Открытие "Флаэртианы"

Ведущий: День добрый, дорогие радиослушатели. Начинается прямой эфир на «Эхе Перми». У микрофона  Евгения Романова, а также моя соведущая сегодня Катерина Балакина.

Екатерина Балакина: Добрый день.

Ведущий: За звукорежиссерским пультом трудится Сергей Слободин. Представлю наших гостей. Марина Дроздова, художественный консультант продюсерского центра «СоюзКиноЖурнал», шеф-редактор студии документального показа  телеканала  «Культура», режиссер, сценарист игрового и документального кино, приз «Зеленое яблоко - золотой листок». Номинация – «Лучший критик».  Здравствуйте, Марина.

Марина Дроздова:  Здравствуйте.

Ведущий:  Виктория Белопольская, работала  корреспондентом журнала «Огонек», сотрудник-консультант международного конкурса «Флаэртиана»  в Амстердаме, шеф-редактор студии документального показа  телеканала «Культура». Ну,  все не перечислить. Здравствуйте, Виктория.

Виктория Белопольская: Здравствуйте.

Ведущий: Также лучший кинокритик 96-го года. У нас кринокритессы, если так можно сказать.  Говорим мы сегодня о «Флаэртиане». Сегодня открывается, вернее, уже начались показы накануне, 11 октября в Перми. А сегодня официальное открытие документального фестиваля «Флаэртиана», который пермяки, конечно  же, знают,  любят,  уже многие годы следят за этим фестивалем. И именно в осенние денечки он проходит.  Прежде всего, наши гости отбирали фильмы для «Флаэртианы». Их напрямую задача была в этом. И поэтому сразу вопрос.  Как это было сложно? Сколько было вообще всего фильмов? Какой принцип отбора?

В.Б.: Мы, как отборочная комиссия, в нее еще входит Павел Печенкин, директор фестиваля и  наш коллега режиссер-документалист  Борис Караджев, мы не считаем правильным придерживаться в отборе только поступивших фильмов, так называемого самотека. Это неуправляемый процесс.  В мире сейчас практически  при современных  технологических возможностях каждый человек может снять фильм, что, собственно, и происходит.

Ведущий: Новичков, так называемых?

В.Б.: И прислать к нам на «Флаэртиану», как и на другие фестивали. Знаете, у нас была такая шутка. Когда мы начинали только работать на «Флаэртиану», то наша тогдашняя отборочная комиссия подразделялась на две части  - отборочная комиссия и наборочная комиссия.  Отборочная комиссия отбирала из потока, из того, что приходило самотеков на фестиваль, наборочная комиссия выбирала из разных источников.  По запросам… То есть мы запрашиваем фильмы, ориентируясь на то, что происходит в мире. Мы  не можем поехать… мы ездим на большие фестивали, например.  Но совершить, условно говоря, целевую поездку с тем, чтобы отсмотреть  все испанское производство в город Мадрид при помощи министерства культуры Испании,  мы не можем по  ряду обстоятельств. В том числе, надо сказать, и финансовых.  Или мы не можем поехать в ????????? (неразборчиво),  потому что это чрезвычайно высокобюджетный выезд. Хотелось бы смотреть поток американского кино. Но  это, как бы, не очень получается. Поэтому мы ведем  работу, главным образом, не только на фестивалях, но и прицельную работу по запросам фильмов, информацией о которых мы обладаем. Поэтому принципы нашей работы – это, с одной стороны, поездки на серьезные документальные  события. Они могут быть разного рода. Это может быть главный фестиваль сейчас фактически мира в Амстердаме «IDFA». А может быть поездка на симпозиум. Или, например, очень полезны для нас выезды на не конкурсный фестиваль «DocPoint» в Хельсинки,    где очень сильная команда, и она интересно отбирает картины. И большой поток финского и скандинавского кино мы можем там увидеть.  Короче говоря, прямых принципов отбора у нас нет. У нас  есть эстетические  такие принципы, художественные.

Ведущий:  Понравилось, не понравилось.

В.Б.:  У нас есть  принципы художественные. Фильм, соответствующий концепции «Флаэртианы». Потому что у нас же фестиваль  держится концепции, как я называю это,  нанучной.  Жизнь человека, которая должна разворачиваться перед  нами в кадре. С одной  стороны, эстетические у нас. С другой стороны, у нас есть определенные  организационные принципы. И в работе отборщиков  фестивалей, как говорят в англоязычной терминологии, это называется programmer, программеров.  Вот принцип отбора, где и при каких  обстоятельства и каким образом ты находишь фильм, и составляешь таким образом программу, важнее, чем деньги, например. Иметь знакомых и информацию важнее, чем  бюджет на это.

