Программы / Дневной прямой эфир

Ведущий: Добрый день, дамы и господа. Мы говорим сегодня, крупным планом, рассматриваем сегодня один из фестивалей, который вчера открылся в нашем городе. Это фестиваль поэзии «СловоNova». В течение четырех дней в нашем городе будут звучать стихи современных поэтов в их же исполнении. Но вчера на открытии фестиваля стихи не только 21-го, но и 20-го, и 19-го веков исполнял артист театра и кино. Один из лучших чтецов, режиссер, педагог, писатель, Народный артист России Вениамин Смехов сегодня гость нашей студии. Здравствуйте, Вениамин Борисович.

Вениамин Смехов: Здравствуйте, дорогая Нина. Как аукнется, так и откликается.

Ведущий: Мы сегодня говорим, безусловно, с нашим гостем и с вами, уважаемые радиослушатели. Имя Вениамина Смехова для многих, так или иначе, связано с легендарным «Театром на Таганке», театром Юрия Любимова. Театром, который, в общем-то, я думаю, как и все артисты был, одержим любовью к звучащему слову. И Таганка, это театр, который не только знаменит своими оригинальными трактовками произведений Шекспира, Булгакова, Брехта. Но это и театр, который, я думаю, вы согласитесь со мной, Вениамин Борисович, театр, который можно назвать вполне себе поэтическим театром.

В.С.: Так его и называли именно. И поэтический, и политический, и всяческий. А когда прошло время его настоящей, так сказать, зенита его славы или актуальности, тогда уже начались, как у нас полагается, сразу вдруг такой максимализм и плюсовой, и минусовый. Или забрасывают его пинками, цветами, восторгами, свыше того, что он был. Так сказать, это уже явление культа театрального. Либо, наоборот, оскверняют уверенными какими-то принижениями значения любимовской школы. Говоря, что это для своего времени. Политика, это пока там была советская власть, вот это театр, дескать. Тогда получается, что другой. Сразу скажу, что для нормального человека это неестественно. Потому что, если мы имеем богатство, то оно у нас есть. Вот только что я… У меня самое, ну, как сказать…

Ведущий: Свежее впечатление.

В.С.: Свежий вздрог мозгов и души – это пермский музей изобразительного искусства. Вот это только что.

Ведущий: Пермская галерея.

В.С.: Пермская галерея.

Ведущий: Где деревянная скульптура.

В.С.: Бывший храм и великий иконостас. Это необыкновенно. Это абсолютно неожиданно. Я объездил столько городов Советского Союза и больше всего России, конечно. И север, юг, восток, запад. И много бывал в галереях. И совершенно удивлен собственной сейчас, я не знаю, там, детской радости, как будто я впервые в жизни увидел. Это собрание шедевров. До слез просто. Все, что следует там – от деревянных скульптур, которых вообще нет. Это здешнее. Правда, умная жена моя мне объяснила, что таков был Серебренников. Что это всегда должен быть кто-то. Был Третьяков, который собрал, был Щукин, там, как экспрессионистов собирали и у нас, и там, когда они были неугодны даже. То же самое и у нас сейчас. И здесь прошлое встречается с будущим. Потому что рядом с этой потрясающей галереей, я знаю, что мы сегодня увидим галерею нового искусства, музей…

Ведущий: Музей современного…

В.С.: …современного искусства, которому инициатором является Марат Гельман. Я его знаю. Ну, и знаю, как много лбами сшибаются люди, спешащие похоронить то или иное. Эта поспешность, к сожалению, она остается. В какой-то степени, может быть, это и естественно для нашего характера. Как говорил Достоевский – в один момент жизнь переменить. Вот русский характер. Может быть, и так. Но рядом с бедой, которая нас окружает, рядом с просто апокалипсическим ужасом, с которого вообще началось наше вчерашнее утро. Мы прилетели в 6 утра и попросили, сами понимаете, куда поехать. И рядом с этим как будто бы, ну, все зло, что есть в стране и в мире, оно как будто бы осело здесь. Именно в абсолютно не заслужившем этого, изумительном городе, о котором давным-давно знаю как о городе все-таки настоящей полноценной человечности, и культуры, и духа, и высокоточных институтов, бог знает, каких важных закрытых и открытых предприятий, главное людей. Именно здесь должно было случиться то, что облетело весь мир, как всемирная беда. А уж для нашей страны, что здесь все… и на «Эхо Москвы» об этом много говорили. И на многих других приличных, но их не так много, наших станциях. Говорили о том, что этот ужас, как будто расплата за многое, что не имеет никакого отношения к данной лошади. А это хромота нашей всеобщей вот лошадки. Ну, хорошо, и вот рядом с этим такая счастливая, восклицательная, праздничная культура, новость, молодые люди. Вчера на этом открытии, это я уже не видел, я работал с залом затемненным…

Ведущий: Полный зал молодежи. Я была. Одна молодежь.

