Программы / Районы-кварталы

Тема: последние архитектурные тенденции, профессиональное архитектурное образование

Гости:  Виктор Щипалкин, заведующий кафедрой архитектуры Уральского филиала Российской академии живописи, ваяния и зодчества им. И. Глазунова

Программа: «Районы-кварталы»

Дата выхода: 4 июня 2015 года

Ведущие: Артем Жаворонков

- Здравствуйте, уважаемые радиослушатели! Программа «Районы-кварталы» на «Эхе Перми», как всегда по четвергам. Меня зовут Артем Жаворонков, и в гостях у меня сегодня Виктор Щипалкин, заведующий кафедрой архитектуры Уральского филиала Российской академии живописи, ваяния и зодчества им. Глазунова. Вы почетный архитектор?

Виктор Щипалкин: Да. И еще доцент.

- Почетный архитектор Российской Федерации, доцент. Сегодня мы поговорим о последних градостроительных тенденциях, о том, какой облик сегодня приобретает Пермь, потому что мы встречались ровно год назад, подведем своеобразные итоги и попробуем в сравнении посмотреть на то, что происходит с нашим лицом. А архитектура определяет лицо города не менее, чем его жители. Ваше мнение, какие у нас сегодня тенденции?

Виктор Щипалкин: Если взглянуть на стройки, которые начались или продолжались, и оценить их достижения, то можно уже определенные выводы сделать. Определить успехи, выявить недостатки, чтобы в будущем их избегать. Оптимизм есть, и он определяющий. А из того, что произошло не лучшего – это застройка Юбилейного, которая приобрела несколько хаотичный характер. Хотя это могло быть примером современного градостроительного подхода в решении этих задач. Я еще помню, при том градсовете, который был 5 лет назад, эта тема рассматривалась, и заказчик и инвестор подходили к этому комплексно. Не знаю, что произошло сейчас, но те отдельные здания, которые строятся в рамках того проекта планировки, не имеют какой-то цельной стилевой программы, каждое здание развивается в своем ключе. В целом, достижением эта стройка не стала, а могла бы. При наличии скоростной магистрали, которая соединила районы, можно и нужно было бы это все решить более ярко.

- А сейчас кто в лес, кто по дрова, получается?

Виктор Щипалкин: А сейчас стала такая застройка усредненно нивелированная, качество выше среднего, но иного она ничего не внесла. Второй пример – застройка «Красной горки». Одно из уникальных ландшафтных мест.

- По левую руку от Северной дамбы, когда въезжаешь в Мотовилиху.

Виктор Щипалкин: Эта территория ограничивает территорию Разгуляя от поймы реки Камы, там речка Егошиха делает изгиб, раньше был пруд, там на склонах с точки зрения геологии выходят интересные образования, специалисты о них знают.

- Но людям они недоступны.

Виктор Щипалкин: Они, наверное, доступны, но не стали еще тропой, по которой водят туристов. Но при решении вопроса Разгуляя это всегда было в планах. На «Красной горке» был утвержден проект, назывался он «Паруса над Камой». Первые три корпуса были выстроены и на многих фотографиях они украшают силуэт. А то, что сейчас построили, абсолютно не в ключе. Там должен был стоять 140-метровый шпиль главный. Три элемента подводили к нему, а он должен был единой доминантой в этой части развертки города.

-А оказалось как?

Виктор Щипалкин: А оказалось – маленький мелкий объем. Может быть, он и неплох где-нибудь в середине города, но здесь, мне кажется, он окончательно испортил это место.

- Много у нас таких испорченных мест? Надежда есть на то, что еще не все так плохо?

Виктор Щипалкин: Как постоянно говорил Геннадий Игошин, главный архитектор города, который занимал этот пост больше всех в России – 27 лет, градостроительство – это сумма ошибок. И практика подсказывает, что это, в принципе, так. Но мастерство архитектора и ответственность бизнеса и администрации как раз в том, чтобы учитывать, регулировать, исправлять, а в отдельных случаях и исключать. В этом плане, как пример длительной борьбы, можно взять эспланаду. Каждые 10 лет появляются попытки как-то ее изменить. Мы, архитекторы, в этом также участвовали, пытались ее как-то уплотнить, но, тем не менее, это лицо города. У меня, допустим, друзья приезжают из других городов, и, попадая на эспланаду, они отмечают ее уникальность, ничего подобного нигде нет, а если есть, то это все утратилось.

- Эспланада более-менее благоустроена только в одной своей части же? Огромное пространство, которое всегда занимали фестивальные городки – сегодня это распаханное поле, даже травы красивой там нет.

