"Петр Буторин 76% акций "Каскад-строя" передал дольщикам. Именно эти дольщики сейчас добиваются для него максимального наказания", - Анастасия Охота, супруга экс-директора фирмы "Каскад-строй"

- Итак, накануне состоялось судебное решение второй инстанции, краевой суд в части того реального тюремного срока оставил решение первой инстанции без изменений, Петр Буторин должен пробыть в колонии 5 лет за действие, признанное судом преступлением, связанное со строительством многоквартирного жилого дома по улице Хохрякова, 2. Этот объект в числе прочих мы, журналисты, общественное мнение, называли объектом, входящим в числе прочих в перечень объектов обманутых дольщиков, связанных с этой проблемой. И Петр Буторин стал первым, против кого уголовное преследование завершилось

Анастасия Охота: Реальным сроком.

- Насть, давайте, как мы примерно озаглавили в анонсе передачи, так мы примерно и пойдем по этому порядку. Итак, ваша версия. Ваше мнение супруги, почему Петра Буторина посадили?

Анастасия Охота: Знаете, это вопрос достаточно сложный. Я считаю, что тут можно увидеть 2 составляющих. Я считаю, что нашему городу нужно было увидеть такое вот показательное дело, чтобы люди увидели, что наша власть работает, что она помогает обманутым дольщикам, и что люди, котоыре в понимании большинства людей этих дольщиков обманули, что они получили реальные срок. То есть, власть работает, что-то происходит, мы молодцы. И есть еще момент, связанный самими дольщиками, есть часть дольщиков, котоыре требовали для Петра очень строго наказания. Как я считаю, они это сделали по личным мотивам.

- Очень важный момент. С одной стороны, я как представитель внешнего общественного мнения соглашусь, да, власть говорила, мы будем наказывать, это звучало из разных уст высокопоставленных, не только полицейских уст. И действительно обманутые дольщики, что на Ушакова, что объекты на Островского, «патриоты» в Закамске сажать, сажать, да, это так.

Анастасия Охота: Я еще хочу к такому моменту вернуться, понимает, когда говорят обманутые дольщики, что себе представляют люди, что есть застройщик, какая-то компания…

- Многодетная семья, мама-одиночка, живущая на съемном жилье. Вот, что представляют себе люди.

Анастасия Охота: Да, есть застройщик, который собирает с людей деньги, потом, по каким-то причинам он не может выполнить свои обязательства, часть денег он кладет в свой карман, тратит их по своему усмотрению, а люди остаются без квартир. Это я говорю о том, как слова обманутые дольщики понимает большинство людей. Но наша ситуация была абсолютно другая. Они была абсолютно не типичная, и мне кажется, что люди в большинстве своем этого не понимают до сих пор.

- Мы вернемся к этому моменту, это такой второй пункт. Здесь, если сейчас на слух воспринимать, присутствует супруга Петра Бутрина и коммерческий директор фирмы в суде являющейся потерпевшей стороной. Светлана, я сейчас этот же вопрос адресую к вам, почему Петра Буторина посадили?

Светлана Ефименко: Я немножечко уточню, я не являюсь коммерческим директором, я являюсь представителем организации, которая называется коммерческий центр «Сом-Строй». Я представляю интересы этой организации. Со своей стороны, как юрист…

- Давайте сразу сделаем оговорку, это мое мнение, а потом как юрист.

Светлана Ефименко: Естественно, это мое мнение, мое лично мнение и в том числе мнение, как юриста, я могу сказать словами древних, Dura lex, sed lex, суров закон, но это закон. Другое дело, что по нашему мнению, по моему мнению, в этой конкретной ситуации закон оказался слишком суров. Не были учтены многие моменты, котоыре могли бы повлиять на окончательное решение суда. Это по нашему мнению, по мнению потерпевших. Еще раз подчеркну, это мое мнение.

- Слушатели «Эха», их научили наши московские коллеги, передача «Кейс» это решение суда справедливо или не справедливо. Поэтому на «Эхе» можно говорить, да, я считаю, что это закон, но я считаю, что решение суда несправедливо. Ведет к каким-то поставленным целям и задачам. Разрешает проблему, которая есть? Проблема есть, потому что там что-то должно было быть построено, а оно не построено. Кто-то вложил в это  деньги, силы, нервы здоровье, а чего-то там, что ожидал, не получил. Давайте, как человек, работавший с Буториным, справедливо, не справедливо, ведет не ведет к решению проблемы?

