Программы / Большая тройка

Ведущий: Это «Большая тройка». В студии, как обычно, Олег Русских. За звукорежиссерским пультом Антон Мелехин. По всем параметрам не очень правильная у нас сегодня «Большая тройка». Во-первых, нас двое. Кроме меня в студии Игорь Аверкиев. Добрый день, Игорь Валерьевич.

Игорь Аверкиев: Добрый день.

Ведущий: Во-вторых, мы, в общем, не подводим итоги. Мы некоторым образом отмечаем юбилей своеобразный. Имеется в виду 20-летие ГКЧП. Понятно, что сегодня это делали и в нашем пермском «Развороте», и в московском. И газеты, которые сегодня выходили, естественно, написали, и «Звезда», и «Пермские новости». В том числе, «Звезда», если я правильно понимаю, ваш материал, Игорь Валерьевич, тоже опубликовала. Там по нему есть кое-какие вопросы. Поучается, что «тройка», хоть и не очень стандартная, но, в общем, может быть, с точки зрения итогов сегодня это какое-то главное событие, по которому мы можем подвести какие-то итоги, может быть, и не недели, но 20-летия, как минимум. Игорь Валерьевич, скажите, пожалуйста, вот главный вопрос, который… вот тогдашние события 19-22 августа – это революция, это переворот? Это что?

И.А.: По итогам - это, я думаю, получилась революция, в которой участвовала небольшая часть страны.

Ведущий: Именно революция?

И.А.: Да, конечно. Потому что все-таки это окончательный слом социализма, советского режима и так далее.

Ведущий: Хорошо. Скажите, пожалуйста. То есть, если это революция, то есть тогда вот этому явлению… я понимаю, что это еще не историки. Считается, что историки приступают к делу, когда меняется поколение. То есть это уже история или еще политика, на ваш взгляд?

И.А.: Это еще политика, потому что, действительно, в воспоминаниях про путч очень много актуального. То есть их пытаются привязать к каким-то сегодняшним событиям, апеллировать к ним, как к аргументам и так далее. Конечно же, это еще политика, поэтому здесь какого-либо объективного взгляда вряд ли удастся, так сказать найти. Очень много интересов. По поводу путча до сих пор очень много реальных политических интересов.

Ведущий: И пока, действительно, не сменится поколение, какую-то реальную историческую…

И.А.: Я думаю, даже два.

Ведущий: Даже два, считаете. То есть какую-то объективную оценку этой истории не даст.

И.А.: Да.

Ведущий: Смотрите, опять же, к вам вопрос. Вы говорите, что это революция. Многие, в том числе, историки, политологи и у нас радиослушатели говорят о том, что это некое завершение событий, которые, в общем, начались в 85-м году.

И.А.: Нет, я согласен, безусловно. Это революция в том смысле, что это заключительный, очень важный, мощный аккорд долгой революции. Ну, по сути дела, как у нас там в 17-м году революция началась в 905-м и так постепенно, постепенно к чему-то там пришла. Тут то же самое, только покороче.

Ведущий: Скажите, пожалуйста, а как, поскольку вы были в Перми, вы каким-то образом принимали участие в этих событиях. Принимали?

И.А.: Нет, нет, нет. Там все смешно получилось. Я был в нормальном отпуске на Кавказе. И когда выбрался оттуда, это было еще советское время, то есть купил билеты туда, купил обратно, купить раньше уже было невозможно. Поэтому я выбрался только 23-го числа, приехал сюда. Уже все было сделано.

Ведущий: Уже все было сыграно.

И.А.: Да. Уже типа там меня ждал кабинет в КДЦ. В общем, все смешно было.

Ведущий: Кабинет какой?

И.А.: Ну, в смысле, там же был захват восставшим демократическим народом здания Политпросвещения. А поскольку я был одним из лидеров этого восставшего народа в отъезде, то меня ждал кабинет.

Ведущий: А обидно было? Нет?

И.А.: Нет, ну, это не обидно.

Ведущий: Ну, я не знаю… То есть, что вы не приняли в этом участие каким-то образом. Или как вы это вообще восприняли? Вот вы приехали, а оно уже все случилось.