Ведущий:  Марина, а вы как бы концепцию огласили, концепцию «Флаэртианы». Чем отличается этот конкурс  от других конкурсов документального кино?

М.Д.:  Ну, само название «Флаэртианы»… «Флаэртиана» происходит от имени американского режиссера   Роберта Флаэрти. И это концепция, как я это для себя формулирую, такого романного существования документального кино. То есть  это фиксирование жизни человека в ее драматургическом  развитии перед камерой режиссера. Я  называю это своего рода новеллистикой., визуальными кинематографическими способами.  То есть это маленький роман, повесть, рассказ,  новелла, законченная или едва начатая, но с заданной атмосферой. Это персонаж, который за 10 минут или за полтора часа проживает перед нами фрагмент своей  жизни. Но в этом фрагменте жизни мы видим и его судьбу, ну, и,  возможно,  судьбы еще каких-то людей, как это происходит, действительно, в классической новеллистике.

В.Б.: И даже может быть  элементы истории, и истории его страны, и обстоятельства его жизни, его народа.  Как, например, вот сегодня  будет замечательный фильм у нас на открытии,  который называется «Положение среди звезд».  Это третья часть. Фактически человек создает  эпический роман, Леонард Ретель Хельмрих, голландский режиссер, создает эпическое произведение, которое, с моей точки зрения, сравнимо по масштабу, например, с «Войной и миром». Потому что он… это третья часть его трилогии, которую он снимает 10 лет,  об индонезийской семье.  Он наполовину индонезиец, наполовину  голландец.  Это третья часть его трилогии. Он снимает по несколько лет.  Долго наблюдает обстоятельства жизни героев,  и события в семье, и события в Индонезии. Первая часть трилогии относилась к серьезной политической ситуации в Индонезии, как эта семья участвовала в этой  политической ситуации, будучи совершенно ординарными людьми. Вот «Положение среди звезд» - это такой совершенно  типичный пример  того, о чем говорит Марина.  Это большой, большой кинороман, документальный кинороман, который по масштабам  того, как он дает представление о жизни людей, страны, мира вообще, и, естественно, понимание автора всего этого,  он, в общем, сравним, действительно, с «Войной и миром».

М.Д.: И одновременно   своего рода антропологическая комедия.  Это  не, условно говоря, тяжеловесное,  сложное полотно.

В.Б.: Да, конечно.

Ведущий:  Ну, вот когда я смотрю такие документальные фильмы из разных стран, это как маленькая киноистория этой страны. Нравы, обычаи.

М.Д.:  Конечно.

В.Б.: Ну, как в жизни каждого из нас,  так или иначе, отражается история места, где мы живем.

Е.Б.: А интересен уровень  российской программы «Флаэртианы». Как  он меняется за те годы, как вы с «Флаэртианой» работаете?

В.Б..:  Дело в том, что российская программа «Флаэртианы» полностью отражает  положение в российской документалистике. Российская документалистика, с моей точки зрения, и не только с моей, переживает, я думаю, может быть,  худшие времена из-за порочной системы киноподдержки. Ну,  вы знаете. Порочная система финансовой поддержки. Из-за падения во многом по многим  причинам престижа профессии из-за катастрофического кризиса в нашем кинообразовании. И из-за… ну, все-таки в стране, где живет 140 миллионов человек и где только 2 квалифицированных киношколы. Кинематограф развивается  там, где 52 штата и в каждом штате по две киношколы, в каждом университете.

Ведущий:  То есть это популярно  у них.  Режиссер документального кино  там на западе, за границей.

В.Б.: Безусловно, это востребованная профессия, потому что, во-первых, существует индустрия. Существует телевизионная индустрия, которая  требует документалистов. Осваивает она  этот документальный материал форматный или авторский. Сейчас уже форматы – очень широкое понятие… ну, скажем, в европейском  документальном телевидении  требование формата  - это довольно широкие вещи. Это не как у нас закадровый текст и исторические хроники.

М.Д.: Но надо сказать, что мы говорим о креативной документалистике, то есть не форматной, телевизионной.