Виктор Щипалкин: Большая площадь требует большой работы, большая работа – это длительная работа. Всем хочется результат увидеть достаточно быстро. Это противоречие всегда присутствует. Как его отрегулировать в условиях постоянной волны экономических проблем, которые у нас с 90-х годов присутствуют? На пиках какого-то роста это сделать не получается, только, наверное, можно очагами.

- А вы за то, чтоб уходить под землю на эспланаде?

Виктор Щипалкин: Это была наша идея. Где-то 8 лет назад администрация города предложила союзу архитекторов выполнить несколько проектов развития эспланады. Образовалось несколько коллективов, абсолютно добровольно и работали все бесплатно. И в течение полугода было выполнено 5 макетов огромных – длинной 4 метра и шириной полтора.

- А где сейчас эти макеты?

Виктор Щипалкин: Они были в администрации города, потом часть из них, по-моему, переехала в Музей современного искусства, а потом при переезде, наверное, утрачены. Но у каждого коллектива фотографии остались. Так вот, наше видение было следующим… Проанализировав ситуацию, я пришел к выводу, что основным недостатком эспланады является наличие смешанных потоков транспорта и пешеходов на одном уровне.  И чтобы их разъединить, нужно делать либо двухуровневую развязку, что займет много территории, либо проще – сделать платформу, связав улицу Ленина, перекрыв ее с одной стороны, вторая часть уперлась бы в откос, то есть заняла бы одну платформу откоса. С точки зрения экономии площадей, эспланада увеличилась бы в полтора раза. Это значит, что народу можно было бы принять больше, организовать все мощнее и избавиться от проблемы с транспортом.

- То есть транспорт ушел бы под землю.

Виктор Щипалкин: Нет, он бы остался на том уровне, на котором он есть сейчас. При этом справа и слева от магистрали были бы автостоянки. Между улицами Петропавловской и Ленина осталось бы место под какую-то элементарную торговлю. И один уровень уходил под землю.

- Только на один уровень?

Виктор Щипалкин: Да, только на один уровень, потому что там вода очень низко. И развивая эту тему, поскольку пространства появились бы большие, мы допускали возможность установки нескольких точечных небоскребов 40-этажных. Таким образом, площади этих зданий оттянули бы то, что пытаются решить сейчас в центре города, то есть мы бы сохранили исторический центр города и приобрели бы новое качество – небольшой пермский Сити. Таких зданий мы планировали в одном варианте 4, а в другом 6. Они небольшие – 25 на 25 метров. Они бы были стройны и просты по архитектуре, но создавали бы и силуэт, и глубину пространства подчеркивали бы, и решали бы проблему даже с финансированием, так как стоимость площадей в этих зданиях наверняка бы окупила затраты на эту платформу.  Плюс ожила бы улица Петропавловская. То есть там в овраг можно было бы встроить три торговых этажа, сделать огромный торговый центр на всем протяжении эспланады, что оживило бы ее. Так сложилось, что я полгода жил в этом районе, и мне, честно говоря, не понравилось, в магазин нужно было ходить за 400 метров, плюс большие пространства, продуваемые ветром, и полное отсутствие людей вечером.

- Трамвай гремящий.

Виктор Щипалкин: А тут бы и трамвай тоже перекрылся, и защитило бы застройку тоже от шума. И, наверное, трамвай можно было бы сохранить как вид транспорта здесь, то есть такая идея решила бы очень много проблем.

- Это из разряда того, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, конечно, но сама концепция сейчас, во всяком случае, ясна. Но прозвучала в вашем высказывании речь о высотном строительстве там. Это ведь камень преткновения сегодня для многих застройщиков и архитекторов – ограничение высотности. Насколько я понимаю, сейчас есть тенденция к тому, чтобы эти ограничения снимать. Пока точечно, пока не все с этим согласны, и буксуют эти инициативы. Как вы воспринимаете саму меру об ограничении высотности и попытки сегодня эту меру преодолеть?

