Программы / Время Ч

Роман Попов: 19 часов 5 минут, мы продолжаем проект «Время Ч». Я напомню, что в первой части эфира мы говорили о Кудымкарских мятежниках, во второй части – про культурные институции и культурные альтернативы. А сейчас мы будем говорить об очень интересной штуке – о цифрах.

Юрий Бобров: О цифрах отрицательных. О тех, кто уехал из Пермского края. Цифры были подбиты в 2010 году, по итогам переписи.

Роман Попов: Посчитали – прослезились. 185 тысяч человек покинули Пермский край с момента предыдущей переписи. Так?

Юрий Бобров: Так точно. То есть не совсем. 185 тысяч человек убыло естественными и миграционными причинами.

Роман Попов: И когда мы стали интересоваться у социологов, спрашивать у специалистов «Что происходит?», «Почему Пермский край теряет?», нам абсолютно честно отвечали: «Бегут».

Юрий Бобров: С момента, как в 2010 году провели перепись, очень долго сопоставляли бумажки, пересчитывали, это полгода примерно, так вот за это время, пока подводили итоги, еще 1,5 тысячи из Пермского края свалили в поисках лучшей доли.

Роман Попов: Пермский край – это регион с отрицательной динамикой. То есть от нас уезжают больше, чем приезжают к нам.

Юрий Бобров: Ну, и чтоб совсем уж добить тему, по итогам этой переписи мы поняли, что мы далеко уже не «миллионник».

Роман Попов: А потом нас снова пересчитали и сказали, что мы все-таки снова «миллионник».

Юрий Бобров: Потому что посчитали еще и тех мигрантов, которые на полгода приехали поработать.

Роман Попов: Как бы то ни было, на сегодняшний день есть тенденция, и с этой тенденцией мы ничего не сделаем. Тенденция заключается в том, что народ уезжает. И ладно бы народ просто уезжал, но обратите внимание, друзья мои: ведь уезжает хороший народ. Алексей Домрачев у нас в гостях, арт-директор одной из московских IT-компаний. Пермяк?

Алексей Домрачев: Коренной пермяк.

Роман Попов: Папа и мама пермские?

Алексей Домрачев: Мама родилась в Кизеле, а папа – в Перми.

Роман Попов: Предположу, что бабушки и дедушки тоже наши.

Алексей Домрачев: Думаю, да. Безусловно.

Роман Попов: То есть глубокие корни в Пермском крае. Скажи, сейчас тебе сколько лет?

Алексей Домрачев: 29 лет.

Роман Попов: Сколько ты уже живешь в Москве?

Алексей Домрачев: На самом деле я не считал. Я уехал в 2007 году, в августе, после окончания Медицинской академии. Я закончил интернатуру и стоял на перепутье. Но я не хотел работать по специальности (врачом), а как раз хотел быть дизайнером. Причиной отъезда (именно отъезда, потому что тогда еще не знал, что буду жить там) была моя бывшая девушка. Она очень хотела в Москву переехать, она позвала меня с собой.

Роман Попов: А почему ты остался там?

Алексей Домрачев: Потому что там интереснее, там лучше для меня. Креативному классу, к которому я себя отношу, там лучше всего.

Роман Попов: Лёш, при всем уважении к тебе, у нас только что была Наиля Лахвердиева, она рассказывала, как изменилась Пермь.

Юрий Бобров: Как «New York Times» пишет про нас, какие статьи.

Роман Попов: У нас ведущие артисты, «Musica Eterna» здесь, все здесь.

Алексей Домрачев: Вы имеете ввиду, что Пермь – культурная столица России сейчас, да?

Роман Попов: Да я не про культурную столицу, я про то, что Пермь – изменившийся город. Ты же сюда приезжаешь периодически. Неужели ты этого не чувствуешь?

Алексей Домрачев: Когда я сюда приезжаю, а это бывает максимум раз в полгода, я конечно вижу перемены во внешности: меняются фасады, меняются рекламные вывески, появляются инсталляции, вот эта буква «П», красные человечки. Меня это немного не то чтобы пугает, я не понимаю, если честно: зачем всё это в Перми. Видимо, это потому, что я уехал из Перми в Москву, когда всего этого не было, и я не ассоциировал Пермь с культурной столицей. Наверно, я и уехал потому, что в Перми не было даже намека на культурное изменение в будущем в лучшую сторону.

Роман Попов: А вот ты представь, если бы у твоей девушки немножко попозже возникло желание уехать в Москву, года на четыре…

Алексей Домрачев: На самом деле, я немного лукавлю. Одной из причин переезда было то, что в Москве больше зарабатывают.

Роман Попов: Но там ведь и больше тратят.

Алексей Домрачев: Нет, я бы так не сказал. Если ты не снимаешь жилье, то ты тратишь примерно столько же, сколько и в Перми, даже может быть и меньше. Да, там больше тратишь на какие-то культурные мероприятия: ходишь в клубы, посещаешь выставки, их там очень много.

