Верхний баннер
18:46 | ПЯТНИЦА | 29 МАРТА 2024

$ 92.26 € 99.71

Сетка вещания

??лее ????ов??ое ве??ние

Список программ
12+

отдел продаж:

206-30-40


Программы / Биография

07.09.2014 | 16:00
"У переводчика не должно быть своего стиля", - Александр Грузберг, переводчик Толкиена

Гость: Александр Абрамович Грузберг, переводчик, ученый-филолог, доцент ПГПУ.

 

- Когда мы готовили программу "Биография", мы обратили внимание на то, что поверхностно объяснять кому-то кто такой Александр Грузберг - сказать что это человек, который первым сделал перевод "Властелина колец". Тут же у всех широко открываются глаза. Вы уже в истории. Хотя, насколько я знаю, вы перевели более сотни фантастических книг, очень много научных. Вы считали сколько вы книг перевели?

- Я считал сколько изданий вышло. По моим подсчетам, около 400 разных изданий моего перевода вышли за 25 лет.

- А вас не смущает то, что из этих 400 люди выхватывают только "Властелин колец"?

- Нет, не смущает. Просто "Властелин колец" - это самое популярное, что у меня было.

- Вы состоявшийся профессиональный переводчик. В какой момент вы приняли решение, что это ваша судьба?

"У переводчика не должно быть своего стиля", - Александр Грузберг, переводчик Толкиена
"У переводчика не должно быть своего стиля", - Александр Грузберг, переводчик Толкиена

- Я не принимал такого решения, его приняли за меня. Я с детства очень любил и много читал фантастику. В свое время мы организовали клуб любителей фантастики, известный всей стране. Жена как-то привезла мне в подарок две книжки на английском языке. Это было в 72-м году. Я прекрасно помню - это книжка Роберта Хайнлайна "Тоннель в небе" и книжка Артура Кларка "Лунная пыль". Я смотрел на эти книжки с пестрыми иллюстрациями, понимал, что книги интересные, но я не могу их прочитать. Конечно я, как и все, учил английский, получил по нему пятерку, но языка не знал.

Эти книги я прочитал. Мне далось это трудом, но я прочитал их сам. Один из моих знакомых книжников предложил мне перевести для него маленькую книжку. Я решил - а почему бы не перевести, и перевел. И я начал переводить. Это было за 20 лет до того, как у меня появилась возможность издавать переводы. Я смотрел на английский текст как на закодированный, который надо раскодировать. Это бывает трудно, но я работал. Потом, как я выяснил, эти переводы выходили в самиздате. Потом мне сказали: "Хватит. Вы не получали разрешения на это. Как вы переводите мы не знаем, поэтому прекращайте, иначе у вас будут неприятности". Пришлось перестать. А в 90-е, когда отменили цензуру и появились частные типографии, ко мне пришли ребята, которые выросли на моих книгах и сказали - мы открыли свое издательство. Давайте мы ваши переводы напечатаем.

Я решил, что буду подписывать свои переводы псевдонимом. Передо мной лежала газетная статья. А моя дочь, Юлия Баталина, журналистка. В то время журналист не имел права подписывать больше одной статьи в газете своим именем. Одну - своим, а другие - псевдонимом. И вот статья была подписана М. Романова. Это значило "Мама Романа". У меня внук Роман. А второй - Арсений. Ну я и стал подписываться Д. Арсеньев - это значит "Дед Арсения". Так и стали подписывать. Много лет спустя я нашел в интернете "есть такой переводчик Дмитрий Сергеевич Арсеньев". Откуда они взяли? (смеются)

Вот так в 91-м году вышел мой первый перевод.

- Вы сказали, что увлекались фантастикой. Когда это началось? С чего началось?

- Мне трудно ответить на этот вопрос. У меня любовь к чтению наследственная. Мой отец очень любил читать, хотя был самоучкой. Мы жили в Одессе. Жили очень бедно. Работал только папа. Раз в месяц он брал меня за руку, мы шли в книжный магазин и покупали книгу. Мама ворчала, говорила, что детям надеть нечего, но отец все равно покупал книги. Я их сразу же прочитывал. Вот с этого началось мое увлечение.

В детстве я прочитал все, что мне попалось от корки до корки. Мне потом было очень легко учиться в университете, потому что я все это уже знал. Тогда я натыкался на фантастические книги, читал их, они мне нравились. Потом я их специально искал, читал.

Все в детстве любят фантастику. Некоторые сохраняют эту любовь на всю жизнь. По моему наблюдению, люди, которые любят фантастику - хорошие люди.

- В Википедии указано, что вы родились в 1937 году. В Одессе вы до какого года жили?

- В Перми я появился 29 декабря 1941 года. Новый год я встретил на полу железнодорожного вокзала. Это была эвакуация. Потом, после войны мы вернулись в Одессу и я прожил там до 17 лет. А в 55-м я снова приехал в Пермь и вот уже почти 60 лет я пермяк.

- А почему вернулись в Пермь?