В.Б.: Да. Что касается того, что представлено в российской «Флаэртиане», это, конечно, то, что вот опять же, в англоязычной терминологии  называется  creative documentaries -  творческая документалистика, документалистика, которая ставит перед собой и художественные задачи.  Но надо сказать, что  она, действительно, сейчас в России переживает  не лучшие времена.

Ведущий:  А когда были лучшие? В советские времена?

В.Б.:  Самые лучшие времена в документалистике происходят тогда, когда в стране  идут серьезные общественные и социальные процессы.

Ведущий:  Перестройка, 90-е годы.

М.Д.:  20-е годы  был прекрасный период документалистики.

В.Б.: Да, да, да, 20-е годы.

М.Д.: Прошлого века.

В.Б.:  У нас в нашей программе есть  замечательный фильм из Израиля.  Израильское кино уже много лет, документальное, на очень серьезном подъеме. Это очень сильная документальная школа.  Вот та картина, которая в нашем конкурсе присутствует, с моей точки зрения, просто  шедевр.  Так вот, Израиль находится в фарватере исторического процесса. Это объективный факт. Израиль находится в фарватере исторического процесса. Именно на этой территории сталкиваются две цивилизации… на  территории Ближнего Востока сталкиваются две цивилизации.  Там бурлит документальное кино.

Е.Б..: Но это история, наверно, с двумя полюсами.  То есть  если существует кризис специалистов, которые делают  кино, то ведь существует еще ситуация, когда  люди просто не идут на документальные фильмы в кино.  Томас Бальмес, его фильм «Малыши», который покажут, если я не ошибаюсь, в пятницу,  собрал  в США 7 миллионов долларов, в русском прокате – 150 тысяч  долларов.

В.Б..: Что очень много в наших обстоятельствах.

Е.Б.: Почему это происходит?

М.Д.:  Ну, у нас совсем другая  традиция.  То есть, можно делать эту историю длинной, можно  делать ее короткой.  Во-первых, в России, в принципе, другая  традиция отношения к фактологии и к реальности.  Российский менталитет не очень принимает факты и реальность. Это было всегда – в 17-м, 18-м, 19-м., 20-м веке и даже в 21-м, потому что  российское сознание больше ориентировано на мифологию… 

Ведущий: На сказки.

М.Д.:  …на эмоции, на сказки, в каком бы виде они не происходили. И это, действительно, не то, что я пытаюсь внедрить академическую концепцию в умы наших уважаемых слушателей.  Но это, действительно, так. Европа, Америка в меньшей степени.  Но там просто громадное количество разных зрителей, разных зрительских кругов. Но Европа, действительно, ориентирована на аналитику. Это так. Поэтому документалистика, наверно, 15 лет назад или 10 лет назад  пришла в  кинотеатры, и  стала завоевывать внимание аудитории именно потому, что аудитория зрительская готова и  хочет анализировать, что, где, как происходит, а не погружаться в разного рода  лучше или хуже…

В.Б.: Сон золотой.

М.Д.: Да, белый сон золотой.  Это одна история.  Другая история, собственно, в Европе, по-моему, бум прокатной документалистики начался с французской картины  «Жить...  я могу ошибиться.

В.Б.: «Жить и… «Быть и иметь». Николя  Филебера, когда фильм о сельском учителе где-то… в Аверно, о сельском учителе в Аверно собрал совершенно фантастическую кассу, по-моему, 30 миллионов евро. 

Ведущий: С чем это может быть связано?

В.Б.: С французским…с специфическим французским самосознанием, когда люди испытывают социальную солидарность, социальную ответственность, реагируют на процессы, идущие  в мире адекватно.

М.Д.: И людям хочется знать, как живут  другие люди, и понимать, как живут другие люди для того, чтобы анализировать социум вокруг себя…

В.Б.: Для того, чтоб расширить свое представление о мире.

М.Д.: Да.

В.Б.:  Не сузить с помощью… я не знаю, «Яиц судьбы»…

М.Д.: Не сузить с помощью сериалов, а расширить с помощью аналитических фильмов, и, в том числе, все-таки для того, чтобы активно сопереживать  обществу, а не эмоционально  сопереживать общественным проблемам.  То есть, действительно, как  это ни странно, пытаться менять что-то в обществе. Поэтому это совершенно иначе работает. Я думаю, что то, что показывает фестиваль в Перми, и то, что показывают  небольшие показы документалистики в Москве, все-таки за последние  даже 5 лет на нашем уровне, мне кажется, очень изменилось  отношение  зрительской аудитории к  документальному кино. Она, безусловно, к нему тянется. И  это, конечно, та аудитория, которая смотрит как авторское документальное кино, так и очень качественное форматное телевизионное кино в Интернете.  И это  наша надежда, в смысле,  нашей аудитории.

