Верхний баннер
15:41 | ЧЕТВЕРГ | 28 МАРТА 2024

$ 92.59 € 100.27

Сетка вещания

??лее ????ов??ое ве??ние

Список программ
12+

отдел продаж:

206-30-40

18:29, 30 марта 2016

«Надо сказать, Александра Николаевича упрекали современники, что эта его комедия очень смахивала на водевиль», – Борис Мильграм о премьере спектакля «На всякого мудреца довольно простоты»

«Надо сказать, Александра Николаевича упрекали современники, что эта его комедия очень смахивала на водевиль», – Борис Мильграм о премьере спектакля «На всякого мудреца довольно простоты»
«Надо сказать, Александра Николаевича упрекали современники, что эта его комедия очень смахивала на водевиль», – Борис Мильграм о премьере спектакля «На всякого мудреца довольно простоты»
- Добрый день, уважаемые слушатели «Эха Перми»! В эфире программа «Красный человечек», меня зовут Анна Букатова. И сегодня у нас в гостях художественный руководитель Пермского академического Театра-Театра Борис Леонидович Мильграм. Тема у нас одна в эти дни – премьера, премьера «На всякого мудреца...

- ... довольно простоты».

- ...довольно простоты». Борис Леонидович, ...

- Да.

- По Островскому, у Островского пьеса.

- У Островского пьеса, да.

- А у нас будет...

- А у нас будет по пьесе. У нас будет по пьесе. Островский написал комедию, а, значит, а мы будем делать комедию. Мы будем во многом следовать Островскому, но мы предлагаем эту комедию видеть как водевиль. Надо сказать, что Александра Николаевича упрекали современники, это, видимо, как упрек, что эта его комедия, она очень смахивала на водевиль, и ставили это ему упреком. А мы решили сделать, как… ну, мне лично кажется это достоинством. Но дело в том, что я давно хотел попробовать себя в этом жанре – в водевиле, я никогда не пробовал водевиль, и никогда не ставил Островского, я мечтал об Островском, все у меня не получалось, как-то не получалось.

- Именно Островского хотели?

- Да.

- А почему?

- Я еще Шекспира хочу.

- А...

- Его тоже никогда не ставил, а Островский, ну вот как-то... ну он же гений, у него же потрясающие тексты, но у Островского одновременно очень много слов в пьесе, очень много, у него пять действий. Он писал в другом времени, когда люди не сидели в соцсетях и не бежали к телевизору, и не имели такого количества информации, и люди приходили в театр надолго. И театр начинался с буфета, потом был театр, потом все ужинали в театре, а потом был водевиль еще. Водевиль – это было отдельное блюдо, это был такой театральный десерт, это такое было что-то, мы вот сейчас назвали «капустник», но на самом деле это был не «капустник», это были короткие пьесы с куплетами, маленькие такие сценки с куплетами. Потом он писал большие пьесы, но он писал потрясающе, он не только остроумен, он очень глубок в своих комедийных текстах, и не в комедийных – он писал и драмы. Но вот мне это мешало – большое количество текста, обилие слов.

- Сократили немножечко?

- А дело-то не в том, что сократили. Когда берешь другую систему координат – водевиль, да, ну и там есть куплеты, какие-то музыкальные номера, и тогда очень много можно отодвинуть, ну исполнил куплет – и как бы понятно, а его уникальные сцены в этой пьесе, которые мы не сокращали, вот прямо вот саму сцену взяли и с таким наслаждением ее, значит… ну пока репетируем, но, надеюсь, будем играть. И вот мы с большой радостью этим занимаемся так, ну, как-то забавно, смешно.

- Борис Леонидович, вот эта комедия была написана в 18...

- Восемьсот...

- 60, по-моему, 8-м году.

- Да, вот что-то вроде этого.

- Тема вот этих карьеристов, которые идут на сделки с совестью – она актуальная ведь и сегодня. Вы вот вообще...

- Ну, понимаете, как бы время так меняется, да потом, писал ли он про карьеристов? Ну если вы хотите там со мной поговорить о пьеске...

- Немножечко!

- Да, это, у него фамилия… у него все фамилии – как-то они говорящие, да. У него фамилия Глумов, а не Карьеристов, он как-то издевается над... он немножко глумится над всем.

- А, вон вы о чем, а то я гадаю, от чего ж именно Глумов.