Юрий Бобров: Но ведь ты ходишь, ты посещаешь?

Алексей Домрачев: Хожу, но на самом деле хотел бы ходить больше. У меня просто нет времени этим заниматься. В этом году я учился на арт-директора, поэтому ни на что больше времени не было.

Юрий Бобров: А поддерживаются там отношения земляческого типа? С теми, кто из Перми.

Роман Попов: У нас просто существует пермское землячество, ярко выраженное. А у них есть председатели, совет, премия есть. Я так понимаю, они немного в другой реальности. С пермяками якшаешься?

Алексей Домрачев: Нет, с пермяками никак отношения не поддерживаю. На самом деле у меня в Москве друзей нет. Есть только знакомые и коллеги. Всех друзей я оставил в Перми. Наверно, поэтому я не забываю Пермь и езжу, чтобы навестить родственников и друзей. А так я уже практически не ассоциирую себя с Пермью никак. Это ощущение возникло совсем недавно. Я ощущаю себя москвичом, потому что у меня там уже жена-москвичка, ребенок там родился.

Роман Попов: Квартирку-то прикупил уже в Москве?

Алексей Домрачев: Нет, денег не хватило.

Юрий Бобров: Зато ты выставлялся, по-моему, на винзаводе.

Алексей Домрачев: Нет, не на винзаводе. Я выставлялся на «Красном октябре». Но это что-то подобное.

Юрий Бобров: Это тоже блатное такое арт-место.

Алексей Домрачев: Да.

Юрий Бобров: В Перми это был бы, наверно, музей «Пермь».

Роман Попов: Да однозначно, без вопросов. У нас других нет.

Алексей Домрачев: Два раза уже выставлялся. В первый раз у меня была персональная выставка в ноябре 2007 года. А второй раз уже со своими коллегами по искусству, с фотографами, выставлялся в Доме кино.

Роман Попов: Вот скажи честно, при каких раскладах бы ты вернулся в Пермь? Что такого должно произойти? У нас есть Курензис, у нас есть современное искусство, у нас есть граффити, длинные истории, у нас есть всё! Возвращайся!

Юрий Бобров: Может быть зарплата?

Алексей Домрачев: Ну точно не меньше московской. Видимо я такой человек, я не могу понять для себя, не могу ассоциировать, что Пермь – это культурная столица какая-то, что есть какие-то очень хорошие культурные программы, которые заставят меня здесь жить, постоянно навещать.

Юрий Бобров: Может быть, предвзятое твое прошлое, которое ты видел раньше, что это не так, поэтому ты видишь, что это ровно наносное, что это к фасаду приколоченная картонка. Ты же знаешь, что раньше тут было. А как ты думаешь, москвичи, не знавшие Перми ранее, или может быть приехавшие из Москвы в Тверскую область и каким-то чудом занесенные в Пермь, они могут обмануться?

Роман Попов: Заценить…

Алексей Домрачев: Не могу сказать за них, потому что я с такими не общался. Может быть, если они не видели Пермь такой, какой ее видел я (вот с такими двориками страшными, извиняюсь за выражение, но на самом деле внутри спальных районов грязно), наверно, они, не зная всего, приятно удивятся. Но зарплата здесь все-таки низковата, чтобы тут оставаться.

Юрий Бобров: Я общался с музыкантами оркестра «Musica Eterna».

Роман Попов: Они тебе сказали, сколько они получают?

Юрий Бобров: Нет, они решили мягко обойти этот вопрос. Но во всем остальном они говорили, что они же в разных городах, они всю страну объехали, весь мир объехали. Им жить в Перми, будучи полугастролерами, они уже живут в Перми не первый год, второй год пошел, они уже сюда семьи перевезли, кто-то в детские сады детей отдал, один сказал, что использует программу «Мамин выбор». Но они сказали, что им в центре Перми жить комфортно.

Роман Попов: Мария Вылежнева у нас на связи, коммерческий директор агентства «Интерфакс-центр». Маш, ты ярко выраженный пример пермячки, уехавшей в Москову.

Мария Вылежнева: Ну, нет конечно.

Роман Попов: Ну тогда расскажи свою историю.

Мария Вылежнева: У меня нет никакой истории. Просто некоторое время назад мое желание перемен в профессиональной плане совпало с тем, что я вышла замуж за человека, который жил в Москве.

Юрий Бобров: Это что такое? Они стрелки переводят! Предыдущий наш гость сказал, что он уехал вслед за девушкой.

Роман Попов: Нет. Он сказал, что девушка захотела, а он просто был с ней рядом. А почему ты поехала в Москву, а не он приехал в Пермь?

Мария Вылежнева: Потому что его работа гораздо более высокооплачиваемая. Вот и все. Мы приняли решение, что для нашей семьи лучше, чтобы я поменяла работу. У меня тоже получилось устроиться в Москве, в той же самой организации, меня взяли на работу, в итоге приключился карьерный рост, что тоже неплохо для меня.

