Верхний баннер
13:18 | ПЯТНИЦА | 29 МАРТА 2024

$ 92.26 € 99.71

Сетка вещания

??лее ????ов??ое ве??ние

Список программ
12+

отдел продаж:

206-30-40

12:33, 02 февраля 2017

«Не надо ласкать мое ухо красивыми мотивчиками. Важнее получить эмоциональный заряд. Вот, говорят, послушаешь некую музыку и жить не хочется. Но вряд ли композитор ставил такую цель. Композитор, конечно, может вогнать тебя в депрессию. Но для того, чтоб ты из нее выкарабкался» - Виталий Полонский

Гостем очередной программы «Красный человечек» стал Виталий Полонский, главный хормейстер Пермского театра оперы и балета. Говорили о том, легко ли пермскому хору далось звание «Пермских ангелов», о стремлении в Пермь европейцев, современных тенденциях в опере, а также о том, почему из двух пермских хоров на слуху только один.

«Не надо ласкать мое ухо красивыми мотивчиками. Важнее получить эмоциональный заряд. Вот, говорят, послушаешь некую музыку и жить не хочется. Но вряд ли композитор ставил такую цель. Композитор, конечно, может вогнать тебя в депрессию. Но для того, чтоб ты из нее выкарабкался» - Виталий Полонский

Добрый день, уважаемые слушатели «Эхо Перми». В эфире программа «Красный человечек», я ее автор и ведущая Анна Букатова. Сегодня я предлагаю вашему вниманию запись интервью с Виталием Полонским, главным хормейстером Пермского театра оперы и балета. В перерывах репетиций «Травиата», с которой в эти выходные у нас в Перми открывается смотр номинантов на «Золотую Маску», мы поговорили о пермских ангелах, о стремлении в наш город европейцев, творческом потолке и современных тенденциях в опере.

Виталий, в последних публикациях о Пермском театре, когда речь идет о Пермском хоре, обращаются не иначе, как «Пермские ангелы». Вы заметили, когда это началось все?

Лично я знаю о словосочетании «хор ангелов» еще от Теодора Курентзиса, город Новосибирск. И возможно, что это не случайно сейчас у людей такие ассоциации возникают, потому что, наверное, мы ставили перед собой такую задачу: быть ангелами, и петь как ангелы, нести благую весть людям. Поэтому меня это нисколько не удивляет, это словосочетание – оно, наверное, в большей степени приятное, приятно осознавать, что мы ассоциируемся у людей именно с ангелами и пением ангелов. Так что здесь срослось все: и наше желание, и тот результат, который мы демонстрируем, и люди так воспринимают.

То есть, не совсем это пермская история?

Почему не пермская. Ангелы же живут в Перми, и мы звучим в Перми. И когда мы выезжаем за пределы страны, то говорят, что это «Пермские ангелы» – это пермская история.

Виталий, в эти выходные был замечательный вечер, замечательный спектакль Анатолия Илье. И хочется узнать, кому мы этим чудом обязаны. Потому что в свете последних современных очень постановок – этот вечер выглядел по-хорошему необычно. Это чья идея, долго ли это все строилось?

На самом деле, возможно, что пермские слушатели, пермские меломаны знают, что Рафаэль Пишон, замечательный французский дирижер, приехал в Пермь не в первый раз, и работал с нашим коллективном уже второй раз. В прошлом году у нас началось сотрудничество с этим молодым дирижером – оно было очень успешным, мы пели немецкую романтическую музыку. Рафаэлю понравилось работать с нами, нам с ним, и это сотрудничество продолжилось. И когда мы обсуждали новый проект, его инициативой было исполнить именно эту ораторию. Во-первых, мы в состоянии поднять такой достаточно большой романтический пласт, наш коллектив. Чаще эту ораторию исполняют большими составами, более 80-ти человек, и я изначально высказывал сомнение по поводу того, что мы можем поднять эту ораторию. А Рафаэль убедил меня в том, что подобные большие полотна можно петь и небольшим составом, таким как было представлено буквально позавчера.

Это, значит, комплимент нашему хору?

Я бы не стал слишком нас все время захваливать, но тем не менее – мы справились с этой задачей, что 40 человек смогли с полным симфоническим оркестром озвучить эту партитуру. А если конкретно ответить на этот вопрос, то инициатива была от Рафаэля – Рафаэль предложил музыку Мендельсона и мне показалось, что это очень хорошая история, так как может сейчас всему миру продемонстрировать консолидацию творческих сил: европейский композитор, который пишет христианскую историю, русский хор, русский оркестр, французский дирижер, музыка немецкоговорящая – этот симбиоз дает такие результаты.

