«Вертикаль власти привела к тому, что люди на местах просто молчат», - Олег Алексеевич Хараськин, руководитель Института регионального, муниципального управления и поддержки общественных инициатив

Ведущий: – Доброе утро! В студии Оксана Яваева и Олег Коневских. У нас в гостях руководитель  Института регионального, муниципального управления и поддержки общественных инициатив Олег Алексеевич Хараськин. Олег Алексеевич, здравствуйте.

Гость: – Добрый лень.

Ведущий: – Оксана, тебе слово.

Ведущая: – Я хочу сказать, что Олег Алексеевич с удовольствием ответит на все ваши вопросы по нашим телефонам. А сейчас к нашей теме. «В Государственную Думу внесен закон о защите лиц, уведомивших о коррупционных правонарушениях. – сообщается на сайте Правительства Российской Федерации. – Соответствующие поправки будут внесены в Закон «О противодействии коррупции». Законопроектом предполагается определить меры защиты государством лиц, уведомивших представителя нанимателя, работодателя, органы прокуратуры или другие государственные органы о коррупционных правонарушениях, совершённых в государственных органах, органах местного самоуправления или организациях. – говорится в пояснительной записке к проекту закона. – По новому закону, лицам, сообщившим о коррупционном преступлении гарантируют конфиденциальность, а также защиту от дисциплинарного преследования и неправомерного увольнения в течение двух лет после предоставления информации.»

Ведущий: – То есть, если человек сообщает о коррупционных преступлениях, либо о фактах коррупции, либо о предположениях, что такой факт имеет место быть, он остаётся защищённым с точки зрения закона на два года.

Ведущая: – Как минимум.

Ведущий: – Да. Интересная инициатива. Олег Алексеевич, вам – рассказывать и объяснять, что это. Реверанс в сторону демократии, такая декоративная рюшечка, или же это реальная необходимость? Насколько нужно защищать человека, который сообщает о коррупции?

Гость: – Проблема коррупционная остаётся в Российской Федерации, к сожалению. Думать о том, что сегодня Правительство Российской Федерации, Министерство труда – они являются инициаторами внесения изменений в действующий закон №273. Будем надеяться, что это не очередной PR-ход, так сказать, и отчёт о том, что мы тоже что-то приложили для борьбы с коррупцией, а всё-таки искреннее желание что-то здесь изменить, что-то сделать в лучшую сторону. Вообще, конечно, если говорить о предыстории, то в 2015 году была попытка внести изменения в этот закон с точки зрения стимулирования предоставлении информации о коррупционных проявлениях в органах власти. Но тогда эти поправки не прошли. Так что – мы понимаем, что вопрос стимулирования – сложный. Моральное, материальное стимулирование, вопрос этот – и проблема – остаются открытым. Даже и такой: нужно ли отдельно стимулировать?
В данном случае речь не только о стимулировании, сколько о защите лица – сотрудника органов муниципальной или государственной власти, который сообщил о факте коррупции не путем «доносительства», а письменно и открыто, который готов заявить в правоохранительные органы информацию о том или ином, уже произошедшем или готовящимся правонарушении коррупционной направленности. Вот он получит защиту на два или три года, в том, что он будет защищен со стороны работодателя, который, наверняка, а может и «возможно», будет против того, что этот сотрудник такую информацию сообщил в правоохранительные органы.

Ведущая: – А знаете, какой момент есть? Вот человек, который понимает, что он кое-как держится на своем месте, и может просто придумать какой-то факт коррупции. То есть, должны быть подтверждённые факты? В ином случае, может,  факт и имел место, но он не подтверждён, может,  и замнут тогда дело. Здесь как быть?

Гость: – В этих поправках чётко отражена статья – напоминание, о том, что ответственность сотрудника за сообщение, с точки зрения клеветы, здесь уже вступает другой закон Российской Федерации, не помню сейчас название закона, о клевете. Поэтому сотрудник, такую информацию предоставляющий,  должен чётко осознавать свою ответственность и знать, что он на самом деле не ошибается.

Ведущий: – Знаете, друзья мои, я плотно достаточно занимался с профессиональной точки зрения законом о клевете. Умысел на клевету доказывается в одном случае из 30.

