Программы / Крупным планом

Ведущий: Добрый день, дамы и господа. В студии ведущая Нина Соловей. Говорим сегодня мы о театре, но в большей степени о театре для детей. Пермский театр юного зрителя готовит новую премьеру. Уже в это воскресенье состоится первый показ спектакля «Я буду Балдой!» Это лирическая комедия. Поставлена она по мотивам рассказов Фазиля Искандера «Рассказы о Чике». Те, кто читал, помнят. Сегодня мы говорим об этом спектакле, о материале, который будет нам представлен. Режиссер спектакля Дмитрий Заболотских гость нашей программы. Здравствуйте, Дмитрий.

Дмитрий Заболотских: Здравствуйте.

Ведущий: Сразу оговоримся, что не в чистом виде Фазиль Искандер в этом спектакле его текст. Это инсценировка Елены Ерпылёвой.

Д.З.: Да. И очень талантливая инсценировка, мне кажется. То есть, фактически это самостоятельное произведение сильно по мотивам. Вот я когда искал пьесу, когда мне поступило предложение в ТЮЗе поставить спектакль…

Ведущий: А, то есть, так и было: «Дмитрий, поставьте»?

Д.З.: Да. Ну, я не первый раз уже работаю в ТЮЗе. И вот время от времени…

Ведущий: Мы посчитали, пятый спектакль уже.

Д.З.: Да, перед эфиром посчитали. И время от времени они меня зовут. Я с удовольствием всегда с ними работаю. То есть, мне этот театр, в общем, нравится. И я прочитал целую пачку такую пьес, в общем, разных, разного качества. И одна победила, ну, с большим отрывом. То есть, она была на первом месте, а остальные на, там, третьем, четвертом.

Ведущий: На первом месте была «Я буду Балдой!»

Д.З.: Да. И это была пьеса Ерпылёвой «Я буду Балдой!»

Ведущий: Но все-таки не могу не спросить по поводу Фазиля Искандера. Вот на ваш взгляд, имя достаточно известное, особенно в наше детство и в советское время. Сегодня Фазиля Искандера почти не ставят. Его нигде не видно, ну, я имею в виду, в том числе, на театральных подмостках. Его изучают, его изучают литераторы, отчасти изучают в школе по внеклассному чтению и все. Здесь, в этой пьесе действие происходит в те годы, о которых пишет Фазиль Искандер, либо это перенесено в наше время?

Д.З.: Ну, я так, по первому пункту, что ли. То есть, почти не видно ни одного только Искандера.

Ведущий: Ну, да.

Д.З.: Ведь у нас огромная, ну, обойма, плеяда, я не знаю, прекрасной литературы. То есть, вообще русскоязычная литература, на мой взгляд, ну, она сильная, великая и даже не только в том классическом варианте, то есть, Достоевский, Чехов, Толстой, но и после этого. Андрей Битов, например.

Ведущий: Ну, в 20-й век огромное количество.

Д.З.: Да. Ну, вот, то есть, наши современники, у нас есть прекрасные авторы. И их, в общем, не так и видно на самом деле. Если вот начать спрашивать, то, ну, либо это развлекательная литература, там, фантастика и что-то еще. А вот такая литература глубокая, литература, которая ставит какие-то вопросы, цели, рассуждает с читателем, ведет диалог, и которая не только меня развлекает. Но когда я с автором, ну, думаю на какие-то темы, да, которые, когда можно сказать: «А ведь как это здорово! Я точно это знал, но не мог так сформулировать. Не знал, как называется». Вот это вот чувство. Оно же по-другому описывается словами. А это ведь про меня. А ведь это… Да, вот, когда это возникает. Но ведь есть огромный, сейчас, ну, не знаю, вал литературы, которая вообще на это не рассчитана. Она рассчитана на то, чтобы я удивился, на то, чтобы меня как-то заинтересовать.

Ведущий: Поразить воображение…

Д.З.: Да. Рассмешить.

Ведущий: …оторвать от компьютера.

