Александр Кабаков на «Эхе Перми».

Ведущий: Добрый день, дамы и господа. В студии ведущая Нина Соловей. Пермский открытый университет приглашает на встречу с известным, а главное, читаемым писателем Алексеем Кабаковым в эти дни. Встречи проходят в университетах, в библиотеке. И сегодня Александр Абрамович Кабаков, русский писатель и публицист, гость нашего эфира. Здравствуйте, Александр Абрамович.

Александр Кабаков: Здравствуйте.

Ведущий: Вообще этот проект Пермский университет призван не только познакомить ближе и пермяков и, главное, студентов, и людей, которые интересуются литературой, в том числе, и журналистикой, в том числе с самыми знаковыми фигурами. Это еще и ваш выход, и ваши встречи с молодежью. У вас уже сегодня состоялась встреча. Я не была на этой встрече, но мне очень любопытно, что интересует студентов, какие вопросы они вам задают, что им интересно услышать от человека, который, ну, для многих, это легенда, это живая легенда, к счастью, это история, это человек, чье творчество они уже изучают.

А.К.: Ну, очень симпатичные, думающие и читающие, видимо, ребята. Вопросы самые обычные. Во-первых, что отрадно, вопросы обнаруживают, что они, действительно, читали мои сочинения. И, кроме того, видно, что это вообще читающие люди, такие… У них есть литературный фонд, то, что называется, понимаете. Ну, вопросы, как сказать, ведь у нас по привычке, по традиции считают, что писателя можно спрашивать обо всем – о жизни, о смысле жизни, о политике, о том, что было, есть и будет. Ну, обычные вопросы – что будет со страной, как вы считаете, в каком состоянии литература. Ну, это филологи. Их литература, в общем, интересует все-таки, как профессия, как предмет профессии. Так что, очень приятное впечатление осталось от встречи.

Ведущий: А что бы вы хотели, чтоб вас спросили?

А.К.: Ну, честно говоря, я бы хотел, конечно, чтобы больше спрашивали о литературе, а не о том, как жить.

Ведущий: Но это, вероятно, существует такое, потому что существует такое мнение, что писатель, и, тем более, человек, который имеет отношение все-таки к журналистике. Он более углублен в историю, он больше понимает.

А.К.: Ну, у нас есть традиция просто, считать писателя учителем жизни. А писатель, в общем, все-таки, прежде всего, сочинитель, выдумщик увлекательных историй.

Ведущий: Но те истории, которые вы, как вы говорите, выдумали – это ведь, с одной стороны, они во многом фантасмагоричны. С другой стороны, там реальные политические обстоятельства. Например, тот же знаменитый «Невозвращенец».

А.К.: Да. Ну, вот это понятно, что вы имеете в виду в основном «Невозвращенца». Ну, да. Но, с другой стороны, конечно, писателя в России можно спрашивать и о смысле жизни, о том, что будет, потому что…

Ведущий: А кого еще-то спрашивать?

А.К.: …так повелось в России. Здесь, действительно, просто, может быть, дело в том, что многие годы некого было больше спросить. Вообще, с размышлениями о смысле жизни нормальные люди должны бы идти в храм. А о том, что будет со страной, надо спрашивать у политиков. Ну, у нас привыкли, что, если, кто и скажет нечто вроде правды, то писатель.

Ведущий: Можете ли вы сказать о том, что люди стали возвращать свою любовь к чтению, вообще, и особенно к чтению русской литературы? Есть такое?

А.К.: Ну, к чтению русской литературы не знаю. Очень много читается литературы переводной, я имею в виду беллетристику. Гораздо больше, чем раньше. Хотя раньше у нас была прекрасная школа перевода. Сейчас переводы ужасные. Но очень много читается переводной литературы. На мой взгляд, особенно молодежь больше читает переводной литературы, чем русской. Но, вообще читать, ну, это… как теперь принято выражаться, стало трендом. Это модно. Просто модно.

