Программы / Биография

Я рада приветствовать в этой студии Заслуженную артистку России, Лауреата международных конкурсов, обладательницу премии «Волшебная кулиса», педагога, репетитора Наталью Моисееву. Я не знаю, помните вы или нет, но несколько лет назад я брала у вас интервью для одной газеты. Как это обычно бывает, в газету вошла, конечно, меньшая часть нашего разговора. С тех пор у меня сложилось впечатление, что вы не просто балерина, не просто артистка, вы – человек неуспокоенный, вы – человек очень совестливый, вы – человек, который не может пройти мимо какой-то проблемы, касающейся  театра, касающейся не только вас, не только вашей творческой жизни, но и жизни ваших коллег. Вот это особое мнение по каждому поводу и желание его высказать, оно вам не мешает в театре?

- Мешает, очень сильно мешает. Это вообще шишки на моем пути по жизни.

Вы ведь в театре больше 25 лет …

- Да, ровно 25 лет было 20 мая, приход в театр.

Но, однако, 25 лет удержаться в театре и танцевать первые партии тоже много стоит...

- Вы правильно сказали, повышенная требовательность по отношению к себе. Наверно, это помогает. И уже учишься держать язык за зубами. Постепенно с возрастом приходит.

То есть все-таки побеждало ваше желание работать и ваше мастерство, в том числе, как балерины?

- Да, конечно. И людей, которые меня вели, которые были заинтересованы в том, чтоб я танцевала хорошо. Мне повезло, я считаю, просто очень повезло, что жизнь так сложилась, что я была вынуждена изначально остаться в Перми и что все в итоге у меня сложилось здесь очень хорошо. Я благодарна абсолютно всем, кто эти 25 лет был рядом со мной.

Вы так говорите, как будто прощаетесь со сценой.

- Нет, я не прощаюсь, но на сцене я, конечно, буду сейчас появляться все гораздо меньше. Это нормально, это абсолютно естественно.

Но ведь к этому надо прийти, с этим как-то надо смириться. Вам что помогает: внутреннее осознание либо опыт ваших коллег? Потому что танцевать главные партии, быть довольно заметной артисткой не только в нашем городе, но и за рубежом, собирать полные залы, и в столицах нашей страны, и вдруг прийти к тому, что пора…

- Я учусь учиться на чужих ошибках, хотя, конечно, свои набиваю шишки. Но к тому, что надо заканчивать танцевать, меня стала готовить достаточно давно, лет 7 тому назад мой педагог училищный Лидия Григорьевна Уланова. Она говорит: - «Наташа, Наташа, надо думать о завтрашнем дне. Давай, давай, пошли в школу, давай попробуем начать работать, как педагог. Я все время: - «Я боюсь, я боюсь, у меня ничего не получится». Она: - «Давай, давай». Вот она изначально меня…

Тылы подготовила?

- Да. За что ей просто низкий поклон. Она мне дала еще один шанс понять, что я это смогу, что у меня это получится.

Вы закончили наше хореографическое училище и остались в Перми. Вы сказали, что «мне повезло». То есть не всех брали, либо могли уехать в другой город?

- Надо сказать честно, что меня изначально не оставляли в городе Перми, то есть мне не предлагали остаться в Пермском театре. У меня были предложения из Сыктывкара, Екатеринбурга. Пермь не предлагала. В то время был балетмейстер Владимир Николаевич Салинбаев. Придя на урок и посмотрев наш класс, он посчитал, что у нас никто не подходит, кроме одной девочки. Лидия Григорьевна - «Ну, не подходит, не подходит» - сказала ему. - «Если вы не видите это в классе, идите, посмотрите на спектакль». И, посмотрев «Коппелию»», а в «Коппелии» я танцевала достаточно балеринскую вариацию, после этого только мне было предложено остаться в Пермском театре. То есть, увидев меня на сцене, а не в классе, Владимир Николаевич Салинбаев решил меня оставить в городе Перми.

Дальше, наверное, началось самое сложное – утвердиться в театре?

- Да. Началось все, как у всех в то время, с кордебалета. Кордебалетные партии. И потихонечку, потихонечку, сольные кусочки. Основной толчок был в 90-м году, когда прошел конкурс «Арабеск», и я заняла 2 премию, первая премия никому не присуждалась. Я шла одиночкой. Получила вторую премию, еще там сопутствующие какие-то призы. После этого была станцована уже первая мной партия «Привал Кавалерии» Мария, далее пошла «Спящая красавица», «Щелкунчик». То есть карьера пошла.

Но для этого нужно было на своей же площадке выступить в конкурсе.