- Я всегда очень хорошо учился. У меня в аттестате одни пятерки, но я не смог поступить в университет в Одессе. На экзамене я получил двойку.

- Национальность....

- А в Перми у меня жила тетя. Она пригласила меня приехать. На следующий год я приехал, без всяких проблем поступил в университет и так тут и остался.

- Вы далеко не первый человек, рассказывающий эту историю почти слово в слово. А не появлялось желание вернуться в Одессу?

- Первые годы здесь мне Одесса снилась. Это прекрасный город. Но возвращаться... Я здесь женился, здесь у меня работа, друзья. Я пермяк. В Одессе у меня было много друзей, много родственников. Сейчас не осталось ни одного. Куда мне ехать?

- А просто приехать, прогуляться, посмотреть знакомые улицы?

- Я много раз бывал в Одессе, но остаться навсегда - не хочу.

- А если не Одесса, то почему никакой другой город? Неужели можно так прикипеть к Перми, чтобы остаться тут до упора? Я родился в Перми. Для меня находиться здесь - это естественное состояние. Но я знаю огромное количество людей, которых в Пермь забросило судьбой и они говорят, что они ненадолго, что есть города лучше.

- У меня никогда не было желания уехать в другой город. У меня тут работа, друзья, меня тут знают. У дочери тут хорошая работа. У меня тут внуки.

- Вы своими глазами наблюдали, как Пермь стала тем городом, которым она является сейчас. В 55-м город был разобщен. Заводы и районы вокруг них были разделены. Добраться из одного конца в другой за один день было практически невозможно. Город менялся, вы видели это своими глазами. Каково это?

- Когда я приехал, в городе было четыре трамвайных маршрута. Никакого другого общественного транспорта не было. Мои соученики жили в Мотовилихе. До университета они добирались 2-3 часа. Город был деревянным, в основном. Все начало меняться примерно в 62-м году, при Хрущеве. Стали строить "хрущевки".

- Есть у Перми какое-то присущее только ей лицо, свой характер?

- Мне трудно сравнивать. Я мало выезжал из Перми.

- Да ладно! Вы одессит! Одесса - город, у которого 100% есть свое лицо.

- Я бы сказал, что Пермь - город добродушный.

- Давайте вернемся к фантастике. Вы много читали в Одессе. Вы приезжаете в Пермь, поступаете в вуз. Вы по-прежнему много читаете?

- Я читал очень много. У меня была некая программа. Я считал, что человек должен в день прочитывать не менее трех книг. И эти книги должны быть разными. Я проводил в библиотеке все время - от открытия до закрытия, за исключением того времени, которое занимали лекции. Но на лекции я ходил не часто. Я прочитал все, что мог.

- Очень часто сам факт увлечения книгами в детстве воспринимается как признак закомплексованности. Вместо того, чтобы по улице мяч гонять, ты тут с книгой сидишь. У вас было такое?

- Мои однокурсники ко мне всегда относились хорошо. Считали меня ходячей энциклопедией, обращались с разными вопросами. Один из них, Юра Чемоданов, написал пародию:

- Отчего, скажи нам, Саша, происходит простокваша?

- Получается, пока - от скисания молока.

Нормально ко мне относились.

- Сейчас фантастика, как мне кажется, не в таком фаворе, как была раньше. Но помню свои ощущения от книг Айзека Азимова, Рея Бредбери... Ведь фантастика - это нечто большее, чем просто жанр?

- Да, согласен. Вся художественная литература, в определенном смысле, фантастика, потому что это вымысел. Сейчас мы наблюдаем некое слияние жанров. Как, например, реализм Маркеса. У него же чистая фантастика. Это все более распространяется. Современная "чистая" фантастика меня тоже не увлекает так, как увлекали те книги, которые я читал в молодости. Может быть, это потому, что я хуже знаю современную фантастику. Но мне кажется, что так, как писали Азимов, Бредбери, Хайнлайн, сейчс не пишут.

- А почему? У меня создается ощущение, что писатели-фантасты - это люди, которые несколько иначе воспринимают реальность. Отсюда получаются великолепные произведения. Если они сейчас не могут так писать, значит реальность не такая качественная.

- Нет, не думаю. Просто условия изменились. Писатели живут по-другому. Я знаком с писателями-фантастами. Они перестают писать фантастику только потому что это их не кормит. Нужно быть исключительно известным писателем, чтобы на это жить. Раньше книги выпускали двухсоттысячными тиражами. Сейчас 5000 - это большой тираж. Но это очень маленький гонорар. Писатель год работал над книгой и заработает столько, сколько заработал бы за месяц, работая в банке с компьютерами.

- На Западе та же самая история?

- Та же самая. Там писатели обычно где-нибудь подрабатывают, чтобы прокормить себя.

- Пусть так. Но некоторые отдельные, самые известные - ведь их нет.

- Они есть.

- Кто?

