Программы / Биография

Рашид Габдуллин: Это правда.

«Золотой пони» - это что? Это как «Ника» на телевидении? Это как «Вместе - радио», премия вот у нас есть такая же крутая, голливудский «Оскар»? У вас это «Золотой пони»?

Рашид Габдуллин: Вообще, да, что-то такое.

То есть, когда вам вручили эту награду, мировое или, как минимум, европейское сообщество парков развлечений, профессиональных развлекателей признали вас своим.

Рашид Габдуллин: Так получается.

С этим мы вас поздравляем.

Рашид Габдуллин: Спасибо.

И теперь сразу же понятно, почему мы для себя эту «Биографию» условно обозначили, как историю демиурга. Фраза – история демиурга. Ведь когда мы входим в парк развлечений Горького, переходим за железную ограду, сейчас это еще не очень видно, а вот уже, начиная с середины мая, становится понятно, что мир за железной оградой и мир внутри железной ограды два разных мира. Мир внутри железной ограды – это мир, который был создан специально, его как-то соткали отдельным образом. И сделать это пришлось отдельной команде людей. Это не просто так сложилось: невозможно взять и сделать по мановению палочки. Это ведь огромное количество работы было проведено. И только за то, что эта работа у нас в Перми была проведена, вам и выдали этот «Золотой пони». Давно в голове зрела мысль о том, что было бы неплохо такую награду отхватить?

Вы говорите – «я как-то покупал цветы», и я уже сразу представил себе: идет Рашид Габдуллин по центральной аллее парка Горького, подходит, покупает цветы. А там ведь не только цветы, там еще пистолетики всякие, солдатики, вата, мороженное и много-много всего. Давно покупали себе что-нибудь из такого ряда, из ряда самых настоящих развлечений, стопроцентных развлечений, которые ценятся, пожалуй, в тот короткий период жизни, который называется «детством»?

Рашид Габдуллин: Я, как любой человек, у меня есть работа, есть отдых. У меня маленькие дети, и поэтому я такой реальный активный потребитель, подхожу, покупаю, стою в очереди. Это все мне нравится, и дети просят, приходится это покупать.

То есть для вас это нормально. Вы еще и посетитель собственного же парка.

Рашид Габдуллин: Да, безусловно. Нашего парка все-таки, так я бы говорил.

А в вашем детстве был такой парк?

Рашид Габдуллин: Да. Я на самом деле из Губахи. И в глубоком детстве было такое время – вдруг появился небольшой парк развлечений, новые аттракционы. И мы ходили с друзьями, и это очень яркие впечатления, как, наверно, у всех у нас. Поднятие, кружение, страх, когда вас на аттракционах поднимает. Это очень яркие картинки, они очень хорошо запомнились.

Любимый аттракцион был?

Рашид Габдуллин: Да нет, пожалуй, нет. Там не было таких регулярных посещений. А вообще такой стандартный вопрос корреспондентов «какой ваш любимый аттракцион?»…

Нет, я не спрашиваю, какой у вас любимый аттракцион сейчас. Я спрашиваю – был ли он в том парке, в губахинском, аттракцион, ради которого, знаете, иногда и вообще в парк приходишь? Я честно могу сказать: у меня, например, был такой в жизни.

Рашид Габдуллин: А какой?

Ну, я вас первый спросил. Я потом отвечу.

Рашид Габдуллин: Это было глубокое детство, я названия-то и не помню. То есть там меня поднимали, и было страшно. Может быть, это было какое-то маленькое колесо обозрения. «Ferris Wheel» они сейчас называются. Очень интересная история возникновения этих колес.

А что за история возникновения этих колес?

Рашид Габдуллин: Ferris Wheel – это такой известный человек, и, насколько я помню, проходили большие выставки, в рамках которых, допустим, Эйфелева башня возникла. И было желание одной из выставок, она, по-моему, была в Америке, сделать что-то удивительное. И тогда он придумал такое колесо, на котором были установлены вагончики, и они подымали и кружились. Это было что-то невиданное. Вообще, в специальной терминологии специалистов это не «Чертово колесо» или не «Колесо обозрения», это «Ferris Wheel» называется. По-моему, старейшее колесо в Австрии находится, в Вене. Ему чуть ли ни лет 200. Там как раз такие вот очень старые… Я его видел, но не удалось прокатиться, потому что день там был не рабочий. Там как раз вагончики почти такие, как вагончики старого трамвая, большие.

Этот аттракцион назывался «Орбита», ради которого я в свое время приходил вообще на аттракционы.

Рашид Габдуллин: Это классический старый аттракцион Ейского завода.