Роман Попов: Ну, это на самом деле круто. Ты возглавляла пермский «Интерфакс», да?

Мария Вылежнева: Да.

Роман Попов: Фактически стала одним из главных в московском «Интерфаксе». Все хорошо, мне нравится. Еще чуть-чуть – и возглавишь федеральный «Интерфакс», будешь самой крутой.

Мария Вылежнева: Нет, упаси меня бог, не надо.

Роман Попов: Ну а почему нет. Маш, скажи, пожалуйста, ты много пермских знаешь в Москве?

Мария Вылежнева: Ну, не знаю, много – не много. Но я знаю людей, которые уехали. Мы с ними поддерживаем связь. Просто это мои друзья, знакомые, с которыми мы общались, живя в Перми, а потом все в разное время уехали, и теперь мы общаемся в Москве.

Роман Попов: А в их историях есть что-то общее? Зачем они уезжали из Перми?

Мария Вылежнева: Есть 2 сценария отъезда. Первый – это профессиональный, когда люди едут за более интересной работой, более денежной, когда едут за самореализацией. Потому что в основном мои друзья – это творческие люди, журналисты, PR-щики, то есть не математики, не токари, не слесари, хотя для них, я думаю, в Москве тоже возможностей больше. Ну, и второй сценарий – это изменение личных обстоятельств: замужество, какие-то другие вещи.

Юрий Бобров: Алексей Домрачев не знает, что такое Пермское землячество. Маш, ты безусловно об этом знаешь по своей журналистской специфике. Скажи, насколько оно существует в повестке дня у уехавших из Пермского края людей?

Мария Вылежнева: Вы знаете, я не была ни на одном сборе Пермского землячества. Но в принципе, если бы у меня стояла задача расширения связей в Москве, я бы пришла туда и стала в кулуарах наводить мосты. У меня такой необходимости не было, но я знаю, что есть такая возможность, что можно прийти на ежегодные вручения премий, посмотреть там на знакомых или с кем-нибудь познакомиться. Вот, наверно, и всё, что я знаю.

Роман Попов: Спасибо большое, Мария. Вот еще одна профессиональная история. Понятно, что человек уехал по семейным обстоятельствам. Но ведь мы не услышали фразы: «Теперь я домохозяйка». Нет. Найдена возможность работать, изменились условия работы, уверенно изменились оклады, уверенный рост.

Алексей Домрачев: Люди живут, развиваются, это очень хорошо.

Роман Попов: К гадалке не ходи. И опять же ощущение того, что можно уехать в Пермь и еще немного подняться по личной карьерной лестнице, тоже не возникает. Что ты этого представить не можешь, что Маша, ее я даже спрашивать об этом не стал. Почему так? Неужели у нас в Перми нет никаких условий для того, чтобы почувствовать себя еще лучше, чем в Москве?

Алексей Домрачев: Все-таки реальность говорит о том, что зарплаты тут ниже. Если бы я работал арт-директором в Перми, я бы получать меньше по-любому. Это очень важный фактор, потому что я привык жить так, как я привык в Москве. У меня зарплата больше 3000 долларов. Это ни много, и ни мало. Хватает, чтобы жить и еще чтобы оставалось. В Перми я столько не заработаю просто.

Роман Попов: Прости за дурацкий вопрос, но 3000 долларов – это твоя зарплата? Или это твой ежемесячный доход?

Алексей Домрачев: А разница в чем?

Роман Попов: Ну, бывает, что помимо зарплаты есть и иные источники дохода.

Алексей Домрачев: Это зарплата. Помимо этого бывают и подработки, какие-то фрилансерские проекты. В среднем получается чуть больше, чем 3000 долларов.

Роман Попов: Я сейчас немного упрощаю: примерно 100 тысяч рублей – это  те деньги, на которые ты спокойно живешь в Москве, и тебе там нравится.

Алексей Домрачев: Да, вполне.

Роман Попов: И ты просто уверен, что в Перми столько не получают.

Алексей Домрачев: Да. В моем случае – точно.

Роман Попов: Я тебя готов немножко разочаровать. Я знаю очень много пермяков, живущих в Перми, работающих в Перми и спокойно делающих эту сотку. Спокойно!

Юрий Бобров: Особенно если они работают в Музее современного искусства.

Роман Попов: Нет! Не имеющим отношения к трендам.

Алексей Домрачев: Ну, это новость, если честно.

Роман Попов: Еще раз говорю, что знаю массу таких пермяков. Если бы ты сейчас говорил, допустим, об окладе в 100 тысяч и еще о премиях в пару сотен, я бы конечно сказал, что это топ-уровень. Наверно, и в Москве-то таких немного. Но в Перми людей твоего возраста и подобного образования знаю немало.

