PR науки

Петр Кравченко: Это, наверно, единственный конкурс, который именно посвящен пиар, то есть именно связям с общественностью, не рекламе, не каким-то рекламным технологиям, а именно связям с общественностью. Хотя нужно оговориться, и конкурс это показал, что сейчас уже понятие, вот это разделение пиар-рекламы размывается, сейчас уже скорее мы говорим о коммуникациях вообще, и используем самые-самые разные инструменты, в том числе, пиарщики используют рекламные инструменты. Это, наверно, один из самых престижных конкурсов. Он проходит по всей России. И с недавнего времени у него есть региональные этапы. В частности этап «Серебряный Лучник – Приволжье» проходил второй раз в Нижнем Новгороде, как в центре нашего федерального округа Приволжье, и включал несколько номинаций. Это номинации по социально-благотворительным проектам, номинации по бизнес-проектам, поддержка продвижения науки, инноваций.(вот как раз, где пермский университет участвовал), здоровый образ жизни и продвижение территории. И отдельная номинация «Мастер», где награждается какой-то человек за вклад в профессию. Я не был в жюри в предыдущем году, и тоже оговорюсь, что из Перми был еще один член жюри, это известный человек – Борис Майоров. В этом году мы немножко так, я бы даже использовал слово, выпендрились, потому что в трех из шести номинаций мы не стали присуждать первые места. Это связано с тем, что мы не увидели проектов (это было консолидированное решение), которым, действительно, хочется, познакомившись с ними, присудить им первое место.

То есть это, опять же, скорее говорит о том, что конкурс, действительно, престижный, а не ради того, чтобы раздать статуэтки, премии и так далее.

Петр Кравченко: Безусловно. Я думаю, что здесь нужно, безусловно, воздать дань    уважения    Игорю Евгеньевичу Минтусову, это председатель совета директоров первой вообще пиар-компании  в России «НИККОЛО-М», он был у нас председателем жюри. И    здесь его такая методическая именно председательствующая роль, она была очень важна. Он как раз вот эту работу как-то очень правильно выстроил. Действительно, было очень приятно с ним работать вместе. Вот в номинациях «Бизнес», в номинациях «Спорт» и «Мастер» мы не стали присуждать первые места. «Бизнес» и «Спорт» потому что не было проектов, которые убедили жюри    в своей некой исключительности,    а в «Мастере» мы столкнулись с такой, скажем, прочувствовали    прямо проблему PR-сообщества российского,    в том она заключается, что у нас очень плохие связи между регионами. Например, я лучше знаю    пиар-рынок Москвы и пиар-специалистов из Москвы, и из Перми. А, допустим, каких-то коллег по цеху из Ижевска, Кирова, Пензы, Ульяновска, Нижнего Новгорода я до «Серебряного Лучника» практически не знал.

То есть площадка, опять же, для взаимодействия, безусловно.

Петр Кравченко: Да. И точно то же самое происходит в других регионах. То есть у нас такие связи через Москву все. И получилось, что  в «Мастера» выдвигали номинантов каждый член жюри, и получилось, что того, кого знает один человек, не знают люди и других регионов. Поскольку членов жюри, например, из Нижнего Новгорода было больше, теоретически мог победить    номинант из Нижнего Новгорода. Но здесь надо отдать должное коллегам из Нижнего Новгорода, они не воспользовались этой возможностью,    и встали именно на объективную позицию, что если этого человека не знают в других местах, то надо об этом думать, надо менять какую-то методологию конкурса, но не заниматься раздачей статуэток ради раздачи статуэток.

Команда отдела по связям с общественностью стала победителем в номинации «Лучший проект в области научных достижений и инноваций» проект ваш «Наукоград на Каме». Слава, что это за проект? Потому что из названия мало, что понятно. В чем смысл?

Вячеслав Варанкин: «Наукоград на Каме» - наукоград – это вообще метафора, конечно. Наукоград – это муниципальное учреждение. Наукоград – это центр, где происходят научные открытия, научные достижения, где молодежь стремится попасть в науку, потому что это модно, потому что это престижно, потому что наука двигает вперед и социалку, и экономику, и все, что угодно на свете. Поэтому у нас проект, собственно, и называется «Наукоград на Каме».  Его    название объясню. В свое время Кама послужила толчком для развития города. Университет также стоит недалеко от берега Камы, и с развитием, образованием университета в 1916 году, собственно, началось и развитие Пермского края. То есть тут параллельный процесс: развивается край - развивается университет, развивается университет – развивается край.

