"Когда я встретился с труппой - что-то произошло. Выходя со встречи я уже знал, что времени для раздумий мне не надо", - Артем Терехин о лысьвенской драме

- Как изменилась репертуарная политика лысьвенской драмы? И изменилась ли она в принципе? Чем живет сегодня одна из лучших репертуарных групп Пермского края? Эти и другие вопросы я задам сегодня главному режиссеру театра им. А. Савина Артему Терехину. Здравствуйте! Мы не так давно начали цикл встреч с руководителями театров, которые находятся за пределами столицы Пермского края, но заслуживают не меньшего внимания. Вы не так давно в нашем крае и Лысьве. Можете рассказать несколько слов о себе, кто вы, откуда, как вообще попали в Лысьву?

- Ой, это замечательная история. Начнем с того, кто я. Я в последнее время жил в Сибири, работал в Красноярском крае, был художественным руководителем маленького театра в поселке Мотыгино. Это уникальный маленький деревянный одноэтажный театр, туда очень тяжело добраться, там три парома, все как надо для отшельничества. Мы съездили на фестиваль в Москву, пересеклись с театром Лысьвы, который как раз был на фестивале, познакомились с директором. Олег Семенович Лоевский, крестный папа всех театров, познакомил меня с директором, как-то сказал: «А теперь разговаривайте». Мы договорились до того, что я приеду, посмотрю. Уезжать из Сибири резона не было как такового, все очень хорошо шло, я как раз выпустил там мюзикл «Остров сокровищ», как мне кажется, неплохой и занимательный спектакль для детей и взрослых. Буквально несколько дней назад получил на «Театральной весне» Красноярского края «Хрустальную маску» за лучшую режиссуру, спектакль Розова «В поисках радости». В принципе все складывалось довольно неплохо, уже имя себе заработал. Но вот это-то меня и начало настораживать. Я очень не люблю отращивать себе живот на одном месте, ждать, когда же я начну получать дивиденды от того, что я сделал. Хочется расти, двигаться, поэтому я все-таки съездил в Лысьву посмотреть. Думаю, нельзя же отказывать людям. Когда я встретился с труппой, что-то произошло, причем мгновенно, и я, уже выходя из зала, знал, что время, которое я беру подумать, сутки – бессмысленно. Я понимаю, во-первых, труппа, во-вторых, люди как таковые, в третьих, театр, в-четвертых, история этого театра, в-пятых, перспектива, которая вырисовывается при всех этих предыдущих пунктах, показалась мне просто невероятной.

- Эта реализация задач и целей – то, что вас может удержать на сравнительно долгий срок?

- Я думаю, что да. Дело не в моей личной перспективе, сейчас я как-то впал в такую зону, сам для себя не думал, что это произойдет так быстро, но мне вдруг захотелось заниматься не собой в искусстве, а театром как таковым, немножко ремеслом. Мне нравится строить театр, репертуар, нравится, когда ты видишь пусть маленькие, но плоды не очень явного творчества, не когда ты поставил спектакль, чего-то получил, тебя запомнили, и хорошо…

- То есть вы намерены не только реализовывать свои режиссерские амбиции, но и заниматься театром как таковым?

- Да, режиссерские амбиции – дело довольно молодое. Я не знаю, что произошло, не знаю, надолго ли это. Может быть, через какое-то время я заговорю по-другому. Может быть, наоборот, я захочу… Я, я, я, еще раз я.

- А договор на какой срок с вами заключен?

- Три года. (смеются)

- Была одна уже ситуация с лысьвенским театром. Когда ее возглавил Илья Ротенберг и я лично видела, как горели глаза не только у молодых актеров, с которыми он быстро нашел взаимопонимание, но и у опытной труппы. Показались на фестивале, получили приз, Илью заметили и быстренько переманили. Театр снова остался в полудепрессивном состоянии. Сейчас вы приехали. А если и вас где-нибудь заметят?

- Пускай замечают. Могу сказать, что на ближайшие три года это никак не повлияет. По крайней мере, могу сформулировать так – если меня заметят, это не повлияет. Могут повлиять другие, не дай Бог, события, но если говорить о карьерном росте, я вряд ли предпочту карьерный рост делу, в которое сейчас действительно вкладываю очень много сил, энергии, жизненного времени. Мне кажется, будет глупо все это бросить. Я знаю историю Ильи, мы с ним и по ГИТИСу были знакомы, как-то сейчас более-менее общаемся. Но это тот редкий случай, когда можно с одной стороны человека и понять. Есть там причины. Но мне кажется, осуждать легко, и наверное, тоже есть за что. Обладая некоторой информацией о человеке, могу сказать, что это точно не было сделано специально, со зла, 100%-но из-за каких-то корыстных целей. Илья внес очень большую лепту, там идут два его замечательных спектакля, «Игроки» и «Остров Рикоту». После «Острова…» я пытаюсь делать какие-то обсуждения, чтобы спектакль жил, он действительно хороший. Поэтому любой хороший спектакль в театре не проходит бесследно, он задает планку, ниже которой падать уже просто не хочется.