Ведущий: Вам, как писателю, это приятно?

А.К.: Затрудняюсь так уж однозначно ответить. Понимаете, мне бы хотелось, чтобы читателей было, может быть, и не так уж много, но чтобы они были хорошего качества.

Ведущий: Ну, вот вы в свое время, ну, может быть, и сейчас, имели большое отношение к литературным премиям. Не только, как обладатель, например, главной премии «Большая книга», но и как председатель жюри «Букера», насколько я помню.

А.К.: Да. Ну, там я был в 2006-м году председателем букеровского жюри. Председателем букеровского жюри можно быть раз в жизни, поэтому больше я не буду. Но я член, так называемого, постоянного Букеровского комитета, который формирует жюри. И, вообще, я слежу за литературными премиями. Все пишущие люди за ними следят. Это хорошее дело. Это, как вам сказать, существенная и не худшая часть литературной жизни. Собственно, это и есть основная часть литературной жизни сейчас. Потому что, ну, чем еще писателям заниматься, как не следить за движением литературных премий. Еще можно, конечно, дачи в Переделкине делить, но уже новых там нет. Старые, действительно, делят, еще делят. Ну, все-таки еще иногда…

Ведущий: Еще не все поделено.

А.К.: Да. Все-таки иногда надо и литературой поинтересоваться. Вот, кто премию получил.

Ведущий: Вот, что касается литературного процесса, там идет какое-то движение, развитие?

А.К.: Ну, вот движение…

Ведущий: Вы же больше других…

А.К.: Движение – это премиальная жизнь. Вот, собственно, вот это и есть то, чего ждут, о чем говорят. Какой еще литературный процесс может сейчас быть? Толстые журналы? Ну, все-таки у них очень маленький тираж. Но все равно за ними тоже следят. Профессиональные люди, уж, во всяком случае. Люди литературы следят за толстыми журналами. Ну, и критика, рецензии, которые появляются не только в толстых журналах и не только в «Литературной газете», и даже не столько. Сейчас все приличные периодические издания имеют литературного обозревателя. И за мнениями многих из этих литературных обозревателей очень внимательно следят пишущие люди. Ну, вот, а какой еще литературный процесс? Раньше все-таки публикация в толстом журнале в большой степени определяла писательскую судьбу. Сейчас это уже совсем необязательно.

Ведущий: Это уже не формирует вкус читателя?

А.К.: Сейчас-то это уже совсем необязательно. Многие авторы уже просто, минуя толстый журнал, несут в издательство, и выходит книга, и все.

Ведущий: Вы как-то в одном из интервью сказали, я, извините, как помню просто скажу, точно цитату не приведу – я не хочу больше писать романы, потому что вот романы принялись писать и певица Валерия, и еще кто-то, и я как-то себя не равняю, дескать, с такими величинами в кавычках.

А.К.: Ну, говорить о том, что я больше не хочу писать романы – это вообще многие писатели склонны, закончив очередной роман…

Ведущий: Сказать – все, это последний.

А.К.: Это последний. И я этого не избежал. И после того заявления, я помню его, я по-моему написал как раз после этого еще роман, еще… Но то, что жанр роман теперь принято ставить на любые плохо записанные какими-то ремесленниками воспоминаний, причем, воспоминаний о чем и кого. Ну, это точно. Вообще, писать принялись все. Во всяком случае, ставить свою фамилию на книгах принялись все, кому не лень. Все. Просто все.

Ведущий: Ну, тем самым дискредитировали?

А.К.: Ну, в общем, в какой-то степени, конечно. Эстрадные звезды, политики… все, все. Просто все.

Ведущий: Ну, значит, есть спрос, если они много пишут.

А.К.: Спрос есть, конечно. А как может не быть спроса, если его каждый вечер по телевизору видят. Вот смотри-ка, книжка, его фамилия стоит.

