«Ценность пейзажа в России иногда больше, чем человек и культура», - Наиля Аллахвердиева о выставке «Обещание пейзажа»

Тема: выставка «Обещание пейзажа»

Гость: Наиля Аллахвердиева, арт-директор музея современного искусства  PERMM, куратор проекта «Обещание пейзажа»

Дата выхода: 9 февраля 2015 года

Программа: «Событийный ряд»

Ведущий: Нина Соловей

- В музее PERMM открылся новый выставочный проект «Обещание пейзажа». Наиля, прежде чем поговорить о замысле выставки, не могу не спросить - чем и как сегодня живет музей? В этом сезоне случились разные проекты, мы видим, что музей развивается, три этажа уже задействованы. Публика переехала с Речного?

- Частично да, частично появилась новая. Сейчас мы живем в более оживленном месте, чем Речной вокзал, потихоньку начинают подтягиваться если не сами жители, то здесь очень много вузов, филиал ВШЭ…

- Рядом еще общежитие академии культуры...

- Кстати, да. И благодаря пермскому компоненту в нашей выставочной программе очень изменился состав пермской аудитории. Начали ходить люди, которые никогда не ходили на Речной вокзал, считая его вражеской территорией. А теперь уже нет содержательного и идеологического барьера. Мы стараемся быть более открытыми, и кроме стратегической цели сохранить музей во всех смыслах, еще задача его локализовать. Мы, как летающая тарелка, очень долго парили над Пермью, и музей важно заземлить, чтобы он пустил корни в город. Чем больше у нас будет связей с конкретными людьми, когда музей станет частью локальной жизни, это будет настоящая победа.

- Но ведь пермские художники, которые станут частью выставки и будут представлены на ней, включены не ради того, чтобы задобрить пермяков?

- Теперь давайте перейдем к  «Обеанию пейзажа». Речь, я так понимаю, не идет только о широтах российских. Здесь есть и городская среда, и разное видение художников на сам художественный формат пейзажа...

- Начнем с того, что это интересная тема сама по себе. Ценность пейзажа в России иногда больше, чем человек и культура. Во-вторых, к этой теме современное искусство обращается очень мало, считая это нишей салона, живописцев и фотографов, любимой темой, некритичной областью. Но мне показалось важным провести эту тему, потому что у нас был русский пейзаж до 1917 года, была большая история с советским пейзажем, который делился по национальному принципу, у нас в глазах и воспоминаниях, киргизские, армянские, казахские… А сейчас прошел переломный этап, мы стали снова Россией. Очень интересно, как воспринимают это с точки зрения кодов, ощущения пространства русские художники. Мы вернулись к этому периоду жизни страны, решили провести визуальное исследование, как видят художники.

Мы живем в большом сером индустриальном городе, художник пытается взаимодействовать с реальностью. Кто-то уходит в романтизацию, кто-то еще больше усиливает драматизм реальности, в которой мы живем. Суровый климат не стимулирует появление легких историй.

- Все-таки художники обращаются к пейзажам? Либо вы давали заказ – «ребята, давайте изучим эту тему, поработайте над пейзажами»?

- Хороший вопрос. На самом деле на выставке практически нет новых работ, в основном это молодые пермские художники. А так мы сделали исследование того, что было, и поэтому работы в диапазоне до наших дней уже готовые. Новых работ практически там нет. Мироощущение художников на протяжении всех этих лет можно проследить, проанализировать. И выясняется, что оно достаточно драматично. Оно не было, оказывается, актуальным только сегодня, оно накапливалось, и можно увидеть, как художники ощущают себя в этом пространстве уже многие годы.

- Закрываются, создают свой мирок?

- Нет, но во многом они переживают пейзаж как драму. Русский пейзаж совершенно не конфетный, и ощущение ландшафта достаточно драматичное. Оно свойственно англичанам, нашей спецификой оно не является. Оно не является карамельным, лубочным, как и русский пейзаж XIX века делился на две части – суперпозитивные пейзажи Шишкина и очень драматичные, депрессивные пейзажи Васильева, но очень важные для мироощущения. Диапазон от романтического до очень драматического взгляда на вещи присутствует, его можно почувствовать.

- Это связано с тем, что меняется внешняя среда, которая художников не радует? Либо это наш взгляд, когда все раньше приукрашивали, все воспевали, в том числе любимую советскую Россию?