В.С.: Но то, что мне рассказала и Галя моя, и мои друзья москвичи, гознаковцы, кстати, специалисты, такие серьезные экономисты, они говорят – это вообще потрясающе. Там от 15 до 25 лет было большинство. И такие реакции на Пушкина, на Маяковского, на Полоскову, на все, что стало главным во вчерашнем моем выступлении от Дмитрия Пригова до Маяковского и так далее.

Ведущий: Вот мой вопрос, Вениамин Борисович, касается как раз вашей программы. Как правило, к нам приезжают артисты, вот вы когда вошли в студию, помянули Михаила Казакова. И люди, конечно, с удовольствием ходят на концерты Аллы Демидовой, с которой вы работали в одном театре. Мы помним и прежде там концерты Владимира Высоцкого. Но сегодня, я буду говорить о сегодняшнем дне, когда приезжают артисты с большими поэтическими программами, то, как правило, диапазон программы – это от Пушкина до Бродского. Вчера же в исполнении народного артиста Вениамина Смехова, кроме стихов Пушкина, Северянина, Маяковского, вдруг я слышу стихи Елены Фанайловой, той же упомянутой вами Веры Полосковой. Более того, наших пермяков, господина Дрожащих. Это ваша такая дань, ну, скажем, фестивалю, который все-таки посвящен современной поэзии? Либо вам действительно любопытна современная поэзия?

В.С.: Ну, это я даже не знаю, как вам сказать. Есть утро, день, вечер, ночь. Также есть вчерашний день и сегодняшний. Если ты уже любишь и, так сказать, сподоблен к какому-то восприятию, счастливому восприятию звучащего слова, или не звучащего, а написанного, что самое, наверно, главное, то тут уж нет разницы. Добро не имеет прогресса, а искусство не имеет прогресса. Все, что пишется сегодня. Но угадать иногда бывает сложно. Скажем, может быть, самое яркое для меня из новостей это театр «Сцена-Молот». И то, что вчера мы оказались на репетиции Алисы Хазановой, которая, хотя и дочка Златы и Гены, я ее знаю с детства вроде бы. Но она как будто не имеет никакого отношения ни к искусству Геннадия Хазанова. Она новый человек. И там пластика, звук, вокал, и необыкновенная преданность слову. Это сложно. Елена Фанайлова.

Ведущий: Это была репетиция поэтического спектакля.

В.С.: Репетиция Елены Фанайловой. Это не поэтический спектакль. Это в прозе написала замечательная поэтесса. И я думаю, что это будет необыкновенный спектакль. Это о ребенке, о восьмилетнем ребенке и становлении в нем женщины, и сказки, и причуды. Ну, в общем, это очень трогательно. И это работает на новую публику. И, вместе с тем, это работает на меня, и на вас, Нина. Мы, наверно, театралы, ну, вы сильно моложе меня, но все равно я же вижу по глазам, что вы талантливый, квалифицированный зритель. И умение соучаствовать, любить и хотеть видеть новое, это, конечно, большое достоинство и Перми, и тех людей, которые подталкивают к этому, которые будят в людях желание не останавливаться, не предаваться самомнению. Вот я вот предпочитаю Экзюпери, и больше никого не люблю. Или там, я в этом музее люблю только вот Головина. Мне больше ничего не нравится. Так тоже бывает. Но, бог с ними. Все-таки мое предпочтение это, скорее всего, это старая традиция России. И я так воспитан и родителями, и бабушками, и теми изумительными деревенскими людьми, которых мне посчастливилось с детства держать за своих близких. Хотя они не родственники.

Ведущий: И уже педагогами, наверно, во время учебы.