- Да. Причем это не было, как сейчас, у нас там заранее начинают готовиться, продумывается программа, ищется балетмейстер, чтоб ребята как-то могли как можно ярче проявиться. Это было просто спонтанно. Не хочешь? Давайте, хочу. Потому что работы не хватало, всегда чего-то хотелось, хотелось. И это была работа с 10 до 11 ночи, тогда только, когда освобождался класс. Это сейчас у нас ребятам выписывают время специально. Тогда нет. То есть все отработали, класс освободился и мы идем без пианиста, без всего работаем.

Просто очень хотелось?

- Очень хотелось.

 Но не зря хотелось, если потом последовал и «Щелкунчик» в том числе, и «Жизель», насколько я знаю, есть в вашем репертуаре.

- Теперь в моем репертуаре весь ведущий репертуар нашего театра.

Когда говорят «прима-балерина», «прима театра», то рисуется сразу образ такой дивы в огромной какой-то шляпе с вуалью, может быть, в какой-то безумно дорогой красивой машине, но в жизни мы часто встречаем обычных, довольно скромных людей. Я имею в виду театр, например, оперы и балета, не драматический театр. Вот эта скромность ваша чем вызвана? Тем, что каждый раз приходится доказывать свое место в этом театре? 

- Да, безусловно. Наше же искусство живое. Это не так – раз засняли на пленку и показывают, и ты вечно молодой и красивый, и все у тебя получается. Во-первых, артисты балета – это мальчики и девочки до конца. Мы как приходим мальчиками и девочками в театр, так мы и уходим на пенсию мальчиками и девочками. И потом эти 20-25 лет, кто сколько отрабатывает, мы всегда ученики. То есть ты всегда в репетиционном классе ученик. Всегда сидит напротив педагог, который тебе говорит, как это должно быть, что ты должна сделать, чтобы у тебя получилось то или иное.

Вы сейчас занимаетесь еще и репетиторством. И на вашей памяти за 25 лет прошло огромное количество людей, которые были талантливы, но не замечены.

- И не состоялись.

По какой причине происходит несостоятельность?

- Здесь очень много из чего складывается. Во-первых, от личной работоспособности человека, от внутреннего мира его, все-таки, что он хочет. Надо вовремя успеть разложить по полочкам, вовремя взять с нужной полочки. В театре всегда каждому предоставляется шанс вылезти на какой-то уровень. Другое дело, насколько ты сам готов взять этот шанс в свои руки.

Но ведь артистов балета к этому готовят уже с ранних лет. Ведь учеба в хореографическом училище, я так предполагаю, она сразу уже такая… ребенок попадает в конкурентное пространство, где ему нужно каждый день доказывать, что он хороший ученик.

- Да, безусловно, но все взрослеют по-разному. Кто-то, уходя на пенсию, еще остается ребенком не повзрослевшим.

Ваша жизнь, ваша работа в театре связана еще отчасти с личной жизнью, встреча с вашим супругом. Если я не ошибаюсь, то грядет у вас какая-то красивая очень дата. Я говорю про Виталия Полещука.

- Да, это мой муж, Виталий Полещук, тоже заслуженный артист, тоже лауреат международных конкурсов. 24 марта 2014-го года будет 25 лет нашей супружеской совместной жизни.

Вы встретились в театре?

- Нет, мы встретились в училище, гораздо раньше. Я заканчивала 8-й класс общеобразовательный, 5-й специальный, а Виталик выпускался из училища. Виталик еще по состоянию здоровья оставался на год стажировки. Мы познакомились, конкретно обратили внимание друг на друга 30 апреля, число помню, а год надо высчитать. Мне было 14 лет, Виталику было 17 лет. С этого времени мы дружили. Пришла в театр, через год мы поженились.

Жить в театре, дома быть вместе… вы дома много говорите о балете, о театре?

- Конечно. Все, что происходит в театре, оно не остается в стенах театра. Безусловно, эти разговоры и дома происходят.

А бывают ситуации, когда у одного есть партия главная, а другой не занят? Раньше, я имею в виду, когда вы вместе работали. Тут помогала ваша женская мудрость?

- Нет. Дело в том, что ты, когда любишь человека, ты переживаешь и ты хочешь, чтоб как можно больше он реализовался, чем ты. Поэтому это помощь друг к другу. У него, наверно, было такое же отношение ко мне. Другое дело, что Виталик гораздо раньше стал ведущим танцовщиком, чем я ведущей балериной. Но при этом дома по хозяйству все делал Виталик. Придя с работы, на кухню шел готовить он, оттанцевав ведущий спектакль, а я сольные какие-то кусочки.

То есть после шести артисты балета едят?

- Едят, и очень много. Артисты балета вообще очень много едят.