Светлана Ефименко: На наш взгляд, решение очень сурово. Очень сурово. И самое главное, что итог этого решения, будут ли удовлетворены потерпевшие таким решением. Что им это даст? Одно дело, когда у нас совершаются преступления против личности, здоровья, здесь разумеется речь может идти о каком-то таком…

- Возмездии.

Светлана Ефименко: Может быть, о каком-то личном удовлетворении потерпевшего. Что виновник наказан, что он будет сидеть

- А остальные не делайте так, потому что тоже будете сидеть.

Светлана Ефименко: Да, а здесь мы имеем дело с совершенно другим. Прежде всего, это экономика, это экономические интересы потерпевших, и большинство, скажем так, лагерь потерпевших неоднороден однозначно. У  каждого из потерпевших свое мнение, я высказываю свое, на сегодняшний день это мнение большинства. Потому что об этом свидетельствует количество жалоб, котоыре были поданы.

- 27 жалоб с просьбой о смягчении приговора.

Анастасия Охота: 18 от дольщиков.

Светлана Ефименко: Примерно, если так условно подсчитать, ¼ потерпевших за достаточно суровое и справедливое вынесение приговора. И примерно ¾ потерпевших говорит о том, что приговор излишне суров.

- Давайте так, если сейчас эмоции откинуть, это Анастасия их не может откинуть, она супруга, а вы можете откинуть эмоции. Для вас партнер, как правильно говорить, директор или экс-директор, понятно, что с момента посадки экс-директор, а если бы этого момента не случилось, то он был бы директором. Для вас, условно говоря, Петр Буторин, как продолжающийся директор, пусть с условным сроком, был бы что? Вы как представитель потерпевших, лучше, хуже?

Светлана Ефименко: Лично для нас на сегодняшний день у нас вообще нет претензий к Петру Буторину, потому что с момента, когда у нас с ним был подписан договор, в 2008 году.

- О чем?

Светлана Ефименко: Договор был подписан о…

- Можете так сказать, короче, наша фирма дала денег.

Светлана Ефименко: (смеется)

- Чтобы всем было понятно.

Светлана Ефименко: Чтобы всем было понятно, наша организация планировала вложить деньги в строительство офиса в здании на Хохрякова. 2. Люди вкладывали деньги в строительство квартир, наша организация планировала там офис выстроить, так скажем

- И вот фирма…

Светлана Ефименко: Вложила деньги, чтобы это здание было построено, чтобы потом въехать и в центре города, чтобы у нас был офис.

- Собственный офис или под дальнейшую… Но это не важно.

Светлана Ефименко: Собственный офис.

- Потом кризис

Светлана Ефименко: Да, да.

- И вы такие…

Светлана Ефименко: В двух словах, если у нас есть время, я расскажу, со своей стороны и Анастасия, и вы тоже, неоднократно звучит понятие обманутые дольщики. Мы прекрасно осознавали, что мы не дольщики, думаю, это было не единично. Думаю, что сегодня все прекрасно знают, кто такие дольщики, что такое договоры участия в долевом строительстве, и так далее. На тот момент мы были инвесторами, разрешения на строительство не было, мы это прекрасно понимали  и тем не мене, готовы были вкладывать денежные средства из-за привлекательности в цене.

- Это был тот риск, без которого не бывает зарплаты.

Светлана Ефименко: Да, это был нормальный коммерческий риск, и эти риски есть у любого из дольщиков. Потому что как наше государство не старается обезопасить дольщиков, на сегодняшний день это практически невозможно, риск остается всегда.

- Мне кажется, что государство, когда пытается обезопасить дольщиков, делает само понятие участия в долевом строительстве ерундовым. Потому что, если ты все риски пытаешься обезопасить, страхование застройщика, страхование своей ответственности, что-то там на депозит класть, тогда он не сможет продавать дешевле на этапе строительства.

