«В Перми по-другому». Политолог из Екатеринбурга Дмитрий Москвин о том, почему Пермь может вдохновлять и ее преимуществах перед Екатеринбургом

Пермь может вдохновлять — это доказано. Политолог, куратор выставок из Екатеринбурга Дмитрий Москвин опубликовал текст, который будет интересен пермякам, скептикам и пессимистам. Тем, для кого наш город давно отстал от Екатеринбурга, тем, кто повторяет, что пора «валить» из Перми, посвящен наш разговор на политической «Кухне» сегодня. 

Ведущая: Это программа политическая «Кухня» на «Эхе Перми», и с вами консультант Людмила Ознобишина. Пермь может вдохновлять, и это доказано: политолог, куратор выставок из Екатеринбурга Дмитрий Москвин опубликовал текст, который будет интересен пермякам-скептикам и пессимистам. Тем, для кого наш город надолго отстал от Екатеринбурга, и тем, кто повторяет, что «пора валить из Перми», и посвящен наш разговор на политической «Кухне» «Эха Перми». Итак, здравствуйте, Дмитрий.

Дмитрий Москвин: Добрый день.

Ведущая: Рада слышать и видеть вас на нашей политической «Кухне». Традиционный вопрос – несколько слов о себе. Если я вас знаю, скажем, около трех лет, постоянно слежу за вашей деятельностью на Facebook, то несколько слов от вас – как успешный политолог перешел от увлечения и изучения политики к современному искусству, к городской проблематике, урбанистике и так далее?

Дмитрий Москвин: Это вполне закономерное, мне кажется, явление. Я не был практикующим политтехнологом, я был прежде всего академическим политологом, человеком, который получил образование в университете, ученую степень кандидата наук, и на каком-то этапе стало понятно, что в условиях, когда в стране политика практически исчезла как вид деятельности, быть политологом по крайней мере странно. Политтехнологом – по крайней мере невыгодно, потому что выборов стало крайне мало. И в итоге я смотрел на те сферы, которые, мне кажется (это был конец 2000-х годов), просто выпадали из профессионального видения, и одна из таких тем была город. Нас всегда учили (и до сих пор в университетах продолжается на политических специальностях такой тренд), что мы должны знать о глобальной политике, о каких-нибудь мировых заговорах, о том, что хочет президент США, как ему может ответить Россия, но мы совершенно не видим того, что происходит здесь, под носом…

Ведущая: В местных сообществах.

Дмитрий Москвин: В местных сообществах, в регионе. И я понял, что это колоссальный пробел, что образование есть, а что здесь, рядышком, я очень смутно себе представляю. Я пошел смотреть, просто включился в эту жизнь. Это совпало с очень важным трендом конца 2000-х годов, когда все говорили о креативной экономике, о креативных классах, о том, что сейчас всё поменяется, культура – это главный капитал, и вот тут как раз Пермь, культурная революция – и всё совпало. Для меня Пермь стала одним из вариантов посмотреть, как это реально может функционировать – город, культура, политика.

Ведущая: Здесь напрашиваются параллели с Маратом Гельманом, потому что человек занимался политтехнологиями, был практиком, консультировал многих политических деятелей, но потом ушел полностью в современное искусство, был практически «отцом-основателем» пермской культурной революции. Но неужели та региональная политика, которая, по сравнению с нашей пермской историей, бьет ключом в Екатеринбурге, настолько вас не привлекает? Говорить о том, что политики нет, выборов нет – в Перми это так, согласна от и до, но в Екатеринбурге мы наблюдаем это, даже сейчас есть «импульсы» политической деятельности, политической активности.

Дмитрий Москвин: Да, импульсы есть, и действительно до 2016-2017 года городская политика очень выбивалась на фоне затухшей политики во всех крупных городах России, потому что противостояние «город и область» - это четверть века…

Ведущая: Я так пониманию, это было связано с фигурой Евгения Ройзмана.