- Он немножко, он затеял такую игру, вообще это очень театральная затея, он с ними играет в такую игру. Он решил...

- Он ведь потом проиграет.

- О-о-о, игра-то бесконечна – проиграет, потом снова вернется и снова начнет играть, потом опять проиграет, как жизнь – она вся состоит из выигрышей и проигрышей.

- Вы его покажете, получается, симпатизируете вы ему, не покажете его каким-то...

- Конечно, он замечательный, без него, во-первых, пьески бы не было, а, во-вторых, жизнь состоит из такой игры, и когда ты вступаешь в такие, ну, собственно, театр в такие отношения вступает с публикой, он публике говорит: я тебя, грубо говоря, обыграю, заставлю тебя мне поверить. И чаще всего театр заставляет, справляется с этой задачей. Но потом любой спектакль заканчивается, в этом смысле этот выигрыш, он же вечный, он когда-то заканчивается, и чем-то он заканчивается – когда раньше, когда позже. Вот там «Алые паруса» – он никак не кончится, люди прибегают по многу раз, но не на все спектакли так вот бегают. Я думаю, что это будет остроумный спектакль, я думаю, что он будет не только радостный. Конечно, у Островского самого какие-то такие сатирические тексты, мы вот не выставляем вперед сатиру, но она там есть, она никуда не денется, она о том, как Россия управляется, но вообще это в каком-то смысле такой… такой комедийный, что ли, остроумный взгляд на управление: можно управлять людьми, можно управлять процессами, можно управлять страной. И там все это каким-то образом есть – как мы управляем и как управляют нами. Но это такая забавная история. Эта история – даже не попытка. Наверное, каждый сможет, если все у нас получится, найти какой-то, какой-то свой взгляд на то, что происходит, кому-то это будет что-то напоминать, а кого-то просто развеселит, но вряд ли это принесет грусть в эту жизнь, поэтому мы эту весну встречаем достаточно радостно. 

- Прошлой весной ведь, если я не ошибаюсь, вы ставили...

- «Монте-Кристо».

- «Монте-Кристо».

- Да, это был конец зимы.

- Этой весной...

- Это было в феврале, да, да.

- Зимой, да, все-таки.

- Да.

-  Этой весной вы ставите тоже такую... Что-то есть общее вот в этих двух спектаклях?

- Нет ничего, вообще ничего. «Монте-Кристо» – все-таки это достаточно… как бы это такая интрига, это история, история все-таки как человек уничтожает самого себя во имя мести, наоборот, это что-то совершенно противоположное.

- Но они учат хорошему же обе, нет?

- Ну, все истории хорошие, нет плохих историй, есть хорошие истории.

- Вы бы не поставили трагедию, я вот о чем.

- Поставлю, следующая моя работа будет называться «Калигула», поэтому нет, ничего общего нет в этих историях. «Монте-Кристо» радует публику, поскольку... вообще театр радует публику, и когда хороший спектакль, как бы он не был там страшный внутри, но он радует публику и вселяет какой-то оптимизм своим вообще существованием. Но история Монте-Кристо – все-таки история мести, история смерти, смертей, история уничтожения.

- История возмездия такого, знаете.

- Да, уничтожения любви при этом, а здесь другая история совсем.

- Ну да.

- Здесь какая-то история легкая, история завоевания мира, но завоевания мира, как бы это сказать, такого актерского завоевания, игрового завоевания мира.

- Кстати, об актерах. Расскажите, кто там на главных ролях, кто Глумова будет играть.

- Да. Глумова репетирует Сергей Дедков, по-моему, это замечательный, во всяком случае, ни на кого не похожий артист в нашем театре, он известен пермской публике по спектаклю «Географ», где он играет вот этого самого географа по спектаклю... По Пушкину «Пиковая дама», где он играет Германа, по еще ряду спектаклей нашего театра.

- Вы сомневались, кого выбрать на главную роль?

- Я думал, я искал, я пробовал, я пробовал, потому что это в общем достаточно необычная игра для актера, это открытая игра с публикой, это такое взаимодействие со зрительным залом, это откровенная открытая остроумная игра. Этот спектакль, надо сказать, мы с актерами посвящаем Андрею Миронову, потому что это последний...

- А вот кстати, да, я видела на афишах. А вот почему?

- Это последний актер, который умел играть водевили, это последний водевиль настоящий, большой, огромный, хочется сказать, великий артист русского театра, и мы ему посвящаем именно в силу того, что он был последним. Вы помните «Небесные ласточки», вы помните все эти «Соломенные шляпки»?