В.С.: И учителями, да. Учителями словесности, и прочее. И, ради бога, конечно, пусть живут все в курсе, и так далее. Но чтоб не останавливаться и не… и понимать, что нужно сопротивляться злу, которого все больше. Злу, в том числе, усекновения, уничтожения нашего языка русского. Это дар богов. Такого языка больше нет на свете, как говорят люди, владеющие разными языками. В том числе, Михаил Васильевич Ломоносов.

Ведущий: Вениамин Борисович, вот опять же, возвращаюсь к тому, что к нам в город приезжают люди. Открываются фестивали. И так уж принято, что очень часто на открытия фестивалей приезжает, ну, простите за такое сравнение, «свадебный генерал», который открывает фестиваль и красиво уезжает. Вы, я знаю, остались аж на три дня слушать стихи.

В.С.: Посчастливилось, Нина. Это посчастливилось.

Ведущий: В вашем, я подозреваю, очень плотном графике. Невероятно плотном графике.

В.С.: Это и есть предпочтение и свобода, которую я вчера произносил словами Александра Сергеевича Пушкина. «Зависеть от властей, зависеть от народа - Не все ли нам равно? Бог с ними. Никому Отчета не давать, себе лишь самому Служить и угождать; для власти, для ливреи Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи; По прихоти своей скитаться здесь и там, Дивясь божественным природы красотам, (в том числе, пермской) И пред созданьями искусств и вдохновенья Трепеща радостно в восторгах умиленья.- Вот счастье! вот права». Вот этим правом я и воспользовался. И совсем никакой не «генерал» даже. Я только старший лейтенант запаса. И даже не народный артист, надо сказать. И, как Эдик Бояков, я отказался от званий. Потому что я не хочу от власти иметь ничего. Это другое учреждение. Власть занимается собой. А люди занимаются своей жизнью. Ну, у этого есть какая-то история. Тут и хвастать нечего.

Ведущий: Но ведь это роскошь то, о чем вы говорите сегодня. Многие ее не могут себе позволить.

В.С.: Я видел полный театр людей, которые предпочитают эту роскошь простейшего существования. Я люблю, я это хочу видеть. Я хочу учиться этому.

Ведущий: Уж, коли вы начали читать стихи, просят очень. «Не могли бы вы повторить вчерашнее стихотворение про милиционера».

В.С.: Это, правда, было очень красиво сделано. Гигантский шестиметровый какой-то дизайн, лестница, которая очень красиво двигалась.

Ведущий: Это было очень эффектно.

В.С.: Очень. Замечательные мастера. Дизайнеры и техники, там, ??????? (неразборчиво). В общем, какие-то очень чудные люди, которые окружают этого небожителя Боякова. Да, так, что, прочитать? Ну, конечно, надо прочитать.

Ведущий: Может быть, в финале нашей встречи.

В.С.: Давайте в финале прочитаю.

Ведущий: Давайте мы сейчас все-таки уже примем звонок. Добрый день.

Слушатель: Здравствуйте. Максим Борисович. Здравствуйте, Вениамин Борисович.

В.С.: Вы Максим, а я Вениамин, мы оба Борисовичи.

Слушатель: Да, совершенно верно.

В.С.: И мы все дети Бориса Мильграма, поскольку он министр культуры.

Слушатель: Ни в коем роде. Вы, может быть, знаете, в Перми его зовут «миллиграмм».

В.С.: Да, это просто, вы знаете… Пушкин исписался в 30-м году. Уже с ним ничего… Все ясно. Для того, чтоб отрицать, нам ничего не стоит. Слушаю вас, дорогой «килограммо-грамм».

Слушатель: Вениамин Борисович, вы для лучший Атос всех времен и народов. Я с детства смотрю этот фильм. И ваши монологи у меня просто в памяти на всю жизнь.

В.С.: Максим, спасибо. Я очень тронут. Это не предмет разговора. Это ваш восторг. Наверно, по делу. Но я прочел об этом Атосе так много скверного. Должен вас все-таки вразумить, что черное и белое – это то, что одновременно существует. Поэтому у меня голова не болит от того, что так хорошо понравился этот Атос. Мне нравится тоже этот фильм первый, первый самый.

Слушатель: Да.

В.С.: И я рад, что вам он тоже нравится. Спасибо. Если есть вопрос, задавайте.

Слушатель: Нет. Просто я счастлив, что высказал это лично вам.

