Верхний баннер
19:55 | ПЯТНИЦА | 29 МАРТА 2024

$ 92.37 € 99.53

Сетка вещания

??лее ????ов??ое ве??ние

Список программ
12+

отдел продаж:

206-30-40

00:00, 31 августа 2014

"Надо делать свое дело и тем самым отстаивать свою позицию", - Евгений Тверетинов

- Здравствуйте, Евгений Александрович! Первое, что мне бы хотелось узнать - что это был за дядя Жора, который однажды пристал к мальчику с баяном и заразил его музыкой на всю жизнь?

 

- Это был уникальный человек из уникальной семьи. Он сам был машинистом паровоза, но музыкантом-любителем с детства. Сначала он играл на гармошке, на баяне. У них вся семья была домашним оркестром. Все они закончили консерватории. Старшая дочь - Горьковскую, по классу баяна. Средний сын - Новосибирскую консерваторию, а младшая дочь закончила во Владивостоке институт искусства и культуры.

 

- Это были ваши родственники?

 

- Нет, просто соседи по домам. Мы тогда жили на Севере. Родители зарабатывали себе пенсию. Мы сошлись интересами в музыке. Все праздники были с домашними концертами. Через эти песни родители подружились. Первым был, конечно, дядя Жора. Он создал вокальный ансамбль из детей.

 

- Сколько вам тогда было лет?

 

- Мне было три года. Это было в КомиАССР, в городе Ухта. Когда родители собрались ехать обратно, на юг, он просил их оставить меня ему, чтобы научить меня играть на баяне. Ну а как меня оставить в таком возрасте? В итоге, мы уехали. А через некоторое время дядя Жора вышел на пенсию и сам, по примеру моих родителей, переехал в Крым.

Купили дом рядышком. Дружба продолжалась очень долго. По примеру его детей, я сам взял в руки баян и ушел в музыку.

 

- Но ведь он не случайно обратил внимание на вас?

 

- Ну, я думаю, это слух. Мы пели и танцевали чисто. Он сам, по природе, человек - педагог. Все, что было вокруг него, было связано с музыкой, несмотря на то, что по профессии он железнодорожник, в душе он был музыкантом.

 

- А ваши родители не противились?

 

- Нет. У нас в семье не было традиции передавать профессию от отца сыну. У меня была старшая сестра - это женское влияние. Все ее друзья были моими друзьями. Поэтому у меня не было тяги к футболу там, к хоккею.

 

- Баян, на котором вы учились играть - это ведь было недешевое удовольствие?

 

- Да, его сравнивали с моторной лодкой. В поселке все так или иначе было связано с морем. Когда мне купили баян, то соседи крутили пальцем у виска:"Ну надо же, я себе лодку купил, а он сыну баян. Вот пусть баян его и кормит". Ну а родители, видимо, тоже по природе были воспитателями, смотрели вперед. Им хотелось, чтобы сын занимался понятным и приятным делом. Для меня это тогда было каторгой, потому что, как только гости приходят - "Женя, возьми баян". Для них это гордость, я а по сей день все эти веселья, праздники не люблю. Я занимался сам, без пинка родителей. Отец только, придя с работы, спрашивал - занимался? Я говорил - занимался. И все. Я занимался с удовольствием. Даже друзья, которые приходили ко мне играть, разделяли мое удовольствие. Они пели, танцевали. Потом мы стали ставить спектакли во дворе. Собирали целый театр, делали из простыней шторы, шили костюмы и все это было под аккомпанемент баяна.

 

- Все это производило впечатление на девушек?

 

- Я был в таком возрасте, что эти знаки внимания меня не занимали. Я уже в 11 лет уехал учиться в суворовское музыкальное училище.

 

- Вы уехали в Москву. Как вас отпустили родители?

 

- Было серьезное домашнее собрание, было сложное решение. Я же два года отучился в музыкальной школе по классу баяна. На одном из уроков по сольфеджио директор школы, Тамара Михайловна Попова сказала, что через военкомат из Москвы пришел вызов в Суворовское музыкальное училище - попробовать сдать экзамен. Она предложила это мне. А я в то время играл только на баяне. Она сказала, что там только духовые инструменты. Меня охватил ужас. Я видел духовые оркестры пару раз в Керчи на похоронах. Там профессиональных оркестров не было. И я представил, что вся моя жизнь будет связана с кладбищем. Духовые инструменты мне интересны не были.

