«Нужно взять камеру, написать сценарий, снять фильм и заявить его на любой из наших пермских фестивалей. «Флаэртиана» – это как самое яркое событие такое, международного уровня», — Павел Печенкин, кинодокументалист

– Здравствуйте!

– Август – пик 2016-го года, он был назван Годом российского кино. В конце месяца отмечается еще и традиционный День российского кино. Как вы оцените состояние отечественного художественного и документального кино? Очень интересно услышать ваше мнение.

– Ну на самом деле состояние отечественного кино можно назвать кризисным все-таки. Почему кризисным? Потому что кино, до сих пор отечественное кино не вышло на самоокупаемость. Для этого нужно, чтобы в стране было 30000 экранов, чтобы граждане как бы голосовали рублем и как в советское время, допустим, помните, «Пираты двадцатого века» получили, по-моему, 60 или 80 миллионов рублей по количеству билетов. Но это была одна из самых выгодных сфер тогда. Но в 92-м году открыли американцы, вбросили 300 фильмов, бесплатных фильмов разных, в основном, конечно, плохих, категории IV. Но были и хорошие фильмы. Привезли их и отдали бесплатно в страну, тем самым фактически развалили наше кинопроизводство.

– Я думал, что вы больше говорите о творческой стороне кризиса, а вы говорите больше…

– А вы знаете, творческая часть как бы тоже примерно так же, в этом же, потому что все друг с другом связано очень серьезно. Если раньше поступить во ВГИК – это было как бы практически получить звание героя Советского Союза, то есть это было очень престижно, очень круто вообще на самом деле, то сейчас, в принципе, профессия «режиссер», она не очень престижна, скажем так. Конечно, это какой-то престиж, какая-то условная слава для молодежи, но это все далеко не то, что было раньше. И, соответственно, и кино стало таким же. В основном мы знаем молодых режиссеров, это, допустим, Герман-младший, Михалков-младший, и так далее и так далее. То есть это режиссеры, которые пришли в кино вначале 90-х, они сейчас уже моего возраста все, около 60-ти, скажем так. А молодежи такой, которой 30 лет и которая снимает такое кино, от которого, так сказать, хочется, условно говоря, кино снимать, ну я бы даже не назвал. Вот я имею в виду мировое кино.

– Павел Анатольевич, перебью вас. История фестиваля «Флаэртиана» – просто буду немножко подвигать к форуму – как известно, начиналась в первой половине 90-х, в Свердловске, где на местной киностудии работала блестящая плеяда режиссеров-документалистов, которые получили за свои фильмы награды крупнейших европейских, американских фестивалей, премии. И всех их так или иначе объединяло одно обстоятельство – желание сказать правду о жизни в СССР и привлечь внимание к жизни простого человека, никогда раньше не попадавшего в объектив документалиста. Об этом говорится на сайте «Флаэртианы». О чем сейчас стремятся рассказать участники форума? Что ими движет? Чего они хотят?

– Если правда в начале 90-х годов, в конце 80-х годов выглядела, как правда, которую сказал раб после того, как получил свободу – а, как вы знаете, это далеко не та правда, которую говорит свободный человек, в нескольких поколениях свободный – то сейчас правда эта выглядит не как чернуха, а как некий конструктив, который все-таки собирают из жизни, осматриваясь, вглядываясь в жизнь, оглядывая окружение свое молодые люди, в основном молодые люди и это здорово, потому что в этом смысле документальное кино – вторая или даже третья волна пошла притока молодежи, очень интересных людей, которые с другими мозгами и с другими мотивациями, но которые вдруг начали вглядываться в мир и рефлексировать на эту тему, вглядываться в себя, пытаясь объяснить себя, ту страну, в которой мы живем и те понятия, такие как родина, как мать, как любовь, как война. Это очень интересно происходит, и я горячий сторонник именно вот этой генерации молодых режиссеров, которые сейчас приходят в документальное кино.

– То есть все-таки они рефлексируют?

– Безусловно, очень интересно, почему это происходит.

– Как вы считаете, Павел Анатольевич, Пермь, край, Россия в целом кому-то интересны сегодня, как вот такой своеобразный исторический артефакт, как документальное свидетельство того, что за крайне короткий отрезок времени с отдельно взятым участком суши, с населением в 146 миллионов человек могут происходить различные метаморфозы, в том числе идеологические, и конца и края этому мы не видим с вами.

