Верхний баннер
03:18 | ПЯТНИЦА | 29 МАРТА 2024

$ 92.26 € 99.71

Сетка вещания

??лее ????ов??ое ве??ние

Список программ
12+

отдел продаж:

206-30-40


Программы / Дневной прямой эфир

22.12.2009 | 22:00
«Крупным планом». Театральные итоги года.
«Крупным планом». Театральные итоги года.

Ведущий: Добрый день, дамы и господа. В студии ведущая Нина Соловей. Не так давно, казалось бы, подводили мы итоги сезона. И вот уже 2009-й год подходит к своему завершению. На будущей неделе в это же время в рамках программы «Крупным планом» мы поговорим о выставках и о крупных фестивалях с Юлией Баталиной, главным редактором журнала «Шпиль». А сегодня мы будем подводить исключительно театральные итоги этого года. И гость нашей студии театральный критик Татьяна Николаевна Тихоновец. Здравствуйте, Татьяна Николаевна.

Татьяна Тихоновец: Здравствуйте.

Ведущий: Итак, к цифрам. 2009-й год. 23 премьеры. И это мы говорим только о пермских театрах. Не берем в расчет театры в малых городах края в Лысьве, в Кудымкаре, в Березниках… Участие более, чем в шести фестивалях. Две «Золотые маски» получила опера. В этом году номинированы уже на «Золотую маску» на будущий год . 13 номинаций. В Перми теперь официально 8 театров. Появился новый театр под занавес этого года. На ваш взгляд, Татьяна Николаевна, можно ли считать этот год, ну, за последние хотя бы пять лет, каким-то, ну, действительно ярким, судя по событиям?

Т.Т.: Ну, наверное, можно. Но с какими-то оговорками. Потому что, я вообще считаю, что театр развивается не по принципу все выше, и выше, и выше, все лучше, и лучше, и лучше. А по каким-то другим законам он развивается. И поэтому, скажем, какие-то театры, которые вот в прежние годы могли быть лидерами, они в этом году не сильно лидеры. Какие-то театры вырываются вперед. И, вообще, вот даже как бы вот это представление, вот лидер, не лидер. Все равно театр – это не спорт. И я считаю, что театр должен развиваться по законам своим собственным. Вот как человек развивается каждый по законам своей собственной жизни, так и у каждого театра своя собственная жизнь. И он должен по законам этой жизни развиваться. Не оглядываясь о том, вот есть участие в фестивалях, нет, там, есть «Маска», нет «Маски». Чем меньше об этом думать, тем больше всего будет хорошего. Но, безусловно, в этом году произошли какие-то яркие для меня, например, события. Не могу говорить – лучше или хуже. Но интересный год был.

Ведущий: Но вот давайте тогда остановимся на каждом конкретном театре. Хотя бы то, что вы успели увидеть.

Т.Т.: Да, да. Потому что я не все…

Ведущий: Театр-Театр, бывший пермский академический театр драмы. Не считаете ли вы, что этот год не был таким интересным, как в прошлые годы? Я даже напомню премьеры. «Дульсинея Тобосская», Борис Цейтлин, «Антракт» - акт творческого вуайеризма по пьесе Марданя, Борис Мильграм, «Честный авантюрист» Тростянецкого. И последняя премьера – «Жизнь человека» Бориса Мильграма.

Т.Т.: Я считаю, что прежние годы были интереснее.

Ведущий: Я не случайно такой вопрос задала. Даже судя и по публикациям, и по отзывам в прессе по поводу этих премьер.

Т.Т.: Я считаю, что в этом году Театр-Театр… ну, какие-то его преследуют, я бы сказала, неудачи творческие. Я видела «Дульсинею Тобосскую». И я просто обожаю режиссуру Цейтлина. И я считала, что будет очень интересный спектакль. И когда он начался, я была просто счастлива. Думаю – о! Но ничего, кроме первой сцены, ну, как-то, не было придумано. И мне показался спектакль довольно вялым, каким-то таким аморфным. И непонятным по высказыванию. Вот, собственно, чего хотел сказать режиссер. Акт творческого вуайеризма, я тоже с трудом это слово произношу, я тоже видела несколько раз этот спектакль. Так получилось, что я его, по-моему, три раза я его видела. Потому что, ну, у меня, видите, так, я иду на премьеру, потом я смотрю там…

Ведущий: Через несколько…

Т.Т.: … через некоторое время, там. Потом на «Театральной весне».

Ведущий: Притом, что там главную роль играл режиссер.

Т.Т.: Да, да. Ну, вот первый-то спектакль мне показался гораздо более любопытным, именно потому, что там главную роль играл, так сказать, сам Мильграм. Он постоянно все это комментировал. Это все напоминало такой веселый актерско-режиссерский стеб.