 Я не помню, правильно ли я сказал название, но там нужно стоять, тебя раскручивает и вжимает в спинку. Сначала движется в одной плоскости, потом все круче, круче, круче.

Рашид Габдуллин: Да, был такой аттракцион в парке Горького.

Абсолютно честно могу сказать, что ради этого аттракциона я в свое время на аттракционы и приходил. Сначала просто для того, чтобы посмотреть, потому что мне было страшно туда заходить. А потом однажды я попробовал, и мне понравилось. И с тех пор несколько раз там катался, а потом вроде как отпустило. Это если отвечать на вопрос о любимом аттракционе собственного детства, потому как «Чертова колеса», к примеру, мне не очень сильно хотелось. «Американские горки», они просто не существовали в тот момент, когда у меня было такое аттракционное детство. Карусели различного рода, мне казалось, для малышни, а тут было настоящее испытание.

Рашид Габдуллин: Настоящий адреналин.

Да, стоя, тебя еще вжимает – красотища. Кстати, если об аттракционах таких вот, вы говорите – Ейского завода, и у вас легкое снисхождение сразу в этой фразе.

Рашид Габдуллин: Он очень долго производился, давно, и он морально старый, я бы так сказал. Хотя, вообще говоря, он хорошо, интересно был придуман.

А если говорить о придумывании аттракционов, никогда не возникала в голове мысль что-нибудь сделать свое?

Рашид Габдуллин: Мы придумываем. И я достаточно много общаюсь с производителями в том числе. Уже большой период, что я занимаюсь аттракционами. Некоторые аттракционы нам удалось придумать совместно, и они реализовались. Допустим, «Супер Спин». Там такая маленькая история, очень интересная. Был такой аттракцион «Хип Хоп» маленький, достаточно жесткий, но тоже очень адреналинистый. И он был успешный, но там садилось только два человека. И я задумался: а почему нет такого большого аттракциона? Позвонил своему другу Фульвио Тардини, это компания ZAMPERLA, одна из ведущих компаний в мире, мы с ними много сотрудничаем. Много аттракционов компании ZAMPERLA у нас в парке. И я ему высказал это, и вдруг он неожиданно говорит: «Так, знаешь, мы его придумали, он есть». И мы оказались покупателями номер один этого аттракциона. И там была еще одна замечательная история. Я сразу же его уговорил, хотя это достаточно всегда рисково, что аттракцион новый, он иногда может не очень отработать, но, тем не менее, мы его купили, он у нас в парке стоит.

А история получилась такая. Компания «ZAMPERLA» работает на весь мир, и в Италию приехал крупный американский покупатель, увидел аттракцион и сказал, что хочет купить. Ему сказали: «Это невозможно». «Почему?» «Потому что он уже продан». Он был удивлен, спросил: «Куда?» «В Россию». Для него было что-то удиви тельное. А потом уточнил, куда в Россию, ему сказали «Пермь», о которой он не слышал никогда. После этого он купил 10 аттракционов таких. А стоимость его что-то близко к миллиону долларов. Ну, поскольку он большой, крупный покупатель. То есть такой пример, что мы на самом деле интегрированы в это во все в Перми, и мы катаемся часто на очень новых вещах. В этом году, мы уже установили, будет аттракцион детский, башня-попрыгунчик компании ?????? (неразборчиво), тоже оказался номер один. Я его увидел на выставке в Берлине в прошлом году осенью, и даже не имея переводчика, имел такое большое желание, загорелся и как-то без переводчика смог договориться, даже составить контракт, подписать его, и он уже прибыл к нам и установлен. Он еще очень интересный тем, что оформлен, как башня Сан Марко в Венеции. А компания ??????? (неразборчиво), она как раз совсем рядом с Венецией имеет свое производство. Вот такие аттракционы веселые есть у нас.

Когда в школе, не самое-самое раннее детство, и уже вроде как даже не помню, что за аттракционы, когда в школе попадали на аттракционы, ведь всяко же попадали, тогда куда обычно старались рвануть, на какой аттракцион?

Рашид Габдуллин: Меня по этому поводу трудно расспрашивать, потому что, я еще раз говорю, это же провинциальный город, там не было много аттракционов. Я никогда не планировал и не думал заниматься.

Мне просто интересно, в каком возрасте вы в первый раз сознательно пошли на аттракцион.

Рашид Габдуллин: Хороший вопрос. Давайте попробуем вспомнить.

Давайте. Чтобы не родители повезли, вы сознательно пошли на аттракцион, увидели, захотели, билет купили.