Виктор Щипалкин: Все началось с фирмы КСАР, которая выполняла проект мастер-плана – известная, уважаемая фирма, специалисты имеют большой опыт проектирования во всех отраслях, часть из них – ученые, поэтому не доверять им нельзя по определению. На чем мы, наверное, и погорели… Был проведен объективный анализ существующего положения в градостроительстве, анализ транспортной системы, но желание подойти ко всем спектрам градостроительства с точки зрения европейских традиций немножко увело в сторону как раз вот этой шестиэтажной застройки. Здесь суть в том, что один из показателей экономики градостроительства – это плотность застройки. Она может выражаться в квадратных метрах на гектар, и может выражаться в количестве людей на гектар. А количество квадратных метров на гектар можно решить или малой площадью застройки и уйти вверх, или высокоплотной застройкой и уйти вниз. При этом высокоплотная застройка у голландцев… А на это мы обращали внимание, пермские архитекторы, но на тот момент нас не послушали. Я помню, на втором представлении этой работы директор «ГражданПроект» задал вопрос, какие у вас будут здесь квартиры. И на это мы услышали ответ: они будут хорошие, европейского уровня, увидите вы их позже. При одном из последних заседаний я спросил автора, какая ширина корпуса здесь, он сказал – 25 метров. Что такое ширина корпуса 25 метров? Это жилой дом с площадями квартир европейского уровня, это однокомнатные квартиры по 60 метров, двухкомнатные по 90 метров и трехкомнатные квартиры от 120 метров и выше. Если сейчас рассмотреть современные рыночные тенденции, то у нас цифры примерно такие: однокомнатная – до 40 м, двухкомнатная – 65 м,  трехкомнатная – до 80, максимум. То есть получается в два раза. А если снижать площадь, приводя их к условиям рынка, тогда нужно снижать ширину корпуса и опять уходить вверх, чтобы выдержать экономические требования по плотности. И получается замкнутый круг. Не все это еще поняли, но начинают уже понимать.

- Недавно прошла презентация проекта застройки 179-го квартала, одного из ключевых, с точки зрения охвата территории и с точки зрения расположения участков в центре города. Вы погружены в тему, потому что архитекторы и застройщики привлекали вас. В качестве кого?

Виктор Щипалкин: Нам было поручено совместно с французской фирмой ААБ разработать в рамках их концепции проект планировки территории и эскизный проект, который бы подтверждал уже детально параметры планировочной работы. Эта работа проводилась где-то с сентября месяца и вот сейчас она представлена на рассмотрение общественности.

- Что предлагают? Многие наши слушатели не знают, что там, как там?

Виктор Щипалкин: Место и территория для города уникальная. С одной стороны, мы имеем уровень микрорайона, ограниченного улицами Куйбышева, Глеба Успенского, Революции, Куйбышева и Комсомольским проспектом, там порядка 20 гектар. С другой стороны, мы в этом районе имеем свободную от застройки территорию к настоящему времени. Бараки уже сносят, проект демонтажа выполняется. И получается две зоны: периметральная застройка вдоль улиц городского значения со всеми сопутствующими плюсами и минусами. То есть, с одной стороны, стекло витрин, всегда вечером загруженность улицы, с другой стороны, имеющееся в центре кольцо коммунальных структур в виде гаражей и хозяйственных площадок.

- А не избавиться от этих гаражей и хозяйственных площадок?

Виктор Щипалкин: Вот это вопрос уже культуры развития общества и взаимоотношения их слоев. То есть нужно находить какие-то точки соприкосновения внутри ЖСК, ТСЖ для того, чтобы им было интересно качественно изменить эту территорию, потому как они сейчас собственники.

- То есть они не хотят продавать. Гараж с ямой в центре Перми для жителя какого-то сталинского дома, хоть и являющимся объектом культурного наследия, это необходимая бытность, к сожалению.

Виктор Щипалкин: Да. И этот процесс неизбежно придет к своему какому-то решению, но это пройдут годы, может, даже десятилетия. По-другому просто не будет. Мы же проходим тот же путь, что и в Европе.

- Но отстаем.

Виктор Щипалкин: Мы намного отстаем, но, опять же, хорошо то, что мы видим этот путь – в частности, этот квартал. Основной идеей, что у нас является здесь… Наружный ряд – сложившаяся застройка, средний ряд – коммунальные предприятия, как существующие, так и проектируемые, потом предложена объездная дорога в статусе внутренней улицы, по обе стороны от которой могут располагаться стоянки – с одной стороны, для временного хранения, а с другой, для постоянного. Получается очень жилая структура. И оставшаяся часть имеет основу в центре – общественный парк 2 гектара, и по периметру парка участки площадью 0,6-0,8 гектар, в каждом из которых будет размещена парная группа домов.

- Высоких домов?

Виктор Щипалкин: Этажностью от 20 до 32 этажей. Один из участков по расчету, исходя из необходимости, будет отдан под детский сад на 200 мест. Парк будет публичный, что непривычно для Перми, потому что на слушаниях, которые недавно были, один из оппонентов задал как раз этот вопрос, и я ему ответил, что этот парк как раз в русле развития европейских тенденций. Я где-то лет 8 назад был в Берлине, сам исследовал подобные вещи, там такие публичные парки на стыке районов, внутри крупных застроенных территорий, это абсолютно нормальная вещь.