Ведущий: Капустник…

Т.Т.: Капустник, стеб. Вот я как-то так, ну, с забавой к этому отнеслась. Но дело в том, что предполагается, что это импровизация. А я понимаю, что эта импровизация все равно застроена. И потом вот, когда второй спектакль я смотрела, он был совсем вялый. А третий спектакль так, вроде, ничего. Притом, что первый раз мне первый акт понравился, а второй раз гораздо интереснее второй был. Что касается «Честного авантюриста», я вот могу честно сказать, что я посмотрела этот спектакль позже, чем все остальные. Слышала очень нехорошие отзывы.

Ведущий: Ну, я помню, что вы после премьеры мне сказали – он вам понравился.

Т.Т.: Да. Так я ведь просто везде распространяла всякие слухи. Я звонила в «Маску», я говорила – обязательно присылайте экспертов. Спектакль чуть ли не близкий к совершенству мне показался. И вдруг тоже что-то с этим спектаклем произошло. И, когда он был на фестивале «Реальный театр», он просто, ну, очень плохо прошел. Я не была там. Но просто я такие негодующие в свой уже адрес возгласы слышала…

Ведущий: Что ж ты нам посоветовала...

Т.Т.: Да, да, да.

Ведущий: А на «Волшебной кулисе»?

Т.Т.: Да, ничего. Понимаете, там какая-то вещь произошла. Там оказался утерянным смысл, ради которого стоило ставить эту пьесу. Вот все застроено. Форма прекрасно придумана. А смысл, на мой взгляд, очень современный. «Честный авантюрист» – это такой оксюморон, да. Человек хочет и капитал приобрести, и, так сказать, невинность соблюсти. И это ведь очень современная ситуация. Я бы сказала, что это просто ситуация злободневная. Когда у нас смотрят честными глазами, а рукой сзади воруют, понимаете. Замечательная тема, и все придумано, и все вроде бы плавно.

Ведущий: И он красивый такой…

Т.Т.: Безумно красивый. Ну, и все, как-то вот все ушло. Не люблю это слово харизма, но я это по-другому немножко называю. Манкость актерская. Вот то, что мне, казалось, должно быть в главном герое, которого играет Михаил Лебедев, молодой артист. Но он весь ушел в пластику, в движение, и, по-моему, он совершенно забыл, о чем гон вообще играет. Мне ужасно жалко было. Я как-то расстроилась сильно.

Ведущий: Я, честно говоря, когда посмотрела этот спектакль, я вообще засомневалась, что можно ли было доверять такую большую роль еще не очень опытному актеру? … и когда он уже доигрывал к концу спектакль, я думала, он сейчас умрет… образно, конечно, говорю. Он просто не дотянет эту махину. А на чем тогда актеру расти?

Т.Т.: Да. На чем расти? А, во-вторых, он парень очень талантливый.

Ведущий: Он талантливый.

Т.Т.: Он очень подвижный, он очень пластичный. И, собственно, должны молодые роли играть молодые артисты. Должны.

Ведущий: Ну, не довез он этот паровоз-то до конца.

Т.Т.: Ну, это другой вопрос. Это уже другой вопрос.

Ведущий: Ну, сразу логичный вопрос задают по нашему ICQ. «Не связываете ли такой неяркий год Театра-Театра с тем, что Борис Мильграм, художественный руководитель, еще министерством занимается?»

Т.Т.: Это такой вопрос пришел?

Ведущий: Да. Светлана.

Т.Т.: Хороший вопрос. Ну, связываю, конечно. Связываю. Потому что театр - это огромное хозяйство. Это такая, не знаю, фабрика, завод. Но такой театр, как вот, может быть, театр-семья. Но вот такой театр большой, как театр драмы, это, конечно, такой огромный завод. И должен быть там главный инженер, который все время думает о том, как, где, чего, для кого, для кого он работает, что ставить, кого приглашать? И в предыдущие-то годы мне казалось, что выстраивается какая-то стратегия, какая-то политика развития театра. Притом, что было далеко не все, так сказать, интересно. А в этом году, вот мне кажется, что это все произошло именно потому, что театр развивается, ну, как бы, вот, ну, взяли, пригласили. Можно было Цейтлина, а можно было другого.

Ведущий: Отец в командировке.

Т.Т.: Да, как-то в длительной командировке. И поэтому, конечно, театр такой не может так развиваться. Это очень опасный путь. Потому что я знаю такие театры. Там не обязательно министрами культуры становились их худруки, да.

Ведущий: Ну, общественной деятельностью занимаются много.

