Верхний баннер
00:58 | ПЯТНИЦА | 29 МАРТА 2024

$ 92.26 € 99.71

Сетка вещания

??лее ????ов??ое ве??ние

Список программ
12+

отдел продаж:

206-30-40

20:24, 25 октября 2016
Автор: Юлия Желнина

«Желающих принять в свою семью ребенка — и в первую очередь мы говорим о подростках и о детях-инвалидах — оно очень и очень ограничено. Подавляющее большинство, и это абсолютно известный и распространенный миф, хотят маленькую голубоглазую девочку, лучше совсем новорожденную», — Дмитрий Жебелев

«Желающих принять в свою семью ребенка — и в первую очередь мы говорим о подростках и о детях-инвалидах — оно очень и очень ограничено. Подавляющее большинство, и это абсолютно известный и распространенный миф, хотят маленькую голубоглазую девочку, лучше совсем новорожденную», — Дмитрий Жебелев
«Желающих принять в свою семью ребенка — и в первую очередь мы говорим о подростках и о детях-инвалидах — оно очень и очень ограничено. Подавляющее большинство, и это абсолютно известный и распространенный миф, хотят маленькую голубоглазую девочку, лучше совсем новорожденную», — Дмитрий Жебелев
Юлия Желнина: Добрый день, дорогие радиослушатели, у микрофона Юлия Желнина. Это программа «Взрослые и не подозревают». За звукорежиссерским пультом Сергей Слободин. Сегодня у меня в гостях координатор благотворительного фонда «Дедморозим» Дмитрий Жебелев. Здравствуйте, Дмитрий!

Дмитрий Жебелев: День добрый!

Юлия Желнина: Даже, скорее всего, затеи «Дедморозим», мы уже это выяснили. А также сегодня у нас будут по телефону родители, взявшие приемных детей, потому что тема – сложности и мифы вокруг усыновления. Ну прежде хочется узнать у вас, Дмитрий, семантику проблемы, почему родители отказываются от своих родительских прав?

Дмитрий Жебелев: Ну причины могут быть совсем разными, не только они отказываются, но бывает, что их и лишают.

Юлия Желнина: Ну да.

Дмитрий Жебелев: А там, где у нас есть наиболее сейчас, наверное, такой репрезентативный опыт и что мы изучали, это отказы от новорожденных детей. То есть у нас по статистике в год отказываются примерно от ста детей новорожденных в Пермском крае, в прошлом году от 106-ти ребят отказались. Причины могут быть очень разными и они не всегда объективны. Там проблема в том, что обычно женщина остается один на один с какой-то проблемой. Кроме того, она находится в стрессовой ситуации, помимо просто всех обстоятельств, которые вокруг нее во время беременности складываются, это и просто эмоционально такая непростая история – беременность. Мужчинам может быть сложно понять, даже мне, что это такое, но там бывают депрессии, что угодно, даже эти вещи могут сказаться. Но основные – это если, например, был молодой человек или муж, который вдруг внезапно перед родами оставил женщину одну, у нее нет возможности или себя обеспечить, или ребенка, ну и просто это тоже стрессовая эмоциональная ситуация. Если мама очень молодая и, например, кто-то из семьи – мама, бабушка, кто угодно – категорически против того, чтобы в таком возрасте девочка рожала, а уже сроки там по абортам прошли и, соответственно, бывает и такое, что близкие, к сожалению, советуют от ребенка отказаться. А получить поддержку этой молодой маме ну практически неоткуда раньше было, по крайней мере.

Юлия Желнина: А сейчас?

Дмитрий Жебелев: Ну сейчас у нас есть разные истории. Во-первых, есть «Маленькая мама» – такие центры у нас в городе Перми и в городе Кудымкаре, которые занимаются помощью в первую очередь несовершеннолетним беременным и молодым мамам, получается. Кроме того, у затеи «Дедморозим» есть проект «Рядом с мамой», который финансируют жители Пермского края. Мы работаем со всеми роддомами и всеми женскими консультациями города Перми пока, а с некоторыми чуть более активно, мы готовились к этому больше года, наверное, потому что это очень ответственная вещь, и перенимали опыт других регионов, и сейчас уже с начала лета служба по профилактике отказов от новорожденных в рамках проекта «Рядом с мамой» у нас работает, мы получаем сигналы из всех этих учреждений, если кто-то намерен отказаться от ребенка, но готов обсудить какую-то поддержку или еще что-то. И, соответственно, по специальной технологии у нас специалисты обучены: и психологи, и социальные работники, и юристы, которые помогают таким мамам, они встречаются, открывают случаи, и там просто смысл в чем? Мы не можем просто маму уговорить оставить ребенка, это, может быть, может нанести вред тому же самому ребенку. И мы не можем, недостаточно просто ее обеспечить как-то материально на первое время какими-то памперсами, кроватками и чем-то еще, хотя это тоже бывает крайне важно. Важно оценить вообще, насколько эта мама в перспективе готова и сможет воспитывать успешно ребенка.