В.С.: Спасибо большое, Максим.

Ведущий: Спасибо. Мы уже упоминали, так или иначе, людей, с которыми вы работали и с которыми вы дружите. Я думаю, там, в частности, и это касается, например, Аллы Демидовой, вы работали с Владимиром Высоцким. Вот эта ваша любовь, мы сегодня раз говорим о поэзии, вша любовь именно к поэзии, она была сформирована во время работы в театре или раньше, когда учились у Этуша?

В.С.: Раньше, раньше. Это есть порядок, который я давно уже описал. Вот был двухтомник мой. Сейчас, говорят, он закончился в издательстве «Время», где рассказано про многое, что в жизни, что мне самому интересно передать вам, читателям. Это, скажем, то, что когда-то я прочитал Маяковского на обложке в пятом классе, там, какого-то учебника. Газетами оборачивали тогда учебники и тетрадки. И я был потрясен, что с русским языком можно такое творить. То есть, так по-хозяйски, так звонко, так необыкновенно пленительно, по-новому говорить о том, что я, вроде, знаю. Эти слова все знают. И вообще 33 буквы алфавита. Что он творит, каков ритм, каков победительный музыкальный тон. Я был влюблен. Потом отец, который с войны пришел, читал Пушкина, Брюсова, Маяковского, Лермонтова. То есть, это было естественное воспитание. Это ухо черное репродуктора, откуда звучали голоса Качалова или Сурена Кочаряна, или Дмитрия Журавлева. А потом они мои учителя. И потом я учусь этому уже в училище театральном. Это тоже было очень много… И это, конечно, в театре на Таганке, вы правы, более всего нас воспитывала это близость к этим нашим классикам. Их уже нет, к сожалению. Это начинается год Давида Самойлова. 90 лет Давиду Самойлову. Человеку, который дарил свое тепло больше всего Мише Казакову, благодарное тепло, и Рафику Клейнеру, мне досталось. Вот мы будем все вместе в зале Чайковского выступать.

Ведущий: И будет какой-то концерт один?

В.С.: Да. Самойлов, Межиров, Слуцкий, Смеляков, Евтушенко, Вознесенский, Ахмадулина, Булат Окуджава, Левитанский. Это все были наши гости, с которыми мы делились своими спектаклями. И от которых очень много брали. В том числе, манера. Разрушительная манера актерского самомнительного чтения. Ужас в том, что актеры многие читают по Станиславскому. А надо читать, как говорила Ахматова, способом монотона. Монотон спасает поэзию.

Ведущий: Но вы не монотонно читали.

В.С.: Это секрет. Это очень разнообразие монотона. Но о монотоне Ахматова и Бродский, допустим, говорили как о музыкальной основе. Понимаете, можно быть великим… Одна и та же партитура Баха, скажем, партита Баха в исполнении Гленн Гульда или какого-нибудь еще эн, эн, который то же самое исполняет, а слушать невозможно.

Ведущий: Мы сейчас принимаем звонок. Добрый день.

Слушатель: Добрый день, здравствуйте. А я в детстве играл Д’Артаньяна в спектакле.

В.С.: Умница.

Слушатель: И так колол ???????? (неразборчиво) кардинальшу, что меня выгнали со сцены. А потом к девочкам приставал…

Ведущий: Ваш вопрос, Алексей Борисович.

Слушатель: Вот мне настолько нравился ваш фильм. Они не понимали этого, что мне тоже хотелось на вас походить. И я к девочкам приставал. И меня выгнали из лагеря за это.

В.С.: Ну, вообще, к девочкам приставали, может быть, правильно. Насчет вопроса, я так и не понял. Вопрос о девочках или о Д’Артаньяне?

Ведущий: Алексей Борисович, спасибо. Но это же не ваш творческий вечер сегодня, как вы играли.

В.С.: Молодец, молодец, правильно признался. Просто душа скачет. Спасибо вам. Будьте здоровы.

Ведущий: Вениамин Борисович Смехов, просто артист театра и кино, писатель, автор нескольких книг. Я права, Вениамин Борисович?

В.С.: Да. И я тоже прав.

Ведущий: Режиссер, педагог, гость нашей студии. Добрый день.

Слушатель: Здравствуйте.