Рашид Габдуллин: Наверно, к аттракциону «Колесо обзора» или «Чертово колес». Я, честно скажу, страшно боюсь на нем кататься. Мне кажется, что как-то это… ну, в общем, боюсь.

В каком возрасте это было, когда первый раз оказались на «Колесе обзора»?

Рашид Габдуллин: Достаточно в зрелом уже. Думаю, я уже работал. Это было уже, наверно, больше 20 лет.

Мне всегда было на «Колесе обзора» страшно в тот момент, когда оставалось совсем-совсем немного до пиковой точки.

Рашид Габдуллин: Точно, да.

Когда остается буквально, может быть, каких-то даже меньше 15-20 секунд, и они растягиваются, потому что кажется, что именно в этой пиковой точке все остановится, и все – и дальше уже не пойдет. И как тебя отпускает, когда ты проходишь эту пиковую точку, идешь вниз.

Рашид Габдуллин: И уже все спокойно.

Да, и уже все спокойно.

Рашид Габдуллин: Я все равно испытываю страх, несмотря на то, что я абсолютно точно понимаю, как он сделан. Это совершенно безопасный аттракцион, потому что остановится он, не остановится, будет или не будет электричество – ничего не произойдет. Он вручную просто опускается. Но, тем не менее, все равно страшно.

Это при всем притом, что есть отдельные аттракционы, которые заточены на то, чтобы на них было страшно. Например, «Американские горки». Но чаще всего основные потребители «Американских горок» или «Русских горок», они как раз и критикуют эти самые горки за то, что там недостаточно страшно. Не далее, как пару дней назад, я слышал замечательный диалог в автобусе, касался «Твистер Костер» парка Горького, когда две очень-очень симпатичные девчушки лет, может быть, 12-14 друг другу фактически хвастались, что эти «Американские горки», они абсолютно не страшные, вообще, это не «Американские горки». «Вот было дело…», и они вспоминали прежние «Американские горки», которые, по их мнению, были страшными так страшными. Я не был на прежних «Американских горках» в парке Горького, но я прокатился один раз на «Твистер Костер», и мне хотелось вмешаться в их разговор и сказать: «Девочки, вы обалдели что ли?» Я, ей богу, оттуда на полусогнутых ногах вышел, а им не страшно. Вам что страшно тогда? Но я не стал этого делать, я понял, что новое поколение – храбрее ребята.

Рашид Габдуллин: Я думаю, они просто смелые и, может, катались не один раз, потому что первый раз всегда страшно, а потом, конечно, люди привыкают. У нас есть ограничения. Мы, конечно, не можем поставить супер страшную горку. Вообще, по горкам я очень долго размышлял, какая горка должна прийти на замену нашей старой горе, которую произвела компании «Мир» московская. Она уже, действительно, отработала порядка 15 лет, и нужно было ее менять. Горки вообще развиваются в двух направлениях. Супер страшные, супер большие, стоимость их начинается от 10-20 миллионов евро, и есть такие экземпляры. Но они очень большие, кроме стоимости, и очень много занимают места. У нас парк маленький, поставить такую супер экстремальную горку невозможно, и, честно говоря, невозможно ее и окупить. Она должна работать на очень большой поток. Поэтому мы пошли на выбор средних горок, и «Твистер Костер» одно из ответвлений. Это очень демократичная горка, у которой есть большой плюс – там ограничения по росту снижены. То есть там ребенок, по-моему, то ли метр 10, то ли метр 20, уже можно ему зайти. Там есть два движения – само качение и еще круговое движение, и получается такой интересный эффект. Действительно, это не самая экстремальная гора, но она одна из самых демократичных. Вообще, есть в планах, чтоб появилась петлевая гора, но это будущее, которое далеко где-то там еще в голове.

Дальше развивать аттракционы можно только, меняя один на другой?

Рашид Габдуллин: Только, да, меняя. Мы же особо охраняемая территория, соответственно, мы не можем бесконечно занимать территорию… Там есть четкое соотношение… положение о парке поселения существует, принятое городской думой, как бы, конституция, и в рамках этого положения ограничивается, во-первых, святое дело, нельзя трогать, сносить деревья, и нельзя нарушать соотношение твердых покрытий и куртин. Куртины – слово, может быть, незнакомое. Это вот там, где растет трава. Вот то соотношение регламентировано, допустим, 50 на 50 процентов, и мы не можем выйти за него. Соответственно, в текущем состоянии появление нового аттракциона – это замена старого.

А новую горку вы ставите взамен?

Рашид Габдуллин: Новую горку мы не ставим.

Простите, новое колесо.

