Программы / Человек года

СЮЖЕТ В ЗАПИСИ:

- Дмитрий, как вы думаете, почему вы победили в этой номинации?

- Мне кажется, что в проекте «Дедморозим» участвует уже настолько  большое количество людей, что они голосуют в данной номинации уже   не столько за меня, сколько за самих себя. И выходит так, что это позволяет обойти кого-то по количеству голосов.

- Какой ваш самый главный итог 2012 года?

- Ну, он связан именно с этим, что число неравнодушных пермяков, которые участвуют в помощи детям, постоянно становится больше. И это позволяет не только побеждать в таких приятных конкурсах, но и спасать детские жизни, и исполнять желания ребят под Новый год.

- Ну и ваши пожелания пермякам (и не только пермякам) под Новый год, и в дальнейшем.

- Мне бы хотелось, чтобы у каждого человека была возможность осуществлять не только все свои мечты, но и мечты других людей. Потому что если это будет делать каждый человек, тогда исполнятся желания всех-всех жителей Пермского края.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ЭФИРА:

Ты помнишь, кто за тебя проголосовал из экспертов?

Дмитрий Жебелев: Я помню комментарий Суханова, редактора «Коммерсанта» точно. А в остальном я не следил. Мне кажется, во-первых, участие  и доминирование в двух номинациях – это уже некоторое такое читерство, если выражаться игровым языком. У меня было большое желание, чтобы в этой номинации, например, победила Катя Балакина. Но не удалось.

Да, я помню: каждый раз, когда мы тебе звоним, ты узнаешь, что ты опять  номинирован куда-то, но еще не победил, и ты начинаешь очень  серьезно возмущаться: «Да как так-то, да почему я?»  Почему, Дима, такое отношение? Почему ты не ценишь мнение… это не наше мнение, мы тебя не выдвигаем, это слушатели. Они звонят и говорят: « Я хочу, чтоб Дима Жебелев был там».

Дмитрий Жебелев: Нет, я ценю, особенно с той точки зрения, что это, действительно, связано с очень большим делом, касающегося огромного количества людей. Мне бы  хотелось, чтобы вообще признание получали как можно больше тех, кто участвует в проектах «Дедморозим». Мне даже хотелось бы написать цикл рассказов о тех, кто все это делает. У  нас есть огромное количество  фотографов, видеографов и операторов, которые нам очень сильно помогают: помогают передавать эмоции, помогают отчитываться наиболее прозрачно. Есть вещи, которые словами никогда не передашь. И то, что мы находим постоянно всё новых и новых приверженцев, это, в том числе, благодаря фотографам. У нас потрясающие ребята совершенно, одни из лучших фотографов Перми, ездят с нами абсолютно бесплатно, проводят целые дни, снимают тысячи кадров. И фотографии просто потрясающие. Это уже сейчас можно увидеть в отчетах на сайте «Дедморозим» в новогодних. Особенно по Соликамскому СРЦН у нас очень замечательный фоторепортаж получился. Мы потом еще отберем. Я думаю, об этом напишу отдельно. Там просто сумасшедшие есть кадры. Есть артисты, которые с нами ездят. Особенно Миша Бастраков, иллюзионист, фокусник просто делал невероятные вещи в детских домах и приютах. Причем, он с детьми общается потрясающе. Они были везде вовлечены в представления. Он делает такие вещи, ну я совершенно не понимаю, как это происходит, куда у него все исчезает, откуда появляется, что такое.

Надо встать за его спиной, тогда все увидишь.

Дмитрий Жебелев: Нет, абсолютно бесполезно. У нас фотографы снимали с разных ракурсов специально, и на видео, и большим количеством кадров, потом смотрели, пытались узнать.

Не видно?

Дмитрий Жебелев: Нет,  не видно.

Раз ты заговорил о ваших новогодних приключениях. Насколько я понимаю, сама акция «Дедморозим» по новогодним подаркам закончилась, вы уже все развезли?

