«Цель и задача наша была простая – сделать историю интересной. Все мы выходим из школы с большой нелюбовью к двум предметам – история и литература. Эти штампы, которые вбивают нам в голову, занудны», - Александр Мясников, один из авторов проекта «Россия – моя история»

Ведущий: – Добрый день. В студии Вячеслав Дегтярников и Оксана Яваева. В гостях у нас Александр Леонидович Мясников, историк, публицист, консультант мультимедийного проекта «Россия – моя история».  Как раз сегодня проект открывается у нас в Перми. Здравствуйте, Александр Леонидович.

Гость: – Доброе утро. Хочу немного поправить – я не консультант, я один из авторов этой идеи. Я делал вместе с коллегами эту выставку. Консультантами у нас были совершенно другие люди из Института истории Российской академии наук и прочее, потому что это их работа. Это даже не выставка. Мы сначала не могли понять жанр этого всего, потому что когда-то мы начали с того, что начали делать выставки в Центральном Манеже. И после того, как мы сделали первую выставку о Романовых, когда Манеж оказался в ситуации, в которой никогда не был, потому что пропускная способность Манежа – 5 тысяч человек в день, а у нас было 25 тысяч человек в день, и очередь до Лобного места стояла. Стало понятно, что что-то не так происходит. И вместо недели мы работали месяц. Это всё продолжалось, потом вторая – Рюриковичи  и прочее. И тогда возникла идея эти выставки манежные объединить и сделать эту самую экспозицию. Но перед этим был ещё один акт, я думаю, что все, кто придут сюда, в Пермь на выставки, они поймут, какие вообще чудеса у нас в стране бывают. Можете себе представить, мы сделали выставку, на которую приходили все и вся, приезжали. И вот мы такую выставку повезём, например, в город Тюмень или ещё куда-то. Устраиваем такую выставку, строим всё. 3 недели она работает, потом мы всё ломаем. Понятно, что это ненормально. Тогда и появилась идея, смутная сначала, что, видимо, надо делать так, чтобы не ломать, чтобы можно было показывать всем и вся безо всяких вариаций. Естественно выставка и постоянная экспозиция – это немного разные вещи, потому что в постоянной экспозиции необходима какая-то более многослойная информация. И в этом плане, конечно, очень помогает эта мультимедийность. Я сразу хочу сказать, что мультимедийность – это не как на выставке Ван Гога, когда шевелятся руки и ноги, это несколько другая вещь. Смысл всего заключается в том, что здесь информация подаётся в разном виде. Потому что есть люди, которые любят информацию читать, есть люди, которые любят слушать, есть люди, которые любят трогать что-то. И вот мы из расчёта на всех людей, мы сделали всевозможные способы подачи информации. Поэтому мы изначально столкнулись с вещью, которая нас потрясла, мы были в хорошем смысле поражены, когда к нам стала ходить в большом количестве молодёжь. 8 часов вечера, Москва, вместо того, чтобы идти в клуб и поторчать там, они приходили, кидали под голову рюкзак, ложились и смотрели фильмы по 5-6 раз, ещё что-то, бродили. И мы поняли, что, видимо, что-то такое правильное мы поймали, потому что цель и задача была очень простая: сделать историю интересной – вот это самое главное. Потому что мы все, чего уж скрывать, выходим из школы с нелюбовью к двум предметам: история и литература. Эти штампы, которые вбивают в голову, они занудные, и те, кто интересуется, понимают, что это не так, что всё по-другому. Но общая масса людей понимает, что это какие-то безумные цифры, числа, от которых вообще голова съезжает. Зачем это? Как это? И мы попытались всё-таки сделать немного по-другому. Человеку, молодому человеку не понятно, что такое XIV век. И когда учителя говорят ему: «В XIII веке...» – ему что XIII век, что XV, что 15 дней назад – для него это давно всё, просто давно было, и никаких связей между этим нет вообще. Мы попытались сделать так, чтобы люди могли себе ассоциировать с историей. Что, например, у каждого человека, даже жителя Перми, особенно прекрасной половины человечества – одна из них сидит здесь – что есть в гардеробе, что появилось 1000 лет в России, тогда Руси? Когда мы это рассказываем, тогда всё становится понятно, что эти далёкие времена первых Рюриковичей связывают эпохи. Потому что есть рукавицы, были ещё и ноговицы, они на ноги надевались, и когда появились варяги – это отдельная история, как и что – они, помимо всего прочего, выполняли ещё и военную функцию, охрану торговцев и всего прочего. И они в эти самые рукавицы вшивали в середину кожу, специальную прокладку из кожи, чтобы держать весло и меч. И назывались они варЯжки, от слова «варяг». Сейчас это превратилось в «варежки», которые у вас лежат в кармане шубы. Это и есть то, что связывает эпохи. То есть какие-то такие, может быть, смешные иногда, но живые мелочи…