Юлия Желнина: Если выясняется, что не готова?

Дмитрий Жебелев: В таком случае при этом наша работа не заканчивается, тогда просто мы помогаем правильно ей оформить все документы, чтобы это было сделано не так, что бывает, мама также в стрессовой ситуации, она просто сбегает практически из роддома, бросает ребенка и там возникают большие юридические сложности и ребенок из-за этого может дольше находиться в учреждении, в той же больнице, а потом там, куда его переведут и дольше ожидать того, чтобы попасть в другую семью. А любое, даже краткое пребывание без близкого взрослого в учреждении, тем более в больнице, которая не приспособлена к заботе о ребенке как в семейных обстоятельствах, оно наносит очень и очень серьезный вред психике ребенка, и даже короткий период, проведенный без близкого взрослого, без того, как это бывает у нас у всех, когда ты родился, мама тебя берет на ручки, с тобой нянчится и все остальное.

Юлия Желнина: Конечно, это связь.

Дмитрий Жебелев: Это наносит серьезнейший ущерб. И поэтому бывают обстоятельства совершенно разные, бывает, часто очень материальные, когда рождается третий, четвертый, пятый ребенок в семье, если мама одна или просто семья недостаточно обеспечена, то они тоже раздумывают над тем, чтобы отказаться, и иногда считают, что система лучше воспитает этого ребенка. Бывают жилищные проблемы, когда они живут в очень плохих условиях, в комнате, например, с большим количеством детей, и тогда им даже не позволят. Вероятно, там встанет вопрос о том, чтобы лишать даже родительских прав, потому что условия для ребенка не будут обеспечены. И причем все эти проблемы при поддержке решаемы, и огромный опыт других регионов показывает, что при качественной профилактике отказов от новорожденных там примерно в половине этих отказов проблему можно решить и ребенка сохранить в семье и он там будет успешно воспитываться. Самое важное, что ребенок не попадет ни в какие стационарные учреждения и его психике не будет нанесен непоправимый вред в этом плане. И еще одна история, конечно, это дети-инвалиды. Если у любой семьи, даже самой благополучной, рождается ребенок-инвалид, к сожалению, иногда по-прежнему бывает и в наших роддомах такое, что подойдет добрая какая-нибудь санитарочка, иногда даже врач, в основном это касается младшего медицинского персонала, иногда бывает так, что подойдет и скажет: «Ну зачем тебе портить себе жизнь? Лучше откажись от ребенка, он никогда не будет развиваться как нормальный или вообще не будет ни стоять, ни ходить и, соответственно, о нем лучше позаботятся в учреждении, где работают специалисты», ну и все остальное. Мы прекрасно знаем учреждения, в которые попадают дети-инвалиды и, несмотря на весь героический труд людей, которые там работают, мы понимаем, что интернатное стационарное учреждение не способно обеспечить такую заботу о ребенке, как в семье. И у нас была такая история даже с ребенком с синдромом Дауна, с чего у нас начинался в том числе проект «Рядом с мамой». Родился ребенок с синдромом Дауна и именно так маме посоветовали и рассказали, во-первых, что ребенок никогда не будет развиваться и не пойдет в обычный детский сад, в обычную школу, что он не сможет жить самостоятельно.

Юлия Желнина Это ей в роддоме сообщили?

Дмитрий Жебелев: Да. И причем многие данные бывают очень необъективными. У нас есть, например, очень успешная мама ребенка с синдромом Дауна, у которой ребенок в обычный детский сад ходил, в обычной школе учится, замечательный. Конечно, там есть много трудностей, но и огромное количество радости, и мы очень простым образом поступили, по ее инициативе, это девушка Оксана она приехала к этой маме с фотографиями просто того, какая у них семейная жизнь, и все по-честному рассказала, какие реальные сложности, про мифы и все остальное – и всё. Кроме того, она на этом не успокоилась, еще она нашла и врача, который говорил, что этот ребенок не будет никогда ходить в обычный детский сад или в обычную школу.

Юлия Желнина: Замечательно!

Дмитрий Жебелев: И вместе с ребенком подробно объяснила, что врач ошибается. И уже больше года, насколько я понимаю, да, этот ребенок живет в семье, и Оксана продолжает эту семью сопровождать и все – тьфу-тьфу-тьфу – хорошо, и, соответственно, как минимум один случай, где ребенок точно бы оказался бы в интернатных учреждениях.

Юлия Желнина: Ну вот хорошо, да, один случай, но вот как реально обстоят дела с сиротами в крае? Какие-то статистические данные можете предположить, представить?

