Верхний баннер
10:50 | ПЯТНИЦА | 29 МАРТА 2024

$ 92.26 € 99.71

Сетка вещания

??лее ????ов??ое ве??ние

Список программ
12+

отдел продаж:

206-30-40

12:24, 12 декабря 2016
Автор: Андрей Денисенко

«Есть масса зданий судебных органов, где все прекрасно и оснащенность идеальная. А то, что ленятся и не соблюдают какие-то процессуальные нормы сотрудники аппарата суда, это, да, с этим я соглашусь», — Наталья Русакова, руководитель юридического агентства «Магнат-Пермь»

«Есть масса зданий судебных органов, где все прекрасно и оснащенность идеальная. А то, что ленятся и не соблюдают какие-то процессуальные нормы сотрудники аппарата суда, это, да, с этим я соглашусь», — Наталья Русакова, руководитель юридического агентства «Магнат-Пермь»
«Есть масса зданий судебных органов, где все прекрасно и оснащенность идеальная. А то, что ленятся и не соблюдают какие-то процессуальные нормы сотрудники аппарата суда, это, да, с этим я соглашусь», — Наталья Русакова, руководитель юридического агентства «Магнат-Пермь»
Добрый день, друзья! Это программа «Сила в праве», у микрофона Андрей Денисенко, со мной моя соведущая, директор юридической компании «Магнат-Пермь» Наталья Русакова.

– Здравствуйте, все слушатели, Андрей, здравствуйте!

И Мария Зуева за звукорежиссерским пультом. Мы с Натальей решили сегодняшнюю программу провести в не совсем обычном формате. Мы, как правило, берем какую-то одну тему и эту тему со всех сторон препарируем тщательно. Сегодня мы решили пробежаться по самым актуальным правовым темам, по правовым новостям, которые в средствах массовой информации за последние дни прозвучали, но и кроме того, у вас, дорогие слушатели, есть возможность, пользуясь всеми средствами обратной связи, задавать вопросы Наталье, ну, разумеется, юридического плана, на которые она с удовольствием ответит как практикующий юрист и директор юридической компании. Ну давайте начнем, наверное, с новостей. Всероссийский съезд судей оценил расходы на решение накопившихся проблем судебной системы в 50 миллиардов рублей – об этом «Ведомости» написали. В итоговой резолюции съезда говорится, что деньги требуются на существенное повышение оплаты труда судей и сотрудников аппаратов, на расширение института присяжных до уровня районных судов, строительство зданий, внедрение электронного судопроизводства и модернизацию госправосудия, кроме того, внедрение обязательной аудио-видеозаписи процессов, ведомственная охрана, служебное жилье, курорты и санатории. Наталья, как считаете, нужна ли вообще, актуальна ли эта повестка, насколько наши суды нуждаются в реформировании и модернизации, насколько они соответствуют XXI веку, в котором мы с вами живем?

– Действительности, да, так называемой? Меня на самом деле эта новость, Андрей, вообще забавляет. Как практикующий юрист и постоянно, так скажем, ходящий по судам, присутствующий в судебных заседаниях, не так все печально, как это все озвучивается в СМИ. Есть масса зданий судебных органов, где все прекрасно и оснащенность идеальная. А то, что ленятся и не соблюдают какие-то процессуальные нормы сотрудники аппарата суда, это, да, с этим я соглашусь. Не озвучивают, например, в начале процесса о том, что ведется аудиопротокол, хотя на столе стоит у секретаря диктофон специальный, который был выделен всем аппаратам судебным для записи судебных заседаний. Видно, что по индикатору запись идет, но тебе говорят: «Нет, записи не было». То есть, я считаю, что нужно с этим бороться, а не увеличивать заработную плату судейскому аппарату. На мой взгляд, заработная плата судей достаточно актуальна с точки зрения современного размера заработной платы. На самом деле забавная новость.

А сколько судья у нас получает, ну вот такой начинающий, так скажем, судья?

– По слухам, да, начнем так, по слухам.

Да, да, конечно, по слухам, мы же с вами оба не судьи.

– Начинающий, я не знаю, но в среднем где-то порядка ста тысяч.

Ну в общем, неплохо.

– Я тоже считаю, что, в общем, неплохо. Да, загруженность у них, конечно, большая, но не везде загруженность судейского аппарата настолько велика, все зависит еще от рассматриваемых дел, которые закреплены за тем или иным судьей. Есть судьи, которые рассматривают только административные дела, и в зависимости от объема понятно – есть загруженность, нет загруженности. Далеко не секрет, кто становится судьей. То есть это, так скажем, карьерная ступень, которая на сегодняшний день, к сожалению, в современном мире существует. Она желает иметь лучшего. Вот с качеством образования и с качеством в целом такой должности как судья, вот здесь, наверное, что-то нужно вносить, какие-то законопроекты, но не по обеспеченности, я так скажу.

