Верхний баннер
15:52 | ЧЕТВЕРГ | 28 МАРТА 2024

$ 92.59 € 100.27

Сетка вещания

??лее ????ов??ое ве??ние

Список программ
12+

отдел продаж:

206-30-40

17:12, 18 марта 2016
Автор: Ирина Колущинская

«Только когда идут открытые разговоры, публичные споры, дебаты и дискуссии между политиками по поводу принятия того или иного закона и поддержке чего-то, тогда избиратель может определиться, а к кому из них он присоединится», – Виталий Ковин, политолог

«Только когда идут открытые разговоры, публичные споры, дебаты и дискуссии между политиками по поводу принятия того или иного закона и поддержке чего-то, тогда избиратель может определиться, а к кому из них он присоединится», – Виталий Ковин, политолог
«Только когда идут открытые разговоры, публичные споры, дебаты и дискуссии между политиками по поводу принятия того или иного закона и поддержке чего-то, тогда избиратель может определиться, а к кому из них он присоединится», – Виталий Ковин, политолог
- Добрый день, Пермь! Я Ирина Колущинская. В гостях у меня господин Ковин Виталий Сергеевич, к которому я с большим уважением отношусь, хотя мы совершенно политически, идеологически разные люди. 

- Так точно. Здравствуйте! Большое спасибо за приглашение.

- Поскольку у нас пробки и прочие проблемы, вы вошли только что в эфир, поэтому мы даже не подумали с друг дружкой про что мы будем говорить. Поэтому мы решили, что мы преподаватели, и поговорим о нашей жизни с позиции политологических, исторических, психологических – вообще вот то, что называется сегодня, да…

- Ну, в общем, про выборы.

- Вот. Ну как вам сказать. У меня есть вопросы по поводу выборов, причем ученические вопросы, потому что я очень трепетно отношусь к словесным… к словарному значению слов. А у нас как-то с этим делом очень большие проблемы.

- В смысле с выбором.

- Вот. Вы мне дали первую тему и, по сути дела, благодаря вам, я задаю вам первый вопрос.

- Готов.

- Вот где-то 15 лет назад, где-то в 90-е годы, уже так ближе к концу 90-х, когда я проезжала через Площадь Дружбы, я всегда видела совершенно уникальный лозунг. Значит, на издательстве висел баннер, на котором было написано, что «демократия – это путь к народовластию». У меня взрывались мозги. Ну вот что это такое?

- В смысле демократия?

- Нет.

- Или в смысле этот лозунг?

- Вот как вот демократия – путь к народовластию. Насколько я понимаю, народ… демократия и есть народовластие. Вот это что это?

- Ну, если буквально переводить, да.

- А иначе вот это что такое? Я не могу. Я вот трепетно к этому отношусь. Вот в этой связи у нас есть множество всяческих партий, и в том числе 4 парламентских. Я хочу понять, что такое либерально-демократическая партия. Либерально-демократическая – это значит что? Это какой лозунг? Они что хотят?

- Вы в смысле та партия, которая у нас называется либерально-демократическая?

- Да. Что такое «либеральность» я знаю. Что такое «демократия» тоже знаю. Я хочу в нашем варианте. Что имеется в виду у нас?

- Нет, ну у нас там два имеется в виду, насколько я понимаю. Во-первых, есть партия, которая так называется.

- Да.

- Либерально-демократическая партия России, которую возглавляет небезызвестный Владимир Вольфович.

- Так.

- Вот. С моей точки зрения, эта партия, конечно, не имеет никакого отношения ни к либеральности, ни к демократичности. Вот. Поэтому серьезно, мне кажется, обсуждать эту партию смысла никакого нет с этой точки зрения. Есть смысл обсуждать с других точек зрения. Она достаточно значимая в нашей политической системе.

- Вот. Вот скажите, пожалуйста, в европейском смысле этих, безусловно, европейских слов, что такое «либерально-демократическая»? Что они должны хотеть и к чему они должны стремиться?

