Программы / Крупным планом

Ведущий: Добрый день, дамы и господа. В студии ведущая Нина Соловей. Начинаем нашу программу, которая сегодня посвящена 13-й выставке «Арт-Пермь 2011». В тринадцатый раз в нашем городе на «Пермской ярмарке» художники, декораторы, ювелиры, любители меда, графики и современного искусства, инсталляции вышли к народу. В тринадцатый раз в нашем городе проходит большая выставка-ярмарка, художественная выставка-ярмарка. Вот сегодня о ней мы с вами и поговорим в рамках нашей программы «Крупным планом». Ну, а в качестве эксперта, в качестве собеседника я сегодня пригласила к нам в студию художника, теперь еще и блогера Олега Иванова. Здравствуйте, Олег. Олег Иванов: Здравствуйте.

Ведущий: Те, кто нас слушали 31-го декабря минувшего 2010-го года, могли слышать комментарии Олега по поводу и культурных событий. Намеренно я не стала приглашать искусствоведов, намеренно не стала приглашать участников этой выставки, чтобы у нас получился взгляд, скажем так, со стороны. Хотя было время, когда мой сегодняшний собеседник и ваш, в том числе, участвовал в выставке «Арт-Пермь». Но сейчас мы начнем, безусловно, с общего и, наверно, пройдемся по всем трем салонам. 13-я выставка – три павильона. Первое впечатление ваше. Вы два раза были, Олег, на этой выставке. Первое ваше впечатление каково от нее? Уже было время немножечко и переварить. Наверно, какие-то эмоции отошли, что-то разумное осталось. Ваши впечатления, как художника, как человека, близкого к миру тех, кто там представляет свое искусство, ну, и как пермяка.

О.И.: Вот я ходил и смотрел на эту выставку. Я пытался увидеть, как меняется, как развивается арт-салон во времени. То есть, с чего он начинался, через что он прошел, и во что вот он вылился сейчас, и что будет в будущем. И мне очень не хватало сейчас это именно вот ощущения вот этого вот буйства художественного. Вот этого, бывшего раньше персидского базара. Помещения, заполненного до невозможности произведениями искусства, самими художниками, где сидели на лестнице, где под каждой лестницей обязательно какая-нибудь бабушка продавала какие-нибудь маленькие хохоряшечки.

Ведущий: Художник на художнике сидели, да. Было теснее, кстати, это точно.

О.И.: И было ощущение, что вот можно за 10 лет не обойти, не осмотреть всего. То есть, ходил один раз, второй, третий, четвертый, и всегда находилось что-то новое на той же самой вот, вроде как бы, ярмарке. А сейчас за два раза я прошел, мне кажется, достаточно досконально все увидел. То есть, художников стало гораздо, гораздо, гораздо меньше.

Ведущий: Художников, которые участвуют.

О.И.: Да.

Ведущий: Меньше-то их не стало ведь, по сути.

О.И.: Посетителей стало тоже в разы меньше. Ну, в силу того, что раньше пускали школьников и пенсионеров бесплатно. И я просто подумал, ну, вот старушка накопила, допустим, любительница искусства денег, пошла, отдала за билет, и внутри она уже ничего не купит.

Ведущий: Ну, билет 100-150 рублей. Ну, что, она накопила 100 рублей только?

О.И.: Ну, я не думаю, что она накопила 10 тысяч и купила фанерного Лапшина, это, наверно, вряд ли. Но, как бы, это отнимает деньги у художников второй раз. Первый раз отнимает аренда, а второй раз отнимает входной билет. И, как бы, это мероприятие было, в том числе, важным. Ну, я не думаю, что школьник пойдет. Если у него будет 120 рублей, он найдет, куда их применить.

Ведущий: Ну, и не пойдет на выставку. Ну, не всякий школьник, не тот ведь, который интересуется.

О.И.: За бесплатно из любопытства школьники пойдут толпой и классами повалят. За деньги… они потратят куда-нибудь в другое. Купят что-нибудь себе полезное.