И.А.: Ну, да. Вот я не помню, чтоб были какие-то особенные переживания по этому поводу, что не поучаствовал, поскольку до того так многого… то есть для меня это не было каким-то таким особым событием в том смысле, что всевозможные митинги, проблемы с КГБ, и так далее, все этого было уже много, достаточно. Потом в то время все-таки, я не знаю, но и я, и многие мои коллеги все-таки не воспринимали путч, как вот так вот по большому счету серьезную угрозу.

Ведущий: Так и не смогли.

И.А.: Да, да. То есть это вот понятно, что нужно было как-то с этим справляться. Но вот общее ощущение, что, в общем, такие люди переворотов не делают…

Ведущий: Такие люди? Именно в этом?..

И.А.: Ну, да, да. То есть вот опереточность в этом была с самого начала, и не только у меня там далеко на Кавказе, но вот и с товарищами здесь со своими, когда говорили, конечно, они делали, что им было положено делать, так сказать, сопротивляться. Но, в общем, все это было… ну, там элементарно всех их могли арестовать. Не арестовали. Могли запретить митинги. Могли ОМОНом разогнать, то да сё, пятое… Могли журналистов всех не выпускать из редакций. Но ничего не было. Все шло своим чередом. Демократы делали свое дело. Им мало, кто мешал.

Ведущий: Вот смотрите. Сегодня, в частности, «Пермские новости» опубликовали воспоминания разных людей, которые принимали участие в той или иной степени, имели отношение к ситуации в Прикамье. В том числе, там выдержки из воспоминаний Геннадия Игумнова, в том числе, выдержки из воспоминаний депутата Сергея Калягина. У меня, понимаете, такое ощущение, что… ну, понятно, что сейчас все защитники демократии. Это понятно. Скажите, пожалуйста, на ваш взгляд, как пермские тогда, прошу прощения, элиты советские, если употребим это слово, они как это воспринимали?

И.А.: Ну, вот понятно, что как раз в эти дни меня не было, но мне подробно все рассказывали. Ну, как я понял, общее было. Они затаились, они выжидали, они боялись встать на чью-то сторону. Но что очень важно, они боялись встать на сторону ГКЧП.

Ведущий: Именно боялись?

И.А.: А что еще? То есть, как бы, там осознанно… Тут выбирать-то особенно было не из чего. Потому тут, я думаю, дело не в выборе было. А просто они ждали, кто возьмет верх и все. Но это очень важно, что не встали. Допустим, были регионы, ну, это вот знаменитый красный пояс, ???????? (неразборчиво), где элиты встали на сторону ГКЧП реально, и там, действительно, были серьезные волнения в городах и так далее. А у нас Пермь, Свердловск, Урал, Сибирь, они все… Элиты оказались более такими там либо спокойными, либо продвинутыми.

Ведущий: Либо спокойными, либо продвинутыми… Спокойные или продвинутые?

И.А.: Ну, это, я думаю, вот в каждом конкретном человеке это было такое индивидуальное сочетание. Но и то, и другое.

Ведущий: Понятно. То есть наши оказались спокойными и выжидательными. Вопрос с сайт, Игорь Валерьевич. Даже не вопрос, а, скорее, утверждение. Петр спрашивает: «Сейчас многие либералы (правда, не указывает он, какие) признаются, что они зря участвовали на стороне Ельцина в те годы. Не того, мол, хотели. Нужен был правильный капитализм. А сейчас вроде как капитализм неправильный»

И.А.: Да нет. Я думаю, что таких тупых либералов в природе все-таки нет.

Ведущий: Правда?

И.А.: Ну, в том смысле, что вот тогда мы там неправильно, мы не понимали. Да нет. Я думаю то, что произошло, это единственно возможный вариант, ???????? (неразборчиво) правильной демократии, либерализма никто в этой стране построить не мог в принципе. И, по крайней мере, мне-то, моим очень многим товарищам уже там в 91-м, 92-м году было ясно, что, ну, этого не получается. То есть ни новые партии не смогли сформироваться, ни многое что. Мы с коллегами первый вопрос об оппозиции Ельцину подняли еще в 92-м в самом начале. То есть было понятно, что необходима иная демократическая оппозиция режиму и так далее, и тому подобное. Понятно было, что в нашей стране к частной собственности идти каким-то интеллигентным правильным образом абсолютно невозможно. В этом смысле там можно гнобить Чубайса до бесконечности, но, по-моему, иного способа, как раздать собственность тем, кто хоть как-то мог ей воспользоваться, просто не было. А хоть как-то - это вот те, кому раздали реально. Это бандиты и директора заводов.

