"Для достойного образа жизни деньги, наверное, занимают третье-четвертое место. Не первое и не второе", - Александр Кравцов, создатель бренда "Экспедиция"

- Вам удалось создать бизнес, основанный на увлечениях людей, то есть, вы из развлечения, изначально какого-то детского увлечения, сделали очень серьезный бизнес-проект на всю страну. Это было спонтанно или вы в 1995 году примерно прикидывали, к чему все это может привести?

- Еще раньше 1995 года я предполагал, что я заработаю 20 тысяч долларов и на них построю отель, на пересечении линии Урала и Полярного круга. И сделаю при этом отеле подростковый тур-клуб, буду из мальчиков воспитывать мужчин. Девочки подтянутся. Позже оказалось, что 20 тысяч долларов это мало для того, чтобы построить отель, потом мы начали делать брэнды. И мы всегда компания «Руян», которой принадлежит брэнд «Экспедиция», она никогда не существовала для денег. Это всегда была такая идея, иногда утопия, объединить людей, которые ищут достойного образа жизни. Для достойного образа жизни деньги, наверное, занимают 3 – 4 место, но не первое и не второе. Мы создали технологию ответственности за будущее своей компании как за своего ребенка. А нам всегда люди говорили, вы хорошие маркетологи, вам повезло со временем, вам еще где-то повезло. И когда мы в средствах от комаров своими брэндами победили всех американских  мультинационалов, в других категориях тоже победили американских  мультинационалов, мы стали искать что-то совсем иное. Поскольку я продолжал ездить  на север, где я родился и на охоту, и в походы, однажды так получилось, что вертолетчики ошиблись на 40 км, это была не проблема, проблема, что они ошиблись стороной водораздела. Мы неделю голодали. И чтобы у группы не упало настроение, я придумал, что когда мы вернемся, мы откроем ресторан, где все официанты и повара будут путешествовать. Собственно, так и получилось, и не виделось, что брэнд «Экспедиция» станет таким огромным зонтиком. Нас это так увлекло. Мы сделали автомобильную гонку сложнейшую в мире, мы стаи делать гуманитарные проекты. И постепенно мы продали все остальные брэнды или оставили их своим акционерам, и сконцентрировались на «Экспедиции», которая примерно 10 лет была главным нашим идеологическим двигателям и нас вдохновляла. Сейчас помимо «Экспедиции» есть еще два гигантских проекта. Вот вы сказали, что «Экспедиция» - брэнд на всю Россию, на самом деле «Экспедиция» - брэнд на весь мир. Мы действительно не продаемся только в Африке. Мы продаемся в Южной Америке, в Австралии, в Северной Америке, в Европе, в Азии. Но тем не менее, даже проект наша Аляска и проект «Руян-город», который мы заложили в Сибири, между Новосибирском и Томском, все равно это проект образа жизни. Создается сообщество, и в этом сообществе иногда легче делать бизнес, в этом сообществе всегда можно найти интересных собеседников. В этом сообществе есть место и искусству и работе. Оно достаточно разностороннее. Мы не проводим границу между работой и жизнью. Мы не работаем для того, чтобы просто получить прибыль. Для нас это совершенно нормально, естественно, и нас этот образ жизни радует.

- Очень многие бизнесмены говорят, я не продаю товар, я продаю эмоцию, я продаю мечту. А что продаете вы изначально? Что вы предлагаете своим клиентам. Если отвлечься немножко от материального воплощения товара.