Гость: – Интересно…

Ведущий: – 1 из 30, это российская судебная практика.

Ведущая: – Сложности здесь, правда, будут.

Ведущий: – Сложности будут.

Ведущая: – Я же ещё сказала второй момент. Человек, может быть, сообщил, о том, что готовится преступление – может, оно и действительно, готовилось – но факт не состоялся, и доказать это невозможно.

Ведущий: – И это бывает.

Гость: – Согласен. О прошедшем, сложившемся преступлении коррупционном —понятно. Но когда оно готовится – тут риски огромные, конечно. Поэтому, не знаю, что ему лучше – дождаться, когда это правонарушение состоится, и тогда сообщить или профилактически сработать?

Ведущая: – Предупредить, превентивные меры принять.

Гость: – Но профилактика может дорого ему стоить.

Ведущий: – Знаете, какой пример отличный есть? Это методики работы с первичными, с вторичными звеньями наркосбыта. Бесполезно задерживать наркоторговца, пока он не начал продавать. Вот тут то же. А я хотел вас вернуть немного на землю. Где более актуален сейчас этот вопрос – именно в муниципальной власти или, например, в школах, в больницах? Где скорее актуально применение этого закона? Вот что мне хотелось бы узнать.

Гость: – Хороший вопрос. Где та грань между чиновником, который находится на муниципальной или государственной службе и сотрудником бюджетного учреждения. В законе об этом ничего не написано, новые поправки к закону мы вычитали, я их вычитал,  поэтому, Олег, я, честно говоря, не готов пока сказать. Но мне кажется, если закон будет в таком виде принят, может, будут поправки внесены, и будут внесены эти категории, находящиеся на бюджетной службе – образование, здравоохранение, вся наша бюджетная сфера. Это впоследствии, как второй… для чиновников, чистых чиновников, находящихся на муниципальной или государственной службе...

Ведущий: – Чин имеющие…

Гость: – Да, эффективность пойдёт, то возможно, следующим этапом это может быть распространено и на работников бюджетной сферы.

Ведущий: – Это интересно.

Ведущая: – Вы мне, знаете, сейчас напомнили песенку про докторов с учителями. Кто довёл Россию, кто берёт взятки конфетами и цветами. Больше вреда всё-таки, наверное, приносят не доктора с учителями, а чиновники, поэтому это важнее. Чаще всего коррупция есть в муниципалитетах. Когда далеко от власти большой, контролирующей, и люди начинают чувствовать на местах просто царьками. И вот там, мне кажется, больше коррупции. Нет?

Гость: – Я сам, так сказать, родом из муниципалитета, с точки зрения органов власти, я начинал там свою работу и службу. Может быть, я попытаюсь, как говорится,  «своё болото» в хорошем смысле… Я не думаю, что на муниципальном уровне больше злоупотреблений. У меня есть опыт работы и в муниципальных органах власти, и в региональном уровне власти правительства Пермского края, и в федеральном органе власти. Я не считаю, что в муниципалитетах… Мне кажется, что здесь примерно пропорционально, как там могут быть, так и на региональном уровне и даже на федеральном.

Ведущая: – Только на федеральном уровне злоупотребления серьёзней и денег больше, да?

Ведущий: – Тут стоимость, цена вопроса другая.

Гость: – По разному, на самом деле, бывает. И региональные чиновники, и муниципальные чиновники при реализации тех или иных проектов могут иметь доступ к большим деньгам, и соответственно…

Ведущий: – Обывательский вопрос хотите? Где чаще могут совершаться коррупционные преступления? В сильном муниципалитете или в слабом?

Гость: – Я скажу несколько по другому: в здоровом муниципалитете...

Ведущий: – Здоровый – это и есть сильный…

Гость: – Начинается всё со здоровья муниципалитета. Что я подразумеваю под здоровьем муниципалитета? Это всё-таки самостоятельный представительный орган, депутатский корпус, не тот, который, как у нас практика показала, встроенный в вертикаль власти, а именно независимый представительный орган, одна из важнейших функций которого контроль исполнительной власти, администрации района. Вот там точно злоупотреблений, даже вероятность злоупотреблений коррупционных, конечно, будет на порядок, меньше. Я сейчас эту тему, Олег, немножко развиваю…

Ведущий: – И хочется развить…

Гость: – О законе мы поговорили, совершенствовать закон надо, и поправки о защите, я считаю, нужно вводить. Мы должны понимать, что это так называемое упущенное воспитание, как воспитание ребёнка.