Т.Т.: Ну, или общественной деятельностью. Или там какой-нибудь депутат гордумы. Ну, в общем, всякое может быть. Но при этом театр, конечно, ну, он начинает страдать. Потому что о театре нужно думать день и ночь. Жить в нем. Для того, чтобы что-то постепенно произошло. Театр – это дело вообще длинное. Все сразу не происходит. И победы сразу не даются. Я слушала вот предыдущую передачу. И очень посмеялась, когда кто-то позвонил, когда Исаакян был, был такой звонок. Но я буквально последние минуты застала. И он горячо сказал – вот, надо поддерживать таких наших замечательных деятелей, как Исаакян.

Ведущий: И Сергей Федотов.

Т.Т.: Да. А вот там не кого-то там со стороны. Я так про себя похихикала. И вспомнила, как тяжело входил Исаакян в городскую ситуацию. Понимаете. Ему понадобилось всего 20 лет для того, чтобы он стал своим человеком. И уже говорят «наш Исаакян». Я очень отметила этот звонок.

Ведущий: Мы поговорим об Исаакяне чуть позже. Все-таки, завершая тему о Театре-Театре. Большую часть времени провел все-таки Борис Мильграм в конце этого года в своем театре, когда он репетировал «Жизнь человека». Опять же, интересная история получилась с этим спектаклем. Кардинально разные мнения. Кому-то очень понравился спектакль, кому-то не очень понравился спектакль. В блогах много обсуждали. В прессе почти нет. Почти нет. Ваше мнение, как театрального критика.

Т.Т.: Ну, вот я бы с удовольствием выступила в прессе. Но уже вместо меня выступили в газете, в которой я, так сказать, с которой я сотрудничаю. Там была статья Неугодовой. А два раза не нужно газете. Я в это время работала на «Волшебной кулисе». И я не посетила премьеру. Ну, вот сейчас на сайте на своем, как бы, напишу. Дело в том, что, конечно, этот спектакль вызывает споры. Но споры, я бы сказала, не художественного порядка. Кто-то возмущается дороговизной спектакля, кто-то возмущается, что вот, ну, типа, эту бы энергию, да в мирных целях. Кто-то, кто потрясен всякими аттракционами, всякими там, значит, ну, штуками, дрюками, наворотами… я видела девочек, передо мной сидели на спектакле, гни просто визжали, хохотали, и вели себя, я бы даже сказала, несколько неадекватно. Видно было, что им очень нравилось.

Ведущий: Ну, мы с подругой сидели, и вспоминали студенческое время, когда эта пьеса Андреева казалась нам, ну, невероятно, какой-то скукотой, тоской, и. вообще, как можно ее ставить, и для чего ее брать в постановку, думали мы. И после спектакля, мне коллега говорит – слушай, я даже не думала, какая это веселая пьеса у Андреева…

Т.Т.: Веселая пьеска, да. Вы знаете, вот я просто сразу обозначу свою точку зрения, чтобы никто не подумал, не дай бог, что я ухожу от ответа. Я среди тех, кому не понравился спектакль. При том, что я там нашла для себя, как критик, не как зритель, а как критик, несколько сцен во втором действии, там вот хор этих, я уж забыла, как они называются, ну, в общем, они там в бумажных сарафанах ходят, а потом раздирают эти сарафаны и поют. Вот мне это очень понравилось.

Ведущий: Любовная сцена?

Т.Т.: Да. Мне очень понравилось все, что связано с появлением живых артистов Максимкиной и Захарова. Особенно Максимкиной. Я ее обожаю просто, как актрису. Мне кажется, она все может оживить. И вот я, когда… 55 минут, по-моему, прошло, перед тем, как вот она появилась. А потом Дима Захаров. Я эти 55 минут совершенно не понимала, что вообще мне делать. Я просто, ну… я не могу, когда мне десять раз повторяют на разные лады один текст. Тем более, что пьесу я знаю, хорошо знаю. В общем, это рождало все какую-то зрительскую тоску. Я все время себя настраивала на хорошее, как критик. Найти что-нибудь. Ну, вот появились живые артисты, и я нашла. Я думаю – господи, не надо бы никакого паркура, никаких там мальчиков на высоте. Я сижу с замиранием сердца смотрю. Думаю, понятно, что лонжа. Ну, зачем вот туда ребенка запихивать на высоту. Я не помню, совершенно, что в это время происходило на сцене. Я только на ребеночка смотрела. И, в общем, вот, ну, вот мне ничего этого не надо. Во мне надо, чтобы были живые артисты. Чтобы они не пели, как в плохой опере, а хорошо играли. И они способны это хорошо сыграть. Я совершенно готова смотреть любой текст Андреева, притом, что я не люблю эту пьесу. И я никогда, честно говоря, не настаивала на том, чтобы студенты ее читали. То есть, я давала всегда…

Ведущий: А мы все равно читали….

