«Становятся композиторами вообще бог знает кто. Если бы все было так хорошо у всех, то мы бы имели целое созвездие композиторов – но это же не так», - Леонид Десятников

Тема: Дягилевский фестиваль

Гость: Леонид Десятников, композитор, куратор Дягилевского фестиваля, лауреат Государственной премии Российской федерации, заслуженный деятель искусств Российской Федерации

Программа: «Красный Человечек»

Дата выхода: 19 мая 2015 года

Ведущий: Анна Букатова

- Добрый день, уважаемые слушатели «Эха Перми»! В эфире еженедельная программа «Красный человечек», которая рассказывает о наиболее ярких событиях мира культуры в нашем городе. Меня зовут Анна Букатова, у меня в гостях сегодня российский композитор, лауреат Государственной премии Российской федерации, заслуженный деятель искусств Российской Федерации Леонид Аркадьевич Десятников. Вы помимо всего прочего еще и приглашенный куратор Дягилевского фестиваля. Вы ведь в Перми явно не первый раз?

Леонид  Десятников: Наверное, второй или второй с половиной.

- Давно были? Как город изменился?

Леонид  Десятников: Город очень изменился с тех пор, как я был здесь последний раз, это было больше 10 лет назад. Город изменился очень. Несмотря на отсутствие «красных человечков» в интерьере.

- Что-то бросилось в глаза?

Леонид  Десятников: Нет. Ничего особенного, ничего шокирующего, ничего потрясающего воображение в смысле архитектуры я не заметил. Все нормально.

-  У нас новый фонтан! Не проезжали мимо?

Леонид  Десятников: Ну поскольку я сейчас в активной фазе подготовки к моему концерту, то мои маршруты ограничиваются отелем, оперным театром и органным залом.

- Леонид Аркадьевич, вас называют ключевой фигурой современного российского музыкального пространства. Вам как такое обращение?

Леонид Десятников: Вы вот готовились ко встрече со мной, посмотрели кучу всяческих материалов, но то все страшное вранье. И всякие клише, которые сопровождают меня уже очень много лет. Вот просто разговаривайте со мной, просто исходя из того, что вы видите перед собой. Ну ключевая фигура, ну что? Это просто такая формула. Я не знаю, что такое ключевая фигура. Надо исходить из того, что такое российское современное пространство – это абсолютно непонятно, это просто такие бирки, как будто мы находимся где-то в супермаркете.

- Не льстят вам такие определения?

Леонид Десятников: Они мне не льстят, они меня не оскорбляют и не льстят, я просто нейтрально к этому отношусь.

- В 19 лет вы написали свою первую оперу «Бедная Лиза» по повести Карамзина. Впоследствии в вашем творчестве появлялись и другие писатели, литераторы. Расскажите, как вы выбираете произведения для своих работ?

Леонид Десятников: Сознательного выбора нет почти никогда. Все это в значительной мере случайно. И вообще, композитор, я позволю себе такое обобщение, композитор – малоинтеллектуальное существо. И очень часто композитор действует, повинуясь какой-то интуиции и какому-то случайному выбору.

- Ну вот как это бывает? Можете пример привести, вспомнить?

Леонид  Десятников: Вот если вы упомянули оперу «Бедная Лиза» – это не первое мое произведение, но одно из первых – это произошло случайно. Я учился  в консерватории и дружил с одной девушкой, которая тоже училась на композиторском отделении. Она мне сказала, что она хочет написать оперу «Бедная Лиза», но она пришла к своему профессору, мастеру, и он сказал, что зачем вам эта слюнявая ерунда, сейчас другое время – это было примерно в середине 70-х. И я ей сказал, что моему профессору вообще безразлично, что я делаю, и мне как раз понравилась эта идея, потому что она не была мейнстримом, и никто Карамзина не читал в это время, разве что в школе. И мне показалось, что я смогу из этого что-то сделать, поэтому я и обратился к этому тексту. В значительной мере случайно.

- То есть такое чутье, понравилось, как-то зацепило?

Леонид  Десятников: Да, я перечел эту повесть. Думаю, сейчас никто ею не занимается, этим культурным срезом – русским сентиментализмом. Почему-то вокруг меня студенты, которые тоже обучались на композитора, писали какие-то произведения на стихи Цветаевой, Ахматовой, это было в тренде тогда, а на 18-й век никто не обращал внимания.