Ну у нас судьями ведь становятся, самый простой путь в судьи из помощников судей, я так понимаю.

– Самый простой путь – это когда вы заканчиваете юридический колледж, идете работать секретарем судебного заседания, параллельно вы получаете высшее образование юридическое…

Заочное.

– Заочное, да. Отлично, да? Затем вы идете в помощники судьи через какое-то время, а затем, пожалуйста, зеленый свет вам, вы судья.

Потрясающе! У меня в связи с темой реформы правосудия вспоминается история, которую мы обсуждали с коллегой с моей, с Анной Букатовой в одном из «Утренних разворотов», это, по-моему, еще летом было. Денис Галицкий у себя в «Живом журнале» написал, что его в суд не пустили в шортах. И, собственно, да, там действительно приказ или распоряжение, я уже не помню точную формулировку, судьи районного суда, одного из районных судов Перми, где действительно, да, запрещено в суд бомжам и людям вот в такой-то, такой-то одежде, в связи с чем сразу возникает вопрос: у нас вообще конституция Российской Федерации, она…

– Не запрещает, дресс-кода в судах нет.

Да, она стопроцентно действует, или она как-то избирательна, да.

– Ну на самом деле на уровне федерального закона, так скажем, прямо вот глобального – не будем говорить о частных случаях – конечно, вот такого прямого запрета нет. Есть правила нахождения в том или ином виде в суде. И вот в одном из наших районных судов города Перми сама была свидетелем, когда действительно молодого человека, достаточно известного адвоката, так получилось, он приехал в шортах, не успел. Он им объясняет, этим приставам, которые на входе сидят: «Я просто не успел заехать, дабы не опоздать на судебное заседание». Ему говорят: «Да нас, в принципе, это не волнует». Вообще досмотр адвокатов не производится, они проходят. Но они его остановили и запретили пройти в шортах, пока, по известным нам причинам, не сработала такая подсказка, как звонок другу. Только после этого его пропустили на судебное заседание. Ну вопрос, он такой, оценочного характера – можно ли ходить в шортах. Конечно, в идеале, когда мы хотим видеть, чтобы внешний вид не отвлекал нас от всего. Ну давайте тогда начнем с самого аппарата суда. Такое чувство порой возникает, что ты не в суде находишься, когда ты видишь этих помощниц.

Да, да, да.

– Это боевая раскраска, ну действительно на голове гнезда.

Мини-юбки, декольте…

– Мини-юбки, декольте, да. Ты в суде или где – вопрос возникает. Как бы это может быть остро критерий не был, но он таки есть, эта критика. Слава богу, сейчас как-то их все-таки заставляют носить форму, она же у них существует. То же самое было в свое время и в органах полиции – не знаешь, куда ты пришел. Вот с этим, да, с этим все страдает. Может быть все-таки обратите внимание, законодатели, вот на это, то есть ввести какую-то обязанность все-таки выглядеть соответствующе.

Да, да, то, что касается участников процесса, я тут может быть действительно соглашусь. Ну действительно, адвокат, хотелось бы, чтобы и прокурор тоже…

– Подобающе выглядел.

Не в шортах с бейсбольным мячиком приходил на заседание.

– Да, да, да.

В этом смысле, да. Но ведь там вообще просто доступ в суд был перекрыт. То есть человек, ну он же по самым разным делам, он в секретариат вообще идет.

– Да, да.

Почему ему в секретариат нельзя в шортах прийти?

– Сдать документы и уйти оттуда.

Да, а уж там пункт про бомжей, у нас что, конституция Российской Федерации, она на бомжей не распространяется? Ну да, человек – бомж, он выглядит может быть неопрятно, и так далее и так далее.

– Ну бомж, начнем с того, как аббревиатура, без особого места жительства, это не означает, что он…

Что он деклассированный элемент какой-то асоциальный.

– Да, да, да, деградированный, либо он должен как-то к нему относиться не так, как ко всем гражданам Российской Федерации. Конституция все равно на его стороне, в любом случае.

Ну поэтому, в общем, реформа судов, наверное, нужна, но…

– Не с той стороны, мне кажется, заходят просто. Нужно не в глобальном смысле смотреть, а именно…

Не с выделения денег, прежде всего.

– Да, не с выделения денег, а с порядка.

Ну еще отдельно хотелось остановиться на одном из пунктов этой новости – введение обязательной аудио- и видеофиксации процессов. Как вы к этой инициативе относитесь, как участник таких процессов?