Ведущий: – То есть вы искали как раз такие «мульки», которые показывают…

Гость: – Конечно, да, да, да. Я к тому, что у нас любят такой традиционный спор между русскими и украинцами, кто придумал борщ, кто придумал щи. И там битва какая-то безумная идёт, я всегда всех расстраиваю, что ни те и не другие ничего не придумали. Потому что это придумали в Древнем Риме, всё пришло из Византии, из восточно-римской империи. Капуста в переводе – это не русское слово, если бы это было русское, она называлась бы как-нибудь «зеленуха», ещё как-то – это от слова «капус», «голова». Поэтому капуцины, монахи, капюшон – всё это есть, и по-русски голову тоже иногда кочаном называют. Какие-то такие смешные взаимосвязи, что называется, оживляют. И понятно, что и как. И связь времён заключается не в том, что вы выучили дату, когда началась Куликовская битва, и когда она закончилась, а в том, что эти времена связываются. И они становятся понятны, потому что есть что-то такое близкое. Мы попытались это сделать относительно всех правителей, какие у нас были. Мы не акцентируем внимание XII век или XIII век, потому что человек, как вы понимаете, меряет жизнь реальными размерами своей собственной жизни. Человеческая жизнь – она понятна. Мы живём при Путине, жили при Ельцине, жили при Горбачёве, при Брежневе – это какие-то понятные мерки. А когда говорят, что человек жил в ХХ веке… Что такое ХХ век? Это Николай II, это Керенский, это Львов, это Ленин, Рыков, Сталин, Брежнев – это полное безумие. И нормальный человек соглашается, как дети в школе, ну, ХХ век, ну, бог с ним. А на самом-то деле всё несколько по-другому.

Ведущая: – Наверное, молодежь привлекают мультимедиа «фишки», она же любит это. Не любят историю, наверное, те, кому не повезло с учителями. Есть же учителя, которые говорят: «Читаем параграф», а есть те, которые рассказывают, как вы, про варежки, про качан и так далее. А тут же ещё можно выбрать, здесь же разные совершенно мультимедийные форматы, то есть здесь есть сенсорные столы, анимированные картинки, видеоролики, статичные картинки. То есть ты сам захотел – посмотрел про ХХ век, если тебе интересно. Тебе не навязывает экскурсовод свою позицию.

