Министр образования Пермского края на «Эхе Перми».

Ведущий: У микрофона Роман Попов. Антон Мелехин за звукорежиссерским пультом. Это пермское «Эхо». У нас в гостях министр образования Пермского края Николай Карпушин. Здравствуйте, Николай Яковлевич.

Николай Карпушин: Добрый день.

Ведущий: Смотрите, что мы заявили. Новая система оплаты труда, «Шанхайская двадцатка», нововведения в школах. Дальше пришли еще вопросы от слушателей. Мы с них начнем, которые пришли на сайт, затем, что у нас пришло на ICQ, и уже потом включаем телефон. Ну, что, поехали, Николай Яковлевич. Что такое «Шанхайская двадцатка»? И зачем там нужно быть нашим вузам?

Н.К.: На самом деле «Шанхайская двадцатка» - это первые 20 вузов в так называемом Шанхайском рейтинге высших учебных заведений.

Ведущий: Планеты?

Н.К.: Да, планеты. И в этом плане, конечно, нам бы хотелось, чтобы, ну, понимаем, что там нет ни одного российского вуза. Ну, это достаточно амбициозная цель заявить себя там. Тем более, что наши университеты в этом году, два – это точно, плюс еще один филиал, получили звание национальных исследовательских. Тогда что же они будут делать, если не попытаются, так или иначе, проявить себя в мировом рейтинге?

Ведущий: Что-то вы очень похожи на прожекты Минкульта – сделать Пермь культурной столицей Европы, культурной столицей планеты. Очень похоже на прожекты других министерств по постройке, по проведению. И ровно так же, как и во многих этих прожектах, как-то я ни разу не услышал сроков. Когда пермские вузы войдут в «Шанхайскую двадцатку»?

Н.К.: Ну, на самом деле, вы и от меня сейчас не услышите конкретной даты. Я не хотел бы себя сравнивать с Министерством культуры или другими министерствами, и говорить, что наш проект – это прожект. Хотя в послании губернатора сказано, что мы должны построить вуз мирового уровня. Но мы должны совершенно точно понимать, что это значит. Вот построить новое здание, завезти туда, откуда-то импортировать новых профессоров, посадить туда каких-то необыкновенных студентов в течение трех лет – это точно не тот проект, о котором мы сегодня мечтаем. Сегодня наши там шесть без малого вузов - это достаточно такие небольшие по европейским, по западным меркам университеты, которые, в общем-то, локальны, автономны. Студенты, в общем-то, привязаны к одному и тому же вузу. Мы сегодня с учеными обсуждаем другую тему. Вузы должны быть без стен, кафедры без стен. Кредитная система сегодня получения там зачетов и так далее, должна быть универсальной внутри одного городского пространства. Студенты должны посещать лекции, семинары, какие-то занятия разных университетов. То есть, наш вуз должен открыться. Не столько в организационном плане, сколько там лекторов будет, сколько, ну, вот распахнуть двери аудиторий и выстроить все это пространство. Это с одной стороны. С другой стороны мы должны понять, что в основе должно лежать какое-то внятное исследование, внятное исследование студентов, которое там совместно с профессурой выстраивается на протяжении трех-пяти лет, проходя через магистратуру. И вот это самое исследование должно в конечном итоге принести продукт, коммерционализацию этого продукта, и в итоге создание новых рабочих мест.

Ведущий: Ничего не понял. Ничего. Смотрите. У нас студент идет в вуз для того, чтоб получить базовое, адекватное текущей ситуации в стране, высшее образование.

Н.К.: В стране или в мире?

Ведущий: Подождите, секундочку. У нас в Перми – в стране. Потому что говорить о мировом высшем образовании, пока мы говорим о пермских вузах, ну, извините, еще немножко не приходится.

Н.К.: Ну, это неправильно.

Ведущий: Да, неправильно. Я говорю так, как есть сейчас. Студент идет для того, чтоб получить адекватное высшее образование для того, чтобы у него в дипломе было написано, там, профессия, специализация, чтоб он мог прийти к работодателю, работодатель глянул на диплом и взял его на работу.