Ведущий: Игорь Валерьевич, но тогда другой вопрос. Радиослушатель по ICQ нам пишет. Алексей спрашивает: «А вы не переоцениваете значение вот этого самого путча и какой-то там победы в нем?». Получается, что это просто развилка, которая ???????? (неразборчиво), а путч опереточный. Увенчаться успехом он, скорее всего, не мог. То есть, по сути дела, ничего не было, а без него естественный ход событий продолжался бы тем же образом. Нет?

И.А.: Нет. Тут все-таки было вот что, по-моему. То есть к тому времени перестройка, очевидно, возглавляемая коммунистической элитой Горбачева, она, очевидно, захлебнулась. То есть она стала таким же застоем, как застой до перестройки. То есть, как бы, вот это освобождение страны от пут заржавевшего Советского Союза прекратилось. И Ельцин не в состоянии был еще сделать решающий шаг. То есть вот необходим был некоторый толчок. Пусть не очень сильный, но этим толчком стало ГКЧП. То есть вот этот застой, в который вылилась перестройка к началу 90-х, он мог закончиться еще гораздо хуже, чем вот… если б не было бы этого самого путча. Потому что никто уже не решался что либо делать. Горбачев увлекся своей международной ролью, он уже был великим человеком, не вылезал из-за границы. Никто ничем не занимался. Ельцин не решался взять власть. ГКЧП ему помогло это сделать, и, значит, много более там радикальный виток изменений.

Ведущий: Вот и все. То есть, собственно говоря, они подтолкнули изменения, которые должны были ??????? (неразборчиво).

И.А.: Да, да, да. Спасибо им за то, что они подтолкнули бедных несчастных убогих демократов, которые не могли до конца сделать свое дело.

Ведущий: Вот так вот. Вполне естественный вопрос от радиослушателя: «И что? Если бы не было путча, - спрашивает нас Владимир, - то и распада СССР бы не было что ли?»

И.А.: Был бы распад гораздо более ужасный. Вот путч еще чем хорош. Он хорош в Беловежской пуще. Вот просто громадное им спасибо, что они распустили Советский Союз до того, как в республиках образовались мощные национальные элиты. Вот вспомните все этого самого Гамсахурдиа. И вспомните, если бы мы Грузию не отпустили в 91-м, какая злость у Гамсахурдии и подобных ему националистов накопилась бы к году 95-му, к 96-му. То есть нам бы югославского варианта просто было не избежать, в принципе. Поэтому вовремя распустили Союз, и не устроили громадного кровопролития вот благодаря этим самым республиканским элитам, которые, как бы, формально республики были за ними приписанными, власти никакой. Им очень ее хотелось. И, бог ?????? (неразборчиво), что бы было. Поэтому Союз бы все равно распался, но более кровавым образом, чем это произошло, слава богу, после Беловежской пущи.

Ведущий: «Лукавите вы, товарищ Аверкиев».

И.А.: Говорят мне.

Ведущий: Да, говорят вам. Это комментарий к вашему материалу, на самом деле, в газете «Звезда». «Только Россия потеряла в результате распада СССР 13 миллионов человек за18 лет. Большие потери были только в Великой Отечественной войне, а здесь без всякой войны такие потери от общего ухудшения жизни людей».

И.А.: Понятно. В этой ситуации лукавят все. То есть, да, мы потеряли этих 13, кто-то говорит 20, кто-то еще больше миллионов не потому, что Союз распался, а потому что режим распался, социализм распался. Потому что громадная страна распалась во всех своих структурах и так далее. Естественно, там хаос, бедность и все прочее. То есть, если бы мы не распались, то Советский Союз переживал бы этот же хаос, бедность, но только все вместе бы. То есть и умирали бы все бы эти люди, эти старики от голода, от холода, от всего прочего, но только в любимом Советском Союзе и все. То есть не распад привел к хаосу, а изменение одной формации, одного строя на другой хаос.

Ведущий: Спрашивают вас: «Совпадали ли ваши тогдашние ожидания с сегодняшней реальностью?