Д.З.: Да, да, да. Что-то развлечь. Ну, а потом и до свидания, в общем-то. То есть, так и не пого… А поговорить. Как в анекдоте. То есть, собственно, вот это «а поговорить», в литературе вдруг его не стало. Вы понимаете. Вдруг его нету. И не потому, что современные авторы не могли бы это сделать. Задачи не ставят такой перед собой. Понимаете. И вот эта вот история. А мне интересны авторы, которые эту задачу ставят. Они есть. Они никуда не делись на самом-то деле. Они и среди современных писателей тоже есть. Но просто они не так популярны, потому что они не гонят такую волну, скажем так, да, не поднимают эту пену.

Ведущий: Ну, в свое время, например, по Фазилю Искандеру снимали множество фильмов. Например, там тот же «Сандро из Чегема» и так далее, известный. А сегодня, действительно, как-то забытое. То есть, имя известное, когда мы говорим о Фазиле Искандере, а вспомнить его, там, на подмостках, ну, невозможно.

Д.З.: Да. Ну, вот мне-то кажется, я бы тут вступился не только за Искандера, а вообще за этот пласт.

Ведущий: Ну, конечно, я на примере одного.

Д.З.: Да. Потому что в свое время, можем сказать, и снимали множество разных фильмов. То есть, у нас был, ну, великий детский кинематограф. Да и не только детский, надо сказать, да.

Ведущий: Вот его и смотрят сейчас наши дети.

Д.З.: А сейчас, ну… в общем, я нормально отношусь к фильмам, там, «Дневной дозор», «Ночной дозор», какой он еще бывает дозор. Профессиональные работы, и все хорошо. Но там тоже со мной не разговаривают. Там какие-то вампиры че-то в подземных переходах пьют кровь. Ну, нормально, интересно, привлекательно, да. Но я-то тут чего? Я не вампир. Знакомых вампиров у меня нету. В общем, чего мне…

Ведущий: Ну, для детей ведь стали, вроде как, сказки снимать, полные тоже спецэффектов.

Д.З.: Ну, да. Ну, это вот, понимаете, это… как бы, клоны… Я вот совершено, знаете, я вообще очень люблю профессиональные работы. Я не против этих вампиров. Пускай они пьют себе свою кровь. Нормально. Но… а где другое? А кому поговорить, а не только крови попить? Я все вот о своем, о наболевшем.

Ведущий: А вы думаете, дети хотят поговорить? Им не хватает этих разговоров так же, как и раньше?

Д.З.: Знаете, достаточно того, что я хочу, понимаете. Дети что хотят… ведь как.

Ведущий: Что предлагают, то и имеют.

Д.З.: Да. Вот смотрите. Вы опять ведь говорите о коммерческом подходе, который нам говорит о том, что искусство должно удовлетворять некий спрос. То есть, вот если есть на это спрос, если зрители хотят видеть вампиров, немедленно все делаем вампиров. Но искусство – не коммерция все-таки, понимаете. А ведь огромный, собственно, пласт этой великой литературы, он создан из других намерений. То есть, Лев Толстой сказал в какой-то момент - а я не буду продавать свои книги, да. То есть, он отказался получать деньги за то, что… То есть, это именно и значит, что он писал не для денег. То есть, и это было, собственно, фактом, ну… это решение, да, его. Ну, если пишешь не для денег, ну, чего тогда ты денег просишь за это, да? Ну, вот сейчас вот этого не хватает. Мне кажется, как раз большое кино убили большие бюджеты. Потому что там рискуют такими суммами, которые нельзя не вернуть. Люди вкладывают деньги, они хотят обратно, поэтому они не хотят рисковать.

Ведущий: Ну, значит, нужна какая-то государственная программа, государственная поддержка.

Д.З.: Вот это я не знаю, что нужно.

Ведущий: Чтобы государство давало деньги режиссеру и не требовало с него – ты нам поставь Дмитрий Заболоцких, вот этот фильм сними, но чтоб сборы у тебя, голубчик, были в два раза больше. Чтоб вот этого не было.

Д.З.: Да. Или еще второй вариант у меня есть. Он мне более понятен. Нужны люди, которые готовы этим заниматься просто так. На волонтерских основаниях.

Ведущий: А есть такие люди еще?