Дмитрий Москвин: Это было связано не только с фигурой Евгения Ройзмана. У нас был так называемый «теневой кардинал» Владимир Тунгусов, вице-мэр, который, с одной стороны, провоцировал, блокировал возможность региона вмешаться в городские прежде всего экономические и финансовые дела, а с другой стороны, засчет этого поддерживал сильную конкуренцию. Но, к сожалению, однажды ему пришлось согласиться на должность вице-губернатора. Закончилось для него это печально: осенью 2018 года он вообще был вынужден уйти из управления и политики, и сейчас считается как бы проигравшим. Но в эти годы была сильная конкуренция. Сейчас всё резко поменялось. Буквально за последний год мы видим – для екатеринбуржцев, активных екатеринбуржцев это такой чудовищный откат, когда город моментально, в считанные месяцы подмят региональной губернаторской командой. Более того, всё больше о себе заявляют несколько олигархов, которые до этого такого сильного влияния на город оказать не могли. Эта совершенно странная связка для города оказывается крайне печальной, и механизмов, инструментов повлиять, изменить практически никаких нет. Сейчас это только какие-то акции прямого действия, когда надо выходить на улицы, митинговать, и мы понимаем, что очень небольшое количество людей в России сейчас готовы в открытую заявлять о своем несогласии.

Ведущая: Уход Тунгусова был связан с итогами выборов?

Дмитрий Москвин: Мне кажется, он сам себя перехитрил в этой ситуации. Он думал, что сможет переиграть губернатора на поле администрации, возглавил администрацию, но в итоге потерял и городской ресурс, и очень быстро федерация его выдавила. Он был крайне некомфортной фигурой, потому что он умный человек, в политике достаточно искушенный и, не побоюсь этого слова, талантливый. Если бы это была какая-то нормальная – англосаксонская или европейская модель демократического процесса, у него были бы очень яркие, интересные политические перспективы.

Ведущая: Я напомню вашу биографию для наших радиослушателей, потому что, я думаю, не все следят за тем, что происходит у соседей. Вы родились в 1981 году в Свердловске, закончили Уральский государственный университет по специальности «Политология», работали преподавателем, внедряли новые образовательные методы, я так понимаю, кандидат политических наук. С 2010 года стали специализироваться в области современного искусства, выступали куратором нескольких выставок в Екатеринбурге и в Перми. С 2014 года работали в Уральском филиале Государственного центра современного искусства, правильно?

Дмитрий Москвин: Совершенно верно.

Ведущая: Я так понимаю, вы у нас в Перми частый гость, в Пермском крае?

Дмитрий Москвин: В последние годы – буквально каждый месяц, с 2004 года не менее 7-8 раз в год я оказываюсь в Перми. Мы все-таки очень близкие соседи, это, причем, не проблема. Меня скорее удивляет, что пока не такие плотные контакты – культурные, бизнес, туристические. Потому что, конечно, Пермский край, Пермь – это другой Урал, совсем другой.

Ведущая: К политическим темам мы еще вернемся, давайте – внешний взгляд. Ваши советы гостям города: где побывать, куда пермякам привести гостей? По Екатеринбургу для меня такой проблемы нет, потому что есть беспроигрышные места притяжения: и «Ельцин-центр», и «Высоцкий», и геологический музей, и всё, что связано с местом гибели царской семьи, можно просто по городу погулять. А в Перми куда податься?