Рашид Габдуллин: Да. Мы вывели большой такой по площади аттракцион, он называется «Картинг», он не будет работать. К сожалению, к счастью - не знаю. И примерно на его месте появляется колесо. Но по площади колесо меньше гораздо, чем «Картинг».

То есть оно в высоту, скорее.

Рашид Габдуллин: Оно в высоту, да. Кстати, создается такое впечатление, мы делаем более яркие, более высокие аттракционы, и, как бы, пространство сжимается, ощущение, что совсем уже стало много аттракционов. Это правда. Но их по количеству не увеличивается, и по площади, которую они занимают, тоже нет увеличения, потому что есть регламент очень жесткий. И пока нам Комитет по экологии и Министерство культуры Пермского края не разрешает что-то изменить, то появления нового аттракциона и какого-то объекта не будет. Оно как раз соответствует нормам положения о парке поселения. Но впечатление, действительно, такое есть – аттракционов очень много.

Я помню парк Горького еще тогда, когда это был «огород».

Рашид Габдуллин: Да, есть такое название. Оно и сейчас существует.

Тем не менее, сейчас у меня бы не повернулся язык сказать «огород». А когда я говорю «огород», я разумею, прежде всего, концертную площадку, место для проведения дискотек, место со старыми и не очень интересными аттракционами, место, где можно пройтись, прогуляться, выпить легкоалкогольные напитки, послушать какую-нибудь рок-группу или «поколбаситься» на дискотеке, посвященной последнему звонку, или что-то такое. Я помню тот парк Горького. Я помню, что там не было ощущения плотности, вот именно плотности.

Рашид Габдуллин: Да.

А в этом парке Горького, в который сейчас я захожу, я вижу это ощущение плотности, я его физически ощущаю. Я понимаю, что еще чуть-чуть - и будет кавардак. Если там был «огород», то здесь будет кавардак. Не боитесь, что перешагнете, и сами не заметите, как скатитесь?

Рашид Габдуллин: Очень боюсь. На самом деле, нельзя допустить. Должен быть найден такой уникальный баланс, когда есть особо охраняемая территория, нужно сохранить и количество куртин, и великолепие деревьев. Поэтому ротация аттракционов, на самом деле, не бесконечна. И я думаю, что в ближайшие год-два движение по аттракционам уже совсем замедлится, и его не будет. Будет нечто иное, то есть больше будет маркетинга, больше будет интересных креативных мероприятий.

То есть у вас тоже есть ощущение, что парк в своем каком-то количественном выражении уже подошел к планке, к пределу, что дальше уже не получится, будет невозможно…

Рашид Габдуллин: Будет неправильно

…будет неправильно. А куда дальше двигаться?

Рашид Габдуллин: Есть еще два больших направления, очень интересных. Первое направление – это маркетинг, то есть заполнение пространства парка большим количеством интересных мероприятий. У нас очень большой набор, слушатели знают, бывают. Об одном я бы хотел сказать, это приятная новость, тоже пришла она где-то неделю, другую назад. Мы в прошлом году, помните, проводили праздник «Тыква day», и раздавали тыквы. Это мероприятие было номинировано в обществе уже другом, не парковиков, а тех, кто занимается (российское сообщество я имею в виду) ивент мероприятиями. И в Москве это мероприятие получило в российских масштабах второе место в номинации «Городские мероприятия». Забавно то, что первое место заняло мероприятие, которое проходило на Красной площади. Это какой-то был фестиваль света. Второе, получается, вот наша замечательная Пермь со своим «Тыква day», а третий – парк Горького в Москве с тоже с каким-то большим праздником. Как раз проведение интересных мероприятий – это одно из направлений. Второе, что важно, это работы, связанные с благоустройством. Они начались. Посетители парка знают, что у нас очень большой розарий, несколько сотен, по-моему, даже уже тысяч роз. Больше стало беседок различного рода. Будут появляться еще такие малые архитектурные формы, фонтаны. Твердое покрытие будет меняться. Мы будем в этом году менять много асфальта, и уже будем применять плитку. И, конечно, туалеты надо улучшать значительно. Это правда. У нас почему-то в России как-то, я не знаю, я сам всегда ругаюсь по этому поводу, в России туалеты… всегда в последнюю очередь о них думают. Как-то, к сожалению, и мы также в этом тренде. То есть надо их значительно улучшать. Нужны туалеты для инвалидов специальные. Это в программе есть, это будет появляться. К сожалению, не все сразу же, ног в ближайшие год-два это будет сделано.

Когда вы в парке Горького в первый раз появились помните? Вот именно в том парке, котором мы сейчас говорим.