- У нас очень хорошие писатели. Михаил Успенский. Быков... Современные писатели не совсем фантасты. Я сейчас перевожу очень хороший роман Питера Гамильтона "Спящая пустота". Очень хороший роман. Переведу, выпустят его 3000-ным этиражом и он затеряется где-то на полках.

- Может быть, потому что предпочитают смотреть?

- Может быть. телевизоры, компьютеры. Раньше, когда я переводил, не думая об издании, у меня было ужасно много свободного времени. Работа на службе занимала очень мало времени и ресурсов. Сейчас очень мало свободного времени. Люди много работают, чтобы заработать. Может быть, поэтому меньше читают.

- Если люди работают, но у них есть потребность в чтении, они все равно найдут время. Другое дело - что сменился фокус. Они теперь смотрят телевизор, они хотят больше развлекаться, а не читать и думать. Это говорит о том, что писательское мастерство отмирает, становится ненужным?

- Это сложный и больной вопрос. Мне кажется, что книга вообще умирает. Ее заменяют электронные средства.

- Это да. Но книга, как идея, отмереть не может.

- У нее меняется функция. Книга становится редкостью, она будет дорожать.

- В конце концов, какая разница с какого носителя вы прочтете Маркеса? Это будет тот же самый Маркес.

- Да. Но мне больно смотреть, как каждый день на помойку выбрасывают горы книг.

- Может быть это последствия того, что когда-то выпускали горы "мусора". Партийная литература, марксизм - ленинизм...

- Ну что вы! Выбрасывают не эти книги. Эти книги давно выброшены. Их и в те времена никто не читал. Сейчас стали выбрасывать хорошие, настоящие книги. Человек всю жизнь собирал библиотеку, он умер. Его родственники не знают что с книгами делать, не понимают их ценности и выбрасывают. Мне больно на это смотреть. Мне часто приносят очень хорошие книги с помойки. Я этого не понимаю.

- Я тоже не понимаю. Я вырос в семье, где ни у кого не поднимается рука на книгу. Мне нужен ваш совет. У меня в доме есть место, которое я определил под библиотеку. Там будут находиться бумажные книги. Моя личная подборка не имеет значения. Рано или поздно они достанутся детям. Какие там должны быть книги?

- Знаете, я отвечал на этот вопрос и раньше. Я говорил, что прежде всего, у вас должны быть хорошие словари, хорошая энциклопедия. Сейчас я бы так не сказал. Сейчас я сам предпочитаю пользоваться интернетом. Надо наполнять библиотеку художественными книгами, которые вы любите, чтобы ваши дети полюбили их тоже. Должна быть русская, зарубежная классика.

- В каком состоянии должна быть книга?

- Неважно. Я считаю, что книги должны читаться. У меня часто берут почитать книги, не всегда возвращают. Пусть. Книга должна читаться. Если книга потрепанная, значит ее много читают.

- Мне кажется, что при нашем геополитическом состоянии вот-вот опустится занавес. Что нужно успеть схватить из того, что может остаться за занавесом?

- Литературу нужно читать в оригинале. На тебя, в первую очередь, действует та литература, которая написана на твоем языке. Я очень люблю Булгакова, Гумилева. Что касается зарубежной литературы, то тут очень важен перевод. Плохой перевод убьет желание читать. Я бы рекомендовал Диккенса, он учит добру. Я очень люблю французских авторов, прежде всего - Мопассана. Мировую классику я, прежде всего, посоветовал бы читать.

- Можно написать мировой список. Велик ли список?

- Думаю, можно ограничиться двумя - тремя десятками имен. Но если прочитаешь это, будешь читать и дальше.

- Ну естественно. Вы говорите, нужно читать в оригинале. Но если я знаю один язык?

- Надо знать больше.

- Сколько? Какой тогда здесь джентльменский набор?

- Я не знаю.

- Сколько вы знаете языков?

- Я не знаю языков. Я знаю английский, с которого перевожу. С детства знаю украинский. Немножко понимаю немецкий, совсем не знаю французский. Мало знаю языков. Мой сфн знает больше.

- Но читать нужно на языках оригинала.

- Читать и говорить - это разные вещи. Читаю я на английском очень хорошо, совсем не так, как говорю. Письменный текст я читаю очень хорошо. На слух воспринимаю хуже.

- Должен ли переводчик обладать индивидуальностью стиля, слога?

- Переводчик должен понимать, что хотел написать автор и передать это без отсебятины. У переводчика не должно быть своего стиля. У него должен быть стиль автора.

Когда я переводил для себя, я мог себе позволить переделать то, что мне не нравилось у автора. Я хулиганил. Сейчас я этого позволить себе не могу, даже если мне что-то и не нравится.


Обсуждение
5798
0
В соответствии с требованиями российского законодательства, мы не публикуем комментарии, содержащие ненормативную лексику, даже в случае замены букв точками, тире и любыми иными символами. Недопустима публикация комментариев: содержащих оскорбления участников диалога или третьих лиц; разжигающих межнациональную, религиозную или иную рознь; призывающие к совершению противоправных действий; не имеющих отношения к публикации; содержащих информацию рекламного характера.