Гость: –  Нет, здесь позиции вообще никто не навязывает, никаких толкований, ничего нет. Мы даём фактологию, вы уже принимаете решение сами. Конечно, что касается учителей – безусловно, человеческий фактор – он везде. Есть люди, которые занимаются физикой, но всю жизнь любят историю и литературу, потому что им повезло с учителями. Но что делать? Это человеческий фактор. Что касается проекта – мы и делали так, чтобы это было интересно, чтобы это не было монотонно. Поэтому там перебивки этими фильмами всевозможными, тач-скринами – сенсорными столами. То есть человек приходит в музей и первое, что он видит – это «Не подходите, это витрина. Не трогайте, это нельзя трогать». Мы говорим наоборот: «Приходите, трогайте, вертите. Хотите – на полу сидите, ради бога. Делайте, что хотите, только чтобы вам было интересно». У меня был очень яркий пример. Была выставка романовская ещё в Манеже, приехала большая делегация, такие хорошие тётеньки-учительницы со всей страны, они приехали на какую-то встречу. И вот они пришли, и я им рассказываю, всё показываю. Наши мальчишки сделали такую вещь, они многие знаменитые сражения восстановили, сделали такую мультимедийную штуку, на которой видно, ты можешь кораблики, которые принимали в этом участие крутить, вертеть. И вот я рассказываю о Чесменском сражении: «Это уникальная вещь, впервые в истории, больше никогда не повторялось. С русской стороны погибло 11 моряков, с турецкой стороны – 11 тысяч моряков, весь турецкий флот. Сейчас я вам всё покажу.» 30 или 40 секунд идёт вся эта штука. И я смотрю, одна учительница как-то чуть ли не со слезами на глазах. Я говрю: «Что такое?» Она говорит: «Вы понимаете, мы, когда рассказываем об этом – мы вырезаем эти кораблики из картона, приклеиваем, а оказывается, можно так!» Конечно, можно и нужно так! Мы это и делаем для того, чтобы было понятно, ясно, интересно и красиво. Конечно, в этом смысл всей этой истории.

Ведущий: – Александр Леонидович, я хотел спросить, там только общероссийская история, или есть какие-то региональные компоненты?

Гость: – Я хочу порадовать и отчасти, может, даже поздравить жителей города Перми, потому что по сравнению с другими городами здесь, как мы для себя его называем, региональный контент на самом деле очень развёрнутый. Причём, это касается всех экспозиций, начиная от первых Рюриковичей заканчивая сегодняшним днём. Это была идея, которая изначально немного сложно происходила, честно могу сказать. Мы думали, что, может быть, есть у нас федеральный контент, его как-то временами убирать, в общем, пытались по-разному. Пришли наконец к достаточно логичному варианту: есть федеральный контент, и есть региональный контент, который точно так же сделан: он тоже интерактивный, картинки, тексты, всё там тоже есть. И это на самом деле очень органично и очень правильно, потому что когда люди имеют возможность соотнести историю своего края с историей страны – это совершенно другое восприятие. Потому что, когда просто рассказывают, что тут жил такой-то, творил такой-то – очень хорошо. А в рамках чего это всё происходило? Страна-то огромная, она же как-то жила. И создание регионального контента привело к тому, что на сегодняшний день появились самые невероятные проекты. Вот этот проект – единственный федеральный проект, государственный проект в стране, который связывает культурно все регионы, больше ничего такого нет. И поэтому у директоров всех этих федеральных заведений родилась такая мысль, совершенно невероятная, на самом деле достаточно оригинальная: «А давайте мы иногда будем меняться этим контентом!»  И это очень здорово, что такие мысли появляются. Уж не знаю, как это будет осуществляться. Но то, что такая вещь покажет жизнь страны несколько с другой стороны, потому что вы понимаете, что жизнь федеральная – это всё хорошо. Но люди же живут какими-то естественными, своими проблемами – они понятны. Проблемы, как решать Куликовскую битву, Боброка сажать в запасной полк или нет – это безумно интересно, но нас это мало касается.

Ведущий: – Это было где-то там.