Я слышала мнение, по-моему, даже вы в каком-то интервью говорили, что: «Это с нами хотят работать европейцы, не то, что мы уже приглашаем». Это правда?

Это действительно так. И сейчас мы можем похвастаться и порадоваться тому, что мы имеем ангажементы в Европе с другими дирижерами, которые выказывают желание с нами работать. Буквально в апреле мы поедем в Краков и встретимся с нашими творческими друзьями и коллегами Ле Поэм Армоник с дирижером Венсаном Дюместром, и представим ту программу, премьера которой была в Перми. Нам очень приятно, что театр в состоянии показывать те проекты, над которыми мы работаем за пределами страны, за пределами региона, показывать здесь и там. И сейчас то, что пермяки слышали в прошлом году, наш совместный концерт с Ле Поэм Армоник – мы это покажем в Европе, в Кракове.

Скорее мы туда едем, а не они к нам.

Относительно дирижеров я бы не сказал: и мы, и они приезжаем на равных. Потому что если сейчас приехал сюда Венсан Дюместр, то следующие гастроли с иностранным дирижером будут на их территории. Это, наверное, 50/50. И наше сотрудничество с другим выдающимся дирижером Масааки Сузуки, который приезжал сюда, и мы работали с ним «Девятую» Бетховена говорит о том, что мы ездим, они приезжают.

Виталий, в эту субботу, когда я была на этом прекрасном концерте – прекрасный концерт, и я люблю наш театр, то есть этот вопрос не провокация, а скорее на понимание. Две наши солистки на ведущих ролях – это Наталья Кириллова, Наталья Буклага и два приглашенных невероятных, замечательных певца, и какое счастье, что мы их увидели – это Томас Дали, Робин Тричер. А У нас есть достойные певцы? С певицами мы уже последнее время понимаем истории, гордимся ими. А есть ли у нас певцы, которые, я не говорю заменить их в этом спектакле, потому что замечательно, что мы это видели, но есть ли достойные персонажи, которые могли бы быть с ними на равных, или это проблема наша?

Это, скорее всего, проблема даже российского масштаба: не так много мужских голосов в России, которые могли бы достойно представлять не русскоязычную музыку. Достаточно долгое время, когда мы были закрыты и жили за железным занавесом – не все певцы овладели иностранными языками, а для музыки это невероятно важно. И вы, и слушатели, наверное, слышите, когда поют с акцентом иностранцы на русском языке – это не очень привлекательно. Даже они могут петь невероятно музыкально, но если мы слышим акцент – все равно есть какое-то другое восприятие. Точно так же, когда мы исполняем что-то на иностранных языках – это проблема.

Но девочки справляются?

Девочки справляются, но, конечно, нужна еще более тонкая работа с языком как хору, так и солистам. Мы постоянно пытаемся совершенствоваться в произношении – мы берем постоянно уроки, как только мы беремся за иностранную какую-то музыку не на русском языке, то обязательно проходит работа с коучем всегда. Наше счастье, что в нашем театре есть музыканты-носители языка. Мы достаточно много времени посетили языку, и работал с нами Мартин Зантхов  – это наш музыкант, с которым мы будем делать в апреле «Магнификат» Баха, и он провел огромную работу с хором. И даже по сравнению с тем, как мы пели в прошлом году – я могу сказать, что совершенно на другом уже уровне. Даже сам Рафаэль отмечал, что хор изменился, и с текстом стало гораздо лучше. Но нет предела совершенству, и любой коллектив, который не носитель языка – поет с акцентом. Французы поют немецкую музыку тоже с акцентом. Вернусь к вопросу, есть ли в нашей труппе певцы, которые могли бы петь и мужские партии. Наверное, именно немецкую музыку сложнее всего. И здесь мы идем, прежде всего, от качества. Если пока мы не готовы представить публике качественно наших певцов – мы не будем их представлять – и, наверное, это и есть ответ, наверное, мы пока не готовы подобмануть публику. И если есть возможность привезти качественного певца, который это представит достойно – мы это делаем. И слава Богу, что с нами хотят сотрудничать, и к нам приезжают такие замечательные певцы, которых вы назвали.