Дмитрий Жебелев: Ну у нас есть в целом данные, что у нас за 2015 год, на первое января 16-го, получается, у нас почти 14000 всего детей, оставшихся без попечения родителей в Пермском крае, то есть 13940. Из них 94% живут в семьях в той или иной форме, это 13000 детей. И только оставшиеся примерно 900 находятся в стационарных учреждениях различного типа. Большинство из них, ну чтобы было понятно, конечно, большинство детей – это те, кто живет в стационарных учреждениях, это дети-инвалиды. У нас есть два учреждения – дома-интернаты для умственно отсталых детей, в первую очередь, где живет больше трехсот.

Юлия Желнина:

 В Пермском крае?

Дмитрий Жебелев: Да, ребят, в Рудничном и в Осе. И в обычных детских домах – это в основном ребята старшего возраста, подростки, в основном мальчики, конечно, с очень тяжелым опытом жизни, с огромным количеством проблем, связанных с поведением, с психикой и все остальное, которых устроить в семьи очень и очень сложно, потому что даже профессионалы не всегда могут справиться.

Юлия Желнина: У нас сегодня на связи будет как раз мама, которая взяла ребенка уже в подростковом периоде, мы обязательно с ней об этом поговорим. А также как изменилась ситуация после принятия нашей Госдумой так называемого «закона Димы Яковлева»?

Дмитрий Жебелев: Ну вот здесь уже стоит говорить скорее о федеральной ситуации и о ситуации в России в целом, и тут надо сказать, что в Пермском крае у нас одна из самых прогрессивных систем заботы о детях-сиротах. Вот то, что у нас 94% живет в семьях, это благодаря тому, что был давно выбран правильный приоритет. И пусть там есть многие, по нашему мнению, недочеты, которые нам еще исправлять и исправлять, в заботе об этих детях и особенно в предотвращении того, чтобы дети оставались без попечения родителей, но по сравнению с ситуацией в России в целом у нас в Пермском крае относительно благополучно. То есть о чем идет речь? Есть регионы, где у нас в учреждениях живут тысячи детей и, конечно, для них принятие того же «закона Димы Яковлева», оно…

Юлия Желнина: Сказалось, да?

Дмитрий Жебелев: Сказалось, да, в большей степени. Речь идет о чем? Он у нас, соответственно, принимался в декабре 12-го года, и здесь можно просто посмотреть по статистике, что произошло. В 11-м году, последнем году, когда этот закон еще не действовал, во все семьи российские было устроено 67000 примерно детей за год. В прошлом году было устроено в семьи 59000 детей. То есть мы видим, что снизилось – не больше детей стали устраивать в семьи, а меньше. Соответственно, в американские семьи, в которые «закон Димы Яковлева» запретил устраивать детей, устраивалось примерно, постоянно эта цифра росла, дошла до тысячи в последний год, и из них каждый десятый был ребенок-инвалид. Тут надо говорить – я не устаю напоминать, люди должны это знать – про аргументы, которые говорились нашими депутатами Государственной думы…

Юлия Желнина: Когда принимали, да?

Дмитрий Жебелев: Многими чиновниками, когда это принимали, их было несколько и они были абсолютно дикими и не соответствующими действительности. Это касалось того, что благополучие детей этих, которые не будут устроены в семьи, что они в стационарных учреждениях о них позаботятся лучше, чем в американской семье, где какой-то ужас творится. Это, конечно, абсолютный бред. Зная и судьбу детей в этих учреждениях, и судьбу тех детей, которые реально живут в американских семьях. В любой семье практически более или менее нормальной, не обязательно супербогатой или что угодно, ребенку будет лучше за редким-редким исключением. Соответственно, еще были, конечно, такие аргументы, как про продажу детей, что якобы продавали наших детей за границу. Но этот аргумент не выдерживает даже простой логической проверки. Даже если, допустим, какие-то граждане другой страны платили взятки или какие-то взносы, или что угодно, деньги за то, чтобы принять чужого ребенка в свою семью, кого в данном случае надо было наказывать? Тех людей, которые готовы деньги еще заплатить за это?

Юлия Желнина: Которые взять их…

Дмитрий Жебелев: Или тех, кто эти деньги брал? То есть это абсолютный бред. Ну и, соответственно, тогда же говорилось о том, что теперь, конечно, этот закон, это повод для нас обратить внимание на проблемы наших детей-сирот, и наконец-то государству этим активно заняться. И вот уже прошло почти четыре года. Что из этого, что было сделано вообще в направлении решения проблем этих детей? Было важное дело сделано: принято в 14-м году, два года спустя, постановление №481 правительства РФ, оно касается в первую очередь того, какими должны быть наши учреждения, в которых дети находятся – это детские дома, приюты, дома-интернаты.

Юлия Желнина: Ну то есть принять приняли, а действовать?