– Вы знаете, насколько я знаю информацию, с 2017 года обязательно аудиозапись должна вестись во всех судах, кроме мировых пока. Я только всеми руками и ногами «за». По крайней мере, понятие состязательности, принципа состязательности, и как-то потом отстаивать свои интересы и править протокол, который иной раз непонятно, под каким влиянием пишет секретарь судебного заседания, будет намного проще. Когда ты стребуешь уже запись аудио-видеопротокола судебного заседания, ты можешь ее прослушать и сверить с тем, что будет изложено на листке в виде материалов дела. С этим я просто «за», действительно, этого нам очень не хватает. Не будет псевдо вот этих вот непонятных двусмысленных каких-то слов, как принято говорить, каких-то двойных стандартов изложения мыслей той или иной стороны судебного заседания.

Ну и по судам присяжных, которые у нас, опять же, из этой новости, они у нас, расширение суда присяжных, института присяжных до уровня районных судов. Как вы к этому институту относитесь вообще? Насколько он у нас в России, по вашему ощущению, прижился или не прижился? Такой чужеродный достаточно для нашей правовой системы.

– Да, иностранный, так скажем, такой институт. Ну я не вижу в нем эффективности, на самом деле, использования. Для чего он нужен? Он у нас, в принципе, и сейчас есть, только по особым производствам, которые четко регламентированы и указаны в законах.

Вот его, если мне память не изменяет, ведь поначалу планировалось внедрить вообще очень широко, но потом как-то вот…

– Поутихло.

Да, его сужали, сужали, сужали, сужали категорию дел, которые могут именно присяжные рассматривать, именно так ведь и шло, да?

– Именно так и шло. Но понимаете, у нас менталитет российского гражданина, он немножко не тот, чем в Америке или в Англии, мы немного по-другому мыслим. Мы начинаем мыслить совершенно субъективно, когда мы слушаем те или иные какие-то жалобы, смотрим те или иные процессы. И присяжные именно для этого в Англии или в Америке и существуют, чтобы оценить со своей, так скажем, колокольни ситуацию – не только с точки зрения права, с точки зрения еще внутренней вот этой вот позиции, как бы общества, получается. Ну тут слова вспоминаются известного классика: «А судьи кто?». Кто у нас будет избираться в присяжные? На сегодняшний день, да, по особым производствам мы имеем такие же права, то есть, и исключать их, и рассматривать каждого члена присяжной коллегии. Но я боюсь, что будет немножко неэффективное применение, если мы расширим перечень тех дел, в которых могут участвовать эти присяжные. Получится, как в том фильме, знаете, «Двенадцать» у Михалкова.

Да, да, да, да.

– Вот что-то будет тогда, вот не хотелось бы, в реальности чтобы это повторялось у нас.

Ну то есть в суды пойдут люди не те, которых хотелось бы в качестве присяжных видеть, да, так мягко сформулируем?

– Ну мягко сформулируем, да, и опять начнется это вот…

Потому что у большинства все-таки есть какие-то свои дела…

– Да, да, да, да.

Есть загруженность на работе и так далее, и так далее, и, в общем, найдут способы, хотя их, по-моему, только один – это либо болезнь, либо смерть – для неявки в суд присяжных. Ну. в общем…

– Нет, на самом деле даже, мне кажется, не в этом, Андрей, дело. Дело в том, что у нас… Если берем Америку для сравнения, как принято обычно… Если там информационные базы, они открыты для того, чтобы понять, кто ты, ты кандидатура судьи присяжных, кто ты, то есть на тебя можно найти всю информацию. В России, здесь проблематично это сделать. То есть вы можете не владеть всей информацией, члены присяжной коллегии так называемой, он будет настолько заинтересован в исходе этого дела с той или иной стороны, что на тот момент, когда ты его утверждаешь уже, информации у тебя не будет, а потом будет очень проблематично его исключить. Вот для того, чтобы расширять их полномочия, мне кажется, сначала нужно урегулировать институт именно информирования – кто есть судья, кто выбирается на должность такого судьи.

Ну и, собственно, еще общий уровень правового нигилизма и достаточно низкой юридической грамотности населения в целом…

– Да, да.

Он ведь тоже тут может влиять, потому что просто решения могут приниматься, на мой, опять же, взгляд такой профанский, просто на эмоциональном уровне. Ну вот девочка вроде красивая и плачет, ее жалко, давайте ее оправдаем. А то, что девочка свою бабушку съела перед этим…

– Ну да, да.

Но опять же, с другой стороны, вот есть нюанс, о котором тоже очень много говорят, что наша судебная система, она ну очень репрессивная по сравнению, если сравнивать количество обвинительных приговоров в Российской Федерации и на Западе, то понятно, что перевес обвинительных приговоров у нас в России, он очень, очень существенный. И, в общем, суды присяжных именно с этой целью и принимались когда-то, эта практика имеется в виду, внедрение судов присяжных, чтобы эту проблему хоть как-то сгладить. Рассчитывали, что суды присяжных будут, видимо, больше выносить оправдательных приговоров все-таки, чем обвинительных.

