Программы / Дневник отличницы

- Говорим мы о профильных образовательных лагерях. Сейчас уже действуют лагеря, в отличие от традиционных, привычных нам форм, которые проводятся для учеников начальной школы, лагеря при каких-то центрах творчества, музыкальных школах, стартуют смены лагерей достаточно необычных. Вот о двух необычных детских лагерях мы сегодня и поговорим. Михаил, начнем с вас.

Михаил Каменских: Наш лагерь уже давно назрел. Дело в том, что наша организация и гимназия №2 Перми уже 4 года сотрудничают в сфере изучения и популяризации китайского и японского языка среди школьников. За это время нам удалось создать уже довольно сплоченный коллектив, несколько десятков заинтересованных по обучению языка во всем городе. В этом году мы решили тех, кто хорошо изучал язык в течение года, не отпускать на лето, а задержать еще на две недели и провести языковой лагерь, где ребята смогут изучать языки, культуры, различные мастер-классы. Для них же будут организованы игры, так же связанные с восточной тематикой.

- Культуру Китая и Японии?

Михаил Каменских: Да, имеется в виду это. Первую половину дня дети изучают язык, а вторая посвящена творческой части. Но поскольку так или иначе все имеют отношение в основном к Японии и Китаю, то мы ограничились этими двумя странами.

- Вы говорите, что у вас в Восточном центре уже 4 года люди со всего города изучают языки. Речь идет о школьниках? Или взрослые там тоже есть?

Михаил Каменских: Есть группы для школьников, есть для взрослых. Но конкретно этот лагерь для детей школьного возраста, причем средней школы, 5-9 класс.

- А есть в вашем лагере те, кто вообще восточные языки не изучал?

Михаил Каменских: Таких нет. Есть один ребенок из Чусовского района, он самостоятельно изучал японский язык. Скорее всего, он примкнет к нашему лагерю, сейчас ведем переговоры. А так остальные – слушатели наших курсов.

- Предварительные занятия были обязательным условием для попадания к вам лагерь.

Михаил Каменских: Нет, такого не было. Просто мы знаем всех, кто учит японский и китайский.

- Об условиях попадания в лагерь, может быть, не в этом году, а на будущий год поговорим отдельно. Сейчас попрошу Радика Губайдуллина в двух словах представить лагерь «Вперед в будущее».

Радик Губайдуллин: В двух не получится, чуть побольше будет. Лагерь «Вперед в будущее» - это бренд, которому уже 12 лет. Мы его создали на базе лагерей, которые назывались летней проектной школой. Они достаточно хорошо знакомы педагогическому сообществу Пермского края. Идея возникла на том, что надо погружать детей не в настоящее образование, а в то образование, которое будет в будущем. Так как наш университет в то время получил статус национального исследовательского, мы решили смоделировать попадание ребят в большой исследовательский университет. Когда мы его моделировали, то создавали образовательные условия, не столько ограниченные российскими, но и международными. Наш лагерь моделирует где-то около 7-8 лет жизни будущего 7-8-9-10-классников. Они могут за 18-20 дней этой смены побывать в своем будущем на 6-7 лет, закончить бакалавриат, магистратуру, оказаться в университетской среде, совершить ошибки, которые обычно делают студенты, попав в университеты, и на основании этого опыта уже выбирать реальное образование, понимая, что с ними будет происходить. Кроме всего прочего, большой платформы, последние полтора года мы в лагере в качестве выпускных экзаменов решили проводить метапредметные олимпиады. Метапредметность – это отдельная тема, если позволите, я расскажу про нее попозже.

- Как происходит моделирование университетской среды? Привлекаются университетские преподаватели?

Радик Губайдуллин: Безусловно. У нас работают преподаватели классического университета, технического университета. Мы воссоздаем эту среду, курсы, внеучебную деятельность, балльно-рейтинговую систему. За счет кадров и моделирования этого процесса происходит вот такое погружение. Оно очень интенсивное, даже преподаватели, которые туда попадают, говорят, что около 6-7 лет жизни ты проживаешь.

- Вы сказали об ошибках, которые совершают студенты. Какого рода ошибки могут быть? Что лагерь позволяет избежать?