Светлана Ефименко: Безусловно, если мы отойдем в сторону и два слова скажем вообще о самом механизме участия в долевом строительстве, государство принимает очень правильные шаги  в том плане, чтобы обезопасить дольщика, разумеется, это ведет к повышению цены, потому что застройщик понесет дополнительные затраты.

- А теперь я задам вопрос, за что именно человек посажен? Что именно признано судом как преступление?

Анастасия Охота: Петр был осужден по статье 201 уголовного кодекса, это злоупотребление полномочиями. Насколько я поняла, хотя я не юрист, его осудили за то, что он заключал договоры с так называемыми дольщиками, когда вот эта земля…

-Договоры о чем? О расселении, вот это слово звучало.

Анастасия Охота: Да. Именно поэтому и говорят, что это не дольщика, я инвесторы, люди вкладывались в расселение.

- Поэтому и говорят, что они обманутые. Они-то думали, что они квартиру покупают. А оказывается, в  расселение вкладываются.

Анастасия Охота: Неправда, вот Светлана только что сказал…

- Нет, Светлана-то умная, она коммерческий центр, а если я бабушка.

Анастасия Охота: Я думаю, что людям это разъясняли.

Светлана Ефименко: Я со своей стороны позволю вклиниться, я не могу сказать, об абсолютно всех потерпевших, я все-таки склонна называть их инвесторами, а не дольщиками, тем не менее, я несколько раз принимала участие в собрании кредиторов, процедура эта прошла…

- А кредиторы не важно, инвесторы или дольщики. Они все равно кредиторы?

Светлана Ефименко: Конечно. Все равно кредиторы, помимо уголовного процесса мы прошли 2 гражданских процесса в арбитражном суде.  У нас неоднократно были собрания кредиторов, мы общались между друг другом, инвесторами, не абсолютное большинство, не буду говорить о всех, но люди понимали, что они не дольщики. Что на сегодняшний день они вкладывают денежные средства в относительно рискованный проект. Поскольку проблемы там были, какого рода проблемы, там жили люди, которых надо было расселять. Это вопрос не могу сказать, проблемный, но непростой.

- А что делать, если эта алкоголичка упрется.

Светлана Ефименко: В том-то и дело. В том, что вопрос не будет простым, в том, что это не самый типичный случай, когда есть земля, есть разрешение на строительство, и начали строить и все замечательно.

- Где проблема в том, чтобы погода была ясная и дождь не лил.

Светлана Ефименко: Да, условно так. В том, что тот случай не такой, думаю, понимали люди. И мы в том числе.

- Во всяком случае, были все совершеннолетние, дееспособные.

Светлана Ефименко: Да, и те люди, с которым я общалась на собрании кредиторов, разумеется, они недовольство высказывали той ситуацией, что, в конце концов, получилось, к чему мы все пришли. Но, тем не менее, такого чтобы речь шла о каком-то мошенничестве, что кто-то кого-то вводил в заблуждение.

- Итак, Петр посажен за то, что подписывал договоры о расселении. А что тут такого?

Анастасия Охота: Не имея этой земли в собственности. Потому что подразумевается, если велось расселение, то  на тот  момент эти участки принадлежали тем людям, которых можно расселить.

- А как тогда можно расселить, если ты владеешь землей, получается, ты уже расселил, раз ты купил землю.

Анастасия Охота: Просто тут еще, Юра, есть один момент, тот закон о расселении, который есть сейчас, который был не так давно принят, тогда этого закона не существовало.

- Этот закон о расселении, в том числе, на основе таких случаев и был принят, как какая-то ответная реакция.

Анастасия Охота: В доме, допустим, деревянном, могло быть прописано 20 человек, каждый из которых хотел очень много.

Светлана Ефименко: Пятикомнатную квартиру в Москве.

Анастасия Охота: Да, в расселение приходилось вкладываться очень серьезно. Были так называемые черные риэлторы, котоыре вообще запрашивали абсолютно бешенные деньги.

- 1/520 доли в доме, которым владеют, но запрашивают тоже трехкомнатную в Москве. Поэтому расселение было сопряжено с большими трудностями именно тогда. Давайте очень кратно, где Хохрякова, 2 себе все представляют, это около перекрестка…

Анастасия Охота: Общежития университета на Хохрякова, вот там, не горочке.