– Ну на самом деле в этом смысле, благодаря, как ни странно, может быть, сказать, нашим государственным мужам, до сих пор кино в нашей стране живо, и в том числе документальное кино, потому что, допустим, федеральный бюджет до сих пор поддерживает производство документального кино, и я не пойму, зачем им это надо. А потом все-таки я понимаю, зачем я снимаю кино, это рефлексия, какой-то способ отображения правды, какое-то высказывание о вечном. Зачем это нужно чиновникам – мне непонятно. Но потом все-таки, я все-таки думаю о том, что вот эта вот сама рефлексия, которая присуща отнюдь не телевидению, а присуща настоящей литературе, документальное кино – это литература даунфикшн, если по шкале двигаться литературы, то вот эта вот саморефлексия, попытка объяснить тот мир, в котором ты живешь – это задача, одна из задач, которую наши неглупые государственные мужи все-таки сумели протащить через все тернии 91-го года и дальше. Понимаете, меня это очень вдохновляет на самом деле.

– Я судорожно сейчас пытаюсь вспомнить хоть один документальный фильм, который посвящен современной России кроме тех, что я вижу на YouTube и так далее, причем снятые неизвестными документалистами.

– Не там смотрите.

– Так подскажите, где это можно найти.

– На том же YouTube, если правильно набрать, вот допустим, тот же самый «Варлам Шаламов» до сих пор лежит на YouTube, можно назвать. Если вы знаете, что искать, то вы всегда найдете.

– Насчет государственных мужей: в прошлом году киносессия, договорились с минкультом, что будут добровольно отдавать 20% сеансов под русское кино. Вы заметили здесь существенные сдвиги? Мне кажется, что эта норма вообще не работает на практике, делают какие-то ремейки американских фильмов под русским соусом?

– Нет, на самом деле это не большая жертва для прокатчиков, потому что в основном прокатные сети, понятно, что принадлежат тем же самым американцам и 20% – это то, что было по факту. То есть это пятая часть залов наполняется зрителями на наше кино, это нормально абсолютно. Существует, допустим, не знаю, ну, допустим, радио, «Наше радио», оно же принадлежит не нашим людям, как вы знаете.

– Да.

– Поэтому это все, это все такие вот игры на самом деле. Телевидение тоже, это тоже как бы такая вещь тоже. Ну, в общем, все это сложно и запутанно, но в этом, как один сказал бизнесмен мой знакомый, когда я его затащил все-таки в зал во время фестиваля, он посидел полдня, вышел, вздохнул и говорит: «Ну наконец-то я увидел нормальных людей».

– Вокруг себя?

– Да.

– Знаете, у меня складывается такое ощущение, что все-таки российского зрителя перекормили голливудщиной?

– Безусловно, конечно. Конечно.

– Вам не кажется, что пришло время прозрения, когда надо выбрасывать просто в отходы все эти боевики, триллеры, хорроры, фэнтези, совершенно идиотские мультфильмы со скрытыми подтекстами?

– Это общеизвестная истина, что весь Голливуд сейчас работает на подростков от десяти до шестнадцати лет. А вот, допустим, старшеклассники, они уже с удовольствием смотрят документальное кино. Другое дело, что, и я бы считал, что медиаобразование нужно внедрять просто в школу в качестве обязательного предмета, но понятно, что мое предложение не выдерживает критики с точки зрения никого вообще, не говоря про министерство образования. Но, тем не менее, нам это удается в Перми делать. Пермь стала общепризнанной столицей культурной, в смысле документального кино, это точно совершенно.

– Еще такие вопросы, вот готовился просто, поэтому, позвольте, буду с листочка читать. Сегодня у нашей власти, на мой взгляд, какие-то отличные от общечеловеческих ценностей приоритеты – это так называемая созидательная мотивация, конструктивная активность, борьба с преступностью, террором и экстремизмом, а также особенно блистательный ориентир, который предлагается сегодня кинематографу – это столетие русской революции и гражданской войны. Подчинение интересов разных сторон конфликта интересам и ценностям исторической России – вы как это воспринимаете? Большевики, белогвардейцы вместо того, чтобы пускать друг другу кровь, как они это делали в жизни, на экране должны слиться в патриотическом экстазе? Почему у нас так четко меняются ориентиры по желанию каких-то определенных кругов?

