Верхний баннер
06:19 | ПЯТНИЦА | 29 МАРТА 2024

$ 92.26 € 99.71

Сетка вещания

??лее ????ов??ое ве??ние

Список программ
12+

отдел продаж:

206-30-40

16:00, 05 августа 2012

2010 год. Пермский культурный проект как "разгерметизация"

Роман Попов: Мы продолжаем проект «Время Ч.». Роман Попов – это, Юрий Бобров – это тот, кто сидит от меня по правую руку. Я это объясняю для Наили Аллахвердиевой, а вовсе не для вас, друзья мои, которые нас даже не видят и которым абсолютно всё равно, как мы тут сидим в студии. Наиля Аллахвердиева. В данном случае я долго был уверен, что вы руководитель музея PERMM. Потом оказалось, что вы руководитель public-art программы Музея современного искусства. А что такое public-art программа?

Наиля Аллахвердиева: Это программа, инновационная большая программа, связанная с популяризацией и интеграцией современного искусства в городскую среду.

Юрий Бобров: То, что за стенами.

Наиля Аллахвердиева: Да.

Роман Попов: Мы вас пригласили, как эксперта, в теме, в которой, по большому счёту, напротив вас должны сидеть ваши оппоненты. Понимаете историю? Вам сейчас придётся за себя и за того парня. О чём идёт речь? Пару лет назад в противовес культурной программе, которая внятно не артикулировалась, но транслировалась всеми возможными способами...

Юрий Бобров: Образовался авторский коллектив.

Роман Попов: В противовес культурной программе условно гельмановской, это условно, исключительно, гельмано-мильграмовской, если хотите, образовался некий авторский коллектив.

Юрий Бобров: Евгений Малянов, Елена Березина, Матвей Писманик и Олег Лейбович. Это сотрудники пермского государственного института искусств и культуры.

Роман Попов: И они предложили альтернативную программу развития культуры в Пермском крае. «Культурная альтернатива». И вообще мы, на самом деле, хотели пригласить сюда людей из культурной альтернативы, чтобы они рассказали, возможно, чтобы злорадно похихикали. Потому что где сейчас Марат Гельман? В Москве Марат Гельман.

Наиля Аллахвердиева: В Берлине Марат Гельман.

Юрий Бобров: Где Борис Мильграм?

Роман Попов: Но по самым разным причинам они прийти не смогли. И мы решили позвать вас. И вот для чего. На дворе 2012 год. Олег Чиркунов уже не губернатор Пермского края. У нас губернатор Виктор Басаргин. И у нас нет сейчас столь ярко выраженного стремления что-то привнести, что-то поменять, что-то сломать, скорее, наступило время затишья в культурной жизни тоже. То есть все ждут.

Юрий Бобров: Ещё и лето так удачно наступило.

Роман Попов: А ждут, по большому счёту, все только одного: что скажет Виктор Басаргин. Вот стукнет он кулааком по столу или не стукнет. В начале лета мне довелось с ним поговорить как раз на этот счёт, и он сказал, что ничего менять, ломать, перестраиваться не собирается, и как я понял, то есть он не говорил это открыто, но как я понял, по одной простой причине – он просто в этом не разбирается. То есть вот он хорошо разбирается в хозяйствовании, и он чётко может вызвать к себе людей из «хозяйства»...

Юрий Бобров: И наизусть им все цифры сказать.

Роман Попов: Послушать их, сказать, где они не правы, и поставить их на место, и он это неплохо делает в самых разных отраслях, собирает экспертные советы, выслушивает, выстраивает политику. С культурно другое. Наиля, скажите, ваше внутреннее ощущение на протяжении последних нескольких лет вот этой культурной политики, мы правильно двигались? Новая культурная политика, вы один из ярчайших её представителей, public-art программа – это то самое, что мы видим глазами. Мы правильно двигались?