Дмитрий Жебелев: По выездам по учреждениям закончилась, да. Общие итоги мы очень надеялись подвести в  начале этой недели, но у нас оказался такой объем и исполненных желаний, и всех материалов, которые мы все собираем, что это сделаем все-таки со дня на день. Выезды именно по учреждениям закончились. Сейчас у нас подведение итогов, что самое главное. Подготовка, публикация всех отчетов. А там у нас десятки тысяч фотографий. Вот у меня больше 100 гигабайт видео только. Соответственно, там огромное количество материалов, которые мы подготавливаем, чтобы это можно было посмотреть. И если мы будем по несколько тысяч фотографий каждому учреждению публиковать, просто это невозможно.

Праздник кончился, дети довольны, я надеюсь. Сколько собрали, что отвезли, как все было?

Дмитрий Жебелев: У нас было в этом году особенно какое-то большое количество очень интересных историй, из которых на самом деле складывается главный результат всегда. Например, ребята из детского дома пермского на Ялтинской, причем, такие ребята, которые считаются достаточно сложными, они делали специально поделки, которые у нас продавались на «Пермской ярмарке» в помощь ребятам из онкоцентра. Мы выручили около 7 тысяч рублей, что немало совсем для детского труда, и на эти деньги будут куплены специальные стоечки для капельниц, чтобы маленькие пациенты онкоцентра могли по больнице хотя бы гулять, знаете, такие  на колесиках, переносятся которые. Стали исполняться в  рамках новогодней акции  желания не просто о кукле какой-нибудь, игрушке или даже велосипеде.

Есть у нас у одного мальчика замечательного из Рудничного дома-интерната желание стать здоровым и желание начать ходить. Понятно, что гарантировать исполнение  этого желания мы не можем. Причем, мальчик не просто об этом мечтает, он постоянно над собой работает. Он читает сам книги по массажу, сам этому учится, сам собой занимается, и к этой мечте стремится. А мы со своей стороны подарили, его тезка Алексей исполнил желание о специальном массажере, но помимо этого нам удалось договориться о том, что ребенка посмотрят немецкие специалисты. Первое, что нужно сделать, это диагностику очень хорошую, чтобы было ясно, возможно ли как-то ему помочь. И буквально на этой неделе диагностику проведут. И мы очень надеемся, что если даже будет маленький шанс через реабилитацию что-то сделать, чтобы парень встал на ноги, мы обязательно этим займемся. Есть ребята во многих детских домах исполнители, которые сочиняют, поют песни. У них были желания либо о специальном оборудовании, чтобы записывать свои песни, либо о том, чтобы записать одну, две композиции в студии профессиональной, видеоклип. Это все тоже мы организовываем. Кто знаем, может быть, через год уже эти ребята будут не нам письма писать, а, может быть, нам им придется письма какие-нибудь писать, когда они станут «звездами». Вот такие замечательные различные совершенно желания.

И, кроме того, у нас есть несколько историй, мы сейчас немножечко к ним осторожно относимся. Но в этом году особенно некоторые люди, которые ездили с нами в детские дома, они вот-вот могут стать мамами и папами для тех детей, которых они увидели. Это уже сам по себе процесс пошел.  Некоторые документы уже оформляются, но мы немножечко этому осторожно относимся. Поэтому, если (тьфу-тьфу-тьфу) все получится, то выйдет так, что Дед мороз подарит родителей некоторым детям на Новый год, что, конечно же, самое главное.

Это, насколько понимаю, впервые происходит?

Дмитрий Жебелев: В целом у нас  это не первая  такая история. Просто раньше люди приезжают с нами, знакомятся с этими детьми, потом продолжают с ними общаться и уже, бывает, без нашего участия. Нас, естественно, они не уведомляют о том, как там дальше развивается, или не всегда это делают. А здесь именно в рамках новогодней затеи люди съездили, познакомились с ребенком, поняли, что они родственные души, продолжили общаться уже в новогодние каникулы, никаких проблем не возникло. Вот сейчас уже оформляют некоторые документы на то, чтобы  ребенка этого принять в свою семью. Мы посмотрим, как это все будет развиваться. По крайней мере, со своей стороны будем всячески этому помогать.