Ведущий: – Упущенное воспитание взрослого человека?

Гость: – Упущенное воспитание нашего общества...

Ведущий: – А, это другой разговор.

Гость: – И нашего чиновничества, это как воспитание ребёнка. Если ты общаешься с ребёнком через любовь...

Ведущий: – Сейчас вспомню старый-старый разговор… 

Гость: – И ребёнок тебя понимает, тебя слышит, и он вырастает в тех нормах морали, нравственности и так далее. А когда этого не происходит, ребёнок выходит за рамки, тогда что берёт родитель? Родитель берёт ремень, и это я называю упущенным воспитанием. Как, кстати,  во времена – всё ведь повторяется – Пётр I Меньшикова дубиной, плёткой воспитывал...

Ведущий: – Да, да, да.

Гость: – За казнокрадство. Это тоже, кстати, пример упущенного воспитания.

Ведущая: – Не надо доводить до ремня, если вы воспитываете…

Ведущий: – Я, кстати, могу привести пример из старой-старой практики, как раз в пору, когда Олег Алексеевич работал, сам был чиновником. Так вот, ваш коллега, а то и руководитель, сказал: «Мы будем лечить синдром вахтёра у наших чиновников. Они у нас не для того, чтобы быть начальниками над дверью, а должны выполнять свои функции». Я надолго-надолго запомнил «синдром вахтёра» в городской администрации. Давай, Оксана, ты хотела что-то спросить.

Ведущая: – Нет, я думаю, тема-то понятная уже, о ней можно говорить бесконечно.

Ведущий: – Бесконечно. Я хочу об институте поговорить, я и подвожу сюда.

Ведущая: – Нет, давай всё-таки продолжим про муниципалитеты.

Ведущий: – Давай.

Ведущая: – Коррупция – один из вызовов. Какие ещё проблемы актуальны сейчас в муниципалитетах?

Ведущий: – И с чем работает институт? Чтобы мы всё-таки по компетенции шли. Сейчас Олег Алексеевич, как я понимаю, не работает штатно в городской администрации, а мы его тут допрашиваем. Нехорошо может получиться.

Гость: – Я думаю, что нормально. Все эти воспоминания свежи в голове с учётом опыта работы в органах власти. Но если говорить в отношении муниципальной власти, ситуация очень тяжёлая. Считаю, что создавая эту вертикаль власти, которая шла...идеология этой вертикали власти, её реализация в течение десяти, может быть, даже больше лет, она привела к очень плохим результатам. Сегодня, в первую очередь, с точки зрения бюджетов, практически 90% муниципальных образований – не только сельских поселений, городских поселений, а, в том числе, муниципальных районов, городских округов – они дотационны сегодня, глубоко дотационны.

Ведущий: – Вы руководили Чернушкой. Если оттуда пример живой взять, конкретный пример такой ситуации.

Гость: – Конкретный пример. В бытность моей работы мы были территорией-донором, у нас были такие налоги, что сейчас вспоминать –  просто улыбаться. Мы даже имели процент от налога на добычу полезных ископаемых.

Ведущий: – В местный бюджет.

Гость: – Так точно. НДПИ, который распределялся между муниципальным органом власти, между региональным – тогда был областной бюджет, затем краевой – и федеральный бюджет, то есть три бюджета делили налог, который получали от добычи, в данном случае, по Чернушке, нефти и газа.

Ведущая: – Так это Чернушка, не везде добывают.

Гость: – Я всё понимаю…

Ведущий: – Это было таким усилением самого муниципалитета – сказка, действительно, только облизываться можно.