Алексей Домрачев: Хорошо. Еще два фактора могу назвать, почему я не поехал бы в Пермь. Во-первых, это моя семья: жена – коренная москвичка и дочь, тоже уже коренная москвичка. Жена у меня интеллигентная и умная, она конечно всё может понять, но в Пермь она вряд ли поедет. И во-вторых, московская жизнь все-таки отличается от провинциальной, как бы это грубо ни звучало.

Роман Попов: А чем?

Алексей Домрачев: Ты находишься в центре событий.

Роман Попов: Скажи честно, на чем ты ездишь?

Алексей Домрачев: Я езжу на метро, но у меня есть машина Tiguan. Я на ней не езжу, потому что на работу на ней нереально успеть.

Юрий Бобров: На маршах белоленточников ты был?

Алексей Домрачев: Да, каждый год бываю.

Роман Попов: Подожди, у тебя есть машина, на которой ты не ездишь, у тебя есть квартира, которая тебе не принадлежит.

Алексей Домрачев: Она принадлежит отцу моей жены. То есть мы ее не снимаем.

Роман Попов: ОК, ты уникальный случай, у тебя еще и как бы своя квартира. Но согласись, что огромное количество людей, приехавших в Москву на пустое место, живут в квартирах, которые им не принадлежат.

Алексей Домрачев: У меня огромное количество знакомых, которые снимали квартиры, комнаты, жили и пытались заработать, как-то выкрутиться.

Роман Попов: Я тебя уверяю, ты живешь на немалую сумму денег, которую в принципе возможно получать и в Перми. И здесь, опираясь на эти деньги, ты здесь ездишь на своей машине, живешь в квартире, которую сам и купил.

Юрий Бобров: А может быть, в своем доме, и для этого не надо будет ехать 3 часа за МКАД.

Роман Попов: И здесь есть Музей современного искусства, куда приезжают гораздо раньше, чем в Москву.

Юрий Бобров: А когда ты выходишь на улицу Куйбышева, на марш миллионов, ты просто представляешь, что ты на Сахарова – и всё.

Алексей Домрачев: Хорошо вы меня агитируете.

Роман Попов: Единственное, что отличает Пермь от Москвы, – это твой ярко выраженный провинционализм. Это ты сам себе внушил, что там столица. А если бы ты поменял установку…

Алексей Домрачев: Может быть, это мне там внушили? На самом деле я работаю в этой компании, и там больше половины – это люди, приехавшие с других городов. Их очень много. И я уверен, что они уже сами себя отождествляют с Москвой. И вряд ли они вернутся назад.

Юрий Бобров: Собственно на «Эхе» работают понаехавшие со всего Пермского края. И почему они не возвращаются в Павловск, Кудымкар и Чайковский – совершенно непонятно.

Алексей Домрачев: Мне кажется, это естественный процесс, когда люди с амбициями стоят на перепутье, и у них есть возможности. Скорее всего, это люди, которые окончили высшие учебные заведения и у которых есть возможность попробовать себя.

Юрий Бобров: Еще не обремененные семьей.

Алексей Домрачев: Да. Поэтому они уезжают, пробуют себя и у большинства получается. У некоторых получается лучше, и они уезжают вообще в другие страны.

Юрий Бобров: Это такой односторонний маршрут.

Роман Попов: Подожди, ты употребляешь такие слова: «лучше», «развитие»… То есть перед тобой сидят сейчас два ярко выраженных лузера, потому что мы пермяки. Да?

Алексей Домрачев: Я не знаю, какая у Вас ситуация. Например, Юрину ситуацию я знаю. Я понимаю, почему он не уехал из Перми. Наверно, у Вас есть какие-то другие причины, которые Вас останавливают. Лично я не вижу причин не уезжать отсюда.

Роман Попов: Друзья мои, я прошу вас, я вас умоляю, возьмите свои телефоны. Перед вами сидит Алексей Домрачев, который окончил Пермскую медакадемию и сейчас работает арт-директором в очень крупной IT-компании. Скажите, вы согласны с ним? Неужели нет причин остаться здесь? Неужели люди, которые живут здесь, это люди, у которых просто не получилось уехать? Если вы согласны, то ваш телефон 261-88-67. «Да, мы согласны с Алексеем Домрачевым, надо валить, если мы остались – это наша проблема».

Юрий Бобров: Нет, мы кидаем в Алексея гнилым помидором сквозь голосовательную машину, и мы понимаем, что у нас есть возможность жить в Перми – 261-64-00 соответственно.

Роман Попов: Мы очень просим вас принять участие в этом опросе, пока идут федеральные новости. Мне кажется, это важно. А потом мы также будем связываться с пермяками уехавшими и обсуждать, почему люди уезжают.

Роман Попов: Ребят, большое спасибо за участие в голосовании.

Юрий Бобров: С небольшим перевесом, но Алексей Домрачев получает гнилой помидор.

Роман Попов: Ну это скорее брызнуло соком помидора, пролетающего мимо. Потому что 50 на 50 – это очень специфично. Ну, хорошо, не 50/50, а 46/54 – это очень специфический результат. Это значит, что масса людей согласна с Алексеем Домрачевым. Огромная масса слушающих нас людей уверена, что мы – находящиеся здесь, в Перми, и не уехавшие еще никуда, - просто неудачники.