Над какой из последних постановок вы работали с особым удовольствием? Я понимаю, что вы с теплом относитесь к каждой, но первое, что приходит на ум со словом «удовольствие», «я был доволен», «я был счастлив»?

Вы абсолютно правы, что сложно ответить на этот вопрос. Я даже не буду пытаться что-то выделять – я могу просто сказать, какие ассоциации у меня вызывает каждая из работ, которая была. Я считаю, что очень удачным был проект «Кантос». Во-первых, мы познакомились с новыми художниками, с режиссером новым, с новым художником по костюмам и сценографии. И также мы родили вместе с композитором Алексеем Сюмаком музыку. И я для себя открыл Эзра Паунда, да я думаю, и Россия тоже. В общем, это один вариант. Сейчас сотрудничество с Рафаэлем, которое было буквально 4-5 дней, но оно было наполнено другой какой-то энергией. Сейчас у нас идет буквально в настоящий момент восстановление «Травиаты» – это другой стиль сценографии, эстетики, другого звукоизвлечения, а завтра, несмотря на то, что будет продолжаться «Травиата» – мы репетируем сложнейшую партитуру, которая называется «Коро» – композитор Лучано Берио. Это невероятно сложная партитура. В общем, мы живем очень нескучно, и выделять какие-то эмоциональные потрясения пока мне сложно –это можно будет, наверное, в конце года сказать, что вот здесь мы упирались, напрягались очень сильно.

Давайте я по-другому вопрос задам: если попросить вас рассказать о своей работе, как о работе хормейстера и сравнить «Князя Игоря», «Бородина», «Носферату» Курляндского, или того же «Кантос» Сюмака – вот в работе что приятнее, что ближе, что большее удовольствие доставляет?

Вы знаете, я счастлив, что в нашем театре столь разноплановая палитра той музыки, которую мы презентируем слушателям и сами знакомимся, потому что я думаю, что я очень сильно устал бы и эмоционально, и физически, если бы каждый раз мы работали только 20-21 век. И эти моменты: когда есть «Князь Игорь» – я на нем отдыхаю, когда есть такая романтическая музыка, как музыка Мендельсона – это тоже, в большей степени, ты получаешь определенное удовольствие. Но если ты постоянно получаешь просто удовольствие и не идешь дальше, то, наверное, во-первых, я не буду развиваться, я не узнаю Сюмака, я не узнаю, что происходит вообще в 21-м веке, я бы не познакомился с Эзера Паундом. Поэтому я счастлив, что нас бултыхает туда-сюда. Нам очень просто, потому что «Князь Игорь» – русскоязычная музыка, понятная, доступная и простая, и не так сложна вся эта фактура. Просто нужно коллективу, чтобы исполнять романтическую музыку, русскую музыку – нужно быть просто в хорошей форме, и как есть шутка: «Утром ноты, вечером концерт». Просто если уровень коллектива высокий, что они в состоянии прочитать ноты достаточно легко, то буквально две-три репетиции, и можно давать концерт. «Илия» не имел такой длительной подготовки – мы самостоятельно занимались, в совокупности, неделю. Потому что мы начали разбирать его в период как раз «Кантоса», допустим, прошла одна репетиция «Илии», потом мы ее отставили, потом мы еще раз взяли, потом мы встретились партийно, по партиям. И потом мы приступили в январе – буквально за неделю мы все это собрали. Потом приехал Рафаэль – две репетиции хоровые, и оркестровые репетиции.

А кажется, что вы занимаетесь какой-то одной постановкой, и в нее погружаетесь, только ей живете.

Нет, к сожалению, в нашем варианте это сейчас не работает, потому что проектов очень много. Допустим тот концерт, который будет 18 февраля – хор должен исполнять и современную музыку, хотя она уже считается классической, потому что написана в 70-е года прошлого века, Лучано Берио, и в этом же концерте будет Бах. Вот так нас носит туда-сюда.

Если про любимые не можем сказать, сравнивать тоже как-то непросто, а если назвать спектакль, который был самым проблемным испытанием для хора – вот здесь будет четкий ответ? Потому что, я помню, вы говорили так про «Королеву индейцев», говоря, что хору пришлось лежать, не видеть дирижера, передвигаться по сцене. Но в свете последних постановок это уже норма.