Символика более менее понятна. А что конкретно в этом проекте? Что вы представили?

Вячеслав Варанкин: Основная цель нашего проекта – это популяризация науки. То есть мы рассказывали, как мы продвигаем науку, как мы двигаем ее в массы, как мы ее объясняем, и зачем она, собственно, нужна. Наша основная задача была популяризация именно науки, чтобы молодые люди не шли после университета работать менеджерами, работать по специальности в каких-то коммерческих структурах, а чтобы они развивались именно дальше в университете и дальше продвигали какие-то научные достижения.

Я так понимаю, PR-отдел, так или иначе, работа со средствами массовой информации. Этот проект, он, безусловно, написан на бумаге, но он ведь и реализован. Я даже по собственному опыту, работая, в том числе, и в информационной службе, и в эфирах, за последний год заметил, что у нас Пермский классический университет стал просто выдавать информповоды в виде каких-то либо изобретений молодых ученых, либо еще каких-то акций и так далее. То есть этот проект, он ведь не теоретический, он практический.

Вячеслав Варанкин: Конечно, конечно.

Каким образом вы выстраивали отношения с журналистами и    не только? Опять же, с потенциальными абитуриентами-студентами, или выпускниками, через что?

Вячеслав Варанкин: У нас команда достаточно молодая. И, собственно, плотненько пиаром мы начали заниматься только в этом году, когда пресс-службу возглавил небезызвестный Дмитрий Жебелев. Потом он ушел, на его место пришел я, и мы продолжили уже некие намеченные пути, продолжили и заниматься пиаром, и наметили свои проекты. Так как команда молодая, у нас половина – это студенты 4-й курс, нужно было начинать с проекта. Собственно, с проекта «Наукоград» мы начали. Обозначили цели, задачи, обозначили целевые аудитории. Для нас очень важно было донести информацию до абитуриентов, до самих студентов, которые могут стать костяком науки, и до инвесторов. Соответственно, под эти целевые аудитории мы выбрали самые эффективные коммуникационные каналы. По абитуриентам, это понятно, социальные сети. Мы договорились с крупнейшими сообществами о сотрудничестве и теперь предоставляем информацию социальным сетям, каким-то пабликам также оперативно, как и журналистами. Работа с журналистами тоже один из важнейших этапов. Как здесь выстраивалась работа. Во-первых, нам очень повезло собственно с журналистами, потому что многие из них  - это выпускники университета, филологи, историки и выпускники специальности «Журналистика». Здесь у нас уже были личные контакты со многими. Помог, конечно, еще опыт самой журналистики, потому что мы выдаем в эфир, выдаем пресс-релизы такие, какие мы бы сами поставили в свои материалы.

У вас вообще в команде много выпускников журфака нашего?

Арина Маслакова: Кто-то еще учится, например, Инна Савченко.

Вячеслав Варанкин: Из    выпускников один я. Инна Савченко, она еще учится, причем, Инна признана одним из лучших юных  журналистов России. Безумно талантливая девушка. И я очень жалею, что  озвучиваю сейчас ее фамилию, потому что очень боюсь, что перехватят. Арина Маслакова у нас выпускник филфака, сейчас продолжает карьеру ученого в магистратуре. И Леша Папулов у нас историк. То есть такой комплексный подход.Во  всем  этом деле нам помогает Ксения Пунина, замначальника управления, тоже историк, кандидат наук.

В пресс-релизе, когда вы стали победителями этапа Приволжского, было указано, что за последние три квартала 2012-го года в местных федеральных и даже международных СМИ появилось столько-то, столько-то, столько-то публикаций, посвященных деятельности Пермского Госуниверситета. Я, насколько понимаю, это все-таки решение задачи, да, количество публикаций. До какого уровня достигнута цель все-таки? Не решение конкретной задачи  - увеличение публикаций, а именно цель, то есть привлечение инвесторов, абитуриентов.

Вячеслав Варанкин: Один из примеров. Наши студенты придумали интерактивную витрину. Мы    сняли видео, сделали текст, отправили журналистам. Прошел день, и к нам начали поступать звонки. Поступило, по-моему,  около 3-4 звонков от потенциальных инвесторов – как нам найти ребят. То есть, в принципе, канал такой коммуникации работает, люди отслеживают науку. Еще один пример. Мы рассказали про молодого физика, молодого ученого, который открыл новое физическое явление. На самом деле там очень все сложно  объяснять. Но очень показательным был тот факт, что  в конце 2012-го года этот Александр Сидоров, этот молодой физик попал в топ 50 лиц гламурного журнала, не буду называть, один из самых гламурных журналов университета.

