«АО делало бизнес скверно, мы его купили, взяв в аренду имущественный комплекс и технику. Сейчас долгов по аренде нет. А то, что не выполнен объем производства свинины – это кризис. Если расторгнуть с нами договор, к чему придет предприятие?», - Сергей Головачев, владелец «Свинокомплекс Пермский»

Артем Жаворонков: Майский сегодня по последней информации очень удивил коллег, насчет того объема, которое это предприятие предоставляет в Пермском крае. До 82%свинины в Прикамье, это все, что производится на предприятии. Это значит, что, несмотря на ее отсутствие на Центральном рынке, это стратегическое предприятие, вокруг которого кроме скандалов ничего нет. Хотелось бы, чтобы вы успокоили или насторожили того, кто в этом заинтересован по части того, что сейчас происходит.

Сергей Головачев: Давайте по порядку. 82% объема производства в Пермском крае, эта цифра не должна отражать потребление. Есть понятие производства, а есть понятие потребления. И в некоторых регионах свинина вообще не производится, и какое-то маленькое предприятие может производить 90% всей свинины. Но это не значит, что потребление такое же. Оно может быть в 10 раз больше. Поэтому, нужно расставить цифры по корректным точкам. Я не могу точно владеть информацией, какой процент производит наше предприятие в Пермском крае. Исходя из тех источников, которыми я обладаю, крупных свиноводческих объектов в крае нет. Склонен доверять официальной статистической информации министерства сельского хозяйства, что мы, наверное, продолжаем производить 82%.   Другое дело – потребление. Можем предположить, что в рамках потребления мы только треть производим, скорее всего. Может быть, и четвертую часть свинины, исходя из того, что в регионе около 2,7 миллионов человек. Поэтому наше производство политически, экономически и социально значимо в рамках сельского хозяйства. Что касается скандалов, их можно разделить на объективные проблемы, которые существуют и озвучиваются, и субъективные – раскачивание лодки.  Это постоянная болевая точка в политическом смысле. На нее постоянно давят определенные силы. Зачастую, это не системная оппозиция, а «свои» на политическом уровне. Скажем так, правящая часть. Но, все ситуации, которые происходят, они происходили и до нас. В Интернете есть статья,  называется «15 лет со дня гибели Свинокомплекса». Майский постоянно терпел сложности, постоянно просил денег, постоянно были волнения. Боюсь ошибиться, но чуть ли не два раза выходили люди, перекрывали трассу. То есть, это все было и до нас, ничего не изменилось. Но, когда появились там мы, подходы стали рыночные. Невозможно иметь 2000 рабочих мест и, по факту, работающих 1670 рабочих мест,  выпускающих продукцию раза в два меньше на такое количество людей. Даже не в современном свиноводстве, а в нормальном, приведенном в порядок, свиноводство должно работать. Что мы должны сделать? Естественно, мы перемещаем людей из одного  цеха в другой. Допустим, не было цеха торговли – он появляется. Увеличивается переработка, но при этом, сокращаются ненужные цеха. Но люди не всегда переходят. Как мы должны поступать? Нужно идти на поводу? Тогда у нас никаких изменений не будет, свинокомплекс умрет, просто как нерыночный элемент. Кроме того, там очень было развито хищение во всех его формах.

Артем Жаворонков: То есть, от самого низкого уровня?

Сергей Головачев: Да. Разные уровни хищения. В прямом смысле хищения и до использования несистемного управления. Прямое хищение понятно –  просто взять и вынести или вывести автомобилем. А непрямое хищение… Например, первое, что мы сделали, это выровняли цены в прайс-листе. Когда приходили туши из санитарного забоя, что делалось? У большого числа руководителей существовали мясные лавки. Интересно, какое факультативное занятие у менеджмента свинокомплекса – в свободное от работы время торговать мясом? Что там было? Цена на товарную свинину и цена на санитарный забой в два-три раза отличаются. Соответственно, люди под видом санитарного забоя договаривались с врачами, получали нормальную свинью по цене санитарного забоя,  вывозили, стирали печать и ставили нормальную. А потом это все торговалось. Это ненормально, мы выровняли цены. Хочешь санитарным забоем? Пожалуйста, по цене нормального. Зачем нам продавать санитарный забой, если у нас есть тушеночный цех. Санитарный забой – это не больная свинья, которую нельзя употреблять в пищу. Санитарный забой – это свинья нестандартная, например, она более худая. Ногу сломала – тоже санитарный забой. Ее что, есть нельзя? Можно, в тушенке точно можно. Волокно одно, что у маленькой свиньи, что у большой. Как вы думаете, какую любовь мы сыскали после такого действия? Это рыночная ситуация, потому что мы купили бизнес. О чем постоянно, системно замалчивали власти. Мы бизнес купили.

