Программы / Дневник отличницы

- Я знаю, что музей современного искусства ведет обширнейшую просветительскую работу со дня своего основания. Устраиваются открытые лекции, я была счастливым обладателем целого ряда из них. Все это интересно, но когда мы говорим о детях… Опять же, есть отдельный бренд музея современного искусства – это  проект «Чердак». Анастасия кивает. Детишки приходят, по большому счету это не столько образовательное, сколько досуговое мероприятие, они занимаются в основном прикладным творчеством. Вот тут Анастасия качает головой. Поясните, Настя.

Анастасия Шипицына: Хорошо, насчет вопроса работы с детской аудиторией и того, чем мы занимаемся – досугом или все-таки образованием. Мы долго анализировали ситуацию и те мероприятия, которые мы проводим, пришли к выводу, что мы занимаемся средним между образованием и досуговой занятостью. У нас даже есть идеология и идея, которую мы поддерживает – это идея edutament, соединения education и entertainment, образования и развлечения. Это тот формат, который и в проекте «Чердак», которым заведует Анастасия Серебренникова, и в проекте «Зоопарк», и в других образовательных проектах для школьников – это та золотая середина, которую в современном обществе нужно и интересно применять, которая работает.

- Я видела презентацию проекта «Чердак» и еще тогда задавала вопрос – как можно с детьми разговаривать о современном искусстве? Оно очень часто легко по формальному исполнению, но может нести в себе глубокие смыслы. Давайте, спорьте со мной.

Галина Янковская: Я понимаю, вы бросаете мышь, чтобы мы на нее бросились. На самом деле мне кажется, что любой разговор с детьми может и должен эффективно вестись на равных. Нет таких тем, которые не интересуют ребенка по мере его взросления, и нет таких тем, от которых мы должны уходить. С детьми нужно разговаривать обо всем – сложном, простом, парадоксальном. Современное искусство имеет для этого все возможности. А когда вы говорите о простоте, это кажущаяся простота. Есть вещи, которые необычайно сложно задуманы, сделаны, но в исполнении кажутся элементарными. Но мне кажется, самое главное, когда мы стараемся привлечь, заинтересовать родителей, которые приходят с детьми в музей современного искусства – это немножко другие ориентиры. Толерантность, интерес ко всему необычному, отсутствие барьеров и стереотипов, может быть, даже снятие оков готовых форм, которые часто есть после первого класса обучения у детей. Давать ребенку возможность самому поискать ответы на сложные вопросы.

- Традиционно наша система образования построена на абсолютных вещах, проверенных временем. Некие абсолютные гуманистические ценности, литература, которая воспитывается столетиями. Если это МХК, то лучшие образцы – Возрождение, Серебряный век…

Галина Янковская: Я тоже немножко с вами поспорю. Нет абсолютных гуманистических ценностей в системе образования. Если вы посмотрите историю развития нашей системы образования, то увидите, как имена, которых мы считаем сегодня классиками, изымались на десятилетия из ротации в школьных текстах. Самое простое – это Есенин, цензурированный Пушкин, не говоря уже о других фамилиях. Образование всегда избирательное, универсального списка в нем не существует. Вы сами видите, какая идет борьба за наполнение содержания. А современное искусство говорит, что жесткого списка нет. В зависимости от того, какой вопрос интересует ребенка, мы можем привлечь и классический образ, и высказывание современного автора.

Анастасия Шипицына: Абсолютно согласна. Детям гораздо чаще и легче воспринимать современное искусство, нежели взрослым, потому что взрослые приходят со сложившимся образом искусства, с тем, что они хотят увидеть. Дети в этом смысле абсолютно приходят без  шаблонов, стереотипов, достаточно открыто и радостно воспринимают то, что они видят.