Петр Кравченко: Университет Перми, наверно.

Вячеслав Варанкин: Перми, да. Для нас это очень показательно то, что образ ученого становится таким гламурным, то, что лица эти уже привлекают внимание.   

Гламурным в каком смысле? Есть двоякое ощущение от этого слова.

Вячеслав Варанкин: Ну не гламурным, привлекательным.

То есть не сухой такой «ботан» в очках, который корпит только над бумагами, да, а все-таки человек?

Вячеслав Варанкин: Да. Когда я общался с первокурсниками, задавал им вопрос:    как вы вообще себе представляете ученого, они мне говорили – это такой дядечка с бородой в замусоленном халате в роговых очках. На самом деле это не так. Мы хотим показать, что ученый – это молодой, энергичный парень, девушка, которые стремятся что-то делать, которые находят инвесторов, которые также развлекаются, как и все. Что это современные люди, которые стремятся к каким-то совершенствам, и при этом работают не только на себя, не ради собственного кошелька, кармана, они работают на весь регион, страну, и так далее.   

Петя, скажи, ты видел, оценивал другие работы. Сейчас возьмем именно эту номинацию про науку и инновации. На первый взгляд кажется все очень просто: ребята взяли, просто стали работать более менее тесно с кафедрами своими университетскими, находить через завкафедрой, через аспирантуру какие-то интересные достижения, писать о них пресс-релизы, раскидывать их по СМИ,  и постить в соцсетях. Казалось бы, больше ничего. В чем, действительно, проект пермского университета был настолько уникальным и, возможно, гораздо сложнее, нежели другие проекты, что все-таки стал победителем?

Петр Кравченко: Здесь я думаю, что... пока Слава говорил, это не прозвучало, но    когда ребята защищали свой проект, у них это было. Вообще, они затронули очень-очень важную тему. Сейчас в образовании высшем, действительно, что-то происходит. Туда пошли какие-то деньги.    То есть все эти статусы научно-исследовательских вузов и так далее, они действительно приносят деньги, какое-то движение, вообще, в вузы, там что-то забурлило с точки зрения науки. Но рассказать об этом адекватно могут очень немногие. На каком-то понятном языке, на очень утилитарном, очень простом, чтобы, условно, каждая бабушка, каждый маленький ребенок мог на своем языке как-то объяснить, что произошло, и как-то погордиться вместе с нами со всеми за, допустим, пермскую науку. И как раз у ребят был один из немногих проектов, который вот это вообще прямо сказал: вот это проблема – движение в вузах есть, а о нем никто не знает. То есть это уже прямо ориентация. Во-вторых, другие проекты были... в них была достаточно  слаба именно пиар-составляющая.    Там была, например, популяризация науки... я прошу прощения, что немножко утрирую, то  наделать много-много-много мероприятий где-нибудь в научных центрах, в школах, в библиотеках и так далее, у которых нет стержня одного, у которых непонятно, что люди должны оттуда унести. И в этом смысле у ребят был проект, может быть, не самый сложный    в плане реализации, ты прав. Это, действительно, просто качественная работа, отчасти рутинная. Она просто сделана была качественно, и поэтому он получился очень цельный, с какой-то четкой позицией: мы хотели вот это, мы вот это делали. То есть мы не наделали много-много всего, а теперь думаем, зачем мы это сделали, а мы вот хотели это, получили вот это.  Вот, пожалуйста.

Отслеживаете ли вы деятельность подобных структур, если они вообще существуют в соседних вузах, по крайней мере, города Перми? Тот же Политех, тот же пед. Я знаю, Институтом культуры занимается  компания SP-Media, поэтому от них хоть какая-то информация тоже появляется. Просто у меня по опыту журналистскому каких-либо новостей от того же Политеха многоуважаемого, в котором тоже, наверняка, немало происходит различных событий и открытий, все-таки не появляется с такой периодичностью, как от вас. Как  вы отслеживаете, как-то оцениваете  работу конкурентов, так скажем, прямых?

