Верхний баннер
15:54 | ВТОРНИК | 19 МАРТА 2024

$ 91.98 € 100.24

Сетка вещания

??лее ????ов??ое ве??ние

Список программ
12+

отдел продаж:

206-30-40

16:17, 21 мая 2017
Автор: Дмитрий Софьин

«Пермия – земля дальняя»: Вячеслав Дегтярников и Дмитрий Софьин о схиигумене Серафиме Кузнецове

Передача выходит при поддержке Министерства культуры Пермского края в рамках проекта "Возрождение исторической памяти Прикамья".

Вячеслав Дегтярников: Всем добрый день! Это программа «Пермия – земля дальняя». В студии Вячеслав Дегтярников, Дмитрий Софьин. Дмитрий, добрый день!

Дмитрий Софьин: Здравствуйте!

Вячеслав Дегтярников: Александр Назарчук за звукорежиссерским пультом. И сегодня мы поговорим о совершенно яркой личности, на мой взгляд, личности достаточно знаковой для Пермского края – это игумен, а вернее схиигумен, Серафим Кузнецов. Я сделал уточнение, что он стал схиигуменом, и это совершенно новое открытие. Это открытие из дневника его духовной дочери Марии Силиной. Свои дневники она пишет в 1949 году. В них она упоминает, что он принял великую схиму. Это доказывает то, что он сохранял, находясь уже в Иерусалиме, связь с нашим краем, со своими знакомыми, близкими, друзьями. Но для начала мы должны рассказать, кто такой схиигумен Серафим Кузнецов, и почему сегодня мы о нем решили поговорить.

Дмитрий Софьин: Большинство наших сограждан знает игумена Серафима как человека, который в годы гражданской войны доставил мощи преподобной мученицы великой княгини Елизаветы Федоровны из Алапаевска через Читу и Китай в Иерусалим. 

Вячеслав Дегтярников: Это тот человек, скитоначальник Белогорского монастыря, который участвовал во всей этой операции. Это наш земляк, который принял на себя эту тяжелую ответственность везти останки части семьи Романовых из Алапаевска через Харбин и Шанхай.

Дмитрий Софьин: Но, этот весьма важный и значимый эпизод в его жизни отнюдь не исчерпывает значение этого человека для истории России, для истории православия и для Прикамья, поскольку личность, действительно, очень масштабная.

Вячеслав Дегтярников: Не только православия, я бы сказал. Он был и крупный общественный деятель дореволюционной России.

Дмитрий Софьин: Да, несомненно, т.е. игумен Серафим – личность весьма крупная в Прикамье, и даже если бы не было этого эпизода с мощами Елизаветы Федоровны, игумен Серафим нисколько не потерялся бы в истории.

Вячеслав Дегтярников: Насколько я знаю, сейчас снимается фильм при поддержке Министерства культуры Пермского края, посвященный ему и его деятельности. Я знаю, Дима, вы снимали уже в Иерусалиме в прошлом году.

Дмитрий Софьин: Да.

Вячеслав Дегтярников: Прошлись по всем местам, связанным с его жизнью в Иерусалиме. А сейчас осталось доснять уже пермский период. Наверное, начать надо с Чердыни.

Дмитрий Софьин: Да. Конечно, Чердынь – это родина Кузнецовых, а игумен Серафим - урожденный Георгий Михайлович Кузнецов. Родился в городе Чердынь, первой столице Прикамья, в 1875 году. И сейчас в Чердыни показывают дом, где, по всем вероятиям, и родился будущий игумен Серафим. Дом этот сохранился. Правда, у некоторых историков есть сомнение, тот ли это дом, но  то, что точно город Чердынь – это 100%. Биография его известна достаточно хорошо, поскольку он жил уже в достаточно близкое к нам время. Известна и дата его рождения – 3 августа, и обстоятельства его жизни, и образование и т.д. Георгий Михайлович Кузнецов принимает со временем монашество под именем Серафим. И мы начали сегодняшнюю программу с того, что можем утверждать, что он не просто игумен, а схиигумен, т.е. монах, который потом принял схиму.

Вячеслав Дегтярников: Великую схиму.

Дмитрий Софьин: Почему же получается так, что его часто называют просто игуменом Серафимом, и о принятии схимы мало упоминается. Дело в том, что произошло достаточно необычное положение. Традиционно с принятием схимы монах меняет имя. А здесь он как был Серафимом, так и остался.