Н.К.: С таким подходом у нас скоро не останется работодателей. То есть, на сегодняшний день студент , вот так местечково получающий высшее образование, которое понятно только для города Перми, и совершенно не востребовано и не конвертируемо среди других, не то, чтобы даже университетов, да, научных школ каких-то, открытий, не получает потом ничего. Ведь не случайно, там, я не знаю, зарубежный вуз, когда студенты, изобретая там какую-то таблетку, потом коммерционализируя свой продукт, они получают зарплату от реализации там того или иного, но очень полезного лекарства медицинского. Вот в этой связи мы наблюдали не так давно очень серьезный вуз американский «Джорджия Тэк», где видели реально студентов, занимающихся вот по технологиям аэроспэйс, то есть, с космическими технологиями. Или там технологиями авиационными, технологиями компьютерными.

Ведущий: Сколько у нас студентов должно обучаться в пермских вузах для того, чтобы они соответствовали вашему представлению о том, как должен выглядеть современный студент? Десять человек? Двадцать человек? Двести человек? Ну, я уверен, что не больше.

Н.К.: Обучаться студентов в вузах… Я вот не понял вопрос.

Ведущий: Сколько пермских студентов будет обучаться в вашем идеальном открытом вузе, который войдет в «Шанхайскую двадцатку»?

Н.К.: Нет. Весь тот набор, весь тот прием, который сегодня осуществляется… Речь ведь идет не о количестве студентов, а о качестве подготовки студентов. Весь тот набор, который сегодня принимается в университеты на бюджетной основе, хорошо, если мы увеличим количество приема. Сегодня мы делаем для этого все. В том числе, и выплачиваем губернаторскую стипендию, начиная с 1 сентября 5 тысяч рублей тем, кто имеет балл по итогам трех ЕГЭ 225. Мы делаем все, чтобы и из других регионов, территорий к нам приехали лучшие студенты. Вот расширяться мы готовы. Если вы говорите о каком-то сужении, то сужение, скорее всего, произойдет, так скажем, в каком-то другом формате. Конечно, не все могут пройти подобного рода магистерские подготовки, способные по своему результату конкурировать с исследованиями мировых вузов. Не все. Но если даже мы в этом году запустим 30 таких магистров, чье включение в реальные исследовательские группы будет замеряться реальными результатами, ну, например, одно из таких исследований вот мы вчера о нем говорили, разрабатывается еще одна очень интересная методика по диагностике раковых заболеваний. Если подобного рода методика возникает, а она возникает не просто так, она возникает вместе с лабораторией, с инструментарием, с оборудованием, то ведь в последствии это мощный центр, рабочие места, которые можно клонировать по всей России. А сейчас что? Часов российских нет, фотоаппаратов нет, телевизоров нет, компьютеров нет, автомобилей нет. Можно этот ряд перечислить. Нет ничего. Потому что и нет тех рабочих мест, где бы это могли на конкурентном уровне выпускать. Значит, высшая школа просто буксует.

Ведущий: Итак, давайте разберем. Если я вас правильно понимаю, то текущий уровень высшей школы в Перми и в России в большинстве регионов не устраивает вас совершенно, потому что эта высшая школа неконкурентна с лучшими мировыми образцами.

Н.К.: Это не устраивает сегодня и федеральное правительство. Именно поэтому сегодня старт дан федеральным вузам и национальным исследовательским.

Ведущий: Следующий тезис. Высшая школа, которая конкурентоспособна с ведущими мировыми образцами, такая высшая школа, скажем так, не примет в себя вот всего потока желающих учиться в вузах сейчас. И сейчас у меня отсюда вывод. То есть, 90 процентов нынешней абитуры могут в вуз просто не идти, потому что для той высшей школы, которую вы себе уже нарисовали, они не годны.

Н.К.: Почему?

Ведущий: А что им там делать? Потому что, я еще раз говорю, я себе представляю современного студента, как человека, который хочет получить базовое высшее образование, диплом, строчку в дипломе для того, чтобы прийти к работодателю и получить профессию, а вы говорите, что этот студент должен прийти для того, чтобы потом после определенного базового обучения где-то на магистерском уровне…

Н.К.: Стать работодателем.

Ведущий: …стать ученым, как минимум. Ученым. Не знаю, там, исследователем, работодателем, да кем угодно.

Н.К.: Исследователем.

Ведущий: Работодателем.

Н.К.: И после этого работодателем.

Ведущий: Ну, да.