Т.Т.: Ну, я как-то вот не сильно вас заставляла, так сказать… Я понимала, что это читать очень скучно. Но при этом… Горький когда-то ему писал, что ты придумал замечательную форму, у тебя там, там, то-то, то-то, то-то новое. Но ты лишил человека плоти и крови. Ты лишил его жизни, подробностей. А человеческая жизнь вся в подробностях. И поэтому вот у тебя появилась формула. Но Андреевская пьеса, которую я перечитала после этого спектакля, естественно, да, она мне кажется все равно более живой, чем этот спектакль. Потому что там вот для меня жизнь только там, где появляется вот эта вот сцена человек молодой и жизнь человека. Мне ужасно жаль, что я следила за тем, как делают грим старческий. И я совершенно не помню, что в это время происходило на сцене.

Ведущий: Но может быть, это сознательный режиссерский ход? Вот сегодня в отсутствии у некоторых людей реальной какой-то человеческой жизни режиссер таким образом может и показывает нашу жизнь. Что сегодня очень много мишуры, придумок, очень много внешнего, очень много отвлечений, нет единой… Ну, надо сказать, что и спектакль-то как жизнь сама он распадается.

Т.Т.: Распадается.

Ведущий: У него цельности вообще нет, на какие-то отдельные сцены все разбито. Может быть, это Борис Леонидович хотел показать нам?

Т.Т.: Может быть, он хотел показать, провести, как бы, вот эту пьесу через все типы театра, через все типы, так сказать, зрелища, какой сейчас вот может быть. Но дело в том, что… Вот вы говорите – в отсутствии у многих человеческой жизни. Это не может, Нина, это я категорически против. У всех жизнь. У всех жизнь. И она у всех разная.

Ведущий: У всех разная. Но мы же знаем с вами ряд людей, жизнь которых практически превращена в игру, например.

Т.Т.: Ну, это тоже жизнь.

Ведущий: Ну, вот он такую игру в жизнь может и показывает.

Т.Т.: Я думаю, в глубине даже себя, человек, даже играющий человек, а человек, в общем, всегда играет, он какие-то роли исполняет, он все равно внутри себя живет. И вот мне чего не хватает в спектакле? Мне не хватает цельности, высказывания самого Бориса Мильграма. Я хочу, я готова, скажи мне, что ты думаешь. Я готова услышать, я готова воспринять. Я готова принять самый мрачный взгляд твой на действительности. Но я хочу понять, что ты мне хочешь сказать. Вот для меня это не произошло. Понимаете?

Ведущий: Может быть, вот это та мысль, то, что он хотел сказать, и скрылось за внешними спецэффектами, музыкой, за всеми этими придумками?

Т.Т.: Да. Понимаете, для меня это такой, в общем, к сожалению, я это, в общем, говорю с болью, потому что я понимаю прекрасно, что есть презумпция невиновности в театре. Никто не хочет сделать плохо. Все хотят сделать хорошо. Никто вот не говорит – а сделаю-ка я вот такой вот бессмысленный, там, или такой сякой спектакль, да. Но дело в том, что для меня все это распалось на какие-то аттракционы. А весь спектакль вот для меня это такой какой-то безумно дорогой, безумно сложный аттракцион. Я смотрю на этих друзей человека. И боюсь, что они упадут с этих ходуль. Я смотрю на врагов человека, которые скачут через голову Виноградовой, и думаю – о, паркур пошел. Зачем мне этот паркур, зачем мне вот эти вот все ходули? Но я все равно… я, в общем, изощренный все-таки зритель. Я вижу так много. Я готова на изощренное зрелище. Но мне нельзя, чтобы при этом пропадал смысл. Вот для меня он попал.

Ведущий: Так ведь и у людей, грубо говоря, дома телевизоры стоят. И нас сегодня мало, чем можно удивить. И так плавно переходя от «Доктора Живаго», например, обратимся к Театру юного зрителя, и, вообще, ко многим театрам, которые последнее время стали очень часто использовать в своих спектаклях видео, экраны. Вот я знаю, что в премьере «Лес», я, к сожалению, не смогла посмотреть как раз из-за трагедии, в премьере «Лес», я знаю, что там тоже очень много экранов присутствует. Вот, что это? Что за повальная увлеченность такая?

Т.Т.: Ну, увлеченность… Это называется – задрав штаны бежать за комсомолом. Я это так вот называю такую увлеченность. Но, на самом деле, экран был всегда в театре. Вот с тех, как появилось кино, вот с тех пор театр, ну, просто все время на эту территорию забегает. Это еще в 20-е годы уже Мейерхольд использовал. Ну не может театр, вот ему хочется как-то быть, ну, что ли…

Ведущий: В опере у нас тоже это есть.