Гость: – Да, это было там, и касалось верха самого, руководства страны. А людей-то другое заботило: еда есть или нет, чем кормить. Мы там сделали – я параллельно скажу – одну очень интересную вещь, и когда чиновники приходили... Одна из главных проблем существует – это социальное обеспечение, понятная, да, проблема? Вы знаете, она была всегда, даже во времена первых Рюриковичей. И вот мы рассказываем и показываем, как она решалась. Их страшно это волнует, они в полном изумлении, что такая вещь была. У нас есть интересные факты, невероятные вещи, мы их понимаем, но не знаем. Например, были такие сиротские сады и поля. Что это такое? Естественно, военные действия, мужчины погибают, семью надо как-то кормить, никаких пенсий никто не выплачивал. Поэтому делали очень просто: высаживали сиротские сады и поля. За счёт государства высаживалось поле, сад, чтобы семья, оставшаяся без кормильца, могла жить, себя обеспечивала провиантом. Это из категории таких житейских вещей. Поэтому здесь, в Перми очень хороший, очень объёмный – мы вчера попытались сосчитать объём информации, который... был такой естественный вопрос у журналистов: «А сколько там всего?». Директор искренне пыталась сказать, сколько. Я говорю: «Этого не знает никто». Это не сосчитать. У нас, например, есть такая вещь, стол, как тот, за которым мы сейчас сидим, но этот стол интерактивный. Тут появляется печатная машинка, ты нажимаешь – она начинает печатать. Это кстати по поводу ваших коллег, «Журналистика 60-х годов», там радио ещё. Это как считать? Как единицу или как тысячи килобайт, которые за этим стоят? Это невозможно сосчитать, потому что, видимо, должна быть какая-то другая мера измерения, не в плане строк, как в издательстве, не в плане объёма информационного, потому что всем говорят: «Знаете, у нас экспозиция рассчитана часа на полтора». Я могу сказать честно: не верьте этому, потому что мы сталкиваемся совершенно с другой вещью. На примере Москвы, потому что здесь ещё не открылась, расскажу. Есть выставка «Рюриковичи» и «Романовы». Приходят люди: «Мы купим билеты и туда, и туда». Наши говорят: «Вы не торопитесь, вы потом можете ещё прийти», потому что, когда покупают на обе выставки – заканчивается скандалом, потому что человек пошёл туда на полтора часа, провёл там 6 часов, опоздал куда-то, и начинается сыр-бор. Дело в том, что когда люди приходят сами, без экскурсии – а там предусмотрено, чтобы и без экскурсии можно было ходить – их начинает что-то интересовать, он начинает перелистывать, тач-скрины читать, одно, второе, третье, всё там крутится-вертится. Это всё, конечно, увлекает многих людей, это совершенно искренне. А здесь у вас добавился ещё и региональный контент, который очень не маленький, а на самом деле очень хороший и большой. Человек каких-нибудь прадедушек найдёт, и началось: «А как было тут? А как было там?» И самое главное, я хочу, чтобы понимали – это не мёртвая вещь. Сделали, и это не значит, что всегда будет в том виде, как сейчас.

Ведущий: – То есть она может сильно изменяться…

Гость: – Не сильно, но постоянно изменяться, мы постоянно дополняем. Я вам как пример могу сказать: я шёл по выставке, две какие-то девчушки-студентки спрашивают: «А где у вас тут создание СССР?» Я им объяснил и спросил: «А вам зачем надо?» – «Понимаете, нам курсовую надо писать. Мы знаем, что у вас есть сталинский вариант создания, ленинский вариант, всё прочее. Есть?» – «Есть». А про себя думаю: «Есть, но мало».

Ведущая: – Для курсовой не хватит.

Гость: – Для курсовой не хватит. Понятно, что мы долили материал с тем, чтобы было можно пользоваться. Поэтому тут такие вещи абсолютно практические. И нас на самом деле радует, что люди приходят, молодые люди. Я, конечно, понимаю, что это будет очень хорошо: раз – и  всё это дело списал, посмотрел, всё это хорошо. Поэтому это будет постоянно развиваться. Тут ещё такая хитрость – совершенствуется сама технология. Появляются новые информационные технологии, которые мы пытаемся использовать, это зрители, посетители, может, сразу и не заметят, но мы будем менять это постоянно, когда не только стены становятся интерактивными, но и пол, и столы, и всё, что угодно.

Ведущий: – Будете постоянно вкручивать какие-то новые «прибамбасы», по-русски говоря, которые появляются во всех компьютерных делах, которые постоянно развиваются?

Гость: – Да.

Ведущая: – Александр Леонидович, вы сказали, что две девушки пришли получить информацию для курсовой. И я, знаете, о чём подумала? Нам в своё время в университете говорили, что история – это не математика, то есть у разных историков на те исторические события, которые проходили, на них разный взгляд, разная точка зрения, разное толкование. На вашей экспозиции сталкивались с критикой, ещё с чем-то? Насколько можно эту выставку воспринимать как учебник, как пособие, что так оно было?