Д.З.: Вы знаете, есть. Такие люди есть.

Ведущий: Это хорошо.

Д.З.: Например, они есть в нашем городе. Например, я могу привести в пример театр Марины Оленёвой, который существует уже не одно десятилетие, и где люди не получают зарплаты. И они там ставят все это и делают. Я не говорю, что это… Но вот это ответ на вопрос.

Ведущий: И делают хорошие, добротные спектакли.

Д.З.: Да. Неплохо было бы, если бы им кто-то помог и денег бы дал. И они не одни. Есть другие такие люди. Есть писатели, которые пишут, ну, потому что они пишут. Потому что это… как бы, да, вот мы с вами разговариваем, значит, да, ну, есть потребность.

Ведущий: Давайте вернемся все-таки к нашим «баранам». Вернемся к нашему спектаклю, о котором говорим сегодня. Елена Ерпылёва написала инсценировку. И тот вопрос, который я, если помните, задавала. Инсценировку-то я точно не читала уже, говорю. Действие перенесено в наши дни, либо все оставлено, как было у Искандера, вот те годы? Насколько я помню, там сороковые…

Д.З.: А вот я ведь, на самом деле, не зря рассказал… вот начал, ну, как бы, с основных ценностей. Основная проблема, с ней ничего не случилось в наши дни. То есть, я не стал… вот там нету такого, мы не переносили эту историю в современность. Но, на самом деле, мы и не педалировали вот эту вот разницу.

Ведущий: Детство – всегда детство для ребенка.

Д.З.: Более того, конфликт, который там существует, с ним тоже ничего не произошло. Это конфликт между учителем и учениками, между начальником и подчиненными, между, собственно, авторитетом и тем, которые могут существовать, только разделяя этот авторитет. Вот если я начальник, то я прав. Ну, я начальник – ты дурак, ты начальник - я дурак. Вот это, да. Ведь это нам известно. Это сегодня не перестало действовать во многом. И в 70-е годы ровно также было, и сейчас. Сейчас, может быть, еще ведь и жестче, конечно.

Ведущий: ???????? (неразборчиво) это не просто начальник, а хозяин.

Д.З.: Конечно. Потому что любой офис, любой вот… Оказалось, вот смотрите. Мы думали, что… ну, человека надо заставить. А сейчас выяснилось, что там, где его невозможно заставить, ему достаточно заплатить. И сколько людей работают, ну, я не знаю, мне нравится очень поговорка, что сигарета укорачивает жизнь на пять минут, а рабочий день на семь часов. То есть, ну, сколько людей укорачивают свою жизнь, ну, не знаю, в супермаркетах, где-то еще.

Ведущий: Ну, это в случае, если их работа, действительно, происходит от слова «раб».

Д.З.: Ну, да. А мне кажется, что вот это общество потребления, да… то есть, оказалось, что новый телевизор, холодильник, ну, так сильно нужен нам, новая машина и этот статус, что люди просто кладут жизнь на это.

Ведущий: И начинается это все с детства? Вот это подчинение.

Д.З.: Да, да, со школы. Первое, чему учит школа, на самом деле, еще до того, как писать и читать…

Ведущий: Безоговорочно подчиняться.

Д.З.: …сидеть по звонку. Вот урок начался, Ходить нельзя, бегать нельзя, спрашивать нельзя. Если можно, то только то, что тебя, да. То есть, это жизнь по звонку. Первое чему – слушать учителя. Вот, что первое учат в школе.

Ведущий: Ну, дисциплина, она ведь никому еще не мешала.

Д.З.: Да, дисциплина.

Ведущий: Организованность.

Д.З.: Вот тут есть проблема. Да. Но всему есть предел. Если мы сейчас вспомним о писателях, сильно ли они дисциплинированный народ? Ну, да, там есть… да, есть, это вопрос…

Ведущий: Внутренняя свобода.