- Конечно, конечно.

- Вот, и то, как он играл, с какой легкостью он играл. Конечно, его нельзя повторить, и потом, мы находимся все в другом времени, но мы ему посвящаем этот спектакль.

- А бывало такое, что посвящали спектакли еще в театре?

- Наверное, я думаю, что, да.

- В гостях Борис Леонидович Мильграм, художественный руководитель Театра-Театра. Мы говорим о премьере «На всякого мудреца довольно простоты», которая 1, 2, 3 апреля идет в театре. Рассказали немножечко о сюжете, о том, что там будет с текстом происходить, и начали говорить об актерах.

- Да, ну вот Сергей Дедков, я надеюсь, это… ну очень так страшно загадывать, но, я думаю, что это будет его не просто новая работа, а необычная работа. Я думаю, что он покажется публике совершенно в другом качестве, я очень жду, как это произойдет, и очень волнуюсь, как и он. А вместе с ним будут замечательные артисты – Сергей Семериков, Наталья Макарова, Альбарт Макаров, Семен Бурнышев, Михаил Гасенегер, Юлия Захаркина. Ну вот, собственно, всех назвал. Еще в этой истории будут принимать участие студенты, они сейчас у нас уже принимают участие почти во всех спектаклях, у них уже, слава Богу, есть свой спектакль «Сказка о царе Салтане» – замечательный спектакль, который пользуется большой любовью не только детей, надо сказать.

- Подождите, Борис Леонидович, это что за студенты?

- Студенты, у нас же курс есть.

- При вашем, при театре?

- При театре курс Института культуры, это уже третий курс актеров музыкального театра, они вовсю уже играют, кто-то из них играет в «Монте-Кристо», у них там роли, кто-то уже вводится во все музыкальные спектакли, они играют в массовых сценах в «Поминальной молитве», но у них есть свой спектакль, где только студенты.

- Понятно.

- Это «Сказка о царе Салтане». Вот они будут, это будет такой ансамбль в этом спектакле, вот они будут все эти ансамблевые роли исполнять, мои замечательные студенты.

- Что можете сказать о декорациях, тоже будут какие-то монументальные?

- Декорации забавные, о декорациях... Это надо увидеть, декорации очень мне самому нравятся, мне интересно, как к этому отнесется публика. Декорации делает Виктор Шилькрот, с которым мы сделали уже несколько замечательных работ, за одну из последних работ с нами он получил «Золотую маску» – за «Восемь женщин». С первого акта он… вообще дело происходит в театре, и там все будет на ширмах, и это будут сплошные ширмы, а второй акт приятно поразит всех своей красотой. Ну и художник по костюмам Ирэна Белоусова, тоже как бы уже работающая с нами не первый спектакль, ее эскизы мы видим на рекламе, это и есть ее эскизы, которой заклеен сейчас город, реклама наша.

- Все-таки в духе самой комедии Островского будут, да, костюмы?

- Ну да, да, в духе.

- В духе того времени.

- Не совсем. Это время, время все-таки смоделированное, оно похоже на то время, на это время, оно похоже на время театра, оно похоже на все.

- Борис Леонидович, мы вот сказали о премьере, сказали, как шла подготовка, кто в ней задействован, но тут же невозможно не сказать о сцене, где все это происходит. Может быть немножечко поговорим о вот этой реконструкции, что там у вас с этим?

- С реконструкцией?

- Ну да.

- Ну, с реконструкцией все висит в воздухе. С одной стороны, уже про это даже как-то… как-то непонятно как говорить. С одной стороны, правительство Пермского края, губернатор Пермского края выделили средства, эти средства есть, у нас есть действующий контракт, но он, увы, не исполняется, не исполняется потому, что подрядчик не может получить разрешение на проведение вот этих работ, поскольку наш театр – памятник, и министерство культуры не дает ему разрешение. В общем, затянувшаяся история, значит, которая имеет большое количество проблем, и вот самое главное в этой истории, что… вот такое впечатление… ну вот что такое министерство культуры? Я задаю себе, я не понаслышке знаю этот орган, я какое-то время в нем даже имел удовольствие работать.

- Трудиться.