Наиля Аллахвердиева: Если говорить со своей позиции, не с позиции «Альтернативы», которая здесь не представлена, пермский культурный проект – он прецедентный. Поэтому обсуждать его в режиме «правильно – неправильно» просто невозможно. В стране просто не существует другого альтернативного опыта формирования собственной культурной политики. У нас нет культурной политики на уровне государства. Её просто нет, не выработана стратегия, не обозначены приоритеты, не созданы процессы, ничего нет. Она двигается с точки зрения поддержки крупных и некрупных институций, по сути, традиционная дотационная модель. Поэтому пермский проект как экспериментальный, как опытный можно расценивать с разных точек зрения, поскольку двигались слишком быстро, вот в ноябре будет уже три года, как я здесь нахожусь. Это, на самом деле, довольно мало времени. Но у меня такое ощущение, что я здесь лет 10 нахожусь, да?

Роман Попов: Наиля, вы, кстати, ярко выраженный такой специфический представитель новой культурной политики – вы не уехали.

Наиля Аллахвердиева: Я не уехала, мне сложно уехать, потому что я перевезла сюда всю семью, двоих детей, один из которых пошёл в пермскую школу, и ему очень нравится, я маму сюда перевезла. То есть мне как бы немножко сложно выдернуть семью из такой ситуации комфорта, как это ни странно, и перевезти их обратно в Екатеринбург или в Москву.

Роман Попов: Да вы пермячка!

Наиля Аллахвердиева: Ну, я приросла. Я очень полюбила Пермь, то есть когда я приехала сюда три года назад, я ужаснулась вообще и атмосфере городской, и жуткому консерватизму городской среды, и такой невероятно закомплексованности, когда даже граффити в городе отсутствовали, потому что... Компоненты «творческий город» и «потенциал креативных людей», которые заканчивали, самые разные институты, был очень низкий в Перми. Ну, благодаря тому, что так получилось, что культурных институций и просто образовательных институций, которые креативный класс формируют, в Перми относительно мало того же Екатеринбурга. Где есть архитектурный институт, консерватория, театральный институт и так далее. То есть на рынке огромное количество людей с гуманитарным профилем мышления, компетенций и так далее, и тому подобное. И я считаю, что за 3 года Пермь пережила невероятный расцвет и невероятную революцию, и с точки зрения собственной разгерметизации, вот этой вот открытости, выплёскивания своей творческой энергии. И во многом public-art программа это стимулировал. Вообще, все культурные проекты, культурные провокации, можно так их называть... 

С другой стороны, летом приезжала моя сестра из Москвы, и потом она поехала в Питер. Она профессионал, занимается современным искусством. И она говорит: ты знаешь, мне так не понравилось в Петербурге! Потому что Пермь сейчас отвечает на вопрос гостеприимного город. когда неважно, ты приехал в него зимой или летом – тебе здесь очень комфортно, потому что очень интересно. Масштаб города довольно компактный, ты можешь посетить огромное количество событий. Ну и такие феноменальные вещи, как новогодний фестивальный городок, летний фестивальный городок, создают, конечно, невероятную атмосферу какой-то нормальной человеческой жизни и других стандартов проживания, которые не предоставляет на сегодня ни одной российский город. И в этом смысле, по показателям, по таким косвенным результатам, можно говорить об эффективности пермского культурного проекта. А их очень много, их можно начать считать, и я могу говорить об этом довольно долго.

Роман Попов: А теперь давайте вернёмся к слову «проект». Вы сейчас перечислили очень много интересных и, правда, мне очень приятных вещей. Как-то: граффити. Причём под словом «граффити» я разумею не просто рисунки в стиле «гангста» на заборах. И историю с «Длинными историями» - да, тавтология, пусть будет. «Длинные истории», мне кажется, это самое успешное, что вообще у нас в Перми за это время появилось. Это уникальная штука. Я лично себе в голове нарисовал: «Длинные истории» у нас фактически дали старт или рестарт ребятам – Жунёву, Иванову. Мне кажется, что это рестарт, они ведь наши? Наши.