 

- В Суворовском училище большая часть времени уходила на изучение музыки или на военное дело?

 

- Это училище с большим музыкальным акцентом. Программы остальных предметов сильно урезаны. В Суворовском училище учились семь лет и задача педагогов была в том, чтобы выпускник продолжал свой творческий путь. Педагоги были, в основном профессора из Большого театра, из Московской консерватории. Все крутилось вокруг музыки. Даже в выходные мы не болтались без дела, а ходили на экскурсии в Большой театр, в Третьяковскую галерею...

 

- А экскурсии в военные части были?

 

- Нет, не было. У нас армия ассоциировалась с торжествами, с парадами. Там мы чувствовали, что такое армия, потому что подготовка к ноябрьскому параду начиналась с сентября. Строевая подготовка - как у роты почетного караула.

 

- На чем вы там играли?

 

- Я на трубе играл. Ну и общим инструментом было фортепьяно - это обязательно. У нас на курсе было 36 человек. Курс представлял собой штат духового оркестра.

 

- И куда дальше шли выпускники? Насколько я помню, вы Московскую консерваторию еще закончили.

 

- Да, военно-дирижерский факультет. Мне было не очень интересно оставаться исполнителем, поскольку с детства был ориентир на военного дирижера. Совмещать индивидуальную концертную деятельность  и быть одновременно руководителем коллектива - это очень сложно.

 

- Вы чувствовали в себе силы управлять людьми? Вам этого хотелось?

 

- Вопрос, скорее, не в управлении людьми. Хотелось делать музыку, творчества. Красивая музыка, красивые музыкальные программы...

 

- Когда вы еще учились, не было желания перейти в разряд дирижеров классической музыки? Или марши вас заводили больше…

 

- Наверное, да. Но марши - это не главное в творчестве. Ориентир на духовой оркестр, потому что это один из самых доступных жанров для народа. Духовому оркестру подвластна любая репертуарная практика, будь то классические переложения, будь то маршевая музыка, ну и, конечно же, джаз.

 

- Сейчас вы можете выступать с программами в разных стилях, в разных жанрах. А тогда военный духовой оркестр мог себе позволить такую свободу?

 

- Ограничений не было. Для военных есть обязательная репертуарная программа - это марши, гимн страны.

 

- А есть какой-то стандарт исполнения гимна, который нельзя обойти? Возможна ли там импровизация, изменение темпа?

 

- Нет. Там есть строгий регламент и темповой, и динамический. Аранжировки утверждают на высоком совете.

 

- Как потом вы оказались в Перми?

 

- В советские времена было распределение. Я попал в Пермское авиационно-техническое училище. На курсе было 62 человека и распределяли по всему СССР и по всем родам войск. Имела  значение репутация. Те, у кого она была чем-то запятнана, направлялись в МВД. Мой однокурсник и приятель, коренной москвич, и папа в отделе кадров КГБ работа, и даже он не смог помочь ему с распределением и его направили в Ныроб. А мне посчастливилось попасть в авиационное училище. Для выпускников консерватории попасть сразу же в военное училище - это счастливый билет. Это наше ВАТУ. Моя биография в Перми началась с 1 августа 1977 года. Я приехал в неведомый для меня город.

 

- Каким и как он вас встретил?

 

- Прекрасно помню. Подъезжая на поезде к городу, я решил привести себя в порядок, собрать вещи. Надо было побриться. А в моем вагоне электричества не было. Я пошел в соседний вагон и вдруг - замок сломался. И я приезжаю в одном вагоне, мои вещи в другом. Надо быстро собраться, выгрузиться. Представляете? Ну вот, погода была потрясающей. Знаете, в те годы неизвестность меня не пугала. Город уже был открытым, но о нем мало знали. Когда мне сказали про Пермь, у меня, почему-то, ассоциация была с Пензой. Я подумал - ну ладно, середина России, Москва не далеко.  Потом подумал, что, вроде бы, было другое слово. И в памяти всплыла фамилия Павловой. "Надежда Павлова. По-моему она из Перми. А, ну, значит, там есть театр. Если есть театр, значит есть музыкальная культурная жизнь. Можно ехать". Это меня как-то успокоило.

Единственное, что  я не сразу нашел ВАТУ. Сказали - на Бахаревке. Я увидел трамвай Пермь II - Бахаревка. Сел, доехал до конечной, а никакого ВАТУ там не было. Оказывается, имелся в виду аэропорт Бахаревка. И я, в отутюженной форме, километра два вдоль забора шел, искал вход. Там был штатный оркестр, как в каждой военной части.