Н.К.: Это другой подход. То есть, мы говорим о пассивном студенте, которого мы научили тому, что через пять лет уже никому не будет нужно. Или мы говорим об активном студенте, который превращает знания, ну, так скажем, в экономику знаний, который видит в знании некоторую производительную силу. То есть, с этим знанием он дальше будет жить и создавать рабочие места вокруг себя, создавать блага для людей. Сейчас он приходит на рабочее место. И мы уже устали от всего этого, от производственников, от их оценок, я имею в виду, когда они говорят - ну, что вы выпустили студента, который ничего не знает. Мы его заново всему переучили. Вот это на протяжении не одного десятилетия мы слышим со всех мест практики, я не знаю, там, еще откуда.

Ведущий: Славно. По крайней мере, мы сейчас говорим на одном языке. Я вас примерно понял. И при этом я точно также понимаю, что это, как минимум, нереально в ближайшие лет сто. Вот ваши планы в ближайшие лет, по моему ощущению, нереальны.

Н.К.: Нет, на самом деле, вот задача разлагается на несколько составляющих. Мы реально должны понять, что мы делаем со студентом, что мы делаем с профессором, что мы делаем с условиями, со средой.

Ведущий: Что вы делаете со студентом?

Н.К.: Прежде всего, мы реально изменяем, согласно Болонскому процессу, парадигму их образования. То есть, это бакалавры, это магистры.

Ведущий: Я сразу быстро вас перебиваю. То есть, бакалавр…

Н.К.: Это вот то базовое образование.

Ведущий: Это тот уровень знаний, которому сейчас вот, в принципе, 90 процентов хотят научиться. Это бакалавр.

Н.К.: Да.

Ведущий: Все понял. А бест оф зе вайс – это уже магистр.

Н.К.: Ну, тот, который идет в исследование, который практически что-то потом изменяет.

Ведущий: К следующему пункту.

Н.К.: Следующая позиция. Мы, конечно, должны отобрать лучших. И, вообще, показать, ну, так скажем, школам, если говорить, что это предыдущая ступень, какого рода ученик к ним должен прийти. Не случайно мы, я повторяю, заявили 225 баллов и сказали – тянитесь сюда. Мы вам поможем. То есть, мы отбираем лучших из лучших. На сегодняшний день мы имели проблемы, в том числе, с тем, кого забирали вузы. Ведь не случайно, и опять вспоминаю послание губернатора прошлого года, некоторые вузы собирали студентов со средним ЕГЭ на уровне техникумов, а, может быть, профессиональных училищ начального образования.

Ведущий: Потом я общался с руководителями этих колледжей и техникумов, и они все на это дружно матерились, говоря, что, когда через полтора года их отсеивают, они снова приходят туда, с ними уже гораздо сложнее работать там по самым разным причинам. Потому что проще работать со школьниками. Да, это правда. Когда они все равно приходят в техникум или в колледж. А ведь многие не приходят. Многие просто остаются болтаться, да. С ними работать сложнее. Потому что нет понимания, что с таким баллом уж лучше идти к нам.

Н.К.: Ну, на сегодняшний день, когда мы посмотрели, кого принимали к себе вузы, мы поняли, что, ну, в принципе, вот, если мы принимаем такой контингент, значит, ни о каком серьезном высшем магистерском исследовательском образовании речи быть не может. Мы будем выпускать в лучшем случае, что называется, союз бухгалтеров для среднестатистических вот каких-то таких там торговых центров. Все.

Ведущий: Ну, давайте в таком случае мы принудительно ограничим вот этот вот средний бал ЕГЭ при поступлении в вуз. Даже если есть места. Но мы ограничим. Мы скажем – ребята, нет, простите, если желающих вот с баллами 220 и выше на ваш курс не нашлось, значит, это го курса не будет.

Н.К.: Значит, его и не должно быть.

Ведущий: И это дело ближайшего будущего.

Н.К.: То есть, на сегодняшний день мы говорим, те, кто приходит… ведь они могут в Санкт-Петербург поехать и в Москву. Мы говорим - приходите к нам. То есть, мы делаем все, чтоб они пришли к нам. В противном случае, конечно, произойдут разного рода… здесь могут ???????? (неразборчиво). Что я имею в виду? Ну, прежде всего, есть опасность, что мы лишим рабочих мест большое количество докторов, профессоров и так далее.

Ведущий: Они идут или нет? Студенты идут? Абитура идет?

Н.К.: Вузу должно быть сегодня непрестижно принимать подобного рода студентов.

Ведущий: Вы будете закрывать курсы, если на них не наберется 220 баллов?

Н.К.: У нас даже на это нет полномочий. Но, условно говоря, у вуза есть подобного р ода полномочия. И если это будет интересно вузу, они так и поступят.