Юрий Бобров: И, конечно, Кате Балакиной (выпускающий редактор «Эха Перми» - прим.ред.) с таксой Аней.

Роман Попов: Кате Балакиной, да, пожалуйста.

Наиля Аллахвердиева: Такса гениальная, да. Не, на самом деле, это очень важно, ведь это вопрос искусственного формирования условий для культурной конкуренции. В своё время Франция занималась этим очень серьёзно, когда начала происходить деградация качества французской кинопродукции. И они сознательно через грантовые системы завозили огромное количество иностранцев для того, чтобы создать искусственную конкуренцию. Потому что, видите, герметичность ситуации приводит к тому, что людям начинает становиться комфортно быть первым парнем на деревне. И, условно говоря, существовать не внутри Гамбургского счёта какого-то там, а поскольку я здесь вырос, я здесь быстро получил признание. А с Сашей Жунёвым было именно так. И он думал, что он всегда здесь будет единственным и первым. У нас было несколько с ним споров, я говорила: «Ты пойми, через несколько лет тебе придётся конкурировать с лучшими художниками страны». И вот это стимулирование конкуренции в разных сферах – оно просто прекрасно. Потому что на второй год public-art программы, Шостина, не выдержав, сделала свои «Мифы Урала» перед гостиницей «Урал», это был... Неважно, проект восприняли тоже как результат public-art программы, но это был другой проект, с другими приоритетами, с другими ценностями.

Роман Попов: Кстати, очень крутой проект.

Наиля Аллахвердиева: Да, но по сути, это тоже способ экспериментирования в той сфере, которой никто никогда не занимался. Жунёв сейчас со своей «Экологией восприятия» и в принципе огромным количеством экспериментов, которые он пытается делать. Иногда они сильные, иногда коммерциализованные популистские. Но, тем не менее, вот этот вот интерес... Мальчик, который рисует человечков грустных, «sad face».

Юрий Бобров: Плачущие люди.

Наиля Аллахвердиева: Это же тоже некая протестная история относительно других визуальных стратегий, других визуальных концептов и желание высказываться внутри вот этой городской среды. Я считаю, что это очень важно. И сама система формирования культурной конкуренции в городе, она привела, конечно, к потрясающим результатам, когда разные культурные институции стали конкурировать между собой, в том числе, борясь за аудиторию, и вот эти бесконечные разговоры о синхронизации, ещё чего-то, ещё чего-то, я считаю, что они прекрасны, потому что это влияет не только на качество, но и на стратегии конкурентные. Когда у нас изменилось качество дизайна культурных институций радикально, да, мы сформировали уже несколько культурных брендов, которые визуально отличимы друг от друга, и это революционно в масштабах страны. Потому что у нас есть возможность конкурировать не только с соседними регионами, с Москвой даже.

Юрий Бобров: Наиля, небольшая цитата от разработчиков «Культурной альтернативы». Если не вдаваться в детали и огрубить аргументацию, то, во-первых, для авторов пермского проекта, давайте вас к их числу причислим, «культура отождествляется с искусством, а, точнее, с лишь одним из его направлений – современным искусством. Для нас (для авторов «Культурной альтернативы») – с образом жизни людей, их ценностями, нормами, идеалами и, самое главное, поступками». Вот когда говорят о культурном проекте Гельмана-Мильграма, для 90% людей, не заходивших в Музей современного искусства, ну либо испытавших шок и больше туда не заходивших, весь проект ассоциируется с тем, чем занимаетесь вы напрямую. Яблоки, человечки, снеговики, снеговики, ёлки и вот поехали... Насколько глубок проект?