Я достаточно часто встречаю новостные сюжеты о том, что,  не у нас в крае, где-то по России, появились города, где нет практически детей-сирот: их всех забрали и детских домов в семьи. Это не патронатные семьи. Это было усыновление реальное. Скажи, есть хотя бы в Перми такая тенденция, что когда-нибудь у нас в городе не будет детских домов, дети будут пристроены?

Дмитрий Жебелев: По России я почему-то не слышал. По той статистике, которую мы знаем, Пермский край как раз в этом плане один из передовых регионов.

Нет, я имею в виду это  небольшие города, естественно. Такие достаточно маленькие города, как в области у нас, типа Соликамска и Березников. Я не говорю, что это центры краевые.

Дмитрий Жебелев: Если наши брать некоторые города, то у нас точно такие же есть, где  были раньше детские дома,  детские дома были расформированы, а дети находятся сейчас в семьях. То есть это есть даже у нас. Я думаю, что, во-первых,  это цель абсолютно достижимая, пусть не за месяц, может быть, не за год, чуть больше, но в абсолютно обозримом будущем. Единственное, что это требует комплексного подхода к решению проблемы. Не просто  рассказывать о детях, знакомиться с детьми, но там вообще сначала нужно создавать отношение общества к этому и потребность самого  общества, самих людей принимать этих детей к себе в семьи. И объяснять, что это просто новый способ появления детей, точно такой же, как все остальные. Они могут быть абсолютно родными. Подход должен быть именно такой, а не столько экономический, когда платятся какие-то деньги специальные на содержание этих детей. 

Это тоже, конечно, важно, но все-таки первый мотив должен быть немножко иной. Кроме того, важно самих ребят адаптировать к проживанию в семье, особенно, если они давно находятся в детском доме, чтобы, когда они попали в семью, возникало как можно меньше проблем. Очень важно обеспечивать просто всю систему сопровождения этих семей, когда они уже взяли детей, чтобы они не оставались с проблемами один на один, и чтобы процент возвратов был… лучше всего, конечно, нулевым или минимальным. Причем, система сопровождения должна начинаться от обучения, что у нас в Пермском крае делается уже потихонечку, и в дальнейшем до 21 года ребенка. Примерно так. Только когда вся эта система будет создана, тогда уже можно  будет говорить не только о том, что мы раздадим всех детей, но, во-первых, что их обратно не вернут. А, в-третьих, что все дети, которые новые будут по каким-то причинам появляться, оставаться без попечения родителей, что им всегда найдется кто-то. Нам важно, чтобы количество семей, желающих принять этих ребят, было больше…

Чем самих детей.

Дмитрий Жебелев: Да. Потому что здесь должен быть, естественно, конкурс, чтобы дети попадали… на самом деле, это привилегия: взять ребенка. Вот-вот буквально, если над этим над всем работать, именно так и будет.  Естественно, семья – это единственный способ решить абсолютно все проблемы этих детей. Это единственно верное итоговое решение. Поэтому к этому в любом случае  нужно будет стремиться. Будут точно сложности по ребятам с тяжелыми заболеваниями, потому что в некоторых случаях с этим реально сложно справиться. Там даже родителей иногда сложно осуждать, что  кто-то не в состоянии уделять круглосуточное внимание ребенку. Здесь потребуется еще более сложная система сопровождения, не только психологического, педагогического,  но и медицинского. А у нас, как вы понимаете, со здоровыми детьми в нормальных семьях медицинское сопровождение не всегда очень хорошее. Над этим будем работать. Сейчас самая сложная проблема усыновления, устройства детей в семьи именно по ребятам с тяжелыми заболеваниями. Очень мало таких детей берут. Но у нас есть  отдельный проект, который мы и с Павлом Владимировичем Миковым обсуждали, и уже частично представляли, н ад которым мы работаем именно в этом направлении.  Чтобы  ребята из Осинского, Рудничного интерната хоть какой-то процент, хоть даже единица, но начали принимать в семьи и делали это успешно.