И.А.: Нет, конечно же, я, как и все нормальные люди, думал, что все получше будет. Но я точно знаю, что там уже вот в 92-м, в 93-м году мои взгляды очень отличались от взглядов традиционных демократов того времени. То есть я понимал, что необходим медленный откат назад, успокоение и так далее. Ну, в общем, в том числе и в более сильной социальной политике, там много чего. Но в 90-м, в 91-м году я, конечно, думал, что, да, конечно, все будет плохо, но не настолько, как потом оказалось в 94-м, в 95-м.

Ведущий: Что значит плохо?

И.А.: Плохо… То есть я понимал, что нам построить второй запад в России не получится. Вот это было уже абсолютно очевидно. То есть вот со всеми этими правами, с благосостоянием, там было понятно, что вот эта знаменитая метафора, что капитализм не получается без 300-летней стрижки газонов. Вот это уже, ну, просто было очевидно абсолютно. Но я не думал, что будет еще такая вещь. То есть вроде бы к демократии стремились, ну, по крайней мере, многие, по крайней мере, интеллигенция. А те новые партии, которые создались, они вообще были настолько малочисленным, то есть никто в них не пошел. И было очевидно, что если этих партий не будет, то и новой политики не будет. И вот это было большим откровением.

Ведущий: Наш гость Игорь Аверкиев. Еще раз говорю, что не очень такая плановая «Большая тройка». Во-первых, нас здесь двое. С другой стороны и события, не итоги недели, а, скорее, некие итоги 20-летия что ли, отталкиваясь от даты ГКЧП. Хотя вот, правда же, ГКЧП стало главной датой во всех этих процессах. Притом, что все-таки, наверно, главным событием оно не было.

И.А.: Конечно, конечно. Там главное событие - это то, к чему привел ГКЧП. То есть окончательный приход к власти клики, группы команды этого самого Ельцина и Беловежская пуща. То есть понятно, что это важное событие.

Ведущий: Спрашивают вас по ICQ. Спрашивает вас Алексей: «А Ельцин это был лучший из возможного?»

И.А.: Это мировоззренческий вопрос. То есть я считаю, что все-таки в прошлом развилок нет. То есть ну, бессмысленно, конечно. Я знаю пару-тройку людей, которые были бы лучше, и что бы? То есть понятно, что в тех конкретных событиях Ельцин стал реальным лидером оппозиции такой Горбачеву еще два-три года тому назад, то есть до 91-го года. И, понятно, что лидер должен был сменить лидера. И этим лидером был только Ельцин и никто другой, все понятно.

Ведущий: Опять же вопрос. Тоже, может быть, скорее, мировоззренческий вопрос. Спрашивают вас о том, вот в эти 30 лет развитие России, это естественная логика развития страны?

И.А.: Да, вот я считаю, естественная, к сожалению. Ну, то есть, к сожалению, в том смысле, что, действительно, мы в этой логике неизвестно, куда приходим, и неизвестно, чем закончим. Но эта логика абсолютно естественная. То есть вот патерналистский, патриархальный в своей сути народ, не смотря на то, что он из деревень в город переехал, отпущенный, так сказать, от надзора власти, он сейчас не справляется. Вот население не справляется с той свободой, которая на него обрушилась, и объективно ему трудно справляться, там… нам вот со всем этим делом. Плюс у нас, действительно, вот те вертикальные элиты, которые были, они не были местными. У нас никогда в России не было местных элит. Они все были выстроены под вертикаль. А вот сегодняшняя страна, она может руководиться только местными региональными, там, городскими, прочими элитами реальными, хозяевами территорий. Этих хозяев территорий у нас нету. То есть страна бесхозная. То есть вот, выпущенная из этих клещей жесткого режима, она бесхозная, со слабым народом, и так далее. И вот все это мы обретаем новую элиту. Там люди чему-то учатся. Мы будем нормальной страной и народом. Проблема во времени. Успеем ли мы ими стать до того, как нас поглотят ислам, Китай, развал Европы, еще чего-нибудь такое, и так далее.

Ведущий: Игорь Валерьевич, но ведь на самом это совершенно… ну, это как бы нормальный путь. То есть те же европейские страны проходили через реставрацию, все.

