Программы / Человек года

- Вы актриса и большую часть  жизни отдали и отдаете сцене. Не как режиссер, не как руководитель каких-то серьезных проектов.  Как актриса! И вдруг актриса получает должность директор дома актера. Должность, которая совмещает в себе не только необходимость придумывать какие-то творческие, художественные проекты,  а быть администратором, заведовать гардеробом, хозяйством, полами... Тяжело ли вам на этом посту? Как у вас этот переход произошел?

- Я сейчас прихожу в театр, к счастью, достаточно регулярно, я очень люблю свой театр, своих друзей актеров. Я прихожу и говорю: «Как хорошо в театре! Боже мой. Я прихожу сюда отдыхать.» Конечно, работа актрисы  - это ответственность за работу в спектакле. Смешная поговорка, но рот закрыл - рабочее место прибрано. В общем, рот закрыл и все, и ты пошел к себе домой. Конечно, когда я придумала в этой жизни заниматься еще вот чем-то параллельно, это было связано с тем, что сначала я была членом правления союза театральных деятелей, потом союз стал как-то немножко, поднял голову после каких-то лет тяжелых, благодаря Георгию Георгиевичу Исаакяну, который пришел, пригласил  достаточно молодой состав в совет. И вот с тех пор началась какая-то общественная работа. Сказать, что я никогда не занималась общественной работой – это сказать неправду. Я ей занимаюсь с детского сада. Это вечное – Леночка с букетом, пионерское, комсомольское задание...

- Староста группы?

- Всенепременно. Потом я  - профсоюзный работник, потом я профсоюз долго возглавляла в театре. Потом ушла, потом опять возглавляла. На самом деле, вот это стремление заниматься чем-то больше, чем твоя профессиональная деятельность, это было всегда. Общественники – они вечные такие. Мы их все уже знаем, узнаем издалека. И знаем, что они этим занимаются либо они были пионервожатыми в молодости либо что-то еще. Люди, нацеленные на какую-то работу, они с этим вот родятся и это уже неистребимо. Поэтому какой-то груз ответственности был всегда. Ты берешься за организацию, за какие-то дела. И когда стал союз немножко развиваться, когда появилась тема открытия дома… Вдруг появилась надежда, что он появится. Я была готова срыть вообще землю на ровном месте, но этот дом добиться получить. Про дом говорили все, вот как бы хорошо было бы, вот мы бы там сели. Чаю-то налили...

- А в том-то городе так-то? А в Екатеринбурге прекрасный Дом актера...

- Да. А нам тут тоже надо. Это хорошо. И я тоже понимала, что мне надо. Мне надо было место актрисе, которая начинает доживать свой актерский…

- Ну, как-то вы рановато…

- Ну, рановато… Это не зависит от возраста. Часто не зависит от возраста. Зависит от смены руководства. И артисты  тоже от этого зависят. От смены какого-то времени. Ну, и от времени тоже. Может быть, уже актер начинает не подходить этому времени. Даже не только этому театру. И я понимаю, что актерская и женская актерская жизнь уже не такая радужная и перспективная будет впереди. А я еще полна сил и желаний, которые можно воплотить и я решила искать себе дом. И появился такой шанс. Появился Борис Леонидович Мильграм, который сказал, дом  есть. И я помню, как на первом вот этом заседании…

- Когда он еще был министром?