– Ну я соглашусь с точки зрения статистики, так скажем. Но опять же, мы не можем полагаться на данные статистики как истинные данные. Не хотелось бы, чтобы мы выглядели как плохие врачи. Мы лечим симптомы, а не причину болезни. Мы вот все эту симптоматику лечим, лечим, лечим, а болезнь-то, она ведь остается неизлечимой на самом деле. То есть какой смысл, мы пытаемся завуалировать, пуха накидать, грубо говоря, извините, дорогие радиослушатели за такие слова, что накидаем пуха на этот законопроект, как-то поправим его и вроде бы все красиво сверху. Но ведь половина таких принятых законопроектов просто не работает. Законопроект становится законом и он не работает в реальности. Толк от него какой? Потратили время, обсудили, нервы, да, вроде бы все красиво сверху, еще раз повторюсь. Но в итоге-то мы не видим результата того, который вроде бы как бы хотели заложить в это. И изначально тот законопроект, который светлыми умами приходит на рассмотрение, на первое чтение, а что в итоге-то выходит? Совершенно иное.

Продолжая тему судов присяжных, которые должны были гуманизировать нашу систему правосудия, вспоминается тема с так называемой «пермской Джульеттой» известной, прогремела она во всех средствах массовой информации, когда девушка, достигшая возраста 18-ти лет, вступила в половую связь с мальчиком, которому на тот момент было 13, ее, соответственно, осудили, ну и тут же общественность всколыхнулась, поскольку там действительно не было априори какого-то сексуального насилия, не могло его быть физически, совершенно по любви. К тому же, мальчик сам выступил, сказал, что «это я был инициатором этих отношений, это я, в общем, это я». И общественность, и средства массовой информации тут, в общем, стеной встали на защиту…

– За девочку.

Да, на защиту этой девочки. Девочку сначала отпустили наконец-то из СИЗО, а потом новый суд, и суд ее, в общем, ограничение свободы. Ну сколько там, полтора года?

– Ну условно там ей дали.

Да, да, да. И ограничение свободы. То есть она не в тюрьме, не в СИЗО, она у себя дома, слава богу. Действительно, мы за эту историю тоже, по большому счету, переживали, у нас адвокат, господин Шпак, этой девочки, в эфире выступал. Ну и сразу же, следом, фактически через несколько дней такая же история, только наоборот. Там мальчик, достигший…

– 18-ти лет.

18-ти лет, и девочка, по-моему, 14-тилетняя. И, в общем, я не вижу такой волны ни в общественности, ни в средствах массовой информации, никто не встает на защиту грудью этого мальчика, хотя там тоже история любви, там тоже нет никаких насильственных действий, у них тоже по любви…

– Все по обоюдному согласию.

Да, по обоюдному согласию, но вот, тем не менее, у меня ощущение, что мальчик-то у нас отправится отбывать срок, да еще по такой статье, с которой ему будет, я думаю, очень некомфортно в местах лишения свободы.

– Некомфортно, да.

Вот с юридической точки зрения, как юрист, как вы к таким коллизиям относитесь, когда, с одной стороны, в общем, истории-то абсолютно одинаковые, но в случае с девочкой мы говорим: «Ах, как жалко бедного одуванчика, давайте ее спасем изо всех сил», а в случае с мальчиком, слава богу, не кричат: «Распни его, распни!», но, как правило, в таких случаях кричат. Да, вот просто такая история всплыла, сразу же достается такое клеймо – «грязный педофил», это клеймо человеку на лоб…

– И вперед.

Да, и вперед, в места не столь отдаленные.

– Ну хоть не совсем уж педофил, начнем с этого, но статья вот эта – «изнасилование», конечно, это огромное клеймо на дальнейшую жизнь молодого человека с учетом того, что действительно доказательства в деле даже есть о том, что это все было по обоюдному согласию. Если продолжать тему судей присяжных, наверное, в категории вот таких дел это было бы целесообразно. Все-таки здесь не только право является, так скажем, основополагающим, а здесь человеческие отношения. Это не коммерческие отношения, это не предпринимательская деятельность, здесь все-таки категория уже социальных вот этих вот судебных разбирательств и здесь, наверное, было бы, да, эффективно применять судей присяжных.

То есть, это та категория дел как раз, где может быть не стоит тупо следовать…

– Норме закона, да, да.