И.А.: Конечно, конечно. Но у них не было, к счастью для них, да, им из Америки, я имею в виду, индейцы из Америки им не грозили, китайцы из Китая им не грозили, им никто… То есть они внутри Европы естественным образом развивались. Нам бы вот эти вот 50-100 бы лет, были бы сейчас просто замечательно. Но у нас сверху экология, климат, сбоку, слева, снизу Китай, ислам и все прочее. То есть у нас просто времени такого замечательного, как у европейцев, нет.

Ведущий: А они имели не самые, на самом деле, не 50-100, полтора-два века они имели.

И.А.: Ну, да, да, конечно, конечно. У них не было никаких реальных угроз. Они внутри воевали там помаленечку, и все.

Ведущий: Спрашивают то ли вас, то ли нас обоих: «Скажите, - пишут нам радиослушатели, - а эпоха первоначального накопления капитала закончилась?»

И.А.: Да, я думаю, вот в основной своей фазе да. Сейчас те переделы, которые у нас есть или еще будут, они уже, так сказать, они там уже что-то подправляют. Я думаю, да, что закончилась. То есть вот эти наши знаменитые 90-е годы были этой самой эпохой, безусловно. Сейчас уже нет. Ну, это видно по многим показателям, да. По стабильности элит, по сокращению смертей элементарно в определенных группах населения, и так далее. То есть, да, действительно, все это закончилось в основном.

Ведущий: Спрашивают, где, кто был 19 августа 91-го года. Слушайте, ну, вот Игорь Валерьевич на этот вопрос уже отвечал, где он был 19-го августа. Я был тоже не в Перми. Я был в Питере, и даже под Питером, точнее говоря. Нет, если вас интересует. Было очень смешно. 19 августа я стоял в очереди, на Невском проспекте я стоял в очереди за ботинками. И, поверьте, для меня 19 августа 91 года вопрос покупки ботинок был важнее свободы. На тот момент.

И.А.: Ну, а я был в Пицунде. Для меня был главным вопросом достать билет до Перми. И я три дня пытался это делать бесполезно. Но, в конечном счете, я это смог сделать на 22. И 23 я был в Перми. Так примерно.

Ведущий: Да, по Невскому проспекту замечательно ходили демонстрации, и ходил ОМОН. Ни те, ни другие очередь за ботинками не трогали. Все понимали, насколько это важно. С обувью-то, с хорошей обувью тогда в Советском Союзе было не очень легко, честно говоря. Нет, защитниками Белого дома ни Игорь Валерьевич, ни я, в общем, в прямом смысле этого слова не были.

И.А.: Более того, даже если б я был где-то в Перми, я бы, конечно, никуда бы не поехал ни в какую Москву никого защищать. Ну, во-первых, в Перми было много дел. А, во-вторых, ну, это был такой ритуальный ход, поэтому, зачем на них время тратить?

Ведущий: Вот скажите, многие из участников тех событий сегодня говорят, что было в этом времени что-то веселое.

И.А.: Ну, конечно, само собой. Ну, любая революция, там слом старого, нового – это реальная такая, человечески переживаемая романтика, поэтому само собой. То есть вот это вот ощущение нового, что вот что там простор распахнут, и ты что хочешь, то делаешь, тебе никто не мешает, и вокруг тебя масса таких же свободолюбивых людей. Конечно, все это очень… это реально веселое, очень хорошее время, само собой.

Ведущий: Тем более, друзья, как вы говорите, ведь все же тогда обходилось без жестокости и кровопролития.

И.А.: Да, конечно.

Ведущий: То есть можно было все, и никому за это ничего не было.

И.А.: Все правильно.

Ведущий: Вопрос тоже… А у нас сплошные мировоззренческие вопросы сегодня. «Возможна ли в России реставрация монархии? Раз уж вы заговорили о реставрации», - спрашивает нас Александр.

И.А.: Я думаю, возможна. Но не в том смысле, ну, вот реставрация, сейчас мы будем там Романовых искать и реставрируем чего-нибудь. Но вполне возможно, что какой-нибудь значимый российский вождь постепенно… У нас сейчас, кстати сказать, путинский режим очень похож на принципат, на самом деле, в Римской империи в том смысле, что приемника назначают. Только там, в Риме его еще формально, как бы, усыновляли. Но он формально… ну, не усыновил он Медведева, но процесс тот же самый. То есть вот в этом смысле мы идем, в общем-то, по такому же пути. То есть, когда будет некоторая непрерываемая цепочка властителей, которые плавно по договоренности передают друг другу власть. И я, кстати, не считаю, что, допустим, это уж совсем ужасно.