- И там должен был быть большой дом. На много-много квартир.

Анастасия Охота: Да, там должен был быть высотный дом. 2 очереди. Причем, каждый дом состоял из двух частей, соединенных стилобатом. Точнее, на основании.

- И Петр Буторин не от сохи строитель, он не вырос с какого-нибудь треста, но пред этим он имел уже опыт строительства. Опишите мужа вашего.

Анастасия Охота: Знаете, сколько я его знаю, а я его знаю 12 лет, он всю жизнь мечтал заниматься строительством. Он учился, он читал очень много, он накапливал информацию. На самом деле строителем был его отец. И его отец построил замечательный дом на Мильчакова,19, который, я считаю, для того времени был одним из лучших в нашем городе, с закрытым двором, с подземной автостоянкой, с замечательными планировками, и когда начала работать компания «Каскад-строй», «Слудская горка» была не первым проектом. Первым проектом был дом на Островского, 119, который называется «Флагман», он был построен. В этом строительстве принимал участие Ярослав Владимирович, это отец Петра Буторина. И этот дом был признан лучшим жилым домом 2008 года.

- Из всех трех, котоыре тогда были построены?

Анастасия Охота: Из всех домов, которые тогда были построены в Перми.

- 2008 года, а, ну, да, понятно, это начало кризиса, строилось много, было, с кем конкурировать.

Анастасия Охота: Строительство этого дома как раз закончилось к осени 2008 года. Это была первая стройка «Каскад-строй».

- И в этот момент стало понятно, что вроде бы прилучается, надо продолжать дальше.

Анастасия Охота: Да, да.

- И это я уже по предыдущим эфирам, чтобы время не тратить, там было собрано 190 млн. рублей, с разных, это были и просто люди, и предприятия, вот, например, как предприятие Светлины Ефименко. А в чем был кризис, почему все встало?

Анастасия Охота: Кризис существовал объективно.

- Да, но в чем он выразился?

Анастасия Охота: Он выразился в том, что из проекта ушел главный инвестор, московская компания, они просто сказали, что они уходят, что они хотят изъять свои деньги, выложенные в компанию. И так же я считаю, что сыграли свою роль СМИ, потому что появилось очень много статей в газетах, что надо срочно изымать свои сбережения, что наступает кризис, что надо спасаться. И поскольку расселение несколько затянулось, то дольщики, я их понимаю, им тоже было страшно за свои деньги, они пришли и попросили  их обратно.

Светлана Ефименко: А я думаю, что кризис на тот момент был объективной реальностью, шагал крупными шагами по стране.

Анастасия Охота: Самая главная причина в этом.

- Решение районного суда и решение краевого суда отличались, не отличались только в части срока наказания.

Анастасия Охота: Да.

- Чем они отличались и что из этого следует?

Анастасия Охота: Было 2 суда, первая инстанция – это Ленинский районный суд, который наложил арест на земельные участки, на имущество Петра, несмотря на то, что по мировому соглашению они должны были быть переданы компании «Пассаж-1». Именно на этих участках компания «Пассаж-1» должна была строить, и эти квартиры потом должны были быть переданы дольщикам.

- Построить то, что потом должно было быть передано дольщикам?

Анастасия Охота: Да.

Светлана Ефименко: Я уточню, о каком новом соглашении идет речь. Я уже упоминала о том, что по данному вопросу был процесс банкротный в арбитражном суде Пермского края, который завершился подписанием мирового соглашения между кредиторами, котоыре и есть потерпевшие, в рамках мирового процесса и компанией «Каскад-строй»  и компанией «Пассаж».

Анастасия Охота: Да, по сути, Петр нашел инвестора, который согласился закрыть все эти долги, 80%, 20% он должен был оплатить самостоятельно, и этот долг он уже выплатил. Так вот, суд перовой инстанции это мировое соглашение совершенно не учел. Он наложил арест на земельные участки,  на которых должно было вестись строительство. И приговорил Петра к 5 годам лишения свободы. Получилось, что эти участки продадут с молотка, и дольщики в итоге вообще ничего не получать.