Ведущий: Вот Виктория Белопольская сказала, что документальное кино идет в кинотеатры.  На самом деле я не вижу. Я вижу одни  блокбастеры, я вижу одни  голливудские фильмы.  У нас в Перми кинотеатр есть  только «Премьер», где, да,  при желании можно смотреть документальное кино.  Но вообще вот фестиваль «Флаэртиана». Успевайте, дорогие слушатели, с 11 по 17 октября в крупных кинотеатрах города  продаются билеты. И, в общем, все доступно.  Единственное, в «Премьере» небольшие залы.  Это всегда было, ну, по мне,  так минусом. С другой стороны,  большой выбор на самом деле, с утра до вечера.  Можно бросить всю работу идти смотреть кино.  Вот вы  говорили о падении престижа профессии. И все равно вот есть такой стереотип, что докуметалист вот  непонятно вот даже чем занимается.  На что он живет, как он зарабатывает, и, вообще, вот ради чего все вот на  кон, что называется, кино. Понятно, если он пошел снимать игровое кино. Сейчас вот смотрите, да, сериалы.

В.Б.: Ну, одно дело – сериалы, другое дело – игровое кино.  Это, во-первых,  два разных случая. Во-вторых, ни один российский фильм, не связанный с телевидением и не использующий телевидение, как материал,  ну, я уже упоминала «Яйца судьбы»,  то, что связано с «Камеди клабом». Это единственное, что приносит хоть какую-то  прибыль производителям.  Ни один российский фильм в прокате не окупает себя и не приносит прибыли.  Это вполне официальная информация.

Ведущий: Ну, даже фильмы Лунгина «Царь», «Остров», на которые ходили…

В.Б.: «Остров», возможно.  Все остальное -  нет. Категорически.

М.Д.:  Лунгин здесь не очень показатель, потому что  это всегда  трансевропейские бюджеты, как правило.

В.Б.: Ну, бюджет бюджетом. Я говорю о том, что фильмы не окупают себя.  Российские фильмы не окупают себя. Престиж профессии российского игровика  почему-то не падает. Вот это интересный вопрос. Хотя  российский кинематограф никак не встраивается в понятие киноиндустрии. Потому что индустрия должна приносить  какую-то прибыль,  прибыло отчасти должна ???????? (неразборчиво).

Ведущий:  То есть,  как шли учиться на режиссеров десять лет назад,  это было популярно, так и идут.

В.Б.: Да, так и идут. Конкурс, по-моему, во ВГИК упал. Востребованность этой профессии, действительно, уменьшилась. Так вот, сериалы – это одна история.  Престижность профессии – это другая история.  А докуметалистикой занимаются люди, такие же люди, которые… то есть люди и тех же побуждений, из каких люди пишут романы и прочее.  Если человек собирается заниматься искусством, то он  находит способ заниматься искусством и то, что называется (я показываю кавычки руками) говорить свое слово в искусстве.  Вот я думаю, что это единственный мотив.  Я вообще убеждена, что в жизни ничего не делается из-за денег.  Даже голливудские блокбастеры делаются не из-за денег. Я глубоко убеждена в этом. 

Ведущий: У нас есть звонок. Здравствуйте.  Вы в эфире. Как вас зовут?

Слушатель: Здравствуйте. Меня зовут Яна. Я только что пришла с просмотра первого.

Ведущий: Рассказывайте, что смотрели.

Слушатель: «Розовые сари» смотрела. Фильм достойный, надо сказать. Ну, много требует времени говорить, но достойный.  И жизнь посмотреть, и судьбу увидеть, и обычаи, и традиции  Индии узнать. Ну,  в общем, как бы, все хорошо. Но, что скажу. Я вообще давняя  очень поклонница «Флаэртианы».  Хожу много лет.

В.Б.: Спасибо.

Слушатель: И хочу сказать, что, вы знаете, почему-то вот с каждым годом меньше и меньше появляется возможности посмотреть фильмы.  Хотя мы просматривали по 10, по 15 фильмов.

Ведущий: А что мешает сейчас, Яна?