Ведущий: Ну, давайте все-таки будем справедливыми, в частности, к этой выставке. Есть у нас музеи, есть у нас выставочные залы для того, чтобы посмотреть новую экспозицию. Мы, так или иначе, платим деньги за вход. Чтоб просто не уходить в эту денежную историю.

О.И.: Да, я готов на этом закончить и перейти уже, наконец, к искусству. Я бы начал все-таки с совриска. То есть, я очень внимательно смотрел, что смог разглядеть в темном третьем неотапливаемом, неосвещенном зале, и пришел к глобальному выбору, что «Пермская ярмарка» Гельману не конкурент, к сожалению. Что такие вещи, они требуют соответствующего показа. То есть, картину, пейзаж, натюрморт можно повесить и таким способом. А совриск, он требует. То есть, сколько было шума, сколько было насчет гильотины Подкуйко разборок заранее. То есть, я шел, я думаю, сейчас я увижу такое в центре зала. Я увидел какую-то странно сложенную поленницу из свежеструганных досочек. Вот ее бы затонировать, сделать из нее какой-то исторический объект, поставить ее в центре и хотя бы чем-то ее осветить, чтобы в темноте она была центром экспозиции. Она бы работала, все бы ее видели. У меня любимая жена наткнулась, не поняла, что это такое, пошла дальше.

Ведущий: Ну, легкое разочарование, честно говоря, у меня тоже было от этой выставки, потому что изначально говорили, что там будет что-то такое, там будет наш ответ Чемберлену, там пермяки выскажут, наконец, свое «фи» той культурной революции, которая есть. Получилась та же история, что с некогда опубликованным в газете «Звезда» стихотворением «Речной вокзал». Вот мне показалось то же самое примерно. То есть, если вы представляете альтернативу, хорошо, тогда вы представьте, чтоб это было и качество повыше. Что касается этой же самой гильотины, что касается тех же цепных собак с буквой «П». Вот и все. У меня какое-то ощущение… сначала я думала, ну, надо же допустили ведь на выставку, которую финансирует и поддерживает министерство культуры, допустили на выставку работы, критикующие это самое министерство культуры. Оказалось, больше это похоже, как президент сегодня должен поддерживать оппозицию, ну, чтобы, в общем-то, была полная картина демократии в России. Вот здесь у меня то же самое показалось. Что касается этого зала, я, например, совершенно с вами согласна, и мне, честно говоря, очень не понравилась эта история с фонариками, потому что многие говорили… кто-то говорил, что там просто не было освещения, не было возможности провести. Хотя в прошлые годы этот салон работал, и было там освещение. Кто-то говорил – нет, это специально, это такой креатив, это новшество – войти в темный павильон и посмотреть там с фонариком работы. Во-первых, я не поняла, почему работы, замечательные работы Ольги Олехнович, например, того же Владислава Дёгтева я не смогла просто физически посмотреть, потому что маленького этого светового луча недостаточно, чтобы посмотреть. И, не знаю, как у вас, у меня сложилось то же самое раздраженное впечатление, такое же, как на спектаклях режиссера, который очень любит там что-то при свечах. Какая-то такая… какие-то потемки, создать атмосферу вот за счет вот этой темноты. Вот здесь было то же самое. Вам не мешал… Или вы ходили, когда было светло?

О.И.: Я, к сожалению, не успел. То есть, я пришел, когда было светло. Но завис в третьем зале. И когда добрался, было уже темно.

Ведущий: Тоже в темноте.

О.И.: То есть, я планировал прийти при свете.

Ведущий: Там были работы достойные, чтоб их посмотрели при свете.

О.И.: Работы, я согласен. Я согласен, что вот это «фи» не получилось.

Ведущий: «Фи» не получилось.