- Хорошо, я понял, да. Насколько я понимаю, значит, «либеральная» указывает на то, что партия придерживается или сторонники партии, члены этой партии придерживаются, ну, то, что называется либеральными ценностями, среди которых на первом месте, безусловно, стоит индивидуальная свобода, да. То есть либералы, представители либеральной партии, либеральная партия и т.д. – это те, кто отстаивают ценность свободы личности и во всех ее проявлениях. И эта ценность признается приоритетной по отношению к другим ценностям: равенства, справедливости, государственности и т.д. Вот. Это как бы первая часть. Вторая часть – это то, что партия придерживается так называемого демократического консенсуса или демократических процедур, то есть отстаивает свободные, конкурентные выборы, значит, соответственно, сменяемость власти, ну и другие – то, что признано демократией в процессуальном смысле слова.

- Понятно.

- Вот. Конституционно. То есть сочетание этих двух принципов, мне кажется, и позволяет говорить о том, что это либерально-демократическая партия. Вот так.

- Понятно. Ну вот я существенно раньше закончила университет. У нас так все было попроще по части политологии.

- Ну тогда да.

- Вот. Нео тем не менее. Тем не менее, было совершенно понятно. У нас потрясающие люди преподавали новейшую историю, ну о чем говорить тут. Ну было, в общем, так понятно, что, в основном, демократии, как бы они не назывались, бывают двух видов: консервативные, консерваторы и либерал-демократы… и социал-демократы.

- Ну если да. Это, видимо, так.

- Вот. Теперь так. «Единая Россия», которая позиционирует себя как консервативная партия. В чем консерватизм «Единой России»?

- О! Ну, смотрите, насколько я понимаю.

- Да.

- Вот эта партия так отчетливо и строго о том, что она придерживается консервативных позиций, публично заявила, ну, скажем так, не так давно. По крайней мере, когда наш действующий президент вернулся формально к власти. Или как это правильно-то сказать?

- Нет, минуточку.

- Он никуда не уходил, ну, в общем, на третий срок.

- Я могу вам сказать, что вот хронологически это случилось где-то все-так в 2009-2010 годах.

- Ну… Ну, да, может быть. Ну да, соглашусь.

- Вот. И что с консерватизмом?

- Ну что с консерватизмом? Консерватизм как бы в отличие от либерала, он в центр ставит такие ценности, как порядок, стабильность, вот, во всем, в том числе, и в отношении власти. Вот. Он опирается на те структуры, которые, с его точки зрения, этот порядок больше обеспечивают и гарантируют. Вот. Например, в экономике это, ну, прежде всего, системообразующий, крупный… Системообразующий, крупный бизнес, желательно при государственном участии, при государственном контроле. Вот. Чтобы этот хаос свободного рынка как-то немножко сдерживать. В политической системе это крупные, системообразующие партии, которые являются ее как бы основной, ее скелетом, которые будут не только здесь, но завтра, послезавтра и т.д.

- Понятно.

- То есть это как бы придание такой некой устойчивости, а чтобы эта устойчивость была, нужны какие-то сильные, мощные структуры и опора на некий предыдущий опыт, традиции.

- Тогда я вообще не понимаю… Потому что дочка булочника Маргарет Тэтчер, очевидно, была консерватором, а страну-то она вытащила, ну, прежде всего, за… за малый бизнес. Кто, значит… Мне бы хотелось узнать, кто больший консерватор – Тэтчер или «Единая Россия»?

- Ну она… Нет, она вытащила, конечно. Мне кажется, тут трудно сравнивать, но для нас, конечно, больший консерватор «Единая Россия», для них – Тэтчер. Нет, я думаю, что она вытащила, конечно, не за счет мелких лавочников и булочников.

- Она их поддержала. Они его поддержали.