Дмитрий Москвин: Всё то же самое: погулять по Перми – одно сплошное удовольствие. Это два очень разных города. Занимаюсь в последнее время разработкой авторских экскурсий, а их главная цель – помочь посмотреть на город по-другому. Прежде всего, помочь горожанам – сменить оптику, увидеть город более интересным, выгодным и самое главное – многослойным. Глаз «замыливается», мы живем в условиях, когда для очень большого количества людей город остается просто фоном, случайной средой обитания. То ли родился, то ли приехал сюда – это уже неважно – работа, дом, еще какие-то обязательные социальные функции, а город где-то фоном проскакивает. Мы в мире урбанизации, в условиях, когда город – это уже объективно факт нашего существования (у нас уже не будет классической деревни никогда), и городом надо уметь пользоваться. Мне очень нравятся сравнения Екатеринбурга и Перми: два крупных уральских города вроде бы со схожей судьбой, даже 300-летие будут отмечать одновременно, но при этом очень разные. И в Екатеринбурге, конечно, веду сейчас показывать конструктивизм, потому что это единственный наш способ проговорить, что такое Екатеринбург. Восемнадцатый век уничтожен полностью, от девятнадцатого века оставлены отдельные элементы, они даже не образуют какую-то цельную городскую среду. В этом смысле в Перми любопытно: здесь есть кварталы, улицы, где, даже несмотря на точечную застройку (она остается где-то на заднем фоне), сохраняется историческая среда. Улица Сибирская: казалось бы, много изменений в ней за последние десятилетия, но при этом всё равно возможность свернуть в какие-то закоулки и почувствовать себя где-то в девятнадцатом столетии, уловить эту атмфосферу, здесь сохраняется. Я не говорю уже о Мотовилихе, например, обо всем районе с его сложным ландшафтом, сложной судьбой. Прекраснейшие места. У Перми есть прекрасные обзорные точки. Екатеринбург ровный город, там если горка и есть, то и не заметишь даже, что поднялся на нее. А здесь прекрасный ландшафт. С этой точки зрения можно выбрать восхитительные места, в той же Мотовилихе я очень люблю переход над железнодорожными путями к заводу, к одной из проходных, где открывается прекраснейший пейзаж. Я сейчас много езжу по Уралу, я люблю индустриальные пейзажи и считаю, что завод «Мотовилиха» в этом месте – в топ-3 Урала точно. Это совершенно восхитительное место: река, завод, этот ландшафт, летом это смотрится потрясающе.

Ведущая: Я так понимаю, в последнее время Мотовилиха у вас в центре внимания: вчера было мероприятие в Музее современного искусства, где опять же обсуждали «зеленый каркас» Мотовилихи. А чувствуете ли вы ментальность жителей Мотовилихи?

Дмитрий Москвин: Мне было сложно с ними взаимодействовать, не так много пока людей, которые непосредственно там живут. Но в прошлом году мы, когда запускали в Перми программу по подготовке гидов-авторов для разработки авторских экскурсий, мы сделали несколько экспедиций в Мотовилиху, то есть такие вылазки на полдня, где главная задача – смотреть, слушать, наблюдать, фиксировать – видеть то, что обычно даже не замечаешь. И тогда участники были с настроем: «Мотовилиха – это же так плохо, маргинальный район…»

Ведущая: «Забыто, неухожено»…

Дмитрий Москвин: Да, «заброшено»… Через пять часов – совершенно противоположное мнение. Мы тогда вышли на очень интересную вещь: мы сформулировали, что существует такое явление, как «мотовилихинский характер». Что он в себя включает, мы попробуем исследовать в этом году. Очень надеюсь, что весной-летом мы сможем провести серию мероприятий, и потом, возможно, будет выставка, возможно, серия выставочных проектов, где мы посмотрим на Мотовилиху с совсем другой оптикой – через людей и через судьбу города, который не растворился в другом большом городе. Мне кажется, это принципиально: Мотовилиха сохраняет черты города, оказавшись когда-то присоединенной к Перми.

Ведущая: Скажите, а советский конструктивизм для Перми – это не екатеринбургская история, полноценная, где можно город показывать? Он имеет место быть?

Дмитрий Москвин: Это совершенно самодостаточное явление. Конструктивизм и советский авангард – это всегда уникальные объекты, ничего не повторяется, поэтому в Перми уникальные, интересные объекты. Самое главное, они у вас связаны с немецким Баухаусом. Это немецкая школа дизайна, современных искусств, отмечает в этом году сто лет. Как раз к 1930-му году ряд архитекторов Баухауса оказались в Советском Союзе, и Ханнес Мейер, один из директоров этой школы, величайшая фигура в европейской архитектуре, здесь работал. В Екатеринбурге, Свердловске, такой истории нет.