Арина Маслакова: Конечно. Просто для того, чтобы понять,  что мы делаем, мы стараемся отслеживать и то, что происходит в других вузах. У нас в Перми вообще три национальных исследовательских университета – это наш пермский классический университет, Политех и «выщка». И нам интересно отслеживать информационную активность этих вузов. Но, к сожалению, какой-то положительной тенденции, именно конкуренции такой ощущаемой мы пока не видим. В чем здесь дело? Я для себя это объясняю следующим образом. Ученые, они сегодня не   готовы быть менеджерами. А от них требуют рассказывать о том, что они там у себя в лабораториях творят, каким-то доступным языком, они этого делать не готовы. Они могут рассказать это на том языке, на котором они говорят друг с другом. Наша цель – их выслушать, понять и написать об их разработках просто и понятно всем. Потом, например, какие-то тексты если  мы выдаем, мы согласовываем по шесть раз, и только потом выдаем их журналистам. На самом деле это большая работа. Нашим коллегам желаю точно также узнавать, что у них происходит в университете  на кафедрах, в лабораториях. Нам тоже интересно, что у них там творится.

Вячеслав Варанкин: Вообще, у нас одна из основных целей – это не конкуренция на информационном пространстве с  другими вузами. Хотя Арина покритиковала, я скажу, что тот же Политех, он достаточно активно представлен на телевидении.

Там, наверно, за счет    тех же нефтяных компаний...

Вячеслав Варанкин: А почему бы нет? Мы хотим конкурировать на информационном пространстве с попсой, с криминалом, с ДТП, с тем, что чаще всего читают люди…

Петр Кравченко: Пиар-джедаи какие-то.

Вячеслав Варанкин: Мы хотим, чтобы наука стала попсой. Чтобы человек зашел с утра в Яндекс, и увидел в топ-Яндекс: так, наши ученые опять что-нибудь придумали.

Это знаете, как: британские ученые в очередной раз, проведя исследования…

Вячеслав Варанкин: Как раз мы с образом британских ученых-то и боремся, потому что мы не выдаем всякую чушь. Это однозначно. Мы говорим об открытиях, когда происходят значимые открытия, значимые разработки, технологии. Например, наши ребята недавно придумали технологии, которые облегчают создание лекарств против сахарного диабета. Ну, важные темы. Против псевдотуберкулеза, облегчают сепарацию золота, ну важные разработки. А людям просто приятно читать, что они живут рядом в одном городе с хорошими людьми, с которыми стремятся, что-то делают полезного для всего общества. В этом плане мы бы очень хотели конкурировать с криминалами и с ДТП, потому что добрые новости, они, к сожалению, очень редки в информационном пространстве.     
 

Насколько решение такой задачи    не то, чтобы конкурировать с криминалом и ДТП, в пиаре побороть рекламный сегмент, экономический бизнес-пиар, которые у нас, действительно, идет смешивание. Зачастую компания занимается не пиаром, а гольной рекламой под видом пиара. А тут абсолютно «безденежное», то, что называется пиаром, тем более, про науку. Не про новый торговый центр, где можно купить много всего-всего-всего.

Петр Кравченко: Я думаю, что совершенно    реально… это уже некая данность жизни, что, действительно, какие-то криминальные новости расходятся объективно более широким веером. Это точно. Но, с другой стороны, когда у тебя за спиной такая структура, как университет, которому много-много лет, в котором огромное количество просто различных кафедр, центров,    исследовательских каких-то институтов туда входит. Я думаю, что на самом деле, если ребята продолжат в том же темпе, скорее всего, они столкнутся с другой проблемой: как об этом всём рассказать и самим же себя, как бы, не затоптать. Сейчас они ходят к ученым. Рано или поздно ученые начнут к ним подходить и  говорить: расскажите про нас. Потому что все поймут эти бонусы, которые они получают от этой популярности. Я думаю, что, скорее всего, если ребята продолжат, им реально нужно подумать, какую-то проводить градацию вообще информационных поводов. Я бы думал туда, в эту сторону уже потихонечку. Я стал чуть-чуть в другую сторону отвечать. Яркий пример. Количество заявок, допустим, на «Серебряном Лучнике», в бизнес-номинации семь, заявок в номинации «Продвижение науки, инноваций» шесть. Вот уже показатель, что наука совершенно нормально конкурирует по какой-то активности своей с бизнесом и с другими направлениями.

Между тем, от пермских вузов еще были какие-то заявки?

Петр Кравченко: От пермских нет, точно не было. Но, я думаю, что совершенно объективно, вот такой рывок с места. Там тоже какая-то  работа идет, но такой именно рывок, действительно, совершил ПГУ, уж можно,  так по-старому буду называть, именно они. Поэтому достаточно логично, что они именно представили этот проект.