Юрий Бобров: А между тем уехали мы или не уехали мы в период с 2002 по 2010 год, напомню еще раз, когда по результатам переписи 185,5 тысяч человек уехали. Причем из них достоверно известно о 115 тысячах как о естественной убыли, а всё остальное – это, извините меня, люди, которые просто сорвались с родных земель.

Роман Попов: Люди молодые, образованные, люди с активной жизненной позицией, как это сейчас модно говорить.

Юрий Бобров: Они там выходят на Сахарова. На Болотное, я думаю, не выходят.

Роман Попов: Они там берут у руки музыкальные инструменты, а не здесь, они там садятся за компьютеры, они там ходят в офисы, они там пытаются построить свою жизнь. Они все это могли бы делать здесь, но почему-то выбрали делать это там. Мы пытаемся понять, почему так происходит. У нас телефонный звонок, мы звоним Маше Долгих. Что про нее можно сказать? Нью-Йоркская академия киноискусств, грант имени Сергея Бондарчука, Девелопмент-академии в странах СНГ и России. Абсолютно уникальный человек.

Юрий Бобров: Вспомним Машу в Перми. Она известна, я думаю, многим пермякам. Работала в Союзе правых сил, когда я с ней был знаком.

Роман Попов: Я помню Машу еще по университету. Абсолютно уникальный человек…

Юрий Бобров: …признанный, замеченный в Перми, без каких-либо проблем, чтобы развиваться и самореализовываться.

Роман Попов: И при всем при этом я с превеликим трудом себе представляю Машу, которая бы не уехала. Маш, привет. Маша, у тебя в Перми было всё. Но ведь ты уехала не потому, что тебе Пермь не нравилась? Назови причину. Не могла ты уехать из-за того, что тебе здесь не нравилось.

Мария Долгих: Да просто всё. Это никак не связано с работой. Я уехала потому, что у меня создалась семья.

Роман Попов: Да что ж такое! Гады москвичи!

Юрий Бобров: Маш, если ты не слушала нашу трансляцию, то ты наш третий эксперт-гость по вопросам миграции из Пермского края, и третий человек, который говорит, что уехал по семейным обстоятельствам.

Роман Попов: Скажи пожалуйста, у тебя муж откуда?

Мария Долгих: Москвич.

Роман Попов: А почему муж не стал пермяком?

Мария Долгих: Слушай, ну ты знаешь, что я была замужем в Перми. Так иногда случается.

Роман Попов: Упаси господи, Маша, я не про это. Почему ты москвича не привезла сюда?

Мария Долгих: Ну, не знаю. Для меня сейчас, например, нет разницы, в каком городе жить. Я думаю, что Москва – это тоже переходный момент для меня. Может случиться что угодно.

Юрий Бобров: В Пензу?

Мария Долгих: Я не имею ввиду down-shifting. Я, уже находясь в Перми, чувствовала себя человеком мира, если можно так сказать.

Роман Попов: То есть скорее Нью-Йорк, чем Пенза?

Мария Долгих: Это зависит от… Если в Пензе появится что-то, от чего зависит зарабатывание денег, то может быть и в Пензу. Понятно, что это другие комфортные условия и т.д. Но я не могу сказать, что я уехала за повышением уровня комфорта жизни и т.п., ни в коем случае. Тем более я не сбежала ни от какой культурной революции, ничего подобного. Я сейчас нахожусь в ситуации, когда я могу работать из любой точки мира. По крайне мере, моя нынешняя деятельность мне позволяет находиться здесь и не быть привязанной постоянно к месту.

Роман Попов: У вас, космополитов, совершенно другое чувство пространства. Я, если честно, вам завидую, потому что я никак не могу это чувство пространства обрести, мне всегда нужно быть к чему-то привязанным. У вас другое. При каких-нибудь раскладах ты могла бы вернуться  в Пермь с тем, чтобы здесь жить, чтобы твои дети здесь учились, здесь закончили университет, а потом сами выбирали себе пути развития, только используя пермскую площадку как некий старт. Ты можешь вернуться?

Мария Долгих: Я считаю, что да. Но это уже вопрос судьбы конкретного человека. Если так будут складываться обстоятельства, тебе придется это принять. Ничего с этим не поделаешь. Так же, как я оказалась в Москве, очень быстро и практически не принимая решения. Это было шоком для всех и для меня самой. Сейчас я уже по-другому на это смотрю. Но у меня нет такого, что я уехала и всё, меня с этим городом ничего не связывает. Просто мне сейчас интереснее здесь. Что будет дальше, одному господу известно.

Роман Попов: Скажи быстренько, вдогонку: есть в Москве что-то такое, чего нет в Перми? И даже если ты вернешься, что будет тянуть в столицу?