– Нет, ну я думаю, что это вопрос, прежде всего, когда кто-то ставит так вопрос, он должен прежде всего разобраться, а что у него в башке творится, потому что в голове, как обычно, каша, и с разрухи именно в головах начинается все, разруха в туалете. Поэтому это банальная истина. В общем, здесь для меня не загадка это, для меня большая загадка в том, что много очень у нас делается, допустим, много тратится денег на совершенно непонятно на какие проекты, которые не открывают глаза людям на то, как надо жить. Нет положительных примеров, которые бы рассказывали: вот этот человек, он прожил жизнь не зря и все об этом знают, но как он прожил и что ему это стоило – вот этого вот не хватает совершенно, и причем это как бы некое такое тотальное непонимание образа жизни, мотивации и причин, почему человек такую жизнь прожил. И здесь, безусловно, можно говорить о разных людях.

– Посетив «Флаэртиану», люди найдут ответы на эти вопросы?

– Безусловно, конечно, безусловно.

– Да, вы немножко меня опередили, у меня вопрос был следующий подготовлен, но буду задавать сейчас хаотично, по ходу нашей беседы. Первого августа в минкульте состоялся так называемый питчинг авторского экспериментального кино. На суд жюри было представлено 55 кинопроектов. Самым популярным жанром у претендентов на финансирование оказались военная драма и боевик. Это что, это теперь наш тренд, наше будущее?

– Нет, ну опять-таки кассовое кино, опять же, кто-то же должен занимать для этих от десяти до шестнадцати лет, это вот для этих подростков, которые должны все-таки постепенно погружаться в какие-то исторические проблемы нашей страны, не проблемы, вернее, в историю. И это как бы такой лайт-вариант патриотического воспитания именно для этого возраста. Ну а уже за 16 люди, конечно, уже по-другому все смотрят. Конечно, голливудское кино, его, скажем так, не то что перекормили, уже тошнит всех от этого кино.

– А его продолжают нам пихать.

– А его продолжают, потому что сети принадлежат американцам, понимаете?

– Да. Вы слышали, наверняка, что все равно стала падать посещаемость, что появилась информация о том, что местная сеть продается, Very Velly продается?

– Да, да.

– Господин Флегинский решил избавиться от этого актива. Как думаете, здесь подвижки в какую сторону? Кто хочет перекупить? Это уйдет к какой-то крупной сети, скорее всего, которая тоже принадлежит американцам?

– Скорее всего, скорее всего так оно и произойдет.

– Да, давайте вернемся к «Флаэртиане», потому что это единственный, получается, такой у нас чистый воздух, чистый глоток свежего воздуха. Вы можете подвести символические итоги всех предыдущих «Флаэртиан» и обозначить основные тренды? К чему стремится сейчас мастер, который задумал снять… Ну хорошо, не мастер, начинающий человек, который хочет снять документальную ленту?

– «Кто я в этом мире? Зачем я сюда пришел и что мне делать?» – вот это вот.

– Да, а как сегодня тогда – вопрос задам, вопросы эти есть, ответы я на них ищу – как сегодня снять кино в нашем регионе, и так, чтобы ты засветился и тебя поняли?

– Нужно взять камеру, написать сценарий, снять фильм и прийти, заявить его на любой из наших пермских фестивалей. «Флаэртиана» – это как самое яркое событие такое, международного уровня, а у нас есть еще и фильмы, городские фестивали и так далее, есть тусовка своя киношная. В общем, есть куда пойти и есть огромное количество фестивалей сейчас в стране, в том числе и документальные есть, не чисто документальные, ну, допустим, о посланиях человеку, где анимация там, документальное кино игровое. Есть на московском фестивале документальный конкурс, есть санкт-петербургский, вернее, есть в Питере еще несколько фестивалей для дебютов. Есть в Екатеринбурге фестиваль «Россия», который ежегодный чемпионат документального кино. Есть много фестивалей, на которых ты можешь засветиться и, получив какое-то имя, ты уже можешь претендовать на поддержку государства в производстве документального кино.

– Ну вы как-то сказали, что, да, для съемок фильмов в Перми сегодня нет проблем, нужны только мозги и харизма.

– Конечно.

– Дай бог, чтобы они были у тех, кто хочет заявить о себе. Скажите, пожалуйста, вот на ваш взгляд, наше отечественное кино все-таки что ждет в будущем? Это что, придут виртуальные кинотеатры, которые будут нас поглощать, частное какое-то потребление?

– Нет, нет, кинотеатры останутся как некое место, где на большом экране ты сможешь смотреть то, что ты выбрал. И я смотрю оптимистично, потому что, допустим, в нынешнем году государство дало деньги на создание, по-моему, около четырехсот экранов построили в провинции, причем в городах до ста тысяч зрителей. То есть это кинозалы, в которых будут показывать и наше кино. И таким образом, как только количество экранов будет, перейдет через цифру символическую – 30000 экранов, я думаю, что игровое кино будет приносить доход, соответственно, как бы и зритель, и наконец-то это любимое зрителями искусство придет в нормальное состояние, в котором оно на самом деле было в том числе и при советской власти. При всех идеологических заморочках. Сейчас давление на художника не меньше с точки зрения денег.