Букве закона, вот прямо как оно прописано. Если в законе прописано: не можем дать условного срока по такой категории преступлений, значит, все, девочка, будь добра, иди, пожалуйста, в СИЗО посиди.

– На время следствия, годика на два.

Да, да. Согласен, логично. К следующей теме перейдем. «Известия» сообщают, что Госдума в первом чтении рассмотрит президентский законопроект, который устанавливает дополнительные гарантии для исполнения и решения Конституционного суда РФ. Согласно документу, толкование законов Конституционного суда станет обязательным для судов и госорганов без дополнительных оговорок. Я так понимаю, тут проблема была изначально в том, что Конституционный суд, он ведь у нас принимает всего два вида решений – к нему обращаются с целью…

– Разъяснить норму.

С целью разъяснить, вот эта конкретная норма, она конституции соответствует или не соответствует. Если суд говорит: «Ну, в общем, да, соответствует, но, тем не менее…»

– «Внесите поправочки».

Да, какая-нибудь оговорочка. Ну, в общем, все говорят: «Спасибо, уважаемый суд», эти поправочки все задвигаются, потому что соответствует же конституции, всё, можно выдохнуть, и, значит, дальше по этим рельсам ехать. А если он говорит, что не соответствует, тогда все тяжело вздыхают и начинают что-то с этим законопроектом…

– Придумывают новый закон, поправку на поправку, как у нас говорила Матвиенко.

Да, да, все верно. А сейчас, я так понимаю, что, несмотря на то, что если Конституционный суд признает, что соответствует конституции это решение или этот законопроект, но, тем не менее, там будет дальше оговорка, то, тем не менее, все равно эта оговорка, она будет обязательна для исполнения. Да, правильно понял?

– Правильно поняли, но, знаете, я бы здесь отклонилась от темы в том русле, что Конституционный суд ведь рассматривает как соответствие нормы закона вообще в целом, какого-либо закона, применимого ко всем, и рассматривает иногда ведь заявления частного характера, соответствие нормы по той или иной ситуации, к той или иной ситуации. Вот здесь, мне кажется, ни в коем случае нельзя именно включать частного характера рассмотрение заявлений. Когда вы, например, жилец дома, собственник квартиры, отправляете запрос на проверку нормы соответствия конституции в отношении своей ситуации той или иной, несмотря на то, что вы все равно указываете…

Какие-нибудь общедомовые нужды меня взволновали вдруг.

– Да, несмотря на то, что вы указываете все равно из общего, так скажем, права, назову грубо, из жилищного кодекса норму и, допустим, из правил каких-то содержаний имущества, то есть пересечение конфликта этих норм усматриваете и отправляете на разъяснение, но это в любом случае частное заявление. А если мы рассматриваем от какой-то общественной палаты, либо от инициативной какой-то группы, то есть, я думаю, что пересмотр все равно Конституционного суда и рассмотрение тех или иных норм на соответствие конституции должно бы все-таки иметь более глобальный масштаб. И вот тогда уже итоги рассмотрения вот по таким заявлениям нужно, конечно, применять в Государственной думе и вносить поправки в законопроекты. Там в течение пяти месяцев, по-моему, да, предлагается это делать?

Да, да.

– Вот с этим я соглашусь. Но не частного характера.

До федеральных новостей успеем, наверное, еще коротко обсудить тему федеральную: известный депутат – коммунист Валерий Рашкин, предлагал запретить российским госслужащим иметь недвижимость за пределами страны, но вот думский комитет по безопасности и противодействию коррупции не поддержал инициативу уважаемого депутата-коммуниста, и, в общем, не рекомендует к принятию этот законопроект. Как вы относитесь к этой инициативе и к ее неодобрению профильным комитетом?

– Ну на самом деле однозначного мнения нет. Если исходить вообще из философии понятия – кто такой слуга народа, то есть наши депутаты вроде бы априори должны бы исполнять волю народа, если мы вообще далеко-далеко куда-нибудь зайдем, то, конечно, где родился, там и пригодился, то есть, будь добр, пожалуйста, отдай свою волю, все, что ты можешь – труды, силу, работая здесь на месте, ну какая тебе недвижимость за границей? Но вот как юрист, рассматриваем, ну он же гражданин Российской Федерации.

Да, безусловно.

– Никто ему не запрещает, несмотря на его статус, полномочия, должности, приобретать недвижимость за границей. Почему нет? Здесь вот такой конфликт: то есть либо мы рассматриваем с точки зрения его работы с философской точки зрения, либо мы все-таки говорим: «Ребята, ну мы же в современном обществе живем, почему нельзя?». Может быть только ограничивать как-то в чем-то, либо контроль наладить – с этим я соглашусь. Но вот прямой запрет, я считаю, что это глупо. Ну он не приобретет, родственники у него приобретут дальние, какая разница?