Ведущий: С ними проведены согласительные работы. Ректоры вам подтвердили - мы так и будем делать.

Н.К.: Нет, конечно. Это сегодня все вот, это вот новая карта, она таким образом разыгрывается. Мы сегодня, еще раз говорю, мы говорим об отборе студентов, и лучших студентов. Ведь не только из Пермского края. Вот, например, сегодня, по-моему, в два с половиной раза больше студентов из прилегающих территорий, там, Екатеринбург, Башкортостан и так далее, приехали в медицинскую академию. С одной стороны, может казаться, ну, что они потеснили студентов Пермского края. А с другой стороны мы получим лучших врачей, которые нас будут лечить. Не факт, что они потом уедут в Башкортостан. Останутся в Перми. Но мы получим лучших врачей. Зачем нам врачи-то из троечников?

Ведущий: Заканчивая историю со студентами, сроки есть?

Н.К.: На сегодняшний день мы говорим, что в ближайшие три года мы хотели бы существенно поднять образовательный ценз студентов пермских вузов.

Ведущий: Это значит, что в ближайшие три года существенно взлетит средний балл по ЕГЭ при поступлении в пермские вузы.

Н.К.: Это значит, что мы не повысим планку выше 225 в следующем году. Это очень серьезный рубеж, мы считаем. И учащиеся, кто сейчас учится в 10-х-11-х классах, должны знать. Учитесь лучше. Вы попадете к нам в вузы.

Ведущий: Про студентов поговорили. Идеальные студенты у нас появятся через три года. Давайте про профессуру. Значит, я так понимаю, иная профессура у нас должна быть.

Н.К.: Ну, так скажем, не засыпающая. То есть, на сегодняшний день мы очень серьезно, так скажем, разбудили тех, кто носит гордое звание доктор наук, начиная выплачивать им 30-тысячные вот такие премии под конкретные критерии.

Ведущий: А правда, что возраст – это один из критериев?

Н.К.: Нет, тем, кто ушел на пенсию, мы тоже платим по 15 тысяч. Мы бы хотели, не буду здесь скрывать, чтобы молодежь, молодые пришли в науку и работали со студентами. Но для этого есть ограниченное количество должностей, ставок. Мы должны как-то смотивировать очень гуманным образом уход на пенсию тех, кто, ну, хотел бы уже отдохнуть, но в силу того, что ему надо как-то кормить себя и свою семью, доктор у нас ведь не высокооплачиваемый ученый, он бы и отел уйти, но не может. И вот мы говорим - в принципе, если ты уйдешь, мы будем платить тебе 15 тысяч. Мало того, если ты будешь на каких-то часах подрабатывать, мы тебе будем платить, снова платить. Ты можешь подрабатывать. Но, в принципе, можешь спокойно уйти на пенсию, и не держаться за это свое место. И одновременно мы получили очень мощный прирост, чуть ли не 30 защит в прошлом году докторских диссертаций. Но теперь мы считаем, что это уже не просто доктора, которые пришли. Это пришли те, кто готов там завоевывать какие-то научные вершины, быть значимым.

Ведущий: Защитить кандидатскую диссертацию, как известно, в целом ряде дисциплин - это очень тяжелый труд, в целом ряде дисциплин, хотя бы потому, что для этого нужно на практике доказать, что ты чего-то стоишь. Защитить докторскую, как говорят некоторые кандидаты, ставшие недавно докторами, они говорят, что защитить докторскую проще. Для этого нужны деньги.

Н.К.: Вот эта практика, которая, может быть, сложилась, это пагубная практика. Она сложилась не в Перми. Вот мы делаем в Перми все, чтобы доктор, который защитился, смог заработать в Пермском крае, реально заработать.

Ведущий: Я вам говорю о другом. Я говорю о том, чтобы кандидат стал доктором, он должен заплатить не меньше 300 тысяч рублей. Вот просто, вот я цифру взял сейчас с потолка. Может быть, 150, а, может, это миллион. Там в разных отраслях, уверен, по-разному. Иначе он просто не защитится. Да ему просто не дадут.

