово "гонка" мне не нравится. Сотрудничество, соперничество - да. О гонде здесь говорить нельзя.

- Можете навскидку назвать пару-тройку тем, над которыми сейчас работаете вы и ваш научный коллектив?

Борис Смородин:  Наиболее интересна мне сейчас конвекция в коллоидной суспензии - это когда в жидкость добавляется некоторое количество наночастиц и получается коллоидная суспензия с очень интересными свойствами. Еще один пример таких суспензий - магнитные жидкости. В нашем университете есть группа, которая занимается этим. Вот с ними, может быть есть соревнование.

- В рамках одного вуза?

Борис Смородин:  Да. Взгляд на проблему может быть разным.

- О какой проблеме идет речь?

Борис Смородин:  Ну вот, например, чисто научная, на мой взгляд принципиальная проблема: У вас есть маленькая частица, которую покрывают специальным слоем поверхностно-активного вещества, чтобы она не выпала в осадок. В результате, частичка может двигаться в температурном поле по-разному. Она движется от горячей к холодной стенке. Вопрос: насколько быстро она движется? Каковы ее при этом свойства? Теория предсказывает, что некий параметр разделения - 10, а практика говорит, что единица. Ответить на этот вопрос смогут экспериментаторы. Это не глобальная проблема, но для ученых это интересно.

- Можно ли сказать, что здесь решается задача некоторого философского уровня? На конкретном примере. У меня создается ощущение, что мы какой-то полубогословский разговор ведем. Если эксперимент показывает, что так. В чем может быть нестыковка.

Валерий Катаев: Действительно, есть некий спор между теоретиками и практиками. Так было и будет. Но при построении любой теории, люди, как правило, идеализируют проблему или задачу, упрощают ее или усложняют. Экспериментаторы работают с конкретным материалом с конкретными свойствами, но тоже идут по пути упрощения, поэтому эти нестыковки будут всегда. надо помнить еще о том, что сколько бы людей не было, результатов будет столько, сколько людей ставить эксперимент. В теории еще можно спорить и находить общие решения. В эксперимента найти золотую середину сложно. Найти эту середину между экспериментаторами и теоретиками - это и есть цель.

- Как в этом споре определить победителя? (30:44)

Борис Смородин:  Победителя здесь не надо определять. Очень важно то, как относиться к теории. В теории мы не можем учесть все. А  вот есть люди, которые хотят учесть в теории очень многое. Тогда она становится слишком сложной и трудной для выполнения.  Теоретики высокого уровня умеют очень красиво отбрасывать ненужные детали и оставлять нужное. Это высокое искусство.  Кто прав, а кто не прав покажет время.

- А что покажет время? Что должно произойти, чтобы показать кто прав?

Борис Смородин:  Есть разные методики эксперимента, даже если мы говорим о простых экспериментах. Если вы измеряете линейкой лист бумаги, в зависимости от способа измерения у вас могут получиться разные результаты. В достаточно сложных экспериментах огромное количество факторов, поэтому методика проведения очень важна. Поэтому, для одной и то же теории  следует использовать разные методы исследований, после чего сравнивать результаты и приходить к единому результату.

- Вот сейчас очень грубо: и если вы не придёте к решению, которое будет оптимальным, то экспедиция на Марс застрянет на середине?

Валерий Катаев: Нет, так нельзя говорить.

Борис Смородин: Экспедиция на Марс состоится в любом случае.

- Ну, славно. Тогда сразу вопрос Валерию Николаевичу: а чем тогда они занимаются? Экспедиция на Марс всё равно состоится. Валерий Николаевич, зачем они все нужны?! (смеётся) Несколько десятков умнейших людей спорят друг с другом о том, кто прав, а корабль всё равно летит на Марс!

Валерий Катаев: Во-первых, надо уважать чужие интересы, в том числе, в науке. Теоретики – много ли им надо?  По большому счёту, можно их, конечно, убрать, но они не вредные (смеются). Они не вредные, по большому счёту. Почему? Потому что им достаточно листа бумаги, авторучки и собственной головы. Больше им ничего не надо. Ну и бога ради, пусть пишут!