Ведущая: «В Перми любят повторять как мантру: «В Екатеринбурге лучше». Теперь я отвечаю на это: «В Перми по-другому». Этим мне и нравится Пермь как город». С автором этим слов Дмитрием Москвиным мы беседуем на нашей «Политической кухне». Дмитрий, екатеринбургская (свердловская) политика всегда привлекала внимание. Две параллельные прямые, два полюсы: Рок-клуб в Свердловске и политическая жизнь. Об этом в том числе писал Алексей Иванов в книге «Ёбург». Вы видите точки соприкосновения рок-музыки и политики? Читали ли вы книгу Иванова? Как вы относитесь к тому, что Пермь как место жительства «потеряла» Алексея Иванова?

Дмитрий Москвин: Вы знаете, недавно выяснилось, что я в черном списке у Алексея Иванова, в том числе за критику его книги, потому что она претендует на историчность, мне же она кажется беллетристикой. Многие вещи романтизированы, это такие красивые художественные образы, во многом, наверное, это было связано с тем, что недостаточно было тех источников, с которыми Алексей Иванов решил пообщаться относительно истории Екатеринбурга. Книга интересная, спорная достаточно. Наверное, то, что он пишет про «горнозаводскую цивилизацию» больше дает для в том числе Екатеринбурга, через это более цельно воспринимают приезжие, в том числе туристы, образ Урала и города внутри этой уральской матрицы. Что касается Рок-клуба и политики: точки соприкосновения, мне кажется, совершенно очевидны. Это такие яркие вспышки каждый раз. Они не длятся очень долгое время, десятилетиями. Вдруг – вспышка, бах, что-то засияло, причем сразу на федеральном уровне. Можем вспомнить в политике период мэрства Евгения Ройзмана: никто не ожидал, что в России после двенадцатого года будет возможен сценарий, что к власти в большом городе придет не просто оппозиционный политик, а человек, который не связан ни с одной партией, тем более с правящей партией. Человек, который может ходить на митинги, поддерживать оппозиционных кандидатов публично, бегать марафоны, ходить без охраны, не ездить в машине – то есть быть просто противоположностью всем людям, к которым мы привыкли в управленческом аппарате. Оказалось, возможен. Он точно так же моментально вспыхнул и исчез. Вот тут связь, мне кажется, очевидна.

Ведущая: Последний вопрос про Екатеринбург. Политическая конкуренция – это же некая отличительная черта Екатеринбурга, когда губернатор и мэр постоянно находились либо в явном, либо в скрытом политическом конфликте на протяжении долгого времени. Прошли ли вы, как вы считаете, наши соседи, точку невозврата?

Дмитрий Москвин: Я думаю, что это очень кратковременное явление, в котором мы сейчас оказались, когда кажется – всё, конкуренции нет и больше не будет. Дело в том, что это особенность екатеринбургской истории, что очень отличает ее от пермской. Это город, в котором изначально были заложены несколько очагов власти. Всю историю трехсотлетнюю мы наблюдаем, как они меняются. Названия могут поменяться, модели управления, но это всегда многосубъектность. Это город, который не привык к тому, что в нем будет один полноценный хозяин, невозможно это представить. Были периоды, когда пытались подмять, когда на несколько лет что-то может затихнуть, но даже в период, когда главой области, еще в советское время, был Борис Ельцин, он всё равно не превращался в единоличного руководителя всего и вся. После него – Эдуард Россель, двадцать лет губернаторства. И тоже он не был полноценным хозяином. Потому что много экономических субъектов, много предприятий, сейчас – олигархических структур, много внутренних городских кланов – элитных, культурных, много очагов, в которых что-то происходит. Они могут отступить на время, тактически, притихнуть, но рано или поздно заявить о себе.

Ведущая: А в Перми по-другому?

Дмитрий Москвин: В Перми по-другому…

Ведущая: Но не хуже, насколько я понимаю?