Ты сказал, что принять ребенка из  дома-интерната, сироту  - это должно стать привилегией, это, в принципе, привилегия. У нас сейчас на рассмотрении думы есть закон «Димы Яковлева», то есть это «антимагнитский закон». Твое отношение к этому закону, что людей из других стран лишили этой привилегии?

Дмитрий Жебелев: Во-первых, его приняли, подписали. Сейчас на рассмотрении, я так понимаю,  об отмене этого закона.

Да, там петиция.

Дмитрий Жебелев: Законопроект. Здесь есть несколько, пожалуй, моментов. Меня поражает в первую очередь абсурдность этого закона. Он мне кажется настолько вредным и бесполезным, что я даже думаю, что, может быть, я какой-то детали там не вижу или в чем-то не разбираюсь. Мне бы  хотелось послушать другую сторону.

В чем абсурдность, по-твоему?

Дмитрий Жебелев: Здесь все достаточно просто. Во-первых, с точки зрения аргументации  тех, кто выступает за этот закон, кто является его авторами и все остальное. Там одна из первых причин, что наши дети погибают в США. Опять же статистика показывает, что в наших семьях они погибают в приемных в 10 раз чаще. И если руководствоваться этим критерием, то сначала нужно запрещать усыновлять россиян.   Второе. Вообще, их критика противников. Они говорят за тех, кто выступает против этого закона. Они выступают за то, чтобы продавать детей в США, за то, чтобы поддерживать коррупцию в этой сфере. Вот эта аргументация меня совершенно раздражает, потому что здесь используется подмена совершенно понятий, подмена аргументов.  Причина этого либо в глупости просто, идиотизме, тут по-другому нельзя сказать, либо просто в наглости и в подлости. Почему? Потому что они говорят: эти люди выступают за то, чтобы отдавать детей в США, те, кто против закона. На самом деле выбора такого нет – отдавать в американскую семью, отдавать в российскую семью.  Выбор другой: либо отдавать в американскую семью, либо он остается здесь в доме-интернате. После 18 лет попадает в психоневрологический интернат к зэкам и старикам, и там проводит всю свою жизнь. Альтернатива только такая на данный момент.

И долго ли он проживет в этом интернате?:

Дмитрий Жебелев:  Это отдельный вопрос. В целом у нас более 400 детей в двух учреждениях специализированных, как раз ребят с тяжелыми заболеваниями, у которых были шансы быть устроенными. Я видел комментарий Павла Владимировича Микова, который сообщил, что этот закон конкретно в Пермском крае коснется 10 детей конкретных, их судьбы.  Это очень много. Эти 10 детей, если не будут устроены в семью, не получат шансы на полноценное развитие, вот их дальнейшая судьба – это попадание в интернат психоневрологический, и там оставаться до конца жизни. Я абсолютно согласен с авторами законопроекта в одном: что мы должны сами решать проблемы наших детей, что приоритет должен быть за российским усыновлением. Да. Но для этого нужно создать условия. Только в том случае, когда все эти условия будут созданы, и у нас будет количество желающих принять этих детей к себе больше, чем этих детей, и нам просто не будет возможности отдавать в другие страны, тогда можно и запрещать. А сейчас, когда  существует возможность  некоторых детей, которых все равно в наши семьи пока не принимают, решить их проблемы, дать им шанс на полноценную жизнь. То есть запрещать это, я думаю, совершенно негуманно.

Есть даже конкретные истории. Есть  мальчик из Пермского края, зовут его Ваня, который был около трех лет назад усыновлен в США. Я думаю, о нем  немножко расскажем  как-нибудь. У меня есть два видеоролика – Ваня в пермском детском доме. У него ДЦП. Тогда была астма и куча сопутствующих диагнозов. От него отказались все. Только по этой причине дали возможность усыновить иностранцам. Это была семья из США. Но женщина там разговаривает на русском, сама из Казахстана. Так вот есть два видеоролика – Ваня  в детском доме в Перми три года  назад.  Он идет по стеночке, очень сложно, опирается на стульчик и еще на что-то. его все время женщина зовет, чтобы он старался самостоятельно идти. И ролик заканчивается тем, что Ваня  говорит: «Так я же не могу ходить».