- Подождите, у нас 2 суда послали друг друга в разные стороны. Арбитражный сказал, эти участки, ведь когда мировое соглашение заключено, там синяя печать суда ставится, а это уже закон.

Анастасия Охота: Да, суд был обязан учесть…

- А Ленинский суд, да, наплевать, арестовываем.

Анастасия Охота: Да, именно поэтому мы подавали апелляцию, что это мировое соглашение было не учтено, это было главное наше требование.

- Это был главный ваш, как бы, по-честному повод. Конечно, вы хотели срок снизить, ну, 5 лет.

Анастасия Охота: Понимаете, Юрий, ведь был момент, что в правовом плане был момент, что никаких долгов неурегулированных не было у Петра. По мировому соглашению все долги были урегулированы. И часть долгов была урегулирована по другим арбитражным соглашениям. Не было ни одного долга, по которому было непонятно, что с ним делать. И срок исполнения этих долгов наступал только в декабре 2015 года.

- Окончательный срок, потому что часть уже исполнена.

Анастасия Охота: Да. Несмотря на это суд арестовал эти участки, и приговорил Петра к реальному сроку, поэтому и была подана апелляция.

- И вчера завершилось краевое рассмотрение.

Анастасия Охота: Да, вторая инстанция. Суд снял этот арест с участков, то есть, мировое соглашение он учел. А самое главное, что с Петра были сняты все исковые требования. Вот этим фактом, снятия исковых требований, суд апелляционный признал, что Петр никому ничего не должен. Понимаете? И, тем не менее, приговор в части наказания он оставил в силе. 5 лет колонии общего режима.

- Вы в своем Facebook написали, что это максимальное наказание. Он старушек не бил. Шапки не воровал, порядочный человек, а наказание максимальное. Вот что такое максимальное наказание, 5 лет – это не мало. Почему не год, не два, сколько могло быть?

Светлана Ефименко: Я думаю, что мы сейчас не можем рассуждать. Чем руководствовался суд при вынесении своего приговора. Все, чем руководствовался суд, указано в судебных актах, мы только можем свое мнение высказать.

- А мы этим и занимаемся.

Анастасия Охота: Я в большом недоумении. Потому что он никого не убивал, не было никаких фактов следствием установлено, ни мошенничества, ни растрат, все деньги были потрачены только на целевые нужды, только на расселение, больше никуда. Никакого мошенничества. И при всем при этом, вот Светлана может подтвердить, Петр все эти годы работал, он искал инвесторов, он ни от кого не скрывался.

Светлана Ефименко: Со своей стороны, да, это было так, с момента подписания  договора в 2008 году ни разу такого не было, чтобы Петр Ярославович отказался от встречи с ним, как с кредитором, как с потерпевшим, всегда был доступен, всегда отвечал на телефонные звонки. Всегда являлся на встречи, которые организовывались. Никогда ни от кого не скрывался, ни от нас, ни от других кредиторов, всегда предпринимал какие-то шаги, чтобы исправить ситуацию, получалось, не получалось, это уже другой разговор, другой вопрос, но тем не менее, не было такого, что человек взял, собрал денег, и уехал куда-то, скрывается.

- Если кто-то готов заявить обратное, сказать, что нет, нет, он сбегал, мы его палили на Мальдивах неоднократно, он может так сказать, но только он рискует получить иск и клевете.

Анастасия Охота: Насколько я знаю, он не от кого не скрывался,  но ему далось это очень нелегко. Потому что приходилось разговаривать с дольщиками, решать вопросы.

- Давайте я так черту подведу, то есть, он занимался расселением в отсутствии того закона, который сейчас есть? Сейчас бы этим можно было бы как-то законнее позаниматься?

Анастасия Охота: Сейчас на расселение не потребовалось бы столько денег. Во-вторых, весь этот процесс прошел бы намного быстрее.

- То есть, получается, он сидит только по политическим мотивам? Вы не хотите что-нибудь там…

Анастасия Охота: Я не буду утверждать, что только по политическим.