Но я хочу сказать о другом, к вопросу, нужны большие учёные или нет. В любой отрасли науки стоит так или иначе сложная задача. В биологии, химии, физике, где угодно. Я в университете преподаю уже больше 30 лет и вижу простую вещь. Приходит, например, студент, условно говоря, 3-го курса на курсовую работу. Ты ему ставишь задачу, причём ставишь ту, которую решаются крупные учёные. И этот курсовик с точки зрения своей образованности решает эту же задачу в пределах курсовой работы, причём с расчётами, результатами, и делает это быстро, в течение двух недель. Потом ты ему говоришь: «Как-то ты вот этого не учёл, этого не учёл...» Он говорит: «Но результат-то ведь есть! А теперь докажите мне, что он неверный, что так не бывает в природе». И возникает большой вопрос, вот то, о чём мы говорим.

Конечно, есть сообщество учёных, очень умных, которые положили жизнь на решение некой, может быть, мелкой, частной проблемы. И есть очень простое, бытовое решение. Вот по какому пути идти-то? Или мы идём по пути, которое себе прокладывает научное сообщество, или мы идём по пути упрощения нашей жизни.

- Ну, я уже приводил пример про богословов и крота. Крестьянина, который принёс крота, прогнали. Потому что в данном случае это не может быть решением богословской проблемы. Вы тоже прогоняете крестьян, которые вам кротов приносят с простыми решениями?

Борис Смородин: Нет, стараемся крестьян не прогонять.

- Сейчас ещё раз. Упрощённо: вы бегаете для того, чтобы согреться в большей степени? То есть ваша задача – это разминка? Я этого не могу понять?

Борис Смородин: Вся наша жизнь разминка.

- Так разминка перед чем? Вы решаете задачи для чего? Вы их ставите, они серьёзные, у вас много научных групп работает над этим, у вас научные статьи, журналы. А для чего? В конечном итоге вы придёте к чему? Есть этот конечный итог?

Борис Смородин: Мы будем знать, как работает природа.

- То есть исследования становятся всё более глубокими, потому что всё, что на поверхности, уже открыли?

Борис Смородин: Мне кажется, что отношение к науке как к прикладной субстанции (поставили задачу – сделали, поставили – сделали), неправильно. Если мы посмотрим внимательно на математику. В математике много чего уже открыли. И оказывается, что многие вещи, которые стали востребованы в физике, например, в XX веке, во время открытия квантовой механики, во время изучения свойств твёрдого тела, кристаллов, электриков, полупроводников, были открыты математиками за 100 лет до этого. Прошло 100 лет, и это стало востребовано, и без этого невозможно. И все современные теории, описывающие состояние твёрдых тел, которые необходимы для применения на практике, опираются на математические теории, открытые в XIX веке, когда это было фундаментальной наукой. Это было открыто и положено на полку до лучших времён.

- Вашему поколению учёных и вашим разработкам, вполне возможно, найдется место в XXII-XXIII веках?

Борис Смородин: Ну, это не мне судить. То есть наши разработки позволяют понять, как устроены сложные системы, представляющие собой бинарные смеси, в том числе, коллоидные суспензии. Некоторые законы поведения этих смесей мы можем предсказать сейчас. Мы можем предсказать, где они могут быть использованы. Но насколько это будет востребовано? Ну, надеемся, что будет.

- С какого уровня обучения или с какой степенью учёности с вашими темами можно начинать работать? С уровня аспиранта, магистра, доктора – и не меньше?

Борис Смородин: Современная наука устроена совсем по-другому. Не так, как 100 лет назад. Современные научные журналы требуют не только научную статью, они требуют иллюстрацию или даже видео-абстракты, где в научно-популярной форме говорится о том, что сделано. Тенденции современной науки таковы, что журналы «Наука и жизнь» и чисто научные журналы начинают сближаться. То есть этим люди пытаются привлечь к себе молодое поколение школьников и студентов. Поэтому в современных статьях кроме формул, выкладок, есть ещё видео-файлы с изображением процессов, которые происходят. Эти «мультики» (будем говорить так) мы стараемся сделать красиво. Чтобы они были понятны и школьникам. Чтобы они могли, может быть, не понимая суть формул, насладиться просто красотой происходящих процессов.

- Как только человек 3-4 года поизучал физику, он уже будет приблизительно понимать, о чём вы говорите?

Борис Смородин: Если он серьёзно этим занимается, то да.

Валерий Катаев: Любую проблему может решить и первокурсник, но с уровня своей образованности.