- Да, когда он еще был министром. Когда он пришел на конференцию в союз театральных деятелей, он говорил, что дом есть. Я подвизгивала рядом, да, да, да, есть, есть. И как над нами смеялись люди, говорили, ой, господи, какие вы наивные, что у вас есть. А теперь он у нас есть. И благодаря большому количеству людей, в первую очередь руководству края в свое время, и нашему руководителю Пичкалеву Анатолию Евгеньевичу, и всем, кто занимался, Софье Григорьевне Ляпустиной, всем кто каике-то крохи веры еще сохранял, нас было не так много. Но желание было такой силы, что он просто из ничего воплотился. И поэтому сказать, что мне тяжело, не знаю… У меня был такой замах мощный на все. А потом мне замечательная Алла Платонова сказала такую фразу… Я ей говорю, Алла, я не менеджер, я не понимаю, я не училась, это действительно так, я - ноль менеджерский. А она мне сказала, работа менеджера и свой бизнес, это как свой ребенок. Вот ты его расти как своего ребенка. Ты его расти, как чувствуешь, относись как к своему, как к родному. Как понимаешь, чтобы ему было лучше, чтобы он рос, развивался. Как-то поначалу мне это было непонятно. А потом… Когда ты относишься к своей затее… Это ведь не работа. То, чем я занимаюсь, это не работа, хотя это отнимает все мое время. Это было какое-то такое стремление души, которое появилась возможность воплотить. И тут уже я с удовольствием и строю, и мою, и чищу, и гвозди прибиваю. Огорчаюсь, что тут вот не хватает. Занимаюсь какой-то хозяйственной деятельностью. Вот, как ты строишь свой дом, свою квартиру. Ты же не огорчаешься, что у тебя сейчас разворочены полы, их надо сделать.

- Но ведь хорошо, когда ты строишь свою квартиру не только для себя, а для своей семьи, и эта семья тоже принимает участие в строительстве. Ваша семья, я имею в виду творческая, принимает участие, как вы команду собирали, которая сегодня работает в доме актера?

- Ну, у нас совсем небольшая команда.

- Но она есть.

- Она есть. Собирали мы их… Да, у нас есть замечательный менеджер, который носит славную пермскую театральную фамилию Павел Федотов. Замечательная есть Елена Агапова и прекрасный совершенно, очень большой и главный наш помощник, это Гилев Борис Александрович.

- В общем, все люди - не случайные.

- Все люди абсолютно не случайные. Без сомнения, если бы не было поддержки Вячеслава Чуистова, актера и режиссера пермского Театра-театра, человека, который занимается большим количеством проектов культурных еще параллельно. В декабре только он сделал два очень больших и серьезных проекта. Это «Поезд деда мороза» и в рамках детской школы Хабенского, он занимается школой Хабенского. Актеры Театра-театра, режиссеры, руководство театра действительно, чем могут помогают. Конечно, на оперном мы держимся, потому что Анатолий Евгеньевич Пичкалев наша опора, надежда. Звезда нашей организации, наше все, конечно, очень нам помогает. Меньше, конечно, складываются какие-то отношения с театром юного зрителя, с куклами, они очень сильно заняты.

- С «У моста»?

- С «У моста» никак не складываются. У них вообще очень сложно. Они редко бывают у нас.

- А не складывается пока, потому что заняты, им не до этой внетеатральной работы?

- Я думаю, что да. Но ведь актерам так же хочется, их актерам, участвовать в каких-то индивидуальных проектах.

-Либо смотреть, что происходит.

- Не знаю, может быть, действительно. Я вижу по театру юного зрителя, занятость актеров, даже при большом желании участвовать в каких-то параллельных проектах не дает им возможность.

- Но однако они ведь участвуют в фестивалях капустников, или в фестивалях актерской песни. Все равно находят время. Все равно актерам хочется высказаться.

- Да, да. Кажется, что да. Это уже на самом деле какой-то другой разговор, связанный вообще со свободой актера и с его подлинными желаниями. Мы говорим, ой, актеры так хотят работать, а нам там не дают или дают не то, что нам бы хотелось. Вот когда мы открылись, я встала так, ручки раскинула и говорю, заходите господа, заходите с любым театральным проектом. У кого там есть какие-то спектакли, может быть, сделанные, недоделанные, самостоятельно приходите. А в ответ тишина, вчера не вернулся из боя. Причем я не могу никого ни в чем обвинять, осуждать, все заняты, все работают на своей работе. Но ведь многие и свободны. Но вот уже этого навыка сделать что-то самому и воплотить себя, ой, Елена, это так трудно, это же надо деньги искать на режиссера, без режиссера нельзя, а вот на это надо полмиллиона. И все. Мне начинает становиться страшно, потому что полмиллиона нету, и никто тебе их на улице не выдаст. Я-то всегда считала, для того, чтобы начать играть, надо взять пьесу и начать ее репетировать.