- Смотрите, современное искусство на самом деле очень цитатно. По большому счету, оно все постмодернично, основано на отсылках к огромному культурному бэкграунду воспринимающего человека. Как раз в этом его смысл. А когда мы приводим ребенка, который не знает того, на кого ссылается автор, не видит, не читает этих аллюзий…

Галина Янковская: Мне кажется, не совсем корректно говорить, что только современное искусство базируется на отсылках и багаже предшествующего культурного периода. Если вы почитаете любые тексты средневековой эпохи, это цитата на цитате. Это заимствования из других текстов, и они обращены к знающей аудитории. Для нас это темные, не прозрачные тексты. Грамотные люди того времени понимали, что этот текст – коллаж из текстов предшественников. Это первое. А второе – известный критик и искусствовед Екатерина Деготь однажды сказала, что современное искусство к его обращением к прошлому является тем ключом, которым можно открыть дверцу интереса ребенка к искусству прошлого. Не от античности идти к современности, а наоборот, от современности повернуть взгляд ребенка к предшествующим эпохам.

- У вас есть пример того, как это происходит? Знаю, что даже воркшопы со школьниками проводили.

Анастасия Шипицына: Я могу рассказать о воркшопе, который называется «Понять автора». Это один из воркшопов, который родился от образовательной программы «За партой», которую мы уже полтора года проводим. Суть его в том, что мы сравниваем классическое и современное искусство. Мы берем работы тех авторов, которые непосредственно отсылают к классическим работам. Например, работа Марселя Дюша, где он нарисовал Мону Лизу с усиками, отсылает к классической работе Леонардо да Винчи. Мы пытаемся понять, зачем Дюшан сделал такую провокацию, нарисовал усики, на каком основании это сделал, сравниваем техники и пытаемся понять, чем современное искусство отличается от классического, в чем схожесть этих типов, почему именно эту работу взял художник за основу своего произведения.

- С детьми какого возраста вы обсуждаете это? Насколько содержательным получается разговор?

Анастасия Шипицына: Подобные разговоры мы проводим с подростками, которые уже способны к абстрактному, критическому мышлению, сравнивать и делать выводы. С детьми немножко сложно говорить о таких вещах. Сравнение классического и современного искусства – это один из основных методов разговора о современном искусстве именно с подростками.

- В отличие от уроков МХК, вы всегда предлагаете ребенку стать сотворцом, брать краски, бумагу, картон, ножницы, творить какие-то арт-объекты. Мне кажется, здесь и есть риск этой самой обманчивой легкости и простоты – взять Мону Лизу и пририсовать усики, и я уже художник с мировым именем. Как этого избежать?

Галина Янковская: Здесь, наверное, есть смысл предложить слово «интерпретация». Что вы понимаете? Ведь очень часто человек не только маленького, но и взрослого возраста, приходя в музей, галерею, листая альбомы, ставит перед собой вопрос – что хотел сказать автор? И разгадывает этот код. Получается неравная позиция – автор загадывает, зритель пытается следовать авторскому замыслу. Современное искусство предлагает, как и современная культура в целом, доверяет зрителю, рассчитывает на его воображение. Теперь главный вопрос не «что хотел сказать автор», а что ты видишь. На занятиях в рамках различных событий в музее современного искусства мы стараемся предлагать именно такую формулу – воля к интерпретации, высказыванию, не к тому, чтобы воспроизвести знание, а к тому, чтобы попытаться разобраться в том, что ты видишь.

- Значительная часть проекта, который вы запускаем, «За пARTой: пермские школьники о паблик-арте», посвящена паблик-арту Перми. Тем самым объектам, которые продолжают восприниматься неоднозначно городской общественностью. Я видела у вас на странице голосование, нужно ли их сжечь, или свезти в рекреацию, или поставить туда, где они были установлены изначально. По большому счету, вы погружаете детей в социокультурный конфликт. Вы не боитесь этого?

Анастасия Шипицына: Мы ничего не боимся (смеется). Мне кажется, это проект даже не о глобальном споре – нужны или не нужны арт-объекты, что с ними делать. Это вообще попытка разобраться, что такое паблик-арт, и уже с этих позиций человека, понимающего, что это такое, зачем это надо, знающего мировую практику паблик-арта, пермский кейс в том числе. Понять и разобраться, что это такое, какую это может пользу принести городу.

- Все-таки у вас есть задача воспитать ощущение ценности объектов в детях.