- Да. Но, в первую очередь, она поддержала крупный английский бизнес, конечно, частные предприятия, концерны, холдинги, разного рода преференции. То есть те, кто…

- Ну и плюс приватизация.

- Конечно.

- Приватизация.

- Да, но приватизация…

- Прежде всего уголь.

- Да.

- Угольная приватизация.

- Да, но приватизация не мелким лавочникам, не в пользу мелких лавочников, а крупного бизнеса.

- Но однако, ведь именно они за ней пошли.

- И они в том числе. А это люди, которым она гарантировала некую стабильность их дела, жизни, их дохода, вот, их как бы, пусть не очень богатого, но некого достаточно устойчивого состояния… благосостояния.

- И плюс реальная угроза локальной ядерной войны: или это наши острова или сейчас всем будет очень плохо. Я думаю, что Фолкленды – это самое главное, что сделала Тэтчер.

- Ну, насчет главного не знаю, но насчет того, что это способствовало, там, национально-патриотическому подъему – да, действительно, это факт. Насчет того, я честно говоря, не очень этим занимался, интересовался, угрожала ли она применением ядерного оружия против Аргентины в случае…

- Нет. Это было настолько прозрачно, а, главное, 500 морских миль – это бабахнуть-то можно было бы вполне. И об этом очень тревожились.

- Нет, ну, когда у тебя лежит такая штука в кармане, понятно. И все знают, что она у тебя есть.

- Скажите, так, может быть, все-таки единороссы все-таки консерваторы?

- Ну, консерваторы. С моей точки зрения, они, конечно.

- Потом с бомбами… С бомбами ведь все в порядке.

Нет, они консерваторы, безусловно. И они консерваторы и по своему… по тем ценностям, которые курируются. И более того, они консерваторы по своему составу социальному.

- Да, это все, конечно, хорошо, за исключением пустяков. Дело все в том, что они, будучи декларированы консервативной партией, вынуждены были и им приходится это делать, а они этого делать не умеют – действовать как социал-демократическая партия со всеми этими социальными делами.

- Ну, у нас, видите, у нас проблема в том, что у нас, конечно, вся эта вот партийная система, она, ну, так грубо если скажу, она не доделана.

- Секундочку. Вот недоделанность партии – это хорошая мысль. У нас сейчас будет реклама. Секундочку. Итак, партии наши недоделанные. Хорошая мысль. Так вот, социал-демократический фартучек, который одевает «Единая Россия». И вот в итоге вон что получается. Я не знаю, можно ли нам сегодня назвать наше государство вполне социальным, потому что ведь это кошмар.

- Я думаю, что нельзя. Я думаю, что нельзя. Нет, то, что «Единая Россия» вынуждена прибегать к социал-демократической риторике и популизму, во многом это связано с тем, что у нас реальной такой сильной настоящей социал-демократической партии, опять же, в таком западном смысле, нет. Кстати, посмотреть на… если посмотреть на Европу, то сейчас в основном в политике на протяжении 70-х, 60-х, ну и сейчас, конкурируют как раз консерваторы с социал-демократами.

- Да. Да-да-да.

- Вот. То есть они друг друга сменяют.

- Так поэтому и развиваются.

- Ну, в общем, да. То есть это разные, как бы немножко стратегии развития, разные ценности. У нас поскольку такой, ярко выраженной социал-демократической силы нет. «Справедливая Россия», я вам честно скажу, не тянет. Хотя тут тоже интересно. Очень много парадоксов. Ведь у нас когда социологи – ВЦИОМы, ФОМы, «Левада Центры» и т.д., проводят исследования социальных ожиданий, настроений, ценностей людей, которых они придерживаются, на проверку ведь выясняется, что первая… Там в первой десятке, а может даже и в первой пятерке, большинство ценностей, которые можно отнести именно к социал-демократическим.

- Да.

- Типа справедливость во всяких разных вариациях.

- А, может быть, технология развития «Справедливой России» хромает? Потому что ведь на самом деле повестка-то ведь у них очень симпатичная.