- Но с другой стороны, глупо ведь ожидать, еще по сути года не прошло, когда открылся дом актера, в апреле, если я не ошибаюсь, открылся...

- Да, мы в марте запустили афишу.

- Такой быстрой, резкой активизации вряд ли стоит ожидать. Многим наверное тоже надо свыкнуться с тем, что теперь у нас есть свой Дом актера.  И есть площадка, где можно что-то свое делать.

- Да. Это действительно так. Я на самом деле рассчитывала. Сначала громко все  кричали, что нам надо дом актера, думаю, раз надо, значит, сейчас придут люди, которым надо. Пришли сколько-то людей, которым надо. Не много. Очень много любительских коллективов обращается. Обращаются те, которые хотели бы себя продвинуть в  более профессиональную  жизнь. А среди профессионалов… Конечно, за эти годы отсутствия дома, как такового, конечно, уже поисчезли люди, которые хотели бы этим заниматься. Мне даже казалось, что 5 – 10 лет назад люди занимались такими свободными спектаклями, проектами, а потом бросили. Стало тяжело. И действительно, сейчас, даже за время, которое мы работаем, было поставлено несколько спектаклей… Вот Андрей Дюженков из Театра-Театра, как режиссер выпустил спектакль «Академия смеха» Митани. Практически новый спектакль. Вышел спектакль Сергея Семерикова в постановке Ярослава Колчанова «Хошь верь, хошь не верь» по Писахову. То есть, действительно, люди работают, при наличии площадки они уже понимают, что есть это место.  

- Мы начали говорить о репертуаре Дома актера. Я видела афишу. В ноябре, в декабре довольно плотно и почти каждый день. Причем, придя на одно из мероприятий, я увидела спускающихся со второго или третий ли это уже был этаж маленьких детишек, которые тоже были параллельно в какой-то комнате. Там тоже был какой-то спектакль. Что это за спектакли, кто их придумывает и играет?

- Спектакли дома актера часто делают сами актеры. Есть возможность пригласить режиссера, если режиссеры в городе. Нельзя сказать, что их много свободных режиссеров, которые могли бы этим заниматься.

- Которые готовы тратить свои личные силы и время и не ждать за это гонорар?

- Да. За это пока ничего не получать. Поэтому мы начали работать, нас очень поддержал проект «Театральная неотложка». Он очень нас выручил, потому что на это время «Театральная неотложка» уже год как работала. И мы собрали по городу и частично по краю, все, что у нас есть детского в малом формате. Этого было совсем немного. Вот есть люди, люди, актеры, которые создают небольшие группы, чтобы показывать спектакли в детских садах. Это такой способ подработать.

- Их довольно много у нас. В детском саду, где у меня ребенок, каждую неделю спектакли идут...

- Это, наверное, замечательно, среди них есть профессиональные коллективы, много непрофессиональные. Я слышала, что много из других краев и областей приезжают к нам. Из Башкирии, из Уфы из Ижевска. В общем, есть возможность так заработать, люди зарабатывают. Понятно, что я стала искать в этой области. В театрах малоформатных спектаклей нет. Даже на тот момент в куклах, когда мы начали, был только один спектакль «Театр из чемодана». Все остальное – это большие спектакли. А в проекте заняты до четырех актеров, потому что места в машине «Неотложки» мало.  Площадка бывает, ну как вы знаете, от детсадовской, до вполне вменяемой большой площадки, в каких-то там актовых залах. Где-то надо в комнате сыграть, где-то на более большой площадке. Где-то нужно сыграть для очень маленьких малышей, где-то нужно сыграть для коррекционной школы, где дети 10, 12, 15, 18 лет все равно как малыши. И нужно было очень сильно вертеться и собирать, собирать, собирать. На сегодняшний день, мы, хотя и говорим про дом актера, в репертуаре «Неотложки» до 20 почти спектаклей детских мы собрали. И они появляются. Они разного свойства, разного качества, но это все спектакли, сделанные профессиональными актерами. Какие-то с помощью профессиональных режиссеров. Они каким-то образом оформлены. И вот детская афиша появилась из этих проектов. Самые лучшие такие проекты были, самые оформленные, самые подготовленные, режиссерами сделанные, мы пригласили на площадку дома актера. И вот детская афиша заполнилась благодаря «Неотложке».