Рашид Габдуллин: Точно скажу – не помню. Но у меня есть очень памятная фотография, где мы с одноклассниками, получается, сразу же после окончания школы, где мы с друзьями… помните, был такой объект – заставы деревянные, там были фотографии такие. Я в своем Живом Журнале выложил эту фотографию. Очень радостная, приятные воспоминания, мы очень молодые, красивые. Но это было очень давно.

Вы же на тот момент не представляли, что будете в этом парке дальше жить, работать?

Рашид Габдуллин: Что вы, нет, конечно. Это время, когда мы были абитуриентами.

А вот с того парка помните что-то, с того парка есть ощущение какое-то, которое нужно было сохранить, или, наоборот, от него избавиться? От того парка, когда вы были абитуриентами.

Рашид Габдуллин: Сейчас можно говорить более профессиональным языком. Есть такая концепция в маркетинге, она называется лавмарк. С ней работают «Проктер энд Гэмбл», «Тойота», это создание продукта, который вы любите, который свой, который практически родной. Вот это ощущение родного, любимого своего парка, оно у горожан и гостей было всегда. Его и стоит охранять. При этой модернизации все равно должно происходить следующее, что это все равно наш родной любимый парк, в котором мы встречаемся в самой ранней молодости, в котором мы влюбляемся, назначаем свидания, в который мы приходим с маленькими детьми и уже в совсем пожилом возрасте приходим на ретро-танцы под духовой оркестр, которые тоже, к счастью, сохраняются.

То есть ощущение своего родного было тогда, ощущение своего родного, как вы считаете, остается у парка сейчас.

Рашид Габдуллин: Я думаю, да. Люди любят парк, это хорошо.

Очень часто люди любят парк еще и потому, что у них особо выбора нет.

Рашид Габдуллин: Да нет, выбор есть всегда, почему? Здесь есть такая хорошая вещь – то, что парк находится в центре города. А центр – это всегда, может быть, чуть-чуть более элитная составляющая, более лучше ухоженная. И всегда люди стремятся побывать в центре ну хотя бы раз. Окраина есть окраина, я хорошо к этому отношусь, никого не критикую, сам живу тоже на окраине. Но центр города магнетизм какой-то имеет, там что-то происходит бурное, новое, новации какие-то происходят. Поэтому стремление посетить центр города, в котором тоже находится и парк, это всегда было в приоритете.

Пару лет назад в парк Горького можно было прийти с ребенком, получить целый комплекс развлечений, погулять, на аттракционах показаться, а потом в продолжение прогулки из парка Горького выйти и зайти куда-нибудь поесть, к примеру. Год назад я поймал себя на мысли, что мне не хочется выходить из парка Горького, по-моему, прошлым летом был первый случай, когда вы завели на свою территорию крупных игроков нашего ресторанного рынка. Кто-то был лучше, кто-то был хуже, я сейчас уже не буду оценивать эту вкусовщину, но в целом абсолютно точно можно было остаться в парке еще дольше. Это осознанное решение?

Рашид Габдуллин: Это не просто осознанное решение. Это уже была острая необходимость. С одной стороны, в наших интересах в некоторой степени задерживать посетителя, как вы говорите, чтоб ему было удобно, он погулял, посидел, перекусил на свежем воздухе, в это время могут дети побегать. Поэтому это крайне было нужно, и кафе были у вот такие там, я уж не помню, с 90-х годов на пластиковых стульях, на брезентовых каких-то шатрах. То есть это уже стало давно вчерашним днем. И мы действительно пригласили основных игроков, это компания ?????? (неразборчиво), компания «Хуторок» для того, чтоб они появились. Это было непросто, потому что это все-таки режим летних кафе, и инвестировать крупно в ограниченное время было очень опасно. Но эксперимент казался удачным, эти кафе есть, и, слава богу. Мне тоже они очень нравятся. Это «Casa mia» известная, это «Дача», «Халва» еще большой ресторан красивый. Мексиканский еще есть, это тоже из линейки господина Полякова, это компания «Хуторок». Или она называется «Национальная кухня».

Я помню, что мексиканская – это как заходишь с Компроса, собственно, первое, что тебя встретит, затем будет «Халва», потом «Дача», потом «Casa mia» - это уже ближе к Сибирской.

Рашид Габдуллин: Набор ресторанов, он, с одной стороны, был связан с возможностями наших сетей, а с другой стороны, он также соответствует этому тренду, который мы развиваем – это парк мира. То есть когда вы можете посетить и попробовать разные кухни. И аттракционы оформляются сейчас в этом стиле. Это новация в России, она мировая новация, когда не просто аттракцион, а он как-то подан особенным видом. Вот цепочная карусель оформлена в виде китайской стены. Башня, о которой я говорил, это башня из Италии, прямо из Венеции, она примерно так выглядит.