Мария Долгих: Ты знаешь, есть одна простая вещь: когда ты уезжаешь с территории, с которой тебя многое связывало, ты высвобождаешь для себя пространство, чтобы строить что-то новое.

Роман Попов: Новый город – новая жизнь?

Мария Долгих: Ну, ты знаешь, что все мои проекты – это проекты с нуля. И здесь у меня сегодня более большая площадка, на которой это можно делать. Мои проекты сейчас связаны со странами СНГ, я не напрямую с москвичами работаю, мы делаем программы для телевизионщиков и кинематографистов, собираем их со всей страны и с соседних стран тоже. Я никак конкретно с Москвой не связана. Так получилось. Не знаю, ответила ли я на твои вопросы.

Роман Попов: Ну конечно ответила. Из всех людей, с которыми мы планировали связаться в рамках этой передачи, ты единственный человек, к которому у меня нет ни вопросов, ни претензий. Ты безусловно космополит. Если бы ты сейчас была не в Москве, а в Терпасполе, я бы не удивился. Если бы ты была в штате Огайо, я бы тоже нисколько не удивился. Это настолько естественно узнать, где ты находишься. «Маша Долгих в Индии? Ну что ж Индии повезло на какой-то срок».

Мария Долгих: Ну, ты недалеко ушел.

Роман Попов: Спасибо, пока. Вот такая очередная история, история космополитическая. Но это не показатель. Мы взяли Машу Долгих через запятую в список гостей, уехавших из Пермского края, чтобы было понятно: далеко не все в поисках лучшей доли. Некоторые просто потому, что они такие, не могут на одном месте. Она все равно бы не осталась здесь, уверяю вас.

Юрий Бобров: Да, наверно это так. Это человек, который слишком над местностью, над условными диалектами. Она заявила, что не остановится на Москве, спокойно может перемещаться дальше по географии, как горизонтально, так и вертикально. Если взять Нью-Йорк за вертикаль.

Роман Попов: Я хочу взять комментарий у Алексея Домрачева, который по-прежнему в нашей студии. Леш, ну ведь ты же не космополит. Из всего, что ты сказал, я не могу представить тебя в какой-нибудь Небраске.

Алексей Домрачев: Давайте определимся с термином, что такое космополит.

Роман Попов: Человек мира.

Юрий Бобров: Можно с позиции коммунистов: тварь безродная.

Роман Попов: Нет, это человек, которому в равной степени комфортно в любой точке земного шара, лишь бы ему там было применение.

Алексей Домрачев: На самом деле я еще ни разу не был в Европе. Я только один раз был в Египте.

Роман Попов: А почему?

Алексей Домрачев: Не получилось, к сожалению. Когда я был в Перми, у меня были ничтожные средства к существованию.

Роман Попов: Ну а сейчас ты практически московский мультимиллионер. Почему ты до сих пор не съездил в Европу?

Алексей Домрачев: Учеба, дела, разные обстоятельства. Пока не получилось, к сожалению. Но я серьезно скоро-скоро планирую. Я путешествовать очень люблю.

Роман Попов: Уникальная история для программы «Время Ч», но мы сейчас ее разыграем. У нас телефонные звонки. Мы не объявляли телефон прямого эфира, мы не просили звонить. Но нет проблем. Друзья мои, все, кто хочет высказаться, welcome, 2618867 – телефон прямого эфира. Это проект «Время Ч», мы говорим о 2010 годе. Подбили статистику и оказалось, что масса людей уехали. Ваши мысли на этот счет. Здравствуйте, как Вас зовут?

Слушатель: Меня зовут Игорь.

Роман Попов: Большое спасибо, что нашли время в воскресенье позвонить. Почему Вы не уехали, Игорь?

Слушатель: Потому что мне много лет, и у меня нет профессии, которая бы мне помогла освоиться не в Перми.

Юрий Бобров: А куда бы простилались Ваши взоры, если бы возраст и профессия позволяли?

Слушатель: Вы понимаете, моя дочь уехала и уже несколько лет живет в очень враждебном для России месте, Ближний Восток называется. Я у нее был полгода. Роман, Вы ведь умный человек, всё понимаете. Различие не в колбасе, различие в людях. На всё есть категории качества. Вы ведь не ездите на Жигулях, Роман?

Роман Попов: Не езжу.

Слушатель: А почему? Потому что у Жигулей есть свой знак качества, и они выпрыгнуть не могут. На всё есть статистика. И на россиян есть статистика: сколько убивают, сколько пьют, сколько еще чего-то делают. Вот единственная причина.

Роман Попов: Понятно, спасибо большое. Просто качество жизни. Вот мне кажется, Алексею просто не хватило термина. Ты ведь тоже об этом говорил?

Алексей Домрачев: О качестве жизни?

Роман Попов: Да.

Юрий Бобров: О том, как тебя посылает кондуктор.