Артем Жаворонков: Бизнес, находящийся не на самом лучшем витке своего развития, как я понимаю.

Сергей Головачев: Увядающий, угасающий, умирающий бизнес. Бизнес принадлежал акционерному обществу, не государству.  Государство является 100 процентным акционером, но акционерное общество – это коммерческая организация с участием государства, как любой банк. Сбербанк с участием государства, но это же коммерческая организация. То же самое – акционерное общество. Акционерное общество делало бизнес.

Артем Жаворонков: И делало это скверно?

Сергей Головачев: И делало это скверно. Мы купили этот бизнес. Из чего он состоит? Из поголовья и товарооборота, корма, все, что остается. Люди работают на этом юридическом лице. Мы купили бизнес, значит, люди перешли работать к нам. Нам сдали в аренду на срок в 9 лет имущественный комплекс и технику. Людям надо было честно сказать, что бизнес продан, обратного пути нет. Что значит выгнать арендатора? Во-первых, основания должны быть, чтобы выгнать. Серьезные основания. Сейчас долгов по аренде нет. А то, что мы не выполнили объем производства свинины – это кризис. В гражданском кодексе существует такое понятие как существенные изменения рынка. На это тоже обращают внимание в случае подобных разбирательств. Если расторгнуть с нами договор, к чему придет предприятие? Мы должны будем забрать свое имущество, вырезать всю свинью, куда-то увезти.

Артем Жаворонков: А сколько сейчас поголовье?

Сергей Головачев: Поголовье порядка 90 тысяч. Я объясню, сколько было и сколько есть. Мы должны были тогда забрать поголовье. Попробовать такую форму, протестировать. И что? Остаются пустые здания, сооружения, которые сейчас «заряжены» биофоном этого поголовья.  В эти здания нельзя привезти другое поголовье, это невозможно.  Об этом могут вам ветеринарные врачи рассказать более подробно. Можно взять эти здания, реконструировать и завести новых животных. Но, во-первых, если даже найдется компания, которая захочет взять старые здания, это будет стресс для поселка. Год-два там не будет ничего. Во-вторых, этот комплекс никто не захотел брать. Мы не самые богатые люди и не те, которых хотело бы видеть правительство Пермского края из тех, кто пришел бы спасать свинокомплекс. До нас протестировало возможность вхождения в него много игроков, настоящих промышленных групп. Они все отказались.

Артем Жаворонков: Почему «Синергия»  согласилась? Причем, заявленный объем инвестиций в комплекс 1 миллиард 400 миллионов, деньги нешуточные. Я не помню, чтобы в Пермский край, тем более,  в сельское хозяйство вкладывали хотя бы половину того, что предлагаете вы.

Сергей Головачев: Я расскажу, почему согласилась. Во-первых, вы сейчас увидите цепочку логически невозвратных событий. Как все начиналось. В январе 2014 года  на нашу компанию в Омске вышли менеджеры свинокомплекса с продажей живка малого веса. Это точка судьбы. Мы как раз в тот момент перестали использовать цеха нашего небольшого свинокомплекса в Омской области, и решили перейти на такую форму бизнеса, которая на западе развита. Кто-то выращивает маленького теленка, поросенка, а кто-то откармливает, кто-то перерабатывает. Там сложившиеся годами цепочки. У нас с этим риски постоянные, поэтому мы строим холдинг на прилавках, чтобы везде присутствовать самим.  Нам предложили, мы приехали, посмотрели, поняли, что это недорощенная свинья, нам это выгодно, и начали покупать. Просто начали покупать. Ни о каком вхождении никуда не могло быть и речи. Ни о какой покупке тогда даже в голове не укладывалось. Это не нужно было нам. Стали очень хорошо зарабатывать на доращивании свиньи. Начали поставлять зерно. Забирали свинью, деньгами платили, зерно по бартеру отдавали –работали. Когда поросенок маленький, производство маленькое. Оно, на самом деле, в тоннаже маленькое. Но это не вся беда. Маленькое животное вообще никто не берет. Его либо перерабатывают в «колбасу», либо вообще не хотят покупать. И мы были тогда как спасение. И нам это было нужно. Сошлись. Мы дали им энергии, они немножко стали поправляться. Прошло несколько месяцев, может быть, 5 месяцев, и мне руководитель говорит: «Вы знаете, мы, скорее всего, не сможем дальше вам поставлять свинину, потому что мы будем закрывать второй комплекс. Этими финансами немножко подрегулируем первый, и начнем большую свинью производить. Соответственно, поставлять будет нечего».  Это для нас был удар: мы уже хорошо вели бизнес с Пермским краем. Мы сказали: «Давайте тогда купим поголовье во втором комплексе. Возьмем его в аренду». Правительство подумало.