Д.З.: …внутренней дисциплины, внутренней свободы. И вопрос той дисциплины, ну, я скажу, что это наружная дисциплина, да, которая царит в офисах, которая царит в школе. И это одна из первых проблем, с которой сталкивается, на самом деле, ребенок, еще до первой любви. Еще до первой… Вот у него еще не настала первая любовь. А что такое учитель злобный, он уже знает. Понимаете? Вот. И поэтому… я закончу ответ на вопрос, перенесли ли мы что-то в современность. Да там все перенеслось в современность. Там не надо ничего переносить. В нашей современности это оказалось гораздо более актуально, чем тогда, мне кажется.

Ведущий: Познакомившись с пресс-релизом, касаемо премьеры, у меня было впечатление, что нам готовят какой-то веселый, фееричный, музыкальный, озорной спектакль.

Д.З.: А его и готовят.

Ведущий: А то, что вы сейчас рассказываете, у меня ощущение ????????? (неразборчиво), что это как серьезная психологическая драма.

Д.З.: А, знаете…

Ведущий: Или о серьезном ?????????(неразборчиво).

Д.З.: Конечно, конечно. То есть, собственно говоря, серьезный вопрос. Но это не дидактический спектакль, просто потому, что я не знаю ответов на эти вопросы. Ведь если б у меня было решение, ну, я бы поставил серьезный, наверно. Наверно книжку бы написал, как это сделать. А мы можем понять обе стороны. Ведь начальник, который их всех строит, он тоже в чем-то прав. У него тоже, да ведь, эти учителя. У них есть свои резоны. И мы можем пошутить на эти темы. Мы можем. Потому что, когда мы шутим на эти темы, да, оно… вот, понимаете, это, собственно, это и есть оружие пролетариата, юмор…

Ведущий: Не боитесь обидеть учителей, которые приведут своих учеников?

Д.З.: Я сам учитель.

Ведущий: А где вы преподаете?

Д.З.: Ну, вот в Институте культуры, например, я вел курс…

Ведущий: Ну, нет. Институт культуры – это одна история. Там мотивация к учебе у студентов совсем ведь другая, чем в школе.

Д.З.: Ой, вот если бы. Знаете, также и приходится заставлять и также…

Ведущий: Ну, там они хотят…

Д.З.: Нет, вы знаете… нет. Это история, в которой, мне кажется, интересно разбираться и той стороне, и другой. Я говорю, что тут нет ответа. Я не говорю, что учителя виноваты в этом. Но просто они больше знают. Они взрослее. Из двух ссорящихся виноват тот, кто умнее, говорят. Ну, так обычно, это учителя. Так они и виноваты, получается, чаще.

Ведущий: Спектакль, который будет выходить в воскресенье, он адресован вообще всем? Либо детям определенного возраста, либо с учителями. Я понимаю, что в идеале, например, все театры, особенно, театры юного зрителя, мечтают, чтоб в к ним в театр не группами приходили, а мама, папа, ребенок, учитель. Здесь для кого? Если мы убираем идеал. Маме с папой некогда.

Д.З.: Ну, я бы тоже помечтал про вообще всех. Но вот я первое, что скажу, мне интересно. Я вот, собственно, в моем возрасте находясь, с интересом ставлю эту пьесу не как пьесу, ну… знаете, это не адаптация, когда вот тут для детей. Мы сами-то с вами разобрались уже давно в этом во всем. Ну, детишкам расскажем, развлечем их как-то, значит, с ними. Это не та история. Но с другой стороны, я понимаю, что это детская пьеса. Она не взрослая. Это не «Гамлет». Понимаете. То есть, собственно говоря, это пьеса для некого… ну, может быть, семейного просмотра. Но я понимаю, что это, скорее, мечта. Потому что на самом деле отдельная тема, как они ходят теперь в театр, вот как дети ходят в театр.

Ведущий: Как дети теперь ходят?

Д.З.: Вот я расскажу. Я сталкиваюсь, значит, с детским театром. История такая. Вот в семье в какой-то родился маленький ребенок. И он пока еще для них новый. Они им еще не наигрались. Ему годик. И вот они его наряжают в платьишко, или мальчик, там, в костюмчик, в зайчика в какого-нибудь. Это не метафора. Прямо с ушками и наряжают в зайчика. И привозят обычно в кукольный театр. Значит, ему еще… вот он только пошел. Он еще и не говорит толком и ничего.