Ведущий: Такой мягчайший авторитаризм. Мягчайший.

И.А.: Да, да. И я думаю, что это не самое страшное, что грозит России.

Ведущий: «А в реальности?» - продолжает нас допрашивать Александр по поводу реставрации монархии. Воцарение некоего царствующего дома? Не знаю, еще подобные варианты. Ссылается на Испанию.

И.А.: Понятно. То есть царствующего дома не кровнородственного…

Ведущий: Да. А вообще царствующего.

И.А.: Да, да. Да, это возможно, конечно. То есть, как некоторой политической клики, которая постоянно возобновляет свою власть с народного согласия, кстати сказать, что очень важно.

Ведущий: А вот именно монархии, как института? Как символ.

И.А.: Ну, можно это так оформить. Почему нет? Ну, просто, представить себе слово «царь», заново к нему при…ну, это вряд ли, наверно.

Ведущий: Ну, вот в таком режиме. «А вы сами монархисты?» - спрашивает нас Александр.

И.А.: Понимаете, монархист сегодня – это пустое место, поскольку чистой монархии быть не может. Вот о той монархии, о которой мы сейчас говорили, как о возможности, мы, понятно, что говорили о конституционной монархии, которая да еще притом не кровнородственная передача власти там. Так что все условно.

Ведущий: На самом деле, Александр, если вас интересует, вот в любом варианте монархии, ну, да, я был бы не против. То есть даже к царю, например. Потому что как-то оно приятней, как-то душевней. Не знаю, почему. Видимо, может быть, рабская душа говорит во мне по этому поводу. Друзья, давайте не будем ругаться. «Вы предали интересы демократии». Кто «вы», для начала?

И.А.: Ну, я видимо.

Ведущий: Игорь Валерьевич, видимо, вы предали интересы демократии. И идеалы тоже.

И.А.: Если б еще бы кто-нибудь объяснил, что это такое.

Ведущий: Здравствуйте.

Слушатель: Алло. Добрый день. Александр Сергеевич меня зовут. Вы знаете, вот 91-й год - это никакая не революция, и справляют ее, так сказать, просто по незнанию. Потому что, как и 917-й, тоже переворот. Просто я был участником событий. И все это началось в 1989-м году. Тогда, когда началось реальное самоуправление, когда передача власти пошла к трудовым коллективам. Помните, одно время было, так сказать, создание трудовых коллективов. Потом начались выборные должности во всех, практически, вещах, которые назывались государственная власть, хозяйственная власть, партийная и так далее. И вот номенклатура, увидев, что она проигрывает именно эти позиции, она и предприняла некоторые действия. Первые действия – это та номенклатура, которая не выдержала. И она сделала ГКЧП. Понимаете? Это люди выступили, которые поняли, что они потеряют все, и они неконкурентоспособны. Вторая часть во главе с Ельциным перехватила инициативу, потому что поняла, что бесхозной остается страна. И они поступили со страной, как мародеры. Из всей этой команды более менее надо отдать должное только двум людям. Это первое – Гайдару и Чубайсу, как к нему не относиться.

Ведущий: Скажите, пожалуйста, вот мне интересно вопрос по поводу мародеров.

Слушатель: Да, это мародеры. Самые настоящие.

Ведущий: Потому что мародеры, как известно, грабят труп и уходят.

Слушатель: Нет, они грабят города, которые они захватили, а это захватили страну и разворовали ее.

И.А.: Вот у меня только одна маленькая реплика. Что же это за страна, что же это за народ, который легко может ограбить кучка идиотов? То есть это значит естественным образом, таким образом, народ разрешил им это сделать, потому что сам не хотел ни за что браться. Вот и все. А собственность не может быть бесхозной, как и государство, кстати сказать.

Ведущий: Здравствуйте. Алле.