Н.К.: Ну, на самом деле, может быть, речь идет… я здесь не очень мгу что-то вам сказать. Может быть, речь идет о проплатах каких-то монографий, может, он книгу в это время должен выпустить, может быть, научные статьи опубликовать. И это ему нужна плата. Может, нанять какие-то коллективы для того, чтобы исследование свое отработать. Ну, то есть, по-разному можно считать стоит сегодня защитить докторскую диссертацию. Еще раз говорю, это затраты могут на то, чтобы привести исследования в порядок. Кто его знает?

Ведущий: Итак, профессоров мы удержим, во-первых, доплатами, мотивируем, да. Постараемся поднять молодежь, постараемся их привлечь в организованные группы, они будут работать со своими западными коллегами. И последний вопрос, закрывая уже профессорскую тему, и чтобы мы уже «Шанхайскую двадцатку» тоже постепенно закрывали, последний вопрос – когда? То есть, по студентам я понял. Через три года у нас будут идеальные студенты. Ну, или около того. А профессоры?

Н.К.: Ну, вот смотрите, мы сегодня уже сформировали конкретно 12 исследований с ведущими мировыми учеными в отраслях нанотехнологии, наноматериалы биотехнологии, авиадвигателестроение, космические индустрии. Конкретные 12, способные получить статус коммерческого продукта через какой-то период времени, проектов стартует. Чтобы они стартовали, мы соединили порядка четырех наших действующих профессоров с профессорами мирового уровня и запустили порядка четырех групп отдельно, по отдельным исследованиям, опять-таки соединяя профессоров мирового уровня с нашей профессурой. Представляете, какой вот котел мы здесь заварили сейчас в этом году. Через год мы увидим, что из этого стало.

Ведущий: Кашу хлебать когда будем из котла?

Н.К.: Я планирую, что в 13-14-м году мы создадим, сейчас цифры не могу сказать, но понятные, с новой вообще природой рабочие места.

Ведущий: Студенты был первый пункт, профессура – второй. Еще был третий пункт, но я его забыл.

Н.К.: Условия.

Ведущий: Давайте тезисно.

Н.К.: Условно говоря, современный университет - это не только аудитории, это производственные мощности, это научные лаборатории, весь комплекс, который связан с современным исследованием. Поэтому вот сейчас уже на экономическом форуме мы начинаем очень серьезный диалог о том, каким быть современному кампусу современного университета. Два дня мы проведем с очень серьезными, мирового уровня. Специалистами, нашими и голландскими, и швейцарскими, американскими для того, чтобы этот город нарисовать буквально. После этого будет создано техническое задание, будет разработан проект. И этот проект ляжет на полку вместе, условно говоря, с мастер-планом города Перми.

: Сроки?

Н.К.: Год.

Ведущий: Год – это на проект, на разработку. Сроки, когда у нас появится университет мирового уровня?

Н.К.: Ну, если мы сейчас говорим о зданиях, то это, конечно, очень дорогостоящее мероприятие. Гораздо более дорогое, чем вот то, что мы говорили о профессорах и студентах. Мы планируем это, так или иначе, к 20-му году получить достаточно серьезный комплекс новых зданий.

Ведущий: Смотрите. Сначала вы говорите про три года – это о студентах, потом про 13-й-14-й года, ну, примерно один порядок, это профессоров. Сейчас вы говорите про 20-й год – это инфраструктура, здания, комплекс.

Н.К.: Да.

Ведущий: Я правильно понимаю, что вот в 20-м году мы можем вернуться к разговору и спросить - а сейчас мы готовы претендовать на «Шанхайскую двадцатку»?

Н.К.: Ну, к тому времени… мы же еще понимаем, что такое «Шанхайская двадцатка», да. Там есть определенные жесткие требования. Например, должны быть Нобелевские лауреаты, например, да.

Ведущий: Хорошо, претендовать.

Н.К.: Да, я уверен, что, если мы пойдем вот так, не изменяя курса, тоэ… ну, совершенно реально, кто сегодня там делает массу вот этого всего компьютерного продукта? Ведь наши люди. Ведь приезжаешь в эту «Джорджию», в эти аэрокосмические… Там русские ребята.

Ведущий: Закончите фразу. Если мы пойдем по этому курсу…

Н.К.: Мы догоним… Если будет Шанхайский рейтинг, мы будем догонять его. Возможно, будет какой-то другой рейтинг. Мы будем там в топ 100, я уверен.

Ведущий: К двадцатому?

Н.К.: Да году.