- Ну, здесь, наверно, вам уже виднее, как человеку… как политконсультанту и политтехнологу, который работает с партиями. Я вот так напрямую не работаю, и поэтому мне трудно…

- Перестаньте меня ругать, я журналист.

- Мне трудно сказать, что именно там у них не получается и почему, казалось бы, и… У нас ведь тоже, скажем так, избиратели, граждане, они по большей части придерживаются… Ну, вот им бы хотелось жить при, условно говоря, при рыночной ситуации, но чтобы социальная защита была как при Советском Союзе – социальная поддержка населения и т.д.

- Ну, это я думаю, что это еще…

- Вот это и есть социал-демократия.

- Это лет на 20 еще.

- Ну да. Это и есть, в принципе, база для такого мощного социал-демократического электората, для социал-демократической партии и т.д. То есть, в принципе, с этим нужно просто, как мне кажется, серьезно, технологично поработать. Поэтому, понятно, что если настроения у граждан такие, если они ждут поддержки от государства в трудовой сфере, в сфере социального обеспечения, всяких льгот и т.д. и т.п., вот, то есть такие ожидания достаточно сильные, понятно, что та партия и та элита, которая реально находится у власти, она вынуждена с этими настроениями считаться и, соответственно, в свою по ценностям консервативным программу включать эти вот социальные всякие обязательства.

- Да-да.

- Но обращаю внимание, что как только речь доходит до принятия конкретных вопросов, законов, касаемо поддержки социально незащищенных групп населения… Ну, вот возьмите наш ЗС. По ветеранам вопрос законный, да? По стипендиям.

- Да.

- По многодетным.

- Да. По землям, да. Как голосуют «Единая Россия» и депутаты, которые ее представляют? Они эти законы, как правило, не поддерживают – выделение дополнительных социальных льгот. Ну потому что понятно, на это все из бюджета – ну и там все эти последствия.

- Такое впечатление, что среди единороссов в законодательном собрании социал-демократ только один – Скриванов. Вот он-то как раз эти штуки всегда поддерживает.

- Нет. Вот завтра мы как раз будем презентовать рейтинг депутатов законодательного собрания. Там эти, в том числе социально значимые вопросы, как голосовали депутаты по этим социально значимым вопросам, оценили.

- И что?

- Я просто, я сейчас не помню, там очень много.

- Ну в общем. В общем.

- Да. Вот просто вы назвали фамилию Скриванова. Так вот, он по большинству из этих вопросов просто не голосовал. «НГ» стоит, не голосовал. Вот я… Нет, я смотрю тут как последние пленарки, последние вопросы. По ветеранам, по инвалидам, по многодетным он как раз голосовал только «за». А что там было раньше, я не знаю. Видите, дело все в том, что…

- Ну, там взяли за весь пятилетний, уже почти пятилетний срок.

- А вы знаете, у меня такое впечатление, что люди меняются.

- Меняются. Имеют свойство, способность меняться, конечно.

- Я должна сказать, что причем политически меняются в том числе. Вот.

- Ну, я прошу прощения, просто раз уж зашел об этом разговор. Там, конечно, есть группа депутатов, которая отчетливо всегда голосует в поддержку вот этих вот социальных законов, по выделению разных социальных льгот категориям населения. Ну это понятно, это, прежде всего, наши коммунисты, как бы их позиция такова. Наши справедливороссы по большей части поддерживают.

- Да, да.

- По большей части поддерживают. И представители «Единой России» по большей части не поддерживают. Ну потому что там еще часто ведь принимается решение на консолидированном голосовании каком-то.

- Меня больше всего возмущает это анонимное голосование. Я думаю, что это некрасиво. Понимаете…

- Хотелось бы больше, да, прозрачности.