Хотелось бы перейти от внешнего пиара, может быть, к внутреннему, то есть о том, что говорила Арина, что ученые сейчас не готовы самостоятельно преподносить свой продукт, так скажем. Пусть это будет изобретение, какая-то    научная работа. Не могут ее преподнести самостоятельно ни в  средства массовой информации, ни, тем более, потенциальным инвесторам. По своему опыту помню, когда  было что-то интересное, Слава, звонил тебе, дай, пожалуйста, телефон, ты мне даешь телефон человека, а он не может мне выдать, как у нас Юра Бобров говорит, сочных 25 секунд на врезку для новости, чтоб  то было четко, ясно, красиво сформулировано. Внутренним пиаром, как по вашему, нужно заниматься? И планируете, делаете вы что-то? Внутренним пиаром вот именно, какими-то семинарами, обучениями самими молодыми учеными, студентами?

Вячеслав Варанкин:  Я начну, а Арина    продолжит. Просто на примере европейских, американских вузов, университетов, как там бывает. Произошло малейшее какое-то открытие, научились из одного стакана переливать воду в другой. Всё – презентация, масштабные какие-то программы, мероприятия, куча СМИ. Выходит ученый и, как Стив Джобс, рассказывает с презенташками, что как делается. Об этом потом трубят и    потом всё уходит за пределы даже той страны, где это всё происходит. А у нас с этим не так.  И сейчас Арина расскажет, как мы с этим стараемся бороться.

Арина Маслакова:    Да, конечно, мы не только высылаем пресс-релизы о своих научных открытиях, мы, конечно же, общаемся с учеными, с представителями кафедр, направлений каких-то    научных. Часто бывает так, что телевидению, например, нужен какой-то элементарный комментарий: что значит такое-то слово, и мы идем, естественно, к филологам, к историкам языка. Они хватаются за голову, говорят: «Нет. Вы что? Я не готов говорить по этой теме. Это не тема моей докторской диссертации. Нет, я буду молчать».

Вячеслав Варанкин: Прочитайте в энциклопедии.

Арина Маслакова:    Да. И мы просим их сказать самые элементарные вещи. Это они    им кажутся элементарными, а, может быть, кому-то нет. На самом деле, чтобы мы учили ученых, нет, такого ни в коем случае не бывает, но мы учимся выстраивать и внутреннюю, и внешнюю коммуникацию.

Вячеслав Варанкин: Как это сейчас происходит. На самом деле мы учим. Мы когда приводим журналистов, каких-то медиа-персон в лабораторию, в мастерские, в аудитории, и когда первый раз ученый что-то рассказывает, он потом понимает, что он что-то делает не так, и на второй день, когда, допустим, второе телевидение приезжает, он говорит: так, вы сюда, я сюда, сейчас я скажу вот    это.

Здесь вот свет так поставить, стенд-ап лучше здесь заснять.

Вячеслав Варанкин: Ученые они на то и ученые, что быстро схватывают и быстро понимают. То есть, вводя такую практику, мы, думаю, со временем придем к тому, что ученые будут изъясняться очень простым, лаконичным, емким языком.

Помимо языка, должна же исходить еще инициатива. Насколько я понимаю, сейчас вы приводите журналистов к ним, а не они сами идут к журналистам.

Арина Маслакова: Нет. Сейчас наблюдается такая тенденция, что журналисты, понимая, что внутри университета огромное количество экспертов, они приходят сами.

Ну да, я и говорю, что журналисты приходят к ученым, а не ученые к журналистам кричать о том, что я открыл велосипед или еще что-нибудь.

Вячеслав Варанкин: Ученым, конечно, проще работать через нас. Коммуникация уже налажена. У нас там есть своя какая-то почта, ежедневно к нам приходят письма – произошло то, то, то. Мы дальше фильтруем и отправляем в эфир то, что считаем более важным.

Петр Кравченко: Мне кажется, это нормальная практика, потому что ученый – это ведь тоже творческая достаточно профессия. Она посвящена науке, какой-то такой теме, это же все равно творческая профессия. Как у любой творческой звезды есть свой антрепренер, некий агент, мне кажется, совершенно нормально… то есть он сам должен понимать важность связи с общественностью, но необязательно он  сам должен быть в этом очень продвинутым, именно исполнителем каких-то  технологий. То есть он, скорее, должен реально понимать, по какому поводу обратиться, например, к ребятам, в пресс-службу, а их задача уже донести, свести как-то с кем-то и так далее.

Арина Маслакова: Абсолютно согласна с Петей в этом вопросе, потому что    главное ученым не закрываться на своих кафедрах, в лабораториях. Мы поможем.