Ведущий: Вопросы, пришедшие на сайт. «Подушевое финансирование и новая система оплаты труда учителей на деле являются прикрытием циничной экономии на образовании. Пример. Лицей №1 в классах по 32 человека вместо положенных по нормам 25. В конце прошлого учебного года сотрудникам было предложено подписать уведомление администрации о возможном понижении и так уже более, чем скромной зарплаты (от 8 тысяч со всеми возможными надбавками) на следующий учебный год, а несогласным было предложено уволиться» Я специально назвал учебное заведение, потому что так написано на сайте. Вы бы все равно прочитали. Итак, подушевое финансирование, новая система оплаты труда учителей – это циничная экономия на образовании.

Н.К.: Ну, можно говорить отдельно про лицей номер один. Можно говорить отдельно про экономию на образование, про нормативный, подушевой механизм.

Ведущий: Начните с общего вопроса.

Н.К.: Очень кратко. Потому что про набивший оскомину норматив на одного ученика уже, честно говоря, говорить неинтересно. Для тех, кто ее не понимает, просто могу сказать, что мы, наконец-то, зафиксировали, сколько стоит наш ученик. Много или мало – это вопрос отдельный. Мало - давайте будем доказывать аргументировано и повышать. А вот если вдруг кто-то, пусть не я, кто-то из следующих чиновников задумает снизить норматив на одного ученика, то, уверяю вас, ему понадобится найти очень много аргументов, чтобы снизить. Вот мы зафиксировали плату на одного ученика. Теперь следующее. Когда мы говорим про подушевку, сразу же как-то переходим к новой системе оплаты труда. Это две разные вещи. Если подушевой норматив, который отдается из расчета на одного ученика, это доход школы, то зарплата - это расход школы. И зарплату расходует школа, а не министр образования. В защиту, так скажем, краевого бюджета и вообще всей политики в этом направлении, мы ведь не снизили норматив. Мы его только увеличили. Если мы не снизили, а увеличили норматив, но у вас при этом заработная плата меньше, то это уже корни вашей расходной части. Либо вы что-то неправильно рассчитали, и у вас нет стимулирующей части, либо у вас, действительно, нет учеников. Это очень часто происходит в сельских школах в отдаленных районах. Либо вы ранее тратили, так скажем, не по средствам, не по доходам. И не хотели бы войти в какие-то рамки и правила. В этой связи хочу сказать, что мы отранжировали все, а это где-то порядка 300 школ Пермского края, сельских школ и городских, в том числе, отдаленных школ, где реально не хватало норматива. Мы проанализировали все штатные расписания. И дополнительно в ручном режиме через межведомственную комиссию с участием и депутатов, и других органов исполнительной власти, додали денег. 200 миллионов плюсом в этом году. Где-то 150 миллионов в прошлом году. То есть, норматив отдали. И в ручном режиме, посмотрев каждого, кому не хватило, отдали… Лицею № 1 тоже додали.

Ведущий: Здравствуйте. Алло. Слушатель: Здравствуйте. У меня совершенно конкретный вопрос к министру образования. Полностью разрушена система среднего педагогического образования, которая значительно помогала решать кадровые проблемы, прежде всего, в сельских школах. Каковы планы министерства и агентства по дальнейшему существованию этой системы?

Ведущий: Спасибо за вопрос. Среднее педагогическое образование.

Н.К.: Ну, я не знаю там особо. Педучилища, по-моему, вот они есть. То есть, никто их не закрыл. Другое дело, что насколько мы там уверены, что вот так вот в сельской школе, отдаленной, мы уже себе там представили избушку, которую иногда я видел, должен преподавать учитель, там учитель математики или иностранного языка, который закончил среднее педагогическое училище. Мы что, готовы к такому уровню образования? Это, во-первых.

Ведущий: А что, у нас выпускник педвуза поедет на село?

Н.К.: Это другие вещи. Ну, давайте тогда, вообще, те, кто на селе живет, вот там бабушек всех соберем. И пусть себе тихонько преподают в школах.

Ведущий: А вы знаете, так очень часто бывает. Нет, я серьезно говорю. Так очень часто бывает. У меня, правда, нет примера от Пермского края. У меня пример из соседнего с нами региона. Но в порядке вещей, когда директор школы проходит по своим односельчанам, чуть ли не вопросительно - у тебя ж вроде хорошо с этим, может быть. поможешь? Да, да.

Н.К.: Во время войны, помнишь, был партизаном, ты же немецкий должен знать.

Ведущий: Да. Вот примерно так.