Вячеслав Дегтярников: То, что мы не знали о принятии великой схимы игуменом Серафимом – это сказывается великий русский исход. В какой-то момент связь с теми, кто ушел из России с началом гражданской войны, потерялась. И когда в 90-е годы начали восстанавливать какие-то источники и вспоминать про людей, которые были связаны с Пермским краем в том числе, опирались большей частью на дореволюционные публикации и меньше исследовали послереволюционную жизнь тех или иных деятелей, которые покинули территорию Российской империи и, получается, территорию Советского государства. И, опираясь на старые источники, исследователи как раз и начали говорить об игумене Серафиме как о схиигумене. Именно дневник Марии Силиной принес нам эти совершенно интересные, новые открытия. Поэтому мы сегодня можем со 100-процентной вероятностью утверждать, что он принял великую схиму. Я думаю, в Иерусалиме тебе, наверное, об этом рассказывали.

Дмитрий Софьин: Да, дело в том, что на надгробной плите там написано, что он схиигумен. Но когда точно он принял схиму, сказать трудно. Очевидно, это произошло уже во время жизни в Иерусалиме и, скорее всего, когда он жил в Малой Галилее. Может быть, это произошло в последние годы его жизни, может быть, это были 40-е годы. Нельзя исключать и такого варианта, что с принятием схимы он поменял имя, но все его знали как Серафима, и поэтому на надгробной плите было написано «схиигумен Серафим», потому что все его знали таковым, и его духовная дочь знала его как Серафима. А второе имя как-то затерялось.

Вячеслав Дегтярников: Ты говоришь, что в последние годы. Но Силина уже в 1949 году пишет о том, что он схиигумен.

Дмитрий Софьин: Да.

Вячеслав Дегтярников: Соответственно, схиму он принял несколько ранее.

Дмитрий Софьин: Да, скончался он в 50-х годах. Но принять схиму он мог в 40-х, я имею в виду.

Вячеслав Дегтярников: То есть это точно не последние годы жизни. Где-то середина проживания в Иерусалиме. Давайте переноситься в дореволюционную Россию. Когда он принимает монашество и как оказывается в Белогорском монастыре?

Дмитрий Софьин: Надо еще упомянуть о том, что будущий игумен Серафим совершает паломничество в Святую землю, посещает Иерусалим. Естественно, тогда он еще не догадывался о том, что вторая половина его жизни пройдет именно там. Он в это время уже являлся монахом Белогорского монастыря. Монастырь молодой, появился только в конце XIX века, но сразу приобрел очень большую известность. Его строили весьма масштабно. Это был передовой по тем временам монастырь. Потому что там была и своя типография, и даже своя фотостудия. Там было большое количество монахов, которые создали большую библиотеку. Белогорский Святониколаевский мужской монастырь мыслился как важный миссионерский центр по преодолению раскола русской православной церкви и по воссоединению старообрядцев с канонической православной церковью. Настоятелем Белогорского монастыря являлся архимандрит Варлаам, в прошлом крупный старообрядческий деятель. Под влиянием его воссоединения с церковью много других старообрядцев воссоединялось. Иеромонах, тогда еще не игумен, Серафим становится в Белогорском монастыре настоятелем Серафимо-Алексеевского скита.

Вячеслав Дегтярников: И фактически правой рукой архимандрита Варлаама, они так и шли вместе по жизни, Серафим и Варлаам. И даже в период, когда Варлаам уезжает в Грецию в Афон, именно Серафим, уже тогда игумен, исполняет обязанности Благочинного, значит, монастырского округа. Если переводить на светский язык, существует несколько районов. Предположим, Чердынский район Пермского края, и есть глава района. Благочинный – это и есть глава района, переводя на современный русский язык.

Дмитрий Софьин: Да, только здесь надо делать поправку, что районов у нас сейчас много в каждом субъекте Российской Федерации, а благочинных округов, епархий - немного. Поэтому мы не знаем практически никого из глав районов в Пермском крае, но Благочинные в епархии всегда были людьми известными, поскольку их было немного, и они находились на виду.

Вячеслав Дегтярников: Это я пояснил, чтобы нашим слушателям было более понятно. Возможно, не совсем точно и не совсем корректно, но в привязке к современной жизни это более понятная история.

Дмитрий Софьин: Благочинный – это человек, который управляет монастырской жизнью не в одном отдельно взятом монастыре…

Вячеслав Дегтярников: А во всех монастырях пермской епархии на тот период.