Второй видеоролик – три года спустя в США, где он идет по специальной досочке практически абсолютно,  как нормальный ребенок. По нашей информации, как  говорят врачи, к 18 годам он по всем заболеваниям, которые у него были, все последствия будут устранены.  У него не будет даже никаких льгот, никакой инвалидности, ничего.  Есть, во-первых, две вот эти картинки, что происходит с ребенком, когда он туда попадает. А, кроме того, у нас есть знание того, что было бы, если бы он остался здесь. Естественно, он дожил бы до 18 лет, либо в Рудничном, либо в Осе, он бы к 18 годам уже однозначно ездил бы в инвалидной коляске. И  после 18 лет у него не было бы никакого выбора, кроме как попадание во взрослый психоневрологический интернат. Вот это вилка: либо в США и стать абсолютно здоровым человеком, либо здесь прожить всю жизнь во взрослом психоневрологическом интернате. Выбор только такой сейчас для этих детей. Нам нужно заниматься тем, чтобы мы справлялись без помощи любых иностранцев, американцев, кого угодно. Но нужно сначала это сделать, а потом уже принимать какие-то запретительные законы.

Как ты думаешь, почему у нас так получается, что  там  в состоянии люди  обеспечить нормальную жизнь больному  ребенку, который потом избавляется абсолютно от всех болезней?  Хотя ДЦП это серьезное заболевание. А здесь абсолютно ничего не можем сделать, только посадить в инвалидное кресло.

Дмитрий Жебелев: Здесь, я думаю, это общая вина. Я вообще не сторонник того, чтобы обвинять конкретно чиновников, конкретно медиков…

Я понимаю, все завязаны.

Дмитрий Жебелев: Если все завязаны, то завязаны и мы сами вместе со всеми. Вина самого общества в этом точно такая же, как и медиков, и чиновников, и власти, и всего остального. Потому что, во-первых, есть возможность заниматься и развитием этого. И вообще огромное количество сейчас уже участвуют во всех этих проектах помощи детям. Мы надеемся, что  это перейдет в качественно иной уровень, когда будет возможность помогать массово и таким ребятам. Что касается детских домов, которые у нас, несмотря на то, что мы говорим как о плохой перспективе, о попадании в этот Осинский или в Рудничный дом-интернат, носами сотрудники, которые там работают, абсолютно замечательные люди. У них там больше 200 детей, но они делают все, что возможно, что в их силах для их реабилитации. Причем, постоянно эта система развивается. В Осе сейчас появилась комната   семейно-бытового обучения, СБО называется. Там специально создана комната, как дома все, чтобы ребята получали какие-то первоначальные навыки. И все, у кого были хоть какие-то возможности выйти потом в самостоятельную жизнь, они могли бы после 18 лет уже жить самостоятельно. Пусть не быть директорами предприятий, но все-таки обслуживать себя самостоятельно, то есть свою жизнь определять самим.

Если я правильно помню, был «марш против подлецов». Проходил 13 января в Москве. Честно говоря, когда заявились в Москве на этот марш, мы ожидали, что будет и в Перми подобная вещь, потому что  у нас, как бы, дубляж идет московских акций.  Мы здесь ожидали того же самого. Если не 13-го, то на день позже, на два позже. Но почему-то этого не произошло. Может быть, не собрались активисты, может быть, это были бюрократические препоны. Почему, если ты так достаточно жестко даешь оценку этого закона «Димы Яковлева», не организовал здесь этот «марш против подлецов»?