- А взрослые спектакли есть в «Неотложке»? Либо в таком театральном образовании нуждаются только дети?

- Нет, нуждаются разные категории граждан.

- Я это к чему веду, было время, когда не только пермские театры, но и театры в Лысьве, в Березниках, в Чайковском обязательно обслуживали и близлежащие села и деревни. И привозили туда свои спектакли и взрослые, и детские. Потом это время миновало в связи с финансами и политикой. Люди просто не могли платить деньги за эти спектакли. Ваша «Неотложка» возникла на волне того, что нуждается очень много людей в зрелищах?

- Нет. «Неотложка» возникла на социальной почве. Это, мне кажется, тот вариант театра, про который мне сейчас хотелось бы говорить, говорить, говорить, это форма социального театра. Сейчас очень развивается в нашей стране. В Москве. Есть последний петербургский журнал «ПДЖ», который полностью посвящен развитию социального театра. И в Москве очень много таких проектов. Надо сказать, «Звезда театрала» тоже на этой волне. У них не было такой номинации «Лучший социальный эксперимент», и вдруг в театральном журнале появляется в первый год такая номинация.

- Когда вы говорите про социальный театр, вы имеете в виду театр, который направлен на определенную аудиторию или театр, который ставит социально-острые спектакли?

- И в том числе. Либо несет свое искусство в какие-то учреждения социального типа. «Неотложка» возникла из желания привезти детям, лежащим в больнице детский спектакль. Потому что тут была потрясающая у нас встреча, мы отмечали «Звезду театрала», у нас было много замечательных гостей. И из правительства края. И были наши гости, управляющие некоторыми этими учреждениями. В том числе был зам главного врача детской онкологии. И она говорила какие-то слова благодарности. И тут нас совсем пробило. Она говорила совсем простые слова, мы старались об этом, наверное, не думать. Она сказала, вы знаете, когда я смотрю на этих детей, которым вы показываете спектакли в детской онкологии, я понимаю, что для кого-то этот спектакль первый, который они увидели в своей жизни. А для кого-то последний. И понимаете, это здесь решает все. И когда я стала принимать в этом участие, это развивать, я стала понимать, что во мне нашлось какие-то место, у меня душа попала куда-то туда, куда надо. Вообще театральная история очень сложная. Ты ищешь себя, ты себя воплощаешь, себя воплощает режиссер, себя воплощает как-то театр, есть свои устремления, они находятся и должны находиться в области театра. Вот развитие искусства театра. А ты как личность какая-то в этом смысле функция. Вот ты подошел этому театру, это хорошо. Дальше он стал развиваться в какую-то другую сторону, ты ему не подошел. И ты как личность в этом мало участвуешь. Когда я поняла, что привезя спектакль этим малышам, а кто-то вообще не знает театра, для кого-то это открытие, мне бы хотелось, чтобы это не было связано только с развлечением. Например, в больницу мне хочется привезти веселый спектакль. Который бы поднял.. Как врачи говорят, чтобы забыли о боли.

- Насколько велика отдача и их приятие, особенно тех, кто никогда не был в театре, особенно касаемо совсем отдаленных районов? Когда люди думают, что театр, это что-то скучное, а дома есть телевизор...