То есть сейчас идет обратная связь, так скажем? И не по указке.

Вячеслав Варанкин: Да. Обратная связь настроена. Мы проводим… в начале своей деятельности проводили несколько больших совещаний с завкафедрами, заместителями деканов, объясняли основы пиара, основы того, как выстраиваются  какие-то коммуникационные каналы. Плоды были сразу же. После  этих объяснений к нам сразу поступали различные предложения, различная информация, и этот поток не останавливается.

Есть ли, по опыту, наверно, только чисто общения с молодыми учеными, студентами, они готовы сейчас, понятно, что они в массе своей, в каком-то проценте, придя в университет, получив диплом не убегать куда бы то    ни было, хоть в менеджеры, хоть в инженеры, хоть еще куда-то, а оставаться на своей кафедре, в аспирантуре, понимая, что, действительно, здесь есть какое-то будущее?

Вячеслав Варанкин: Само внутреннее ощущение есть. И это можно даже проследить через социальные сети. Когда мы отправляем что-то ВКонтакте и в Твиттере, происходят перепосты, и с сопутствующими комментариями. Там – ой, мой муж, супергениальный, смотрите, про него пишут. И люди  реагируют, видят: о, это мой однокурсник, смотрите, какой парень красавчик, молодец. В этом плане, да, есть ощущение, что наука стала более популярной. Тут был недавно день науки. Мы сделали материал небольшой. Он так разошелся широко по социальным сетям, что мы даже не ожидали. Это показатель то, что люди реагируют и понимают, что наука, образование – это очень важные вещи составляющие в университете.

Арина Маслакова:На примере своей группы, я окончила в том году, скажу, что примерно одна пятая осталась в университете, продолжают сейчас заниматься наукой: кто македонским языком, кто какими-то грамматическими формами, кто чем.

Да, затронули больную тему - филологию. Сам выпускник филфака.

Петр Кравченко: У нас вообще такая тут шовинистическая банда, мы все закончили один вуз.

Так уж сучилось, мы специально не подбирали. Все-таки я понимаю, когда физик изобретает какое-то явление новое, его даже на видео можно    подснять. Ребята занимаются македонским языком. Какое они могут сделать изобретение, которое было бы именно интересно СМИ? Тебе, как к филологу вопрос.

Арина Маслакова:    Вообще, сейчас все идет к тому, что наука становится междисциплинарной. Например, на филфаке возможно со следующего года будут открыты новые специальности типа   - фундаментальная прикладная лингвистика совместно с физическим факультетом.

Вячеслав Варанкин: Не открывай всех секретов.

Арина Маслакова:    В общем,    открываются, действительно, интересные специальности новые. И туда будут идти не только  гуманитарии, то есть они не будут заниматься исключительно античной литературой. Хотя мое личное мнение – классическое образование должно оставаться таким.

Это безусловно. С этим мы тут спорить точно не будем. Напоследок, Петя, к тебе вопрос. По твоим ощущениям, понятно, что тенденция есть, наука становится более популярной. Но что нужно сделать для того, чтоб она была еще более популярной, и  не только в отдельно взятом вузе, который мы сейчас здесь берем?

Петр Кравченко: Я думаю, что здесь, наверно, поскольку сейчас нет ситуации конкуренции, здесь со Славой соглашусь, наверно, я бы каким-то образом создал реально сообщество, допустим, пиарщиков вузов. Вот такие связи    горизонтальные    с людьми такой же профессии, только из другой географической области, или еще как-то, они очень обогащают. Тот же «Серебряный Лучник», он это показал. Когда общаешься с коллегами, которые занимаются тем же самым, но в другом регионе, просто прямо чувствуешь, как ты растешь. И если бы у нас какие-то, допустим, вузы доросли до каких-то совместных  мероприятий, я думаю, что вот этот синергетический эффект, он бы… то есть они как-то обменивались. Ребята бы рассказали, как они делают. Я знаю, что    в Политехе у пресс-службы просто шикарнейшая материально-техническая база, просто    обалденная. Я вот желаю, чтобы у пермского университета, вот у ПГУ было также со временем. Был, например, очень классный проект из Нижнего. Он мне понравился. Он был не связан с продвижением науки, а с ребрендингом вуза, но я бы    хотел, чтоб в Перми вузы знали: там проект стоил 2 миллиона рублей. Какой сегодня пермский вуз готов потратить 2 миллиона рублей на ребрендинг? Если бы создавалась некая единая база данных, база фактов успешных кейсов, я думаю, что это был бы самый лучший рецепт.