- Что-то есть кроме, давайте, раскрывайте, у нас 4 минуты остается. Почему он сидит? У нас народ уже в icq спрашивает. Я не понимаю

Анастасия Охота: Как уже Светлана сказала, дольщики делятся на разные группы. Есть группа, котоыре оценили вклад Петра, котоыре требуют сейчас его освобождения, котоыре понимают, что кроме Петра им никто сейчас не поможет. Это их абсолютно искреннее мнение, они выступали на суде, у них никто не стоял за спиной, они говорили это от чистого сердца. И есть группа дольщиков, котоыре требуют для Петра максимального наказания, хотят, чтобы он сидел. Таких дольщиков не много, их 4-5 человек. И надо сказать, что часть этих дольщиков сейчас имеет контрольный пакет компании «Каскад-строй» более 50%. Как известно, Петр контрольный пакет, 76%  акций компании «Каскад-строй» передал» дольщикам. Именно эти дольщики сейчас добиваются для него максимального наказания.

- Фамилии этих дольщиков красным крупным шрифтом. В icq Марс Никитин, пользователь просит. Я насколько понимаю, Анастасия не готова назвать эти фамилии?

Анастасия Охота: Почему, я готова назвать фамилии. Более 50% акций принадлежат Королеву и Лумареву.

- Марс, вы услышали, вам это много дало? Может быть, вы Марс, наш слушатель, назовете еще фамилии, я их озвучу, если вы назовете, а может, не озвучу, «Эхо» может получить иск. Светлана, вам есть, что добавить к этому?

Светлана Ефименко: Я думаю, что мы поговорили сегодня обо всем.

- Последний вопрос. Все понятно, пишет Марс Никитин, жулики.

Светлана Ефименко: Жулики кто? Это о потерпевших так?

- Видимо, 4-5 человек.

Анастасия Охота: Я не хочу их называть жуликами. Но лично у меня это вызывает большое подозрение, что люди, котоыре лично владеют акциям, ими владеют не все дольщики, а только некоторые. И что именно они требуют для Петра максимального наказания. У меня это вызывает большое опасение.

- Потому что земельные участки, с которых сняты аресты…

Анастасия Охота: Да, возвращены обратно.

- «Каскад-строю»?

Анастасия Охота: Да, и у меня вызывает опасении е вообще судьба остальных дольщиков. Получат ли они что-то. Я еще знаете что хотела сказать, хотела сказать, что сейчас, как это не парадоксально, мы получаем предположения от адвокатов потерпевшей стороны. Как вы видите, Светлана пришла со мной в эту студию по моей просьбе. Нам предложил помощь еще один адвокат. Когда я его спросила, почему вы нам помогаете, мы же обвиняемая сторона, он мне сказал, что он просто таких грубейших нарушений в суде еще никогда не встречал. То есть, суд шел с нарушениями уголовно-процессуального кодекса. Были допущены различные нарушения. Очень грубые. И мы будем подавать кассационную жалобу, и если потребуется, то мы дойдет и до верховного суда.

- Это понятно, это ваше семейное. Вы не можете мужа оставить там, в застенках, вы обязаны биться, и в этом, я думаю, вас понимают все. Но это же еще и вопрос экономики, вопрос имиджа края, где застройщиков нечестных то ли сажают, то ли не сажают. То ли они нечестные застройщики, то ли они жертвы обстоятельств. Я так понимаю, что для экономики процесса и Светлана Ефименко, и коммерческий центр «Сом-Строй», так же заинтересованы, чтобы Петр Буторин был на свободе и управлял компанией «Каскад-строй»?

Светлана Ефименко: На сегодняшний день Петр Ярославович Буторни всеми своим действиями подтверждал свою готовность урегулировать вопрос тем или иным образом. Насколько нам известно, он пусть частично, но выплачивал денежные средства, он искал инвесторов, было заключено мировое соглашение в рамках арбитражного суда. Все эти действия говорят о том, что человек не скрывался, не имел цели.

- Очень короткий вопрос. Вы верите, что после посадки Петра Буторина мировое соглашение и то, что вы должны получить, вы получите?

Светлана Ефименко: Я еще раз повторяю, конкретно у меня, как у потерпевшей, у нашей организации, уже нет претензий.

- В отношении остальных.

Светлана Ефименко: В отношении остальных, мне кажется, что если он будет сидеть, это будет очень проблематично.