Т.Т.: Да, да, да, конечно. Театр как бы использует современные технологии. И в этом ничего плохого нет. Я сейчас вот в Ярославле на Волковском фестивале посмотрела замечательный спектакль, который тоже разорвал город просто, знаете, как бомба. Он упал на этот город и накрыл его. И его сейчас взяли на «Маску». Это Игорь Селин поставил «Горе от ума». И там тоже экран. Неважно, пусть будет, что угодно. Главное, чтобы этот экран не закрывал смысл, а открывал его. И не закрывал артиста живого, а открывал его. И вот говоря, скажем, о спектакле «Лес», который меня тоже очень сильно расстроил, притом, что я сначала очень увлеклась в первом действии, и подумала – ой… ну, в общем, как театровед я его сначала смотрела. А потом вдруг я поняла, что очень многие линии этой пьесы оказались Цейтлину неинтересны. И он все позакрывал, все линии позакрывал. И очень хорошие артисты оказались фактически, ну, такими фигурами, которые передвигаются по сцене чисто функционально. И мне, конечно, обидно. Потому что я знаю Цейтлина, я знаю, что его любимая тема – это тема театра. И я думаю – господи, ну, вот тебе, флаг в руки.

Ведущий: И что там линия Счастливцев - Несчастливцев, как-то ушла?

Т.Т.: Ну, она там, как раз, одна из самых таких все-таки живых. Потому что там Колесниченко - Несчастливцев, и Шибанов - Счастливцев. Они хорошие. Но дело в том, что там вот этот экран, он вместо артистов. И очень многие события происходят на экране, а не на сцене. И, по сути дела, ты смотришь на экран, а не на живых артистов.

Ведущий: Но там же играли те же самые артисты, что в спектакле.

Т.Т.: Конечно.

Ведущий: Они не смогли работать также на камеру, как на сцене?

Т.Т.: Нет. Дело в том, что там ведь, как бы, немая фильма. Немая фильма. И поэтому они играют не так, как они на сцене. А они, ну, так изображают, как бы. Там идет надпись, и они там что-то такое изображают. И поэтому это идет изображение, это идет иллюстрация. Текст, который, в общем, необычайно объемен, он оказался неинтересным режиссеру. И это вот для меня тоже, в общем, какая-то неудача.

Ведущий: В ТЮЗе у нас еще состоялась премьера «Ночь перед Рождеством», спектакль «Домой» со студентами, теперь уже артистами театра по Людмиле Разумовской. И вот я так и не смогла узнать «Отцы и дети». Все-таки это прошлый год.

 

Т.Т.: Это прошлый сезон, да.

Ведущий: Ну, вот, получается «Лес», «Ночь перед Рождеством», «Домой».

Т.Т.: Ну, «Ночь перед рождеством»…

Ведущий: Гурфинкеля.

Т.Т.: В общем, тут идея-то вот, так сказать, проблема вот в чем. Впервые ТЮЗ начал приглашать режиссеров со стороны. Ну, это бывало когда-то. Но, в общем, редко бывало. И, в общем, два эти приглашения, они, на мой взгляд, оказались оба не очень удачными. Притом, что я все равно всегда за Цейтлина горой стою. И я так много его хороших спектаклей видела.

Ведущий: «Сон-то в летнюю ночь» хотя бы вам понравился в драме?

Т.Т.: Ну, что вы, я пять раз смотрела этот «Сон в летнюю ночь». Везде смотрела. Мне он очень нравится. И писала о нем, и в Москву. Тоже хлопотала, чтобы они на «Маску» прошли. Но не получилось. Ну, просто вот неудача Цейтлина, я даже не знаю, в чем тут дело. Я думаю, что, ну, прием что ли неправильно он выбрал. Я даже не понимаю, вот, ей богу. Я с ним не встречалась, не разговаривала. Я не понимаю. Или он устал, или что-то какой-то надлом произошел. Ведь все… В режиссере артист по-своему раскрывается и режиссер по-своему раскрывается. И вот, на мой взгляд, ну, что-то сейчас у Цейтлина там не в порядке… понимаете, вот.

Ведущий: Давайте про Гурфинкеля теперь.

Т.Т.: А про Гурфинкеля, что я могу сказать. Это так мастеровито сделан спектакль. И там много смешного, хорошего, забавного, придуманного. Но при этом вот манера Гурфинкеля заключена в том, я тоже очень много его спектаклей видела, в Челябинской драме, когда он работал, он еще меня тогда приглашал к себе. Я видела несколько версий его «Квадратуры круга» в разных театрах. Он застраивает, как прямо в балете. Ну, прямо, ногу, руку, пальчик, поворот головы. И актеру дышать-то негде. То есть, он сыграть-то может вот только в рамках этого жесткого режиссерского рисунка. И вот то же самое ощущение. Да, яркое зрелище, да, забавное зрелище. И, собственно говоря, может быть, это для молодежи даже и неплохо. Они как-то много чего там увидели, позабавлялись. У него очень талантливая жена Ирэна Ярутис. Она там интересно всю и сценографию, и костюмы сделано. Но мне опять там не хватает живых артистов. Ничего не могу с собой поделать.