- А что читаете? Для себя, для души, когда выпадает минутка?

Леонид  Десятников: Вы знаете, с тех пор как я стал счастливым или несчастливым обладателем электронной книжки, я стал крайне бессистемно читать. Раньше со мной такого не было. Я перестал дочитывать книги до конца, поскольку все книги одновременно находятся у тебя перед глазами. Мне сложно ответить на этот вопрос, потому что я одновременно читаю несколько книг. В самолете я читал «Культурный дневник» Дмитрия Волчека, журналиста радио «Свобода».

- То есть вы более по публицистике?

Леонид  Десятников: Нет, я не могу так сказать. Накануне я читал какой-то детектив Филлис Дороти Джеймс. Я его не дочитал и перешел на что-то другое.

- Для вас это такой способ расслабиться?

Леонид Десятников: Не всегда. Мне иногда важно, когда я интенсивно работаю, мне важно знать, что вечером, перед тем, как заснуть, что я буду читать что-то, что мне очень нравится. Но это не обязательно какая-то развлекательная вещь. Конечно, последние 10-15 лет я меньше читаю беллетристику, чем что-то другое.

- Скажите, а любимый писатель есть?

Леонид Десятников: У меня много любимых писателей. Если я скажу «любимый писатель», это не означает, что я его читаю каждый год. Допустим, я люблю Пруста, но я его давно уже не читал. Или, конечно, я перечитываю раз в 10 лет  «Войну и мир».

- А вот это редкость.

Леонид Десятников: Потому что, наверное, в основном предпочитают «Анну Каренину». Между прочим, в связи с моим сочинением, которое будет исполняться на Дягилевском фестивале в последний его день, там будет такая вещь, которая называется «Путешествие Лисы на Северо-Запад», псевдо-китайская вещь. В связи с этим могу сказать, что одна из моих любимых книг – это книжка «Лисьи чары». Это китайский «Декамерон» 17-го века. И эта книга выходила неоднократно еще в советское время на русском языке в разных комплектациях и под разными названиями. Автора этой книжки надо запомнить слушателям «Эха Перми» - Пу Сунлин.

- Леонид Аркадьевич, раз уж мы про литературу – «Свинцовое эхо»….

Леонид  Десятников: Я вас сразу же перебью. Со «Свинцовым эхо» вышла страшная лажа, выражаясь музыкантским жаргоном. Прекрасный певец, который должен был петь это сочинение, контртенор Юрий Миненко, по болезни был вынужден отменить свое выступление на Дягилевском фестивале, это произошло за неделю до концерта. Поэтому нам срочно нужно было перестраивать программу, поэтому это сочинение не будет исполняться, к моему глубокому сожалению.

- Это правда, что это была ваша одна из первых работ с иноязычным текстом?

Леонид  Десятников: Да, наверное, первая работа, не считая украинского языка.

- Ну он все-таки нам близкий и родной. Как работать с иностранным материалом, сложнее?

Леонид Десятников: Конечно, намного сложнее, и это не зависит от степени знания языка. Сложнее, потому что там все другое. Сложнее понимать значение слов или то, как они управляются, я имею в виду глаголы. Надо просто понимать интонацию стихотворения, где логическое ударение. Тем более, что эти стихи, которые я взял в качестве первого опыта своего, они очень сложные. Для 19-го века это просто авангардистские стихи.

- Скажите, а вы бы хотели с каким-нибудь еще языком поработать?

Леонид Десятников: Я работал с французским, который я не знаю. Но это была мелодекламация, то есть декламация стихов под музыку, или даже не стихов, а прозы. Я работал с итальянским языком, это одно из последних моих сочинений, но это итальянский язык 18-го века. И прежде, чем начать работать, какие-то сведения об итальянском языке я получил, не говоря уже о том, что у меня был консультант – носитель я зыка, который мне помогал работать с этим текстом.

-Выучили несколько фраз?

Леонид Десятников: Нет, и сейчас бы я не решился ничего сказать, кроме какого-нибудь матерного выражения.

- Вы учите матерные словечки?

Леонид Десятников: Нет-нет. Дело в том, что когда начинаешь учить какой-то язык, то это первое, что узнаешь, так называемая обсценная лексика.

- От своего учителя?

Леонид Десятников: Да, в первую очередь.

- А вы как ученик можете себя как-то охарактеризовать?