Дмитрий Софьин: В целом округе, пермской епархии.

Вячеслав Дегтярников: Нет, именно во всех монастырях. Есть интересный момент, когда игумен Серафим находился исполняющим обязанности Благочинного монастырского округа. Эта фотография сохранилась в архиве Валентины Николаевны Поповой, мы много раз вместе с Дмитрием вам рассказывали об этом уникальном архиве. И недавно, буквально две недели назад, была обретена там … То есть он потихонечку разбирается. Поймите, этот архив – нельзя сказать, что все по полочкам стоит, и все в папочках лежит. Как раз все наоборот еще не разобрано. И там была обнаружена совершенно уникальная фотография. Это 1908 г., 3 августа по старому стилю, соответственно, 16 августа, получается, по новому стилю. Это тот день, когда игумен Серафим прибыл в Белогорскую богадельню тогда еще, с тем, чтобы объявить о решении Синода преобразовать Бахаревскую богадельню в Бахаревский женский монастырь. Это как раз тот самый день, то самое событие. Известен и автор фотографии, это фельдшер Пермской духовной семинарии. На фотографии есть упоминание о том, что он делал эту фотографию. Фотография считалась утерянной, и сейчас мы ее обрели. На фотографии есть супруга этого фотографа. И на фотографии же находится гость из Афона - Петр Кашин, который и осуществлял некую связь, в том числе и с Афоном, со Святой землей.

Дмитрий Софьин: Игумен Серафим становится начальником Серафимо-Алексеевского скита, очевидно, для того, чтобы вести более уединенную жизнь. Поскольку в Белогорском монастыре много монахов, приезжает много паломников, а скит находится в отдалении – примерно, в 5-6 км, в глухом лесу. Дорога туда не очень удобная от Белогорского монастыря, и там можно вести тихую жизнь. Но как раз тихую жизнь Серафиму вести не удается, и если он хотел затвориться в скиту и жить  незаметной для широких масс жизнью, то получилось все с точностью до наоборот. Дело в том, что фигура игумена Серафима в это время приобретает уже, я бы сказал, всероссийское значение. Произошло это вот каким образом. В 1905 году в феврале в Москве был убит Великий князь Сергей Александрович, его вдова Великая княгиня Елизавета Федоровна решила посвятить себя духовной жизни и со временем пришла к мысли основать Марфа-Мариинскую обитель милосердия, и именно игумен Серафим помогал Елизавете Федоровне составлять Устав этой Марфа-Мариинской обители. У Елизаветы Федоровны была мысль принять сан диаконисы. В русской православной церкви такой сан не был принят и распространен, но обратились к древним временам и обнаружили, что такое было возможно. Это не противоречит канонам, и тогда игумен Серафим помог Елизавете Федоровне составить ходатайство в святейший правительственный Синод, чтобы этот сан диаконисы Елизавете Федоровне предоставили. И здесь мы сталкиваемся с тем, что во многих популярных изданиях, посвященных Елизавете Федоровне, и даже в научных порой, встречается информация, что она приняла сан диаконисы. Как установила наша исследовательница Татьяна Леонидовна Морозова, подняв документы святейшего Синода: обстоятельства этого ходатайства, ответы, в действительности Синод отказал Елизавете Федоровне в предоставлении такого сана. Будущая великомученица так и не стала диаконисой. Тем не менее, ее связь с игуменом Серафимом укрепилась и, естественно, когда в 1914 году Великая княгиня совершает паломничество в Пермскую губернию, она посещает Белогорский монастырь.

Вячеслав Дегтярников: Надо сказать, что это происходит буквально на самом кануне начала Первой мировой войны. Известие о ее начале Елизавета Федоровна получает именно во время этой поездки.

Дмитрий Софьин: И поэтому сворачивает поездку и досрочно возвращается в Москву, чтобы готовить свою Марфа-Мариинскую обитель и сестер к принятию раненых воинов, чтобы их там лечить. Во время этого паломничества Елизавета Федоровна, естественно, встречается с игуменом Серафимом и проводит у него много часов в Серафимо-Алексеевском скиту.