О.И.: «Фи» не получилось по одной простой причине, потому что это попытка играть на чужом поле. То есть, играть по правилам, заданным Гельманом и пытаться переплюнуть его в этом. В этом переплюнуть его нельзя оказалось. То есть, он этим занимается много лет, он на этом «собаку съел», и не только, он и кошку съел, и лису, и зайчика. В общем, всех съел. А мы пытаемся с голыми руками, с ничего вот заниматься таким шапкозакидательством. То есть, если мы хотели ему как-то ответить, надо было отвечать на своем языке и своими средствами это решать. То есть, я тоже согласен, что работы были достойные. Очень меня сильно расстроили люди, которые там оказались случайно. Видимо, остались свободные места, и сидели, продавали зайчиков-копилок.

Ведущий: Да. Как-то вот в этом настоящее, настоящее пермское, да. Там были какие-то странные продажи.

О.И.: Им, видимо, не хватило на аренду, их пустили в качестве благотворительности в этот третий зал. Они вынуждены были там жечь свечки, чтобы хоть кто-то их заметил, чтобы кто-то подошел. Я подошел, и осветил этих зайчиков-копилок снищу фонариком. Это готичненько. К сожалению, я не смог сфотографировать при таком свете. То есть, надо было штатив, надо было все это заранее продумывать, ставить. Но, тем не менее, я получил эстетическое удовольствие.

Ведущий: Как вы считаете, все-таки вот это мероприятие, оно должно изначально носить какую-то концепцию? То есть, чтоб прослеживалась какая-то единая тема. Либо все-таки это, как ВДНХ, это выставка?

О.И.: Это все-таки персидский базар должен быть. То есть, должна быть мешанина. И обязательно с великими художниками должны тут же рядом присутствовать графоманы от кисти и холста.

Ведущий: Ну, также и есть. Ну, правда, насколько мы можем называть великими художниками тех, кто были? То есть. Там есть и достойные работы, есть, и, действительно…

О.И.: Мне кажется, что в первую очередь «Пермская ярмарка» должна себе поставить определенную задачу, что они хотят добиться. То есть, как они куда повернут.

Ведущий: Продать.

О.И.: То есть, как бы мы тут не сидели и не общались, все равно главные – они. И они должны решить для себя. То есть, либо для них это благотворительная акция. То есть, они пускают от широты своей души художников. И тогда это будет буйство именно красок, пир искусства и пиар для «Пермской ярмарки», как для мецената.

Ведущий: Ну, «Пермская ярмарка», надо сказать, не скрывает, в общем-то, своей главной цели. И они и в нашем эфире говорили, и на пресс-конференциях говорят о том, что это тот самый персидский базар. Мы отчасти зарабатываем на этом… Они не несут за собой какой-то высокой художественной цели. Но, что касается зрителей, насколько зрителям это интересно. Потому что, например, где-то года два назад был такой прецедент, когда выставка носила определенную тему. И вот это было еще до открытия Музея современного искусства, если вы помните, где Михаил Сурков, который теперь заместитель директора музея «PERMM» организовал целый павильон, посвященный современному искусству. И тогда было интересно. Тогда были любопытные там работы. Но другой факт, что они, конечно, не принесли никакой прибыли этому предприятию, как «Пермская ярмарка». Но, опять, были интересны людям.

О.И.: Да. Вот насчет прибыли, второй вариант – это именно, как раз, сказать откровенно, что это у нас коммерческое мероприятие, мы зарабатываем им деньги, чтобы народ пошел, мы привезем какие-то значимые арт-объекты. И народ пойдет именно, как в музей. Народ пойдет вот проводить культурно досуг и покупать работы художников, именно коммерческие уже работы. То есть, пойдут только те, которые знают, что они место отобьют, что они способны заплатить аренду, что для них это либо выгода, либо тоже пиар. То есть, богатые художники.

Ведущий: Ну, смотрите, богатые художники и коллекционеры. В общем-то, не ходят на подобные мероприятия. У богатых художников и коллекционеров есть свои арт-дилеры и есть частные галереи, и они приобретают картины по невероятно высокой цене, которые не доходят до «Пермской ярмарки».