В результате вашей прекрасной встречи появилась еще одна жизнь…

- Да. У нас есть дочь Екатерина, и также у нас есть приемная дочь Ксения. У нас двое детей. Они уже взрослые девушки – Ксюше 19 лет, Кате 18 лет. Это уже совсем взрослые состоявшиеся люди.

Которые тоже выбрали тот же путь?

- Катя выбрала профессию балерины, но не знаю, получится или нет. Этот год у нее последний, она учится в училище на 3-м курсе. Этот год будет для нее очень ответственный, она будет заканчивать училище. Ксюша закончила 22-ю школу и поступила в педагогический университет на факультет иностранных языков.

Быть занятым плотно в репертуаре  театра, и еще дети. Когда вы успевали их воспитывать, учить, обучать?

- Тут большую помощь сыграла моя мама. Когда я была беременная, маме пришлось переехать сюда в Пермь, и с детьми сидела она. Мама полностью освободила нас, можно сказать так, от всех этих забот, дав нам возможность работать. Притом, что мама была работающая. Мама сама работала агентом Госстраха, и работает до сих пор. У нее очень много энергии, она импульсивная. А потом дети стали очень самостоятельные. Они всегда росли достаточно самостоятельными. У нас Ксюша прекрасно готовит. Она первые свои кулинарные способности проявила в первом же классе, оставшись дома одна. Пришли с работы, Катя бежит, кричит: - «Мама, мама, Ксюша картошку с грибами пожарила». Мы так и обомлели. В дверях остановились: «Как картошку с грибами?» Мы говорим: – «Ксюша, ты как делала?» - «Я сперва достала грибы, пожарила». – «А ты долго их жарила?». – «Да, минут сорок. Потом картошку положила». Она у нас вот кормилицей была, можно сказать.

Ваши девочки, будучи и живя в семье довольно известных в Перми артистов одного из лучших, прекрасных театров нашего города, они ощущали на себе какое-то повышенное внимание? Или, может быть, у них было какое-то иное положение в классе?

- Нет. Абсолютно обыкновенные дети. Никакого положения особого не было. Катя до этого тоже училась, я считаю, достаточно элитная школа 22-я. Поступили они абсолютно честно, без всяких обходов. Мы ходили туда, занимались два года в воскресной школе. Они также сдавали все экзамены. Единственное только, что у Катерины не математический склад ума, а Ксюша более такая. Нам звонила завуч перед 1-м классом, говорила: - «Вот вы прошли тесты, Ксюша у вас проходит в экономический класс, а Катя не подходит. Что делать?» Мы: - «Тогда лучше Ксюшу ссаживайте в обыкновенный класс, а Катю не надо». Но они Катю подтащили под Ксюшу. Они обыкновенные , всегда отношение к ним было обыкновенное. А вот когда Катя захотела поступать в училище, там мы ее предупредили: - «Катя, десять раз подумай, стоит ли тебе это делать, потому что…

Будут сравнивать.

- Сравнивать – это не самое тяжелое. Я говорю: - «Мы будем с папой только входить в училище, и нам будут ужу сообщать, что ты сделала, как ты посмотрела, что ты сказала, чего ты не сделала.

Даже если ты просто рядом стояла.

- Да. То есть ты будешь под постоянным прицелом, под постоянным присмотром. Тебя дети никогда не будут воспринимать саму, как единицу. Тебя всегда будут воспринимать ребенком своих родителей. И все будут всегда считать, что ты учишься не потому, что ты имеешь на это право, как личность, а потому что ты наш ребенок.

В этом смысле вам было легче учиться?

- Безусловно. Ни у Виталика, ни у меня родители к искусству никакого отношения не имеют. И они всегда были на расстоянии, всегда тяжело, когда родители рядом. Ты всегда под прицелом педагогов, тебя всегда – ай-яй-яй, вот это нельзя. Когда родители на расстоянии, может, это и тяжело, ты не знаешь, как там ребенок, сердце болит. А когда рядом-то, вместе грызешь.

Как вы тогда попали в училище, как вы пришли к балету, если у обоих родители не были связаны с искусством?

- Виталик попал в училище случайно проездом в Москву к тетке. Услышал, как разговаривали про это училище, он просто взял и вышел на станции «Пермь» и пошел проверяться. Так и попал. В наше время в училище принимали не только в 10 лет, но и в 12, были экспериментальные классы. Так в 12 лет, что Виталик, что я, мы попали в школу, то есть нас взяли без проблем, потому что подходили физические данные. Я начинала заниматься в музыкальной школе в городе Чебоксары по классу скрипки. Три года я отпиликала на скрипке, отпела в хоре, отучилась сольфеджио.