То есть лазейка все равно будет найдена.

– Она будет всегда, конечно.

Продолжается программа «Сила в праве», у микрофона Андрей Денисенко, со мной в студии моя соведущая – Наталья Русакова, директор юридической компании «Магнат-Пермь», и за звукорежиссерским пультом Сергей Слободин. Следующая тема, которую хотелось обсудить, Наталья, в Перми может начаться забастовка адвокатов.

– Да.

Об этом очень многие пермские СМИ написали, да уже и не только пермские, а на федеральный уровень вышло. История, я так понимаю, в том, что МВД у нас задолжало порядка 12-ти миллионов рублей так называемым адвокатам по назначению, то есть это те адвокаты, которые бесплатно предоставляются государством…

– В защиту обвиняемых.

В защиту обвиняемых, да. Давайте сначала разберемся с вот этими адвокатами по назначению. Мне интересна просто ваша точка зрения, у меня-то опять взгляд на проблему дилетантский в этом смысле, и у меня-то ощущение, что адвокат по назначению – это, по большому счету, такая фикция в очень многих случаях. То есть это либо начинающий свою карьеру адвокат…

– То есть, вы думаете, формальный характер носит, да, присутствие, так скажем?

Да, да, да, то есть, фактически, да, то есть, по крайней мере, это то, что среди широких достаточно масс населения воспринимается именно так, на мой взгляд, что эффективность вот этого адвоката, она будет априори низкой. То есть это либо начинающий карьеру адвокат, который еще, просто вот он неопытный, он не сможет тебя защитить, либо это адвокат, который очень тесно, я так скажу, интегрирован с системой МВД и, в общем, будет, скорее, не защищать, а наоборот, работать на пользу следователей, стороны обвинения, вытягивая из тебя как-то информацию. Либо это просто человек, которому, по большому счету, все равно, вот он отбывает номер. Ну это я сейчас, еще раз, я не утверждаю…

– Общее мнение масс, да, так скажем?

Я концентрирую просто некие оценочные суждения, которые в народе ходят. Как вы оцениваете вообще институт сам адвокатуры по назначению?

– Адвокатура по назначению, как вы назвали, институт такой – пусть так будет. Я не совсем соглашусь. Почему? Да, я знаю, что есть такое мнение, что если адвоката назначают, то толка от него никакого не будет. Знаю лично сама ряд адвокатов, которые вне зависимости от того, государство им выплачивает вот эти вот гроши – и то не оплачивает на сегодняшний день – либо он становится адвокатом по соглашению своего клиента, он все равно качественно исполняет свою работу. Знаете, это все зависит лично от адвоката самого, как он лично отнесется к своей работе. О том, что мнение бытует, что все там взаимосвязано со следствием, как правило, бывает, что все это формально делается, лишь бы закрыть и получить деньги из бюджета. С каждым годом это все меньше, меньше и меньше проявляется, потому что, как мы видим, государство адвокатуру-то особо не защищает. Вы правильно подняли вопрос, да, на сегодняшний день бунт существует о том, что, насколько мне известно, как говорили мои знакомые адвокаты, с января, по-моему, или с февраля месяца не оплачивается этот выход по назначению. А каждый день им стоит порядка плюс-минус тысячи с копейками, врать не буду. Но, извините, за год набегает у адвокатов порядочно кругленькая сумма. И они ведь не оспаривают это назначение, то есть вы являетесь дежурным, допустим, в месяц три-четыре дня, и вот в этот день вас могут, так скажем, дергать, вы приезжаете в закрепленный за вами район и не важно, кто у вас обвиняемый, так скажем, подозреваемый на тот момент, не важно, по какой статье, но вы свою работу исполняете как адвокат и получаете за это, должны получить гроши, на мой взгляд. Поэтому не соглашусь все равно с вами, что вот именно так и происходит, все это фикции, все это формально и фиктивно, так скажем.

Ну вот слушатель наш в «Вайбере» пишет: «А какая заинтересованность у этих адвокатов?» Ну, видимо, заинтересованность как раз исполнять свои обязанности с максимальной эффективностью.

– Я соглашусь с тем только, то, что, да, есть адвокаты, опять же, сама видела даже, не то что знакомые, видела, что когда адвокат самостоятельно говорил клиенту потенциальному своему, что «заключишь со мной соглашение, я вообще в лепешку разобьюсь, грубо говоря, а так, ну я формально схожу, я должен какие-то процессуальные вот эти мероприятия сделать, выйти на ознакомления, присутствовать при допросе, ну все, что в УПК прописано. А все остальное – прости, дорогой, я здесь за копейки ходить не буду». Да, к сожалению, это присутствует, но это не массовость и это не более 50%. Я говорю, все зависит от отношения самого адвоката к своей работе. Есть масса адвокатов, которых я лично знаю, которые очень ответственно к этому относятся.