- Вы встретились с труппой, вышли и поняли, что вам не нужно часа «на подумать», остаетесь вы или нет. Вас больше привлекло нечто человеческое в артистах либо их профессиональный уровень? Кстати, вы ведь пришли в театр, который нынче номинирован на «Золотую маску», и это было событие…

- Да, я уже знал об этом. Скажу вам честно, я почувствовал, что они сильные и даже немного сильнее, чем я. Я почувствовал азарт, очередной вызов в этой истории.

- Вызов – «видали мы вас, не ты первый…»?

- Да, то есть когда я с ними разговаривал, понятно, что они жизнь попробовали, были свои разочарования у них, но они в меня как-то очень внимательно вглядывались. С одной стороны, это обезоруживало, потому что не знаешь, как себя при этом вести, с другой, появлялся азарт, сразу же в хорошем смысле слова напряженный диалог. Ты не расплескиваешь себя куда-то в пустоту, а точно понимаешь, что в каждом твоем слове должна быть определенная плотность, поэтому с этими людьми диалог строится очень четко. Они меня купили этим в первую очередь.

- Лысьвенский театр отличается еще и особым зрителем, который ходит в театр. В городе этом все знают, что, по их мнению, должно идти в театре. Вы как-то для себя уже выстраиваете репертуарную политику, что-то хотелось, чтобы появилось в репертуаре, в какую бы сторону хотелось повернуть?

- Слишком далеко пока не могу сказать, все равно нужно провести некоторое исследование. То, что я понимаю на данный момент, почему мы и исправляем проблему срочно – мы сейчас ставим спектакль по пьесе Михаила Хейфеца «Спасти камер-юнкера Пушкина», причем 11 числа уже намечена премьера, дай Бог, чтобы она состоялась. Это история для более молодого поколения, потому что вот там есть небольшой пробел. Есть для совершенно маленьких, для чуть побольше – и серьезный материал для взрослого зрителя. А совершенно нет для молодежи историй каких-то, если брать современную драму, сегодняшних драматургов, которые пишут для подростков, мне кажется, они все равно лысьвенским зрителем начнут восприниматься немножко горизонтально на данном этапе. А история Хейфеца очень легкая, в ней есть определенного рода вертикаль, исследование жизни человека, опять же Пушкина, что немаловажно для сегодняшнего дня. Есть чистейшая вертикаль в финале пьесы, когда Пушкин и главный герой Петунин воссоединяются, грубо говоря, и совершенно серый Петунин выходит в совершеннейшую вертикаль, все-таки погибая. Любая история жизни начинается с рождения и заканчивается смертью. Но при этом история не лишена юмора, какой-то динамики, интересных поворотов сюжета. Мне кажется, молодой зритель войдет в диалог с этим спектаклем. Дальше уже будем вытанцовывать из того, что получится. Нужно понимать – если сейчас этот материал пойдет, то тогда, отталкиваясь от этого, нужно выстраивать на них. А что касается взрослого зрителя, в следующем сезоне «Касатка», потрясающая история, очень внятная и понятная, мы давно уже соскучились по простым историям любви. Другой вопрос, что она немного сериальная, слишком банально, любовный треугольник, все попеременялись, зато все счастливы. Лично мне это дает почву для фантазии, дает вывести на какой-то новый градус, чтобы найти в этом смыслы живые, пульсирующие, чтобы не выглядели смешно и предсказуемо, не выглядели, когда я этого очень жду и когда это происходит. Немножко градус, отношение к этому поменять, тем более что пьеса написана в самом расцвете декаданса. Мне кажется, если совместить Толстого и декаданс, то все случится.

- Как-то вы выходите в город? Я понимаю, что в Лысьве не так много СМИ, но просто к общественности, беседуете с ними? Понятно, что житель Лысьвы уже может понимать, с кем он имеет дело, или артисты, которые работают там лет 10, а вы как?