Что потом вам наверняка помогло.

- Да, безусловно. То есть определенная музыкальность, чувство ритма, слух. Слух не так важен в нашей профессии, но чувство ритма и музыкальность очень важны. Родители переехали в Екатеринбург, и я заявила, что больше не хочу заниматься скрипкой, что мне это неинтересно. Я поняла, что  не смогу по четыре, по пять часов отдаваться этому занятию. Потому что пока было легко, у меня получалось, мне было интересно. Как только я поняла, что надо столько времени тратить, сказала – нет, это не мое. Мама всегда хотела, чтоб я чем-то занималась, что-то как-то было к искусству более близко. Опять-таки потому, что в свое время мама хотела быть балериной, но ей не разрешил папа ее, мой дедушка. Он знаменитый чувашский писатель Краснов ?????? (неразборчиво). Так как он приближен очень к миру искусства, он кричал, топал ногами, что никогда моя дочь не будет заниматься…

То есть было предубеждение?

- Да-да. Поэтому мама решила таким образом свою мечту воплотить через меня. Она говорит: « - «Давай я тебя отдам заниматься балетом». Я кричала: - «Нет, ты что? Это так скучно, так неинтересно». Знаменитая там, по-моему, сейчас она тоже Дягилевская, в свое время она была просто интернат-школа искусств № 2 в Екатеринбурге. Там четыре отделения: музыкальное, хореографическое, художественное и общеэстетическое. Музыке категорически говорю, что я больше не буду обучаться, не хочу. Рисовать я тоже никогда не умела. Оставалось два отделения – общеэстетическое и хореографическое. Мама говорит: - «Ну давай попробуем, ну давай попробуем. Ну уж если не возьмут, тогда на общеэстетическое. Всего понемножку». Как ни странно, меня тут же взяли. Два года я проучилась там – с 10 до12. А в 12 лет мы с отцом попали на концерт Пермского хореографического училища, он приезжал в Екатеринбург. И тут мне загорелось – ни жить,  ни быть, я хочу поступить в училище. Ребята, выступая в Екатеринбурге, остановились в интернате. И мама привела весь наш класс проверяться туда. Отсматривала нас Нинель Георгиевна Пидемская, бывший директор училища. В то время она была партийным работником и педагогом в училище. Посмотрев нас, она сказала: - «Нет, вы можете не приезжать, вас не возьмут». Были сопли и слезы. Мама говорит: «Не реви. Здесь не взяли, мы туда поедем». И не откладывая в долгий ящик, взяла билеты, и мы приехали в Пермь. Посмотрев, вроде взяли. Потом Нинель Георгиевна идет по коридору, кричит: - «Кого тут взяли ко мне в класс без меня?» Увидев меня с мамой, она говорит: –«Я же вам говорила не приезжать. Вас не возьмут». Я говорю: - «Нас взяли».

А что не понравилось?

- Я была достаточно кругленькая, хорошенькая. Данные-то имелись, и мама на тот момент, родив сестру, была очень крупная.

Вот это испугало.

- Да. И она говорит: - «Вы посмотрите на маму, она же будет потом такой же». И Людмила Павловна сказала свое веское слово, посмотрела в документы…

Сахарова?

- Да. Исправила все оценки практически на балл ниже и сказала: - «Ну, Нэля, возьмем экспериментальную. Через год нет и…

Уедет.

- …и уедет». Так я и доучилась в училище в экспериментальном классе.

То есть Людмила Павловна тоже поучаствовала в вашей судьбе?

- Получается практически так. Ее окончательным было решение, что возьмите девочку в экспериментальный класс.

Если мы из детства теперь, из учебы перейдем в вашу главную жизнь, это жизнь в Пермском театре оперы и балета, были ли желания, были ли мечты уехать в другой театр, где-то попробоваться? Возможно, были попытки какие-то? Ведь это обычная история, когда артисты пробуют.

- Да. Когда ты недоволен, когда на каком-то определенном этапе тебя что-то не устраивает, тебе хочется больше. Но и предложения были… предложения были работать за границей. В самый последний момент у меня всегда срабатывал стопор, что я не могу. Притом, что, когда училась в училище, я говорила: - «Я не буду никогда работать в Перми. Я не люблю этот город. Вот он не мой, я не чувствую себя в нем». Так как я родилась в Санкт-Петербурге, вот это была такая голубая мечта, вот это то, где мне так комфортно, где я себя чувствую абсолютно по-другому.

Все пермяки любят Санкт-Петербург и мечтают о Санкт-Петербурге.