Гость: – Тут очень тонкая грань на самом деле, учебник – не учебник. Учебник, с моей точки зрения, это когда даются вместо фактов комментарии. Вам говорят: «Рассказ «Муму» – он такой-то, главный герой – такой-то и такой-то» И то же самое: война 1812 года – она такая-то. Мы пошли немного по другому пути. Мы не навязываем вообще никакие точки зрения, мы даём фактологию, которая людей думающих либо заставляет думать, либо что-то менять. Мы вспомнили про войну 1812 года. Что такое война 1812 года? В учебниках написано: «12 июня внезапно шестисоттысячная армия перешла ...» и начинается эта «бодяга». Очень странная внезапность, потому что с весны там находился военный министр, император находился рядом. Какая же внезапность? Императору говорят: «Война началась!» Он говорит: « Так хорошо!» Вообще непонятно, что значит «хорошо». Я когда стал этим заниматься, я был просто потрясён! Меня всегда с детства поражала одна вещь: почему в Питере у Казанского собора стоит два памятника – Кутузову и Барклаю де Толли? Я всё время думал: «Лысый-то там что делает? Что он там стоит? Кутузов – наш герой, а это-то кто такой вообще?» А теперь-то я понимаю, почему он там стоит. В своё время меня поразило стихотворение Пушкина, за которое его «гнобил» весь свет, его ругали за стихотворение, которое называется «Полководец», которое он посвятил Барклаю де Толли. Потому что Пушкин был гениальный человек, и он понимал, что во всей этой истории что-то не так. Понимаете, да? Шестисоттысячная армия вошла, ей противостояла двухсоттысячная, разделённая пополам. Это 12 июня 1812 года. 25 декабря того же 1812 года из страны вышло 30 тысяч. Вот куда 570 тысяч делось? Не на Бородино же они полегли, да? Что произошло? Как это могло произойти? На самом деле это была фантастическая комбинация, которую устроил этот самый Барклай де Толли. И Наполеон это прекрасно понял, понял, что попал в чужую игру, вляпался, и уже обратного хода нет. И мы рассказываем обо всём этом. Мы же знаем войну 1812 года как Отечественную войну, а люди как-то забывают, что мы в этот год вели 5 войн! Мы находились в состоянии войны с пятью государствами. С Османской империей, с Персидской империей. По поводу персидской империи – это Кавказ, там был такой Пётр Степанович Котляревский. Кто служил в армии, тот знает прекрасно, что есть такая поверка, когда выстраивается шеренга, идёт перекличка «Иванов, Петров», все выходят. И вот когда доходят до буквы «к» – до 1917 года выходил дежурный и говорил: « Пётр Степанович Котляревский. Пал за веру, царя и Отечество. Навечно зачислен в списки части.» Мы знаем такого человека? Мы его не знаем. А это герой, про которого в Париже есть картины. Про него и про его ребят, что они вообще делали. Это две тысячи егерей, которые разгромили гигантскую персидскую армию. Он не знал, что Бородино было, что война закончилась, и поэтому в ночь с 31 декабря 12 года на 1 января 13 года пошёл штурмовать Ленкорань и прочее, получил там тяжелейшее ранение, жил потом в Феодосии. Все мальчишки, кто остался жив, остались с ним. На самом деле ранение было очень тяжёлым, у него пуля выбила глаз, часть головы снесло. Ему государь-император дал огромную пенсию, они за этот счет там жили. И к нему приезжает Воронцов, а мы знаем, что он такой негодяй, «гнобил» Пушкина, пятое-десятое, всю эту школьную ерунду. Странная такая ссылка южная, в ссылке человек зарплату получал, какая ссылка( Ну, бог с ним. Он приезжает к Котляревскому, говорит: «Пётр Степанович, ты знаешь, я хочу тебе памятник поставить.» Тот отвечает: «Ты с ума сошёл! Я живой ещё! Какой памятник?» – «Ну, мы же вместе воевали...» Потому что Воронцов-то  был другой человек на самом деле, достойный был человек. «Не надо мне никакого памятника» – «Давай я тебе его поставлю. Я всё-таки наместник на Кавказе, у меня власть, деньги есть» – «Ну, хочешь, хорошо, поставь как ты и мой денщик меня выносите с поля боя.» Воронцов не поставил памятник Котляревскому. Но  памятник Котляревскому поставил человек, которого знают все до единого, в том числе и жители города Перми, как и всей России. Памятник ему поставил Айвазовский, понимаете? Мы про это не знаем. Мы таких людей выкапываем из истории, пытаемся найти и вернуть реальных героев, которые что-то такое совершили, сделали.