Ведущая: – Конкретного муниципалитета…

Гость: – Конечно. Мы были заинтересованы в том, чтобы нефтяники комфортно работали на нашей территории, мы создавали необходимые условия и так далее. Мы тоже свою лепту вносили в политику государственной власти, чтобы этот бизнес там успешно развивался. Мы не преувеличиваем значение муниципалитета, понятно, что это федеральная политика, это региональная экономическая политика была, мы свою лепту, конечно, вносили. Потом этот налог ушёл из муниципалитета, стал региональным и федеральным. На сегодня, насколько я знаю, он чисто федеральный.

Ведущий: – Сугубо федеральный.

Гость: – Да, то есть, ни муниципалы, ни региональная власть не влияют сегодня на отчисления по этому закону. Соответственно, нет мотивации по большому счёту, нет заинтересованности. Было у нас отчисление на НДС – налог на добавленную стоимость, был у нас налог на прибыль. Эти налоги у нас были, в муниципалитетах. За эти 10 лет всё это вычистили, сегодня там малая доля тех налогов, которые были.

Ведущий: – Мы прервёмся на короткую рекламу, после чего вернёмся и продолжим разговор с Олегом Хараськиным.

Ведущий: – Сегодня у нас в гостях руководитель Института регионального, муниципального управления и поддержки общественных инициатив Олег Алексеевич Хараськин. Мы закончили на том, что Олег Алексеевич рассказал пример из не такого уж и далёкого прошлого, когда у муниципалитетов был стимул в виде доли от налога на добычу полезных ископаемых. И это становилось мощным усилителем, мощным рычагом влияния на то, как живёт та или иная территория. Чернушка же – город?

Гость: – Город.

Ведущий: – Меня правильно поправили, потому что я говорил о городской администрации Чернушки, поверьте мне.

Гость: – Более 50 лет статус города.

Ведущий: – Мне бы хотелось развить именно эту тему. Смотрите, налоговая база, база налогоплательщиков, деньги от которых идут в местные бюджеты, становится всё меньше, меньше, меньше... А полномочий, как я понимаю, – больше, больше, больше. И эти полномочия обеспечиваются сейчас очень интересно: сначала отдали в вышестоящий бюджет, потом получили на эти полномочия. Так и получается сейчас? Или это обывательская точка зрения?

Гость: – Это так и есть. С 2006-2007 года эти налоги ушли сначала на региональный уровень…

Ведущий: – Это новый бюджетный кодекс, извините.

Гость: – Да, и Федерация здесь преуспела, она часть налогов забрала уже на федеральный уровень. Её логика такая была: давайте мы Москве эти налоги соберём, а потом будем раздавать по территориям.

Ведущий: – Что произошло после этого?

Гость: – Я считаю, что самое негативное из того, что произошло – муниципалитеты лишились стимула увеличивать налогооблагаемую базу. Что это такое? Это развивать местную промышленность, муниципальную экономику, начиная с сельского хозяйства, где у нас ситуация тяжелейшая, я считаю. Если бы мы видели статистику, сколько ежегодно, ежемесячно предприятий местной промышленности закрываются по территории Пермского края – сотни, тем самым, ещё больше обостряя проблему. Проблему не только экономическую и бюджетную для муниципалитетов, но это и рабочие места, которых сегодня становится всё меньше в муниципалитетах. Поэтому молодёжь и уезжает, то есть клубок проблем на территориях нарастает. Это я подтверждаю своё заявление о том, что муниципалитеты находятся в тяжелейшем положении, в большинстве своём.

Ведущий: – А не увеличился ли – боюсь уйти в термины – бюджетный разрыв из-за того, что мы сначала отдаём деньги в федерацию, потом отдаём деньги в краевой бюджет и лишь потом получаем по программам, по законам, под обеспечение. Вот этот бюджетный разрыв – то есть, срок между принятием полномочий и получением денег на эти полномочия – насколько увеличился сейчас?

Гость: – Вы знаете, есть закон физики, по которому чем длиннее труба, по которой движется жидкость, тем меньше этой жидкости возвращается обратно. Конечно, остаётся меньше, чем с территорий уходит, кратно меньше. Пермский край – это всё-таки мощный промышленный регион. Таких регионов, с такой экономикой и налогооблагаемой базой – 10-12 по России, как есть, так и остаётся. Все остальные – дотационные территории. Мы понимаем здесь федеральную налоговую политику – собрать, для того, чтобы  потом раздать территориям, которые сегодня дотационные…

Ведущая: – На всех поделить.