Вячеслав Дегтярников: Это было некое исключение из правил, потому что по правилам Белогорского монастыря Серафимо-Алексеевский скит женщины могли посетить только раз в год – на день памяти Серафима Саровского. А в другие дни, как это принято на Святой горе и сейчас, вход женщинам был запрещен. И мы понимаем, что вряд ли монахи греческого Афона когда-либо разрешат. Это такая монашеская республика. Вряд ли когда разрешат женщинам посещать эту республику. Белогорский монастырь и называли сибирским Афоном, поскольку какие-то черты Афона были перенесены сюда. И был строгий запрет на посещение женщин, но для Великой княгини Елизаветы Федоровны делается исключение.

Дмитрий Софьин: Это не удивительно, все-таки Великая княгиня. Но вместе с тем, упомянутый эпизод должен показать, что даже членство в доме Романовых не позволяло решать все вопросы, т.е. вопрос с диаконисой решить Елизавете Федоровне не удалось, Синод на это не пошел. Что касается Серафимо-Алексеевского скита Белогорского монастыря, он становится еще и местом издания патриотического журнала «Голос долга». Этот журнал игумен Серафим начинает издавать в 1912 году и издает вплоть до революционных событий 1917 года.

Вячеслав Дегтярников: Издание этого журнала – это некое эхо революции 1905 года и начавшегося смутного времени. Это попытка дать возможность населению услышать, что не совсем туда ведут их товарищи революционеры, дать возможность, может быть, охолониться. Была создана политическая партия «Союз русского народа», членом которой был и игумен Серафим. Сейчас представители русской православной церкви по решению Синода и Собора не имеют права участвовать в политических партиях и движениях, а накануне революции 1917 года и в период революции 1905 года священники могли принимать активное участие в политической жизни. И многие были членами не только «Союза русского народа»: кто-то был кадетом, а кто-то - эсэром,  это присутствовало. На тот период «Союз русского народа» - это крупнейшая политическая партия Российской Империи. Причем ее большинство составляли именно рабочие, хотя потом очень кичились те же большевики, что мы рабочая партия, партия для рабочих, и у нас в основном рабочие. Членство рабочих в «Союза русского народа в несколько раз превышало количество членов, которые входили в «РСДРП». Там их было гораздо меньше.

Дмитрий Софьин: Причем даже у большевиков и меньшевиков в совокупности всего членов их партий было меньше, чем одних рабочих в «Союзе русского народа».

Вячеслав Дегтярников: И, естественно, с началом февральской революции первое, что делают пришедшие к власти демократы, они запрещают крупнейшую политическую партию в стране. На этом мы сейчас прервемся, а затем вернемся в нашу студию и продолжим, расскажем ту часть, когда игумен Серафим оказывается в Алапаевске и когда уже произошли кровавые события, к годовщине которых мы стремительно приближаемся. А сейчас коротенький перерыв. Продолжается программа «Пермия – земля дальняя». В студии Вячеслав Дегтярников, Дмитрий Софьин. Александр Назарчук за звукорежиссерским пультом. И говорим мы сегодня о судьбе, о роли, о месте в истории схиигумена Серафима, скитоначальника Белогорского монастыря. Начнем второе повествование именно с момента, когда игумен Серафим оказался в Алапаевске. Фактически он дальше исполняет волю Елизаветы Федоровны, потому что, находясь в Перми и Белогорском монастыре, Великая княгиня проговаривала игумену Серафиму о том, что она хотела бы быть похоронена в Иерусалиме. Возможно, это было промыслительно, возможно, это просто было желание, но, исполняя эту волю, игумен Серафим, который отошел с войсками Колчака с территории современного Пермского края и оказался на территории современной Свердловской области, он поднимает, в том числе, останки из шахты в Алапаевске. Я думаю, это был большой и тяжелый труд по перевозу этих останков в гробах до Харбина, а затем и до Шанхая. Сложность заключалась в том, что на тот период и сам Транссиб, по которому осуществлялась перевозка, работал крайне нерегулярно, приходилось много раз где-то выходить. Это не как сейчас поезд №1 «Москва – Владивосток»,  который следует по маршруту и никуда не сворачивает, и нигде не останавливается. На тот период это путешествие по совершенно раскаленной стране, где на одной станции находится одна власть, на другой находится совершенно другая власть, где-то вообще нет никакой власти.

Дмитрий Софьин: И нужно учесть специфику движения поездов в то время, гражданской войны. Пути забиты, множество военных и эвакуирующихся эшелонов. И это мы сейчас из Перми до Владивостока за 5-6 дней можем доехать, а в период гражданской войны не то, что от Перми до Владивостока, от Перми до Екатеринбурга можно было больше недели добираться.