Ведущий: – Насколько я понимаю, на вашей выставке можно ощутить нить времени, то есть можно понять, что, допустим, когда мы говорим про Серафима Саровского, мы не понимаем, что это времена Пушкина. Мы просто не осознаём, когда кто жил.

Гость: – Конечно! Самое главное, что нужно сделать в истории – связать её. Когда это в единой цепи, тогда становится понятным. И это слово «преемственность» перестаёт быть затасканным публичным словом. Мы должны понимать, что во все эти времена жили предки всех нас. Понимаете, в чём вся хитрость? Мы на радио, и здесь ничего не показать, я показываю, чтобы люди понимали, что это такое, потому что есть такая наука генеалогия, причём в Брокгаузе и Ефроне написано, что это искусственная наука, придуманная для того, чтобы происхождение дворянства и всё прочее… потому что на самом деле пирамида углом вниз стоять не может. От каждого из нас идёт пирамида вниз, огромная, где у нас в каждом веке 4 поколения, там соответственно геометрическая прогрессия, там невероятное количество, во времена Петра I у каждого из нас жило по 2 тысячи прямых предков. Они все принимали участие в чём-то, как-то. Это совершенно другое. Мы попытались связать историю, чтобы она была вместе, чтобы не было вот этого разрыва. У нас ведь есть какие-то реперные точки. Я в своё время писал книгу, меня попросили сделать «Хронику человечества. Россия.» И я когда стал смотреть книги, которые были написаны, я был потрясён только одной вещью – там были все факты правильные – но там отсутствовали не только года, десятилетия! Такое ощущение, что вообще страна не жила. Никто ничего не делал. Я был просто поражён! Ну как же так? И тогда я пошёл в обыкновенную библиотеку, я тупо три года ходил и листал газеты, читал газеты, начиная с «Курантов» первых Романовых, кончая XIX веком. Я был просто потрясён, когда открываешь газету и понимаешь, что каждый день происходило невероятное количество событий. Другое дело, что что-то остаётся в истории, что-то не остаётся. Я никогда не забуду одну вещь. Оказалась в этой книжке дырка. Знаете, как в газетах бывает дырка или у вас тоже в эфире, надо что-то быстро-быстро говорить, потому что время есть. «Давай что-нибудь в дырку вставляй!» Ну, и на ум приходит каких-нибудь актёров великих вставить, ещё что-то такое. Потом ты понимаешь, что этот актёр пропадёт, его вообще никто не вспомнит. И важнее совершенно другое. 1882 или 1883 год, не буду врать, «Новое время» газета, я открываю – на первой полосе огромным кеглем (это шрифт большой) написано: «Вся страна застыла в ужасе». Я думаю: «Господи, что случилось? Войны точно нет.» Меньшим кеглем написано: «На гастролях в Саратове мадам Петухова сказала, что оставляет сцену.» Понимаете? Страна застыла в ужасе! На сегодняшний день ты можешь выйти с человеком: «Что сказала мадам Петухова?» Кто это такая?

Ведущий: – «Кто были эти люди? Что они значили в судьбе великого магистра, совершенно неизвестно.»