Слушатель: А сейчас что. Вот раньше было в Органном зале и в гостинице «Урал».

Ведущий: Места больше было, да?

Слушатель: Было больше места. И просмотры конкурсные были все бесплатно, дневные сеансы. А вечерние уже платные.  Хочешь – иди, хочешь – нет.  Нынче рассеяно, посмотрите.  Театр-Театр, гостиница «Урал», американское консульство, «Октябрь», «Премьер», разные залы.  Нигде бесплатных просмотров нет, кроме «Урала». А в «Урале» нет ничего, кроме печенкинского фильма на 9.30, поздний очень. 500 рублей  билет стоит вместе со Скляром.

Ведущий: Спасибо, Яна. Ну, я думаю,  не знаю, как вот наши гости могут  на это, как это  зависит,  на этот вопрос ответить.

В.Б.: Я отчасти могу ответить на этот вопрос.  Я думаю, что  рассредоточение фестиваля  по разным точкам связано с тем, что  как раз, я думаю, с мыслью, что  хорошо бы  рассредоточить фестиваль  по разным точкам города, и сделать его более доступным, чтобы он шел в нескольких залах.  Не в двух, а в пяти.  Но насколько это удается, это, действительно, уж пермяки скажут, я надеюсь, дирекции просто впрямую, что это  не удается. Вернитесь к другой модели.  Дирекция, насколько я знаю, совершенно открыта для контактов. Фестиваль делается для города. Для того, чтобы  люди  из Перми могли увидеть это кино.  Если людям из Перми не удается  увидеть это кино, значит,    дирекция изменит  модуль поведения.  Просто надо ей об этом, действительно, сообщать. Спасибо за сказанное.

Ведущий: Давайте ближе к программе  «Флаэртианы». Сколько всего фильмов? Сколько русских фильмов? Мне хочется примеры. Ну, какой-то анонс. Я понимаю, что все-все  отличные.

М.Д.:  Прежде всего,  как обычно,  мы говорим  о том и гордимся этим, что  очень большая география фильмов. Я сейчас говорю о международном конкурсе. Но, собственно, мы и являемся отборщиками, программерами именно международного конкурса.

Ведущий: Да. Я поясню для слушателей. Есть еще программа членов жюри.

М.Д.: Да. И российская программа, которая  не конкурсная, а панорамная,  она  сдается иначе. И  это  громадная география нашей программы. Представляем режиссеров и фильмы из самых разных стран мира. И то, что мне кажется важно и для нас, и для зрителей, что это совершенно  разные жанры, и совершенно  разные истории. Можно  найти документальную комедию «Любовь и так далее», американскую, остроумное пикантное повествование о любовных перипетиях самых разнообразных в Нью-Йорке, большом…

Ведущий: Типа «Секс в большом городе».

М.Д.:  …мегаполисе.  Ну, да, с аналитической составляющей и менее  сказочной,  я бы так сказала.  Но столь же, на самом деле, если присмотреться, столь же смешная и остроумная, и также точно проникающая в глубину человеческих отношений, что очень важно.

В.Б.:  А может быть road movie «Побег из страны Санта-Клауса». Это совершенно классическая road movie, в общем-то. Человек путешествует.

М.Д.: А, может быть, то, что… ну, вот фильм, который меня совершенно потряс, «Шахта № 8» эстонского режиссера про детей Донецкой области, которые вынуждены жить  тем, что нелегально добывают уголь. Это и такая макабрическая, страшная история, и одновременно она… ну, абсурдистская, и какой-то адский комизм в ней присутствует.  Вот в ней как раз абсолютно, как в капле,  вся и страшная, и великолепная, и черная, и  белая история нашей страны отражается.

Е.Б.: А вот это, кстати, чернушное немного настроение  документалистики, вообще, и российской,  в частности,  это не отпугивает зрителя, по-вашему?

М.Д.: Ну, вы знаете, я думаю, что… это я, может быть, привела пример и показала, что это чернушное. Но все-таки период чернушной документалистики все-таки отчасти прошел. Часть форматной телевизионной документалистики вполне закономерно занимается… фиксирует по мере возможности проблемы нашего социума.