- Да, мне всегда казалось, что это что-то осмысленное, что там есть какой-то смысл. Но в результате на сегодняшний день мы имеем какой-то орган, который вообще никому не нужен, орган, который не вырабатывает никаких смыслов. Ну вот есть у нашего театра замечательная сцена, она действительно большая, она очень красивая, на ней можно делать замечательные спектакли, что наша публика и видит, да. Сцена уже на сегодняшний день неплохо оборудована, поскольку за последние 10 лет театр еще не просто попробовал, а утвердился еще и в жанре музыкального театра, музыкально-драматического театра, театр делает там драматические оперы, делает мюзиклы, вот водевиль – тоже с оркестром это будем делать, и для вот большой сцены, для большого пространства нужны какие-то… для музыкального театра нужны какие-то дополнительные возможности, и вот эти возможности мы – театр – может получить, т.е. мы близки к этому, выделены средства, средства не такие огромные, есть проект, но министерство культуры не то, чтобы заинтересовано, оно делает все, чтобы это не состоялось, оно ведет себя, как если бы это был орган, который призван, ну, просто мешать, контролировать, держать за руки и не давать делать, все время подозревать всех во всем. Но такие органы же есть, они специально организованы государством – это прокуратура, это следственные органы, это всяческие органы, которые регламентируют все процессы жизнедеятельности и людей, и учреждений, а зачем тогда министерство культуры этим самым? Министерство культуры должно что-то произвести, но оно ничего не производит. Значит, в итоге я наткнулся на то, что тут, оказывается, министерство культуры из проекта, который был замечательно придуман, был проведен замечательный конкурс – сейчас уже об оперном театре.

- Да.

- Прекрасный конкурс международный, значит, выбран проектировщик, проектировщик с такой фамилией в мире, что мало не покажется. На основе его эскизного предложения Ленинградский проектный институт разработал проект. Дальше, это останавливается, и... и все. Хорошо, остановили, давайте искать альтернативу, почему-то это не подошло. Кому не подошло, как не подошло? Почему предыдущим людям до этого – здесь работали идиоты? – подходило, прошло экспертизу, почему это было сделано, заказано и оплачено, это проект. И теперь кому-то это не подошло. Странно! Это мне странно. Но дальше вдруг министерство заявляет: «А не надо строить вторую сцену Театра-Театра, давайте построим концертный зал, потому что хорошая идея – построить концертный зал, чтобы филармония там давала концерты». И тогда вдруг все переворачивается, вот можно сойти с ума. Почему, откуда взялась идея построить вторую сцену театра? Дело в том, что город Пермь придумал музыкальный театр когда-то, почти 150 лет назад, построил театр на деньги граждан. Потом прошло время, это пространство оказалось маленьким, и Солдатов, руководивший этим городом, в голодные времена после войны перестраивает театр, увеличивая его объем, но он не увеличил сцену. Сцена историческая, сцена прекрасная, но она маленькая. Наш театр известен балетом всему мир, но 32 фуэте на этой сцене сделать невозможно, и это серьезная проблема. Значит, звезды балета, они, если ты как бы танцуешь на большой сцене, ты должен будешь отсюда уезжать, они здесь, как бы у них здесь нет перспективы. Мы будем приглашать сюда других звезд, но они могут приехать только на 28 фуэте. Я как бы на самом деле не шучу – это серьезная проблема, здесь невозможно поставить «Аиду», я сейчас говорю об опере. Сегодня наш театр известен и оперой, и известен тоже далеко за пределами города, и уже далеко за пределами страны. И речь шла о том, что театру эту сцену – историческую – нельзя перестраивать, потому что она действительно великая, она построена здесь 150 лет назад, ее нужно реконструировать и построить другую сцену с другими размерами, вот в чем. И это началось 25, почти 30 лет назад. Один из проектов, который делался, когда городом руководил Юрий Петрович Трутнев, потом был еще один проект, еще, еще, и т.д., и т.д. Дальше все время не хватало денег, не хватало ресурсов, не хватало... Но мне кажется, что всегда не хватало воли, в какой-то момент не хватало воли. И когда, значит, уже появилась эта воля, появился проект, уже оплачен проект, достаточно дорогой, в этот момент нам заявляют: «Давайте сделаем концертный зал». Для кого? Что мы будем в нем делать? Нет, я за то, чтобы у нас был концертный зал, я за то, что как бы все фестивали, которые проводит филармония, они реализовывались, но для этого нужно, построив эту сцену, вторую сцену Оперного театра, сразу договориться о том, что там 3 дня в неделю или 4 дня в неделю эта сцена принадлежит филармонии на каких-то условиях взаимодействия. Т.е. у меня впечатление, на сегодняшний день уходит смысл, мы его удерживаем на территории своего театра, но нам все труднее и труднее, потому что у нас нету ни понимания, ни основания думать, что нас вообще кто-то понимает, кроме наших зрителей – вот со зрителями у нас все хорошо.