Это уже норма: они уже привыкли лежать, они уже привыкли разуваться, если это необходимо, нужно простыть – они простынут. На самом деле, мне так кажется, что мы развиваемся, и то, что год назад или два года назад для нас было сложность – сейчас становится уже обиходным каким-то моментом. Но все усложняется и усложняется – я правда, не знаю, когда мы уткнемся в потолок.

Это возможно вообще – уткнуться в потолок?

Наверное, возможно. Но с нашим дирижером, с Теодором Курентзисом, мне кажется, он в очередной раз проломит потолок, и мы будем туда карабкаться дальше.

Виталий, хочу вас попросить объяснить: в последнее время хор все больше шипит, скрипит, странные звуки издает. Я бы вас попросила объяснить эту тенденцию современных спектаклей. Потому что для человека, который просто любит театр, который не знает, что это такие современные средства извлечения голоса, что это так должно быть, но который пытается это искренне понять.

Это вообще целая отдельная передача может быть.

У нас есть достаточно времени.

Я думаю, что я могу сделать рекламу Школе современного слушателя, и все вопросы отпали бы. Но я не очень уверен, что среди наших слушателей…

Их же тысячи человек.

Да, я знаю, что объем ваших зрителей достаточно большой, а Школа современного зрителя на сегодняшний день не очень большая. И даже если бы вся тысяча зрителей захотели, то, наверное, было бы сложно каким-то образом придумать этот формат, как охватить всех слушателей. Поэтому я в двух словах буквально расскажу, почему эта современная музыка пользуется другими средствами. Музыка – это отражение современности. И если музыка барокко – она витиевата, она красивая – это можно сравнить с тем, какая была архитектура. Можно посмотреть на то, какая архитектура создается в 20-21 веке. Большинство из нас живет в спальных районах, где какие-то странные вообще коробочки стоят, которые не отличаются друг от друга ничем. Как правило, это серый. Меня всегда удивляет, что при современных технологиях люди не заботятся о том, как будет выглядеть их жилище – я имею в виду не тех людей, которые строят себе дома, а тех, которые попадают в социальное жилье, в котором большинство из нас живет. И точно так же музыка – она отражает тот дух, который есть в обществе. Но музыка, я уже говорил когда-то, что в настоящее время современная музыка обращается к человеку разумному, к человеку, пытающемуся развиваться и интеллектуальному изначально, то есть к умному слушателю. И если человек, слушая современную музыку, не находит каких-то аллюзий, каких-то аллегорий, почему сейчас хрипят, шипят, и он возмущается: «Чего же они шипят, хрипят», – а нужно попытаться понять, почему же они хрипят и сипят. Почему в «Кантосе» были такие звуки, которые кажутся абсолютно немузыкальными, когда действительно что-то происходит. А нужно подумать, почему композитор воспользовался этим, и, самое простое, потому что Паунт (нрзб 00:21:51) в какое-то время замолчал.

Я тоже очень много времени потратила, чтобы изучить его.

И тогда открывается. То есть нельзя просто принести себя в зрительный зал: «Вот я пришел, расскажите мне какую-нибудь историю». Нужно, во-первых, быть подготовленным к этому. И Школа современного зрителя, которая у нас сейчас есть – она дает эту возможность, чтобы человек, погрузившись полностью в материал, пришел и уже практически сам отвечал на вопросы почему, что.

То есть театр – не развлечение. Ты должен понимать, что ты должен немножечко потратить время на свое самообразование, чтобы что-то понять.

Да. Я считаю, что для развлечений существует масса просто мероприятий: это может быть и «Музкомедия», цирк, пожалуйста, можно получить удовольствие в цирке.

Вы ходите в цирк?

Я в Пермском цирке ни разу не был, но если я куда-то выезжаю, и где-то будет цирковое представление, а я имею свободное время…

Вы, наверное, вы в «Cirque du Soleil» пойдете, а в обычный вы, наверное, не пойдете.

Нет, я не был в цирке «Cirque du Soleil» – я бы хотел к ним сходить, конечно, и при возможности я постараюсь это сделать. Посетив город Москва на Новый год я пошел в «Москвариум», – я развлекал себя там созерцая животных. То есть для того, чтобы развлечь себя, есть масса вещей. Но театр, мне кажется, должен развивать слушателя. Можно и развлекать, пожалуйста, и для развлечений в нашем театре существует масса спектаклей, в которых человек может принести себя и слушать, созерцать.

Виталий, артисты хора – они сегодня все универсальные. Того же «Кантос» вспоминая – они там не просто поют, участники действия полноценно, я помню их глаза перед собой, это тоже что-то невероятное.