Алексей Домрачев: Вообще если говорить о том, как люди между собой общаются, коммуницируют каким-то образом, между Москвой и Пермью есть разница, но совсем небольшая. Когда я приезжал в Пермь этой зимой, я удивился большим разбросом между социальными группами. Я заметил, много иномарок очень крутых стало, и на фоне этого злые, угрюмые люди ходят, и общаться им не хочется.

Роман Попов: Леш, ну в Перми хотя бы эмоции на лицах у людей можно прочесть. Когда я гуляю по Москве, я даже эмоции не вижу, они просто отсутствуют как класс, это абсолютно мертвые маски, особенно в центре. Это лицо человека, который очень сильно занят, он внутри себя, у него в ушах наушники. Если он едет в метро, у него еще темные очки очень часто. Если он идет по улице, он просто занят, он просто пройдет мимо тебя. Он как бот в компьютерной игре.

Алексей Домрачев: А мне кажется, это потому, что там не хочется ни с кем общаться. Там нет потребности в общении. Допустим, я езжу в метро. У меня тоже есть какой-то гаджет, я им пользуюсь постоянно как неким средством коммуникации. Поэтому мне не нужно общение в метро. А тут я приехал в Пермь, в родной город, и интуитивно хочется какого-то общения. Хочется посмотреть в лица людей, которые раньше мимо меня ходили.

Роман Попов: А они, прикинь, гады, не улыбаются! Угрюмые они, оказывается. 2618867, еще один звоночек. Здравствуйте, как вас зовут?

Слушатель: Александр.

Роман Попов: Александр, почему Вы не уехали?

Слушатель: Вы знаете, я вернулся. Я жил полтора года в Москве, год в Екатеринбурге, немного в Новосибирске, теперь слава богу я на родине.

Роман Попов: А что ж на родине такого, ради чего Вы вернулись? Или, может быть, Вы просто неудачник?

Слушатель: Да нет, я удачливый человек. Я руководил подразделением фарм.компании в Москве, потом работал в Новосибирске, потом в Екатеринбурге на фарму. Но потом, спасибо руководству компании, решили вернуться на родину, в Пермь.

Роман Попов: Вы просились в Пермь?

Слушатель: Да, настойчиво, много лет.

Юрий Бобров: Семья и дети все это время были вместе с Вами?

Слушатель: Да.

Роман Попов: Наверно, просто здесь у вас друзья, компания, а там ни с кем не смогли сдружиться?

Слушатель: Роман, Вы частично правы, но есть и другие вещи. В Москве, в отличие от вашего сегодняшнего гостя, я не нахожу радости жить. Там действительно все друг друга не то, чтоб ненавидят, но очень прохладно относятся. Это чужой город, это бешеный ритм, и человек там теряется. Это как болото: остановился – утонул. Вся жизнь строится на том, чтобы бегать по кочкам.

Роман Попов: А Екатеринбург? Это же прекрасный город. Рядом с нами, зато гораздо продвинутей.

Слушатель: Лучше Пермь, потому что это самый маленький по площади «миллионник». Там гораздо больше пробки, и там хуже с торговыми сетями, с аптечными. Ну, и конечно нет знакомых, родственников и т.д.

Роман Попов: И там абсолютно не умеют ездить на автомобилях.

Слушатель: Да, там задавят на зеленом, только шум стоит.

Роман Попов: Это всего лишь 380 км от нас, и такое ощущение, что это ты из Европы приехал.

Слушатель: Другая страна, это правда. Я действительно все эти годы просил вернуть меня в Пермь с московским функционалом, с московской зарплатой, на что мне сказали: «Это невозможно». Но боженька меня услышал, и вот я здесь, я дома.

Роман Попов: Ну что ж, большое спасибо. Вот она, ложка дегтя в бочке меда уехавших отсюда.

Алексей Домрачев: Я согласен со слушателем, что там плохо. Я не говорю, что там хорошо. Просто Москва дает для меня больше возможностей свой потенциал как-то проявлять. Да, меня там тоже кое-что не устраивает. Там люди не общаются между собой, нет эмоционального контакта, там пробки дикие. Но я спокойно это компенсирую метро. Мне этого хватает. Метро очень удобно, потому что ты можешь посвятить себе час свободного времени.

Роман Попов: Еще один телефонный звонок. Как Вас зовут?

Слушатель: Юрий Викторович. Я живу в Перми уже давно, 73 года. И по поводу ваших дискуссий, вашего разговора мне кажется, что один фактор не отмечают ваши собеседники: преимущество проживания в Перми или в другом периферийном городе состоит в том, что человек с широким интересом к жизни получает возможность жить на периферии, и Москву он знает тоже хорошо. А москвич, живущий там, внутри МКАДа, знает одну только московскую жизнь, он становится ограниченным человеком.

Роман Попов: Спасибо. Леш, часто встречались с ограниченными москвичами?

Алексей Домрачев: Сейчас человек, у которого есть доступ в интернет, тоже может быть космополитом, способным общаться с любой точки мира. Конечно, я этого не отрицаю. Но Москву я все равно ассоциирую с Россией, какой бы она ни была централизованной.