О.И.: Мне тоже кажется, что второй вариант хуже. Потому что коммерческих проектов у «Пермской ярмарки» хватает, а вот именно благотворительный, такой, меценатский… Ну, либо то, либо это. Нельзя совмещать, как сейчас. То есть, сейчас вроде как бы и говорят, что аренду снизили, чтоб художникам легче было, чтоб карман бедного художника не трещал. Но с другой стороны и билеты для неимущих любителей искусства. И место все-таки дорогое.

Ведущий: Но тогда и художники должны для себя решить, что они несут, что они выставляют здесь. Ту, работу, которой ставят стоимость там сорок тысяч, и уже на 12-й ярмарке он ее представляет, один из художников, да, и ее никак не продать. Что он хочет? Он хочет заработать деньги на этой ярмарке? Либо он хочет показать народу свою работу и увидеть реакцию людей, как-то повлиять своей работой. Художники-то как раз тоже не могут решить для себя.

О.И.: Я как раз на эту тему ходил, спрашивал именно про то. И получил два варианта ответов. Первый вариант ответов, что мероприятие дорогое, мероприятие не… прибыли получить нельзя, и оно используется в качестве престижа, то есть, показать, что я есть, что я умею вот это, вот это, вот это.

Ведущий: А престижа-то ведь тоже на мелком уровне, на местном.

О.И.: Тем не менее, люди идут на это. И они заранее знают, что для них это убыток, но они все равно выставляются, чтоб показать, чтобы засветиться. А второй вариант – это приезжие, которые везут работы, заранее простые, заранее не максимальны вот их художественные достижения, потому что дорогую работу не продать. Лучше продать 50 дешевых, чем одну дорогую. И этим как бы уменьшают художественную значимость события.

Ведущий: Так вот тут надо все-таки особую ответственность и вину возложить на художников в том числе, что они везут. Потому что, опять же, возвращаясь к тому, если продать эту работу, есть у нас для этого арт-дилеры. Те люди, которые приобретают большие работы, они не ходят. Засветиться? Для кого? Засветиться для Марьи Иванны на этой выставке? Или засветиться для широкой общественности? Тогда твои работы, чтоб засветиться, должны выставляться, как минимум, на биеннале, искусство серьезное, там, на московской, либо на венецианской. Вот тогда ты засветишься. Засветиться на «Пермской ярмарке» для кого? Там же не ходят искусствоведы.

О.И.: Вы забываете, что кроме великих картин прославленных мастеров есть еще и народные промыслы. В этом году абсолютно отсутствует береста. Береста только пермская. Чайковской я не заметил.

Ведущий: Я вам скажу почему. Потому что «Пермская ярмарка» организовала отдельную выставку народных промыслов. И они туда все перенесли, все работы.

О.И.: Да. Но мед при этом остался.

Ведущий: Ну, медок… а как, извините, медовухи попробовать, и, пожалуйста, искусство.

О.И.: Как без меда-то тут, да.

Ведущий: Возвращаясь к этой выставке и к тому, как ее позиционировали, открывая, очень много говорили, и мы с вами сегодня говорили, о том, что должно быть какое-то яркое имя, должен быть какой-то, ну, гвоздь этой выставки, тот, кто привлечет. В этом году очень много педалировалось на имени замечательного артиста Юрия Богатырева. Для многих стало открытие, что Юрий Богатырев еще и баловался живописью, рисовал. Выставлены замечательные его шаржи, которые один раз только публиковались в журнале «Театр». То есть, заядлые театралы, они знали, что актер еще занимается этим. Здесь же, что удивительное случилось, ни один человек, в том числе и блогер, который выставляет свои фотографии с этой выставки, никто вообще ни словом, ни полусловом не сказал про Юрия Богатырева. Вот абсолютно, то есть.

О.И.: Я могу сказать на эту тему что, что я первый раз его работы видел в середине 70-х в журнале «Советский экран» при очень плохом качестве печати. То есть, журнал был цветной, достаточно большого размера. Но качество было никакое. Я много-много лет мечтал их увидеть. Я, наконец, их увидел. То есть, да, это совершенно убойный гость. Это работы великие. Нельзя сказать, что он баловался. Он художник такой же, как актер.