- Думаю, тут важный момент перелома. Советский пейзаж был идеологическим, очень позитивным, колосящиеся поля и тучные пастбища. Увидеть новую оптику вне идеологических границ достаточно сложно, но как раз в отсутствии идеологического заказа художники пытались нащупать все сами. Вот эта выставка – первое исследование, где можно пытаться понять, в каких коридорах блуждают художники, чтобы обнаружить нашу новую идентичность. А поскольку российская реальность за эти годы, даже судя по Перми оптимистично, не изменилась, мы живем в большом сером индустриальном городе. Художник видит то, что видно, он пытается взаимодействовать с реальностью. Сценарии разные, кто-то уходит в романтизацию, кто-то еще больше усиливает драматизм реальности, в которой мы живем, еще и суровый климат не стимулирует появление легких историй.

- Я общалась с фотохудожниками, которые выезжают за пределы Перми, пытаются посещать заповедники, фотографировать, показывать свое любование этими местами. А на вопрос, отчего не фотографировать вам Пермь, отвечают: «Нечем любоваться, мало красивого». На вашей выставке есть пейзажи, посвященные ландшафту и природе за пределами цивилизации? Либо урбанистика тоже присутствует?

- Из общей темы пейзажа было сложно перейти к выставке, ведь это еще и проект, и пространство. У нас ведь трехэтажное здание, была идея сезонного принципа: зима, весна, лето, осень. Стало ясно, что она не ляжет, ведь 3 этажа, 4 сезона, не склеивается. Была придумана другая структура: «Точка-карта», «Дистанция-дорога» и «Панорама-вид». Мы смотрим с трех точек зрения – как бы сверху, в движении по стране, и наслаждаемся панорамой. Удивительная картинка, как видеоинсталляция группы «Синий суп», просто брать и переносить. Взгляды разные, но даже там, где есть то, что называется русским бедным, затоны поездов, тупики очень хорошего пермского художника Максима Каеткина – столько романтизма! Руины ведь тоже очень романтичны, был и жанр в XIX веке. Как только культура все это осмысляет, кладет на это взгляд, это становится очень красивым, и даже советские индустриальные ландшафты в пейзажах художников становятся бесконечно ценными и ностальгическими. Я не могу сказать, что это некрасиво. Там очень много красоты.

- Давайте озвучим несколько имен. Я знаю, что в проекте заинтересованы ряд галерей, арт-групп.

- Диапазон художников у нас достаточно большой. Это современные российские художники, которые делятся на 3 больших блока. Это художники, проживающие на территории России, московские и пермские художники. С нами сотрудничал Московский музей современного искусства, «Гридчин-холл», «pop/off» галерея и так далее. Очень много институций, которые подключились помимо нас и представили своих художников. Многих мы хорошо знаем, работы Пети Белого, который был только что в эфире, Димы Каварги, он делает сложную инсталляцию, посвященную падению Тунгусского метеорита «Флуктуация пространственных мотивов», это очень красивая технологичная история. Это и работы Ильи Гапонова, питерского художника, работы которого у нас в свое время выставлялись в музее. Фотографии работ Николая Полисского. Если же говорить о пермских художников, то мы вытащили большую генерацию тех, кто раньше не выставлялся. Это Максим Каеткин, Максим Титов. Представлены новые работы Антона Семакина, нашего любимого пермского блогера и художника, большая генерация молодежи, студия «ГД», Петя Стабровский с прекрасным проектом инсталляции стаканчиков, которые звенят. Люба Шмыкова, Лена Слобцева, молодые звезды, на которых мы возлагаем очень большие надежды. Я надеюсь, что они будут двигаться вперед, и мы им будем помогать.

- Запланирован ли какой-то ряд событий – лекций, мастер-классов, где посетители смогут побольше узнать и увидеть?

- Завтра на открытии у нас будет перфоманс Кати Рейшер, это такая молодая художница, это интересно и красиво.

Руины ведь тоже очень романтичны, был и жанр в XIX веке. Даже советские индустриальные ландшафты в пейзажах художников становятся бесконечно ценными и ностальгическими. Я не могу сказать, что это некрасиво. 

- Она будет что-то создавать?

- Писать, себя фотографировать, это очень личная история, которую она рассказывает. Очень интересно все читать, наблюдать.

- Она будет в центре общего пейзажа, состоящего из тех, кто придет.