Радик Губайдуллин: Основных образовательных мифов. Основной миф, который действует в современных семьях – это миф о теплом месте, что можно найти в жизни такую деятельность, на которую можно сесть, и она как синекура будет приносить тебе доходы. Родители, как правило, не советуют детям выбирать ту область деятельности, которой занимаются сами, потому что знают, как тяжек хлеб в любой деятельности. Но такой деятельности на самом деле нет, и оказывается, если ты хочешь получить образование, важно не то, чему тебя научат, важно то, чему ты научишься сам. Современное образование и исследовательский университет, в отличие даже от того университета, который заканчивал я, что на 90% от того, что ты получишь, зависит от твоей воли, тобой поставленных целей и задач. Это первая ошибка – не надо ждать, что в вузе тебя чему-то научат. В вуз надо приходить с конкретными целями и заказом. После того, как ты побываешь в таком лагере, начинаешь задумываться. Дети, которые его заканчивали, говорят, что начали ставить перед собой образовательные цели. Ты можешь ошибиться в тех целях, которые перед собой поставил, но лучше уж пусть они будут неправильные, чем никаких.

- Еще один вопрос. В университетах существуют факультеты, там все равно даются какие-то предметные знания из разных областей – физика, филология, история. Как это происходит у вас?

Радик Губайдуллин: У нас лагерь бывал организован по-разному. Смена, которая мне наиболее понравилась – я был ректором технического университета, у нас был не просто факультет, а 4 разных университета. Мне посчастливилось быть ректором недолгое время, потом мы решили все-таки моделировать один университет, внутри факультеты. Но один из трендов современного высшего образования – внутри университетов дробление начинает исчезать, появляются большие мегафакультеты. Бакалавриаты становятся не специализированными, а объединенными, интегрированными. В этом смысле у нас присутствует деление на такие факультеты, но присутствует специализация. Тоже такой тренд, она начинается на поздних курсах обучения. Студенты находятся в некотором смысле до этого в общем высшем образовании. При такой организации ребята могут определяться достаточно долго. На первое место выходят образовательные результаты, которые являются не предметными, а метапредметными. Это некоторая способность обучаться, если переводить на человеческий язык, управлять своей собственной деятельностью. Потому что образование становится деятельностью не только студента, но и школьника, за которую он должен отвечать.

- Они учатся учиться, условно говоря?

Радик Губайдуллин: Учатся учиться – раз, учатся организовывать свою деятельность самостоятельно – два.

Валентин Кирюхин: Я хотел подчеркнуть еще один важный контекст. Хочется учиться чему? Когда я с родителями разговариваю, мне это часто приходится делать, они меня спрашивают: «А что у вас в лагере-то будет?» Им педагогички-технологи ведь не расскажут, а даже если расскажут, проку будет мало. Я говорю, что там дети научатся принимать решения. Они в этой ситуации оказываются, как раз в студенческой среде, не только потому, что вокруг них создается среда, информационно похожая на университет. Они оказываются в ситуации, отличной от школы, где за них принимают решения, говорят, по каким кабинетам они ходят. Здесь они вынуждены сначала принимать решения, испытывать ошибки, разочарования, радости, нести ответственность за принятые решения. Что мне еще кажется очень важным, у них возникает ситуация, когда они не просто приняли решение. Как это сейчас бывает, пришел в вуз, поступил на юридический факультет, рукой пот со лба смахнул и считает себя юристом уже на первом курсе. Нет, надо принимать решения и дальше. Поступил ты в вуз – а дальше что? И так далее, и так далее. Это продолжающееся принятие решений. То же самое происходит и в лагере. Не заканчивается принятие решений тем, на какой факультет пойдет учащийся, а что он будет делать потом, что он будет делать в отношении своего досуга.  Постоянное принятие решений в отношении себя мне кажется очень важным компонентом лагеря именно для самого участника.