Да, невероятное, я сам удивляюсь.

Это общемировая тенденция, или это опять наш хор отличается, что он выбрал какой-то свой путь и идет по нему?

Буквально вчера я смотрел спектакль по Mezzo «Пиковая дама», не буду говорить какого театра, и когда я видел крупные планы – мне было очень обидно, что люди не смогли лицами…

У нас круче?

У нас круче. Да, ребята из «Музыка Этерна» – у них работает все: у них работает тело, у них работает лицо, вокальный аппарат, они включены полноценно. Я очень люблю потом пересматривать какие-нибудь записи, которые делаются во время спектаклей, и смотреть на их лица: нет ни одного пустого лица, вот просто ни одного пустого лица, – я прямо проверял: смотришь, и если попадает крупный план, а они же не знают, снимают их, не снимают, они же не знают, где стоят камеры. Значит, они живут постоянно.

Вы говорили о столичном каком-то театре?

Не важно, о музыкальном театре. Но если показывают по каналу Mezzo – наверное, это не кыштовка.

Виталий, вы часто бываете в Европе. Что там с оперой, какие там тенденции в развитии? Тоже все камерные постановки шипят. Обрисуйте?

К сожалению, когда мы выезжаем за пределы страны – мы работаем, мы не всегда можем видеть, что делают коллеги. Но тем не менее, мы люди интересующиеся, и мы знаем, что происходит в Европе – не всегда мы это видим живьем. Современная музыка развивается своим каким-то путем. Есть минималисты, которые работают в достаточно традиционной форме, где они не выходят за пределы тонального ряда, звуковысотности, но много музыки, которая для неподготовленного слушателя воспринимается как какая-то какофония или еще что-то. Но лично мне как музыканту, как художнику, который тоже занимается творчеством – мне абсолютно не важно, какими средства достигается идея. Мне главное, чтобы я мог удивиться – это один из вариантов, насладиться, задать себе вопросы, получить какие-то ответы. То есть для меня это гораздо важнее. И не надо ласкать мое ухо красивыми мотивчиками – это не обязательно. Мне важнее, чтобы я получил какой-то эмоциональный заряд. Есть еще такое, что некоторые говорят: «Послушаешь какую-то музыку, и жить не хочется». А на самом деле композитор вряд ли ставил такую цель. Может быть, слушая какую-то музыку, тебя вгоняют в такую депрессию реально, но это для того, чтобы ты выкарабкался из нее, либо тебе продемонстрировали, как некоторые говорят: «Итак, у нас в стране или в современном мире так плохо». Приходишь в театр, а там тебе тоже показывают плохо. Так вот, ты пришел в театр – тебе показали, как плохо все. А ты выйди на улицу, и подари цветок незнакомой женщине.

А сил если не хватит у тебя, каких-то духовных стремлений, если это тебя погубит?

Я не думаю, что это может погубить. Во-первых, условности театра – прежде всего, если ты человек разумный, ты понимаешь, что ты в театре находишься. Когда ты смотришь какой-нибудь триллер качественный – мурашки бегут. Но если я сильно начинаю боятся, я сам себе говорю: «Ой, а вот смотри, здесь же крупный план сделан так: тут стоит режиссер, а здесь стоит камера, и камера сейчас отъехала», – я принимаю условия игры.

Виталий, функции хора в современном мире не меняются? Его роль в театре?

Я думаю, что да. Думаю, как и любого артиста, если раньше могла выйти Татьяна – ее выкатывают, или она сама выкатывается, то сейчас уже режиссеры не позволят крупногабаритной Татьяне за 50 быть этой героиней. И хор – то же самое, требования к хору все повышаются и повышаются. Просто кто-то идет на это, чтобы повышать, а кто-то продолжает: вышел, встал, спел, ушел.

Как вы обозначили бы тенденции развития современного театра? Вы уже сказали, что удивляй, не обязательно ласкай слух – удивляй.

Удивляй, потрясай, чтобы это было значимым событием, чтобы выходя из зрительного зала ты либо продолжал разговаривать, обсуждая это действо, либо ты шел молча, но не так, что: «А давай-ка зайдем выпьем кофе».

Понимая и видя, насколько наш Пермский хор хорош – интересно, он обновляется, или это коллектив, который сформировался и идет, развивается несколько лет рука об руку, или это новая кровь?