Дмитрий Жебелев: Ну то есть вот там, соответственно, постановление, оно вступило в силу сразу и все они должны быть приближены к семейному типу, то есть там должно быть все по-семейному типу и там много различных очень хороших, очень важных, полезных вещей. Очень хорошо, что оно принято. Мы считаем, что оно при этом не обеспечено было в первую очередь методически достаточно, то есть не было продумано, как обучать внедрению всего этого все эти учреждения, все эту систему как менять. Сейчас только это потихонечку начинает с мертвого места двигаться, и в первую очередь за счет… Ну в каждом регионе по-своему. Где-то более продвинуто министерство соцразвития, как у нас, где-то менее, и только от них это зависит. Зависит также от самих учреждений, от некоммерческих организаций, которые этим занимаются. Ну и самое главное – это постановление не было никак обеспечено финансовыми ресурсами. Во многих учреждениях нужно либо новые здания строить, либо перестраивать внутри, очень многое из этого делать – это требует финансовых затрат и это никаким образом не предусматривалось, откуда деньги на это брать, все регионы должны были придумать самостоятельно и, естественно, это в том числе было ограничением. То есть сейчас мы проводим, например, экспертизу учреждений Пермского края по 481-му постановлению, они до сих пор не на 100% готовы.

Юлия Желнина: Сколько примерно учреждений?

Дмитрий Жебелев: Ну у нас сейчас, как юрлица, они меняются, ну получается, что несколько десятков, я скажу так, это не по юрлицам, а по зданиям, скажем так.

Юлия Желнина:  Да, да, я об этом и говорю. И каждое из них практически нуждается не только в реконструкции, но и…

Дмитрий Жебелев: Ну какие-то хотелось, чтобы это были вообще новые здания, конечно, там почти невозможно реализовать на 100% это постановление. В некоторых учреждениях к этому двигаются по своей инициативе, где-то быстрее, где-то медленнее даже внутри одного региона, но по-прежнему и наши учреждения на 100% не готовы пока, например. Но все равно движение какое-то есть, это постановление – это было хорошо, но это было практически единственное из полезного, что было сделано. Обещался закон о профессиональной замещающей семье, которая крайне важна. Это семья профессионально подготовленная, которая получает оплату за свой труд при этом и которую лучше всего контролируют, которая как раз могла бы компенсировать и решить отчасти проблему устройства в семьи детей с инвалидностью и как раз ребят старшего возраста с проблемами какими-то, они бы уже были готовы к тому, чтобы справиться со многими вот этими вещами поведенческими, и так далее и тому подобное; И кроме того, было бы понятно, какую они компенсацию за это получают и как качество их работы контролируется. Если «закон Димы Яковлева», его сообразили примерно за месяц, наверное, да еще успели принять в трех чтениях сразу, то это закон уже готовят несколько лет и никак не могут приготовить. Последний раз, уже два года назад с депутатами Госдумы, которые за это отвечают, мы общались на эту тему, тогда они обещали, что вот уже со дня на день мы будем вносить на первое чтение в Государственную думу. Еще даже на первое чтение он так и не был внесен. И это, конечно, огромная проблема. То есть, все остальные меры, основные, которые были приняты, они были в первую очередь финансовые, то есть во многих регионах и на федеральном уровне повышались различные выплаты. Берете ребенка – вам сто тысяч, где-то целый миллион. И эти меры, конечно, мы считаем, что это абсолютно не самые эффективные, потому что это, по сути, продажа детей. И часто, если ты берешь исключительно в меркантильных целях ребенка, то, конечно же, о его будущем стоит беспокоиться.

Юлия Желнина: Продолжается программа «Взрослые и не подозревают». Я, как обещала, мы связались с Натальей, это родитель, взявший приемного ребенка. Мы с Дмитрием уже определили, что сейчас стоит очередь за новорожденными в основном. Вот как раз Наталья, она относится к числу тех, кто завел ребенка в уже достаточно взрослом периоде, в подростковом. Наталья, здравствуйте, вы нас слышите?

Наталья: Да, Юлия, здравствуйте.

Юлия Желнина: Да, здравствуйте, вы в прямом эфире. Расскажите, пожалуйста, Наталья, как давно вы взяли ребенка, с чем вы столкнулись, ну, собственно, как прошла эта процедура?

Наталья: Ну у нас это было все 10 лет назад, ребенком я бы не назвала.

Юлия Желнина: Ну да. В каком возрасте был?

Наталья: Возраст был 14 лет, но я работала на тот момент в детском доме, 2 года я там работала, мы были знакомы и я просто понимала, что ребенку какая-то помощь нужна и у нее был шанс прожить нормально свою жизнь, социализироваться, получить профессию, создавать свою семью, хотелось ей помочь. Процедуру мы проходили достаточно быстро за счет того, что я работала в детском доме. Характеристики с работы – это все было быстро, медосмотр – это я все сделала быстро. То есть у меня проблем не возникло, конечно.

Юлия Желнина: А вы проходили школу приемных родителей?