Ведущий: Ну, я в хорошем смысле. Замечательные работы.

О.И.: Он на том же уровне. Так же, как нельзя про Макаревича сказать, что он балуется тем, что что-то рисует. Он профессиональный художник.

Ведущий: Однако, почему-то интереса не вызвали именно вот эти экспозиции, не вызвали интереса у журналистов, в том числе, и у людей.

О.И.: Возможно, они просто не дошли, возможно, люди не готовы были.

Ведущий: Ну, почти в начале зала.

О.И.: То есть, я шел, я знал, что они там будут. Меня расстроило то, что нет сопровождения, что совершенно пустой зал, в котором висят картинки. То есть, те, кто знает, тот зашел и посмотрел. Кто не знает, тот не увидел. То есть, не было плясок. Вот вокруг «Красного платья» пляски были, а вокруг Богатырева не было ничего. То есть, какая-то вот… заговор молчания. И второе, что я хотел сказать, что меня страшно, совершенно невероятно потрясли карандашные работы военного времени. Я их видел тоже немного. Я их видел опубликованными, по-моему, три из этих работ. Я успел переговорить с женщиной, которая их привезла. И получил информацию, что дорисовки гуашью, они того же времени, что он, действительно, кроме карандаша, использовал уголь, использовал сангину, что летал стрелком-радистом. И что те работы, которые сделаны из головы, то есть, какие-то боевые вылеты, вид из самолета, он их не фантазировал. Он их, действительно, видел. Они сделаны, конечно, по памяти, но они сделаны именно вот по его наблюдениям. То есть, очень ценные. И работы уже вызывали много споров. Почему истребитель не той модификации? И она сказала, что тоже все спорят. Но, действительно, истребители летали устаревшие до конца войны. То есть, в 44-м году можно было ИЛ-2 застать и первой модификации.

Ведущий: Ну, вот и эту экспозицию тоже очень рекламировали. Но, видимо, и Богатырев и работы этого художника как-то интересны людям, серьезно увлеченным, видимо, живописью, и в том числе, графикой. Накануне выставки в журнале «Компаньон мэгэзин» вышла большая статья по поводу художника Петра Фролова. Автор этой статьи небезызвестный писатель Алексей Иванов. Вы познакомились с этой экспозицией? Как вам?

О.И.: Напомните, я, возможно, просто пропустил мимо глаз.

Ведущий: Очень яркая выставка. Рядом Наталья Тур и Петр Фролов. Очень яркие работы, очень насыщенные такие, красочные. И больше напоминающие иллюстрацию, масленица огромная. То есть, как-то мимо прошло.

О.И.: Это мимо прошло.

Ведущий: Ну, вот меня, наоборот, заинтересовала очень эта экспозиция.

О.И.: Я, зато, встретил много старых знакомых. То есть, работы из капа, корня, например, которые, действительно, из года в год появляются. Но они не могут устареть. Работы все время разные. Но, как бы, это тоже часть вот нашей жизни, это промысел, которым очень мало людей занимается. Поэтому, мне кажется, вот это утрачивать нельзя.

Ведущий: Наш телефон 261-88-67. Эфирное ICQ 404582017. Сергей пишет: «Мне кажется, что с каждым годом выставка становится все неинтересней, все скучней. Я не вижу никаких мастер-классов. Ничего не проходит, кроме продажи». Ну, вот такое мнение Сергея. Анна: «Я всегда туда хожу, чтобы купить исключительно шелка (ну, видимо, шелка, шарфы), а на картины просто смотрю. Но лучше смотреть работы в музеях». Вот это мнение нашей слушательницы Анны. Кстати, говоря о наших пермских художниках, что, например, я заметила. В прошлые годы пермские художники, в частности Союз художников России, они были совсем в другом… то есть, есть вот крупный павильон, я сейчас могу запутаться с номерами, есть павильон, где, например, выставляются главные экспозиции, и есть второй павильон. Так вот, Союз художников России, как правило, выставлялся во втором павильоне, а не там, где все вроде сконцентрировано. В этом году я заметила большие площади у Равиля Исмагилова, который находится в такой, в ярой оппозиции против того же совриска. Как вы думаете, почему, например, галерея художественная участвует в этой экспозиции, имеется в виду на «Пермской ярмарке»? Краеведческий даже музей, не продавая ничего, а просто, предлагая людям полюбоваться на платки, на одежды купеческого рода, участвует Центральный выставочный зал, участвует новая совершенно галерея, которая открылась в конце прошлого года «Антоновские яблоки», участвует также одна из новейших галерей «25/17».