Ведущий: Но уже в семье событие.

Д.З.: Да. Но у них же он новый. Его надо сводить в театр теперь, понимаете. И вот его приводят в этот театр. И там два действия, значит, на расстоянии семь с половиной метров куклы какие-то что-то ему показывают. А ему это далеко просто, потому что он привык, что у него мама, она в двух метрах от него. Он вот в комнате. У него мир – это комната и кухня. И вот мама приходит, и вот тут у него игрушка 50 сантиметров от него, и размером в это… а там она на семь метров. Ему далеко просто. И он не может внимание там держать. И он плачет, значит, к первому… к концу первого действия, и он вообще не понял, чего он тут делает. То есть, вот буфет ему еще понятно, где мороженку купили ему, значит, да, и в фойе он погулял.

Ведущий: А почему свет выключили?

Д.З.: А выключили свет, че-то там вдали какие-то бегают мелкие эти самые, да. Вот дальше ему исполнилось четыре-пять лет. И он уже, вот ему нормально, уже семь лет, он уже ходит во двор. Ему это расстояние нормально. Он может усидеть и вот это выдержать. Он приходит с бабушкой. Родители наигрались уже. Они уже нету… Мама с папой его не привели, а привела бабушка. А ему вот сейчас бы с мамой, с папой прийти. Вот если они для него это делают. А че. Они уже наиграли. Он уже был в год в театре. Ему не понравилось, понимаете. Мамы решили – вон, какой ты не театральный у нас.

Ведущий: Не понимает искусство.

Д.З.: Пришел с бабушкой. А дальше он в пятом, шестом классе. Но его уже и бабушка не привела. Он пришел со школой, понимаете. И мы отдаем… А вот когда он будет в десятом, уже там он и со школой не пришел. Вот тут бы родители пришли с ним на семейный просмотр. Вот тут бы они получили бы огромное удовольствие на самом деле. Тут есть возможность как-то в семье о чем-то поговорить, посмотрев спектакль. Ведь, опять же, главное – мы посмотрели. А поговорить? Понимаете. Эта культура утрачена. Значит, да. Когда ведь… нужно сходить и обсудить. А чего мы видели-то, да? А потребление не предполагает обсуждение. Мы купили новый холодильник. Че там обсуждать? Ну, вот, вот купили, вот наш холодильник. Вот и все.

Ведущий: Ну, как, что обсуждать? У меня-то лучше холодильник. Посмотри, какие мы молодцы с тобой, купили-то лучше, чем Егоровы.

Д.З.: Ну, опять же... А чем лучше?

Ведущий: Чем у Егоровых.

Д.З.: Я скажу, чем. Ценой. Да, у них за столько, у нас за столько.

Ведущий: У них в кредит.

Д.З.: А на самом деле, ведь спектакли не отличаются ценой.

Ведущий: Да.

Д.З.: Что в ТЮЗ сходить, что в драму на детский спектакль, примерно, вы и те же деньги потратите. Так чем? Понятно. У них за восемь тысяч, у нас – за 16. Вот наш холодильник лучше. А здесь? Здесь надо разбираться в подробности. Чего там было вообще? А про что спектакль? А кто, что? А какие чувства, да?

Ведущий: Ну, вот тот спектакль, который вы готовите к выпуску, в идеале он для семейного просмотра. И то, о чем вы говорите, я понимаю. Действительно, лучше бы поговорить с ребенком. Может быть, учителю бы потом с ребятами поговорить.

Д.З.: Да.

Ведущий: Ну, а нельзя сделать так в театре, чтобы… ну, ограничить.

Д.З.: Чего ограничить?

Ведущий: Сказать, что вход на спектакль только с мамой, с папой.

Д.З.: Нет, нельзя. Мне кажется, что театр – это демократическое искусство. И любой человек, который имеет желание прийти в театр, в любом составе он должен иметь эту возможность. Ну, слава богу, что хоть они с бабушкой пришли, или, слава богу, что хоть со школой.

Ведущий: Но в некоторых театрах еще сохраняется традиция обсуждения после спектакля иногда.