 

- За 20 лет работы в ВАТУ вы приобрели достаточно друзей, что-то еще, чтобы остаться в этом городе?

 

- Друзья - это больше те, с которыми мы учились в Суворовском училище, с которыми жили в одной казарме семь лет. Все остальные - это хорошие товарищи, которые появились за эти 22 года. Но главное, что меня оставило в Перми - это моя жена. Она пермячка. Были соблазны перевестись на Юг. Я мечтал уйти на пенсию в 45 лет, уехать в Крым, разводить виноград, розы. Это то, что меня окружало в детстве. К этому я себя и готовил. Но из-за того что жена - пермячка, планы изменились.

 

- Когда вы приехали в Пермь, здесь уже был военный оркестр, которым руководил Лицман?

 

- Да, конечно. Это был самый большой авторитет, чья фамилия была известна по всему Советскому Союзу. Это был первый офицер, с которым я здесь познакомился. Поскольку ни друзей, ни родственников у меня тут не было, я пошел к нему, чтобы представиться. Он был старшим по возрасту, по должности, по званию. Кто, как не он мог меня встретить и все показать, как товарищу по "оружию"? Первая встреча на меня оказала ошеломляющее впечатление. Когда я пришел, он сдавал политотделу новую концертную программу. Сидят в приемной комиссии три полковника, два подполковника... Когда я зашел,  Владимир Иванович: - Товарищи, позвольте вам представить выпускника Московской, дважды ордена Ленина! Имени Петра Ильича...!!!" - и все так по нарастающей... Полковники встали по стойке "смирно" передо мной, лейтенантом. Знаете, это уважение к должности дирижера меня ошеломило.

Это первое знакомство было хорошим уроком того, как надо выстраивать отношения в коллективе - с коллегами, с командованием.

 

- Отношение к дирижерам, к военным оркестрам всегда было таким?

 

- Военный оркестр - это всегда элита. Бывают какие-то профессиональные казусы, связанные с творческой спецификой. Я имею в виду некую большую свободу в плане дисциплины. Для музыкантов делают некие послабления.

 

- В военном оркестре приказы обсуждаются?

 

- Конечно, обсуждаются. Это же нормальное человеческое поведение. Все зависит от руководителя.

 

- А за что в военном оркестре дают очередное воинское звание?

 

- Самое высокое звание у военных дирижеров - это майор. Очередное звание присваивается по выслуге лет, если подтверждаешь свою службу ратным трудом, успехами, не валяешь дурака. Звание как дали, так могут и отобрать. В советское время была важна и политическая составляющая. Если ты начальнику политотдела не назвал фамилии всех секретарей ЦК КПСС....

 

- Ноты можешь не знать...

 

- Лишь бы не было нарушений.

 

- Вам помогает сегодня то, что вы военный? Вы же не принадлежите армии. Учредитель у вас минкульт?

 

- И Минкульт и МЧС. Главная структура - это МЧС. Помогает самоорганизация, самоконтроль. Я, например, не люблю, когда мне указывают что делать. Я уже сам знаю, что делать.

 

- А бывает такое, что указывают?

 

- Сейчас - нет. А когда был лейтенантом, такое было. Лет 5 - 7 назад мы готовились к встрече министра МЧС Шойгу. Один из замминистров, генерал-полковник говорит: "Ну, сыграйте мне что-нибудь повеселее. Что вы играете грустные марши? Сыграйте мне что-нибудь повеселее. "Прощание славянки" сыграйте".

 

- Обхохочешься…

 

- А это самый грустный марш. Я к нему потом подошел... Он тоже выпускник суворовского училища, слава богу не нашего. Есть такое кадетское братство и как кадет кадету я позволил себе такую наглость и сказал: "Вы знаете, вы такого больше никогда не говорите - повеселее марш, типа "Прощание славянки". Это самый грустным марш".

Я думаю, это бескультурие и невоспитанность, связанные с высокой должностью и званием. Такое бывает.

 

- Вы хотели быть дирижером на морском флоте, чтобы посмотреть мир. Сейчас вы много ездите по миру и без службы на морском флоте. Эта гастрольная деятельность - ваша личная инициатива?

 

- Наверное, да. У нас же даже не было гражданских паспортов. Первый свой гражданский паспорт я получил в 90-е годы. Естественно, было невозможно куда-то поехать в качестве туриста. Когда мы заканчивали консерваторию, мы думали, что социализм - это навсегда, поэтому хотелось хотя бы с палубы корабля посмотреть на другие страны.