Дмитрий Жебелев: Дело в том, что меня в первую очередь интересует результат. Если организовывать акцию протеста, тем более местную, в Пермском крае, с точки зрения того, чтобы что-то поменять, вот именно по поводу этого закона, мне кажется, что эффективность здесь практически нулевая. Высказать свою позицию… ну да, я ее высказал и в блоге, и в средствах массовой информации по этому поводу. Проводить акцию протеста, тем более. К сожалению, в том формате, в котором она получилась в Москве, я не думаю, что это очень целесообразно. Все-таки там было слишком много политических лозунгов и много различных других вещей, Меня там интересует только одна конкретная проблема – проблема детей. Даже я бы сузил ее – проблема конкретных этих 10 детей  в Пермском крае, которые могут из-за этого закона пострадать. У нас существует проект по устройству этих ребят в российские семьи, который мы сейчас разрабатываем. Видимо единственная возможность как-то справиться с некоторыми глупостями, которые появляются в законодательстве, это что-то делать самим, справляясь без американцев, во-первых. И, справляясь в данном случае,  вопреки работе депутатов Государственной думы, Совета федерации, и, видимо, раз уж Владимир Владимирович Путин подписал вопреки его воле в данном случае. По крайней мере, это закон не запрещает нам устраивать детей в российские семьи, что уже хорошо.

Да, это хорошо. Просто я к чему это спрашиваю. Тебя знают в городе очень многие. Меня мои друзья, честно говоря, достали вопросами о тебе: какой он, и так далее, из себя человек. Я по мере возможности отвечаю. Тебя знает, по-моему,  практически весь город, хоть не в лицо, но имя знают. Это точно. И ты как раз тот человек, который мог бы объединить тех, кто недоволен этим законом. Не знаю, по каким причинам: по политическим, либо просто по социальным, кого интересуют только дети, а не политические разборки разных стран. Ты мог бы объединить этих людей, выйти на улицу и сказать: ребята, что вы творите?

Дмитрий Жебелев: Я заметил сразу две вещи, на которые мне хотелось бы ответить. Первое, что касается объединении людей, здесь  в любом случае был достаточно велик риск, что к этому протесту присоединятся люди, которых интересуют не проблемы детей, а попытка что-нибудь высказать конкретным и депутатам Госдумы, и членам Совета Федерации, и президенту, и кому угодно. Меня на самом деле политики интересуют вообще очень  мало. Как я сказал, меня интересует, что какие-то проблемы возникают у некоторых конкретных детей, то есть он конкретным детям ломает жизнь, если ничего не предпринимать. И опыт всех этих акций  показывает, что эффективней брать и делать самому. Брать и делать самому не только в том смысле, что  за них,  но есть возможность и влиять, в том числе, на  деятельность  государственных органов, и чиновников, в будущем депутатов Госдумы, может быть. Все проекты, которые мы сейчас планируем, которыми мы занимаемся, они связаны не только с тем, чтобы за  государство решить какие-то проблемы, но и как-то простимулировать это государство, чтобы ему было более выгодно всем этим заниматься. Мы, так или иначе, все обсуждаем и с чиновниками, и со всеми заинтересованными сторонами, поскольку здесь с проблемой можно справиться только совместными усилиями. 

Я считаю, что нам эффективней это время было потратить на разработку вот этого проекта по устройству в семьи ребят с тяжелыми заболеваниями, то мы, в общем-то, и сделали. Во-вторых, что касается моей известности. Один из небольших негативных факторов всех этих премий, которые на самом деле очень приятны, то, что они придают тебе некоторый статус. И очень большая проблема, связанная с этим, что люди начинают тебя воспринимать не как обычного жителя Пермского края, а как… ну вот Дмитрий, он, понятно, он может  это сделать. То есть они перестают  себя с тобой ассоциировать. А ведь ничего не меняется. Я за последние несколько лет моей жизни,  с точки зрения моих каких-то обычных возможностей, занятий и всего остального, ничего не изменилось. У меня до сих пор по-прежнему официально остается работа основная, где я получаю абсолютно среднюю пермскую зарплату. У меня друзья, знакомые,  сокурсники, то есть все абсолютно обычно.  Я много об этом говорил: наша задача очень важная показать, что мы абсолютно обычные жители Пермского края с какой точки зрения, что все, что мы делаем, это может делать любой человек. Это очень важно. Потому что в иных ситуациях люди, которые, например, хотели бы, может быть, помогать детям, но они считают, что это очень сложно, еще что-то, вот Дмитрий, он известный…

Он все может.