Н.К.: Ну, на самом деле, это как шутка, да, воспринимаю я. Но вот, здесь, еще раз, две проблемы. Вроде бы мы все время говорим как-то про сельскую школу. Ну, чтоб хоть кто-нибудь туда пришел. Вот я вам точно говорю. Я готов с цифрами вам доказать, что в сельских школах у нас нет практически ни одной вакансии. То есть, все вакансии заняты. Мало того, заработная плата сельского учителя по сравнению с экономикой того населенного пункта, где он работает, является превосходной.

Ведущий: Прекрасно. Совхоза нет, колхоза нет, фермерского хозяйства нет, налички нет, все расплачиваются друг с другом бартером. А тут учитель, который получает 5.500. Конечно, он живет шикарно.

Н.К.: Ну, не пять.

Ведущий: Ну, сколько?

Н.К.: А десять.

Ведущий: Десять? Тогда он просто местный миллиардер.

Н.К.: В том-то и дело.

Ведущий: Прокомментируйте, пожалуйста, реплику Фурсенко о том, что в России перебор с учителями, и нужно сократить около 200 тысяч педагогов.

Н.К.: Ну, прежде всего, Андрей Александрович имел в виду ситуацию с демографией. То есть, нет детей – нет учителей. Вот смысл его высказывания. А мы попали в демографическую яму. И на сегодняшний день хорошо, что мы получаем сегодня увеличение количества первоклассников. Но по количеству старшеклассников мы очень сильно упали по сравнению с 70-ми, 80-ми годами.

Ведущий: Не знаю, я смотрю на состояние с детскими садами, и понимаю, что у нас бэби бум. А вы говорите, что у нас детей.

Н.К.: А вы еще не знаете, что у нас по высшему образованию. У нас нету студентов. Это та демографическая яма, которая коснулась сегодня средней и старшей школы. Нет населения.

Ведущий: Давайте уволим 200 тысяч педагогов. Конечно. То, что через десять лет их будет не хватать, так какая разница. Даже через пять.

Н.К.: Нет, ну, давайте будет 200 тысяч кормить просто так, что они приходят в пустые школы.

Ведущий: Здравствуйте, приехали. Давайте мы 200 тысяч профессионалов возьмем и выбросим на помойку только потому, что они сейчас не пригодились, а через пять лет мы будем говорить о нехватке этих профессионалов.

Н.К.: А, может быть, эти профессионалы в это время найдут себя в другой профессии. Вопрос, как их адаптировать к другим профессиям? Ведь, если в селе сегодня, как вы говорите, только ФАП, школа и почта, это означает только одно – что села, в общем-то, и нет.

Ведущий: Нет, подождите. Село стоит, пока стоит школа.

Н.К.: Это ошибочная точка зрения.

Ведущий: Нет, это проверено практикой, я вас уверяю.

Н.К.: Село стоит тогда, когда есть производство. Хоть сельское хозяйство, хоть лесозаготовки, хоть еще что-то.

Ведущий: Производство, сельское хозяйство и лесозаготовки не волнуют родителя ребенка в тот момент, когда они понимают, что школа закрывается, и ребенка нужно вести в другое село.

Н.К.: Они должны думать о том, где им, этим родителям, зарабатывать деньги. Там они и должны учить своего ребенка.

Ведущий: Нет. Знаете, в первую очередь они берут, продают все, что у них здесь есть, и едут туда, где есть школа. И так утекает из села молодежь. Я имею в виду молодых родителей. Потому что если школы нет, то нет села.

Н.К.: Нет, на самом деле… еще раз тогда возвращаемся к самому началу. Школа живет на налоги. Если мы ничего не производим, у нас нет налогов, у нас нет школы. Вперед производство, потом обслуживание.

Ведущий: Давайте поговорим вот о чем еще. Еще одна история. Итак, лицензирование школ и детсадов. У десятка школ и шести десятков детсадов на данный момент лицензий нет. Ну, вот я сейчас читаю «Пермские новости». Материал хороший. Называется «Куда ведут рыночные рельсы?» Нет лицензии. Что делать?

Н.К.: Ну, конечно, лицензию надо получать. Просто я бы вот немножко успокоил в этом плане аудиторию, потому что, посмотрите, кроме процедуры лицензирования, у нас есть ежегодное чистилище под названием «приемка школ к новому учебном у году».

Ведущий: Ну, у нас бодро муниципалитеты отчитываются.