Там у вас есть еще Нойшванштайн, но он, по-моему, так и не заработал.

Рашид Габдуллин: Он пока не заработал, но он будет ремонтироваться еще.

Там, я так понимаю, что целый ряд аттракционов, которые у вас зашли и были анонсированы, кто-то не заработал, кто-то заработал, но потом вы решили приостановить и так далее. То есть это такой живой процесс очень идет. Невозможно взять и запустить на всю мощность.

Рашид Габдуллин: Нужно. Я вернусь к этой идее, о которой мы говорили, парк мира. Вот еще это подтверждают торговые ряды. Появился английский торговый ряд, там даже есть маленький Биг Бен, торговый ряд Вестерн, когда-то появится еще китайская улочка. А еще будет улица страха.

По поводу улицы страха. Я не знаю, мне кажется, если уж вы так скептически- иронично про Ейский завод и про «Орбиту», один из моих любимых аттракционов детства, что ж вы Дракулу-то держите до сих пор в таком состоянии? Неужто ничего лучше не нашлось?

Рашид Габдуллин: Так этот же Дракула. Он должен такой быть – облупленный, страшноватый. У нас появился веревочный парк, «Робин Гуд парк», дизайново – это совсем новация такая. Привезена тоже с европейских выставок. Веревочный парк будет антурироваться под Робин Гудовские домики, наспех сколоченные. На самом деле это очень тонкая сложная работа. Его гораздо сложнее сделать, чем аккуратный домик. Но они будут такие. Улица страха тоже будет очень страшная. Я имею в виду, она будет казаться, что она из каких-то старых, из непонятно чего это все собрано. В это есть такая задача. Они не должны сверкать точно.

А до какого момента страшной будет улица страха? До какого возраста, если хотите? До какого момента состояния души страшной будет улица страха?

Рашид Габдуллин: Ну вы знаете, это от настроения, в котором вы заходите. Если вы решили отдохнуть и раскрыли свою душу, то вы это все воспримите, и будете веселиться, либо пугаться. Если вы придете в таком взрослом состоянии, будете скептически смотреть и говорить – ну что это такое, да это вообще ни о чем, что такое-то, это совсем не страшно. Наша задача сделать так, чтоб в это состояние мы вас втолкнули. Когда-то появится еще две целых комнаты страха. Одна будет темная комната страха, а вторая комната страха пешеходная. Это тоже новинки, не сложные аттракционы, но они очень интересные. У меня в голове это все нарисовано, а вот рассказать достаточно трудно.

Вы читали «Волшебник Изумрудного города»?

Рашид Габдуллин: Больше того, у нас есть даже одно из предприятий, так называется «Изумрудный город». Один из годов мы делали ледовый городок, он тоже назывался «Изумрудный город». У нас были операторы одеты в колпаках зеленых, очки мы выдавали детям.

А никогда не было жалко, что нельзя на входе в парк всем выдать эти зеленые очки, чтобы точно был Изумрудный?

Рашид Габдуллин: Это, скорее всего, к разряду ивент мероприятий, разовых. И мы это делали, и, наверно, еще будем делать. Появится такая новиночка из разряда вот этого. Есть еще «Бременские музыканты», если мы вспоминаем хорошие сказки. Сейчас мы делаем такую сцену, такой балаганчик, который будет двигаться по парку, и будут на нем музыканты. Он будет останавливаться, раскрываться, и проходить какое-то театральное действие, в которое мы будем вовлекать детей и взрослых тоже.

Я о другом немножко. Вы говорите – все зависит от настроения. Если есть соответствующее настроение, то на улице страха будет страшно, и так далее. А я вспоминаю «Изумрудный город», там ведь в чем фишка была? В том, что всем раздали зеленые очки, и стекляшки стали казаться изумрудами. Ну вот такой он был великий и ужасный волшебник Изумрудного города, большой шутник. Никогда не возникает такого обидного ощущения, что вот было бы хорошо, найти вот что-то подобное, раздать на входе, все заходят – и бах, и для них, действительно, город Изумрудный. И вне зависимости от возраста, настроения, состояния, все равно Изумрудный.