Наиля Аллахвердиева: Ну, вот смотрите, тут довольно сложная дискуссия насчёт того, что такое культура, что искусство, мы не будем в неё вдаваться. Единственная претензия большая у меня к разработчикам «Культурной альтернативы» - я не вижу в этой команде ни одного человека, который бы реально в этой жизни что-то бы сделал. Поскольку я за свою жизнь сделала огромное количество проектов, реальных проектов, которые изменили качество жизни города, то... Соответственно, можно такой же вопрос задать по отношению к Марату Гельману, который практик, в  отличие от огромного количества теоретиков. Теоретиков много в каждом регионе. В Екатеринбурге, Челябинске, Томске, Красноярске вот такой талмуд «Культурная политика», который не воплощён в жизни вообще никак. Так вот, я должна сказать, что  искусство само по себе, высшие образцы искусства, вот эти стандарты, которые мы подняли, качество, да, когда Пермь считается музыкальной столицей, театральной столицей...

Роман Попов: А считается?

Наиля Аллахвердиева: Ну, после «Дягилевских сезонов» прошёл шлейф публикаций, когда презентацию «Медеи» оценили как... То есть, что Пермь заявила, как... Петербург опять же уступил свой статус «музыкальной столицы» Перми, потому что качество оперного искусства, премьеры, которые, перфекционизм, самое главное, который презентован здесь – он с точки зрения уже столиц является образцовым. Или премьера «Горе от ума», про которую специалисты говорят, что во всём мире мало премьер такого масштаба. Другое дело, что мы плохо его отпиарили и преподнесли, как это делают продюсеры. Мы просто не успевает. Сейчас прошла выставка, идёт в Музее современного искусства, «Лицо невесты». И тоже специалисты говорят о том, что это выставка масштаба «Русского бедного».

Роман Попов: Вот! Я понял. Секундочку. Наиля, смотрите. Вы сейчас говорите очень правильные вещи. Но я понял, в чём между вами водораздел. Вы говорите «специалисты». Вы постоянно апеллируете к «специалистам».

Наиля Аллахвердиева: Да нет же, вы видели заполняемость залов, вы видели статистику «Театра-театра», чисто маркетинговую аналитику, когда  у них чё-то там годовой оборот вырос чуть ли ни на 70%. У них забитый зал, у них аншлаги на Анне Карениной, у них билеты продаются на три месяца вперёд...

Юрий Бобров: Конечно, зал зрительный уменьшили!

Наиля Аллахвердиева: Там 700 мест. Съездите в Екатеринбург и посмотрите, что у них в Драме  творится.

Роман Попов: А почему вы нас в Екатеринбург в Драму отсылаете? Там хороших театров хватает.

Наиля Аллахвердиева: Нет, ну я имею в виду титульный театр, драматический театр, с которым всегда сложно, потому что это... Понимаете, это театр, который выдерживает планку, и который на спектакли, связанные с русской классикой, собирает аншлаговую...

Роман Попов: Понятно. Вбухали денег.

Наиля Аллахвердиева: Вбухали, да.

Роман Попов: А вот наш «У моста» вынужден выживать, а там за полгода билет не купишь.

Наиля Аллахвердиева: Вот, да, нет, ну, я хочу сказать, что люди голосуют деньгами. Если у Музея современного искусства, может быть, там есть вопросы относительно посещаемости, потому что сложнее, ну и там команды разные. «Театр-театр» исторически работает на другой тип аудитории. Я что хочу сказать. Амбиции в отношении культуры. И то, что пермяки видят. Сюда приезжает огромное количество гостей, столичные гости...

Роман Попов: Огромное количество?

Наиля Аллахвердиева: Их довольно много. Ну, я у нас траффик аэропорта увеличился, сейчас хотят строить надувной терминал, ну вот с какого бы он увеличился? У нас что, экономический рост? Его нет. Зато у нас огромная динамика в отношении фестивалей, конкурсов, концертов и так далее, и тому подобное. Корреляция какая-то есть.