- Вот социальная… Понимаете, социальные законы, социальная повестка требует все-таки права избирателя знать, как голосовали… твой депутат голосовал. Про меня, про моих детей, про мою семью. Вот. А во это, когда они начинают в эту самую, в скорлупу прятаться, мне это очень неприятно. Вообще, слушайте, как хорошо. Консерваторы и социал-демократы. Консерваторы копят, копят, копят, копят, машину набивают, набивают, набивают до тех пор, пока народу это не надоело. Потом, бац, и приходят социал-демократы. Тратят, тратят, тратят, тратят, тратят, потом смотрят: «Ой, что-то очень…».

- Растратились.

- Растратились. И обратно консерваторы. Слушайте, это действительно замечательно. И срок, когда накапливаем, и когда тратим, и всем, в конечном случае, хорошо. Значит, партии недоделанные. Хорошо. А почему? А вам не кажется, что вообще само по себе партийное строительство – это очень искусственный процесс в нашей стране?

- Ну он как бы искусственный в том смысле, что, конечно же, у нас не было ни социального, никакого-то другого опыта жизни в рамках, собственно, настоящих партийных систем, да. То есть большевики, когда пришли, через 2-3 года все партии поуничтожили и сами тоже. Вот. Сами выродились.

- Зато как много успели до 1917 года с 1902 года.

- Там да, там было. Но это была общемировая тенденция, тренд.

- Да.

- Там все это росло как дрожжах.

- Это была стратификация очень четкая, там было все понятно.

- Да. Да-да-да.

- Здесь кто такие октябристы? Это кадеты.

- Да.

- Вот кто у нас сейчас кадеты?

- Конституционные демократы кто у нас сейчас.

- Нет у нас сегодня кадетов, и от этого нам очень плохо. Давайте дальше.

- То есть понятно, что как бы пришлось создавать с нуля, все заново. И, к сожалению, вот об этом сейчас вот достаточно много говорят и пишут, вот те, кто проводили реформы в 90-е годы, вот они, конечно, делали на строительстве рыночной экономики.

- Да.

- А все, что касается политической системы – это типа, по их мнению, как бы само собой строится.

- Черта с два.

- Как-то вырастет. Вот. На самом деле…

- И ведь умные люди были.

- Опять же все в силу того, что не было опыта. А потом они сами-то ведь были экономисты – они делали то, в чем они понимали. Но если у нас не было, надо признать, что советская система как бы не способствовала развитию гуманитарных наук.

- Ну да.

- Социологии, политологии и т.д., да. Соответственно, это было как-то на втором все плане. И как бы вовремя не были созданы некие подпорки для развития тех же самых партийных систем, для развития партии. Ну а потом, когда уже как бы ситуация-то изменилась экономическая и к власти пришла новая элита, которая пришла вне этих всяких партийных систем, рамок и т.д., им вот, когда уже все эти, ну, как говорят, неформальные практики доминируют над формальными практиками, то есть создавать формальные институты для них, это некая такая обуза. Вот. То есть, условно говоря, питерским и всяким другим зачем партии, когда они и так где надо правят. Вот тут уже началось такое искусственное вот строительство.

- Незабвенный Виктор Степанович Черномырдин говорил, что как не делаешь партию, все равно получается КПСС.

- Все КПСС, да.

- А я вот смотрю на сегодняшний молодняк, который вы учите, и который у меня тусуется дома, вот они совсем другие, да?

- По сравнению с кем?

- Ну вот…

- С нами? С вами?

- Нет, даже не вопрос. А вот по отношению к людям, которые сейчас 40 лет, там, с небольшим, все равно они совсем другие.

- Ну, конечно, разница-то между поколениями, она всегда существовала.