Вячеслав Дегтярников: И понятно, что игумен Серафим везет не только мощи. Причем мощи, которые мироточили, это описано в научных трудах, все было зафиксировано. Но это не только мощи, это еще и вещественное доказательство преступления, которое было совершено. И я полагаю, что тогда и на территории Сибири было много сторонников большевиков. И когда совершалось такое преступление, почему они сбрасывали тела в шахту, они всячески пытались спрятать вещдоки, и поэтому для самого игумена Серафима это путешествие могло стоить жизни, это подвиг. Потому что нужно было уничтожить любые свидетельства зверств, расстрелов, тем более, что мы понимаем, что эти расстрелы осуществлялись без какого-либо решения судов. Вообще без какого-то решения судов, без вынесения приговоров, хотя бы тройкой, как решалось уже в 1937 году во время великого большого террора в Советском Союзе. Там хоть какая-то была видимость юридического обоснования. Здесь же никакой видимости юридического обоснования. На тот период европейцы не понимают, что происходит. Игумен Серафим вез, собственно говоря, миру вещественные доказательства того, что пришедшие к власти в советской России большевики –преступники. Это были реальные вещественные доказательства.

Дмитрий Софьин: Здесь еще нужно обратить внимание на такую вещь. Действительно, во многих книгах мы читаем о том, что Елизавета Федоровна во время своего паломничества в 1914 году в Пермской губернии будто бы сообщила игумену Серафиму о том, что хотела бы быть похоронена в Иерусалиме. На самом деле, многие историки сейчас ставят это под сомнение, потому что от самого игумена Серафима не исходило подобное высказывание, т.е. он сам не свидетельствовал об этом разговоре. Возникает вопрос, откуда вообще было об этом известно, если они беседовали с глазу на глаз. Многие склоняются к тому, что это легенда, которых довольно много, и в 1914 году Елизавета Федоровна просто не могла говорить о желании быть похороненной в Иерусалиме, поскольку ее любимый муж был погребен в Москве на территории Кремля, Великий князь Сергей Александрович, и Елизавета Федоровна, естественно, предполагала быть похороненной рядом с ним, там же на территории московского Кремля в специально устроенной в храме усыпальнице. Но откуда же исходит эта легенда? Она берется не на пустом месте. В 1888 году молодой Великий князь Сергей Александрович со своей молодой супругой Елизаветой Федоровной совершают паломничество на Святую землю. На Елизавету Федоровну это паломничество произвело колоссальное впечатление, и именно тогда во время своего первого и последнего при жизни посещения Святой земли она во время открытия храма Марии Магдалины на Елеонской горе обронила такую фразу, что: «Как было бы хорошо быть похороненной здесь». Но эта фраза –не что-то вроде завещания, а отражение определенного чувства.

Вячеслав Дегтярников: Ты считаешь, это эмоция?