Ведущий:   Говорим о фестивале документального кино «Флаэртиана», который открывается сегодня.  Призываю всех посещать фестиваль, с 11 по 17 октября он идет. Тем более, что есть в программе и фильмы пермских режиссеров. Вот, например,  завтра «Дни красных ангелов»,  история рок-поколения, про известную в Перми, любимую Елену Зорину-Новоселову. Если можно, я вот кратко  эту историю зачитаю. Фильм снят про девочку, история девочки. Ее зовут Таня Модина.  Она была среди детей, кто лечился от страшной болезни. И Олег Новоселов  благотворительный сборник исполнителей рок-музыки так назвал -   «Песни для Тани М». Средства от его реализации  были направлены на строительство в Перми детского онкологического центра. Таня единственная выжила в том поколении детей  онкоцентра.  Тогда ей было 7 лет.  Детей снимали на любительскую камеру. Прошло 15 лет. И Павел снял  эту историю, как Лена встречается с Таней, какова ее жизнь, как она изменилась. Оказалось, что девушка в женской колонии находится. Что, фильм видели ли, скажете, что с ним? 

В.Б.: Вы знаете. У нас был диск. Паша нам его  щедро дал. Но я, например, считаю, что совершенно  другая возможность  удовольствия – это смотреть  такие серьезные документальные фильмы на большом экране.  Ты иначе сосредоточен. И поэтому я оставила этот десерт  к премьере. Я просто хочу посмотреть в кинотеатре.

Ведущий:  Хорошо. Но я думаю, что я не рассказала весь сюжет всем пермякам.  Заинтриговала, наоборот. И в этом и прелесть документального кино, что они совсем разные.  Разные герои, от плюс и минус, что называется, от позитивного, легкого,  да, вот как вы говорили про «Секс в большом городе»,  до таких трагических историй.  Конечно, ну, не знаю, и те,  и другие, имеют право на жизнь, да. Такие вот личностные истории.

М.Д.: Продолжая разговор о фильме Павла Печенкина. Я фильм буду смотреть вместе со зрителями. Но Павел,  действительно, режиссер с  громадным стажем. И, главное, он относится к тому поколению  режиссеров, которые снимали в свое время  на кинопленку, на 35-миллиметровую кинопленку. Это сейчас   уже технологи, прямо скажем, очень  дорогая. Это как картины  старых голландских мастеров. В общем, его фильмы в начале 90-х, в середине 90-х, и позже, но они были на всех ведущих европейских кинофестивалях. «Оля в неволе» показывался в Локарно, ведущем фестивале экспериментального кино, не только документального, но и игрового. И здесь интересная возникает тема, которую мы еще не обсуждали,  о том, что документалистика…  это старые понятия  -  документальное кино и игровое. Есть качественное кино, кино,  снятое авторами о жизни людей, а есть форматные истории. Скорее, вот для меня  они делятся так.  И Паша показывал мастерство проникновения, я бы сказала, в жизнь людей. И снимая на 35 миллиметров, это сейчас странно представить людям, которые снимают все время  на отдыхе и на работе.

В.Б.: Можно я вклинюсь   в качестве сноски.  Дело в том, что документальное кино, но – единственный вид кинематографа, который допускает   импровизацию.  Жизнь человека, идущая перед твоей камерой, идет по своим законам.

Ведущий:  Ну, все-таки, когда смотришь, видишь  – постановочно, постановочно, все равно такие моменты.

В.Б.:  Иногда бывает.  Все работают  разными  способами. Но,  действительно, человек, у которого есть опыт съемки на 35 миллиметров, которая … бабина 10 минут – и привет, она сейчас закончится, а жизнь продолжается. И у Павла особый вкус к тому, что происходит сущностного в кадре. Поэтому я очень  многого жду от его картины.  У него особая тренировка, особый вкус к тому, что в кадре происходит сущностного. Потому что  теперешние люди…  Ну, вот, например, есть знаменитая теперь школа Марины  Разбежкиной.   Там люди просто занимаются поливом камеры, как говорят телеоператоры.  Они там 25 часов снимают, потом не знают, че б намонтировать.

Ведущий:  Должен быть план в голове.

В.Б.: Потому что у них нет ощущения. Потому что у них нет ощущения важности. Они живут в горизонтальном мире, где нет верха и низа, а у них есть горизонталь. Павел живет, конечно, как режиссер, в вертикальном мире. Поэтому  вот от его камеры я жду  сути.

М.Д.:  Я думала, вот то, что вы сказали – план в голове,  это как раз и есть вот то, что  называется naturally born director – прирожденный режиссер, когда режиссер видит героя и  понимает его.  Как романист понимает своего героя. Тогда он может что-то предсказывать, когда он готов к импровизации. Но это то, чему сложно  научиться.