В.С.: Здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте, господин Смехов. Прежде всего, выражаю восхищение вашим талантом. И благодарю вас за теплые слова о нашем городе.

В.С.: Спасибо вашему городу и вам за эти слова.

Слушатель: А, знаете, я хотел бы вот что спросить у вас. Вот вы в своей беседе как-то крайне скептически выразились о власти, о политике.

В.С.: Я не скептически. Я равномерно.

Слушатель?: Вот я хотел бы узнать, это как-то в результате вашего некого разочарования от текущей нашей действительности?

В.С.: Как вас зовут?

Слушатель: Меня Владимир зовут.

В.С.: Владимир, ведь я прочитал Пушкина. Так все сказано. «Зависеть от властей, зависеть от народа…»

Слушатель: То есть, вы всегда были так отстраненно, да?

В.С.: Нет, я просто очень люблю стихи. И оттуда все вычитываю, понимаете? А что касается жизни, она, чаще всего, тоже учит. И, в том числе, мучит. И это было… Просто очень активная жизнь оказалась. Я, может быть, не заслужил такой роскоши, что вот вы так со мной уважительно говорите. Я нормальный человек. Я никем себя особым не считаю. Но повезло. Повезло с учителями, повезло со школой, повезло с тем, что Театр на Таганке вот так выскочил в то время в форварды. Но это сама жизнь, конечно, учит. И то, что власти меняются, а беда у народа остается, это ведь и вы знаете. Чего вы задаете тогда вопрос? Вы же знаете, что это так?

Слушатель: Да.

В.С.: Ну, а чего тогда спрашиваете?

Слушатель: Разрешите, можно еще один вопрос? А вот скажите, пожалуйста, хотя вам, наверно, про этот фильм-то уже навязло в зубах. А вот как ваши отношения сложились с вашими партнерами по этому фильму? Вы в жизни такие же близкие друзья? Или все-таки немножко как-то отстраненны?

Ведущий: Вы имеете в виде «Трех мушкетеров»?

Слушатель: Да, да, да.

В.С.: Освобождаю зубы от того, что навязло. И скажу вам по свежему совершенно. Вот все, что вы тоже знаете… Вообще, вопросы все риторические. Извините, Володя. Вы понимаете, ну, как можно? Ведь вы же уже видели и слышали наши признания. Мы же не врем.

Слушатель: Да, нет, знаете, извините, я поздно подключился.

В.С.: Нет, я имею в виду…

Ведущий: Раньше…

В.С.: …по телевизору, вот к 30-летию, и сейчас опять снимаемся. Нам хорошо друг с другом. Я скажу так. Феномен действительно этого фильма в том, что как ни в каком другом фильме мы остались доброжелательны друг к другу. Мы знаем, и мы потеряли замечательного Игоря Старыгина. И мы боимся потерять дальше. А будем терять и так далее. Но это все нормально. Нам друг с другом хорошо. Вот я сейчас вернусь домой из Перми. И через три дня тайно окажусь в Питере, чтоб поздравить Мишу Боярского с 60-летием. Он будет не на лошади, а на сцене. А мы будем с Галей в зале. И потом я буду ему чего-нибудь петь. «Опять скрипит Боярский баритон».

Ведущий: Ирина спрашивает по ICQ: «Всегда ваше присутствие на экране просто завораживает. Спасибо за очаровательное творчество. А как вы относитесь к телесериалам?» Но я знаю, что вы снимаетесь в сериалах

. В.С.: Нет, я не снимаюсь, я снялся. Вот был случай, когда…

Ведущий: В сериале тогда.

В.С.: …мне было приятно отказываться, когда я понимал, что я материально, в конце концов, справлюсь со своей жизнью. И мне не обязательно сниматься в рекламах, которые тоже за большие деньги предлагали, или еще что-то. У меня какие-то есть свои интересы. Я литературный человек. Я пишу, там, что-то такое. Но главное - это мои программы. Стихотворные и разговорные, часть которых я вчера произносил. А телероман «Монте Кристо» по аргентинской кальке, это уже многие страны воспользовались этой лицензией, мне кажется, был очень подходящий для моего здоровья актерского. И то, что я был рад этой команде, этой компании, и неожиданно получил оценки моих коллег. Ну, голова кружилась от радости. Хотя во время съемок это был просто… как в театре. Очень хорошо. Семь месяцев работы. Правда, 117 серий. Это звучит слишком сильно. Но это не чувствовалось. Это была хорошая, последняя перед кризисом, нормальная работа.