А вообще, адвокатом по назначению человек должен изъявить желание это, или любому члену адвокатской палаты могут просто сказать: «Сегодня ты адвокат по назначению».

– Насколько я знаю, я, конечно, не владею 100% их вот этим движением внутри, но Адвокатская палата Пермского края, если ты в ней состоишь, ты уже будешь адвокатом по назначению, потому что по тебе даются списки, ты член этой палаты, ты становишься адвокатом по назначению, то есть тебя, как я говорила ранее, выдергивают в тот или иной дежурный твой день и ты исполняешь свои обязанности. Ты можешь отказаться…

То есть нет такого, что адвокаты по назначению – это некий список таких не очень хороших адвокатов, так скажем, а очень хорошие – они только за деньги?

– Нет, нет, это ошибочное суждение. Но любой адвокат может отказаться от этого и заниматься только сугубо частной практикой – пожалуйста, никто не запрещает, это все в законе об адвокатской деятельности предусмотрено.

Ну что ж, немножко разобрались, будем надеяться, что без забастовок все-таки обойдется, потому что…

– Я думаю, нас услышат, все-таки оплатят, да.

С трудом себе представляю, что такое забастовка адвокатов. Ну, в смысле, представляю-то как раз хорошо, я с трудом представляю, чем это закончится для системы правосудия на территории Пермского края конкретно, это же просто суды будут парализованы, потому что без адвоката же нельзя провести судебное заседание.

– Ну да, да.

Поэтому будем надеяться, что все-таки нас услышат в том числе.

– Ну судебное заседание, Андрей, извини, поправлю, именно по уголовным делам.

Да, да, да, конечно. Ну мы, собственно, про адвокатуру и говорим.

– Да.

Еще интересная новость, федеральная опять же: у нас президент Российской Федерации Владимир Путин встречался с общественниками, и вот председатель Совета по правам человека Михаил Федотов предложил учредить в России институт независимого прокурора. С соответствующей инициативой, он, собственно, к президенту Путину и обратился. По словам Федотова, прокурор будет назначаться главой государства. Руководитель СПЧ отметил, что нынешнее название ведомства, ну вот этого вот независимого прокурора, весьма условное, однако, создание такого института просто необходимо. Я вот искренне не понимаю, о чем тут вообще идет речь. Кстати, Путин тоже не понимает, он тоже сказал: «Я не очень понимаю, что это такое». Но давайте подумаем. Мне просто в связи с этим вспоминается, как у нас появлялась Общественная палата, например, Российской Федерации, когда вдруг выступили с инициативой и говорят: «Слушайте, друзья, а у нас как-то не очень учитывается мнение населения, давайте-ка мы создадим Общественную палату, которая будет учитывать мнение населения».  Слушайте, у нас есть Государственная дума, которая как бы для этого…

– Учитывает мнение населения, да.

Собственно, и создавалась вместе с Советом Федерации, да?

– Да.

То есть они, в общем, нами избираются и должны учитывать мнение населения.

– По логике вещей, да.

Собственно, да, и тут тоже возникает вопрос: что такое вообще независимая прокуратура? А что, получается, у нас основная прокуратура – зависимая, что ли? А если зависимая, то от кого она зависимая, давайте будем разбираться.

– А кто же у нас око государево тогда, да, в таком случае?

Да, да, да.

– Ну бредовая идея. Я, наверное, здесь с президентом соглашусь, мне тоже ничего непонятно. Какой смысл? Если – мы на новость ссылаемся – Федотов считает, что это позволит положить конец тем делам, в которых корпоративная солидарность или бюрократическая сонливость мешают торжеству справедливости... Это что? Для меня какой-то непонятный набор слов – корпоративная солидарность, бюрократическая сонливость. Если он как-то не может пролоббировать свои интересы – это другой вопрос. Но в создании отдельного вот такого ведомства, или, тем более, независимого прокурора в Совете по правам человека – ну это масло масляное как бы. Считаю, что у нас есть достаточно других инстанций, которые могут этим заниматься, просто они бездействуют – это другой вопрос, давайте их активизируем.

Вот я-то как раз про это же, у нас и так, мне кажется, уже избыточное количество всяких институтов.

– Конечно.

Уполномоченный по тем вопросам, уполномоченный по этим вопросам…

– Да, да, да.

Все при президенте, слушайте, ну у нас есть, в общем, прокуратура, есть у нас МВД, и есть фактически весь набор государственных надзорных и прочих органов, которые, по идее, все эти вопросы… Ну что, у нас прокуратура не в состоянии, например, защищать детей, или бизнесменов, или еще кого-то?