О.И.: Мне кажется, что это вот натуральный жест отчаяния все-таки.

Ведущий: Отчаяния кого?

О.И.: Отчаяние, что политика как раз Гельмана, извините, что все как-то на Гельмана у нас сейчас зацикляется, но Гельман делает вид, что в Перми нет искусства, что в Перми нет музея, что в Перми нет галереи. И эти вот галереи, про которые уже, как бы, ну, вся страна знает, что в Перми, кроме музея Гельмана, не существует ничего, вот. И они вынуждены где-то зацепляться, где угодно. То есть, зацепляться на «Пермской ярмарке». Исмагилов великолепный, старший. Его работы, они, как сказать, они пронизаны каким-то вот духом, запахом. К каждой приделано настроение. И, когда вешаешь такую картинку, допустим, на стену, то это, как бы, окно в другой мир в его. И его мир изумительно красивый. И он вынужден этот мир показывать даже в таких местах, как «Пермская ярмарка».

Ведущий: Олег, вы меня не поняли. Я как раз спрашиваю, почему, на ваш взгляд, не выставляется вот этот музей современного искусства. Но ответите уже на этот вопрос только после звонка нашего слушателя. Здравствуйте.

Слушатель: Добрый день. Меня зовут Яна.

Ведущий: Вы ходили на выставку?

Слушатель: Я только что пришла с выставки. Еще, как говорится, дух не перевела. Но я не любитель, чистый дилетант, может как обыватель. Поэтому так буду говорить, непрофессионально. Я была и в те годы. Что хочу сказать. Когда приходишь, конечно, свежий взгляд, отдохнувший человек, и вот принимаешь все, как бы, с энтузиазмом. Все нравится, все красиво. А потом уже такая усталость, спадает, спадает, и уже не воспринимаешь произведения, а видишь – вот зеленое, значит, ярко, надо посмотреть, вот красноты много, там тоже надо остановиться, почитать. А вообще вот, мне, и те годы ходила, очень нравится творчеств Чугаева. Я почти все его картины все сделала снимки. Посмотрела Ниточкина. Тоже как-то я к нему очень тепло отношусь. А что касается Богатырева, к нему я возвратилась дважды. Первый как-то сразу шла с прицелом, что мне нужно попасть и посмотреть его.

Ведущий: Для вас это открытие было?

Слушатель: Ну, я как бы, знала раньше, но не видела никогда его произведения, поэтому я с большим интересом увидела знакомые лица. И, конечно же, я сразу тут застряла. Муж меня упорно оттуда тянет, а я все равно тоже там остановилась, посмотрела, почитала. Впечатляет, ярко, эмоционально, эти шаржи очень такие, приятные.

Ведущий: Скажите, пожалуйста, а вы все-таки ходите каждый год, чтобы приобрести что-то? Или для вас это как культурное событие, в музей сходить?