Дмитрий Жебелев: …он обладает какими-то способностями особенными. Это единственное, что мне не очень нравится, потому что на самом деле это не так.

Я помню, что тысячу раз говорил, что все это может делать каждый житель Перми по возможности и по желанию.

Дмитрий Жебелев: Может быть и получше, чем мы.

Да. Но сейчас ты такие фразы произносил, действительно, как очень известная личность, говоря, что «я хочу, чтоб меня воспринимали как обычного жителя Перми, как обычного человека».

Дмитрий Жебелев: Тем, кем я являюсь.

Дима, понимаешь, что это расплата за успех. Ты это сам понимаешь, мне не надо тебе объяснять.

Дмитрий Жебелев: К сожалению, до успеха нам еще очень  и очень далеко, и он как раз связан со всеми этими проектами, с тем, чтобы в Пермском крае, во-первых, не осталось детских домов, и чтобы в Пермском крае хотя бы уже реально жизнь ребенка от какой-то суммы средств, любых, чтобы эта сумма средств всегда была. Вот тогда можно будет говорить о каком-то успехе. А пока мы в процессе.

Слушатели интересуются, Дмитрий, как ваши близкие относятся к тому, чем вы занимаетесь, к твоей деятельности, относящейся к «Дедморозим»?

Дмитрий Жебелев: Терпят.

В смысле, «терпят»…

Дмитрий Жебелев: Это связано с тем, что, естественно, это отнимает очень много времени, в том числе, и от моих близких, и от друзей,  и от всех. Меньше намного возможностей общаться с родителями, со всеми родственниками и даже с друзьями, в том числе, очень близкими. Практически единственный вариант остается, что они вовлекаются в процесс, и участвуют во всем этом.

Чтобы хоть как-то с тобой общаться.

Дмитрий Жебелев: Да, и тогда мы чаще можем видеться. Либо с очень большим количеством людей, которых я очень люблю, мне, к сожалению, приходится видеться намного реже. Мне в этом плане немножечко стыдно очень часто. Слава богу, наши  эмоциональные связи не теряются в этом плане. Мы можем спустя три месяца увидеться, и все там, по-прежнему, слава богу. Именно за это я всех ребят своих, друзей очень ценю. В каком-то смысле это приходится терпеть.

Владимир спрашивает: Дмитрий, было же что-то личное, какой-то эпизод из жизни, что натолкнуло на мысль заняться тем, что называется Дедморозим».

Дмитрий Жебелев: На самом деле какого-то конкретного эпизода,  пожалуй, связанного с этим, не было. Просто было некоторое желание заниматься чем-нибудь таким, что мне казалось бы важным, чтобы я не мучил себя, что занимаюсь какими-то мелочами. Может быть, был однажды эпизод давно-давно, когда возле Универсама ко мне подошел мальчик и попросил денег на хлеб, на какие-то еще продукты. Но, как всегда, ты же в этом сомневаешься. То есть я ему деньги дал, сказал: ты просто  на дело потрать. И он тут же забежал в магазин, там рассказал тоже про сестренку свою маленькую, он забежал в магазин, набрал огромную кучу самых дешевых, но  питательных продуктов два кулька, и с ними убежал. Я об этом когда-то давно-давно писал. Я в тот момент подумал, что если через какое-то время у меня будет ребенок, он подрастет, будет маленький, и встретится где-нибудь в подворотне вот с таким ребенком, и он, отбирая у него айфон, что-нибудь ему сделает, моему ребенку, то здесь очень сложно мне будет кого-то винить.  В этом буду виноват я сам, потому что я ничего не сделал для вот этого мальчика, которого я встретил. Потому что нам нужно понимать, что во всех бедах этих детей виноваты, в том числе, и мы сами. Поэтому мы должны за это отвечать. Все-таки чужих детей не бывает, и по-возможности, сделать так, чтобы у каждого ребенка появилась семья и все условия для развития.