Ведущий: Значит, массы все-таки интересует в большинстве своем там личная жизнь, подноготная жизнь. Ведь большинство этих книг, так или иначе, мы останавливаемся, книг, где звезды пишут о себе, почему-то они пишут в основном не о том, как я там шел творческим путем, как я находил то-то решение, то-то, а пишут о какой-то своей личной жизни. И людям это интереснее выходит?

А.К.: Во-первых, потому что это неотделимо одно от другого. Во-вторых… Ну, о чем еще писать? И самое главное, что, ну, конечно, людям это интересно. Людям именно это интересно. Самое главное, что интересно современному человеку это то, что показывают по телевизору. Вот и все. И показывают по телевизору.

Ведущий: Но, к счастью, эти романы и, так называемые, в кавычках и эти авторы не попадают в шорт-листы литературных…

А.К.: Будем так говорить – пока не попадают.

Ведущий: А есть перспектива?

А.К.: Боюсь, что да. Знаете, до поры до времени в премиальные списки не попадали много кто, авторы таких мусорных, трэшевых детективов, авторы, вышедшие из сетевой литературы. Сейчас уже попадают. И дальше будут попадать. До поры до времени в премиальные списки не попадали просто многие значительные авторы. Но считалось, что это массовая популярность, это такой попсовый постмодерн. А сейчас попадают. До поры до времени таких авторов не включали в писательские делегации. А сейчас включают. Ну, кто знает, может быть, завтра писателем будет, не знаю, Киркоров.

Ведущий: В начале нашего разговора у меня было ощущение, что вы более оптимистично смотрите на русскую литературу. А сейчас…

А.К.: А я ничего не вижу тут плохого.

Ведущий: Противоречивого?

А.К.: Ну, понимаете, это просто неизбежный процесс. Нельзя к этому относиться, там, что вот это плохо, или это хорошо. Это просто неизбежно. Неизбежно. Если культура вообще демократизируется, то это все неизбежно. Это все неизбежно. Не может высокая литература, высокая культура вообще быть достоянием миллионов. Просто не может.

Ведущий: Но она, наверно, никогда и не была.

А.К.: Вот не была. Сейчас становится. Сейчас средства массовых коммуникаций современные делают все достоянием миллионов. Обще демократизируется само по себе, все более и более демократизируется. В обществе нет иерархии, в культуре нет иерархии. Это неизбежно.

Ведущий: Александр Абрамович, примем сейчас звонок и продолжим. Добрый день.

Слушатель: Добрый день. У меня вопрос к гостю. Уважаемый Александр Абрамович, вам знакомо, конечно, имя Владимира Сорокина.

А.К.: Да, конечно.

Слушатель: Вы не подскажете, может быть, вы случайно знаете, может быть, и неслучайно, в институте Сербского его не проверяли на предмет душевного равновесия?

А.К.: Думаю, не проверяли. Я считаю Сорокина абсолютно психически уравновешенным человеком.

Слушатель: А как… мне подскажите, кому вообще… у него свой издатель есть?

А.К.: Что значит «свой издатель?

Слушатель: Ну, кто его издает? Почему он таким тиражом-то очень приличным выходит?

А.К.: А потому что на него спрос есть?

Слушатель: Есть спрос на него? Вы уверены?

А.К.: Конечно. Да, абсолютно.

Слушатель: Но это, если ???????? (неразборчиво), знаете, сродни тому, как… очень грубое выражение на языке вертится, потешить похоть.

Ведущий: Спасибо.

А.К.: Ну, вы знаете, ваше мнение имеет право на существование. Но я считаю Сорокина очень талантливым человеком. Хотя мне его литература не близка. Но он очень талантливый человек. Просто я не могу относиться к литературе исключительно, как к игре. В то время, как у Сорокина литература абсолютно игровая. Это литературная игра, очень высокого класса, кстати.

Ведущий: Ну, особенно «Опричник», например.

А.К.: Это очень высокого класса литературная игра. Ну, понимаете, «День опричника» тоже игра. Это тоже игра.