Слушатель: Вы знаете, я бы вот кое-что бы, честно, я бы приобрела. Но когда я подошла к Чугаеву и посмотрела цены, они мне просто непосильны. Я бы с удовольствием. Мне очень понравился, не знаю, как называется этот, как сказать, вид искусства, или что там, живописи, на стекле живопись. Вот очень. Тоже с удовольствием бы, знаки Зодиака были такие. Тоже очень, как бы, для меня это дорого, тоже не могу купить. Поэтому просто вот смотрю, и, как бы, сразу знаю заранее, что я ничего не буду покупать. Там, может быть, сувенирчики какие-нибудь. Но даже как-то меня ничего не обогрело. Ну, вот если я бы пошла второй раз, я бы, наверняка, шла уже более так, как-то, целенаправленно, что вот это я знаю, а вот это пойду, посмотрю. И еще что хочу сказать, что вот мы были как бы сразу почти к открытию. Мне хорошо, очень понравилось, что я ходила свободно. Не толкалась, как-то более размеренно мы с мужем прошли все…

Ведущий: Ну, не в выходной день ходили.

Слушатель: Да, да, да. Там лучше утром. Вот мы уже пошли, где-то около двух часов уходили оттуда, уже в раздевалке очередь. То есть, люди идут. А мы зашли совершенно свободно. А так неплохого. Вообще, я считаю, это очень хорошее мероприятие. Так что, всем художникам спасибо. Замечательно.

Ведущий: Спасибо большое за ваше мнение. Ну, вот, видите, многие люди ходят туда все-таки, как на культурное мероприятие.

О.И.: Последний звонок – это был очень хороший, добрый зритель. И вот, к сожалению, таких все меньше и меньше. То есть, это человек, который… он радостно отнесется ко всему, что бы ему ни показали. Он все равно попытается вот своей большой душой…

Ведущий: Самый благодарный зритель.

О.И.: Да, своим сердцем вылепить для себя что-то полезное, увидеть что-то красивое.

Ведущий: Что скажет следующий наш радиослушатель. Здравствуйте.

Слушатель: Алло. Здравствуйте. Меня зовут Игорь. Я хотел бы задать два вопроса.

О.И.: Игорь, привет.

Слушатель: Привет, Олег. У вас есть и творческие планы. Первый вопрос. И второй. Все говорят – вот Гельман, Гельман. А что, разве наши пермские художники сами не могут организоваться давать свои собственные выставки?

Ведущий: Скажите, пожалуйста, вы ходили на «Арт-Пермь»?

О.И.: Он в больнице лежит.

Слушатель: К сожалению.

Ведущий: Ну, вот видите. Мы сейчас-то говорим об «Арт-Перми».

О.И.: Я готов в двух словах ответить. Я отвечу что. Что Гельман, он именно галерист. Он умеющий подать, умеющий показать. А мы к этому не готовы. То есть, мы не готовы составить ему конкуренцию. Мы умеем рисовать, мы умеем писать стихи, но мы не можем…

Ведущий: Продать, представить.

О.И.: …выгодно показать эти стихи. Поэтому пермские поэты на «СловоNova» пробираются через черный ход, а художники просто игнорируются. Вот и все.

Ведущий: Ну, что касается, опять же, пермских художников, не могут… Вот, пожалуйста, выставляются. Единственное, что есть разница, выставиться в музее, да, вот вы сейчас в перерыве рассказывали про краснокамцев.

О.И.: Да, и мне на ходу, кстати, пришла в голову мысль, что Богатырев, что вот эти вот карандашные рисунки они требовали каких-то инсталляций. Они требовали, скажем, поставить макет самолета из спичечных коробков в центр этого всего. Это привлекло бы внимание. Драпировки какие-то, элемент вот кино, прожектора киношные, скажем.

Ведущий: Но это должен был быть куратор выставки.

О.И.: Да, да.

Ведущий: Как было вот тогда, мы поминали эту выставку, которую организовывал Михаил Сурков на «Пермской ярмарке». Там было все продумано. Кому-то не понравилось, кому-то понравилось. Но было все продумано.

О.И.: И как раз вот это говорит о том, что нет эстетики показа, мы не умеем. Этому должна учиться «Пермская ярмарка». Не умеет сама, пусть кого-нибудь наймет.

Ведущий: На вопрос коротко. Так почему не участвует наш Музей-то современного искусства? На ваш взгляд.

О.И.: Музей современного искусства не знает, что есть «Пермская ярмарка».