Дмитрий Москвин: Не хуже, просто по-другому. Опять же, исторически посмотрим: вы губернская столица и создавались как губернская столица, чуть-чуть хитро присвоив себе горные заводы – Егошихинский, а потом и Мотовилихинский. Но все-таки это губернская столица. Здесь с самого начала складывалась особая система отношений внутри города: горожане были более свободными, были возможности для городских инициатив. В Екатеринбурге пробуждение горожан – это новое явление. У вас с помощью горожан возник университет, горожане весь двадцатый век и в начале двадцать первого века поддерживали художественную галерею, оперный театр в последние десятилетия – это точка, относительно которой у горожан есть компромисс. Это всё очень городские истории. В Екатеринбурге это всегда будет навязывание сверху. Но при этом «многоклановость» постоянно дает импульс развитию.

Ведущая: Хорошо, а политические кампании в Перми – вы принимали в них участие?

Дмитрий Москвин: Участие – никогда, мне нравится быть сторонним наблюдателем. Но, особенно с конца 2000-х годов, когда культурная революция началась, Марат Гельман появился, я очень пристально за всем следил, имел возможность общаться, встречаться, разговаривать, кулуарно где-то с кем-то обсудить те или иные вопросы. И сейчас в силу накопленного взгляда и контактов мне кажется, что-то про политику я понимаю. Она тоже другая и не менее интересная.

Ведущая: Дмитрий, в 2015 году вы явились одним из авторов или соавторов выставки «Искусство сделать избирателя», где собрали артефакты политической истории Пермского края, достаточно интересно представили, для меня это было ярчайшим событием того времени, я до сих пор вспоминаю эту выставку. Скажите, есть ли у вас планы повторить?

Дмитрий Москвин: Нет, планов повторить, наверное, нет. Мы до сих пор оставили подвешенным вопрос о том, как попробовать эти коллекции, а их много: все политтехнологи, как выяснилось, что-то собирают. Не только о своих предвыборных кампаниях и успехах, но и примеры коллег, удачные и неудачные, и это пока не коллекция – это коробки или мешки с какими-то объектами предвыборных кампаний. У нас осталась идея: рано или поздно надо это превратить не то что бы в музей, но в какой-то архив, в настоящий архив, где можно было бы посмотреть, где могли бы профессионалы просмотреть, проследить историю предвыборных кампаний, электоральных процессов в советской России. Пока, честно скажу, не вижу ни места, ни серьезного социального заказа, запроса. Это пока узкопрофессиональная история, что не мешает продолжать думать, собирать, каким-то образом оформлять. В мае 2018 года было некое продолжение: если в 2015 году мы смотрели на избирателя, то в 2018 посмотрели на то, как современные политики себя пытаются визуально сконструировать. У меня тоже был любопытный опыт: мы отталкивались от не очень очевидного в России примера, но потрясающего на глобальном уровне – это предвыборная кампания 2008 года Барака Обамы, после которой иначе делать уже стало моветоном. Исключать новые современные визуальные подходы уже несколько странно, но многие продолжают это делать не только в России, но и за рубежом. Мы подозреваем, из-за того, что это дорого. Прекрасные примеры, фотографии, полиграфическая продукция, возможность с этим, главное, взаимодействовать. Визуальные современные технологии позволяют всё время находиться в видимости контакта с политиком.

Ведущая: Можно еще несколько слов о вашем проекте «Визуализация выбора»?

Дмитрий Москвин: Это не мой проект, это всё-таки пермское явление, его инициатором, автором был Олег Борисович Подвинцев. После его ухода не знаю, как будет это направление продолжать жить, но очень надеюсь, что выбранный формат – раз в три года проводить конференцию, по ее итогам выпускать книгу, под это оформлять интересную, может быть, провокативную выставку – сохранится и будет продолжаться в будущем.