- Я дышу там по-другому. Там и родня, и все. Хотя на тот момент у меня родители были разведены. Когда я выпускалась, мне отец предлагал: - «Давай, я тебе сделаю прописку». На тот момент это было так важно. Но нет, эта самостоятельность, что я сам с усам, я все сама в своей жизни сделаю.

Пермь вам не особо мила была. Но хоть чуть-чуть роднее за эти годы стала?

- Теперь не то слово. Теперь я даже не представляю своей жизни без этого города, потому что здесь настолько теперь мне все родное, что я без этого не могу. На любых гастролях, на любых выездах быстрей домой, быстрей домой. И ты когда приземляешься, или приезжаешь на вокзал – да, пусть оно сейчас у нас такое неудачное строение, но это все равно, опять это воздух, опять это мой воздух.

Это связано, наверно, еще и с тем, что здесь теперь много друзей, какие-то связи, кроме детей даже.

- Безусловно, ты оброс отношениями с людьми, которые тебе небезразличны, которые тебе так помогают по жизни.

Вы сейчас, кроме того, что танцуете, занимаетесь репетиторством и педагогикой, да?

- К счастью, что мне дают возможность репетировать с молоденькими девочками.

Испытываете ли вы волнение, когда выходите на сцену танцевать, зная, что в зале сидят ваши ученики?

- Да, повышенное волнение. Просто всегда боишься. Вот ты же их это просишь делать…

А они скажут: - «А вы сами-то» да?

- Да, безусловно, это еще больше накладывает ответственности на тебя, что и в классе до конца ты не можешь, но ты вынужден стоять, и бороться с собой, потому что на тебя смотрят. Что тогда ты будешь требовать, если ты сам не можешь с собой справиться, что ты тогда можешь требовать от учениц.

Вас затягивает педагогика тем, что там есть азарт, что в итоге получится? Ведь одно дело – хорошо владеть каким-то мастерством, другое дело – научить, найти важные слова.

- Это абсолютно разное: танцевать самой и репетировать. Но сейчас на моем жизненном этапе для меня гораздо интереснее отдавать то, что ты знаешь, искать вместе со своими ученицами, выстраивать партии, выстраивать их в партии, для меня это гораздо интереснее, чем репетировать самой и самой выходить на сцену.

Дисциплина первична в вашем искусстве?

- Да.

Я в связи с этим вспоминаю слова своего педагога, у которого была супруга балерина, и говорил, вот, дескать, шесть утра, а она уже стоит у станка, представьте драматического артиста в шесть. И был общий хохот. Драматический театр – единственный, где начинается рабочий день с 11 утра.

- В шесть утра тоже ни одна балерина не встанет. Это тоже вызовет у любой балерины хохот, потому что высыпаться – это очень важно. Балетный день начинается или в 10 утра, в зависимости от того, в каком театре ты работаешь,  или в 11. К счастью у нас в театре последние 2 года утро стало начинаться в 11, что очень радует многих. Потому что, как правило, все артисты «совы», а не «жаворонки». Продолжается, правда, до часу ночи практически. Рабочий день однозначно длится до 10 вечера, если это спектакль, то ты все равно задержишься в спектакле до 11, репетиционный процесс может затянуться до 11. Естественно, пока приехал домой, пока все дела домашние – час ночи.

Как часто вы, как балерина, бываете удовлетворены своей работой, выходите после поклона за кулисы – ну все, я сегодня сработала?

- Крайне редко. Это просто крайне редко. Это какие-то секунды, я даже не могу назвать минуты удовлетворения. Секунды удовлетворения. Больше самоедство, самоедство, самоедство.

С чем это связано? Мы не видим того, что вы там где-то не дотянули?

- Безусловно, да. Даже тебе говорят – сегодня все было хорошо. А все равно – нет, нет, это не так, это не так. А особенно, если ты начинаешь смотреть себя в записи, то это совсем – сперва хочется спрятаться за любой угол, накрыться подушкой, комментарии постоянные.

А это обязательная часть жизни балерины?

- Да. Потому что это работа над собой определенная. Если ты себя не видишь со стороны, то не может быть никакого прогресса.

Тогда ради чего? Многие артисты, я знаю, выходят на сцену, им приносит удовлетворение владение залом, и они снова хотят испытать это удовольствие, этот кайф. А вы ради чего?

- Это наркотик. Так ты трудишься в классе каждый день до изнеможения. Это опять-таки черты характера. У меня в характере то, что я не выйду из класса, пока я это не сделаю. Пусть я буду в репетиции делать одно движение.

Вы перфекционист?

- Да. Не знаю, к счастью или к сожалению. К своему, может быть, счастью, к сожалению другого. Потому что ты же и партнера мучаешь так. И партнеры жалуются многие, очень недовольны, потому что ты его заставляешь работать, пока у него вместе с тобой не получится, чтоб на сцене на сто процентов быть уверенным, что это выйдет.