Ведущий: А в спектакле «Домой»?

Т.Т.: А в спектакле «Домой» там проблемы другого рода. Там, в общем, я считаю, что все разобрано, все подробно, так сказать, сделано, выверено. Но вот тоже там, понимаете, что. Михаил Юрьевич ставил эту пьесу, как современную пьесу. А она не современная. Жизнь очень поменялась. Эта пьеса начала 90-х годов. И вот сейчас, когда молодая девушка страдает от того, что ее все время там достают всякие альфонсы, там, и так далее, и бедная, у нее прописки нет, заработать она не может, хочется сказать – милая, ты работать не пробовала? Потому что уже сейчас…

Ведущий: Другие времена.

Т.Т.: …другие времена, и другие условия игры, понимаете. И сейчас, если дети в люках и ночуют, да, и в каких-то этих подвалах, то это надо уже разбираться, в общем, ну, с другими структурами. То есть, вот, на мой взгляд, язык сам и проблемы этой пьесы, они устаревшие. А ребята играют очень живо и очень искренне.

Ведущий: Итак, очередь театра «У моста». В этом году спектакль «Калека с Инишмана»» был номинирован на «Золотую маску». Если я не ошибаюсь, ездили они на «Реальный театр». Участвовали в «Волшебной кулисе», и тоже взяли свои кулисы. Этот спектакль вы точно видели. Хотя у них премьеры года: «Курица», «Детектор лжи», «Две стрелы», вот «Свифт» вышел, «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты».

Т.Т.: Ну, я видела, тут у нас особые отношения с этим театром, я видела только «Калеку». И я первый раз видела его не на их площадке, а на фестивале «Ирбитские подмостки» в Ирбите, куда они приехали, всех потрясли. И мы им дали там, я в жюри была, мы дали им там за лучший спектакль. И, конечно, так сказать, я прекрасно понимала, что они должны попасть на «Маску». Хотя ни с кем не созванивалась. Но я знаю, что на «Реальном театре» были эксперты «Маски». Им всем очень понравился «Калека». И потом мы его смотрели на вот уже, так сказать, родной сцене. И, конечно, этот спектакль, ну, это вот такой настоящий авторский театр Федотова. И он очень точно и очень подробно умеет выстроить мир вот этого автора. У него там по-разному все получается. Что-то лучше, что-то хуже. Не могу сказать, что все одинаково.

Ведущий: Но с Мак-Донахом ему везет.

Т.Т.: Ну, это просто… А потому что это, конечно, его автор. Вот это его природа юмора. Вот он умеет высечь юмор там, где никто другой не умеет это делать. Я видел массу «Калек», массу. Даже не буду перечислять. Ну, штуки четыре, пять видела. И вот сейчас приду и опять буду на кассете смотреть очередного «Калеку» из Дальнего Востока. Но дело не в этом. Дело в том, что это всегда мрачные, серьезные спектакли. Такие психологические, подробные и скучные иногда до омерзения. А этот «Калека»… Ведь что удается Федотову. Ему удается понять и выстроить через артистов природу вот этого «черного» юмора. Говорят о страшном, а смешно. Говорят о смешном, а страшно. Вот, собственно, это и есть, я считаю, феномен вот этого, так сказать, подхода к Мак-Донаху. И, обратите внимание, ведь спектакли по Мак-Донаху, как и любые другие спектакли этого театра, они сделаны за три копейки. Понимаете.

Ведущий: Возвращаясь к теме живого присутствия на сцене…

Т.Т.: Но они хорошо играют. Вот и все

Ведущий: А почему этого не случается, ну, на мой взгляд, например, в спектаклях по Шекспиру? Меня эти спектакли тогда совершенно не увлекли.

Т.Т.: Ну, да, меня тоже не увлекли.

Ведущий: Ни режиссура, ни актерские работы. Как будто бы это вообще другой человек ставил.