Д.З.: Вот мне это очень дорого. У нас был фестиваль здесь под названием «Теплая ладошка», театральный, который как раз не для… ну, обычно, театральный фестиваль - это посмотрят критики, и чего-то скажут свое профессиональное мнение. А часто ведь истории не для них. Ну, они больше видели, они больше, да, что-то смотрели. Но вот мне важней обсуждение со зрителями. Другое дело, что зрители, как правило, не могут у нас артикулировать свое мнение.

Ведущий: Могут сказать – мне понравился, не понравился спектакль.

Д.З.: Да, да. Вот как на уровне холодильника.

Ведущий: Да, да. А лучше.

Д.З.: А поскольку ничего нельзя сказать про цену, да. То есть, вот в некотором случае ведь, да, приезжают у нас заезжие театры - по три тысячи и по полторы. Вот это ясно лучше. Это, как холодильник.

Ведущий: Зал полный.

Д.З.: Да. И вот они туда идут. Но в искусстве не определяет цена на билет качество товара. Вот ведь что. Вот катастрофа. И как судить? Надо смотреть, обсуждать.

Ведущий: По ICQ пишут: «Ну, расскажите уже, наконец, про спектакль-то».

Д.З.: А придите, посмотрите.

Ведущий: Три раза.

Д.З.: А придите, посмотрите. Я же все равно так не расскажу.

Ведущий: Ну, мы какие-то карты раскроем. Ну, какие-то карты, хотя бы об актерах. А главное о том, что это музыкальный спектакль. И там не безызвестный, один из солистов «Каравая» - музыкальный руководитель.

Д.З.: Стас Юнкинд, да.

Ведущий: Продолжаем наш разговор. Ну, вот теперь мы переходим к самому вкусному, самому интересному. Музыкальный спектакль. То есть, это у нас продолжение линии театра, там, «Чонкин был», «Золоченые лбы», «Том Сойер» тот же, вами поставленный. В этом же стиле выдержано? Я имею в виду зонги, песни, музыка, как?

Д.З.: Ну, это просто спектакли-то на самом деле разных режиссеров, да…

Ведущий: Да, да. Но я веду линию театра.

Д.З.: …скажем так. Да нет. Не было задачи продолжать какую-то линию театра. Ну, просто, возможно, у этих режиссеров сходятся вкусы в чем-то, да. Я думаю, так. И, значит, вот какие-то вещи, они очень театральны. Вы знаете, музыка-то ведь… я как себе это понимаю. Театральная игра, она не слишком отличается от детской игры, да. И тут ведь язык, в общем, не врет. Он… это называется одним словом.

Ведущий: И там, и там игра.

Д.З.: Мы говорим – играть. Это и в куклы играть, в машинки играть, и на сцене играть. И на пианино тоже играть, и на гитаре. Так вот, собственно, это близко. Это близко. И это просто вот просится. Я услышал песни, которые мне показались очень, ну, созвучны вот этому материалу. Это Алексей Паперный такой вот есть, в свое время, известный в Москве… ну, как сказать. Он не бард, вообще, на самом деле. У него такая группа, не знаю, может, она ближе к року, может, акустическому. Вот он там выступал часто в таком клубе «Китайский летчик Джао Да», в московском. И вот как раз, может быть, в 90-е годы был очень популярным. Да и сейчас он, в общем, работает. Вот его песни, мы на основе этих песен с ребятами, с артистами тюзовскими, пригласив вот двух профессиональных музыкантов на подмогу… Но оказалось, что в театре многие артисты музыкальны очень. То есть, кто-то играет на гитаре, кто-то на трубе. Вот, как ни странно.

Ведущий: То есть, не просто поющие.

Д.З.: Да, то есть, вот не просто, да, а на трубе вот, например. На аккордеоне, на «Мелодике». Это такая половинка от аккордеона, в которую дуть надо.

Ведущий: Вот, где они сказали своим родителям, спасибо, мама, что водила в музыкалку.

Д.З.: Да. И как-то вот, когда бросили клич, то, оказалось, что народ готов барабанить на барабанах, на всяких стучалках, сопелкахъ, и на всем этом. И вот Стас, басист из группы «Каравай», музыкальный руководитель, который, в общем, с театром «Каравай» уже давно работает, а тут вот он выступил в роли музыкального руководителя…

Ведущий: Спектакля.