Юрий Бобров: Наиля, вы же понимаете, что, в ответ на это, наши существующие сейчас здесь ваши оппоненты, сказали бы: ну, конечно, они приезжают, на какие-то тусовки организованные, поесть бутербродов, сказать умные мысли.

Роман Попов: За бюджетный счёт.

Юрий Бобров: Ну, может быть, за счёт каких-то других проектов. А где проникновение культуры в массы, а где вовлчение?...

Наиля Аллахвердиева: Когда мы говорим о лучших образцах культуры, когда зритель сидит в зале и понимает, что там нет фейка и лажи на сцене, то, я думаю, что это мотивация относительно качества. То есть культура – это же система образцов, система сверх-качества. Когда в монастырях делали хлеб 25 сортов... Их никто же не заставлял это делать, это персональная мотивация у сообщества – стремиться к совершенствованию. Я думаю, что эта «зараза» - стремиться к совершенству – транслируется только через культуру, и она будет системно проникать во все сферы, мы просто не можем это измерить. Но есть средовые проекты, атмосферные. Можно  говорить и про public-art программу, и те большие эксперименты, которыми руководил Гурфинкель в этом году – это зимний фестивальный городок и летний фестивальный городок. Которые как раз касаются интеграции в культурные массы по полной программе, потому что они под это заточены. Это чистой воды платформы интеграции, в которых в атмосфере творчества и разнообразия творческого купается огромное количество людей, формируя собственное представление о том, что мы живём все вместе. И, в общем, это всё должно существовать и всё имеет место.

Фото Алексея Гущина

 

Роман Попов: Давайте я сейчас попробую аналогию провести, а вы скажете, прав я или не прав. В начале 21 века у нас в Перми блистала команда «Урал-грейт» баскетбольная, дорогая очень была игрушка...

Юрий Бобров: И, собственно, как только закончилась пуповинка...

Роман Попов: Подожди, я сейчас немного не об этом. Была дорогая игрушка. И организаторы этой истории, Сергей Кущенко, в частности, постоянно употребляли такую фразу: «Подсадили Пермь на баскетбольную игру». Это было ярко выражено немножко позже. Не в тот момент, когда блистала команда, а чуть-чуть попозже. Через годок-два. Когда стали считать людей, играющих в стритбол. Оказалось, что в процентном отношении к общему количеству людей, живущих на территории, больше стритболистов только в Подмосковье.

Наиля Аллахвердиева: Ух ты, круто.

Роман Попов: Подмосковье вместе с Москвой и Пермь на втором месте. То есть одна отдельно взятая команда... Пузырь – да, надули – да, не наши – да...

Юрий Бобров: Бандиты, деньги отмывали...

Роман Попов: Кучу претензий можно к «Урал-грейту». Но в стритбол играют не они. В стритбол играют все остальные. А они бы не играли в стритбол, если бы не «Урал-грейт». Это очень ярко было видно. Сейчас нет «Урал-грейта», уровень занимающихся стритболом, он снижается, количество снижается...

Юрий Бобров: Да, он всегда ещё является событием для любого городского праздника... Это именно те отголоски.

Роман Попов: Да, безусловно, у нас до сих пор есть стритбольные центры, Плеханка и так далее, но люди меньше, меньше, меньше... Скоро это сойдёт на «нет», потому что нет «Урал-грейта», не на кого смотреть и представлять себя вот в этот момент. Вы, я имею в виду и public-art программу, и Музей современного искусства, и вот все ваши проекты, дорогие и оценённые специалистами, и так далее – вы, безусловно, этот самый «культурный» «Урал-грейт». Безусловно, вы правы, когда говорите: вот ведущие образцы, и они как-то поднимают общий уровень. Когда появится наш «стритбол»?