Рашид Габдуллин: Мы же с вами говорили, вот идешь по Комсомольскому, входишь за ограду, уже что-то должно быть другое. Это как раз та задача в том, чтобы вы попадали в другое пространство, другое эмоциональное пространство. А для этого есть все равно ряд инструментов. То есть, есть ивент, сразу же вы попадаете, работа с вами, играют аниматоры или клоун, либо вы видите какие-то особенные здания, которые вы обычно не видите, либо какие-то яркие аттракционы. Вот мы с вами говорили, что еще мы упустили, меняться будут еще и ландшафты. Они тоже будут брендироваться, то есть появится там кусочек регулярного английского сада, восточного сада. Тогда они дополнят общую картину, и вы действительно попадете в какой-то совершенно другой мир, как Изумрудный город.

А этот мир у вас есть? Он у вас уже нарисован, вы уже знаете о том, какой это будет мир? Вы просто сейчас к тому, что у вас уже есть в голове, приводите парк? Или он у вас меняется в зависимости от того, какую интересную идею я только что увидел, давайте-ка мы это воплотим.

Рашид Габдуллин: Есть две вещи. Есть стержневая составляющая, то есть в любом случае, чтобы что-либо реализовать, должен внутри идти очень понятный, четкий бизнес-процесс. Это все должно быть ?????? (неразборчиво), окупаемо, деньги должны возвращаться. На них снова можно купить аниматоров, зарплату заплатить или благоустройство сделать, улучшить туалет. То есть это стержни, которые в любом случае вы держите, и это бизнес-проекты. И окончательный какой-то понятный бизнес-проект, он держится. Но, тем не менее, это не есть догма, все меняется и какие-то новые мысли возникают при посещении каких-то красивых мест. Оттуда, кстати, идея эта появилась – парк мира? На самом деле очень просто. В рамках наших совместных организаций парковских, есть такая организация САПИР, она организует поездки на выставки. Я уже сегодня говорил про Берлин, был Лондон, был Рим, и это не только поездки и посещение самой выставки или завода-производителя аттракционов, это встреча с руководством этих парков. И вы видите много новых вещей, которые в этих парках возникают, и то посещение городов. Английская улица, она, конечно, появилась после большого впечатления посещения Лондона. А Вестерн – это мы посещали один из итальянских парков очень известных. Там в сердце парка находится такая интересная улочка. Повторюсь, во-первых, есть некий бизнес-стержень, который позволяет удерживать в положительном ключе экономику и реализовывать эти планы. А с другой стороны эта креативная составляющая, она всегда несколько спонтанна бывает

Вы говорили, что где-то с годок назад фактически придумали, как весь город Пермь превратить в один большой парк развлечений.

Рашид Габдуллин: Не весь город Пермь, а места досуга можно было бы видоизменить, и такие идеи в голове возникали, мы о них писали. Какие-то я презентовал. В частности, «Пермское око», такой проект, или «Экологический Балатовский парк», который бы исключал любой механический, технический аттракцион. Есть парки совершенно другого плана. В данном случае речь идет об экологическом парке, совсем-совсем другое. То есть никаких аттракционов точно. У нас есть Мотовилихинский пруд, там тоже была идея красивая. Есть у нас набережная, в рамках которой тоже были бы идеи. Это кстати, идеи из Сингапура, ну вот когда вы посещаете, эти идеи и находите. Да, есть такие мысли, я надеюсь, когда-нибудь они будут реализованы, если нам позволит Всевышний.

А кто у нас в роли Всевышнего должен выступать? Вы говорите «если нам позволит Всевышний». Вы же прекрасно понимаете, что Всевышний позволяет, пожалуйста, не запрещает, по крайней мере, делать. Кто должен позволить? Кто должен помочь, кто должен откликнуться? К кому нужно подойти и показать?

Рашид Габдуллин: Трудно сказать. Я не хочу кивать, вот у нас администрация, она нас не поддержит, это неправда. Я думаю, что, скорее всего, мы не достаточно активно и ясно говорили об этом. Ну и некоторые вещи, они бывают весьма революционны, и они не воспринимаются, может быть, даже не только администрацией, и обществом тоже, как непонятные, как излишние. Допустим, проект «Пермское око». На самом деле появление гигантского «Колеса обозрения» на эспланаде я придумал лет, наверно, 10-12 назад. Мы сделали проект, и показывали, но никто вообще это не воспринимал. За это время появился ??????? (неразборчиво), объект, который сегодня является наряду с Биг Беном, о котором мы говорили, лицом представления Лондона как такового, как одна из основных достопримечательностей. Может быть, и мы когда-то поймем, это сделаем.