Ведущий: Еще один звонок. Добрый день.

Слушатель: Меня зовут Владимир. Я прошу господину Смехову задать только один вопрос. Наша Россия и многие, многие люди, в том числе, я, 21 числа отмечаем 130 лет со дня рождения Сталину. Пусть он кратко ответит, как он относится к этой дате.

В.С.: Дорогой мой, Владимир. Обвинять кого-либо за ущерб памяти, я не в силах и не вправе. У меня отец фронтовик. У меня погибли и были расстреляны мои родственники. Я знаю, что эти люди, они не от бога, а от беса. Люди, которые растоптали церковь православную, которые вместо бога посадили Ленина. А Ленин был, конечно, извините, бесом. Сталин был его прямой продолжатель. Потому что они ненавидели все драгоценное в России. Царя, то есть монархию, ненавидели бога, ненавидели крестьянство, ненавидели интеллигенцию. Единственное, чем они наши головы задурили, я тоже в детстве любил Сталина, а Ленина гораздо дольше. Но нужно было прозреть, чтобы узнать. К несчастью, нас сегодня одну власть заменила другая, которая оставила все больные точки также. И социальный недосмотр, и то, в какой беде живут наши люди. Их часто загоняют в этот темный угол неверного зрения. Ну, что можно говорить? Это слово произносить - грех перед богом и историей России. Иосиф Бродский, великий русский поэт, написал. «Россия уникальная страна, осознающая себя через культуру даже в эпохи политического унижения». А нас с вами продолжают унижать. Только вы из этого унизительного состояния продолжаете богостроительство на тему дьявола. А я переживаю те же страдания, что и вы за то, что нас с вами по-прежнему обманывают. Надо вытягивать себя самим. Слава богу, сегодня можно еще самому себя строить. Я видел в Перми уже людей, которые живут небогато, но честно, достойно. И ни о каких Сталинах, ни о каких лагерях страшных, в которых уничтожены миллионы людей, не обязательно лучших, просто наших людей… Это дважды два. Это же понятно. Мне просто стыдно говорить на эту тему. Да, декабрь это… Знаете, в день рождения замечательного артиста Льва Дурова я когда-то произнес: сегодня в день рождения Сталина мы, как всегда, празднуем день рождения Льва Дурова. Понимаете, гораздо лучше говорить о культуре, о тех настоящих людях, которые нас с вами радуют по правде, а не по вранью.

Ведущий: Задает Владимир по ICQ тот же вопрос, примерно, что я и задавала. «Кто из современных поэтов вам нравится?»

В.С.: Ну, как сказать, мне стихи нравятся. А поэты… Их очень много этих имен.

Ведущий: Но вам интересны они?

В.С.: Те, кого вчера я назвал, замечательно. А потом Слава Дрожащих дал свою книжку. Я посмотрел, там очень много (Владислав, да) там очень много хороших стихов. А рядом вот эти изумительные, ну, Вера Полоскова просто шикарный поэт. Но она еще и актриса. Вот сегодня будет спектакль, на который мы пойдем. Ну, и то же самое Ленор Горалик, и Игорь Померанцев. У них нет того, что, скажем, для меня есть у Бродского, у Пушкина, у Высоцкого, у Самойлова, у Межирова, когда просто раскрыты гигантские, огромное количество страниц. И все насквозь прекрасно. Нет. А там есть, достаточно одного стихотворения. Знаете, Грибоедов написал одну пьесу. И этого достаточно. И есть строки, есть стихи. И этих имен множество. И было, и есть.

Ведущий: И есть господин Емелин, стихотворение которого…

В.С.: Пожалуйста, я попробую, да. Вот вчера я прочел, это было успешно.

Ведущий: Мы на бис просим.