Наиля Аллахвердиева: Дело в том, что процесс уже идёт. Ну, например, 2 года фестиваля «Длинные истории», в прошлом году было жутко много иногородних, сейчас резко, радикально возрос процент пермских. Ну, я уже говорила, что сам формат фестиваля – он такой, образовательный, когда люди в течение года учатся, вернее, в течение фестиваля, держать просто кисточку в руках... Они потом сами могут участвовать. Но самое главное не это. Эти результаты мне понятны, потому что есть формат фестиваля. Но когда Ленинский район города, увидев, как надо работать с заборами, чтобы на них не было листовок, то есть они подходят к проекту абсолютно прагматически, в, в общем, в этом фестивале есть такая прагматическая составляющая, чтобы ну просто убрать афиши с заборов...

Юрий Бобров: Раньше это делали путём накручивания сетки-рабицы.

Наиля Аллахвердиева: Ну или временами очищали, потом они снова появлялись. Так вот Ленинский район договорился с Дягилевской гимназией, с какими-то ещё художественными институциями, и несколько заборов в Перми уже после фестиваля появилось абсолютно самостоятельно, когда Ленинский район находил краску, ребятки делали... Маки появились на улице Кирова, где-то появились смешные бабочки. То есть это когда уже сами школы, понимая, какова технология, как именно надо... То есть, когда этот проект мы только придумывали, традиция же какая  была? Вот, детские рисунки на заборах, они в каждом городе существовали. «Длинные истории» - это средовой проект, который показывает, как нужно работать с городской средой, чтобы она была более качественной. Это один пример. Дальше. Случайно, вдруг мы провожали одну сотрудницу в Москву, действительно, люди начали уезжать, это к следующей теме вашей дискуссии, молодые люди, как только вот этот климат поменялся, вот ещё ничего не изменилось, только повестка поменялась...

Роман Попов: Да здрасьте, Наиля, ещё ничего не поменялось... Климат поменяли те, кто стал уезжать!

Наиля Аллахвердиева: Дак вот. Вдруг сотрудницы бухгалтерии говорят: а вы знаете, во дворах появилось столько всякого креатива. Из покрышек начали делать всяких лебедей. Люди вдруг оценивают, что внутри микро-сообщества творческая активность...

Юрий Бобров: Что это можно, что это не стыдно, и никто не покрутит пальцем у виска.

Наиля Аллахвердиева: Да, мало того, я думаю, что на это больше влияют те же безголовые красные человечки, которые создают невероятный формат демократичности творчества в городской среде, которая опять же, тоже ещё неотрефлексирована, должно пройти время. И то, что власть держит пока их на своём месте... Потому что ругая, мы тем самым освобождаемся от комплексов о том, что искусство – это Давид микеланджеловский.  Да, или Татищев на коне. Что это свобода выражения, пожалуйста, выражайтесь. Это тоже существует в городе. Оно начинает разрастаться, развиваться, мы это видим. 

Опять же индекс фестивалей. Вот сейчас идёт Жунёвский фестиваль. Кто-то раскрасил божьим коровками пеньки защитные на улице Крисанова. Они в прошлом году были просто цветные, а в этом году они стали божьими коровками. Они стали осмысленными. Дети ходят, радуются. Это же изменение мышления городского. По опыту работу в том же Екатеринбурге могу сказать, что есть такая история с накоплением общегородского опыта. Опыт накапливает не каждая отдельная группа в целом. А вот когда мы работаем в публичном пространстве, идёт формирование городского такого «эйдоса». И даже если сейчас снести всю public-art программу, сжечь арку Полисского, разрушить яблоко, убрать красных человечков... Наше сознание их никогда не забудет. Все, кто жили в этом городе, в определённый период времени, они запомнят, и вот те дети, которые сейчас ходят в третий класс, пятый, потом они вырастут и станут художниками. У нас так было в Екатеринбурге. Когда мы в 2000 году делали проект «Дебаты и кредиты», у нас были огромные надписи на заборах, это первый раз мы делали проект на заборах, там «Вспомни завтра», «Не спи», «Ты уникален» была зеркальная надпись, «Ты прекрасна». А сейчас появился Тима Радя, который работает с текстами, вот он пишет: «Мы молоды», «Нас видно», нужные слова. Он был совсем маленьким, когда мы делали проект на заборах.