Наталья: Единственное, что некоторые этапы показались мне излишне формальными.

Юлия Желнина: Например?

Наталья: То есть просто была моя какая-то трата времени.

Юлия Желнина: Например, Наталья.

Наталья: Это что касается особенно медосмотра, потому что это реально было формально. Ну и вот.

Юлия Желнина: Вы проходили школу?

Наталья: С 14-ти лет у нас была патронатная семья, я не знаю, вы про форму говорили или нет. Патронат, то есть ребенок мог прожить в семье, и если что, мог вернуться обратно в детский дом, минуя суды и минуя приюты. И для меня это было очень важно, потому что кто знал, как оно пойдет, ребенок ведь не маленький, четырнадцатилетний, уже взрослый подросток. Ну у нас все сложилось хорошо, поэтому мы потом оформили, какая там приемная семья у нас была.

Юлия Желнина: Да, да, да.

Наталья: И потом мы перешли на опеку.

Юлия Желнина: И то есть, сейчас я, как понимаю, ей уже исполнилось 18, и вы, грубо говоря, не родственники?

Наталья: Сейчас ей уже 24 года, мы друг другу официально никто, но друг для друга мы все равно остаемся, мы не были мамой и дочкой, потому что у нас разница в возрасте была небольшая, но мы родные люди друг другу, мы дружим семьями.

Юлия Желнина: Наталья, когда вы решили удочерить эту девочку, как отреагировали ваши родственники, ваши друзья?

Наталья: Да, все были против – и родственники, и мои друзья. Все меня отговаривали, приводили свои какие-то аргументы и, наверное, это и хорошо, потому что прислушиваясь к ним, я искала ответы на какие-то внутренние вопросы. То есть, получается, что к тому моменту, когда я ребенка забрала из детского дома, я для себя все эти вопросы уже решила и в тот момент, когда все мое окружение уже понимало, что, да, я все равно этот шаг делаю, с тех пор никто ни разу ничего против, слова никакого не высказывал, наоборот, как-то все помогали.

Юлия Желнина: Сейчас процедура взять ребенка, она усложнилась как-то, спустя 10 лет? У вас вообще есть представление, может быть?

Наталья: Я без понятия, как сейчас с этой процедурой. Я думаю и надеюсь, что процедуры разные для детей новорожденных и для детей подросткового возраста, не знаю, как сейчас это происходит.

Юлия Желнина: Ну вот вы работали в детдоме…

Наталья: Я не знаю, какие суммы сейчас выплачивают родителям.

Юлия Желнина: Вот вы работали непосредственно в детдоме. Какая там обстановка? Я как понимаю, вы работали там, где уже дети подросткового периода.

Наталья: Да, был детский дом и у нас были дети только подростковые, в основном подростковые, были и дети восьми, девяти лет, но у меня вот в группе были дети от 12-ти.

Юлия Желнина: Там как атмосфера вообще?

Наталья: Ну непростые, непростые дети.

Юлия Желнина: Непростые. А с чем приходится сталкиваться? Родители часто обращаются вот именно по этому возрасту, взять ребенка такого возраста?

Наталья: Ну вот за два года моей работы в детском доме ни разу не было, чтобы люди с улицы хотели бы взять какого-то ребенка. У меня была ситуация в группе, когда у мальчика, оказалось, бабушка, и я приложила усилия, чтобы их подружить, и в итоге бабушка забрала этого мальчика к себе, но не знаю, как у них дальше там что сложилось. Еще у нас был мальчик и была мама, и тоже приложила по максимуму усилия, чтобы мальчика вернуть в семью. А чужих людей нет, не было.

Юлия Желнина: А почему, Наталья, как вы думаете, почему вот такая вот проблема существует?

Наталья: Проблема какая именно?

Юлия Желнина: Ну вот то что родители зачастую новорожденными интересуются.

Наталья: А, что люди не приходят и не берут подростков?

Юлия Желнина: Да, да.

Наталья: Ну, во-первых, вообще за 10 лет мой пример для себя лично стал примером, что я взяла ребенка. А больше я даже ни среди знакомых, ни среди знакомых своих знакомых я не знаю случаев, когда бы люди брали детей. Ну, во-первых, я считаю, что у нас, если показывают приемные семьи по телевизору, то часто это семьи, где берут по 10-15 детей. Конечно, эти люди – это герои, но большинство простых людей не будут примерять себя на эту роль. Не показывают простые семьи, где по одному ребенку берут, как это все потом получается, каким вырастает ребенок.

Юлия Желнина: То есть идея взять чужого ребенка вообще мало кому близка?

Наталья: Да, она мало кому близка, она мало кому понятна, что со всем этим делать, зачем это надо.

Юлия Желнина: То есть, если бы вы не работали, вы…

Наталья: Иногда люди… Вообще, знаете, я считаю, конечно, не всем надо брать приемных детей, некоторым даже и своих-то лучше не рожать.