- Мы не то, чтобы даже что-то продаем. Мы будим в людях веру в том, что мы живем в великой стране, в то, что мы уникальный народ, что не цена на нефть и газ определяют будущее этой страны. Когда мы выставляемся на международных выставках, в большинстве случаев, мы единственная российская компания, люди, которые из России тоже приезжают на выставку, они не знают нас, но они подходят просто для того, чтобы пожать руку. Книга «Бизнес как экспедиция», которая вышла 2 года назад, она переведена сейчас на португальский, на китайский, на английский языки. И больше того, проект «Наша Аляска», которым мы сейчас занимаемся, он создается по мотивам русско-американской торговой компании, которая стартовала из Иркутска и на 80 лет вся Аляска стала российской. Они построили там 16 населенных пунктов, это очень тяжелый путь, но все их экспедиции были боевые. Сейчас много говорят про краудфандинг, а 250 лет назад иркутские купцы договаривались с питерскими чиновниками, в том числе император стал пайщиком русско-американской торговой компании. И делали вещи совершенно уникальные. Нам нужно будить в себе гордость за страну. Нам нужно помнить, что Гагарин первым полетел в космос и какие-то другие вещи. И больше того, эту гордость, ей нужно не давать угасать в людях старшего возраста, но ей совершенно точно нужно пропитывать молодежь. Потому что у нас есть наш язык, у нас есть наша культура и это очень важно.

- Скажите, вы риторику, гордость за страну, Гагарин первый полетел в космос, исповедовали уже с середины 90-х годов?

- С детства.

- Я просто к тому, что на волне медийных образов, на волне последних медийных историй это очень популярная риторика. Вы уже тогда попали в струю, которая сейчас только-только стала набирать обороты. Или вы решили подхватить?

- Мы ни тогда, ни сейчас не думали о струе. Когда мы стали делать гонку «Экспедиция-трофи», там было очень интересное. Мы заморочились с тем, чтобы покрасить целый поезд, который идет с экспедицией. Гонка идут 2 недели, с 23 февраля по 8 марта, тоже не очень случайно, между мужским и женским праздником. И мы подписали контракт с РЖД, что поезд будет оранжевым. И тут случились события на Украине с Ющенко, позвонили из администрации президента и сказали, по России не имеют право ходить поезда оранжевого цвета. И мы покрасили поезд в белый цвет. 14 вагонов белого цвета. И он вошел в «Книгу рекордов Гиннеса», как еще и еще 4 рекорда в «Книге рекордов Гиннеса». То есть, для нас это не струя. Причем, мы были и остаемся вне политики. И гонку «Экспедиция-трофи» никогда не поддерживали российские телеканалы. Никогда. Иностранные поддерживали. Главный китайский телеканал «Феникс», вещающий на весь мир для китайцев, которые живут за пределами Китая, проехал с нами 2 гонки полностью, снял по 6 – 7 фильмов. Мы не дружим с политиками. Мы не дружим с губернаторами, мы дружим с людьми, иногда они бывают политиками. Думаю, что «Экспедиция», могла бы из своих друзей создать фракцию в Госдуме. Но эти люди в разных партиях. И мы скорее не играем в конъюнктуру, и мы, например, никогда не пытались сесть на хвост чьей-то популярности. Мы не приглашали известных певцов или еще кого-то. Мы могли всегда позволить себе поприкалываться, например, в той же первой гонке мы сделали концерт «Boney M» на льду Байкала. Вообще игры на льду смотрятся очень эротично. И это было смешно, туда приехало пол Иркутска, и это был крупнейший в мире концерт на льду, но мы не садились на хвост популярности «Boney M», нам нравится совмещать не совмещаемое. Люди, которые торговали туристическим снаряжением, говорили, мы не понимаем, откуда у них столько денег на рекламу, а фишка в том, что мы прибыль, которую зарабатываем, мы тратим в свои же проекты, не думая о том, будут они рекламными или нет. Был момент, мы построили храм в Антарктиде, с одним партнером, сейчас этому храме 10 лет. Представляете целый континент Антарктида. Там всего один храм. Сейчас по проекту этого храма построен один храм на Валдае, партнером, без нас. И мы сейчас строим храм в «Руян-городе» в Сибири. Я думаю, людей нельзя обманывать, сказки маркетологов, ах, бабушка,  проверено холодом, еще что-то там. Испытано теми-то лучшими психотерапевтами, рекомендовано. Людей нельзя обманывать. Или, по крайней мере, их нельзя долго обманывать. Пока люди чувствуют, что мы делаем правильные, подлинные вещи, они нам доверяют и готовы за это платить. Когда мы лажаем, они сразу перестают за это платить. Мы сразу это чувствуем. И мне стыдно за значительно количество товаров, которые произведены в «Экспедиции», мне стыдно за большое количество магазинов, которые есть под брэндом «Экспедиция». И, тем не менее, есть товары, за которые мне совершенно не стыдно, и есть магазины, за которые мне не стыдно. Все зависит от людей.