- Вот, знаете, говорили с вами о том, что была раньше система сельских гастролей, и мы ездили, правда, нам часто удавалось поехать в сенокос, и там 5 старушек и куча детей, и они говорили. Приезжайте зимой. Зимой делать нечего. Вот мы были с «Театральной неотложкой» с детским спектаклем в Частых. Давно уже там не были. Туда часто раньше ездили. С детским-раздетским. Для детей 5 - 7 лет. А спектакли у нас бесплатные, потому что они социальные. Нам их оплачивает государство. Мы их привозим бесплатно. И играли мы спектакль в ДК. Мы приглашали семьи патронатные, поскольку там детского дома нет, есть патронатные семьи. К нам пришла половина Частых. Взрослые, с семьями, с чадами, с домочадцами, бабушки.

- Культурное событие.

- Вы знаете, да. И это просто было удивление. Они говорят, к нам не ездит никто и очень давно. Этой системы нет. Вот, пожалуйста, о потребности. Не знаю, если бы мы продавали билеты, их было бы гораздо меньше. Но это было половина зала взрослых людей, которые пришли посмотреть на детских спектакль на живых артистов. Вот уже смотрите, сколько лет прошло, сколько уже не происходит. А телевизор уже можно во всех видах посмотреть. «Театральная неотложка» – это детский проект. Мы сейчас будем заходить в город. Уже много об этом говорили и с господином Грибановым, и с господином Торчинским. О том, что вот этот вот проект должен развиваться в сторону взрослых. У нас есть госпитали великой отечественной войны, у нас есть ребята и после войн афганской и чеченской. У нас есть реабилитационные центры. У нас есть инвалиды, которые никогда не придут в театр, потому что они не могут туда пойти, а они нормальные люди, у них просто ноги не ходят.

- Они к кассе даже не могут подъехать.

- Никуда. Это частично, может быть, дома престарелых, это та же самая больница, это огромная аудитория, огромное количество людей, которые имеют право посмотреть это искусство. Но для этого нужна помощь государства.

- Но ведь об этом должен заботиться не комитет по культуре, а министерство социального развития.

- Да, мне тоже так кажется. Но вот уже два года работает проект «Театральная неотложка», никого я не видела из социального развития. Как будто и не знают про этот проект. Но надо сказать, что мы к ним и не обращались. Может быть в этом наша неправота. И даже наверняка. Но пока никого с этой стороны это не заинтересовало. В каких-то учреждениях, возможно, есть деньги, и они воплощают. Но мы бесплатный проект, и мы никак не соприкасаемся. Поэтому мы хотим предложить такой проект в город, и это будет взрослым проектом. Край помогает нам делать детскую «Неотложку», справедливо будет, если город поможет сделать взрослую. С другой стороны смотрите, сейчас в оперном все знают, какие непростые там на сегодняшний день тоже дела. Есть оркестр, есть частично оперная труппа, кто еще остался, не уехал, есть немалое количество очень приличных, очень хороших артистов. Почему они не могут работать сейчас дополнительно по возможности. Через нас, через какую-то другую организацию с той же больницей. Потому что ни одна больница, ни одно социальное учреждение не способно пригласить к себе действительно…

- Я правильно понимаю, что любой актер, человек творческий может прийти не только в дом актера со своим проектом, но и к вам, у меня есть такой-то спектакль. Мы артисты из такого-то театра...

- Да, но пока только с детским. Потому что пока у нас ведь проект «Театральная неотложка», он детский.

- А какие планы у дома актера на этот год? Что вы планируете в этом году сделать? Есть какие-то постоянные фестивали, конкретные постановки?