Артем Жаворонков: В чем лице правительство?

Сергей Головачев: Там не было конкретного лица. Пытаются на каких-то лиц сослаться: на Чибисова, на Огородова, на губернатора – нет лица. Это в целом, государственный, неэффективный управленческий орган. Хотя он был не управленческий. Управлять должны были руководители АО. Они должны были преследовать свои экономические интересы. Решение в целом было выработано. Пообщались с министром сельского хозяйства, прежде всего. Я лично разговаривал и с губернатором, и с Геннадием Петровичем Тушнолобовым. Это решение консолидировано правительством. Мы согласились, и они согласились. Совет членов директоров прошел. Понятно, согласились, что готовы продать, чтобы не остановить объем производства, чтобы людей не на улицу не выгнать. Сдать нам на 11 месяцев с формулировкой «Мы на вас посмотрим». Формулировка очень логична. Наверное, все правильно сделано. Я здесь упрекнуть никого не могу. Осторожное отстаивание интересов актива государства. Но, мы согласились, потому что не хотели терять такого партнера. В конце концов, мы ничего не теряли. Комплекс закрылся бы через 11 месяцев, как и должен был закрыться, а мы свинью купленную забрали бы.

Артем Жаворонков: Или забьем

Сергей Головачев: Соответственно, вошли в этот проект. За свинью мы заплатили 140 миллионов живыми деньгами в рассрочку. Нарушали некоторые сроки, потому что тоже сложности были. Кроме того, нам этот комплекс сдали за 6 миллионов 700 тысяч, это стоимость аренды комплекса и стоимость аренды свиноматки. Потому что основное стадо нам не продали, мы его арендовали. Еще нам предоставляли услуги. Агрессия против нас была уже тогда. У нас был договор на оказание нам массы услуг: это и изготовление кормов для нас из нашего материала, и доставка кормов, это и подвоз людей автобусом АО, это и доставка тепла, это и утилизация от нас в систему. Соответственно, акционерное общество еще накручивало на этом деньги. Если посчитать аренду, накрутки, АО получало с нас не менее 10 миллионов не запланированной прибыли каждый месяц. Посчитайте: год проработали, 11 месяцев, как угодно,  для ровности – 120 миллионов они получили. 140 они тоже получили – 260 миллионов. А что было, когда мы подошли к осени следующего года, когда вошли в проект полностью? Свинья опять была маленькая. Куда деньги дели? Есть мнения различные, что кто-то там из акционерного общества чего-то украл. Знаете, не мне давать такие оценки, но я могу высказать свое мнение. Вряд ли это возможно, потому что комплекс и так на коленях был. Вряд ли кто-то чего-то украл. Это просто не эффективное управление.

Артем Жаворонков: Деньги, которые проели

Сергей Гловачев: Проели. Это такое количество людей, не эффективно работающих. Это вынос и не эффективная продажа. Все не эффективное.

Артем Жаворонков: Вы слушаете интервью с акционером компании «Синергия», владельцем ООО «Свинокомплекс Пермский» Сергеем Головачевым.

Сергей Головачев: Вот мы вошли, отработали 11 месяцев. В это время очень активно искали инвесторов. И сделали бы ставки не на нас, я это понимал. У меня был свой вклад. Я всегда мог его забрать: то, что я купил. В принципе, могли разойтись. Инвесторов не нашли, все отказались. Что-то нужно было делать дальше? Дальше заканчивается 11 месячный договор. Мы готовы были продлевать. Только хотели, чтобы аренда была подешевле. А нам сказали, что продлевать, наверное, не будем. Ну, ребята! Не будете продлевать, тогда смотри пункт первый: остановка комплекса, которая должна была произойти год назад.