Т.Т.: Ну, я думаю, что это ведь ее зависит от того, что я вот, например, считаю, что Шекспир на этой крошечной сцене вообще, ну, вряд ли был поставлен. Потому что Шекспир предполагает распахнутость пространства. И не камерность, не… ну, как это сказать, не замкнутость в какой-то вот маленькой, крошечной, так сказать сценографической установки. Он требует и другого дыхания. Я не считаю, что, скажем, это не получается, в принципе, в театре «У моста». Но на что настроен этот театр. Этот театр настроен на крупный план. Вот если говорить кинематографическим языком. На крупные планы. Вот поворот тетушек, голову повернули, я зафиксировала. Девочка глазками моргнула, я почему-то смеюсь. Понимаете, вот это умение вытащить крупный план практически везде, постоянно, да, это и есть особенность камерной сцены. Понимаете. Ведь не случайно сейчас та же «Золотая маска» разделена. Есть малая форма и есть большая форма. И есть режиссеры, которые потрясающе работают с большой формой, и не умеют с малой, и есть наоборот. Вот мне кажется, что у Федотова, он привык на маленькой сцене работать. И все, что утискивается вот в эту малую сцену, у него всегда прекрасно получается. Вот мне так кажется.

Ведущий: Переходим к опере. Оперный театр. Премьеры: опера «Отелло», балеты «Медея» и «Ринг». «Медея» тоже номинирована на «Золотую маску». «Фадетта», «Половецкие пляски», «Видения розы». Ждут нас на этой неделе «Венгерские танцы». И, конечно, самое главное – это «Один день Ивана Денисовича», который уже заслужил ряд похвал в федеральных СМИ. Уже заслужил «Волшебную кулису» и номинирован на «Золотую маску».

Т.Т.: И «Христос» ведь этого же года.

Ведущий: «Христос» прошлого года.

Т.Т.: А, да, да, да, все, поняла. Я уже запуталась. Значит, я видела «Медею», я видела «Ринг». «Ринг» мне очень нравится. Я считаю, что это абсолютно такой современный…

Ведущий: Почему не заметила его «Золотая маска»?

Т.Т.: Ну, я не знаю. Вот тут я не могу ничего сказать про «Золотую маску». Потому что, ну, там свои эксперты. Может быть, для нас это ново, а для них не очень ново. Потому что сейчас ведь активно развивается искусство балета, именно современный балет. Ничего не могу сказать. А вот как раз «Медея» мне показалась немножечко такой линейной, вот в качестве истории. Мне кажется, очень интересно придуман вот рисунок, как бы, лексика самой Медеи. А все остальное как-то мне кажется, что эта история оказалась для меня слишком простой. Хотя я не балетный критик. И боюсь вообще тут что-то даже вякать по этому поводу.

Ведущий: Ну, давайте тогда про «Один день Ивана Денисовича».

Т.Т.: «Половецкие пляски» - это замечательно для меня, очень стильно сделанное.

Ведущий: Картинка.

Т.Т.: Понимаете, это реконструкция. Это очень красиво сделано. «Отелло», мне кажется, это… Я с гневом писала об этом спектакле. Потому что блистательная сценография, просто, ну, вот в глазах, просто все в глазах.

Ведущий: Это для любителей помпезности посмотреть «богатый театр»...

Т.Т.: Не просто богатый. Это очень стильно сделано. Потому что Купер, это замечательный художник. И мне здесь, конечно, не хватило режиссуры. Потому что Владимир Петров - это режиссер драматический. И мне кажется, он испугался оперы. И вот для меня как-то это вот все не очень было интересно, и не очень произошло. Но при этом я видела людей, которые говорили – слава богу, наконец-то, люди просто поют. И им это нравится.

Ведущий: И поют хорошо.

Т.Т.: И поют хорошо.

Ведущий: А как вам трактовка образа Яго, когда ее исполняет Дмитрий Бобров? Такой красивый блондин.

Т.Т.: Уже была когда-то такая трактовка.

Ведущий: Ну, вы то, конечно, много видели…

Т.Т.: В спектакле Станиславского был красивый блондин. Он может быть таким. Вообще, история театра уже знает все, любые трактовки. И Бобров просто очень хороший артист, помимо того, что он замечательный певец. Он замечательный артист. И, конечно, Яго у него очень живой.

Ведущий: «Один день Ивана Денисовича». Насколько велики шансы получить нам «Золотую маску»? А главное, как, на ваш взгляд, долго будет жить этот спектакль в репертуаре? Потому что очень многие люди говорят - ну, вот вы сходили на премьеру, вам понравилось, и на этом все закончится. Народ не будет это смотреть.

Т.Т.: Очень интересный, вообще, момент. Знаете, что. По поводу «Маски». Я не берусь тут прогнозы какие-то, так сказать, ставить. Но думаю, что что-то получат. Вот почему-то я думаю…

Ведущий: Из девяти что-то получат.