Гость: – На всех поделить, никуда мы сегодня от этого не денемся. Я понимаю здесь и краевую власть, она делает то же самое. У нас, может, порядка 10-15 муниципалитетов, которые могли бы себя обеспечить и были глубокими донорами.

Ведущая: – Ну, да, в Чернушке есть нефтяники, а в каком-то муниципалитете вообще ничего нет, даже леса.

Гость: – Здесь та же самая политика. Но мне кажется, что мы ушли здесь гораздо дальше, чем можно было. Святая святых: местные налоги, это – единый налог на вменённый доход – ЕНВД – и упрощённая система налогообложения, два этих источника. Почему только от одного налога, и то – только его часть, остаётся в муниципалитете? Всё остальное… Один налог полностью находится в краевом бюджете. Это уже очевидный перекос, конечно.

Ведущий: – Мне тоже  всегда казалось это странным. Например, бизнес полного цикла, именно полного цикла, расположен на территории, а  налоги он платит вообще неизвестно куда. Для меня это всегда было абсурдом, хотя аналитики, в том же Законодательном собрании, мне это подробно разжевали, что выделять отдельно какие-то субъекты хозяйственной деятельности кране тяжело. Да, Оксана?

Ведущая: – Вот вы говорили здесь о бюджетном разрыве. Насколько я знаю, если вы не успели освоить деньги в течение года, которые вам пришли, вы должны их вернуть обратно. Бывают такие случаи, когда не успевают реализовать какие-то программы из-за того, что поздно поступили деньги из федерального центра?

Гость: – Не по всем программам действует такая норма, есть переходящие, те, которые в следующем году снова к тебе перейдут. С другой стороны – это уже право бюджетораспорядителя, в данном случае, краевого бюджета. Если есть объективные причины, почему эти деньги не были освоены – слово освоение мне так не нравится, знаете…

Ведущая: – Не потрачены на нужные дела.

Гость: – Да! Давайте так, это более правильное звучание.

Ведущий: – Не были потрачены.

Гость: – ...Не были потрачены на целевое назначение с учётом процедур, 94-й «любимый» закон – эти деньги и должны вернуться в муниципалитет. Продолжая тему, Олег: я сказал о двух налогах, касающихся малого бизнеса, который мы упорно всё стараемся стимулировать в территории, создавая рабочие места, создавая налогооблагаемую базу для местных налогов, а святая святых – налог на доходы физических лиц, НДФЛ – это уж совсем... Я может ошибусь, сегодня в сельских поселениях, в сельских территориях, по-моему, 10% от этого налога остаётся. 10%! И по-моему 20% на муниципальном уровне. Всё остальное опять же находится в краевом бюджете.

Ведущая: – Ничего себе!

Ведущий: – Я почему говорил о шоковом состоянии? Действительно, предприятие полного цикла – это одно. А когда человек выращивает 2 гектара картошки и реализует её буквально-таки у себя же в территории – и он тоже платит в федеральный бюджет. Как так? У меня взрыв мозга, я не понимаю логики здесь!

Ведущая: – Делиться надо, Олег.

Ведущий: – Делиться – это другой разговор. С предприятием я согласен. С частным лицом я не понимаю и никогда не пойму.

Ведущая: – Ну да, я работаю на благо своего района, а получается…

Ведущий: – Не района даже…

Ведущая: – Территории своей, микрорайона, муниципалитета.

Ведущий: – А того места, где живу – логика такова. Сейчас поймёте, к чему я веду. Вы сейчас возглавляете институт, который в принципе, с моей точки зрения, и должен разрабатывать новые алгоритмы. Вы говорите, что нет стимулов, вы говорите, что снижается налоговая база. Что делать? Я верно понимаю, что институт создан, в том числе,  для разработки алгоритмов решения подобных проблем? Давайте в двух словах об институте, для меня специально.

Гость: – Институт создан согласно нашего названия для подготовки муниципальных законопроектов, для экспертизы муниципальных правовых актов, когда они готовятся…

Ведущий: – Секундочку. Прошу прощения. У нас очередная короткая пауза, после неё мы продолжим.