Леонид Десятников: Я давно учился чему-либо у кого-либо, потому что я старый для этого. Английским я занимался с педагогом, но это была середина 80-х годов. То есть если я не учусь чему-то сам, то, наверное, я хороший ученик. Например, врачи мне говорят, что я хороший пациент. Это, наверное, примерно одно и то же.  Я прилежный.

- Есть ли у вас любимый тип голоса? Например, у Штрауса это был сопрано. Пуччини, например, выше всех других ставил драматическое сопрано. У вас как?

Леонид Десятников: Нет, у меня специальных нет предпочтений. Мне все голоса нравятся. Я бы сказал, что высокие голоса мне нравятся больше, чем бас. Я имею в виду женские голоса, теноры, контртенор, для меня предпочтительнее.

- Мы знаем, что большую часть своей жизни вы живете и работаете в Ленинграде. Как вы работаете? Это какая-то отдельная комната, рояль?

Леонид Десятников: Да. Отдельная комната  и рояль.

- На ум приходит ассоциация с другим юбиляром этого года - Иосифом Бродским, его комнатой, из которой он советует не выходить. Вы разделяете?

Леонид Десятников: Да, я разделяю эту точку зрения, но мне приходится выходить за продуктами. Я не пользуюсь еще интернет-шоппингом относительно продуктов. То есть я все-таки иногда выхожу из дома.

- А вообще, прогуливаться любите?

 Леонид Десятников: Прогуливаться не люблю.

- Домосед?

Леонид  Десятников: Да.

- А вы бы могли жить вне России?

Леонид Десятников: Надо попробовать, но я пока не пробовал.

- А желания нет?

Леонид Десятников: Нет желания просто что-то менять в своей жизни. Если я что-то меняю, то обычно это происходит под давлением каких-то внешних обстоятельств. Например, я ходил на службу очень много лет назад и работал в театральной академии в Петербурге на какой-то незначительной музыкальной должности, и получал какую-то микроскопическую зарплату, и это очень сложно бросить, потому что это постоянный доход. И в какой-то момент была такая ситуация, которая мне не понравилась. Мне нужно было по велению ректората – может, сейчас такого нет, а раньше было, что студенты должны были в начале семестра ехать убирать картошку или что-то такое в колхоз – и мне надо было вместе со студентами ехать в колхоз. Меня совершенно не возбуждала эта идея, я просто никуда не поехал, не сказался больным  в ректорате, а просто не явился, и поэтому меня уволили. Настолько было начальство оскорблено этим поступком, что меня уволили из театральной академии, хотя формально это было написано по собственному желанию. Я с этого момента стал предоставлен сам себе. Я стал фриланс, я зарабатываю на жизнь исключительно композиторским трудом с 1984 года. Но если бы не было этой ситуации, то я до сих пор бы тянул эту лямку.

- Получается, проявлять характер полезно?

Леонид Десятников: Я не проявил характер, я просто не смог сделать то, что мне было совсем не по сердцу.

- А всегда у вас в жизни получается делать то, что хочется?

Леонид Десятников: Нет, конечно. Бывают такие ситуации, где я «must», я просто должен что-то делать, и я делаю это. Но вот здесь я категорически не хотел. Ну, были еще какие-то дополнительные обстоятельства, которые держали меня в это время в городе, романтические там, но неважно.

- «Я не мог не стать композитором. Просто родился такой человек — недоношенный, склонный к одиночеству, ребенком боявшийся дворовых знакомств. Был бы я другим – выбрал бы более публичную профессию. Но это она выбрала меня». Это ваши слова. Леонид Аркадьевич, какие другие качества, помимо такого интровертного склада характера, помогают музыкантам, композиторам?

Леонид  Десятников: Должны быть какие-то музыкальные способности, в этой цитате они не упоминаются.

- Ну это само собой разумеется.

Леонид  Десятников: Ну как «само собой разумеется» – отнюдь нет. Становятся композиторами вообще бог знает кто. Если бы все было так хорошо у всех, то мы бы имели целое созвездие композиторов – но это же не так.

- А если мы опустим это, какие-то качества человеческие, душевные?

Леонид Десятников: Это даже не душевные, а, может, к физиологии относится – надо уметь ждать. Как это качество называется?  Терпение? Ну, например, вы композитор, вы садитесь за работу, и у вас что-то не получается сегодня, и завтра не получается, и послезавтра… Вот это как бы не может не раздражать реципиента. Но вы должны закончить работу ровно в тот момент, когда вы понимаете, что все ноты на месте. И это очень важно знать.