Я вот ещё что хочу добавить к вопросу о теоретиках и экспериментаторах. Создаётся впечатление, вот даже после нашего разговора, со стороны пытаюсь понять, о чём мы тут вообще говорим...

- Это я пытаюсь понять! Я надеялся, что вы-то в курсе! (смеются)

Валерий Катаев: Нет, мы в равном положении. Так вот, создаётся впечатление, что теоретиков очень много, засилье. Все ученые сидят и что-то выдумывают... Всё абсолютно не так. В университете в том числе. На долю фундаментальных исследований приходится всего 5% от всего, что делается в науке сегодня в Российской федерации и у нас, в частности. 95% - это всё-таки прикладная наука. 95 процентов! Это уровень не теоретических проработок, а уровень, как сейчас называют, практико-ориентированных исследований. То есть проблема практическая и её надо решать с помощью некого эксперимента или продумывания, создания некой методики. Вот таких работ 95%.

- Они коммерчески более успешны для вуза.

Валерий Катаев: Конечно. Не только для вуза, но и для всей науки в принципе. Сейчас в этих же условиях находятся и академические институты. Но, тем не менее, понятно, что вот эти 5% фундаментальных исследований – это задел на будущее. Перспектива. Пусть она небольшая, но перспектива.

- Часто к вам приходят студенты, у которых явно ощутимо желание заниматься именно фундаментальной физикой?

Борис Смородин: На самом деле, не часто. Но надо смотреть шире, потому что студент, который приходит к нам, делает курсовые и дипломные работы, и даже аспирант, который заканчивает учиться в университете и уходит на производство, мне кажется, получает большой жизненный опыт, который он может использовать в любой профессии. Дело в том, что человек занимающийся наукой, даже небольшое количество времени, получает некий набор инструментов, которые может применить в своей дальнейшей деятельности. И вот этот опыт, который человек получает, мне кажется, очень важен. Многие мои ученики и аспиранты некоторые сейчас успешно работают на производство, в фирмах и компаниях, и тот опыт, который он получили во время учёбы в университете, им приносит большую пользу в жизни.

- А часто ли приходится вслед за классиками повторять: «Где та молодая шпана, что сотрёт НАС с лица земли?»

Борис Смородин (вздох): Да нет, не часто.

- То есть видите молодую шпану? На подходе?

Борис Смородин: Ну как... Время однородно. Время однородно.

- Валерий Николаевич, современные студенты хотят заниматься наукой?

Валерий Катаев: Ну у нас некая статистика всё-таки ведётся на этот счёт. И вот уже последние 15 лет... На дневном отделении университета учится до 8 тысяч студентов, так вот 10% из них – это люди, которые сознательно и активно занимаются научными исследованиями. Мы как-то одно время пытались увеличить это количество, вовлечь людей, но оказалось, что 10% - это то золотое сечение, которое необходимо университету для возобновления собственных кадров хотя бы или для... Часто ведь наших выпускников принимают ещё академические институты. Ну, с учётом того, что вузов достаточно в Перми, нам достаточно вот этих 10% для того, чтобы наука развивалась, чтобы мы получили научные кадры для преподавательского состава и для того, чтобы при необходимости дать этих людей ещё в академический институт.

- То есть по большому счёту говорить о каком-то провале интереса не приходится?

Валерий Катаев: Я не вижу и статистика не свидетельствует об этом. Хотя сейчас говорят, что некое меркантильное поколение. Что им в  первую очередь деньги. Я понимаю, что да. Но на науке сегодня можно очень хорошо зарабатывать. Не только у нас в университете. Люди, которые ведут научные исследования, практико-ориентированные исследования, живут неплохо. В том числе, молодые люди. Они, понимая это, стараются реализовать себя в части научной. Не так их много, но и не надо, не каждый второй должен быть учёным.

- Ну а фундаментальным физикам перепадает, Борис Леонидович?

Борис Смородин: Перепадает.


Обсуждение
3524
0
В соответствии с требованиями российского законодательства, мы не публикуем комментарии, содержащие ненормативную лексику, даже в случае замены букв точками, тире и любыми иными символами. Недопустима публикация комментариев: содержащих оскорбления участников диалога или третьих лиц; разжигающих межнациональную, религиозную или иную рознь; призывающие к совершению противоправных действий; не имеющих отношения к публикации; содержащих информацию рекламного характера.