- Не будет ощущения, что парк чужой, что где-то там люди живут?

Виктор Щипалкин: Это не будет так, как, например, сейчас проход в парк сквозь застройку Комсомольского проспекта, какие тропинки между домов. Здесь основной вход будет с улицы Революции, он будет парадным и публичным, мимо него будет не пройти.

- Просто если вспоминать, какие у нас есть парки – допустим, сквер Уральских добровольцев, там есть основной вход и дополнительный, он визуализирован.

Виктор Щипалкин: Это вообще российская традиция. Я проводил анализ и, наверное, все знают примеры, о которых я скажу – Александровский сквер у Кремля и Летний сад в Санкт-Петербурге. Там отдельно выделены входы и выходы, их несколько. Пермский пример – Горьковский сад, два основных выхода по оси и два второстепенных выхода. Здесь же тенденция другая, европейская. Мы пытались спорить с авторами концепции, но они жестко стояли на своем, но жизнь покажет преимущества этой структуры, но чтобы что-то понять, надо это попробовать.

- Хотелось бы по образованию несколько вопросов задать, поскольку вы с нашими будущими архитекторами общаетесь – у нас кадры-то толковые подрастают?

Виктор Щипалкин: Надо, наверное, в целом проблему осветить. В чём за последние 20 лет изменилось образование? Архитектурных специализированных вузов раньше было несколько – в Москве, Санкт-Петербурге и в Екатеринбурге. К 90-м годам в каждом крупном городе или факультет, или самостоятельный вуз. И при общем дефиците в профессии, у нас дефицит. Если среднеевропейская сложившаяся цифра - 600-800 архитекторов с высшим образованием на 1 млн жителей, то он по России свыше 200 никогда не поднимался, в районах Прибалтики было порядка 200 человек. А в Перми тогда на 3 млн жителей было всего 100 архитекторов.  То есть потребность была всегда. И на эту потребность общество ответило образованием архитектурных факультетов и институтов в каждом крупном городе – Томск, Омск, Новосибирск, Красноярск, везде сейчас готовят архитекторов.

- Толковых архитекторов?

Виктор Щипалкин: Мы каждый год участвуем в международном, в рамках СНГ, конкурсе дипломных проектов. Каждый вуз представляет порядка 10-15 работ, поскольку у нас вуз небольшой, то мы 2-3 возим. Каждый год мы привозим диплом второй или первой степени и имеем возможность пообщаться, сравнить и обменяться проблемами со своими коллегами из других городов России и дальнего зарубежья. Ну вот сейчас украинцы не присутствовали, а так всегда Украина, Беларусь, Казахстан, Армения, Азербайджан, даже грузины были прошлом году.

- Принципиально не поехали украинцы?

Виктор Щипалкин: Не знаю, приглашают всегда всех. Есть специальная служба, которую эту работу ведет. Очень интересно понаблюдать за процессом и ростом образования. То, что появился бакалавриат, я считаю, может быть, это была дань моды. Потому что выделение последнего года – оно достаточно условно, искусственно. Как может человек определиться со спецификой и специализацией своей работы, если по определению архитектор как личность и как профессионал складывается к 40-50 годам. Этот год вообще ничего не дает. Мы, как принято в России, на все тяготы обстоятельств стараемся как-то прореагировать, их обойти, поэтому мы программу постарались не менять у нас в академии, но уплотнили. Но от традиций отходить тяжело, но мы пытаемся как-то это смягчить.

- А есть ли сегодня пермская традиция, пермская архитектурная школа?

Виктор Щипалкин: Наверное, нет, потому что у нас архитекторообразующий элемент – это Пермский строительный техникум. У него очень устойчивые традиции, у него очень высокий уровень, он котируется в России в целом. Он, в принципе, кузница кадров. У нас сейчас в вузы приходят школьники и выпускники техникума. Еще есть третья категория – из художественных училищ, но она не значительна. И школьники, попадая в график обучения, который предназначен для выпускников техникума, неимоверно им тяжело. Кто-то к третьему курсу, а кто-то только к диплому компенсирует отсутствие технического образования. Поэтому я всем рекомендую, если хотите идти в архитекторы, то учиться надо долго, минимум 10 лет. То есть нужно обязательно окончить техникум, там получить навыки именно работы с материалами, потому что мы все равно думаем головой, подаем руками, а компьютер за нас там чертит сам. То есть путь никак не изменился с давних времен. Нужно понять, нравится ли тебе это. Потому что лучше уйти раньше и поменять профиль своей деятельности, чем позже. А потом, попадая уже в архитектурный вуз, студенту, обладая навыками, легче учиться, он понимает программу лучше. И, в конечном итоге, по себе могу сказать: я, когда учился в институте, я знал, что мне надо. Что мне не надо было, а надо было проходить, я сдавал на 4, на что-то вообще не ходил, потому что запаса техникумского хватало, а что нужно было – я старался делать как можно лучше. И это путь того, кто хочет чего-то достичь в профессии.