- Как раз к товарам и магазинам. Если сначала вы воспринимались, я говорю про пермский опыт, абсолютно, как экзотическая, сувенирная лавка, и прошло какое-то время, и я к вам пришел, потому что у вас были эти товары, аксессуары, предметы одежды, а больше их нигде не было в Перми. Когда вы создаете магазины в городах, как вы пытаетесь соблюсти вот это вот равновесие, вы сувенирная лавка или вы магазин эксклюзивного ассортимента?

- Вы знаете, когда вы говорите слово или, или вы зарабатываете деньги, или вы занимаетесь добрыми делами, или вы долгосрочно инвестируете или вам нужна срочная прибыль, в этом всегда есть лукавство и противоречие. Правильно всегда говорить и. Честно сказать, никогда нас не воспринимал как сувенирную лавку, а с другой стороны, мы сделали когда-то продукт, например, «Отважный», камуфлированная туалетная бумага и пробка в задницу, как радикальное средство от поноса. Это было дорого, это было смешно. Особенно в Екатеринбурге все ржали и говорили, что за 500 рублей покупать туалетную бумагу и пробку… Я говорил, что там еще есть свисток, с надписью «Если что, свисти». Это одно. Другое, то, что большая часть продуктов, которая нравится мне лично, они коммерчески не очень успешны. Например, мы сделали радо, оно принимает волны всех диапазонов, с динамо, которое не требует батарейки. Вы отъехали 200 км от Перми и никакое FM уже не берет. Мы потом подружились с радиостанцией «Маяк», просто это радио «Экспедиция» называлось, сейчас оно «Маяк» называется. Но, тем не менее, я горжусь этим продуктом, потому что это единственный продукт в России. Кружки много кто делает и мы тоже, топоры много кто делает, и мы тоже, а такого радио, его и три года назад никто кроме нас не делал, и сейчас никто кроме нас не делает. Но это не становится хитом. А когда ты делаешь набор «Все для секса в походных экстремальных условиях»,  и кладешь туда наколенники для предохранения коленей, люди ржут, и это становится сувениром. Я думаю, что тут нет баланса. Есть еще третья часть, рукотворная. Один татарин на Урале в Свердловской области делал для нас лыжи, делает он их из осины, подбивает их мехом, и кто-то это воспринимает как сувенир, кто-то ходит на этих лыжах. Мы не вертикальный холдинг. У нас много партизанских групп, и иногда даже я зачастую сам не знаю, что эти группы делают. Что-то получается, что-то не получается, это живой процесс.

- Еще одна история. У нас ведь в советское время в каждой второй семье в прихожей висели оленьи рога. Они обычно обозначали только одно, это экзотическое место, куда можно повесть шапку. Очень редко они обозначали, что хозяин этих оленьих рогов в действительности является охотником. Если человек надевает футболку с надписью «Экспедиция», с какой долей вероятности он участник экспедиций, а с какой долей вероятности он просто заинтригован и ему просто понравились яркая футболка?

- С футболками все не просто. Бывает и так и так. Изначально эти футболки были нашей формой, и мы их не продавали, мы их дарили на фестивалях, на которых бывали. Была такая смешная история, есть фестиваль водного туризма на Вуоксе под Питером. Мы подарили парню футболку с надписью «Не важно, как часто ты падаешь, важно, как часто ты поднимаешься». Он заплакал, здоровый парень, заплакал. Выяснилось, что он альпинист, упал, сорвался, лежал в больницу полгода, и вот только вышел из больницы, приехал на Вуокс, ему дарят футболку с надписью «Не важно, как часто ты падаешь, важно, как часто ты поднимаешься». А с другой стороны, некоторые надписи бывают эпатажные, как-то пришла такая надпись, «Плоха та креветка, что не мечтает стать раком». Мне позвонил питерский профессор, Сергей Иванович Макшанов, говор, Александр Павлович, надеюсь, вы понимаете, что эта надпись несколько скабрёзная, на что наши девчонки тут же ответили, что если бы было встать, а не стать, тогда бы было скабрёзная, а так, то же самое как плох тот солдат, что не мечтает стать генералом. В какой-то момент «Экспедиция» стала остро модной по всей России. Мы продавали тысяч 20 футболок в месяц.