То есть на репетиции поработать в полноги вас не уговорить?

- Нет. И без эмоций не уговорить. Должны быть эмоции, должно быть в полную силу обязательно.

Вас можно увидеть как в классическом репертуаре, так особенно в последнее время в современных постановках, иногда очень радикальных, необычных. Вам в каком материале комфортнее?

- Так как я воспитана на классике, я себя более спокойно чувствую в классическом репертуаре, притом, что его репетировать надо гораздо больше, потому что с каждым годом мы не молодеем, и все становится более видно, и чувство ответственности давит. В современном репертуаре легче выкрутиться, для зрителей менее понятно, что получилось, не получилось. Но для меня это сложнее, потому что современный репертуар тяжелее, координационные есть вещи, которые я беру достаточно тяжело. Не все у меня получается.

Можно сказать, что вы поздно начали его танцевать.

- Да. Я думаю, что если бы мне повезло,  и я столкнулась с этим в юности, то сложилось мы все по-другому, может быть.

Вы чему-то завидуете молодым балеринам сегодня в плане творческом?

- Только то, что у них все впереди. Только этому.

То есть они еще это не знают, это не знают.

- Да-да-да, и сколько у них еще всего много интересного. Потому что сейчас более расширенны границы поступления информации. Они в этом отношении намного счастливее, наверно, нас.

Как часто можно вас увидеть на спектаклях коллег, на спектаклях драматических, оперных?

- На спектаклях коллег практически на каждом спектакле я стараюсь, так меня учили со школьной скамьи.

А зачем?

- Если ты не будешь видеть, как танцуют другие, как ты будешь тоже расти?

Вы ведь знаете свою партию.

- Ну и что? Я должна прийти и посмотреть, что сегодня было хорошо, а что сегодня было плохо, и что можно взять себе на вооружение, а что не сделать, что вот это я не буду делать так никогда, вот это мне не нравится. Это продолжение воспитания себя и творческого роста определенного. Ты не приходишь для того, чтоб просто покритиковать, ты приходишь для того, чтоб поработать над партией еще раз. Причем, это очень интересно, когда это делают молодые. Что-то у них получается хорошо, что-то ты смотришь – ага, вот это надо тоже у себя последить и ни в коем случае это не делать.

То есть вы уже не можете нормально смотреть, отдыхать?

- Нет. Нормально расслабиться, смотря балетные спектакли, я не могу. Я всегда смотрю как-то с прицелом. К большому сожалению почти не ходим вообще в другие театры. Но это не потому, что я не хочу

Единственный театр, и плотная работа.

- Плотный график работы.

Приятно работать в театре и в спектаклях, билеты на которые трудно купить? Особенно на классический репертуар.

- Безусловно. Ты понимаешь, что не зря все.

А вы интересуетесь перед спектаклем, кто сегодня в зале?

- Нет. Неважно. Пусть там даже сидит один человек, я буду работать абсолютно так же, как для полного зала. Для меня это все равно ответственно, потому что я выхожу на сцену.

То есть пиетет к сцене есть?

- Да.

А есть ли какие-то вещи мистические, может быть, в вашей жизни, связанные со сценой? Верите ли вы в них?

- Я думаю, что все артисты суеверны. И кто будет говорить «нет, нет», это неправда. У всех есть определенный ритуал, который он совершает обязательно перед выходом на сцену или во время спектаклей. Он есть абсолютно у каждого артиста, даже кордебалета.

Этот ритуал артисты сами себе придумывают либо передают?

- Я думаю, что придумывают. Редко, кто передает. Кто же делится тайной своей?

Особенно каким-то успехом, да?

- Да.

Кстати, о званиях. Вы лауреат международных конкурсов, и не так давно было известие о том, что президент России как-то вас чествовал. Вы к этому как относитесь? К званиям.

- К званиям отношусь очень настороженно. Мне всегда очень неловко, когда говорят – вот, заслуженная артистка, лауреат . Ну да, но как-то всегда мне хочется спрятаться, скрыться. Спокойно отношусь к этому. Есть - есть, нету – нет.

Но приятно, когда отмечается на уровне государства даже.

- Конечно, приятно. Но по поводу последней грамоты, здесь у меня есть немножко осадок, потому что подавали на звание народной артистки, а пришла грамота. И для этого понадобилось чиновникам решать целых два года о принятии этого решения. Поэтому есть – есть, нету – нет.

То есть сколько еще главных партий нужно станцевать?

- Какие знакомства надо иметь для того, чтобы партии ????? (неразборчиво).