Ведущий: Да, прямо, как это.

О.И.: Да я серьезно говорю.

Ведущий: Они знают. Они все там были. И директор, и зам.директора, безусловно, они об этом знают.

О.И.: Да, они все там были. И Гельман утащил свою фотографию. Но дело в том, что для Гельмана существуют только его проекты. Если бы это был его проект, он бы там бы и плясал и радовался. Но для него это прямой конкурент, поэтому он игнорирует. Вот и все.

Ведущий: Вас уже поправляет Костянус по ICQ. «В этом году на «СловоNova» было полно пермских поэтов». Так что, видите, неправда ваша.

О.И.: У меня не из блога Костянуса. Я брал информацию из другого блога. Было сказано, что пермских поэтов забыли включить, и их проводили через черный ход по личному распоряжению Гельмана.

Ведущий: Но это все, понимаете, в блогах можно тоже написать, мы с вами все знаем. Я тоже могу написать, что меня, как журналиста, не пускают на праздники, которые проводит Союз журналистов России.

О.И.: Информация, по-моему, из блога сенатора.

Ведущий: У нас буквально полминутки остается на то, чтобы подвести итог. На ваш взгляд, есть у этой выставки будущее? И что не хватает, что нужно?

О.И.: Мне кажется, администрация «Пермской ярмарки» сейчас должна как раз задаться этим вопросом. Вопрос, конечно, интересный, вопрос умный, но вопрос как раз к организаторам.

Ведущий: На ваш взгляд. Хорошо, они обратились. Олег Иванов, подскажи, друг, ты самый умный. Что сделать нам?

О.И.: Или нанять, или вырастить своего куратора. Заняться, как раз, именно показом экспозиции и решить для себя – либо это благотворительность, либо это коммерческий проект. И, соответственно, делать либо то, либо это, не мешая их в одну кучу. Вот и все.

Ведущий: А коммерческий проект не подразумевает под собой обязательно интересные экспозиции, громкие имена, единую концепцию всей выставки?

О.И.: Он подразумевает. Но если убрать, допустим, аренду только вот на это мероприятие, то художников будет в три слоя.

Ведущий: А кто за газ, за воду, за свет будет «Пермской ярмарке» платить?

О.И.: «Пермская ярмарка» может денег заработать на коммерческих проектах и направить на благотворительность. Это будет им приятно и, не знаю, как с налогообложением в этой стране, но, думаю, что и тут можно решить. И то же министерство культуры может выделить денег.

Ведущий: Ну, они выделяют, они поддерживают, кстати, этот проект. Тем не менее, наша программа подходит к своему завершению. Как бы то ни было, вот уже 13 лет «Арт-Пермь» вызывает всегда большие дискуссии, потому как у каждого из нас есть свой взгляд на то, как это должно быть. Каждый из нас идет за своим и ищет свое. И все-таки цифры цифрами, впечатления впечатлениями, не смотря на то, что каждый год находятся те люди, которые активно критикуют, что там происходит, будущий год кассы выполняют свои планы, и посещаемость все равно есть и растет.

О.И.: Лично я бы хотел все-таки увидеть много, много, много, много художников. Пусть даже еще не готовых к таким выставкам, пусть не дотянувшихся, пусть графоманов.

Ведущий: Еще больше графоманов?

О.И.: Еще больше. Бабушек с вязанием и с рукоделием.

Ведущий: Это вам на другую выставку. Это другая выставка, которая называется «Народные промыслы».

О.И.: Лично мне не хватает именно вот этого разнобоя, разнообразия. Смотреть хорошие картины в изобилии – это страшно.

Ведущий: Вам скучно?

О.И.: Увеселять публику с помощью красного платья и спектакля – это страшно.

Ведущий: Дорогие друзья, это была программа «Крупным планом». Еще много, что нам остается обсудить. Но все это будет в других наших выпусках. Спасибо, Олег, за то, что приняли участие в нашем эфире.

О.И.: Вам спасибо тоже.