Юлия Желнина: Почему? Почему вы так, Наталья, решили?

Наталья: Ну вот те родители, которые отказываются… Даже не так. Те родители, которых лишают родительских прав и которые после этого лишения не прилагают усилий чтобы что-то изменить в своей жизни и вернуть этих детей, они им не нужны. Но они продолжают рожать.

Юлия Желнина: Ладно, спасибо большое, Наталья! Я напоминаю, с нами был родитель, взявший приемного ребенка в свою семью уже в достаточно взрослом периоде. Мы обсуждаем сложности и мифы вокруг усыновления с координатором благотворительно фонда «Дедморозим» Дмитрием Жебелевым. У нас была на связи женщина, взявшая приемного ребенка в семью. Немного сконфузившись, да, она не все сказала, что хотела. Ее основная мысль была в том, что чужого ребенка совершенно мало кто берет. И у вас также возник вопрос к этому.

Дмитрий Жебелев: Да. Ну здесь история, конечно, я думаю, Натальи абсолютно героическая, потому что действительно желающих принять в свою семью ребенка – и в первую очередь мы говорим о подростках и о детях-инвалидах – оно очень и очень ограничено. То есть подавляющее большинство, и это абсолютно известный и распространенный миф, хотят маленькую голубоглазую девочку, лучше прямо совсем новорожденную. Вот такой вот стереотип, и, конечно, таких детей очень мало, а желающих принять таких ребят в свою семью на самом деле очень много. А подростков и детей-инвалидов и боятся, и существует вокруг этого очень много мифов. Ну и, конечно, существует много объективных трудностей.

Юлия Желнина: Ну вот я еще раз приведу слова Натальи. Если бы она не работала в детдоме, она наверное бы не решилась, и тем более, ее отговаривали.

Дмитрий Жебелев: Ну это и касается как раз того. Мне кажется, она очень правильно заметила, что хорошо, что ее отговаривали, это позволило ей принять куда более осознанное и обдуманное решение, а не просто поддаться эмоциональному порыву. И я думаю, здесь как раз одна из причин того, что Наталья не только приняла в свою семью эту девочку, но и успешно ее воспитала. И уж как минимум то, что они хорошо общаются спустя 10 лет друг с другом, это потрясающий показатель, потому что ну далеко не всем удается справиться, особенно без поддержки профессионалов с ребенком-подростком.

Юлия Желнина: А с чем сталкиваются в основном?

Дмитрий Жебелев: Ну там могут быть, конечно, совершенно непредсказуемые последствия, связанные с предыдущей жизнью ребенка, у ребят бывают и психические проблемы, связанные с какими-то эмоциональными травмами, и проблемы с употреблением наркотиков, алкоголя, в общем, куча всего, и есть некоторые вещи, которые не сразу же всплывают. И здесь, конечно, требуется родителям поддержка особая. И здесь как раз, если мы говорим о том, что у нас дефицит пока в России людей, которые готовы принять подростка или ребенка-инвалида, то мы поскольку до этого говорили про тот же «закон Димы Яковлева», то именно в этом он плохо, к сожалению, сказывается на тех же самых детях-инвалидах, и у нас примерно 100 детей остается каждый год в интернатных учреждениях из-за того, что они не могут быть устроены в семьи только из-за этого закона. А последствия для них очень плохие.            

Юлия Желнина: Я не пойму, извините, то есть без американцев мы пропадем? То есть только они…

Дмитрий Жебелев: Совершенно нет. Здесь история очень простая. Во-первых, не надо просто делать то, что вредно. Для того, чтобы заботиться о благополучии детей, не надо хотя бы делать то, что вредно, то есть не нужно запрещать ребенку жить в семье. Если на данный момент у нас, грубо говоря, ну, допустим, есть 100 детей-инвалидов – для простоты возьмем такую цифру – 100 детей-инвалидов и 10 россиян, желающих их принять в свою семью. Что это значит? Что 90 будут оставаться каждый раз в учреждении. А если есть еще пять человек других, я не знаю, иностранцев любых, не обязательно американцев, которые готовы принять в свою семью и могут обеспечить ребенку нормальное будущее, значительно лучшее, чем то, которое будет в доме-интернате у него, нельзя запрещать это делать. Как только у нас… Но что нужно делать параллельно? Ну, во-первых, почему это нужно делать? Мы когда говорим про будущее детей в домах-интернатах, здесь нужно объяснить другое. Опять же, берем 100 детей, которые находятся в доме-интернате. Их будущее очень простое. 80 детей из этих ста попадут до конца жизни во взрослые психоневрологические интернаты. Они будут жить с престарелыми, с бывшими зеками и в условиях, которые для обычного человека вряд ли покажутся очень комфортными, не считая того, что эти учреждения закрытые или полузакрытые; И конечно же, их жизнь совершенно не соответствует тому, как мы себе, например, мечтаем о своем будущем. 15 детей из этой сотни – мы говорим про 80 – 15 детей умрут, пока они находятся еще в доме-интернате, потому что они с очень тяжелыми заболеваниями. А заботиться индивидуально о здоровье, когда у тебя больше ста детей с тяжелыми заболеваниями очень и очень сложно, даже если героически ты это делаешь. А как мы знаем, в наших учреждениях люди посвящают свою жизнь этому. И все равно, когда у тебя огромное количество детей с тяжелыми заболеваниями, вот к таким последствиям это приводит. И только пять детей из сотни, которые живут в домах-интернатах, смогут жить самостоятельно или будут устроены в семью. Вот какие последствия. И, соответственно, если на эту же сотню у нас пока есть только 10 россиян, которые их готовы усыновить, нельзя запрещать, чтобы другие дети могли жить в семье. Ну и, соответственно, параллельно обязательно – мы об этом говорили – нужно делать все, чтобы как можно больше российских семей, в том числе пермских семей готовы были принять ребенка-инвалида. Что здесь нужно? Здесь нужна хорошая, качественная профессиональная поддержка.