Анастасия Шипицына: Есть задача не то что воспитать. Каждый ребенок должен провести свое собственное исследование – нравится ему это явление, не нравится, принять для себя собственное решение, хочет или нет он в этом участвовать.

Галина Янковская: Если говорить о навыках, простите за педагогический сленг, умения, знания и навыки – критическое отношение к тому, что ты видишь. Не восприятие готовой формулы, потому что очень интересно, как подростки, которые должны быть открыты, радикально настроены к жизни, сам возраст их таков, воспроизводят готовые формулы взрослых или пермских СМИ. И только благодаря тонкой работе, которой занимаются энтузиастки из нашего проекта, они снимают эту корочку чужих мнений и начинают пробиваться к собственному. Оно тоже может остаться критическим, но оно будет свое, оно будет сделано на основе знания, которое он раньше не имел или не имел возможности его получить из других источников. У детей появляются какие-то новые, очень ценные качества. Дети становятся не скованными в высказываниях, убедительными в аргументах, начинают рассуждать. В век современных гаджетов очень часто этот навык утрачивается. Они общаются непосредственно с произведениями искусства, материалом, очень часто встречаются  с деятелями культуры, с которыми проводятся мастер-классы, это ни с чем не сравнимая история и практика.

- Анастасия вкратце проанонсирует, кого вы ждете на этот проект. Сбор заявок не закрыт. Что предполагается?

Анастасия Шипицына: Если систематизировано рассказывать, проект «За пARTой: пермские школьники о паблик-арте» рассчитан на пермских школьников от 7 до 11 класса. Это проект командный, мы ждем именно команды. Подавать заявки можно до 17 апреля на адрес zapartoy@yandex.ru. Смысл в том, что команды будут изучать, что такое паблик-арт в самых разных формах. Это и воркшопы, и экскурсии, и встречи с интересными людьми, создателями паблик-арта. Вся эта движуха, выражаясь подростковым языком, начинается 19 апреля. До 17 апреля команды подают заявки, с 19 апреля уже начинают изучать.

- Занятия каждую неделю по субботам.

Анастасия Шипицына: В конце нашего проекта мы создаем свой собственный паблик-арт объект для Перми. Создают его непосредственно дети, с художником. Дети предлагают самые разные концепции, каждая команда выдвигает какую-то свою. Художник и организаторы выбирают лучшую, адаптируют ее для города. В итоге, мы создаем свой собственный паблик-арт объект. Участие совершенно свободное. Команды до 7 человек, 7-11 класс. Это не обязательно школьные команды.

- Теперь давайте говорить о взрослых.

Галина Янковская: Мне кажется, самое главное, о ком нужно сказать – это учителя. Не так трудно разговаривать с детьми о современном искусстве, как смотреть, как взаимодействуют с детьми в музее современного искусства учителя.

- Учитель приводит детей на экскурсию в музей современного искусства, он уже сделал большой шаг навстречу. Что дальше происходит?

Галина Янковская: Наверное, чувство, которое часто охватывает учителя – растерянность. Он  не знает, как на это реагировать, у него не было возможности во время своей образовательной истории что-то почитать, увидеть, услышать. Он замучен бюрократическим прессом, у него масса обязательств. И вот он приходит в это пространство. Он не знает, как это трактовать и понимать, часто бывает реакция отторжения, иногда и еще резче.

Анастасия Шипицына: Тут, конечно, бывают интересные ситуации. Когда мы проводим с эскурсионными группами занятия, дети реагируют очень заинтересованно, они любопытные. Им хочется все посмотреть, они бегают по залу, не слушают экскурсовода, учителя на это периодически реагируют очень резко: «Стой, слушай, обязательно прослушай эту информацию, иначе ты ничего здесь не поймешь». Мы стремимся учителям прямо здесь объяснять, что это нормальная ситуация, подростку хочется все здесь посмотреть, надо ему дать максимальную свободу, чтобы он чувствовал себя в музее комфортно, а не как в концлагере.

- А вдруг он на самом деле как-то не так поймет?

Анастасия Шипицына: А кто знает, как правильно? Современное искусство.