- Нет, ну, я вам должна сказать. Вот знаете, между мною и моей дочерью особой ментальной разницы не вижу. Все же те же самые, прежде всего, книжки, да. И все те же самые устои. Что касается моего внука, вот все это окружение его, они учатся как звери, как проклятые. Я столько не училась. Это ужасно. Но у них четкая цель – они верят в то, что такое образование востребованное. И они смеются, говорят: «Какая пенсионная реформа? Зачем мне эта пенсия? Неужели вы думаете, что мы будем рассчитывать не государство? Зачем этот мне ОМС? Я никогда не пойду в поликлинику по месту жительства». Они другие. Но это те другие, которые вот в определенном страте, видимо, да?

- Да. Это тоже очень важно понимать, что…

- А социальных иждивенцев среди студентов на самом деле много, да?

- Достаточно, да. Нет, тут очень важно тоже понимать, раньше общество было более или менее монолитным, да. То есть за исключением очень-очень жиденького слоя советской элиты и вот этой партийной культуры и т.д. Все остальное примерно один и тот же средний уровень жизни существовал, да. Сейчас… И, соответственно, установки были такие. Сейчас общество очень раздроблено, очень дифференцировано. Вот эти вот большие, малые социальные группы, они вроде и находятся в одном поколении, но они придерживаются совершенно разных ценностей, да. То есть ваш внук, моя дочь и т.д., вот они действительно учатся как… учатся работать проклятыми, но заработают сами. Вот такой индивидуалистический подход и такая индивидуальная жизненная стратегия – сами сделаем.

- Знаете, вот, допустим, внук у меня, например, с 14 лет, с тех пор, как у него был паспорт и мы дали, открыли карту, он (и никогда не говорил) на протяжении, наверное, лет 5-6 участвует в работе Фонда Чулпан Хаматовой. Вот у них это тоже ведь есть.

- Есть. Есть.

- Есть.

- Это тоже есть, да. С другой стороны, есть группа студентов, с которыми я общаюсь, которые из других как бы категорий, вот они наоборот, иногда они… Я как бы застал по молодости Советский Союз, они не застали. Так они более советские, чем я.

- Вот так?

- Да. Вплоть до того, что они готовы, например, на возрождение этой системы распределения после обучения.

- Вот!

- То, от чего я сбежал, они готовы – дайте нам.

- Вот. Я вот, я напишу и скажу, что Ковин меня поддерживает. Вот это… Я не просто так спросила. Вот это вот социальное иждивенчество, вот это «льготы сюда, льготы сюда» – не было у нас никаких льгот вообще, ни у ветеранов, ни у студентов, ни таких, ни сяких. Ничего этого не было. Здесь такое количество этих льгот! Государство не может выдержать такую социальную политику, я совершенно уверена. Я считаю, что… Я не против шоковой терапии, там, прочее, анестезии. Но вот эта часть молодежи, которая хочет распределения, хочет льгот, хочет стипендию по… Как это называется? По материальному уровню и т.д.

- Социальная стипендия.

- Да. Ну черт его знает. Я, например, могла… у меня было… Когда я училась, у меня… Как это называлось?

- Повышенная?

- На душу… На душу населения… На душу члена семьи доход был на 50 копеек больше, которая дала бы мне возможность получить обыкновенную стипендию за «пятерки», «четверки». Я могла получить или повышенную, или никакую. А вот они почему-то получали стипендию, учась на «тройки». Я думаю, что вот то, что сейчас за «тройки» стипешку не дают – это правильно.

- Нет, я тоже, да, конечно.

- Даже не вопрос. Так. Давайте еще такой момент. Настроение общественное, пермское прежде всего. У меня такое ощущение, что народ никакими выборами еще не живет. Или есть?

- Ну как вот сказать…

- Или что ли?

- Нет, я… тут, конечно, надо социолога спрашивать, там что они, какие, что их опросы показывают.

- А ты в народ…

- Я могу судить по вот, ну, по окружению, по людям, с которыми общаюсь. Знаете, уже разговоры идут. То есть уже на кухнях, уже дома. То есть понятно, что некий отклик в том, что появилась политическая реклама на улицах – ее достаточно много, причем всякой разной. Там наши коллеги стараются во всю, да?