Это достаточно сложный и тяжелый вопрос для меня как для руководителя, потому что требования художественного руководителя, требования тех постановок, которые сейчас есть – они заставляют нас мало того, что самим развиваться, и не тормозиться на достигнутом, но и обновлять кровь. Потому что нам всего пять лет – для коллектива это вообще не срок. И я рад, что мы за пять лет добились каких-то таких больших результатов. Но тем не менее, у нас есть пополнение в коллективе, есть замены – это всегда болезненный такой процесс, когда человек уходит. Мне, конечно, лучше, если человек будет сам уходить, если он понимает, что может быть он не соответствует, либо его не устраивает тот ритм, та включенность. Но практически у нас нет такого, чтобы я кого-то убирал из коллектива. Если люди уходят из коллектива, то, возможно, они пошли в сольную карьеру, у них началась сольная карьера, либо это просто элементарная перемена места жизни – с музыкой это бывает.

К вам возможно попасть, или вы сами видите этих певцов, понимаете, что они вам нужны.

Как кастинг происходит?

Конечно, как к вам попасть, на случай, если нас слушает сейчас какой-нибудь одаренный человек и мечтает об этом.

На самом деле, я получаю практически каждую неделю какие-то заявки от молодых певцов, которые хотели бы попасть к нам в коллектив. Я могу сказать, как это все происходит. Я получаю заявку, демонстрацию желания, обязательно они должны прислать аудио и видеозапись. Если по записи меня человек заинтересовал – я приглашаю его на прослушивание прямо к нам в Пермь, если он какой-то иногородний, и мы оказываемся на той территории, я могу устроить там прослушивание: Москва, Петербург. И я приглашаю их не просто приехать и спеть какую-то арию – мы им высылаем ноты того материала, который будет сейчас репетироваться у нас – они этот материал подготавливают, садятся в хор, и должны поработать дня три вместе с ребятами. И я смотрю, как человек вливается в коллектив. Потому что помимо вокальных профессиональных каких-то данных и навыков, мне необходимо понимать, что он психологически подходит нам, и что он будет в том же самом ключе, в той же самой струе репетировать сутками, если это понадобится. Здесь я беру личностей – не только красивые голоса.

Виталий, у меня есть один некрасивый вопрос. В свете разных историй вокруг театра все-таки задам его. Вы руководитель двух хоровых коллективов, но на слуху «Музыка Этерна», почему?