- Тем самым элементом пейзажа, на который сама же извне смотрит. Это будет полироидная фотосессия, она сама себя будет фотографировать, писать на стене истории своей жизни – очень интимные, красивые, это всегда очень любопытно. Дальше у нас большая серия мастер-классов с художниками, приезжает уникальная микро-арт-группа «Город Устинов» из Ижевска, будет воркшоп для детей, они очень здорово работают с текстилем, делают очень сложные скульптуры, композиции. Детям тоже близка эта тема, думаю, они тоже создадут какие-то интересные работы. Вся пермская генерация, Петя Стабровский работает со светом, Елена Слобцева работает с разными материалами, Люба Шмыкова подготовит серию «воркшопов». Илья Гапонов – художник из Санкт-Петербурга, у него будет трафаретный мастер-класс, подготовлена программа разнообразная, очень интересная. Если вы придете завтра-послезавтра в музей, вы можете увидеть художников. К нам приехала Аня Нистратова, один из лучших кураторов стрит-арта страны, которая делает работу прямо на стене. Работает Володя Потапов, один из номинантов премии Кандинского «Молодой художник», который по-особенному переосмысляет живопись, когда живопись не становится частью картины, а сложной средовой инсталляцией, в которой ты видишь много-много слоев. Ты видишь эту работу прямо у нас в музее. На протяжении выставки у нас подготовлено множество проектов, следите на сайте и в соцсетях.

 - Не могу не спросить о будущих проектах и планах.

- Идут большие переговоры с государственной Третьяковской галереей, мы очень хотим привезти выставку Дмитрия Пригова. Музей делает все возможное, чтобы соответствовать музейным стандартам. Эта выставка нужна мне, нам, музею, потому что в музейном контуре мы никогда не работали, была проектная площадка. У них очень высокие требования к безопасности, влажности, много нюансов. Если все пройдет хорошо, то в начале апреля мы привезем большой проект из Москвы, он хорошо встает в рамках Года литературы и дискуссии о современной литературе. Дмитрий Пригов становится с каждым днем все более современным, это очень хороший повод поговорить о важном.

Если все пройдет хорошо, то в начале апреля мы привезем большой проект из Москвы, он хорошо встает в рамках Года литературы. Дмитрий Пригов становится с каждым днем все более современным, это очень хороший повод поговорить о важном.

- Выставка привлечет большое количество людей, которые опять же не ходили в музей.

- Все-таки само партнерство с такой большой институцией важно и для укрепления нашей репутации, мы занимаемся этим весь последний год. Это дает возможность продления, наша задача сделать все возможное, чтобы музей крепко стоял на ногах, чтобы не возникло страхов, что музей могут закрыть в любой момент по любому требованию. Переговоры идут уже полгода, мы делаем все возможное, чтобы проект состоялся. Следом летом открывается очень красивая выставка группы «Электробутик». Пермь ее знает по работе Iconman, которая была любима и радовала жителей города. Это одна из самых ярких современных групп, которые работают на грани science art, делают невероятно красивые аттрактивные проекты. Просто почему проект важен? Потому что мы находимся в здании бывшего магазина, и это невероятно смешной опыт рефлексии. Тема бытовой техники, можно было бы через проект электробутика, где совершенно сумасшедшие объекты, снова бы вернулись в условный магазин. И это хорошая интерпретация того контекста, в котором музей сейчас живет. Очень хочется, чтобы получилось.

- Власть поворачивается лицом к уличному проекту, или вы уже от него отказались – стрит-арт, «Длинные истории»?

- Есть формальная, юридическая сторона вопроса. Нашли пункт закона, по которому краевой бюджет не может тратиться на арт-объекты. Согласно уставу мы можем заниматься паблик-арт-программой, если найдем внебюджетные источники финансирования. Поэтому что касается той истории, у нас суперзадача провести ремонтные работы, восстановить «Яблоко» в не очень хорошем состоянии, перенести к музею Iconman`а, чтобы он стоял у музея, отремонтировать «Пермские ворота», «ВЛАСТЬ». А что касается «Длинных историй», они вполне могли бы существовать, если бы город нашел финансирование, мы периодически ведем переговоры. Степень деградации заборов уже такая, что скоро вопрос станет объективным, когда уже опять все превратится… Это зависит от города, от бизнеса, если бы нашелся меценат, который бы это поддержал, мы сделали бы проект без всяких бюджетных затрат, хорошо и красиво. Пермь такой город, где рынок развивается не так активно, как хотелось бы, плюс еще кризис. Если чудо произойдет, мы сделаем этот проект.

- Я живу в микрорайоне, где идут стройки. И я вижу, что все заборы застройщиков не серые, они просто взяли эту идею, приглашают обычных художников, нет особой концепции, но это и не цветочки-васильки. Приятнее переживать стройку рядом с твоим домом, когда к тебе по всему забору ползет улитка...

- Кстати, это очень важная функция проекта – обучение города новой практике. То, что город ее использует, это очень важный результат. Я считаю, что это вклад в качество городской среды в новый культурный опыт.