Если говорить о предстоящем фестивале «Белые ночи». На этой неделе очень много говорили о «Белых ночах», о городе, который будет на эспланаде сооружен. Я постоянно, когда этот городок увидел первый раз, сравнивал его для себя внутри по логике с парком Горького. Мне казалось, что и там, и там логика одна и та же приблизительно. И, кстати, у Ледового городка та же логика, то есть это некое пространство, которое создают…

Рашид Габдуллин: На профессиональном языке это называется Open Air, есть индоры, есть аутдоры. В любом случае это большое пространство на открытом воздухе, которое будет посещаться большим количеством людей. Конечно, они в этом отношении схожи, безусловно.

Логика фестивального городка «Белых ночей», она все равно иная. Там другая заточка. Я не могу понять, какая. Мне там приятно находиться, мне в парке Горького приятно находиться, но это разные ощущения. Почему? Что отличается? Я вот не могу для себя ответить.

Рашид Габдуллин: Изначально, там же фестиваль, то есть это некая кратковременная составляющая, в которой вы больше видите ивента. Там инфраструктурная составляющая, она, скорее всего, не основная. В большей степени вы видите различного рода большое количество интересных мероприятий. Парк более ровный в этом отношении, там уже событий чуть-чуть меньше. По-моему, в «Белых ночах» за пару сотен событий происходит. Здесь, конечно, такого количества нет. Но здесь есть больше инфраструктуры. Имеется в виду есть некий… мне кажется, чуть-чуть более сбалансированный формат отдыха. Формат отдыха предполагает посещение кафе, туалета, благоустройство, возможно посещение аттракционов, и, в том числе, ивенты. Соответственно, поскольку они имеют разные задачи, вот получается, они немножко и отличаются. Я думаю, совсем последнее дело будет их противопоставлять. Это, наверно, будет глуповато.

Это примерно одно и то же, что противопоставлять парк Горького и, допустим, Ледовый городок. И «Белые ночи», условно, для меня это летний Ледовый городок, в Новый год стоит зимний Ледовый городок. Парк Горького в данном случае он немножко в стороне от этого всего, другое место. Есть одна четкая разница, и она заключается вот в чем. В городке на эспланаде нет возможности сесть на травку, вот сесть и просто посидеть.

Рашид Габдуллин: Делали же в прошлом году травку.

Дело не в травке. Дело в возможности. Травку можно сделать, где угодно. А в парке Горького до сих пор есть возможность сесть на травку. Даже если вдруг окажется, что лучше бы здесь этого не делать. Но ощущение того, что можно отойти в сторонку на 20 метров, присесть и помолчать. Несмотря на то, что шум, гам, дети, музыка, все, что сопровождает весь огромный праздник жизни, это как-то очень быстро останется в стороне. Вот эту не боитесь потерять возможность?

Рашид Габдуллин: Для того, чтобы усилить эту возможность, есть еще один проект, мы называем его «Грин Зон». Мы его видим в голове, сегодня с этим работаем. Возможно, он будет реализовываться в этом году, возможно, усилится. Это как раз специально такое место, вот как вы точно сказали, то есть там, где вы можете поваляться, посидеть на траве, на гамаке, посидеть в Интернете, может быть, выпить там чашечку чая или кофе. То есть такая релакс-зона. Она должна появиться и быть специально так предназначена. Это опыт парка Горького в Москве, когда там как раз усилили эту составляющую. Она была очень положительно воспринята. И мы понимаем, что сегодня такой запрос есть. То есть хватит уже этих кафе, аттракционов и шума, дайте нам спокойно посидеть, отдохнуть. Потому мы это понимаем, мы к этому идем.

Когда вы будете в этом году открывать парк Горького, я имею в виду, официально открывать некий летний сезон, у вас в голове будет ощущение того, что начинается большая работа, и по ее итогам мы должны? Некие планы вы будете выстраивать или для вас нет такого, что сезонно началась работа, а до этого ее не было? Она у вас постоянно идет.

Рашид Габдуллин: Последние годы получилось так, что работа вообще не останавливается, поскольку парк несколько модернизируется. Есть зимние мероприятия, мы очень активно и в зимних мероприятиях работаем, поэтому работы иногда зимой бывает больше, чем летом. Парк не закрывается, все знают – у нас открытые входы. Но мы обозначаем, что 1 мая откроем сезон, хотя парк не закрыт. Открывать мы его будем запуском большого «Колеса обозрения». В рамках сезона будет открываться океанариум, совершенно чумовая вещь. Отдельно можно долго говорить, великолепная вещь, и так дальше. Будут большие благоустроительные работы, еще немножко надо будет потерпеть смену асфальта, плитки. Но думаю, что это все дальше меньше уже будет.