Артем Жаворонков: Все равно, должны были быть какие-то основания, чтобы не продлевать. Что сказали?

Сергей Головачев: Нет, основания не было. Это их право: продлевать или не продлевать. Может, мы им не нравимся. Это было в переговорном процессе, это не было решением. Потом губернатор, с моей точки зрения, абсолютно логичные доводы привел. Предприятие должно быть единое, половинчатым быть не должно. Или инвестор в нашем лице может войти, или входит другой инвестор, и мы должны уйти. То есть, решайте вопрос. Инвестора другого не было. Мы вынужденно должны были войти, хотя честно, мы говорили, что остались бы на втором. Отдайте нам еще переработку в аренду. Она около второго и все, нормально. Мы готовы так жить и производить. Мы тогда предложили 16 тонн свинины производить на втором без особой реконструкции. Но был правильный посыл губернатора, да и всего правительства: или инвестор заходит и уже не мудрит с этим предприятием, или он уже не заходит, или заходит другой. АО не могло тянуть. Заходи, что называется. Хорошо, зашли. Было такое обязательство, что мы должны перекупить долг этого скандального Калкфилда (кипрский оффшор), который мешал жить предприятию, постоянно кровь сосал. Там было 680 миллионов. Мы решили этот вопрос – купили этот долг. Но когда мы покупали долг в сентябре 2015 года, свинина на рынке была 185 рублей. А когда мы пришли к зиме, свинина стала 115 рублей. Если бы я знал, в жизни никогда бы не зашел. Я бы лучше собирал свинью со второго и все – закончил сделку.

Артем Жаворонков: Если посмотреть на это со стороны потребителя, то, может быть, это не совсем справедливо? Я не видел ни разу, чтобы цены на свинину падали на рынке, в магазинах.

Сергей Головачев: Если посмотреть со стороны потребителя, то потребитель скажет, что колебание на цены свинины оптом не совсем справедлива, но она есть.

Артем Жаворонков: Не заметна обывателю?

Сергей Головачев: Она не заметна обывателю, но вы можете это легко промониторить. Взять все срезы и посмотреть, какие цены существовали. Взять соседний регион. Посмотреть, как предприятие торговало свиньей, тушей в тот или иной месяц. И вы найдете подтверждение моим словам. Планируя цену 185, мы подписали целостное предложение на 2 года, мы причесываем предприятие, выводим его из кризиса 2 года. Кстати, второй год заканчивается только 15 октября, а потом реконструируем. Возьмите нашу презентацию, посмотрите. Она существует, это реальность. Мы предполагали, что в условиях санкций и антисанкций, годика 2 точно цена не изменится, а потом мы уже разовьем переработку и так далее. Переработка было настолько не развита: там производили 100 тонн готовой продукции, а сейчас мы производим 500 тон в месяц. А будем производить больше 1000 уже в ближайшее время. И вот падает цена, и мы как карточный домик валимся. То есть, мы поставили расчет, мы должны были получить уже в первом квартале 2016 года прибыль 200 миллионов, просто приведя в соответствие количество людей, правильно их расставив, урегулировав технологические процессы. Стоит отметить, что когда мы входили, выживаемость поросенка была от рождения 49 процентов, сейчас 83 процента.

Артем Жаворонков: 49 процентов – это как в худшие времена коллективизиции.  

Сергей Головаев: Вы знаете, нет. «Омский бекон» – 40 процентов. Это проблема всего комплекса. Из 10 рожденных поросят только 5 доживала до убоя, сейчас доживает 8,3. Условия те же, просто правильные технологические решения. Мы когда посмотрели, что уже сделали на 1 квартал 16 года, конечно, получили убыток с такой ценой. Применили с ценой год назад и у нас были эти 200-300 миллионов прибыли. Но рынок изменился. Люди, во главе с Кунафиным кричали: «Гоните, они не кормят свинью». Нужно задать самим себе вопрос: а как ее нужно кормить? Предприятие нужно закрыть, оно никому не нужно с такой ценой на свинину и с такой себестоимостью.  Я так не могу, у меня есть определенные жизненные принципы. И мне тогда пришлось создавать искусственного потребителя – торговый дом. Что такое торговый дом? Это искусственный потребитель, который сейчас набирает обороты. У него сейчас 124 точки. Ставим задачи сделать на первое апреля 144, на первое мая будет 150. То есть, мы в планах приблизительно идем.

Артем Жаворонков: В Пермском крае?