Слушатель: Алле. Юрий Викторович. Я с уважением отношусь к Игорю Валерьевичу, как к политику. Многие позиции у нас общие. Но вот в одном мы сильно расходимся. Он сейчас почти ответил на тот вопрос, который я хотел задать. Но попросил бы его развить. Если не народ, то кто же? Народ, голосуя за Советский Союз, все-таки тогда был сильным народом. Потом он стал слабым, потому что, действительно, ну, доверчив был.

Ведущий: Слушайте, подождите, Юрий Викторович, а вы можете себе представить другой результат голосования в референдуме о сохранении Советского Союза? Я лично не могу.

Слушатель: Вы хотите сказать, что там было все подделано?

Ведущий: Да нет, почему?

И.А.: Да и в 95-м бы все были бы за Советский Союз. И что? И что из этого-то? Он распадался.

Слушатель: Если менять это решение, то нужно было его менять точно таким же путем. Игорь Валерьевич, скажите, пожалуйста, ну, вы говорите – слабый народ. Пусть так это в вашей формулировке остается. Но кому же все-таки… То ли самым сильным, то ли самым умным, то ли самым богатым решать нашу судьбу? Кому?

Ведущий: Юрий Викторович, так вы сами ответили на свой вопрос.

Слушатель: Как я ответил? Я не вижу ответа на этот вопрос.

И.А.: Судьбу любого народа решают самые умные, самые богатые, самые смелые, самые волевые. Все.

Ведущий: Это даже не вопрос.

И.А.: Это понятно. А как иначе-то?

Ведущий: А что касается результатов по референдуму о Советском Союзе. Ну, друзья, вы бы и сейчас, наверно, проголосовали также.

И.А.: Конечно.

Ведущий: Я бы проголосовал, Игорь Валерьевич проголосовал.

И.А.: Тоже бы проголосовал, да.

Ведущий: Здравствуйте.

Слушатель: Алло. Добрый день. Владимир. Вот мое мнение такое. Может быть, оно как-то и необычное. Я считаю, что у нас народ все-таки ближе тянется к царю, к такой верховной власти. И он доверяет. Он просто доверчивый. Он, если выбрал, допустим, Путина, Медведева, неважно, и он ему доверяет до конца. А потом уже веру теряет. Вот потому у нас и получается постоянно так вот через заднее место.

Ведущий: Бедный доверчивый русский народ. Спасибо огромное.

И.А.: Нет, ну, какая-то правда ???????? (неразборчиво), конечно.

Ведущий: Ну, не знаю… Ну, вот, как бы… бедный, доверчивый…

И.А.: Нет, он не бедный. Он, наверно, доверчивый, да, конечно. Тут ничего не поделаешь. Ну, что делать?

Ведущий: Наверно, последний звонок принимаем. Здравствуйте.

Слушатель: Алло. Здравствуйте. Никита Михайлович. Знаете, вот этот Советский Союз, когда распался, по-моему, ваш гость говорит такие вещи, которые, видимо, он, когда в Кавказе отдыхал, он, видимо, не думал об этом. Потому что этот Союз рухнул только из-за того, что наш народ, именно российский, не понял, что он хочет в этой жизни. Понимаете?

И.А.: Это да.

Слушатель: Вся страна была российская – Союз Советских Социалистических Республик. И после того, можно смело сказать, что мы пропили, проели ту страну, Союз Советских Социалистических стран. Понимаете? И сейчас жалеем, что нету той страны. Кто виноват? Ни элита, вот говорит, во всем все решения принимает элита. Вот народ, многонациональный российский народ виноват во всем. И если так будет продолжаться, я не знаю, чего с Россией-то нынче будет. Понимаете?

Ведущий: Спасибо огромное, Никита Михайлович.

И.А.: И мы не знаем.

Ведущий: А мы не знаем?

И.А.: Нет, мы не знаем, че с Россией будем делать.

Ведущий: Точно не знаем?

И.А.: Да. Все во мраке все будущее.

Ведущий: Даже предположения нет, Игорь Валерьевич?

И.А.: Вот просто я знаю, что, если нам никто мешать не будет, то через 50 лет будет все хорошо. Но я не уверен, что никто мешать не будет.

Ведущий: Так вот. На такой не очень оптимистичной, с другой стороны, вполне себе жизнеспособной ноте заканчиваем программу. «Большая тройка» была в эфире. В гостях был Игорь Аверкиев. Спасибо всем.

И.А.: Спасибо.