– Ну у нас есть уполномоченный по правам предпринимателей, защите бизнеса.

Вот я про это же и говорю.

– Пожалуйста, пусть он будет независимым прокурором так называемым и корпоративную солидарность пусть отстаивает.

Я даже сейчас веду к тому, что может быть нам и уполномоченный по защите бизнеса тоже не нужен. У нас есть прокуратура, которая, по идее, должна защищать в том числе и интересы бизнеса, она ведь не разделяет людей на бизнес и не бизнес, она вообще защищает закон на территории Российской Федерации.

– Ну априори так и должно быть, но полномочий много другим…

А если она их не защищает, то, наверное, давайте зададимся вопросом: а хорошо ли у нас работает прокуратура и будем добиваться того, чтобы она хорошо работала, да?

– Логично, да.

А не плодить еще какие-то дополнительные ветви власти, в которых уже скоро окончательно можно будет запутаться, кто у нас в Российской Федерации в конце концов за что отвечает.

– Ладно, хоть он пока еще не предлагает кандидатуру, это уже радует.

Ну может быть он себя имел в виду. Ну посмотрим. Владимир Владимирович же сказал: «Давайте подумаем». Посмотрим, до чего они додумаются в конечном итоге.

– Ну да.

Ну и последняя, наверное, тема, которую успеем рассмотреть: Минздрав хочет приравнять врачей к полицейским и чиновникам. Как к этой инициативе относитесь? Тут коротко поясню для слушателей, в чем дело у нас идет. Если, допустим, злоумышленник некий нападает на сотрудника полиции, который находится при исполнении обязанностей, это является отягчающим обстоятельством, ну и до десяти лет. То есть подошел, просто плюху дал полицейскому, который в форме стоит на перекрестке – всё.

– Поехал.

Да, поехал. Участились действительно нападения на врачей, когда разные люди себя ведут совершенно неадекватно, кидаются в приемных отделениях, да и не только в приемных отделениях. Самые разные истории происходят, действительно врачам иногда очень тяжело. И вот Минздрав, собственно, хочет ввести понятие «врач при исполнении своих обязанностей». То есть, если ты просто врача побил на улице, не зная о том, что он врач и он, собственно, не при исполнении обязанностей – это одна статья, а если ты пришел в приемное отделение клинической больницы и там рукоприкладством занялся – это уже отягчающее обстоятельство. Как вы относитесь к этой инициативе?

– Инициатива в целом неплохая. Но у меня как у юриста возникает сразу обратная сторона вот этой медали, так скажем. Помните случай, когда мужчину привезли в приемное отделение, а там оно было поголовно все в состоянии алкогольного опьянения, еще и издевочками занималось?

Да, да. Да, да, да, конечно.

– Кто-то же из врачей получил оплеуху от родственников этого мужчины. Не получится ли так, что вот эти родственники будут привлечены за грубое, так скажем, отношение к врачам при их исполнении обязанностей? Вот пугает именно вот это, не начнется ли поголовно вот эта вот такая вот косилка, что всех врачей – не важно, в каком они состоянии, но они же на работе, они исполняют свои обязанности. Может быть здесь целесообразно все-таки Минздраву разделить исполнение обязанностей, например, во время операций хирургических, оказания помощи первой, допустим, пострадавшему, либо больному.

Ну да, тех же врачей скорой помощи, например, защитить, которые ездят по самым разным…

– Например, да, да, именно категории, да, но я поголовно бы всех не стала, конечно, приравнивать. Все-таки какие-то более основные категории, которые, я говорю, вот именно…

Которые именно рискуют.

– Рискуют, да.

Врачи приемного отделения те же самые, которые с самым разным контингентом работают.

– Но не медперсонал, не санитарки, не сестры, наверное, вот так вот.

Спасибо! Ну что ж, у нас вышло время. Наталья, спасибо, что были с нами. Я напомню, что в эфире была программа «Сила в праве», провел ее Андрей Денисенко, и помогала мне, как обычно, моя соведущая Наталья Русакова, генеральный директор юридического агентства «Магнат-Пермь». Спасибо!

– Всем всего доброго, спасибо!

Удачи!

______________________

Программа вышла в эфир 9 декабря 2016 г.


Обсуждение
6585
0
В соответствии с требованиями российского законодательства, мы не публикуем комментарии, содержащие ненормативную лексику, даже в случае замены букв точками, тире и любыми иными символами. Недопустима публикация комментариев: содержащих оскорбления участников диалога или третьих лиц; разжигающих межнациональную, религиозную или иную рознь; призывающие к совершению противоправных действий; не имеющих отношения к публикации; содержащих информацию рекламного характера.