- Это было краткое представление двух проектов. Один экспериментальный, я говорю о лагере «Ориентир». Первая смена набирается в этом году, достаточно хорошо себя зарекомендовала, уже много лет продолжается. Вопрос, который у меня назревает с самого начала. Вы собираете детей на каникулах и заставляете их учиться. Вообще насколько это гуманно? Они и так это делают с сентября по май.

Михаил Каменских: Во-первых, наш лагерь бесплатный. Когда родители узнают, что есть возможность на 11 дней отправить ребенка в лагерь, ничего за это не платя, большинство встают на нашу сторону и убеждают ребенка, что это ему надо.

- Он у вас получается дневного пребывания. У вас там отдельного заселения, кормления нет.

Михаил Каменских: Кормление есть. Двухразовое питание, с 10 утра до 5 вечера ребенок находтся под нашей ответственностью. Родители их забирают, кто постарше, те сами уезжают. Таким образом построена работа. Никто из детей не сказал, что он недоволен. Наоборот, не первый год говорили про то, что кроме учебы надо еще что-то делать, какие-то мероприятия проводить. Возраст у нас – 5-9 класс, с 10 до 15 лет.

- И они в одной группе, их не делят по возрастам.

Михаил Каменских: Нет, у нас четыре отряда собраны, два китайских и два японских. Там ранжирование по возрасту. Есть группа помладше и постарше.

- А программы у них одинаковые или разные?

Михаил Каменских: Учебные программы разные, все остальное одинаковое. Игры, мастер-классы – все одинаковое.

- Вы сказали, что готовы были бы принять на свою площадку лагерную образовательную и тех детей, которые не принимали раньше участие в работе вашего Восточного центра и не имеют языковой базы. Как бы вы с ними простраивали работу? Вообще как это возможно? Эти говорят, а эти не говорят?

Михаил Каменских: Мы планировали изначально набрать группу тех, кто знает японский либо китайский, и группу тех, кто не знает. И тех, кто не знает, постепенно погружать, склонить к тому, чтобы в следующем году они бы начали изучать китайско-японский язык. Но здесь у нас организационно возникла проблема из-за того, что мы такого большого количества желающих не собрали. Поэтому мы пошли традиционным путем.

- Насколько вы готовы, чтобы такие люди появлялись и включались в работу?

Михаил Каменских: Мы готовы к этому, более того, на следующий год этот лагерь снова состоится. Мы планируем такие группы набрать и чуть пораньше начать информационно-агитационную кампанию.

- Низкий интерес связан с тем, что не было достаточно рекламы? Или с тем, что лагерь больно уж специфический?

Михаил Каменских: Наверное, первое. У нас очень много школ, где есть и в форме кружков, различного вида дополнительного образования, есть вещи, так или иначе связанные с Востоком, мы когда-то делали замеры буквально несколько дней назад. Увидели, что желание есть у очень многих детей, те же, кто занимается восточными единоборствами, какими-то искусствами. Мы считаем, что интерес есть, и в следующем году просто грамотнее спланируем информационную кампанию. Я думаю, без проблем наберем.

- Теперь я обращаюсь к руководителям лагеря «Вперед в будущее». Как вы оцениваете спрос на лагеря, которые не про английский язык, не про оздоровление, а на лагеря, в которых происходит что-то необычное?

Радик Губайдуллин: С моей точки зрения, это будет в ближайшее время основной спрос. Оздоровительные обычные лагеря, где мы были в советские времена, где нас надо было откормить солнцем, чтобы у нас витаминчики в теле появились, уходят. С моей точки зрения, 99% лагерей будет профильными, тематическими. Профильный лагерь – это и есть моделирование деятельностного, приключенческого образовательного пространства, которое ты можешь попасть. Я на фейсбуке наблюдал за обсуждением того, что происходит летом. Наибольшее количество комментариев, воспоминаний вызывают как раз летние смены лагерей. Когда, Юля, вы говорите, насколько гуманно заставлять людей и детей учиться летом – их никто не заставляет, это же не обязательное обучение, как в школе. И второе, именно там-то и происходит образование, потому что отличие лагерей от школы как раз заключается в их необязательности. Человек, туда попавший, выбирает то, что ему интересно, и пробует прожить некоторый кусочек своей жизни в новом пространстве, попробовать быть другим. Я даже думаю, что будущее таких лагерей не в детском, а в семейном отдыхе. В образовательные лагеря, с моей точки зрения, начнут ездить родители. Я езжу в свой лагерь со своим сыном, хотя ему очень мало лет. Я горжусь тем, что он у меня закончил бакалавриат, когда ему было 4 года, и у него есть диплом об окончании. Я видел на примере своих друзей, когда мы организовывали до этого лагеря, что произошло с их детьми. Я вижу, где они сейчас обучаются, в консерватории, я хочу, чтобы мой сын прошел по той же траектории людей, ориентированных на будущее.