- Мне кажется, что артисты, которые работают там 10 лет, априори знамениты, их в принципе представлять там не надо. Во-первых, мы возобновили историю с обсуждениями спектакля. Идет спектакль, зритель остается, не весь пока что, но мы так и говорим, кто торопится, тот может уйти, кто хочет задержаться, тот остается.

- А трудно удержаться от того, когда люди переходят на уровень «нравится – не нравится»? «Хороший спектакль – ой, а этот какой плохой, а почему он у вас тут в джинсах…»

- Как правило, с этого начинается обсуждение. Но опять же я же не могу на них, грубо говоря, обижаться или спорить, потому что они не знают, как правильно разбирать Чехова. Мы их для этого и оставляем, чтобы услышать их мнение хотя бы на уровне «нравится – не нравится», «в джинсах – не в джинсах», «а почему он матерится» и так далее. Но стараемся вести обсуждение так, чтобы вывести его на авторский замысел, актерское существование, значение этого спектакля в сегодняшний день в этих обстоятельствах. Сколько у нас там, обсуждений 4-5 – все из них заканчивались какими-то очень сформулированными, мыслящими вопросами, которые касались и актерских работ, и разбора текста, порой до этого доходило. Сейчас мы начали поддерживать контакт с местными газетами, главная газета Лысьвы – «Искра». Не знаю, как давно, но там появилась колонка…

- То есть уже не просто перепечатывание афиши?

- И сейчас мы начали практику встреч со школьниками, потом с учителями, надо это дело как-то объединять. Школьники – это же наш будущий зритель, который будет потом ходить самостоятельно. Если честно, я хочу, чтобы не было истории, что нагнали класс, потому что нужно – они из этого как раз ничего и не выносят. Нужно, чтобы они сами захотели, чтобы мы поговорили о чем-то, и у них в ходе диалога возникло желание пойти и посмотреть, а что же там такое? Хотя бы на этом уровне. Практика показывает, что это работает, только нужно это развивать и продолжать.

- Это не за год и не за два.

- Естественно. Уже какие-то зачатки есть. Думаю, если мы не бросим это, а я надеюсь, мы этого не бросим, то в ближайшее время мы начнем разговаривать на одном языке со зрителем.

- В Лысьве есть еще одна уникальная ситуация. Ни в одном театре не то что Пермского края, но и Перми этого нет – наличие собственной детской школы. Я знаю, что там серьезно преподают, что туда не всех берут, что очень высокий уровень преподавания. Как вы оцениваете эту школу? Помогает, или мешает она работе театра? Там ведь все по-взрослому…

- Очень по-взрослому. Буквально позавчера был на показе спектакля «Марьино поле». Я не буду его рекламировать ни в коем случае.

- Почему, хорошее можно и порекламировать.

- На самом деле я был очень приятно удивлен, потому что ребята, в основном девочки, Женя Серебрякова, которая делала работу на пару с Викой Шмаковой, занималась только пластикой. Тем не менее, у них получилась хорошая серьезная работа на грани в хорошем смысле слова бреда, гротеска, но при этом дети это держат, понимают. Я в свое время тоже преподавал у детей и понимаю, как сложно донести до детей какую-то не совсем простую мысль, материал. В этом возрасте у них и так мысли немножко путаются по поводу всего, а если еще и материал запутанный, то это вообще беда бедовая. А тут нет, они понимают все, что они делают, и это меня очень сильно удивило. А что касается, мешают или нет, бывает, что иногда на одной площадке оказываются две репетиции – без этого не обойтись. Я же понимаю, что детская энергия при наличии ее в театре прокачивает стены, дает волну. Мне кажется, только на пользу. Плюс опять же артисты, которые им преподают, сами находятся в тренинге, поэтому это никак не может плохо отражаться. На мой взгляд, это только поднимает уровень и настроение.

- Вы намерены как-то решать историю, связанную с гастролями, показами театра? Периодически в Перми проходят спектакли лысьвенского театра. Но они то как-то странно рекламируются, тихо проходят. Вот, например, в Москву поехали на «Золотую маску». А у меня коллеги спрашивают: «Да когда они в Пермь привезут этот спектакль?» Очень хороший спектакль, но не для Перми.

- Спектакль и правда хороший, Слава Тыщук просто молодец. А что касается гастролей – я думаю, что мы в ближайшее время в следующем сезоне начнем планировать гастроли и в Пермь, и в ближайшие города. Но опять же, для этого нужно время, чтобы подсобрать репертуар, чтобы приводить и детские, и взрослые спектакли. Думаю, в ближайшее время мы начнем ездить. Это нужно и нам, и, надеюсь, вам.