Театр – это не только праздник. Театр – это тот же мир закулисья. Недавние неприятные события, связанные с Большим театром, с этой историей, которая связана с лицом, местью и интригами, и в СМИ, в социальных сетях начали педалировать мнение о том, что театр — это такое место злобы, место интриг, там чуть ли не убивают друг друга каждый день, балерины стекло друг другу в пуанты, то есть какие-то совершенно стали говорить страшные вещи, хотя мне они не дики, но я понимаю, что момент интриги имеет место быть и у повара, и у парикмахеров. Как вы, как артисты, реагировали на эти новости и на эти нападки?

- Стараюсь как можно меньше во все это вникать. Бог уберег. Почему еще одна из причин, по которой никогда не хотелось по большому счету уехать из театра, что у нас в театре этого не было.

Гвозди в пуанты никто никому?

- Нет, никто не пачкал костюмы, подножки не подставлял. Вот этим мы счастливая труппа. Может быть, чем меньше труппа, тем все проще, чем выше, тем сложнее. Стараюсь не вникать в это, потому что все это неприятно. У нас этого в театре нет, и слава богу.

И этим вы счастливы?

- Да. Я счастлива, что я проработала в этом искусстве, не столкнувшись с этим. У меня не упало это искусство ниже плинтуса.

А вообще такую дисциплину, как этика, как этикет, ее как-то преподают? Либо это просто само собой по умолчанию?

- Безусловно, это закладывает педагог, начиная с училища. Это отовсюду, можно сказать. Это из семьи идет, от заведения, где ты учишься, от заведения, где ты работаешь. Все зависит от окружения, от людей, которые рядом с тобой.

В этом смысле вам повезло?

- Да, очень повезло, что мы очень далеки от всего этого.

Все равно ведь дух соперничества существует.

- Он должен быть, потому что это определенный рост. И никто нам так не помогает совершенствоваться, как наши враги. Потому что никто тебе правду не скажет, кроме твоего врага. Друзья будут всегда аккуратно думать, как бы так обойти эту тему. А враг тебе конкретно скажет — да ты вот то, да ты вот то. Иди и работай, доказывай, что это не так.

Интересуетесь ли вы современным балетом, я имею в виду, его развитием, то, что показывают по телеканалам? Сегодня благодаря интернету можно многое увидеть.

- При любой возможности стараюсь смотреть все. Не могу скакать, что все нравится, что-то нравится, что-то не нравится.

Если б вы не были балериной, кем бы вы были?

- Наверно, оперной певицей.

А где же формы взять? Хотя нет, сегодня уже современные оперные...

- Да, посмотрите, сколько хороших певиц, которые внешне...

Держат себя.

- Я думаю, что я бы была совсем других габаритов, если б я была оперной певицей. Любитель покушать.

Вы любите это искусство, ходите на оперы?

- Да, я очень люблю оперу. При любой возможности я тоже стараюсь просматривать и слушать.

Есть ли у вас любимые исполнители, любимые оперы?

- Любимая опера, может быть, банально, но «Травиата». Мне кажется, что практически каждый такт знаю в этой опере. Много хороших опер и много хороших исполнителей. Вот просто нравится этот вид искусства очень.

Он нравится, потому что он в вашем театре?

- Нет. Мне нравится, потому что мое убеждение, что голосом можно более затронуть душу человека, чем движением тела.

Как вы изменяете своему виду.

- Другое дело, что я просто не умею...

Просто вы с этим встречались, да?

- Да-да. И меня голос трогает гораздо больше, чем тело.

А ведь был такой опыт у театра, когда балетные пели... «Семь смертных грехов».

- Мы там не пели. Мы работали вместе с оперой, но мы так говорили на немецком языке.

Насколько я помню, Раду Поклетару своих танцовщиков, теперь уже театра закрытого, к сожалению, он их обязательно водит к педагогу по речи.

- Это, наверно, правильно, потому что он много использует извне в своих спектаклях, не только тело использует, а также голос, и другие находки. Вообще, такая творческая личность.

Это, конечно, не миф, что балетный мир — это закрытый мир, и люди, которые выбирают этот путь, они сознательно выбирают свою отчасти закрытость, которая и помогает в том числе. Но есть еще тоже не очень приятный миф, когда говорят, что артисты балета вот они живут балетом и всё. Дескать, и образование ниже, и уровень интеллектуальный ниже. Хотя я всегда с этим спорю, потому что запомнить эти комбинации это уже нужно обладать умом, как минимум.