Юлия Желнина: Специализированные учреждения под боком?

Дмитрий Жебелев: И это тоже, это касается… Ну здесь очень, конечно, много аспектов, но я скажу очень простое: вот мы, в частности, когда мы говорили про «закон Димы Яковлева», один из аргументов его принятия был в том, что американцы типа покупают наших только самых здоровых детей, и все остальное. На самом деле нет. Цифры показывают, и эта статистика есть по Российской Федерации, на момент принятия закона американцы принимали в 6 раз чаще детей-инвалидов, чем российские семьи, то есть в расчете на одного человека, там на одного, в 6 раз чаще. С чем это связано? С тем, что – и мы говорим, что мы без американцев не сможем, да отлично мы сможем – в будущем. Это связано не с тем, что в России вдруг менее заботливые или какие-то сердобольные люди. Совершенно нет. Просто нужно сравнить условия, в которых ты будешь ребенка воспитывать, инвалида, в США, и в каких условиях ты будешь воспитывать его здесь. Если бы у наших российских семей, в которых есть дети-инвалиды или которые могли бы такого ребенка принять, были такие же условия, касающиеся медицины, реабилитации, государственной поддержки, жилищных условий и всего остального, да мы бы в 10 раз больше этих американцев принимали бы в свои семьи детей-инвалидов.

Юлия Желнина: Вот вы сейчас перечислили, да. А где – государство как поддерживает, еще как кто поддерживает семьи – где минус, провал?

Дмитрий Жебелев: Ну у нас, я считаю, что, конечно, вопрос глобальный в приоритетах нашего государства. Эти приоритеты можно проследить очень и очень просто, нужно посмотреть на бюджет Российской Федерации. Допустим, сейчас как раз обсуждается, что будет в будущем году. Ну у нас, например, на здравоохранение тратится в шесть раз меньше, чем на оборону. И на будущий год на треть хотят сократить бюджет на здравоохранение и на 6% на оборону. Ну уж приходится даже оборону на 6% сократить. Ну вот мы и видим, какие приоритеты у нашего государства. Это не человеческий потенциал, не человек, не его здоровье и не его образование, не культура. Это оборона, оборона, атака, я не знаю, что угодно, силовые структуры, и так далее и тому подобное.

Юлия Желнина: В отношении семьи какая позиция у государства?

Дмитрий Жебелев: Здесь две, мне кажется, есть позиции. Одна позиция, которая публично декларируется на телевидении, особенно на федеральном, про семейные ценности, традиции и все остальное, и то, что семья для нас самое главное – это то, что говорится. Но я бы, опять же, смотрел на дела, и если мы говорим про здравоохранение, про социальное обслуживание, если мы говорим о том, что эти доли этих расходов в бюджете значительно меньше, чем расходы там на ту же самую войну или правоохранительную деятельность, то мы можем говорить о том, что приоритет в данном случае, на деле, в деньгах и в конкретных средствах, наших же средствах, которые государство потом во что-то вкладывает – это совершенно не семья, в данном случае не семья, а война или правоохранительная деятельность. Это сказывается потом на всем. При этом нельзя воспринимать государство, любого чиновника, как зло в данном случае, потому что есть огромное количество людей, и огромное количество чиновников, в том числе в Пермском крае – на удивление для нас в том числе было это – которые, во-первых, делают все, что они могут для того, чтобы эту поддержку семье – и приемные, и обычные семьи, и семьи с детьми-инвалидами – все-таки получали в самом эффективном виде. Там помимо траты денег еще требуется большой профессионализм. У нас появляются новые формы реабилитации детей-инвалидов, у нас, если мы говорим про семьи с детьми-инвалидами, опять к этому же вернемся, у нас появляются новые технологии в сопровождении приемных детей, и так далее и тому подобное. Но, к сожалению, это пока только точечные какие-то вещи, которые зависят от того, насколько продвинутое у вас региональное министерство, что за люди там работают. Но как система, мы видим, на федеральном уровне, к сожалению, приоритет для нашего государства – это совершенно, конечно, не ребенок, оставшийся без попечения родителей и не его будущее, и уж тем более не ребенок с инвалидностью.