Ведущий: Да, да, да.

А.К.: А прежние вещи, тем более. Насчет психического здоровья… я Володю хорошо знаю. Ну, не хорошо, но, во всяком случае, мы знакомы. Он абсолютно психически уравновешенный и очень интеллигентный человек. Ведущий: Ну, я не думаю, что это этично так, в общем, писателю о писателе спрашивать.

А.К.: Да нет, ну, я искренне ответил. Просто не нравится человеку Сорокин. Ну, что сделаешь.

Ведущий: Мы с вами уже говорили о том, что сегодня, и вообще во все времена так повелось в России, от писателей и от людей пишущих требуют много. Людям хочется узнать мнение человека. И сегодня деятели культуры, и в том числе, литературы, и ученые включились активно в политический процесс, хотя они, в общем-то, никогда особо не отключались, и возникают разного рода письма. Вот я не могу не задать вам просто этот вопрос. Сегодня стало известно о том, что ряд деятелей, если я не ошибаюсь, там 45 человек, написали письмо в организацию Amnesty International, по поводу Михаила Ходорковского, Платона Лебедева, и просят признать их узниками совести. Как вы относитесь к подобным письмам, и насколько, на ваш взгляд, они могут, действительно, как-то повлиять на ситуацию? Даже не касательно Ходорковского, а любую другую.

А.К.: Ну, как всякая общественная активность, это влияет на ситуацию. Я думаю, что это письмо в большой степени вызвано… его появление вызвано тем, что за ?????????(неразборчиво) недели две назад или десять дней назад появилось письмо, инициированное Кучереной.

Ведущий: Письмо 55-ти, да?

А.К.: Да.

Ведущий: Ну, вот Познер сегодня в эфире «Эха» заявил о том, что это не ответ на то письмо, что они его написали гораздо раньше. Просто собирали подписи, только сейчас отправили.

А.К.: Ну, может быть, и так. Ну, как вам сказать…

Ведущий: Письма могут… Ну, вы сказали, что они, так или иначе, влияют.

А.К.: Да, влияют, конечно. Вы знаете, просто мое отношение такое, что, если вмешиваться в политическую деятельность, то в качестве гражданина. А почему это должны быть отдельно письма деятелей культуры, а завтра, там, я не знаю, автостроители выступят с письмом, а послезавтра зубные врачи.

Ведущий: А почему, кстати, так получается?

А.К.: Это гражданская позиция. Она должна быть свойственна любому человеку. И по какому-то профессиональному признаку объединяться. Но это мне кажется немножко странно. Но так получается, что это, опять же, все то же самое, что в России писатель, вообще, деятель культуры считается ответственным за все, и он и сам поддерживает ситуацию, в которой он считается ответственным за все. В частности, такая ситуация поддерживается такого рода письмами.

Ведущий: Вы в свое время были обозревателем. И, безусловно, выходили статьи, материалы, касаемые политики. Сегодня, как вы сказали до эфира, я политикой больше не занимаюсь. Я отошел от политической…

А.К.: Ну, политика, не политика, а политическая журналистика.

Ведущий: Журналистика, да, безусловно.

А.К.: Уже довольно давно.

Ведущий: Неинтересно в России об этом стало писать? Или это вам неинтересно?

А.К.: Я боюсь обидеть своих коллег. Но все же скажу таким образом.

Ведущий: Не хочется в ряду в одном стоять?

А.К.: Нет, не поэтому. Мне кажется, что сейчас в России, ну, в общем-то, это было и всегда, и везде. Заниматься политической журналистикой, что на одной стороне, что на другой стыдно.

Ведущий: Стыдно почему?

А.К.: Как вам сказать? В позициях можно найти разумное – и в одной, и в другой. Но очень много бессовестных людей, как с одной стороны, так и с другой.