- Тогда давайте поговорим об архитектурной школе России по сравнению с западной. Ведь сегодня это не просто новомодная тенденция, но и архитектурной среде часто не то что не хватает опыта и фантазии, а все равно приглашают иностранцев. И у на это какой-то тренд в последнее время.

Виктор Щипалкин: Так случилось, что за последние 5 лет мы поработали с немцами, выполняя проект «Город в городе», и вот с французами. До этого я по работе общался с китайцами и с восточными немцами. Могу сказать, что профессиональная подготовка у нас с точки зрения кадров, которые воспитаны для нашей экономической и социальной климатической ситуации, все обстоит нормально, то есть уровень достаточный. Но на Западе восприятие профессии абсолютно другое, чем у нас. И вот первое общение – это, как правило, нестыковка именно в восприятии того продукта, который архитектор представляет заказчику или обществу.

- Приведите пример какой-нибудь. Вы что, по-разному скаты крыш воспринимаете?

Виктор Щипалкин: А мы их воспринимаем как элемент по-разному. То есть европейцы их воспринимают как декоративный элемент, который сможет подчеркнуть или сформировать образ дачи, то есть термин «дача» понравился, он переходит в девиз и входит термином в проект. Турки, когда приезжали и представляли проект «Орленка», у него была нарисована военная фуражка как элемент образа. То есть они что-то выделяют и вокруг это строят всю игру образа. А для нас крыша – это функциональный элемент, технически сложный, и если в нем ошибиться, то эти ошибки скажутся на эксплуатации здания в виде протечек, мокрых стен и т.д. И непонимание того, что такое зимний город, что такое снег – они не могут понять, что такое климат, никто.

- Ну есть же финны, шведы, канадцы?

Виктор Щипалкин: С финнами, с канадцами я не работал, но там все равно климат мягче. Там температура в 40 градусов, которая для нас предельная, и мы ее не любим – там и этого нет, там 15-20 градусов. Иностранцы, например, могут использовать в Перми такой тип дома как коридорный, галерейного типа. Это значит, что мы в квартиру входим с открытой галереи. Мы говорим, мол, ребята, что же зимой там будет, там же нужно будет снег убирать? Там будет холодно, и в квартиру тогда надо еще тамбур делать, это еще затраты. Поэтому вот эта нестыковка… Но они все равно воспринимают проектирование у нас как элемент, проходящий в творческой жизни, и они все равно остаются при своем мнении.

- Их наш опыт ни чему не учит. А мы их опыт все время перенимаем, киваем.

Виктор Щипалкин: Мы стараемся, потому что они в стилевом отношении очень тонко воспринимают пространство, по-другому. Мы привыкли – стенка, балка, окно над окном. Вот сейчас там несколько проектов реализуется, где окна немного сдвинуты относительно друг друга, это проникает в нашу стилистику.

- А так у нас прямые и перпендикулярные и типовые проекты сегодня панельных домов – есть их там десяток – вот они и украшают наши отдаленные районы.

Виктор Щипалкин: Панель панели рознь и завод заводу рознь. ППСО, например, я считаю, опыт положительный, с панельного домостроения пытаются сделать, и у них получается, индивидуальные дома. Вроде бы это панель, но там появляются архитектурные оси.  Сейчас стекло появилось, открыли цех по производству цветного стекла. И это уже новый уровень в архитектуре, потому что или где-то покупать в другом месте и привозить, или… У нас раньше Пермь выделялась на фоне других городов белой и красной цементной плиткой, и все приезжали, говорили «ух ты!», а нам она надоела за 20 лет использования. Вот тоже сейчас появляются характерные материалы для нас.

- Будем надеяться, что мы уже в ближайшее время увидим разительные изменения, у нас перестанет маячить перед глазами одно и то же.

Виктор Щипалкин: Жизнь все равно движется, и она к этому придет, просто чуть дольше, чуть сложнее, может быть, но придет обязательно.

- Спасибо большое вам за беседу!