Ведущий: – Мы продолжаем. В гостях у нас Олег Алексеевич Хараськин, руководитель Института регионального, муниципального управления и поддержки общественных инициатив. Я попросил Олега Алексеевича рассказать об институте в том плане, что, с моей точки, зрения данная структура, в том числе, может и должна разрабатывать алгоритмы решения таких проблем, как увеличение…, вернее алгоритмы увеличения и стимулирования работы муниципалитетов, увеличения налоговой базы. Я прав в этом? Олег Алексеевич, продолжайте.

Гость: – Всё правильно. Институт создан группой, так скажем, единомышленников, в том числе ваш покорный слуга. В качестве правления нашего института и экспертного совета – люди, отработавшие в органах власти, муниципальной, региональной, имеющие достаточно богатый опыт, которые сегодня обладают необходимыми знаниями, и которые готовы этим опытом делиться. Для муниципальных образований Пермского края – экспертиза нормативно-правовых актов. В принципе, если нам будет такое предложено, мы и по региональным законопроектам, нормативно-правовым актам давать также оценку. И третье направление – это поддержка общественных инициатив.

Ведущий: – Что в последнее включается? Очень интересно.

Ведущая: – Какие инициативы, о чём речь?

Гость: – Инициативы от простых граждан, которые хотели бы что-то сделать там, где они проживают. Мы, конечно, не фонд, который будет грантами поддерживать эти инициативы –  хотя это тоже не исключено, на самом-то деле, цифры порой бывают небольшие, возможно, мы тоже будем поддерживать такие общественные инициативы. Но сегодня ведь это политика государства. Я работал в своё время в аппарате уполномоченного представителя президента, главного федерального инспектора, мы политику эту проводили, что именно система грантовой поддержки общественных инициатив, гражданских инициатив – это приоритетное направление, вообще, работы государства.

Ведущий: – Олег Алексеевич умалчивает о том, что грантовая поддержка и опыт, наработки, которые идут в этот институт, он подчеркнул, получены, в том числе, на посту главы Минсельхоза, насколько я помню. У меня сразу же вопрос. Кто является заказчиком работы института? Деньги чьи?

Гость: – Деньги этой группы единомышленников, сегодня это члены правления нашего института. Из фамилий могу назвать: Запевалов Игорь Валентинович, который является руководителем экспертного совета, около пяти лет он был руководителем «Центра поддержки предпринимательства», высочайший специалист, я считаю, по части поддержки малого, среднего бизнеса. Также мои бывшие коллеги по муниципальной работе, бывшие главы территорий, которые сегодня, может, и находятся в пенсионном возрасте, но полны сил и желания в чём-то быть полезными. Сегодня мы средства свои собственные, по большому счёту, привлекаем, но надеемся, что в дальнейшем мы сами будем участвовать в какой-то грантовой поддержке или в разработках на основании договоров по этим работам.

Ведущий: – Вполне себе уважаемое и  профессиональное зкспертное сообщество. Без разговоров.

Гость: – Понимаете, мы не пытаемся взять на себя какую-то огромную, большую работу. Институт – это по большому счёту, общественная инициатива.

Ведущая: – Это общественная организация.

Гость: – Желание использовать наш опыт каким-то образом, быть полезными Пермскому краю. Мы свою маленькую лепту будем вкладывать в то что важным для Пермского края.

Ведущая: – Вы – не чиновники.

Ведущий: – Нет, в том то и дело. Теперь мне понятен уровень экспертов. Я хочу вернуться обратно к муниципалитетам и налоговой базе. Крайне актуальная же тема, несмотря на то, что она очень занудно на слух воспринимается. Налоговая база – это, собственно говоря, обеспечение жизнедеятельности любого населённого пункта, в том числе и города Перми. Мы убираем федеральные налоги, не принимаем их во внимание, у нас остаётся очень малое количество местных налогов, у нас остаётся мало инструментов и рычагов влияния на предпринимателей, бизнесменов, предприятия. Что делать-то? Вы в этом направлении, как я понял, начали работать. Что предлагает ваш институт, ваши эксперты, причём, мощные эксперты?