- Это узкий круг. А насколько широкая аудитория готова к таким инновационным досугово-образовательным форматам? Вы встречаете у родителей, с которыми общаетесь, понимание и готовность поехать вместе с ребенком, прожить с ним эту смену?

Радик Губайдуллин: Если оценивать в процентном соотношении, я думаю, то, что называют креативным классом, 30% семей к этому готовы. Но что я замечаю? Даже если дети попадают случайно, начинают жаловаться своим родителям, а я видел, как одна внучка жаловалась бабушке, бабушка потребовала объяснений. Мне пришлось объяснять, что происходит в нашем лагере. После этого видел разговор, бабушка позвала внучку и сказала: «Останешься здесь и будешь учиться. Где ж ты еще такому научишься?» Если рассказывать, взрослым объяснять, что там будет происходить, то отклик будет увеличиваться в разы.

- Вы сказали, что девочка попала случайно. Как обычно попадают в лагерь?

Валентин Кирюхин: Надо просто-напросто отправить заявку через наш сайт, либо позвонить по телефону, либо в офис 205-55-82, на сотовый телефон 8-919-459-08-80.

- Прозвучала информация, что лагерь «Ориентир» совершенно бесплатный. Я выяснила, что он спонсируется за счет средств гранта.

Михаил Каменских: Думаю, все знают, что в городе есть конкурс социально значимых проектов «Город – это мы». В этом году мы написали заявку на конкурс, в очередной раз убедились, что все-таки есть некое объективное жюри, которое работает без договоренностей. Мы ни с кем не разговаривали, не лоббировали, но заявку нашу поддержали. Она нам позволила на 50% покрыть расходы, которые потребует этот лагерь. Вторую половину денег мы привлекли за счет наших языковых курсов для взрослых. Сами мы работаем бесплатно, у нас получается нормально.

- Как соотносится стоимость путевки в лагерь «Вперед в будущее» со стоимостью обычной смены?

Валентин Кирюхин: Насколько я понимаю ситуацию с ценами на отдых, то наш лагерь находится в том же ценовом диапазоне. Это происходит благодаря министерству образования Пермского края, благодаря чему стоимость уменьшена на треть. Она составляет 18700 рублей, туда входит абсолютно все – проживание, питание, проезд, все прелести, на которых будем лагерь проводить. Мы проводим лагерь на территории федерального центра подготовки по зимним видам спорта «Снежинка», я всем говорю, это звездочные условия проживания, которых никогда у многих детей не было.

- Нужна ли дополнительная подготовка, чтобы попасть в ваш лагерь? Может быть, олимпиадников берете?

Радик Губайдуллин: Знание китайского и японского языка совершенно не обязательно.

Валентин Кирюхин: Но не препятствуется. Не требуется специальной подготовки, только желание, чтобы ты что-то хотел понять, попадая в этот лагерь, про себя и свое образование, кем ты хочешь быть в будущем. Не секрет, бывают единичные случаи, когда дети приезжают за тем, что их будут кормить, поить и развлекать. Вот с такой установкой в наш лагерь лучше не ехать.

- То есть никто не развлекает, все просто сурово работают.

- Валентин Кирюхин: Нет! Это означает, что пространство лагеря очень похоже на то, что описал Желязны в своих «Хрониках Амбера». Это мир, который строится совместно всеми людьми, которые там находятся. Это увлекательное образовательное приключение, в которое стоит попасть, но нужно хотеть это делать.