Ведущий: То есть, вы говорите о тех журналистах, о тех людях, которые умею…

А.К.: Нет, я не о журналистах. Я, собственно, о политиках. Если писать и занимать одну из сторон, понимаете, ну, вот я бы не стал сейчас сотрудничать, предположим, и с «Новой газетой», ну, и, конечно, с «Российской газетой». Меня и то, и другое не устраивает.

Ведущий: Ну, а «Коммерсант», ведь он, по сути, не занимает никакую позицию.

А.К.: Вот и хорошо. Вот я там и работаю.

Ведущий: Поэтому вы там и работаете.

А.К.: А, кроме того, и там я занимаюсь… и даже там я занимаюсь не политической журналистикой, а глянцевой. Знаете, ну… помните, вот в одно время говорили про нашу оппозицию, про «Другую Россию», оппозиция совести. Так ее называли. Но я как-то не могу считать оппозицией совести группу или движение, которое возглавляет Лимонов, допустим, и Касьянов. Ну, оставим в стороне Каспарова. По разным причинам, но одинаково не могу. Мне кажется, как бы ты ни возмущался действиями власти, но идти на одну демонстрацию с Лимоновым я не пойду.

Ведущий: Хотя какие-то взгляды вам могут быть понятны…

А.К.: Ну, во-первых, мне его взгляды известны. Я не принимаю вообще их все.

Ведущий: А, все. Тогда, конечно. Добрый день.

Слушатель: Здравствуйте, Александр Абрамович. Бессонов Алексей Борисович. Александр Абрамович, знаете, русские писатели всегда улавливали запах перемен. Достоевский предсказал революцию в России. Солженицын в застое увидел перемены, так сказать, грядущие, и так далее. ???????? (неразборчиво) оттуда сегодня чувствуют этот запах грядущей катастрофы? Видят, так сказать, Лениных, Горбачевых ????????? (неразборчиво) и так далее. Спасибо.

А.К.: Затрудняюсь сказать. Прежде всего, потому что, если вас интересует мое мнение, мне не представляется неизбежной грядущая катастрофа. Мне не представляется она неизбежной. Мне представляется неизбежной другого рода катастрофа. Катастрофа, которая может коснуться всего мира. Вот рванет посильнее, чем в Японии, и все. Человек очень многое сделал для того, чтобы земля вообще выкинула его от себя. Политической катастрофы в России я не чувствую, приближение политической катастрофы. Не чувствую. Я думаю, что Россия свой лимит революций выбрала. Вот как Франция. Франция нарубила голов гильотиной…

Ведущий: Наелись.

А.К.: Наелись, напились крови, и сейчас французы самый буржуазный и самый не склонный к революции народ. Другое дело, что они допустили к себе приезжих, которые могут устроить у них уже не революцию, а просто, я бы сказал, цивилизационный переворот. Это другой вопрос. Но сами французы абсолютно буржуазные люди в абсолютном большинстве. И я думаю, что в ближайшей перспективе русские будут становиться все более и более буржуазными и спокойными.

Ведущий: У нас есть звонок. Добрый день.

Слушатель: Здравствуйте, Нина Викторовна. Здравствуйте. Александр Абрамович.

А.К.: Здравствуйте.

Слушатель: Меня зовут Леонид. Александр Абрамович уже высказался о политической деятельности Лимонова. Хотелось бы задать вопрос. А как Александр Абрамович оценивает литературное творчество Лимонова, особенно последних лет? Спасибо.

Ведущий: Спасибо.

А.К.: Последних лет не оцениваю никак, потому что после «Книги мертвых» ничего не читал. Вышли стихи. Я всегда считал, что он хороший поэт. Он написал, по крайней мере, один очень хороший роман. «Это я - Эдичка». Но было это уже едва ли не сорок лет назад,

Ведущий: Это уже классика.