Гость: – Как минимум, мы об этом будем говорить, даже то, что мы с вами сейчас делаем – это уже по большому счёту – работа нашего института. Нас с вами слышат, я убеждён, и люди, принимающие решения в высоких кабинетах Пермского края, в кабинетах муниципалитетов. У нас есть партнёры и на федеральном уровне – на этом уровне тоже надо говорить. Ещё раз говорю, что последствия этой вертикали власти, которая создавалась, привела к тому, что люди на местах, на территориях просто молчат, тем более, посаженные на эти сметы. Они просто боятся об этом говорить, по большому счёту.

Ведущая: – Для инициативы нет возможности.

Гость: – Нет, вертикаль не даёт. И этого, говорят, лишат, на самом деле. Политика открыто проводилась в тех или иных процессах, даже общественно-политических – если ты себя не так поведёшь, значит, ты денег не получишь, понимаете?

Ведущая: – Хоть с шапкой по селу ходи, да?

Гость: – Муниципалитеты в такие, так сказать, рамки жёсткие поставлены административных правил и ограничений. Поэтому задача нашего института – об этом говорить. Надеюсь, никто нас здесь ограничивать не будет.

Ведущий: – Только время эфира на самом деле.

Гость: – Если в чём-то мы будем заблуждаться в диалоге с властью, с краевой властью, мы мне кажется, вполне вменяемы, готовы слышать, слушать, обсуждать, с чем-то возможно и соглашаться из того, что будет власть говорить. А там, где мы видим принципиально, что это неправильная политика краевой власти, где-то в муниципалитетах, мы, конечно, будем об этом говорить. Большая работа, я считаю, с представительными органами власти, с советами депутатов, с земскими собраниями в территориях. Считаю, что их тоже надо оживлять, стимулировать. Надеюсь, что здесь мы партнеров найдём всё-таки в Законодательном собрании. Есть у нас такой совет в представительных органах, как-то в предыдущие годы он более активно работал.

Ведущий: – Есть, есть. Он был более активным, да. Олег Алексеевич, смотрите, вопрос опять на понимание. Вы будете разрабатывать алгоритмы для привлечения инвесторов?

Гость: – И это тоже.

Ведущий: – Хорошо. Берём абстрактный Чёрмоз...

Гость: – В том числе, мы будем поддерживать проекты экономической направленности, с точки зрения наших экспертиз.

Ведущий: – Вот что мне интересно.

Гость: – Я сейчас ряд фамилий наших партнёров не стал осознанно называть, членов правления или экспертного совета, они ещё ограничены прежней работой в органах власти…

Ведущая: – Слишком известные, чтобы называть вслух?

Гость: – Так точно, да. Мы с ними работаем очень плотно, с ними консультируемся, они нам подсказывают те или иные идеи, которые можно было бы реализовать, и которые мы, собственно говоря, озвучиваем.

Ведущий: – В данной ситуации институт будет бизнес-ангелом или лоббистом?

Гость: – Лоббистом, разработчиком.

Ведущий: – Разработчик – это всё-таки ближе к лобби.

Гость: – Значит, лоббистами – тот закон, который когда-то не был принят о поддержке лоббистов...

Ведущий: – Он не был отправлен в Госдуму – вот так, он разрабатывался для Госдумы – закон о лоббистах. Да, Оксана.

Ведущая: – Мы сейчас говорим о том, что территориям нужна самостоятельность, нужны собственные экономические программы, нужна работа с инвесторами…

Ведущий: – Инструменты…

Ведущая: – Хватает ли образования чиновникам в территориях, хватает ли квалификации, ведь сейчас, собственно говоря, они ничего не решают, как мы уже тут говорим.

Гость: – Старый лозунг, высказывание – «Кадры решают всё» – абсолютно актуален остаётся и в наше время. Сегодня ситуация, я считаю, просто тяжелейшая. Мы себе, на самом деле, мало отдаём отчёт во всей сфере управления, в том числе бюджетной сфере: образование, культура, здравоохранение, муниципальные чиновники – мы доисчерпываем тот запас кадровой системы работы советского времени. Даже я сам себя отношу, так сказать, к последним остаткам советской кадровой системы.