Ведущий: Согласитесь, найти  героя – это большая удача.  Вот я смотрю когда и читаю, думаю – где нашли-то таких, а?  Как вот обнаружили? Особенно еще, когда снимают по 10 лет. Я думаю, вот,  сколько времени-то есть еще следить за человеком 10 лет.

В.Б.: Ну, вы знаете, люди буквально  кладут на  это жизнь.  Вот вы помните, у нас была картина  несколько лет назад, которая называлась «Избранник». Про мальчика из Тибета, который  был так,  условно говоря,  назначен Буддой, назначен просветленным. Израильский режиссер положил 6 лет своей жизни на то, чтобы   наблюдать вот развитие  жизни мальчика и монаха, который его опекал. Что поделаешь? Такая профессия.  Ну, она требует вот того, чтобы человек посвятил себя делу. 

Е.Б.:  А вот существует же еще программа «Флаэртиана-online».  Насколько велика вообще возможность  найти   талантливого  новичка в Интернете? Звезду документального кино открыть среди любителей.

Ведущий:  Ну, вот в том году в Перми она  была очень популярна. Очень много пермяков   представляли свои фильмы. И смотрели, и там…  мне нравится, лайкали и так далее.

М.Д.:  Я думаю, что здесь, скорее,  наверно, иначе ставится вопрос.  Не кому-то найти талантливого человека в Интернете, а чтобы сам человек  открылся, благодаря  этой акции. Потому что, действительно,  есть талантливые  люди, это сложное понятие талант. Я  тоже здесь кавычками показываю. Но есть люди, которые открыты миру, и готовы себя показывать. А есть люди, которые   чем-то закрыты, у них какие-то  блоки. Мы, в общем, все это понимаем. Ну, они как-то не могут открыть себя. И им нужен… чтобы кто-то их толкнул.  Нужен кураж для того, чтобы они начали  действовать.  Поэтому я уверена, что такая программа, которая максимально людей  толкает к действиям и к авторскому поведению, и таким образом помогает проявить себя тем, кто  по каким-то причинам   не хочет найти времени, боится найти время, боится открыться.

Ведущий:  Ну, вообще, вот сам фестиваль «Флаэртиана» как пропаганда вообще-то  документалистики. Можно посмотреть, загореться. Есть какие-то шаги, советы? Вот человек жил, жил, занимался своей деятельностью. А много так ведь историй  -  я стал режиссером или  актером в сорок лет, например.  Это же вот… пример есть. С чего начинают? Обязательно надо идти к Марине Разбежкиной, или еще куда-то?

В.Д.: Я думаю, чтобы быть режиссером-документалистом  надо иметь интерес к реальности. Всё. К людям, к жизни.

Ведущий:  То есть это все технические моменты – научиться снимать, монтировать.

М.Д.:  Это абсолютно.

Ведущий:  Даже можно  найти, кто это делает, правда ведь?  Необязательно самому держать камеру. 

В.Б.:  Тем более, что при современной технологии  и при тех возможностях, которые  дают современные камеры, все это  вероятно. Главное  - иметь  нечто внутри. А нечто внутри – это интерес к реальности и желание ее понимать и анализировать. Вот только это.

Ведущий:  Еще из года в год сюжетом обязательно становится онкоцентр.  Вот обязательно на каждой «Флаэртиане» есть история ?????? (неразборчиво). Почему вот прямо длится? Еще, ну, какие-то социальные … брошенные города.  То есть повторяются, да. Какие еще истории?

В.Б.: Вы знаете, все-таки документальное кино, оно создает свой мир из мира физического. И поэтому оно, конечно, хочет получить драматургический материал.  Драматургия – это конфликт.  Онкоцентр – это то, что я называю  драматургия в открытой форме.  Это драматическая ситуация, данная нам реальностью, физическим ощущением. Поэтому это просто соблазн.  Это как фильмы об инвалидах.