В перестроечные времена, в 93-м году штатный военный оркестр впервые выехал за рубеж. И не в страну соцлагеря, а прямо во Францию. Это было умопомешательство от того, что мы увидели. Я подошел к Эйфелевой башне, взялся рукой за металл... "Ты стоишь в центре мировой культуры. Этого просто быть не может". Хотелось себя ущипнуть. Это было в феврале. Мы вылетали - было -25. А туда прилетели, +27 градусов! Цветут тюльпаны, люди улыбаются. Столько цвета, столько красок! А мы, как северо-корейская делегация - в темном, серьезные. За десять лет поездок музыканты стали более открытыми, свободными.

В людом городе, где есть военный оркестр, тебе скажут, что это самый лучший оркестр. Но важно ведь, как тебя оценят коллеги, профессионалы. Могу с гордостью сказать, что мы получили очередное приглашение в качестве главного оркестра и мне предложена должность главного дирижера на очередном Фестивале в Германии. Это позволяет проверить свой профессионализм, потешить самолюбие.

 

- Насколько я понимаю, об отставке и возвращении в Крым речи быть не может?

 

- Все уже. В прошлом году я внуку решил показать свою малую родину. Сели на машину, поехали в Керчь. Тягостное впечатление. Никакого развития, все в разрухе. Внук посмотрел на развалины моего дома и сказал, что понимает, почему дедушка уехал в Москву.

 

- Вы довольно часто высказываете свое мнение о развитии культуры в Пермском крае. В последнее время ряд деятелей пишут разные открытые письма с требованиями уволить этого, убрать того, поскольку этот разрушает театр, то еще что-то. Под такими письмами не видела вашей подписи. Это ваша принципиальная позиция - не ввязываться в травлю того или иного музыканта, деятеля, во внутренние войны? Вы же никогда не молчите, вы высказываетесь... но не подписываете письма.

 

- Может быть, военное воспитание не позволяет мне подписываться под такими письмами. Я не считаю, что это правильно – писать письма против музыкантов. Надо делать свое дело и своим трудом отстаивать свою позицию. Это способ открыть глаза руководителям, но надо помнить, что не все, что делается в культуре зависит от руководителей культуры. Ко мне давно не обращаются с такими письмами.

Свое мнение, свою позицию я всегда высказываю открыто.

 

- Вам интересно жить в нашем городе?

 

- Да, интересно. Все зависит лично от тебя, от того, как ты формируешь пространство, что предлагаешь своему окружению. Еще не все сказано в нашем творчестве. Мы стараемся не ограничиваться обязанностями военного оркестра, а стараемся прыгнуть выше головы и сделать интересные творческие программы. И поездки за рубеж - это всегда высокая планка. Если в Перми нам что-то могут простить, то на Западе - нет.

 

- Хотелось бы узнать о планах на новый сезон.

 

- 10 октября мы открываем новый концертный сезон опять рубрикой "Гость Пермского губернского оркестра". Нашим гостем будет уникальный человек, с которым я учился в консерватории, тоже полковник, заслуженный артист Вениамин Мясоедов. Это человек - оркестр. В наборе 10 - 12 инструментов, начиная от жалейки и заканчивая волынкой. Он прекрасный саксофонист. Это один из немногих музыкантов, который играл в дуэте с президентом Америки Клинтоном, во время гастролей одного из военных оркестров в Америке. Но это, конечно, не главное. Он очень интересный человек и прекрасный музыкант.

 

- Типичные для вашего оркестра вечера, посвященные 8 марта, различным композиторам, фильмам... Это все будет?

 

- Да, безусловно. Мы сейчас готовим веселую новогоднюю программу. Понравилась зрителям программа Леонида Утесова, которую вел Молчанов. Мы ее повторим. Есть программа "Муслим Магомаев". Мы стараемся делать что-то новое, интересное.


Обсуждение
3538
0
В соответствии с требованиями российского законодательства, мы не публикуем комментарии, содержащие ненормативную лексику, даже в случае замены букв точками, тире и любыми иными символами. Недопустима публикация комментариев: содержащих оскорбления участников диалога или третьих лиц; разжигающих межнациональную, религиозную или иную рознь; призывающие к совершению противоправных действий; не имеющих отношения к публикации; содержащих информацию рекламного характера.