- Вы уже начали говорить, что пребывание в лагере может конкурировать со школьным образованием по каким-то критериям. Михаил, вы противопоставляете себя школе или сравниваете себя по уровню, по тому, что происходит в вашей образовательной смене, с тем, что проходит в течение учебного года?

Михаил Каменских: Скорее мы рассматриваем себя как дополнение школьному образованию. Уместно будет сказать, что мы на базе этого лагеря апробируем учебную программу. В этом году у нас уже китайский и японский язык в школе станет дисциплиной по выбору, войдет в основную программу, насколько успешно это будет или нет, как раз апробируем, пробуем эту программу. Только как дополнение к основному образованию, а не как альтернатива.

- Радик, это была ваша мысль по поводу того, что лагерь в определенном смысле выступает альтернативой.

Радик Губайдуллин: Да, наше российское общее образование в большей части является обязательным. У ребят практически нет выбора до старшей школы. Они могут выбирать образовательные программы, их сложность, и этот выбор составляет до 40%. В основной и начальной школе такого выбора нет. Это приводит к тому, что учащиеся перестают видеть свои собственные интересы в том, что они видят в образовательном процессе. Наш лагерь отличается тем, что они не обучаются, а образовываются или включают то, что им интересно. Конечно, это некоторая альтернатива. В этом смысле наше образование похоже на факультативное. Второе, образовательный процесс нашего лагеря, это мое мнение, построен не как методическое повторяющееся изучение одного предмета. Наш лагерь выглядит как интенсив. Если ты что-то выбрал, то чему-то начинаешь обучаться. Некоторый пример, как люди получают права. За 12 часов человека можно научить ездить на автомобиле. За 12 часов, я с удивлением узнал на одной из экспертиз, что музыканты берутся за 12 часов научить человека играть на фортепиано. Не Шопена, но что-то простое можно – вот это интенсив. Я не думаю, что одно подменяет другое, но такие интенсивы в общем образовании станут нормой. Через какое-то время в рамках общего образования будут использоваться такие интенсивы.

Валентин Кирюхин: Да, по детям, которые делали в нашем лагере, я могу сделать вывод, что в отношении многих благодаря таким лагерям школьное образование, утратившее когда-то смысл, начинает его приобретать. Они начинают понимать, в чем ресурсы того самого обязательного образования. Пока они этого не понимают, школа становится не гуманным процессом, в который летом нужно входить.

- А в чем они начинают видеть ресурсность?

Валентин Кирюхин: Преподавая математику, я часто слышу вопрос: «Зачем нам нужна математика?» То же с историей, литературой и так далее. Непонятно, зачем эти предметы изучаются, зачем вообще ходят в школу. Если дети начинают понимать, в чем цели их образования, относиться деятельностно, а не просто разговаривать, что хотят быть врачом, ветеринаром и еще кем-то, они понимают, что школа для них становится как минимум пространством подготовки. И тогда смысл посещения школы становится для них осязаемым.

- Если они экстраполируют на школу эту полученную в лагере свободу выбора, отношение к школе как к некой ресурсной базе, не вступают ли они в конфликт с традиционной системой образования?

Радик Губайдуллин: О, еще в какой конфликт! Дальше все зависит от административной команды и директора школы. Мы стараемся приглашать в лагерь директоров, и в один из лагерей приехали 25 директоров. Они были на выпускном, все это встречали. Директора делятся на две группы. Первая, которая нам близка – те, кто приветствуют активность образовательную, ученическую, всячески развивают в школе. Одна из директоров, Анна Валерьевна Червонных, сказала, что ожидает выпускников лагеря «Вперед в будущее» для обсуждения того, что с ними будет происходить. Что это означает? Что директора относятся к своим ученикам как субъектам образовательной деятельности. В этом смысле не директор определяет, что происходит в школе, а договор между административной командой, семьей и учеником и должен определять, что такое образование как общественный договор. Есть небольшая группа директоров, для которых такие активные ученики являются головной болью. Они приезжают в школу, начинают тормошить, чтобы в школе происходили какие-то изменения, чтобы на их цели и задачи кто-то реагировал, обращал внимание. Это есть, но этого все меньше.