- А если муза не идет? Как себе помогать, как себя успокаивать?

Леонид Десятников: Успокоить себя невозможно. Я все время угрызаюсь или говорю себе: да, ты бездарен, наконец-то твоя карьера закончилась, потому что ты уже больше ничего не можешь. И изо дня в день возобновляется это терзание. Допустим, у вас есть какой-то заказ, и вам нужно сдать его в срок, и вот это очень щекотливая ситуация, когда вы внутри себя знаете, что вы еще не закончили, а у вас уже рвут партитуру из рук. Из этого следует, что нужны какие-то логистические способности. Нужно правильно организовать свою жизнь в целом и подчинить ее только своей работе – в данный момент, по крайней мере.

- А работа важнее личной жизни? Женщины часто любят такие вопросы задавать.

Леонид Десятников: То есть вы извиняетесь сразу за свой вопрос?

- Да.

Леонид Десятников: Даже вот не знаю, как ответить на этот вопрос, не знаю.

- Может быть, они равны?

Леонид Десятников: Мне кажется, что работа важнее. Ну композиторское призвание – никогда в жизни не произносил это слово, ни публично, никак – призвание. Вот впервые его произношу. Призвание все-таки важнее, а все остальное должно этому способствовать. Композитор устроен таким вампирическим способом относительно тех людей, которых он вовлекает в орбиту своей личной жизни. И не важно, это продолжительный гармоничный брак или какие-то просто романы, которые не имеют продолжения, но в конечном счете все подчинено… Не могу просто произнести... Творчеству.

- А почему?

Леонид Десятников: Потому что оно дискредитировало себя в большой степени. Творчество – Сергей Зверев или Полина Гагарина, вот эти люди занимаются творчеством. А композитор занимается чем-то таким, чему нет названия просто.

- Вот кстати, свой композиторский почерк вы определяете как эмансипацию консонанса.

Леонид Десятников: Про эмансипацию консонанса… Это как бы шутка. Нельзя же всерьез как-то постулировать свое творчество, свои творческие принципы, ну невозможно об этом серьезно говорить.

- Вы ваш любимый жанр называете тоже очень интересно – трагическая шаловливая вещица.

Леонид Десятников: Это тоже просто шутка.

- Вы любите со слушателями играть и как-то их заставлять подумать?

Леонид Десятников: Раньше любил, сейчас уже меньше люблю. Сейчас я уже больше адресуюсь внутрь самого себя. Знаете, композитор вынужден объяснять, что он делает, словами объяснять. Вот то, чем мы сейчас с вами занимаемся. Так устроена наша жизнь, что композитор вынужден в течение совей жизни объяснять словам, что он хотел сказать данным произведением. Поэтому появляются вот такие определения, часто они шутливые, не надо это серьезно воспринимать. Просто это шутка, которая родилась не у меня. Я много раз это рассказывал везде и всюду. Просто мы с друзьями общались, с Беллой Ахмадулиной, происходило это в дивном месте, которое называется Репино под Петербургом. И мы просто сидели, выпивали, закусывали и болтали. И просто Ахмадулина сказала: не написать ли вам, Лёнечка, какую-нибудь трагически шаловливую вещицу. Просто шутка такая – и я взял ее на вооружение.

- А вообще чувство юмора – важное качество для человека?

Леонид Десятников: Вообще, да, конечно. Потому что с человеком, не обладающим чувством юмора, просто невозможно общаться.

- И композиторы не исключение?

Леонид Десятников: Ну композиторы вынуждены время от времени общаться с кем-то хотя бы для того, чтобы устраивать свои делишки.

- Делишки… Вот у меня сразу вопрос, что за делишки?

Леонид Десятников: Я, например, обожаю Теодора Курентзиса, и мне страшно хочется, чтобы он продирижировал каким-то моим сочинением, конечно, для этого я должен каким-то образом вступить с ним в контакт, как-то обольстить его.

- То есть у вас в запасе шуточка имеется?

Леонид Десятников: Нет. В запасе ничего нет, это импровизация. Я не из тех людей, которые любят рассказывать анекдоты и слушать их.

- Некоторое время назад вы вели колонку на портале OpenSpace. Наверняка видели, что вам писали люди в комментариях.