Сергей Головачев: В двух регионах: Это Пермский край и Омская область. В Пермском крае сейчас 90 торговых точек, будет 200 к первому октября.

Артем Жаворонков: Одним из главных острых информационных поводов является либо наличие, либо отсутствие этих людей на работе. Организация, как я понимаю, потребует рано или поздно сокращение. Или требует его уже сейчас?

Сергей Головачев: На самом деле, все от лукавого. Существовал ряд сотрудников полтора года назад, которые обслуживали бизнес процесс, производственные процессы, и любые иные процессы, связанные с жизнью свинокомплекса. Это количество было 1656. Сейчас, тоже самое, с разницей, что вакантных мест 150, а работников 1498. На 10 процентов больше, но вакантные места есть, приходите. Только перераспределение по цехам существует и сейчас. Где сокращения?! Есть такие цеха, как фирменная розница, о чем мы говорим. Но, они находятся в Перми, в Березниках, в Соликамске. Наверное, люди не могут туда ехать, но это рынок. Мы с предприятия в одном месте перемещаем количество рабочих мест в другое.

Артем Жаворонков: Следуя за экономической необходимостью?

Сергей Головачев: Конечно. На комплексе работала охрана, она осталась, те же люди остались, просто, в других компаниях. Не работают на свинокомплексе, так никто на свинокомплексе, на котором работали, сейчас не работает. На АО никто не работает, один человек – директор, потому что там свинокомплекса нет. Есть только актив на нем, актив для производства свиньи.

Артем Жаворонков: Есть ООО?

Сергей Головачев: Есть ООО. Просто люди ушли на ООО, на другие наши компании, а  целесообразно распределять людей в другие компании, это уже право бизнеса.

Артем Жаворонков: По поводу последних долгов, меня удивил диссонанс, что были долги перед газовиками 100 с лишнем миллионов, из-за этого был вопрос о инициации процедуры банкротства, казалось, что с теми долгами, которые вам пришлось выплатить, когда вы только входили в качестве инвестора, и долги, которые фигурировали в средствах массовой информации последние несколько месяцев, полгода даже несопоставимы. Слово банкротство уже появлялось.

Сергей Головачев: Вы знаете, периодически оно появляется. Дело в том, что долги тоже выплачивались интересным образом. Мы платили за АО долги, где-то не закрывая свои текущие. Мы же не можем и там, и сям при такой экономике, которая была. Действительно, есть задолженность по налоговым сборам порядка 130 миллионов, есть задолженность газовикам и энергетикам, вместе взятых тоже порядка 130 миллионов. Но это сейчас для нас не великие цифры, они все урегулированы.

Артем Жаворонков: Они в текущей стоят?

Сергей Головачев: Нет, это задолженность, которую мы собираемся сокращать, и мы ее сократим полностью до конца этого года.

Артем Жаворонков: Вы собираетесь сделать это за счет средств, которые будет выручать ОО?

Сергей Головачев: Мы собираемся это делать за счет всего холдинга. В том числе, которые будет выручать ООО. Потому что «Свинокомплекс Пермский», еще раз подчеркну, в рыночных условиях сейчас не жизнеспособен без других конструкций, подстроенных и надстроенных под него: производства собственного зерна, собственных кормов. У нас себестоимость порядком 4,5-5 рублей в зависимости от урожая по 10-12 рублей. Это прибыль не свинокомплекса, но мы считаем все сквозным образом. А другая конструкция – это продажа оптом и розницей, потому что там другие цены. За счет других предприятий, которые приносят прибыль, мы будем снижать, убирать эти долги. Сегодня урегулирование процессов идет с налоговой инспекцией, мы согласились на рассрочку с ними. Я думаю, что в ближайшее время это все будет подписано. С газовиками, энергетиками –  ребята терпят, спасибо им огромное. Мы, естественно, их не подведем. Текущие долги всегда будут, вы должны понимать. На крупных предприятиях существует сначала доставка, потом оплата, поэтому кредиторская задолженность большая существует. Она и не должна уйти в предоплату, это ненормально, даже такого закона нет, чтобы мы с газовиками работали по предоплате. И налоги мы же не можем предоплатой заплатить. До нормальной кредиторки это все съедет до конца года. И абсолютно точно, что в следующем году будет реконструкция.

Артем Жаворонков: Вы слушали интервью с акционером компании «Синергия», владельцем ООО «Свинокомплекс Пермский» Сергеем Головачевым.