Потому что у этого коллектива проекты гораздо ярче, гораздо интереснее для слушателя. Почему такое разделение – потому что квалификация артистов достаточно разная: если в «Музыка Этерна» такой жесткий отбор идет, что не каждому я говорю: «Добро пожаловать». Во-первых, чтобы попасть в «Музыка Этерна» необходимо иметь как минимум высшее музыкальное образование, как максимум – это чтобы было инструментальное какое-то образование, инструменталист чтобы он был изначально, либо хоровик, плюс возрастные ограничения, естественно, есть в хоре «Музыка Этерна»Правда, сейчас уже, так как нам пять лет, вот этот возрастной ценз, который был изначально, если у меня какой-нибудь мужчина был 37-летний, то сейчас ему уже 42, и он, в принципе, не должен находиться в нашем коллективе, потому что у нас возраст был 40-летний для мужчин, и девушки 35-летние. Сейчас у меня есть люди старше 40 лет, но они будут продолжать работать в этом коллективе, потому что они находятся в этой эстетике: они в хорошей форме, они в прекрасной форме эти взрослые ребята, их не так много. Относительно большого хора – я очень рад, и я люблю этих людей. И очень им признателен за то, что они работают в нашем театре. Есть дифференциация и финансовая, и это не для кого не секрет, но за квалификацию я считаю, что нужно платить. И артисты «Музыка Этерна» – они достойны той зарплаты, которую они получают. К моему большому сожалению, действительно, заработная плата в большом хоре оставляет желать лучшего, потому что финансирование недостаточное, я не буду озвучивать цифры, могу сказать единственное в оправдание нашего театра, что у нас не самая плохая зарплата для оперного хора. Потому что есть другие региональные театре, где платят еще меньше, и это катастрофа – я вообще не представляю, как люди выживают на эти деньги. Мне бы очень хотелось поднять заработную плату артистам большого хора, но к сожалению, пока я не вижу никаких предпосылок как по стране, так и по нашему региону. И относительно того, что о «Музыка Этерна», о большом хоре, мало говорят, и я пока не вижу возможности участия артистов большого хора в каких-то проектах, которые были бы достаточно значимы, потому что там действительно очень высокие требования. На Зальцбургский фестиваль приглашен «Музыка Этерна» небольшой хор, но я как руководитель двух коллективов, стараюсь сделать таким образом, что какие-то артисты большого хора принимают участие в совместных проектах. Допустим, сейчас мы будем делать «Богему», и это почти фифти-фифти, весь хор «Музыка Этерна» и 25-ть человек из большого хора будут принимать участие в новой постановке. Поэтому я считаю, что у всех есть возможность принимать участие и в значимых проектах. И мы на своем уровне с большим хором тоже стараемся вести и концертную деятельность. Вот сейчас будет два концерта, которые будут у нас в регионе – мы тоже стараемся развиваться и развивать этот коллектив. Вот как будет у нас какой-то значимый проект, тогда, наверное, заговорит и пресса, заговорит и телевидение. И мне бы очень хотелось, чтобы наша финансовая составляющая повысилась в большом хоре. И я им признателен за то, что они работают в этом театре за те деньги, которые им предоставляет государство – они самоотверженно ходят на работу, несмотря на то, что им приходится, чтобы выживать, работать в других коллективах: кто-то работает в камерном хоре, большинство из ребят в церкви поет. А из ближайших событий этого коллектива – это два сольных концерта, которые будут в регионах. Еще я хотел обратиться к слушателям, которые ратуют за классические постановки, за традиционную музыку: дорогие мои, мы вас ждем, мы вас приглашаем. Вы меньше говорите о том, что вы хотите эти постановки – вы просто приходите в театр. Вы говорите, но не ходите, и это очень обидно, когда замечательные спектакли, такие как «Князь Игорь», «Царская невеста», на «Евгения Онегина» не полный зал – мне очень обидно. Поэтому я вам не рекомендую говорить про это, а вы демонстрируйте, что вы хотите приходить. Просто получается так, что мы не хотим современную музыку, или современные постановки, но билетов нет на «Травиату», которая нетрадиционная, а та музыка, которая традиционная – она с неполными залами. Вот это меня огорчает.

Виталий, мне хочется, чтобы вы назвали какие-то имена из артистов нашего хора. Я надеюсь вы не будете образцом педагога или образцом политкорректности, и все-таки назовете, потому что мы же их не знаем.

Да, я могу, я могу гордиться. Я очень горжусь артистами большого хора – это Ирина Емшанова (нрзб 00:41:18), это Николай Алексеевич Крашенинников, человек, который отдал этому театру много лет, господин Батин – я просто горжусь тем, что человек в хорошей форме, дай Бог ему здоровья. Можно перечислять очень много людей, и я, конечно, хотел бы отметить большую работу Татьяны Александровны Степановой, хормейстера, которая очень много времени проводит с большим хором наравне со мной. Также у меня есть новый хормейстер, который работает с этим хором – это Ганна Барышникова – она артистка «Музыка Этерна», и я сейчас ее активно приобщаю к работе с большим хором. Внутри «Музыка Этерна» они все прекрасны, я их всех люблю и каждый по-своему. Могу просто перечислять имена: Женя, Саша, Лена, Лера, Ганна, Арина – в общем, сложно выделять, каждый по-своему хорош.

И последний вопрос, еще раз об именах, но уже мировых – кто у нас в ближайшее время, кого мы увидим, может быть, узнаем и не знали?

Я бы хотел, чтобы в Перми закрепилось имя Мартин Зантхов – это флейтист и дирижер, который работает в «Музыка Этерна», это музыкант, руководитель «Кончерто Кельн», который работает на благо Перми, на благо нашей культуры. С ним у нас будет «Магнификат» Баха. Следующее величайшее имя – это Кастеллуччи, это в новом сезоне уже будет «Жанна д'Арк на костре». Я думаю, пока эти имена ждите.

Спасибо.

Спасибо вам.

 

 


Обсуждение
4716
0
В соответствии с требованиями российского законодательства, мы не публикуем комментарии, содержащие ненормативную лексику, даже в случае замены букв точками, тире и любыми иными символами. Недопустима публикация комментариев: содержащих оскорбления участников диалога или третьих лиц; разжигающих межнациональную, религиозную или иную рознь; призывающие к совершению противоправных действий; не имеющих отношения к публикации; содержащих информацию рекламного характера.