А.К.: Он очень одаренный человек, на мой взгляд, абсолютно лишенный социальной нравственности. Да и в смысле личной нравственности, мне очень сомнительна его деятельность. А писатель он настоящий, хороший писатель. Но я говорю, после «Книги мертвых», которая у меня вызвала большое раздражение, там просто по моим сведениям, потому, что я сам точно знаю, там просто очень много неправды в этих воспоминаниях, и очень… кое-как написана. Спешит. Очень спешит все время.

Ведущий: Александр Абрамович, а как вы, если видите и оцениваете новых писателей, новые имена, молодые? Еще не так известны, как Сорокин, как тот же Лимонов.

А.К.: Ну, тут опять придется вспомнить Лимонова, потому что как-то жизнь устроена так, что любым способом, получается, делаешь ему рекламу. Едва ли не самое интересное, что появилось в последние годы, это писатель Захар Прилепин, убежденный лимоновец по политическим взглядам. И, на мой взгляд, очень одаренный писатель. Кстати, и парень симпатичный в личном таком общении. Ну, пожалуй, что я другую сильную, такой силы фигуру и не вспомню.

Ведущий: Ну, Захар Прилепин сегодня уже тоже, так называемая, звезда яркая.

А.К.: Ну, звезда, да. Совсем молодых, совсем начинающих я не очень хорошо знаю, или совсем не знаю. Должны появиться.

Ведущий: Еще звонок примем. Добрый день.

Слушатель: Здравствуйте. Добрый день. А можно вопрос гостю задать? Меня зовут Нина. Уважаемый Александр Абрамович, скажите, пожалуйста, как вы относитесь к творчеству Довлатова? Ваше вот личное мнение, впечатление. И в человеческом плане. Я просто хотела немножко привести одну ремарку. Дело в том, что я совсем недавно вышла на этого писателя. Ну, в силу еще своей молодости. Я в восторге от него. Так вот там про Лимонова одно предложение немножко такое странноватое. Лимонов очень талантлив, но очень тошнотворен. Как бы вы оценили вот это предложение?

Ведущий: Это мы с одним писателем все о других писателях.

А.К.: Ну, как раз это естественно. Ну, просто получается, что еще к тому же все время о Лимонове. Ну, то, что я сказал до этого, как раз почти совпадает с тем, что сказал Довлатов. Он сказал - тошнотворен и сказал – безнравственен. И талантливый. Мы абсолютно сошлись. Что касается Довлатова, я не абсолютный поклонник Довлатова. Он очень хороший писатель. Он совершенно заслуженно и закономерно становится все более и более популярным. Хотя уже, ну, двадцать лет прошло, как помер. Но это не мой любимый писатель. Он, ну, простят меня его поклонники, на мой вкус он простоват. Он, ну, можно так, знаете, как слышится, так и пишется. Он простоват. И мне это не очень интересно. Поэтому у меня другие любимые писатели.

Ведущий: Приходят вопросы на наше эфирное ICQ. Виктор спрашивает: «Ваше отношение к последним движениям масс против распространения русского мата в печати».

А.К.: Я не замечал, чтобы массы двигались против этого.

Ведущий: Да.

А.К.: Массы, как матерились, так и матерятся ???????? (неразборчиво). А насчет распространения русского мата. Ну, понимаете, в чем дело. Ведь матерные ругательства иначе назывались как, всегда во все времена? Нецензурные. Да? Цензуры-то нет. Все. Отменили цензуру. Нужно было понимать, что это не только разрешат, наконец, писать против коммунистов, но и всю цензуру отменят. Вот и все. Ее отменили. Поэтому говорить о том, что хорошо, что распространяется мат, или плохо, это неизбежно. Это неизбежно. Цензуры нет. Цензура запрещена конституцией государства.

Ведущий: А на ваш взгляд должна быть хоть какая-то цензура? Какие-то нормы должны соблюдаться?

А.К.: На мой взгляд, много, чего должно быть из того, что исчезло с течением времени. Но… ну, так не бывает. Во всех странах все непристойные выражения легализованы, потому что нет цензуры. А когда была, то непристойности были везде запрещены. А теперь цензуры нет. Во многих странах, в большинстве западных стран ее нет уже там очень давно.