Дмитрий Софьин: Конечно, потому что члены дома Романовых подчинялись строгим правилам, и не могли решать, где им быть похороненными, это зависело не от них. Члены дома Романовых должны были быть погребены либо в Петропавловском соборе, либо в специально построенной Великокняжеской усыпальнице. Для Сергея Александровича, когда он погиб в 1905 году, сделали специальное отдельное исключение. Поскольку он последние 14 лет своей жизни жил в Москве и много сделала для развития Москвы, то по усиленной просьбе Елизаветы Федоровны император Николай II разрешил похоронить его не в Петербурге, как остальных, а в Москве. Но это было исключение. Представить невозможно, что было дано разрешение, чтобы Великая княгиня была похоронена вообще за пределами страны, в Иерусалиме. Это фантастика для ситуации Российской Империи до революции 1917 года. Но, если игумен Серафим ничего такого от Елизаветы Федоровны не слышал, почему же он привозит в Иерусалим останки Елизаветы Федоровны? Почему это происходит? Это долгая история. Поначалу, в разгар гражданской войны, задачей игумена Серафима, поскольку он видел, что белые войска начинают откатываться на восток и терпеть поражение, было просто вывести останки Елизаветы Федоровны в безопасное место, чтобы потом, когда гражданская война окончится победой белых (в победу красных никто не верил тогда), то можно будет останки Великой княгини Елизаветы Федоровны перевезти в Москву в Кремль и захоронить рядом с мужем Сергеем Александровичем. Но пока их нужно вывезти в безопасное место. Игумен Серафим эти останки сначала вывозит в Читу, где после поражения Колчака еще длительное время в 1920 году держался атаман Семенов, и останки покоятся в Читинском кафедральном соборе. Затем, когда уже поражение Семенова осенью 1920 года видится неминуемым, останки перевозятся в Китай, они помещаются на территории Русской духовной миссии в Пекине. Это давно существовавшая Русская духовная миссия с русским православным кладбищем, там находятся эти останки. И останки других Алапаевских мучеников, которые погибли вместе с Елизаветой Федоровной, Великого князя Сергея Михайловича, князей императорской крови Иоанна, Константина и Игоря Константиновичей, они так и остались покоиться при Русской духовной миссии в Пекине, и эти останки были утрачены уже при Мао Цзедуне, т.е. после 40-х годов, после гражданской войны в Китае, где свои коммунисты победили. Сейчас они считаются утраченными. Как получилось, что Елизавета Федоровна оказалась в Иерусалиме? В ситуацию вмешалась ее сестра принцесса Виктория Баттенбергская, или на тот момент ее звали маркиза Милфорд-Хейвен. Она увидела фотографии Алапаевских мучеников в книге следователя Соколова «Убийство царской семьи», и в том числе фотографию останков Елизаветы Федоровны. Это ее настолько потрясло, что она посчитала необходимым увезти останки своей сестры куда-нибудь подальше. И здесь, вспоминалось то чувство, которое Елизавета Федоровна испытала при посещении Иерусалима и которым она, наверняка, и с сестрой поделилась, что это замечательное место и как было бы хорошо быть похороненной здесь. Поскольку в Москве при большевиках похоронить возможности не было, принцесса Виктория решает перевезти останки туда, где, помимо России, Елизавете Федоровне было бы лучше всего находиться по ее собственным словам. И она при активном участии игумена Серафима организовывает доставку мощей Елизаветы Федоровны в Иерусалим. О других представителях дома Романовых речь не идет, поскольку считалось, что захоронение при Русской духовной миссии в Пекине – это вполне надежное, хорошее место. Коммунистов тогда в Китае не было, это, во-первых, а, во-вторых, китайцы известны как люди, которые очень почитают и уважают предков, и казалось, что в Китае этим захоронениям ничего не грозит.

Вячеслав Дегтярников: Он везет не только мощи Елизаветы Федоровны, но и ее келейницы Варвары.

Дмитрий Софьин: Совершенно верно, Варвара Яковлева, келейница Елизаветы Федоровны, была исключительно предана ей в течение всего времени, и она поехала вместе с Елизаветой Федоровной в ссылку.

Вячеслав Дегтярников: причем это было ее добровольное решение.

Дмитрий Софьин: Да, естественно. И вместе с Елизаветой Федоровной она разделила смерть, была сброшена вместе с ней в Алапаевскую шахту большевиками. И игумен Серафим об этом писал, и принцесса Виктория с этим полностью соглашалась, когда они вели переписку, решали, как, что перевозить, что разлучать сейчас Елизавету Федоровну с инокиней Варварой было бы бесчеловечно и что необходимо перевезти останки их обеих, что и было сделано. И вот в начале 20-х годов останки Елизаветы Федоровны и ее верной келейницы Варвары привозятся в Иерусалим. Останки находят свое упокоение в храме Марии Магдалины. В том самом храме на Елеонской горе, на открытии которого присутствовала сама Великая княгиня Елизавета Федоровна. А храм Марии Магдалины был построен на средства членов дома Романовых – Императора Александра III и его братьев – в память их матери Императрицы Марии Александровны, которая очень много сделала для развития русского присутствия на Святой земле, а ее сын Сергей Александрович потом стал председателем Императорского православного палестинского общества и расширил это присутствие. Таким образом, здесь все взаимосвязано, все фокусируется в одной точке и на Иерусалиме завязывается.

Вячеслав Дегтярников: Далее игумен Серафим остается в Иерусалиме, причем остается рядом с патриархом иерусалимским. Когда ты ездил в Иерусалим, вы тоже встречались с патриархом иерусалимским Феофилом III. Мне интересно, сегодняшний патриарх помнит о деятельности схиигумена Серафима? Встречался ли ты с людьми, которые помнят его? Понятно, что времени прошло достаточно много, но возможно, что ты кого-то видел из тех, кто знал его и был очевидцем.