Леонид Десятников: Нет, это не было интерактивом. 

- Не отвечали вы?

Леонид Десятников: Один раз просто ответил, потому что я знал, что под псевдонимом скрывается мой приятель. И таким способом мне было удобнее всего ему ответить. Но вообще я никогда не отвечаю, конечно.

- А почему? Если вы пошли на интернет-портал, то это же подразумевает?..

Леонид Десятников: Я-то пошел, но интерактив это не подразумевало. Я не подписывался на то, что я буду общаться с людьми. Я вел эту колонку, но в одностороннем порядке.

- То есть имеет ли для вас значение то, что думают о вашем творчестве? Или смотря кто?

Леонид Десятников: Смотря кто, конечно. Если это люди, которые мне дороги, то да. А так – нет. По поводу этих комментариев на портале OpenSpace, там были такие псевдонимы, которые вызывали жгучий интерес у меня и моих приятелей, которые тоже читали эти колонки, тоже обращали внимание на комментарии.

- Грубили?

Леонид Десятников: Конечно, те, которые грубили. Потому что те, которые не грубят – не вызывают интереса.

- То есть вас можно вывести на эмоции?

Леонид Десятников: Вот в связи с этим персонажем – да. У меня были некие эмоции. Просто это была тема для разговора, ха-ха, и все такое. Потом, я помню, что с кем-то я обсуждал, кто бы из наших знакомых мог быть этим человеком. Вы знаете, кто такая Черубина Де Габриак?

- Я не знаю, к стыду.

Леонид Десятников: Я вот брякнул, а сейчас думаю, что не знаю, как объяснить. Это был такой литературный розыгрыш в некой политической среде Серебряного века. Это вымышленный персонаж, за которого стихи писала некая скромная женщина – по-моему, у нее была фамилия Дмитриева. В общем, некий поэт, которого никто не знает, который присылает свои стихи в редакцию какого-то литературного журнала, и в нее влюбляются там… Максимилиан Волошин. И чуть ли не дуэль устраивают за нее. Вот такая вот коллизия. Но эти страсти происходят не оттого, что вы реально влюблены в кого-то, а из-за того, что у вас возникает жгучее желание узнать правду. Это вообще страсть такая – узнать, как на самом деле обстоят дела.

- Леонид Аркадьевич, что скажете по вот этому засилью интернета?

Леонид Десятников: Это тяжелый наркотик, для меня, в частности. Думаю, что это то, что вызывает наркотическую зависимость: алкоголь, интернет, и другие виды наркомании.

- То есть у вас есть социальные странички?

Леонид Десятников: Нет, у меня нет аккаунта ни в каких сетях. Потому что у меня нет потребности выразить себя иным способом, чем я это делаю профессионально.

- То есть, если бы мы были все заняты своим любимым делом, то у нас бы не хватало времени на социальные сети?

Леонид Десятников: Думаю, да.

- Мы все бездельники.

Леонид Десятников: Не то чтобы бездельники, но огромное количество людей чувствуют свою неприкаянность, свою профессиональную неудовлетворенность, и это побуждает их выражаться каким-то иным способом, иным, чем в профессии.

- Вы как-то участвуете в политических движениях? Как люди культуры, музыки к этому относятся?

Леонид Десятников: Музыка – наименее политизированная вещь, потому что музыка сама по себе не в состоянии выразить что-то.

- Сейчас модно, когда представители культурного, музыкального сообщества подписывают петиции.

Леонид Десятников: Я не думаю, что это мода. Я думаю, что это искренние побуждения. Как музыкант, я не могу быть политиком, потому что музыке это просто недоступно. Но как гражданин, я являюсь неким человеком, который обладает своими политическими взглядами, безусловно.

- На выборы ходите?

Леонид Десятников: Да, на выборы я хожу. Допустим, я подписываю некую петицию, я делаю это довольно часто. Я понимаю абсолютную бесполезность этой петиции, допустим, адресованную Владимиру Путину.

- Ну как же бесполезность?

Леонид Десятников: Бесполезность, потому что на нее никак не отреагируют, никто, ни администрация президента, никто.

- А зачем тогда подписываете?

Леонид Десятников: Я подписываю, потому что таким образом я маркирую свою принадлежность к некой социальной группе. Я таким образом даю понять тем людям, которые подписывают это, что я вместе с ними.