- Это да.

- То есть реакция уже на это как бы пошла. То есть нельзя сказать, что люди не понимают, в связи с чем все это появляется, да. Потом, ну, в конце концов, новости смотрят.

- Что говорят?

- А в новостях напоминают.

- Что говорят? На кухнях говорят?

- Ну что на кухнях говорят? На кухнях по-разному. На кухнях, с одной стороны, ругают депутатов, вот, обсуждают… Сейчас уже меньше, но в прошлом году очень много обсуждали Украину и все, что с этим связано было. Это, надо сказать, тоже имело некий эффект, потому что политика пришла на кухню. Вот ее года 3-4 назад не было.

- Да-да-да.

- Года 3-4 назад не было. Все, что было последние 2-3 года и во внутренней, и во внешней политике – это вот привело снова к разговорам. Кто ругает, кто хвалит Путина.

- А это не опасно, когда у нас начинают…

- Это нормально.

- Когда начинается политика на кухне?

- С моей точки зрения, много политики не бывает. И всякие разные разговоры, в том числе и за кружкой чая, они про политику как бы полезны. Они заставляют людей самоопределиться в том смысле, что ты вот какие… Потому что… Каких взглядов придерживаешься и что поддерживаешь. Потому что иначе человек приходит на выборы совершенно пустой, вот, и определяется с тем, за кого «галочку» поставить, непосредственно зайдя в кабинку.

- Это очень плохо.

- Да, вот это очень плохо. И желательно, чтобы человек определился загодя, заранее – чем раньше, может быть, тем лучше.

- Наши политики – те, которые участвуют в выборах, и технологи, т.д., все-таки начинают… надо начинать ругаться друг с дружками для того, чтобы Мария Иванна, а также Лидия Николавна занялись… вот участвовали в этом деле хотя бы на кухне, и чтобы все- таки человек в кабинку-то заходил, ну, не пустой, как вы сказали.

- Да, конечно. Только когда идут открытые разговоры, публичные споры, дебаты и дискуссии между политиками по поводу принятия того или иного закона и поддержке чего-то, тогда избиратель может определиться, а к кому он присоединится из них. Кто ему больше нравится, кто симпатичнее или чья позиция. Но если нет публичных разговоров и дискуссий среди политиков, то тогда их нет и на кухне, и наоборот.

- Я должна вам сказать, что я удивилась, и позитивно удивилась, когда так много – для Перми это много – пришло на митинг против Ольги Ковтун. Это для Перми…

- 300-400 человек.

- Для Перми это много, потому что мы же не любим это дело со страшной силой. Но здесь, в общем-то, достало. И тут, у меня говорил один коллега: «Ну, в конце концов, она ведь ушла не потому, что митинг». Я говорю: «А ты попробуй докажи, что нет». Конечно, после того не обязательно, в следствие чего. Но в данном случае, я думаю, что вот этот оскал народный сказал: «Да сколько же можно так издеваться над людьми!». Вот ушла, и слава Богу. Я надеюсь, что и остальные места она тоже покинет. Спасибо большое! Время прошло очень быстро. Спасибо вам огромное!

- Не за что. Вам спасибо за приглашение.

- Договоримся, потому что все-таки про недоделанность партии хотелось бы покачественнее и поскрупулезнее поговорить.

- Хорошо.

- Всего доброго! До свидания!

- Спасибо! До свидания!

________________

Программа вышла в эфир 17 марта 2016 г.


Обсуждение
1889
0
В соответствии с требованиями российского законодательства, мы не публикуем комментарии, содержащие ненормативную лексику, даже в случае замены букв точками, тире и любыми иными символами. Недопустима публикация комментариев: содержащих оскорбления участников диалога или третьих лиц; разжигающих межнациональную, религиозную или иную рознь; призывающие к совершению противоправных действий; не имеющих отношения к публикации; содержащих информацию рекламного характера.