Гость: – Да, да, да, совершенно верно, вот из этой же самой серии. Но тем не менее люди жили, что-то происходило, и это самое главное, это самое интересное, потому что взаимосвязи совершенно невероятные, просто невероятные в истории бывают. Например, никто себе не представляет, но все, наверное, знают роман «Мастер и Маргарита» сцена на балу, когда выкатываются всякие персонажи, одна из них выкатывается с просьбой  «Помоги!» и всё прочее. На что Коровьев говорит: «А не надо было щипцами щёки жечь». Что это такое? Какие щёки, какими щипцами? А это между прочим история про Аракчеева, ни много ни мало. Я был потрясён, когда вдруг понял. Я думаю: «Ну, надо же, какие вещи Михаил Афанасьевич знал!» А там фантастическая история. Почему Аракчеев оставался врагом народа – он не брал взяток. Ну, не брал человек, поэтому для чиновников это было самое страшное, страшнее нет, потому что как так не берёт взяток? Там безумно романтическая история любви, невероятная совершенно. Это отдельная история. То есть за каждым персонажем можно найти какие-то совершенно невероятные вещи чисто житейские. Когда я в своё время думал: «Художественное сочинение – это же роман, это так прекрасно, и всё прочее. Зачем в истории копаться, что сказала Екатерина, что она не сказала?» А потом выясняется, что в реальной истории эти факты до такой степени бывают невероятными, что даже если ты придумаешь что-то похожее, то никто не поверит, потому что такого не может быть.

Ведущий: – Александр Леонидович, у нас остаётся буквально две минуты. Поскольку сегодня открывается выставка, ваша инструкция по применению. Я прихожу на выставки, и как этой штукой пользоваться?

Гость: – Первое и основное – всё-таки нужно начинать сначала. Даже если вы хотите посмотреть ХХ век, посмотрите сначала «Рюриковичей» и «Романовых», чтобы было понятно. Любой дом должен стоять на фундаменте. Если мы не знаем историю, как создавалось государство, сто был Олег, который создал экономическую основу, была Ольга, которая создала административную систему, разделив всю страну, был Владимир, который принял крещение, создал эту культурно-идеологическую вещь. Был Ярослав Мудрый. Почему он Мудрый-то? В чём мудрость была, чего он такого намудрил такого? Он сделал очень простую вещь: он принял первую «Русскую Правду», вот этот закон, который изменил всё. Между прочим, это он отменил смертную казнь, а не кто-то. Мы рассказываем это всё достаточно интересно, с фильмами, с прочими делами. Романовы, что они сделали, что при них появилось, что нас связывает? Я думаю, что мало кто знает, что появлению подсолнечного масла мы обязаны эпохе правления Николая I. До этого никому в голову не приходило, что из подсолнуха можно делать масло, американцы поэтому подсолнух иногда называют русским цветком, хотя это американский цветок. И уже подходя к ХХ веку, вы  понимаете хотя бы, что за вами. Поэтому, с моей точки зрения главное и самое основное – начинать всегда с начала всё. Потом можно возвращаться. Мы на своём опыте знаем, что, как правило, люди, которые прошли раз, они в любом случае возвращаются, потому чтоим хочется что-то уточнить, что-то понять, с чем-то поспорить. Мы говорим: «Ради бога, с удовольствием, пожалуйста. Все точки зрения принимаем с удовольствием, смотрим, никаких проблем нет».

Ведущая: – Я бы вас слушала и слушала часами. А то, что вы для себя открыли, всё это есть в экспозиции, все эти интереснейшие факты?

Гость: – Конечно.

Ведущая: – Это просто здорово, это великолепно! Пойду обязательно на эту выставку.

Ведущий: – Получается в какой-то момент история в мелочах. Например, в продолжении вашей темы, думаю, пермяки мало кто знает, что лавровый лист здесь  появился благодаря Белогорскому монастырю. Варлаам Коноплёв завёз его сюда, первый игумен белогорский. Изначально вообще никто не понимал зачем это вообще пользовать. Даже повар ему говорил: «Так они его не едят». А вот, пожалуйста, лаврушка и Белогорский монастырь. Где Белогорский монастырь, и где лаврушка.

Гость: – Да. Слово «пряники». Мало кто знает. А ведь каждый сталкивался с тем, что приходят гости, и их никак не разогнать. Поэтому пряник был всегда разгонным, это последнее блюдо, которое приносили. А что такое пряник, как он появился? Обо всём можно узнать на выставке.

Ведущая: – Вот на выставке это всё узнаем, которая открывается сегодня в 3 часа. Оставайтесь на «Эхе».