Галина Янковская: Да и любое искусство – это простор для понимания, порожденных образов, эмоциональных ощущений.

- Так вы выстраиваете особую работу с учителями?

Галина Янковская: Полтора года назад у нас была специальная программа, мы работали с районными отделами. В этом году получилось чуть меньше, пока такая неопределенность со зданием, мы немножко ограничены в такой работе. Но мы учителям всегда рады, приглашаем – у нас не страшно, мы готовы обеспечить методическими пособиями, предоставить помещение музея для различных событий школьной жизни. Например, школа №9 устраивала потрясающие балы прямо внутри экспозиций. Это было взаимодействие произведений искусства и общения детей, родителей.

- Костюмированные, под старину, как у нас школы любят это делать?

Галина Янковская: Всякое бывало. Проводились и другие события. Настя уже сказала, музей современного искусства может быть более friendly по отношению к тем, кто приходит в его залы. Можно сесть на пол, побегать, 3-4-летний ребенок не будет стоять по стойке смирно 15 минут или ходить степенно. Здесь можно задавать вопросы, ошибаться, высказать какое угодно мнение.

- Ваше, скажем, взаимодействие со взрослым пермским социумом строится на каких принципах? В первую очередь вы привлекаете на открытые мероприятия людей, которые уже в теме, или вам интересно заниматься массовым просвещением?

Галина Янковская: Пока мы приглашаем людей, которые как минимум испытывают интерес к этой теме. Лекторы, которых мы регулярно привозим, позволяют поговорить и представить такую информацию, которую ты не можешь получить в Перми. 10 апреля к нам приезжает Антон Успенский, один из ведущих сотрудников государственного русского музея. Он будет читать у нас две лекции. Одна посвящена стрит-арту, потому что у нас проходит выставка «Транзитная зона», а вторую – об искусстве XX века. Мы пытаемся обратиться к аудитории, которой интересны разные формы художественного творчества.

- Причем в один день.

Галина Янковская: Да, можно выбрать. Потом мы приглашаем таких авторов, которые уже наработали свою аудиторию и работают в какой-то нише. В прошлом году  у нас с огромным успехом прошли лекции Сергея Тетерина, известного в Перми медиахудожника, блогера и так далее. Он со своей темой работал очень активно и собирал благодарную аудиторию. У нас был цикл лекций Виталия Поцукова, это фактически почти ликбез. Он на очень высоком уровне и понятном языке читал недельный курс, посвященный становлению современной визуальной культуры XX века. На самом деле есть много таких областей, которые мы бы хотели предложить пермскому сообществу. Лично у меня мечта, чтобы внедрить формат продолжающегося обучения у взрослой аудитории, особенно для людей возраста золотого риса. Знаете, по новой классификации Всемирной организации здравоохранения молодость длится с 25 до 44 лет. Только после этого наступает зрелость. Соответственно, пожилой возраст – это после 66. Люди сейчас очень активны в том возрасте, когда почему-то выводит за скобки работа, уходят на пенсию… Я знаю много примеров успешной работы в европейских музеях, когда предлагаются лекции, события для людей не работающих. Они читают какие-то книги, вовлекаются в процессы. Если удастся это запустить, я буду считать это большой удачей. Но это большая работа и большая мечта.

- Кто сегодня основная аудитория ваших открытых мероприятий?

Галина Янковская: Наверное, все-таки учащаяся молодежь.

Анастасия Шипицына: Мне кажется, можно говорить об определенном слое молодежи, которая часто ходит на наши мероприятия. Мы очень часто видим одни и те же лица.

- А это плохо или хорошо?

Анастасия Шипицына: Мне кажется, что это прекрасно.

- Культурная революция в Перми испытала некоторое фиаско, потому что ходили одни и те же.

Анастасия Шипицына: Мне кажется, это совершенное преувеличение – и что ходили одни и те же, и что потерпела фиаско. Задача музея сделать так, чтобы посетитель приходил в него снова и снова, чтобы не один раз приходил посмотреть на экспозицию, поставить галочку и больше не прийти. Наоборот, сделать так, чтобы аудитория возвращалась. В этом смысле тот момент, что мы смогли сформировать вокруг себя определенный круг людей, которые возвращаются, которым интересны многие наши события, которые ходят на открытие выставок и лекции – это очень хорошо.