- 2005 – 2006 годы. На моей памяти.

-2006 – 2007.

- Ну, может быть.

- И в каждом городе, когда они только появлялись, например, в Челябинске, там был фестиваль авторской песни, и человек перебежал через дорогу в оранжевой футболке, потому что увидел другого человека неразборчиво. Это был момент, когда мы их еще не продавали.  Сейчас история чуть другая. Мы дорожим постоянныи друзьями. Не конъюнктурными.  Тратим сейчас время и силы на то, чтобы построить из этого клуба базу. А что касается вашего вопроса про футболки, часто человек себя ассоциирует именно с какой-то конкретной надписью. Даже не с «Экспедицией», а именно с надписью, например «Регулярно побеждаю гравитацию» или «Крокодил, крокожу и буду крокодить». Или вот есть один свердловский олигарх, он носил футболку с надписью, «Добро всегда побеждает бабло», она у него из оранжевой стала розовой, состиралась, позвонил, попросил специально напечатать, мы ему специально напечатали. Поэтому очень часто человек подбирает себе девиз под настроение.

- А кто креативит девизы, надписи, кто придумывает вот эту вот туалетную бумагу, пробку, свисток?

-Никто не креативит. У нас есть технология, она называется отстойник. Есть номер мобильного телефона,  есть адрес электронной почты. Креативить можно, но не нужно. Это вынужденный процесс дорогостоящий и рискованный. Например, мы однажды идем по гонконгскому выставочному центру, катим тележки с коробками для выставки. И мы ожидали, что место для выставки будет плохое, а видим хорошее. И человек, который идет впереди, говорит, это не жопа мира, это родина мать. То есть, так, так, так, тут же эта надпись уходит в отстойник, появляется эта надпись. И эта надпись становится коммерчески успешна. То есть, человек выдохнул ее, ее никто не придумал. То, что пролетает в воздухе, это надо схватить, отфиксировать. Экспедиция – это же разведчики, охотники за трофеями. И нужно это схватить и переправить тому, кому это интересно.

- Момент клубный. Смотрите, в какой-то момент вы появились и стали закрытым клубом для своих, в этот клуб очень модно попасть, в этом клубе очень стильно находиться, потом вы этот момент переживаете, потому что становитесь ультра-модными для всех, а сейчас такое ощущение, что снова пытаетесь вернуться, но уже несколько искусственно к клубному моменту?

- Ну, почему же искусственно. Я ничего искусственного не вижу в том, что в Новосибирске у нас хорошее сообщество, в Москве. Есть пермская компания «Тенториум» они ездили в гонки 2006 года, Есть Сережа Кросов, он ездил в гонку 2005 года. Мы бы с ними общались и без «Экспедиции» и без клуба. Урал вообще интересное место. Вот Екатеринбург может выставить колонну 120 снегоходов. Ни один город России больше не может выставить колонну 120 снегоходов. Москва может выставить 100 колонн по 10 снегоходов, 500 колонн по 10 снегоходов, но не может выставить колонну 120 снегоходов, а Екатеринбург может. И там есть человек, Евгений Майоров, ветеран «Кэмел-трофи», один из наших региональных организаторов. Он нас всегда уважал. И когда мы были модными, и сейчас, и до этого. И про нас много разного в разное время говорили, нам важно, чтобы к нам с уважением относились люди, которых мы считаем светом нашей страны. И была ситуация, приходит Абрамович в ресторан «Экспедиция» в Москве, и говорит, значит так, Путин летит в Анадырь, у меня там ресторан «Баклан», шеф-повар еврей, мы северную кухню готовить не умеем, любые деньги, самолет, езжайте, приготовьте, все. Ему говорят, пошел на фиг. Он, не понял. Я Роман Абрамович. Да, да, да, мы все понимаем. Мы все сказали, что хотели сказать на эту тему. Он приходит через день и говорит, вот ребята, помогите по-человечески, они говорят, конечно, поможем, вот с этого и надо было начинать. И я думаю, что очень важны локальные сообщества. И я думаю, что одна из возможных национальных идей России – это краеведение. И я думаю, это здорово, это интересно. У меня 3 сына. Старшему 17 уже, успел поучиться в Испании, в самых дорогих московских школах, и очень трудно бороться, когда ты говоришь ребенку одно, а потом он встречает другую среду, которая говорит другое, главное – это деньги, главное, это связи, главное – это парни, которые решают вопросы.  Ты не в состоянии его один переубедить. Ты можешь его только поместить в среду, в которой будут такие люди как Бросов или Майоров или Бормов, вот который играет на гармошке. Это может что-то исправить.   