Юлия Желнина: А чиновники вообще когда-нибудь усыновляли детей, брали в свои семьи? Ведь помощь бывает, вы сами сказали, разная.

Дмитрий Жебелев: Я думаю, что здесь зависимость какую-то сложно выстроить, но я не удивлюсь, что если мы говорим о региональных чиновниках, что количество таких людей, принявших в свою семью ребят, никак не отличается от средней, то есть они ни меньше и не больше других принимают в свои семьи детей, иногда по некоторым профилям, я думаю, что может быть и больше, когда они с этими детьми знакомы, потому что еще одна проблема – это мифы, которые существуют вокруг. Ну давайте, чтобы было понятнее, говорить про ту конкретную категорию, про детей-инвалидов, допустим, которые находятся у нас в тех же домах-интернатах.

Юлия Желнина: Да, мы, конечно, перешли к теме нашей программы к концу программы.

Дмитрий Жебелев: Да. И здесь в данном случае, если мы говорим про детей-инвалидов в домах-интернатах, вот у нас количество людей, желающих с этими ребятами пообщаться, что-то для них сделать – самое большое. Вот в дома-интернаты Рудничного и Осы у нас самый большой конкурс поехать, там огромное количество людей, которые дружат со многими этими ребятами уже на протяжении многих лет, помогают им чем могут. И почему так сложилось? Так сложилось из-за детей, потому что они такие. Вот эти ребята, у нас называются эти дома «интернаты для детей с умственной отсталостью». На самом деле, когда ты с ними, понимаешь, ты понимаешь, что если кто-то умственно отсталый, то, скорее всего, ты, потому что эти ребята, в отличие от многих других, они намного более искренни в общении, несмотря на свои проблемы со здоровьем, они ведут себя так, как мы себе представляли это в детстве. Знаете, каков мир вокруг, все вокруг честные, хорошие, добрые, тебя любят, когда мы не знали про то, что бывает предательство, измены и что угодно. Вот ты в этом плане попадаешь в такие условия и, конечно же, ну это просто… Они чудесные. И это абсолютно не говорит о том, что нет проблем никаких, потому что их медицинское обслуживание, реабилитация, обучение и многое другое требуют дополнительных усилий. Но если мы говорим про их поведение, про то, какие они, то они чудесны. И существует очень много мифов про таких детей. Вот совсем недавно мы говорили про детей с синдромом Дауна, что он никогда не сможет быть самостоятельным, не будет учиться в обычной школе, в обычном детском саде, но это не так.

Юлия Желнина: Будет?

Дмитрий Жебелев: Со многими детьми, если он будет воспитываться в семье, забота о нем будет индивидуальной, есть все шансы для него стать полноценным гражданином нашей страны. И просто когда мы говорим о проблеме вообще устройства детей в семьи, о небольшом количестве желающих принять подростков и детей с инвалидностью, мне бы хотелось, чтобы как можно больше людей познакомились с ними лично, чтобы как можно больше людей узнали информацию, даже когда они не могут побывать в самих учреждениях у тех, кто с этими детьми общался и какие-то свои опасения, заранее сформированные стереотипы, я уверен, развеялись бы, и количество тех, кто желает этих детей в свои семьи принять, увеличилось бы. Но и государство должно делать, и некоммерческие организации, и мы с вами, и конкретно «Дедморозим» должны делать значительно больше для поддержки этих людей, чтобы они не боялись после того, как они примут ребенка, остаться со своими проблемами один на один. Это самое страшное, и вот действительно сдвиг будет, когда любой человек, который хочет принять в свою семью того же ребенка-инвалида, он будет знать, что бы ни случилось, он после этого не останется один, ему обязательно помогут.

Юлия Желнина: На этой оптимистичной ноте мы должны заканчивать нашу программу. Я напоминаю, с нами был координатор благотворительного фонда «Дедморозим» Дмитрий Жебелев.

__________________________

Программа вышла в эфир 19 октября 2016 г.


Обсуждение
3796
0
В соответствии с требованиями российского законодательства, мы не публикуем комментарии, содержащие ненормативную лексику, даже в случае замены букв точками, тире и любыми иными символами. Недопустима публикация комментариев: содержащих оскорбления участников диалога или третьих лиц; разжигающих межнациональную, религиозную или иную рознь; призывающие к совершению противоправных действий; не имеющих отношения к публикации; содержащих информацию рекламного характера.