- Пока у нас один фестиваль, с которым мы затеялись и пока без помощи трудно нам. Фестиваль, вы сами понимаете, фестиваль, история не дешевая. Это «Губерния театральная» у нас был проект этого фестиваля. Мы его как пилотный сделали. До этого сезона. Это когда мы приглашаем с маленькими гастролями сюда краевые театры на нашу площадку. Но тоже оказалось, что и в краевых театрах не так много малоформатных спектаклей, подходящих для нашей площадки. Хотя, если бы это был фестиваль, который развернулся бы в какую-то программу краевую, то тогда бы мы могли подбирать площадки любые. Но у нас есть такой фестиваль как «Волшебная кулиса». Там идут лучшие спектакли большие. Но вот в доме актера есть проект «Театральная губерния». Мы приглашаем Кудымкар, Лысьву. Еще один фестивальный проект, который в плане, возможно, что удастся это нам сделать с союзом театральных деятелей нашим московским, если все сладиться, это проект меж домов актеров. На самом деле, мне кажется, что это правильно, в стране около 17 домов актеров. Все имеют площадки, все играют спектакли и чаще всего они там малоформатные спектакли. И это спектакли, вот такие, какие мы предполагаем, нам нужны. Потому что дом актера, это все-таки актерские работы. Мы на этом стоим, держимся. Нам без сомнения нужны режиссеры, художники, сценаристы, но мы хотим, чтобы все-таки первым и главным лицом в этих спектаклях был актер.

- Как обменные гастроли?

- Как обменные, я не могу сказать. Я хочу, чтобы сюда приехали лучшие спектакли домов актеров в стране. Я хочу, чтобы здесь в Перми была возможность их посмотреть. Если будет возможность выехать нам с чем-то... С новыми постановками. Здесь говорить сложно. Подчеркиваю еще раз, мы не театр. Мы не являемся на сегодняшний день театром. Мы являемся некой площадкой, домом для того, кто хотел бы воплотить свои идеи. У нас нет средств, возможностей, ставить спектакль за свой счет. Но способствовать всем, чем угодно, начиная от элементарного что-то поставить, повесить, это у нас есть, дать возможность порепетировать перед выходом уже спектакля, не все время, конечно, и принять спектакль на нашей площадке. Поэтому мы приглашаем к сотрудничеству такие проекты всегда.

- У вас была мечта. Оно осуществилась. Скоро один год исполнится дому актёра, открытому на улице Ленина. Вы не разочаровались? Не подумали, что не о том я немного мечтала... Я хотела немножко другое. Либо вас вдохновило все то, что произошло за этот год, а еще дальше будет больше?

- Я не могу сказать, что вот тот процесс осуществления мечты окончен. То есть, она идет дальше.

- Но есть ощущение, что вы идете верной дорогой?

- Да, мы идем верной дорогой. Я считаю, что мы идем верной дорогой. Конечно, так много мы производим, делаем, работаем, не хватает людей, понятно, это всегда не хватает средств. Не хватает времени катастрофически для того, чтобы все воплощать. Стихи, мечтаю читать, зову. Друзья, ведь многие сейчас любят и хотят читать стихи, слушать стихи. Не могу никак потратить время, чтобы развернуть этот проект. Называется «Стихия».

- А желающих слушать много.

- Да. Не могу никак собрать. Не могу найти руководителей этого проекта, чтобы человек сказал, вот я буду это делать, один раз в месяц. Но верю, что он обязательно. Что он будет популярным. Сама невероятно люблю, хотя и не очень хорошо это делаю, читать поэзию, и слушать, и приглашаю. Пока на все не хватает времени. Поэтому не могу сказать, что моя мечта осуществилась. Она находится еще в стадии осуществления. Мне некогда еще остановиться и подумать.

- А некогда, на мой взгляд, на зрительский, потому что вы довольно плотно заняты, как актриса в театре.

- Ну, мне так, как всегда, так не кажется.

- Актерам всегда так не кажется.

- Да, мы жадные. Я недавно вообще эту формулу вывела, я поняла, что мы  -  вампиры. Без работы, без ролей, мы как без крови. Мы все такие зависимые, всегда жадные до всего до этого. Нам чего-то там недодали. Мы начинаем тихо умирать. Я так смотрю и на своих товарищей и на себя. Поэтому надо эту жизнь превращать во что-то более прекрасное, чем ожидание ролей.