Дмитрий Софьин: Игумен Серафим в Иерусалиме первое время проживал при храме Марии Магдалины, но потом возникли определенные настроения. Это совершенно отдельная история, о ней увлекательно можно говорить в течение длительного времени. Может быть, это тема нашей следующей программы. Через два года после прибытия в Иерусалим игумену Серафиму приходится покинуть останки Елизаветы Федоровны и поселиться в Малой Галилее. Это летняя патриаршая резиденция там же, на Елеонской горе, резиденция патриархов иерусалимских. Игумен Серафим в течение всей своей иерусалимской жизни, а прожил он там до 50-х годов, до своей кончины, пользовался неизменной поддержкой иерусалимских патриархов, начиная с патриарха Дамиана и всех его приемников. В настоящее время в иерусалимской патриархии помнят игумена Серафима, очень его уважают, и ныне действующий патриарх Феофил III также в курсе того, кто такой игумен Серафим, какова его роль в истории России, в истории православия, в истории Святой земли. Благо, что патриарх Феофил III очень долго общался и общается до сих пор с бывшим послом России в Израиле доктором исторических наук Петром Владимировичем Стегнием, который, когда получил назначение в Израиль, будучи профессиональным историком, заинтересовался личностью игумена Серафима, долго писал о нем книгу, и в июне 2017 года эта книга Петра Владимировича об игумене Серафиме будет представлена в Перми.

Вячеслав Дегтярников: Как раз в это время в Перми пройдут «Елизаветинские чтения». На них планируется, что будет представлена эта книга. Ты ушел от ответа. Встречался ли ты в Иерусалиме с теми людьми, которые помнят игумена Серафима?

Дмитрий Софьин: Да, мне, к счастью, довелось встретиться с архимандритом Анфимом. Это настоятель монастыря Мужей Галилейских, так называется монастырь в Малой Галилее, где находится летняя патриаршая резиденция, и где проживал игумен Серафим. Архимандрит Анфим начал свое монастырское служение с начала 50-х годов и еще застал игумена Серафима, и хорошо его помнит. Архимандрит Анфим отзывается об игумене Серафиме чрезвычайно высоко. Он, конечно, многие детали уже не помнит, очень пожилой человек, но, тем не менее, в его памяти осталось, что игумен Серафим – это, как он любит повторять, очень хороший человек.

Вячеслав Дегтярников: И, завершая нашу программу, напомним, что впереди и юбилей освящения Крестовоздвиженского собора, на котором присутствовал игумен Серафим, и приближающееся 100-летие со дня убийства Елизаветы Федоровны, расстрела царской семьи.

Дмитрий Софьин: Вспомним, что недавно исполнилось 160 лет со дня рождения Великого князя Сергея Александровича, мужа Елизаветы Федоровны.

Вячеслав Дегтярников: Эти события позволили историкам открывать совершенно новые источники. И сейчас Валентиной Костиной, нашим пермским писателем, исследователем изучается дневник духовной дочери игумена Серафима Марии Силиной. В нем для нас открывается еще одна новая загадка – место захоронения архиепископа Андроника (Никольского) священномученика. Считается, что его увезли в сторону Велты и где-то там в лесах захоронили. Но Мария Силина пишет со ссылкой на Михаила Туркина – это первый главный редактор газеты «Звезда» и революционер - о том, что они увезли останки архиепископа Андроника в сторону места, где когда-то находился ипподром. Сейчас на этом месте идет строительство, но, конечно, невозможно определить и найти захоронение Андроника (Никольского). Но вполне допускаю, что в процессе строительства совершенно случайно мощи Андроника могут быть обретены. Подождем, посмотрим, что наше грядущее нам готовит. Возможно, и об этом открытии, и более подробно о дневнике Марии Силиной мы поговорим в наших следующих выпусках. А на сегодня мы с вами прощаемся. Всего доброго! До свидания!

Дмитрий Софьин: До новых встреч!

«Пермия – земля дальняя»: Вячеслав Дегтярников и Дмитрий Софьин о схиигумене Серафиме Кузнецове

Фото: 59.ru

Программа вышла 21 мая.


Обсуждение
4439
0
В соответствии с требованиями российского законодательства, мы не публикуем комментарии, содержащие ненормативную лексику, даже в случае замены букв точками, тире и любыми иными символами. Недопустима публикация комментариев: содержащих оскорбления участников диалога или третьих лиц; разжигающих межнациональную, религиозную или иную рознь; призывающие к совершению противоправных действий; не имеющих отношения к публикации; содержащих информацию рекламного характера.