Ведущая: Я так понимаю, вы не принимали участие в политических кампаниях в Перми, но наблюдали и можете дать экспертную оценку тому, что происходит в Пермском крае. Но перед тем как мы перейдем к нашей истории – в 2018 году политологи стали говорить о новой политической реальности в стране, вы ощущаете ее наступление?

Дмитрий Москвин: Я, скорее, ощущаю сильное напряжение. Чувствуется, как внутри люди очень обеспокоены, всё больше переживания относительно будущего и понимания, что что-то нужно уже делать, потому что за пять лет после Крыма мы реально увидели, что всё идет не так, как хотелось бы, не так, как мечталось. Того самого счастливого будущего уже даже на горизонте не проглядывается, вообще ничего не проглядывается. Люди начинают задавать всё больше вопросов, а действия последних полугода – пенсионная реформа, игры с выборами в нескольких регионах – это всё не добавляет никакого оптимизма. Политическая реальность, мне кажется, даже не в стагнации – она заморозилась и не понимает, как на это реагировать, какими способами, через какие инструменты дать людям возможность как-то выпустить пар, выговориться. Даже события, связанные с Магнитогорском, тоже превратились в жуткий фон: непонятно, что это было, ответов нет, силовики закрылись и не выпускают никакой информации или дают разную. Одно из екатеринбургских информационных агентств уже три недели держит оборону и объясняет, что это не случайность, не случайное совпадение. Речь идет о Znak.com и о том, что они уверены, что это теракт.

Ведущая: Может быть, проблема в том, что после крымского консенсуса был запрос на патерналистское будущее, когда государство о тебе заботится. Но мы понимаем, что это утопия. Есть такое расхождение: у чиновников видение одно – как нам транслировали в новогоднюю ночь, что «надеяться надо только на себя», либо плохая трансляция в лице вашей землячки Ольги Глацких, что «государство не просило вас рожать» и так далее. А у людей по жизни подтверждения, что государство о них заботится и должно заботиться, нет.

Дмитрий Москвин: Думаю, что в 2014 году было «впрыскивание дурмана» в общественную кровь…

Ведущая: Патриотического? Имперского?

Дмитрий Москвин: Имперского, скорее. Олимпиада, то, что произошло с Крымом, дальнейшая истерия, конфликт на восточной части Украины – это было одурманивающе. Дурман рано или поздно проходит. Сейчас все, оглядываясь, понимают, что и империя никакая не возникла (к счастью), и последствия настолько ошеломляющие в негативном плане, что надо начинать выкарабкиваться. Патернализм, к сожалению, остается серьезным запросом. С другой стороны я вижу – я достаточно много общаюсь с молодежью, от старших школьников до, условно, тридцатилетних – я вижу, что очень начинает меняться не поколенческое, но ценностные вещи меняются. Люди ориентированы на другие модели поведения, взаимодействия, интерпретации этой реальности. И рано или поздно это войдет в конфликт – патерналистский запрос одних и готовность, желание, умение действовать самостоятельно других.

Ведущая: Оперативное реагирование на малейшие ошибки от чиновников – в прошлую субботу был сюжет на федеральных телеканалах, как, по-моему, вице-губернатор, которая до этого приезжала в какую-то разрушенную больницу во Владимирской области, и посоветовала врачам занавески повесить, пол помыть, то есть высказала определенные претензии, а потом на этой же неделе поехала мыть пол, красить двери, и всё это сопровождалось назиданием федеральных СМИ. Не является ли это сигналом, что власти так же находятся в поиске консенсуса, то есть они хотят вернуть былые успехи 2014 года и пытаются выстроить путем такой реакции диалог с избирателями, с гражданами?