- Вы закрытое или полузакрытое сообщество сильных мира сего.

- Полуоткрытое. И сильных мира сего, я бы не сказал. Я бы сказал, яркое.

- А как же фракция Госдумы, которые могут выложить неплохие деньги за развлечение.

- Есть Григорий Данской, который, на мой взгляд, является гордостью Пермского края. Гриша говорит, что в «Экспедиции» всегда чувствуется благородное чаяние. Я бы не назвал Гришу сильным мира сего. Я рад, что мы товарищи. Но я могу таких примеров привести десятки. Скорее мы создаем площадку, на которой собираются живые люди, очень разные. У них может быть больше денег или меньше денег. Это совершенно не важно. Тут, наверное, можно перейти к проекту «Руян-город», такой утопический проект в Сибири. Мы сказали, что «Руян-город» - это обьединение живых. Обьединение через мягкий знак, потому что Обь, потому что он на берегу Оби. И в нас очень много кидали камни, кто вам дал право отличать живых от неживых. Что вы такие фашисты. А мы говорили, нас собралось 6 – 7 человек живых, кто пришел, видно, что он живой, пусть приходит и садиться. Мы ввели совсем небольшое количество законов в «Руян-городе», мы запретили крепкий алкоголь, запретили мат при женщинах, запретили кастрацию всех видов животных и запретили продукцию компаний Procter & Gamble и Coca-Cola. А все остальное можно (смеется). И собственно там тоже было забавно. Мне пришлось пообщаться с губернатором Крессом, томским губернатором, он говорит, в чудеса не верю, помогать не будем, мешать не будем. Чудесная позиция. Нам действительно не мешают сейчас. Вот мы тянем «Руян-город» сейчас, нам надо, чтобы человек были живым. Чтобы он сам себя чувствовал себя живым, и чтобы люди, которые вокруг, говорили. Вот, нам кажется это принципиальным.

- А за этот статус живого нет большого количества охотников побороться своими деньгами, например?

- Нет. Точно нет.

- Вы не секта?

- Мы абсолютно не секта.

- Вы «Экспедиция»?

- Однажды мы шли по культурной навигации по Псковской области, там населенный пункт Остров, монастырь старый, и самый большой в мире мост подвесной железный. Мы идем по мосту, человек 8 в оранжевых футболках. Идут навстречу бабушка с дедушкой и говорят, вы секта? Мы говорим, мы не секта, мы хунта. Для нас, конечно, важно обставиться открытыми. Мы стояли и стоим на чужих площадках. В 2009 году нас принудили приехать на «Селигер». Это было опасно, это было непросто, тем не менее, мы построили плот большой 650 кв м и на нем жили по законам «Селигера», уважая их законы. Ночью уходили в озеро, жили по своим законам. И на этот плот приходил все. Я потом подумал, что нас назначили разрешенной оппозицией в рамках «Селигера». Мы открываем свои площадками на самых разных мероприятиях. Мы очень много работаем с предпринимательской молодежью, делаем свои образовательные проекты. В Перми будем делать свою сцену музыкальную, когда будут «Белые ночи». Ну, точно не секта.