- Напомню, в гостях у нас Борис Леонидович Мильграм, художественный руководитель Пермского академического Театра-Театра. Тема у нас основная – премьера «На всякого мудреца довольно простоты» по пьесе Александра Островского. 1, 2, 3 апреля премьера. Ну вот как-то разговаривая о премьере, мы сместились сначала к сцене реконструкции, потом и к общегородской вот такой масштабной театральной реконструкции, которая никак не кончится.

- Ну да.

- Вы связываете вот эти две проблемы – проблему Театра-Театра, проблему Оперного театра?

- Исключительно, исключительно, это все одна проблема на самом деле, просто проблема как раз в том, что у нас нету министерства культуры, потому что у него нету никакой идеологии, никакой. А непонятно же, зачем они нужны? У них нету никаких целей. Если бы у них была цель, ну, например, но не было средств, у них была цель, но не было возможности осуществить там все сразу, то они нашли бы приоритеты, выстроили это в очередь, но сейчас нету никакой вообще цели, нету понимания, а что делать, а, главное, зачем. Вот зачем нужно строить концертный зал филармонии? Ну я не очень понимаю, для какого оркестра. Зачем нужно отбирать проект у Оперного театра, я не понимаю. Почему нужно всячески мешать реконструкции, техническому перевооружению нашей сцены, я абсолютно не понимаю! Я просто не могу понять. Ну, может быть, мы живем сейчас в такое время в нашем городе, когда, ну, может и это надо пережить, потому что раз был момент очень бурной жизни в культуре, да, я думаю, что очень многие грустят по этому, ну, может и так нужно пережить – бессмысленно, может быть, для сравнения, т.е. вот там был какой-то смысл, там был понятно, что в городе, в крае есть культура, и она как-то воздействует на жизнь людей: пространство жизни преображается, люди посещают разные мероприятия, выставки, люди начинают улыбаться, жизнь становится краше. Сейчас она немножко скукожилась, но все бегут в театры, театры переполнены. Может надо сказать «спасибо» этому министерству, что они сильно посодействовали тому, что все побежали в театры. У нас, надо сказать, замечательная публика, я наблюдаю ее каждый вечер, и она так сильно поменялась за эти годы.

- Поменялась? Что с ней случилось?

- Она...

- Помолодела или наоборот, как поменялась?

- Она, с одной стороны, помолодела, она правда помолодела, но она поменялась тем, что… ну вот театр – это какое-то состояние стало людей. Если вот еще там какое-то время назад, ну, лет 5-7 назад, люди в театр шли по какой-то другой дороге, они шли… ну были, конечно, всегда театралы, и вот это отдельное.

- Да.

- Но их не так много было. Но люди шли, ну как бы вот надо пойти в театр, вот жена там заставила, женщины, они как-то более подвержены каким-то впечатлениям, и шли как… ну вот как зона риска – а вдруг не понравится, а вдруг мы, а мы там придем, увидим, что там это как-то, мы туда пойдем, не туда пойдем... И сейчас люди, они приходят как будто внутренне они знают, что они идут туда, они идут туда, куда они хотят прийти, и даже если кому-то что-то не подошло – такое бывает, пришел – не совпал с этим спектаклем. В людях нет агрессии. 10 лет, 8 лет назад если кому-то что не подошло, прямо агрессия, прямо его… его прямо вот не так обслужили. В людях нет агрессии, потому что как-то наша публика, город, и это сразу распространяется, это не значит, что люди про это говорят в прямую и обсуждают, да, а это как вот такая, ну вот как энергия какая-то распространяется, люди все стали понимать, что такое театр, вот понимать, и они знают, куда они идут, они знают уже даже то наслаждение, которое они получат. И если они не получают, они, такое впечатление, что они никому не предъявляют претензии – ну, у них не получилось, ну бывает, ну вот ты что-то, какое-то удовольствие приобретаешь, но как-то не пошло.