Дмитрий Москвин: Более чем уверен, что нет. Никакого диалога ни с кем выстраивать власть не собирается. Если бы у нее были такие мотивы, желания, это выглядело бы, конечно, иначе. Я это воспринимаю как очень циничную игру, когда баре просто со стола скидывают голодающим косточки. Косточками в данном случае являются чиновники, то есть чиновников сознательно превращают в жертв. В постоянную жертву, на которую мы будем выплескивать весь негатив. Чиновнику, отдельному человеку, это, конечно, неприятно, плохо, его судьба и карьера сильно из-за этого могут поменяться, но это циничная модель, за которой есть руководители. Руководящего клана, который сформировался, просто незаметно. Они не становятся от этого чище, белее, не превращаются в ангелов, но они как бы отходят на второй план. Чиновник всегда рядом. Даже Глацких – с ней можно было беседовать, прийти на прием, увидеть на мероприятиях. Людям кажется – вот она, власть, вот сейчас власти досталось наконец-то. А досталось всего-навсего исполнителям, они изначально так заключают трудовой договор, от всего отказываются. Они функция внутри очень цинично устроенного механизма.

Ведущая: От новой политической реальности к политике Пермского края. В феврале исполняется два года, как Максим Решетников возглавил регион. Вы прекрасно помните ту ситуацию с экс-губернатором Виктором Басаргиным, какой тогда был запрос на смену регионального лидера. Как вы считаете, пермякам повезло с руководителем? Как вы относитесь к нашему губернатору?

Дмитрий Москвин: От пермяков я слышу разные оценки. Кто-то считает, что это интересный и яркий губернатор, во многом нестандартный и уж точно отличающийся от предыдущего. Кто-то воспринимает его негативно и видит очень много проблем, связанных с его руководством, в том числе, что не решаются какие-то реальные задачи, не удовлетворяются потребности жителей. Мне кажется, что он выбивается из той когорты губернаторов, которые в последние десятилетия были здесь, на Урале. Всё-таки профессиональный опыт, и образование, и компетенции, и работа – этого предостаточно. Разное отношение может быть у нас к Сергею Собянину, но это один из крупнейших руководителей в современной истории России. Решетников все-таки человек с бэкграундом. В отличие, например, от губернатора Свердловской области, об образовании которого мы не знаем ничего: его дипломы – это полная загадка, даже нет уверенности, что он школу заканчивал, потому что никто никогда не видел ни одноклассников, ни аттестата, ни учителей, которые бы у него преподавали. У него тоже была когда-то собянинская школа, но он остался в регионе, его никто никуда не забрал. Для города было большим потрясением, когда он начал вмешиваться в какие-то городские темы, абсолютно не понимая элементарных исторических закономерностей развития. У Перми в этом смысле судьба уже давно сложившаяся. Губернатор – это именно градоначальник. Губернаторы меняются, а вопрос фонтана остается вечным. Это губернатор решает, где в Перми будет находиться тот или иной фонтан. Меня это всегда очень забавляло, но теперь я это начинаю чувствовать и в Екатеринбурге. Не очень радует.

Ведущая: Не все, но часть экспертов отмечают, что растет вал негативной информации. Во-первых, закончился так называемый «медовый месяц», год назад была предвыборная кампания, во-вторых, два года назад (у нас уже традиция радоваться всегда новому лидеру) – ура-ура, сменился надоевший губернатор. Как вы считаете, мы в этом плане отличаемся как-то от других регионов? У нас это накапливается, происходит инфляция ожиданий, и в результате губернатора стараются выдавить из региона под грузом проблем нерешенных или решенных не таким образом, как представлялось, не в те сроки… Насколько мы отличаемся?

Дмитрий Москвин: Я думаю, что это свойственно всем регионам: отсутствие конкуренции порождает вот такие ситуации. Мы не можем никак изменить это, у нас нет никаких альтернативных кандидатов, как только такой появляется – его очень быстро выжмут. Но на Урале еще и уральский характер: мы можем долго работать где-то на заводе в глубинах, в шахтах, но когда уже совсем приспичит – да, тогда рванет. Ждем. Пока это всё выпускание паров.

Ведущая: Спасибо большое, это была политическая «Кухня» на «Эхе Перми», с нами был Дмитрий Москвин, спасибо, до свидания.

Ведущая: Людмила Ознобишина 

Слушайте радио «Эхо Москвы — Пермь» на 91,2 FM или онлайн на нашем сайте.