Д.З.: …нашего такого самодеятельного оркестра, значит, ансамбля. Как-то ребят очень быстро научил. Оказалось, вот, знаете, у него тоже есть огромный талант научить живой музыке. Вот тут тоже… в музыке ведь очень важно вот эта вот живая история. Сколько людей закончили музыкальную школу, и никогда не подходят к фортепиано? Вот семь лет он отучился, закрыл на замок, и все. Только пыль протирает. Есть люди, которые играют не так хорошо. Вот, например, я. Я выучил. Но я играю. Мне это доставляет большое удовольствие. Может быть, слушать это не так приятно, но играть это очень здорово. И вот, собственно, вот это живое исполнение мы как-то вытащили в этот спектакль. То есть, мы поем там довольно много. Сами играем. И это совсем другое звучание, понимаете, когда актеры играют, и когда, собственно, это… вот любители получают гораздо больше удовольствия от музыкального исполнительства, чем тем люди, которые именно за это получают деньги.

Ведущий: Ну, для тех это работа.

Д.З.: Да. И также это и стирается часто, и становится… ну, вот высокие профессионалы, конечно, да. Но в любительской музыке есть свой, понимаете… Вот у нас ведь была это целая история с бардовской песней, там, с самодеятельной.

Ведущий: Да.

Д.З.: Ну, они, ну, да, ну, наверно…

Ведущий: Ну, тот же Окуджава, которого все музыканты просто хаяли и требовали не подпускать его на сцену, что он не владеет… или Визбор.

Д.З.: Вот хорошо, что их требования не смогли оказать серьезного влияния. Так вот это вот чувство «щас спою», да, оно, собственно, ведь очень важно. И это и есть, как ни странно, бытование культуры в нашем вот, да… Нам все как-то эту культуру откуда-то привезти хотят. А вместо того, чтобы мы сами уже сыграли, наконец, на баяне. То есть, вот мне кажется, детские спектакли – это бытование культуры. Это то, что мы можем сделать то, что есть, действительно, культурная жизнь. Вот этого мальчика нарядили в зайчика и привели в театр. Это бытование культуры нашей. Пусть, может быть, люди не очень еще понимают, как с этой культурой обращаться. Не вовремя его привели. Но с бабушкой он пришел, это тоже культура. Со школой – тоже. Артисты сыграли – тоже. Понимаете. И я-то рассчитываю вот, знаете, на тот эффект, когда девочка сходила в балет, и приходит, и дома пляшет. И дома показывает «маленьких лебедей». Вот это и есть тоже бытование культуры. Вот когда культура может вернуться назад, когда у зрителей есть вот это желание… ну, я не знаю, пойти в самодеятельный театр. Вы знаете, это наблюдение просто. Я в оперном театре тоже работал, был период такой. И вот после оперы две женщины одеваются, такие, ну, видимо, не знаю, бухгалтеры какие-то. То есть, богатые шубы, сходили, значит, зима, в оперный театр, и разговор такой, подслушанный в гардеробе. Длинная пауза после симфонического концерта. Потом одна другой говорит: «Нет, видимо, все-таки нужно баяниста на полставки взять». Вот, понимаете. Вот это чувство, которое хотелось бы «баяниста на полставки».

Ведущий: Не зря в театр сходили. Спрашивают нас: «Умоляю, скажите, наконец, когда премьера?» Ну, повторим. Премьера будет в это воскресенье.

Д.З.: Да. Два спектакля. Но билетов, наверно, уже нет. Но спектакль в репертуаре. Смотрите в афиши.

Ведущий: Сергей спрашивает: «Вы говорили про какого-то Балду. Но ведь у вас разговор не о Пушкине». Ну, вот я говорила…

Д.З.: О Пушкине, да.

Ведущий: И о Пушкине, в том числе. «Я буду Балдой!» называется спектакль

Д.З.: Да. Значит, сюжет. Ну, так, не открывая всех… В школьном театре дети ставят Пушкина «Сказка о попе и работнике Балде». Вот это, собственно, фабула.