Н.К.: Вот они не просто отчитываются. Дело в том, что они сегодня работают по целевым предписаниям надзорных органов, которые отвечают и за противопожарную устойчивость, и за санэпидемобстановку, и за несущие конструкции, и за безопасность. И вот, если ранее, еще там, может быть, 3-5 лет назад школы к новому учебному году принимали, в общем-то, комиссии из районо, и там где-то подключаются надзорные органы, то сегодня мы вообще говорим - нам эти комиссии из районо не нужны. Вы встречаете на пороге надзорные органы. И вот если они дают оценку, то они дают ее. И вот на протяжении уже четырех лет существует проект «Новая школа», который по масштабам финансирования перекрывает любые, так скажем, субъекты Российской Федерации. Если у нас в соседних регионах в год дают по 200, 300, 400 миллионов, то мы даем миллиард, полтора. И это означает только одно. Ну, многие могут сказать - много денег, неизвестно, куда израсходовали. А израсходовали на то, что в этом году 100 процентов школ принято надзорными органами. А в прошлом году – 99,4. А три г ода назад только 30 процентов.

Ведущий: Здравствуйте. Алло. Слушатель: Алле. Галина Владимировна. По поводу платных услуг. Вот я педагог дополнительного образования. И можно ли сказать, на какой основе это исполняется, делается в процентном отношении?

Н.К.: Галина Владимировна, значит, я понимаю дополнительные образовательные услуги, такой вопрос был, платные дополнительные образовательные услуги. Здесь ничего буквально не изменилось. Нет каких-то новых нововведений. Есть нормативная база. На основании этой стопроцентно выверенной нормативной базы вы можете организовывать дополнительные образовательные услуги при образовательных учреждениях или в учреждениях дополнительного образования, и зарабатывать деньги после того, как заключили договор с конкретным потребителем образовательной услуги.

Ведущий: Проверка тетрадей отдельно оплачивается?

Н.К.: Я еще раз говорю, это расходная часть школы. Сегодня мы довели деньги до школы, до каждой, даже не до районо, до школы. И внутри у себя решайте, оплачиваете ли вы тетради, или оплачиваете ли вы результат труда учителя.

Ведущий: Молодежь не идет работать в школу, особенно в регион. Отдельный эфир можно было бы посвятить.

Н.К.: Да. Ну, это сложная тема. Я все-таки считаю, что на сегодняшний день основная причина того, что молодежь не идет работать в школу, потому что вообще нет вакансий. Есть конкретная проблема, демографическая. Учителя все на местах. И сказать, что туда вот сейчас армия молодежи зайдет. Ну, зайти-то некуда. Это первое. Второе. Особенно в сельской местности, ну, молодежь очень многие хотели бы работать педагогами. В городе проблема сложнее. Там нужно реально выравнивать зарплату учителя с зарплатой в экономике.

Ведущий: Это в ваших силах?

Н.К.: Не всегда в наших. Но определенные шаги сегодня здесь делаются. И, прежде всего, это перевод школ в статус автономных. Использование всех источников финансирования на повышение заработной платы, в том числе, энергосбережение. И доведение заработной платы до уровня экономики.

Ведущий: Добрый день. Алло. Слушатель: Здравствуйте. Меня зовут Михаил. Я бы хотел услышать комментарий господина министра по коррупционному скандалу, который в прошлом году закончился условным сроком госпоже Лазуковой, возглавляющей МУ АХССО, и ту информацию, что в черной бухгалтерии, которая была изъята у нее в квартире, значилось в закодированных буквах фамилия господина министра, о чем дал комментарий один из участников этого уголовного дела, дал показания, от которых потом он отказался о том, что это буква означала фамилию господина министра.

Ведущий: Понятно. Комментарий.

Н.К.: Не знаю такую.

Ведущий: Буквально последняя реплика, пришедшая нам по ICQ. Реплика звучит следующим образом. «Вы-то до 20-го года доработаете?» - спрашиваю вас. Ну, у нас часто бывает, планы одного не воплощаются в жизнь другим, там, министром, губернатором и так далее.

Н.К.: Понимаете, на самом деле, понятно, что мы будем работать столько, сколько сможем работать. И я в том числе. Моя задача сегодня создать такие рельсы и такие правила, чтоб они были понятны, интересны многим. И чтобы они не менялись после того, как одна команда меняет другую.

Ведущий: Николай Карпушин был у нас в эфире. Ждем вас в гости еще.