Юрий Бобров: Впечатали мальчику.

Роман Попов: А теперь это самый крутой стритартер.

Наиля Аллахвердиева: Да, в течение 10 лет я работала в Екатеринбурге, и нам говорили: «Вы сформировали бренд «Екатеринбург – столица «паблик-арта». Сейчас я перетянула этот бренд на Пермь. А в Екатеринбурге сформировалась такая атмосфера свободы в городской среде, что начали появляться совершенно самостоятельные, свободные, активные люди, которые продолжают формировать репутацию этого города.

Роман Попов: Ну, вы же понимаете. Я сейчас быстренько вернусь к «Урал-грейту». Вот если сейчас у вас всё хорошо. Вы очень правильно всё объясняете, и я, наверно, во многом с вами буду соглашаться. И точно также поймите меня. Этой осенью вам нужно будет, жизненно необходимо найти этих стритболистов, возвращаясь к аналогии с «Урал-грейтом». Найти их на бумаге, найти их в цифрах, найти и положить на стол перед человеком...

Юрий Бобров: Формирующим бюджет.

Роман Попов: Который примет решение. Который примет решение «по Навальному» и скажет вам «да» или «нет». Вам нужно их найти. А для того, чтобы вам их найти, вам нужно вернуться к самому началу и попробовать написать ту программу, тот культурный проект, который из вас никто не писал, который фактически создавался с нуля, набросками, штрихами, мазками.

Юрий Бобров: Приехал Бояков. Вот тебе ещё один штрих культурного проекта.

Роман Попов: И эта ненаписанность вам вменялась в вину вашими оппонентами всегда. «Где ваш проект?» - говорили вам. А у вас его нет.

Юрий Бобров: Идти на библиотекаря учиться или не идти? Или все закроют библиотеки?

Роман Попов: И вы же понимаете, что культурный проект, альтернатива которому написана, а самого проекта нет... Вам сейчас, вам и вашей команде, всем, кто остался, кто ещё не свалил, вам нужно очень быстро написать. Написать, изложить, доказать, посчитать и только тогда он будет продолжен.

Наиля Аллахвердиева: Подожди, Роман, ну был же написан пермский культурный проект, ты книжку-то видел?

Роман Попов: Я видел.

Юрий Бобров: Обложку.

Роман Попов: Да, да, да.

Наиля Аллахвердиева: Там описана концепция.

Роман Попов: Вот ребятами из «Альтернативы»...

Юрий Бобров: Роман держит в руках книжку с большой красной «П».

Роман Попов: ...разнесён на части, на куски, размотан. Людьми, которые умеют писать проекты.

Наиля Аллахвердиева: Теоретиками, да.

Роман Попов: У вас сейчас сверх-задача. Вам нужно ваш практический опыт переписать в теоретический проект. И, возможно, у него будет будущее. Потому что иначе - увы.

Наиля Аллахвердиева: Мне сложно данную ситуацию комментировать, потому что вопрос написания – это же не вопрос мой персональный. Если будет сформирована команда и будет задача написать – мы его напишем. Это не является проблемой на самом деле.

Роман Попов: Наиля Аллахвердиева была в проекте «Время Ч.»

 


Обсуждение
3609
0
В соответствии с требованиями российского законодательства, мы не публикуем комментарии, содержащие ненормативную лексику, даже в случае замены букв точками, тире и любыми иными символами. Недопустима публикация комментариев: содержащих оскорбления участников диалога или третьих лиц; разжигающих межнациональную, религиозную или иную рознь; призывающие к совершению противоправных действий; не имеющих отношения к публикации; содержащих информацию рекламного характера.