Т.Т.: Из девяти что-то получат. Причем, я думаю, что это будет связано опять либо с режиссурой, либо, так сказать, со сценографией. Мне так кажется. Потому что, если говорить о голосах, то всегда настолько сильные голоса, так сказать, если это Мариинский театр. По-моему, там Большого-то театра… Ну, в общем, я тут боюсь что-то судить, о чем-то судить боюсь. Но думаю, что, конечно, без «Масок» или без «Маски», наверно, он не останется. Хотя, тьфу, тьфу, тьфу, надо постучать по дереву. Это касается второго момента, очень важного. Как долго будет жить этот спектакль? Вы знаете, вот я вообще понимаю сейчас, что в обществе оттолкнуться, отодвинуться от всех проблем, которые существуют.

Ведущий: Дайте нам праздника?

Т.Т.: Дайте нам праздника, дайте нам развлечения, не грузите нас. Это очень тревожно. Это, в общем, говорит о том, что общество глубоко больно. Глубоко больно. Потому что это говорит о том, что опять идет следующее поколение, которое не знает историю. И не хочет знать историю. Опять мы становимся на те же грабли. Опять мы становимся «Иванами, не помнящими родства». Я слушала внимательно «Эхо», когда была передача о Сахарове. И меня потрясло, что звонят люди, которые говорят – а кто это такой? Ну, все. Я после этого, я просто заболеваю. Потому что, если уже спрашивают, кто такой Сахаров, ну, это называется «приехали» понимаете. Я считаю, что это колоссальный гражданский акт то, что вот сделан этот спектакль. Это возвращение обществу каких-то социальных и гражданских вопросов. Вот эти вопросы стоят в этом спектакле. И я была на спектакле на «Волшебной кулисе», который был, не полный зал был. Я понимаю, что, да, люди не хотят. Ну, тем хуже для людей. Значит, мы в очередной раз окажемся в ситуации, когда мы плавно вползем в тоталитаризм. Но никто этого не заметит.

Ведущий: На волне этих желаний уйти и не видеть то, что есть на самом деле, возникает еще один театр. Одна минута у нас на этот театр остается. Театр «Сцена-Молот». Ну, тут две проблемы. Вместе с тем, театр «Новая драма» Марины Оленевой, который заслуженно пользуется успехом на фестивалях и, в общем-то, зрители туда ходят, он так и ютится в каком-то маленьком закутке, не побоюсь этого слова, а у нас тут же открывается другой театр. Театр, тоже готовый со зрителем говорить, и позиционирующий себя, как театр настоящего времени, и готовый говорить как раз о тех болезнях, которые в обществе существуют…

Т.Т.: Я посмотрела два спектакля. Посмотрела «Засаду» с рэпером Сявой. И посмотрела «Собирателя пуль». Что я могу сказать. Все очень дорого. Все очень респектабельно.

Ведущий: Лукавят они, когда говорят, что это не для элиты?

Т.Т.: Конечно. Все это очень стильно. Но мне понравился, как ни странно, и рэпер Сява, на которого я просто прорвалась, попросив приглашение у Юрия Муравицкого. Потому что я поняла, что это очень одаренный артист. Не знаю, кто он такой. Вы мне про него рассказывали.

Ведущий: Ди-джей он. Талантливый человек.

Т.Т.: Но поскольку я вне этого, то ничего не могу сказать про его биографию. Я очень испугалась, когда его увидела. Потому что я решила, что уже таких отморозков на сцену приглашают.

Ведущий: А в жизни он, знаете, какой милый…

Т.Т.: Ну, так я, вот, я поэтому и говорю. Когда он вышел на поклон, совершенно другое лицо. И я уже даже об этом написала. Все замечательно. Дай бог, чтобы маска не приросла к лицу к этому, понимаете. Вот я ему этого желаю. А по поводу «Собирателя пуль». На мой взгляд, это очень живой спектакль. И он очень неплохо сделан. Я видела спектакли этого Маликова. Я считаю, что это живой спектакль. И если будет у них свой зритель, слава богу. Пусть ходят и пусть смотрят. Я буду ходить. Мне интересно.

Ведущий: Татьяна Николаевна, обязательно мы в следующем году с вами встретимся. И еще поговорим о наших театрах. И, возможно, о новой жизни этого театра. Пойдет зритель туда, не пойдет зритель туда. С наступающим Новым годом. Спасибо вам.

Т.Т.: Спасибо вам.

Ведущий: Это была программа «Крупным планом» и я ее ведущая Нина Соловей. Встретимся через неделю.


Обсуждение
28640
0
В соответствии с требованиями российского законодательства, мы не публикуем комментарии, содержащие ненормативную лексику, даже в случае замены букв точками, тире и любыми иными символами. Недопустима публикация комментариев: содержащих оскорбления участников диалога или третьих лиц; разжигающих межнациональную, религиозную или иную рознь; призывающие к совершению противоправных действий; не имеющих отношения к публикации; содержащих информацию рекламного характера.