- Это, наверно, не миф, наверно, так и есть, потому что наше искусство молчаливое. Мы все время молчим, и мы головой-то работаем. Мы не глупые, но излагать нам гораздо легче телом, чем словесно. Это связано чисто с работой. Хотя есть, кто очень хорошо говорит.

Например, Наталья Моисеева.

- Не согласна.
Я поэтому тоже вас пригласила в эфир. Вы с мужем как-то стараетесь бороться с этим мифом? Самообразование-то, элементарные вещи.

- Конечно, пытаюсь. По крайней мере, дочерям я — Катя, читайте, Ксюша, читайте, читайте, читайте, смотрите, как можно больше. Но настолько все поменялось. Даже вся информация из интернета. Да, это хорошо, но гораздо лучше живая книжка. При этом, все равно у меня ребенок говорит, что мама, когда ты держишь в руках, по-другому информацию воспринимаешь, чем когда по компьютеру работаешь. Это уже приятно.

Есть у актрис роль, о которой они мечтают, которую они получают и не получают. У вас есть такая партия, которую вы еще не станцевали?

- Знаете, все-таки мечты сбываются. Как я хотела станцевать «Ромео и Джульетту» в постановке Макмиллана. Адажио на балконе - это просто была голубая мечта. И на 25-м году работы в театре она сбылась. Я просто счастлива, что мне дали возможность станцевать эту партию.

Я вас хочу поздравить. Я видела как раз этот спектакль замечательный.

- Спасибо. Еще такая, но это уже несбыточная мечта, станцевать адажио из «Евгения Онегина», последнее адажио ?????? (неразборчиво).

Почему несбыточная? А вдруг?

- Я думаю, после Большого театра наш театр уже не будет ставить.

Артисты вашего балета участвовали в телевизионном конкурсе. Вы бы согласились участвовать в таком? Это популяризация балетного искусства либо это просто какой-то яркий ход, просто шоу?

- Конечно, это связано с тем, что более становится популярным. Зрители наши привыкли принимать информацию через компьютер и через телевизор, чем взять билеты, пойти живьем. Пусть хотя бы это будет так.

Сегодня зрители пошли на этих танцовщиков посмотреть?

- Да, по крайней мере, теперь я думаю, что у нас в городе-то точно знают Таранова и Барбашову, к счастью.

Хотя бы те, кто смотрит телеканал «Культура»

- Да. Саша — мальчик очень выразительный, я считаю, очень перспективный, очень интересный, очень харизматичный. И я считаю, что Ксюше очень повезло.

Я сегодня специально посмотрела на сайте, есть ли они в списке труппы...

- Солистов?

Да, солистов, не переманили ли за лето наших артистов, телевизионных «звезд» уже.

- Если бы мне предоставилась такая возможность, я бы тоже с большим удовольствием участвовала в таком проекте.

Несмотря ни на что, сложности какие-то?

- Да, конечно. Так балет — это всегда сложно. Любое преодоление - это воспитание себя.

А если бы был проигрыш? Ведь к этому нельзя себя воспитать.

- Нет, уметь проигрывать надо.

А вы проигрывали?

- Конечно. Я же никогда не становилась лауреатом первой премии. Вторая, третья. Умение адекватно себя оценивать это очень важно. Это значит делать усилие для дальнейшего роста. А если просто закрыться, все неправы, вот я такая гениальная, ну и что, это деградация полная.

Мне очень радостно было вас сегодня застать отдохнувшую, летнюю, человека, который в будущее глядит, и его радует будящее. Это правильно? Либо вы произвели впечатление просто?

- Нет, я очень радостно отношусь. Я думаю, что все будет хорошо.

То есть будущий сезон - и творческий, и личный, он вас радует скорее?

- Да.

И уехать из города не хочется пока.

- Нет.

Дай бог, чтобы ваша биография развивалась также счастливо, благодаря, конечно, вашей любви, вашей лучезарности и вашей трудоспособности, и, наверно, отчасти, это как следствие вашей принципиальности и того, что относиться ко всему с точки зрения тонкой-тонкой и обязательной выдержки, чтоб все было в виде алмаза. Пусть не только грамотами наше государство отделывается. Все равно каждый артист отчасти лукавит, и хочется этого признания, потому что одно дело, когда ты выходишь раз в сезон на сцену, другое дело, когда у тебя нет времени, потому что ты постоянно занят. И ты занят не только здесь, но ты занят всегда в гастрольных турах по всему миру.

- Конечно, жизнь продлевает нужность, что мы кому-то нужны.

Как говорила одна знакомая артистка, любите нас при жизни, хвалите нас при жизни.

- Да.

Спасибо большое, что вы были сегодня у нас в гостях. Всех вам благ, удачи и до встречи в эфире, когда вы будете народной артисткой.