Ведущий: Ну, может быть пройдет такое время, когда мы уже насладимся вот этой свободой, когда все нецензурировано, когда на сцене матерятся, там в книгах, в статьях, на телевидении. И это пройдет, мы наедимся, и снова перейдем к человеческому общению.

А.К.: Вы понимаете, в чем дело.

Ведущий: Или это утопия?

А.К.: Нет, я так не думаю. Дело в том, что это и есть человеческое общение. В жизни люди так говорят. А отделить разговорную речь жизни от речи, предположим, ???????? (неразборчиво) может только цензура. Вот и все.

Ведущий: А литература, искусство может воспитать?

А.К.: Или собственный вкус. Но это уж, как бог даст, понимаете. У одного вкус такой, у другого – другой. Ничего сделать нельзя. Понимаете, для того, чтобы запретить какого-то рода слова, нужно их запретить. Не пропускать через цензуру. Так не будет уже. И если у меня спросят… меня раздражает, когда это идет против вкуса. Но, если б меня спросили, вот готов ли я на введение цензуры в нашей стране, нет, не готов. Потому что сегодня запретят мат, но уже завтра запретят политические высказывания. Обязательно.

Ведущий: Потому потерпим мат ради другой свободы.

А.К.: Но бог его знает. Я вообще не считаю, что свобода – это безусловное благо. Это благо при определенных условиях.

Ведущий: Светлана интересуется. «Слышали ли вы про амбиции нашего города стать культурной столицей? И как вы к этому относитесь?»

А.К.: Ну вот вы меня сегодня уже спрашивали о чем-то подобном. Понимаете, ну, я вообще считаю, что для нашей страны и одной-то столицы много. И ее невозможно вынести. Но вообще… ну, дай бог. Дай бог, если это так будет, вообще всяко лучше, если это будет, предположим, культурная столица, потому что, например, столица коррупции у нас уже одна есть. Хватит. А если Пермь будет культурной столицей, ну, прекрасно, дай бог. Только я не думаю, что это можно сделать каким-то целенаправленным решением. Это может сложиться так жизнь постепенно, медленно, десятилетиями.

Ведущий: А при помощи власти, денег нельзя сделать из города культурную столицу?

А.К.: Нет, нет, ни власть, ни деньги, ни усилия Марата Гельмана не делают культурную столицу. Культурную столицу делают годы. Годы, обстоятельства, понимаете, жизнь.

Ведущий: Например, современное искусство, если мы говорим об изобразительной части современного искусства, о инсталляциях, о новых работах, картинах, которые выставляются в музее современного искусства, их отличает то, что они здесь, сегодня и сейчас. Либо тебя трогают эмоционально, либо не трогают. И должны достигать очень быстрого эффекта. Не стоять, как раньше, думать, и смотреть, и угадывать, что там художник нарисовал, а сразу же. Если это тебя трогает, значит, произошел эффект. Может быть, также и с культурной столицей случится.

А.К.: Ну, вот столицей, и лучше, я бы сказал, штаб-квартирой современной культуры вполне может Пермь стать. И для этого, действительно, нужно желание власти, деньги и, собственно, все. А культурной столицей – нет. Для этого должно время пройти.

Ведущий: Будет ли это иметь отношение к культуре?

А.К.: Нет, это будет иметь отношение к культуре. Но, понимаете, для того, чтобы стала культурной столицей, это поколения должны принять это в свою психологию. И это годы нужны. Годы, годы, годы.

Ведущий: Спасибо вам большое, что вы были сегодня у нас в студии. Время быстро бежит.

А.К.: Спасибо.

Ведущий: Дай бог, чтобы те дни, которые вы еще проведете в нашем городе, будут для вас благостными, и встречи были приятными. Александр Кабаков был гостем сегодня нашей программы.