Ведущий: – Скорее, переходные, всё-таки, Олег Алексеевич.

Гость: – Я всё-таки помню, когда в 1985 году в актовом зале райкома партии нам, приехавшим из Перми студентам-чернушанам, секретарь райкома партии, Копылов Виктор Николаевич, царствие ему небесное, говорил: «Вы – будушее нашего района, и на вас дальше ляжет ответственность за его будущее.» Мы думали, как это так? Но эти зёрна были посеяны, я потом всю свою жизнь до сегодняшнего дня это помнил, что нам было тогда сказано. И мы несём ответственность, в данном случае, за судьбу Чернушенского района. Сейчас, работая уже не краевом уровне, могу сказать, что и за судьбу Пермского края, может быть, даже всей России, в конце концов.

Ведущая: – Сейчас-то кто сеет подобные зёрна?

Гость: – Нельзя сказать, что работа эта вообще не ведётся. Конечно, в отдельных муниципалитетах эта работа ведётся получше, где-то главы понимают, что эту работу нужно проводить. Были у нас попытки и на региональном уровне организовывать учёбы и так далее.

Ведущая: – Были, помню.

Гость: – Были, нельзя сказать, что совсем ничего не было. Но системно, как мне кажется, и качественно – системно, я имею в виду, на многие годы – эта работа не ведётся. И мы в ближайшие 3-5 лет столкнёмся с более колоссальной проблемой, особенно это будет касаться бюджетной сферы… Сегодня проблема здравоохранения в первую очередь рождается даже не от того, что у нас здания, может быть, не так отремонтированы, даже не потому, что, может быть, оборудования не хватает, потому что нет людей, которые будут этим управлять. И здесь, я считаю, что и наш даже по названию не центр поддержки…

Ведущая: – А институт!

Гость: – А именно институт с точки зрения своей маленькой лепты в систему кадровой подготовки людей, работающих на земле, в поселениях.

Ведущий: – Олег Алексеевич, смотрите, у нас так сложилось, что наша недельная эфирная началась с того, что мы ежедневно обсуждаем общественные инициативы, их полезность и неполезность. Оксана Яваева решила, например, в отношении дорожного строительства и дорожного ремонта, в первую очередь, что учитывать общественное мнение – вообще, дело десятое, что планирование должно стоять во главе угла.

Ведущая: – Планирование и контроль за дорогами, а не ждать людей: вот тут яма, вот фотография, заделайте, пожалуйста.

Ведущий: – Да, причём, с точки зрения того, что, вау,  общественность заострила внимание на определённом дорожном объекте. А рядом в десяти метрах объект, который нуждается в ремонте гораздо больше. У нас осталась буквально одна минута, подведите итог спора штурмана с боцманом, насколько это важно, как к этому подходить, как относиться тому же чиновнику на местах.

Гость: – Просто должен быть здравый смысл, решения должны приниматься с учётом общественных инициатив, общественного мнения. Вот и всё. Здесь должна быть золотая середина, именно здравость – влево ты резко повернёшь и в кювет уйдёшь или вправо ты повернёшь – должна быть разумность и рациональность.

Ведущая: – Людей надо слышать, но при этом выполнять свою работу, контролировать и делать та, на что ты посажен.

Гость: – Искать компромисс – об этом много когда-то говорилось, общественный компромисс между задачами власти и мнением населения. И этот компромисс – это та прямая, по которой будет идти развитие территорий.

Ведущий: – К сожалению, наше эфирное время подходит к концу.

Гость: – К сожалению…

Ведущий: – Олег Алексеевич, я от всей души приглашаю вас ещё раз к нам в студию, давайте-ка мы подумаем с вами о цикле эфиров как раз по налогообложению, по инвесторам в маленькие территории. Потому что я плохо представляю себе инвестора, который идет гипотетически в Чёрмоз за просто так. Олег Хараськин, Оксана Яваева…

Ведущая: – Олег Коневских. За режиссёрским пультом – Юрий Кулебакин. До свидания.

Ведущий: – Встретимся, услышимся.

Гость: – Спасибо, до новых встреч.