В.С.: Попробую. Но без очков. «История с географией». Всеволод Емелин. «Великой Родины сыны, Мы путешествовали редко. Я географию страны Учил по винным этикеткам. Лишь край гранёного стакана Моих сухих коснётся уст, От Бреста и до Магадана Я вспомню Родину на вкус. Пусть никогда я не был там, Где берег Балтики туманен. Зато я рижский пил бальзам И пил эстонский «Вана Таллинн». В тревожной Западной Двине Я не тонул, держа винтовку, Но так приятно вспомнить мне Про белорусскую «Зубровку». И так досадно мне, хоть плачь, Что отделилась Украина, А с ней «Горилка», «Спотыкач», И Крыма всяческие вина. Цыгане шумною толпою В Молдове не гадали мне. Мне помогали с перепою Портвейн «Молдавский», «Каберне». И пусть в пустыне Дагестана Я не лежал недвижим, но Я видел силуэт барана На этикетках «Дагвино». Пускай я не был в той стране, Пусть я всю жизнь прожил в России, Не пей, красавица, при мне Ты вина Грузии сухие. Сейчас в газетных номерах Читаю боевые сводки. А раньше пил я «Карабах» Для лакировки, после водки. Хоть там сейчас царит ислам И чтут Коран благоговейно, Но лично для меня «Агдам» Был и останется портвейном..Я географию державы Узнал, благодаря вину, Но в чём-то были мы не правы, Поскольку пропили страну. Идёт война, гремят восстанья, Горят дома, несут гробы. Вокруг меняются названья, Границы, флаги и гербы. Теперь я выпиваю редко, И цены мне не по плечу, Зато по винным этикеткам Сейчас историю учу».

Ведущий: Вот, что касаемо истории, Вениамин Борисович, задает вопрос Юлия. Но я облеку не в вопрос, а в приглашение. «Нет ли у вас желания принять участие в гражданском форуме «Пилорама», который ежегодно проходит у нас в музее политических репрессий?» У нас, действительно, ежегодно проходит, есть такой музей «Перс

ь-36».

В.С.: Если будет возможность. Конечно. Как, это нормально.

Ведущий: Мы последний звонок принимаем. И уже завершается наш эфир, к сожалению. Добрый день.

Слушатель: Добрый день. Александр.

В.С.: Здравствуйте, Александр. Слушаю ваш вопрос.

Слушатель: Здравствуйте. Великолепные стихи. Мне понравились. Вообще, я уважаю ваше творчество, преклоняюсь. На самом деле, вы замечательный актер.

В.С.: Спасибо, Саша.

Слушатель: И на самом деле, я вот рад в эфире это вам сказать, как первый самый звонящий. Я хотел бы узнать, вот вы современник Высоцкого. Как вы думаете, какую бы нишу сейчас занял бы Высоцкий? И, вообще, если б он жил, он также бы стал «придворным шутом», как многие другие?

В.С.: Я понял, Саша. Я, действительно, 16 лет работал на сцене. Он работал Гамлетом, а я трудился Клавдием в «Гамлете», а Аллочка Демидова была Королевой. И много, много другого нас связывало. И, вместе с тем, всегда была дистанция. Я всегда слышал и чувствовал, и я, и Валера Золотухин, которые были некоторое время приближены. Мы по-разному дружили, не дружили. Это неважно. Важно, что это необыкновенный человек, и необыкновенный талант. И достоинство тех, кто был ближе, не выше, чем достоинство тех, кто его знал и хранил, и как говорил Михаил Ульянов, «запрещенный поэт». И вся страна имела полное собрание его сочинений. Это феномен абсолютный, Владимир Высоцкий. А что сегодня б с ним было – гадать невозможно. Знаю только, что он ни единую строчку не солгал бы и сегодня. И таких достаточно. Пойдите на фестиваль поэтов Перми. Люди, которые по-честному и пишут, и все. Кто лучше, кто хуже. Но правду. Это, наверное, и ответ на ваш вопрос. А какова правда, вы знаете, как и я. Как и Нина, сидящая, красивая, передо мной. Это все так. Давайте я вам прочитаю тогда то, что называется Дмитрий Пригов, и то, что веселило вчера людей. Например, так. «Милицанер гуляет в парке Осенней позднею порой И над покрытой головой Входной светлеет небо аркой И будущее так неложно Является среди аллей Когда его исчезнет должность Среди осмысленных людей Когда мундир не нужен будет Ни кобура, ни револьвер И станут братия все люди И каждый — Милиционер».

Ведущий: Спасибо. Вениамин Смехов сегодня был гостем нашей студии.

В.С.: Спасибо.

Ведущий: Спасибо. До встречи на фестивале «СловоNova».

В.С.: Счастливо вам.