- Борис Леонидович, раз уж вы заговорили о публике, да, и говорили мы о премьере, нельзя не сказать, что ваша публика с вами уже почти 90 лет – в будущем сезоне у театра юбилей – 90 лет.

- Да.

- Может быть вспомнить немножечко, с чего все начиналось.

- У нас март – это месяц нашего дня рождения, Театр родился 14 марта 1927 года, и...

- Тогда ведь театр сильно отличался от того, что есть сейчас.

-Ну да, тогда и жизнь отличалась сильно от того, что есть сейчас. Тогда театры, они как-то только возникали в каком-то качестве, правда здесь, в Перми, поскольку здесь были купцы, здесь люди культурные жили, которые заботились об этом, они как-то вкладывали, вот Оперный театр построили 150 лет назад, т.е. не ждали советской власти, а потом советская власть как-то позаботилась о том, что в каждом городе должен быть драматический театр, а потом и детские театры, и театры кукол, какой-то набор театров обязательный, который советская власть – за что ей большое спасибо – как-то обеспечила каким-то таким необходимым минимумом культурным – музейно-театрально-выставочным филармоническим обеспечила население своих городов. Да, это начиналось со студии, это начиналось полулюбительски, но это очень быстро организовалось в профессиональный театр, как-то этот театр, как и все театры в уездных и губернских столицах, они искали свое лицо, он – этот театр – искал достаточно долго свое лицо, как он позиционировался в мире, и позиционировался ли он в мире или он сначала существовал как-то на очень короткой дистанции от своей публики, даже своих кварталов, своего ра йона. Потом он вырастал, вырастал и в репертуаре, и в величине актеров. Надо сказать, что здесь достаточно большой, ну, трудно сказать, большой ли, но какие-то большие актеры здесь начинали, да, и Марк Захаров здесь начинал.

- Да.

- Да, и он даже организовал театральную студию в университете, и это были одни из первых его режиссерских, он здесь был как актер, и Бурков Георгий, и Расцветаев, ну и другие артисты, и в какой-то момент этот театр возглавил Бобылев Иван Тимофеевич, который руководил театром много лет – 36 лет. И вот театр хочет объявить конкурс на мемориальную доску, это какая-то должна быть необычная доска, все-таки это доска режиссеру, художнику, человеку, который удержал, создал образ пермской драмы и удержал в достаточно сложные 90-е годы этот театр, и мы такой конкурс запустим, объявим с тем, чтобы к юбилею...

- Вот вы уже начали говорить о каких-то юбилейных событиях.

- Да, да.

- Может быть еще чего-то запланировано на юбилейный год, приоткроете?

- Да, запланировано, но я тут боюсь быть непоследовательным, потому что мы сейчас серьезно начали заниматься следующим годом, и я, значит, думаю, что вот это нужно представить – такой наш большой проект этого юбилея, который совпадет у нас и с фестивалем «Пространство режиссуры», надеюсь. Сейчас мы как бы над этим работаем, чтобы получить средства, часть средств на фестиваль в этом году, чтобы заняться уже конкретно его организацией, и совпадет еще с большим количеством акций, которые мы хотим приурочить к этому нашему юбилею. 90 лет – да, это какой-то большой срок жизни театра, но это еще для театра в общем такой юношеский срок. Я надеюсь, что впереди у нашего театра очень много значительных событий, и, к счастью, у нас театр перестал быть узкоместечковым, он сегодня представлен в нашей стране, принимает участие в фестивалях – и в «Золотой маске», и в гастролях по стране, и гастроли очень успешные, у нас действительно очень неплохой театр – мощный, интересный, красивый. И, думаю, что 90 – это только начало большого пути.

- Только начало! Борис Леонидович, спасибо большое, что пришли к нам сегодня на программу. Я напомню, художественный руководитель Пермского академического Театра-Театра был у нас сегодня в гостях. И главная тема – 1, 2, 3 апреля в театре премьера «На всякого мудреца довольно простоты».

- Да, до премьеры! Приходите.


Обсуждение
3296
0
В соответствии с требованиями российского законодательства, мы не публикуем комментарии, содержащие ненормативную лексику, даже в случае замены букв точками, тире и любыми иными символами. Недопустима публикация комментариев: содержащих оскорбления участников диалога или третьих лиц; разжигающих межнациональную, религиозную или иную рознь; призывающие к совершению противоправных действий; не имеющих отношения к публикации; содержащих информацию рекламного характера.