Роман Попов: Здесь сила, брат, в Москве. Возможно, это пояснит Иван Колпаков, мы сейчас ему позвоним.

Юрий Бобров: Это бывший редактор «Компаньон-magazine».

Роман Попов: А ныне начальник новых Медиалент.ру. Он не просто журналист, он еще и писатель. Один из тех, кто в Москве точно не пропадет, как и в Перми бы не пропал. Вот его бы позицию послушать на предмет, почему же люди уезжают. Но пока из всего, что здесь звучало, я нашел для себя: во-первых, это профессиональная самореализация. Очень часто люди уезжают в Москву, потому что очень часто здесь нет того поля деятельности, которое можно найти в Москве или в другом каком-то месте. Во-вторых, это безусловно деньги. При всем при том, что в Перми можно и работать, и зарабатывать приличные суммы, конечно в Москве это делать проще. При условии, что там ты эту работу вообще найдешь. Там ты либо безработный, либо у тебя может быть неплохо.

Алексей Домрачев: Еще хотел бы сказать по этому поводу. Когда ты приезжаешь в Москву, ты хочешь-не хочешь начинаешь быстрее крутиться что ли. Там мотивации больше зарабатывать. Москва не любит бездельников. Если приехал туда и хочешь заработать, ничего не делая, то это не получится. Поэтому приезжаешь туда, начинаешь крутиться, и потенциал быстрее проявляется.

Роман Попов: Помимо прочего, уезжают люди еще и по семейным обстоятельствам. Ну, это хорошо, это правильно. Плодитесь, размножайтесь.

Юрий Бобров: Может быть, ты дашь рецепт, как ты уезжал в Москву?

Алексей Домрачев: Рецепт очень прост. Нужно иметь какую-то сумму, чтобы хотя бы снять квартиру на 1-2 месяца вперед и искать работу по специальности.

Юрий Бобров: Когда искать работу надо?

Алексей Домрачев: Желательно приезжать в Москву примерно к осени, когда увеличивается количество вакансий, и искать работу в это время.

Юрий Бобров: Ты начинал искать работу здесь, в Перми, еще не уехав.

Алексей Домрачев: Да, я искал работу дизайнером, но зарплаты были очень низкие.

Роман Попов: Я просматривал всякие jobы периодически. Я помню время, когда я на них буквально дневал и ночевал, искал, выбирал варианты, в том числе и забугорные. Натыкался на то, что в интернете найти работу, действительно работу с хорошей зарплатой, практически невозможно. А как у тебя получилось? На 200 тысяч вакансий есть одна, которая, может быть, тебе немножечко подойдет.

Алексей Домрачев: Я вакансию разместил на headhunter, и дизайнеры на самом деле очень нужны в Москве. Когда искал работу, примерно 5 раз в день ездил по собеседованиям. И уже на второй день я нашел себе работу. Не буду называть компанию. Там по деньгам было не очень хорошо, но хороший соцпакет, бесплатное питание, еще что-то. Я устроился туда, и вполне нормально работал там в течение года.

Юрий Бобров: Потом ты понял, что стоишь дороже, и начал искать другое место?

Алексей Домрачев: Потом нашел другое место, меня достаточно быстро взяли. Теперь я работаю в этой фирме 4 года уже.

Юрий Бобров: И это притом, что профильного образования дизайнера у тебя нет.

Алексей Домрачев: Я самоучка.

Роман Попов: Я так понимаю, сейчас же ты на кого-то там выучился?

Алексей Домрачев: Да, я выучился, мне компания оплатила курс арт-директора. Школа «Shop» - это уникальная школа, которая создает такие кадры.

Роман Попов: Ну, и подводя итоги, возвращаются в Пермь…

Юрий Бобров: В силу возраста, не смогли реализоваться.

Роман Попов: Очень часто возвращаются в Пермь, когда понимают, что счастье – это категория внутренняя.

Юрий Бобров: В детях, в семье, в уюте, в очаге.

Роман Попов: Не поверишь, но я знаю много людей, которые уезжали из Москвы, из Екатеринбурга, из Казани знаю парочку, и что удивительно, еще забугорных знаю, которые возвращались в тот момент, когда понимали…

Юрий Бобров: Что рыбалки лучше здесь нет.

Роман Попов: Понимаешь? Они из каких-то мелочей складывали, что счастье – это категория внутренняя. И что поговорка «где родился, там и пригодился» - не самая плохая в мире. И здесь они работают на очень хороших работах, при очень хороших зарплатах, и в общем-то так же спокойно путешествуют по миру, являются свободными людьми. Друзья мои, мы говорили в проекте «Время Ч» про 2010 год и про подбитую статистику об огромном количестве уехавших. Я очень надеюсь, что когда-нибудь мы будем говорить об итоге очередного времени. Может быть, о «времени Б» или еще каком-нибудь, и мы будем так же делать программу про огромное количество вернувшихся. Это мое огромное желание.