Ведущий: Я один из ребят говорит: «Я буду».

Д.З.: Ну, да. Но главное роль, и оба смысла. Балда – это же состояние души. Мы же говорим: «Балда ты такая». Вот, собственно говоря, и оба значения тут правильны. То есть, быть балдой, быть живым, быть… Придумал рекламный слоган спектакля – «Хочешь быть Балдой, спроси меня, как».

Ведущий: Ну, если речь идет о том, что здесь встречается такой элемент, как театр в театре, то здесь еще идет и речь о первом восприятии театра, и о том, как поход в театр… один из походов в театр может отбить напрочь, вообще, желание человека в дальнейшем ходить в театр.

Д.З.: А может привить.

Ведущий: А может привить. Как, например, ну, там, один мой знакомый говорит: «Я ненавижу театр». Я говорю: «Когда ты был в последний раз?» «Меня в школе сводили. Больше не хочу ничего знать».

Д.З.: А меня сводили в детстве. И вот чем это кончилось. Бывают и другие случаи.

Ведущий: И никак вы оттуда выйти не можете.

Д.З.: Да. Понимаете… Да, конечно, это повод нам пошутить и, как бы, поиронизировать над театральной кухней. Ну, там постановка спектакля просто, да, на сцене разворачивается, репетиция и все вот это вот.

Ведущий: Там ??????? (неразборчиво) театральный кружок ведь.

Д.З.: Да, да, да. И вот это, конечно, тоже…

Ведущий: Где руководитель актриса, ну, уже случившаяся.

Д.З.: …предмет иронии. Актер, актер…

Ведущий: Ну, актер.

Д.З.: Да, учитель у них, лидер.

Ведущий: Заняты в спектакле актеры театра.

Д.З.: Ну, я не буду перечислять. Я скажу, что в основном это молодежь. И это такой сознательный выбор, потому что мне захотелось. В них, мне кажется, подрастает очень симпатичное поколение молодых актеров.

Ведущий: Это недавние выпускники?

Д.З.: Да, да. С которыми приятно работать. Но они, в общем, уже вполне себе зрелые артисты, на самом деле. Но молодые просто, понимаете. Там есть, конечно, у нас и опытные артисты. Но основная группа вот этих школьников – это… И при этом все равно элемент игры, он достаточно сильный, потому что, собственно, по сюжету они гораздо младше. То есть, все равно это не школьники. Мы видим, что, значит, да, то есть, это молодые люди. И здесь есть тоже театр. Мы играем в детей. Вот повод поиграть, да…

Ведущий: Вернуться в детство.

Д.З.: Да. Ну, вот не то, чтобы даже вернуться, да, а вот давайте мы… вот когда вы играете с ребенком со своим, вы ведь тоже, да… Надо же быть ребенком, чтоб с ним играть. Но если вы остаетесь директором завода, вы не сыграете с ним в это. Так вот тут, собственно, нужно поиграть. И это ровно та же игра. Чтобы поиграть в машинки, директор завода должен понять, что он уже, собственно, не лидер Автоваза теперь, а тут другое. Тут «Формула-1», тут гонки.

Ведущий: Накануне выхода спектакля, премьеры, режиссеры всегда находятся в таком, неком запале. И самое сложное, самое трудное завтра, наверно, да.

Д.З.: Ну, вот этот вот поток слов, может быть, и… Вы разве не чувствуете?

Ведущий: Конечно, чувствую. Завтра у вас сдача худсовету.

Д.З.: Да.

Ведущий: Ну, дай бог, чтоб худсовет принял, чтобы все сложилось, и в это воскресенье мы увидели спектакль, которому, дай бог, будет предопределена долгая жизнь в репертуаре театра юного зрителя.

Д.З.: Я на это надеюсь. В общем, по крайней мере, все стараются. То есть, вот, как бы, ну… пытаемся достичь созвучия и пытаемся как-то э ту энергию, в общем, аккумулировать и подарить зрителю.

Ведущий: До встречи в театре.

Д.З.: Спасибо. Приходите на спектакль.