Ведущий:  То есть это любой режиссер, который  возьмет и снимет фильм об инвалиде или об онкоцентре, он, ну, как это ни цинично, он удачно выйдет и выйдет на какой-то…

В.Б.: Нет. А вот дальше   начинается вопрос – удалось ли. Понимаете, есть огромное количество фильмов об инвалидах и об онкологию. Но фильм  «OUTRO», который у нас в конкурсе один-единственный, неповторимый сейчас, между прочим,   в конкурсе Амстердама.  Ну, это как в Канны для игрового кино попасть.  Потому что автор фильма Юлия Панасенко  обладает определенными  режиссерскими и человеческими качествами, чтобы снять это так, чтобы… Я посмотрела  этот фильм, ну, давно,  там, полгода, восемь месяцев  назад, я не могу забыть ни одного его кадра. И дело не в онкологии. И дело  не в том, что героиня, действительно, переживает последний этап, результирующий этап своей жизни.

Ведущий:  Но если вот, опять же,  проанонсировать сюжеты, да, кто  герои этих фильмов? Может быть, какие-то названия вспомните, не вспомните, вот так вот пройтись по героям.  Балерина, вот я вижу. Балет,  кстати, тоже,  как закрытая каста, тоже часто снимают.

В.Б.: Да.  Я не поклонник фильмов об искусстве.

Ведущий:  А каких фильмов вы поклонник?

В.Б.: Я поклонник фильмов о людях. Я поклонник фильма «OUTRO», где вообще неважно, чем занимается человек. Важно  то, как экзистенция, она смотрит в глаза смерти. Мне нравится очень… я очень люблю   документальную комедию, которая называется «Правила жизни в одиночестве», где четыре молодых, сравнительно уже молодых человека пытаются обрести даже не  любовь в чужой стране, а правильность, как бы, веселый способ существования, легкий способ существовании я в чувствах, обстоятельствах. Мне нравятся фильмы о людях. Мне не нравится , когда они регламентируются родом занятий.

Е.Б.: И напоследок можно. Марина, четыре  года назад в интервью, я читала,  вы обсуждали «Флаэртиану», что фестиваль пока местечковый. Тогда вы выразили надежду, что через некоторое время фестиваль достигнет уровня  нашей большой страны.  Когда это случится? Может быть, уже случилось?

В.Б.: Город достиг уровня настоящего современного мегаполиса. Мы просто поражаемся процессам, происходящим  в вашем городе. Правда, у вас есть свои преимущества. Вот, например, в отличие от нашего города, у вас нет такого ужасного количества пробок.

Ведущий:  Пробки тоже имеются. Мы ????? (неразборчиво) тоже страдаем.

В.Б.:  Но,  насколько я знаю,  в этом вы тоже, к сожалению, движетесь в сторону мегаполиса, вроде нашего.

М.Д.:  Ну, насколько я помню тот разговор, правда, я точно не употребляла, мне кажется, слово «местечковое».  По-моему, мы говорили о том, что это большое, действительно, культурное событие  для большого центра российского, большого интеллектуального центра, большого индустриального центра. И мне кажется, и я уверена, что так или иначе это произойдет,  через сколько лет, мы посмотрим.  Я уверена, что это превратится в такое событие и  такой панорамный показ, когда люди из регионов вокруг Перми, и, вообще из разных регионов России, будут приезжать сюда именно на это событие, как это происходит в    европейских городах, где не только в столицах проходят, далеко не в столицах проходят…

В.Б.: Люди – это зрители, имеется в виду.

М.Д.:  Да, проходят  большие фестивали.  Потому что это становится таким культурным  событием, которое люди ставят себе, зрители в расписание своей жизни на  год. И они знают, что   они сами, например, не поедут в Амстердам, в Москву, в Питер или во Владивосток, чтобы что-то смотреть. Но, например, они  прилетят сюда или приедут сюда для того, чтобы, действительно,  открыть этот мир, то, что позволяет делать «Флаэртиана».  Ну, и потом, мне кажется, что  это будет то, что  будет модным для интеллектуала, работающего, не  работающего, побывать  на «Флаэртиане», и знать, что здесь происходит.

Ведущий: Спасибо большое. У нас в гостях были Марина Дроздова, Виктория Белопольская, лучшие кинокритики Росси, я не побоюсь этого слова. На самом деле очень хочется поговорить с вами не только про  документальное кино. Но время закончилось. Может быть, в будущем  эфир, когда вы посетите Пермь, поговорить о современном вообще кино, поскольку вы кинокритики не только  документального кино, разбираетесь, действительно,  во всем.  Рада знакомству. Евгения Романова,  Катерина Балакина были с вами.

М.Д.:  Всего дорого.

Ведущий:  Ходите и смотрите  «Флаэртиану». Все подробности  на сайте «flahertiana.ru».

В.Б.: Спасибо большое.