– Эффективна ли господдержка сегодня отрасли? Даже не отрасли, сферы вашей, скажем так?

– Да, знаете, допустим, в Голливуде один фильм из десяти приносит прибыль, но оно перекрывает затраты на создание всех десяти фильмов. Примерно то же самое сказать можно про поддержку государства. Государство дает деньги на производство кино. В год примерно из ста фильмов, которые делаются, примерно 20, 30 максимум выходит на экран. Из них два-три получают хорошую кассу, которая, конечно, пока еще не перекрывает. Ну вот, допустим, последний чемпион кассы, фильм… дай бог памяти, собрал полтора миллиона. Полтора миллиона… А, «Экипаж», ремейк «Экипажа». То есть полтора миллиарда рублей. То есть это достаточно серьезная уже цифра, это уже выход в какую-то…

– Вы видели этот фильм?

– Нет. Честно, да.

– А я посмотрел, честно вам скажу, и хуже я не видел ничего. Лучше бы посмотреть оригинал, еще раз его прогнать по экранам кинотеатров.

– Опять же, да, опять же мы с вами говорим с точки зрения своего опыта жизненного, и возраста, и представления. А это фильм для десяти-шестнадцатилетних. Да, и они проголосовали рублем, извините.

– Да, по «Флаэртиане»… Я, друзья, напомню, что форум стартует 16-го сентября. Если можно, по дням, давайте пробежимся, чтобы у наших слушателей была четкая картина, что их ждет, если они придут.

– Ну 16-го числа – это открытие, только открытие, и открытие состоится в клубе, в студенческом клубе классического университета, это самый большой у нас сейчас зал, 750 мест, в прошлом году он был полон. Так что те, кто хочет попасть на открытие, где будет показан, кстати, фильм Ежи Сладковского, который получил в Амстердаме, там крупнейший такой, самый авторитетный фестиваль, пожалуй, в мире, такой документальный Канн. Это фильм, снятый в России польским режиссером, живущим в Швеции, который без акцента говорит фактически по-русски, и он называется «Дон-Жуан». Это о мальчике-аутисте, но расскажу секрет, что, пожалуй, этот мальчик в фильме самый нормальный из всех окружающих.

– Оказывается.

– Да.

– 17-го числа, что будет дальше по программе?

– 17-го начинается и программа, и конкурсная программа, и отечественного кино, и национальный конкурс, естественно, конкурс международный. И начинаются все специальные показы, и так далее, и так далее. Программа очень обширная, там больше ста фильмов опять в программе, говорить о каждом фильме… Это мы сейчас специально создаем к фестивалю, создаем такую виртуальную газету, много пишем о разных фильмах, о разных программах в разных средствах.

– Да, я видел.

– Да. И потом мы сведем в конечном итоге это все в один лист, где можно будет, там будет указано: если ты хочешь туда пойти, посмотри, нажми на эту кнопочку, подробно увидишь, куда ты хочешь пойти.

– Это все будет проходить на базе киносалона «Премьер», правильно, верно?

– Да, это киноцентр «Премьер», уже киноцентром его нельзя назвать, потому что все-таки шесть залов, а во время фестиваля это уже восемь залов и общее количество зрительских мест около шестисот.

– Ценовую политику вы слышали в наших новостях. А возможен ли переход из зала в зал, если, допустим, я решил проголосовать ногами, допустим, не понравилась мне какая-то лента и я перехожу в другой зал? Такое реально?

– Нет, нет, не реально.

– Понял.

– Если только не бесплатные сеансы.

– Да, в завершение нашей беседы я процитирую ваши же слова: «Флаэртиана родилась в Перми, она не умрет. Каждый раз нам кажется – мы вроде сказали все, что хотели сказать, но начинается новый день, возникают новые проблемы и смыслы. Ждем, что скажет новый фестиваль «Флаэртиана».

– Да.

– Спасибо большое, что пришли!

– Приходите.

– Удачи вам! Я, друзья, еще раз напомню, что церемония открытия «Флаэртианы» состоится 16-го сентября, в рамках форума пройдут международные, национальные, студенческие конкурсы документальных фильмов, также запланирована обширная программа специальных показов, ретроспектив и мастер-классов. 

___________________

Программа вышла в эфир 29 августа 2016 г.