Галина Янковская: Все равно надо заниматься и критической рефлексией, выходить за пределы музея, становиться более открытым. Пока у нас не хватает человеческого ресурса. Мы бы хотели выходить с показами, привозить какие-то события в творческие коллективы, образовательные учреждения, офисы и так далее. Очень активно в этом году мы сотрудничаем с Пермским краем. У нас и выставки, и мероприятия будут проходить в Лысьве, Чернушке, Ильинском, Березниках и других городах. Это находит очень теплый отклик?

- А кроме выставок, что вы будете организовывать? Там будут какие-то лекции, семинары проходить?

Галина Янковская: Например, в Лысьве будет лекция Сергея Тетерина. Будет перфоманс-исследование Марии Долгих, которая начала свой проект на «Ночи музеев» в прошлом году. Интересная форма, представляете, человек, который сочувствует музею и достаточно успешен, реализовал, ему дали площадку, свой творческий замысел на территории музея, вовлекся в самообразовательный процесс. Теперь она очень интересно работает, только что показывала мастер-класс на музейном форуме. По этой линии будет продолжение. И конечно, «Чердак» будет транслировать свои умения, знания, делиться…

Анастасия Шипицына: А еще этим летом мы проводили мероприятия на базе детских и подростковых площадок, лагерей, где мы тоже проводили свои воркшопы, рассказывали о современном искусстве, все проходило достаточно успешно. Мы, конечно, выходим на новую аудиторию и стараемся не замыкаться.

Галина Янковская: «Чердак» в этом году, наверное, издаст книгу, в которой будет обобщен опыт четырехлетней работы, прямо с расписанием методических рекомендаций по урокам, тематических разделов и так далее. Думаю, это будет интересно для многих сотрудников, которые работают в сфере образования.

- Давайте поговорим о возрастном цензе. Мои собеседницы переглянулись, настроение у них сразу испортилось (смеется).

Галина Янковская: При слове «ценз».

- Это так называется. Если есть другие, более корректные формулировки – но с какого возраста, на какие мероприятия, выставки можно приводить детей? Если сейчас идет выставка «Транзитная зона», то до какого возраста вы бы не рекомендовали посещать ее детям?

Галина Янковская: Мне кажется, на этой выставке особо нет ограничений. Там есть одно изображение, которое включает полуобнаженную фигуру, но дети листают учебники ранней школы и 5 класса, где представлена античная скульптура, и там довольно много обнаженки.

- Не будем скатываться в маразм и говорить «мы тут всех прикроем».

Галина Янковская: Нет, есть объективные вещи в любом искусстве, и классическом, и современном, которые требуют какого-то другого жизненного опыта. Тогда мы рекомендуем какие-то выставки, например, посещать с родителями. Тут уже родитель пусть сам принимает решение, отвлечет ли он ребенка от этого полотна или нет. На какие-то чуть более часто ставится возрастной ценз – есть сюжеты, про которые просто ребенок не знает, что это такое. Например, политические аллюзии будут для него пусты.

- Это не столько вредно, сколько бессмысленно. Есть ли вообще опасность неокрепшего ребенка с современным искусством?

Галина Янковская: То есть вы все-таки воспринимаете и продвигаете формулировку «Современное искусство – внимание, это угроза»?

- Я, наоборот, пытаюсь как-то успокоиться по этому поводу. Но мой личный опыт говорит мне о том, что современное искусство очень часто провокативно. Любая провокация в очень сложные отношения вступает с темой детства.

Галина Янковская: Понимаете, современное искусство разное. Если вы посмотрите на искусство передвижников – уж такое радикальное, такое провокационное, какое сложно себе представить. Вы просто перечислите по многим позициям, которые занимали персонажи произведений полотен передвижников. Очень часто это люмпены, асоциальные элементы и так далее. Я могу и дальше продолжать разговор в таком стиле, но не хочу, искусство требует другого языка высказываний и отношения к нему. Ничего опасного в нем нет.